Бармалей

Бармалей.
Уже год как я работал начальником караула на заводе РТИ. Звучит воинственно, однако ничего страшного в этом не было. Мой караул – это пятнадцать женщин в возрасте 60-65 лет. Когда я им предложил раздать в смену револьверы, они посмотрели на меня и почти хором сказали: «Не надо, отнимут». Кто отнимет? «Такие, типа тебя, напьются, придут и отнимут».
Завод резинотехнических изделий (сокращенно РТИ) не выпускал эластичной сверхтонкой продукции, ассоциации с которой возникают при названии «резиновый завод». Он выпускал банки для аккумуляторов, поливные шланги, полиэтиленовые пакеты и милицейские резиновые дубинки.
Станки и оборудование внутри цехов были очень древними. Причем не старыми, а именно древними, поэтому оборудование чаще стояло, чем работало. С непривычки находиться на заводе было страшновато, в любую секунду в любом месте могло что-то рвануть или упасть.
Как-то в одну из смен я зашел ночью поболтать к знакомой девушке во второй цех. В нем делали дубинки для милиционеров, стояли автоклавы, где под большим давлением готовились эти изделия. Присев на стул, я заметил Гале, что растительность в цеху очень скудная, и, кроме пары маленьких зачуханных кактусов, цветов больше нет. А как же свежий воздух? Экология?
Она мне говорит: «Какая экология? Десять лет в этом цеху, и ты на пенсии по вредности». И тут, в подтверждение ее слов, так рвануло, что я практически оглох, а все пространство вокруг покрылось плотным слоем резиновой пыли. Минут десять было не видно вообще ничего, только где-то рядом голос Гали говорил: «Я привыкла, так каждую смену происходит по несколько раз: прокладки старые, и их давлением вырывает».
Я решил не дожидаться следующего раза и, попрощавшись, поспешил на выход. И тут услышал тонкий писк. Под большим котлом сидело странное существо и смотрело на меня. В этом прорезиненном комке с глазами я не сразу разглядел котенка. Взял его, засунул за пазуху и подумал: «Ну ладно - Галя, ей десять лет и на пенсию, а коту кто возместит вред здоровью?»
После утренней смены я принес котенка домой, и мы с мамой как следует исследовали его. Назвали Бармалеем, других ассоциаций он не вызывал. Бармалей после многократных водных процедур оказался пушистым камышовым красавцем. Он прожил у нас двадцать лет, и за все эти годы ни разу никому не доставил неудобств. Видно, всю свою вредность он оставил там, в цеху.