Непрушко и Проклятье Гименея

                НЕПРУШКО и ПРОКЛЯТЬЕ ГИМЕНЕЯ

 

В то воскресное утро ничего, как говорится, не предвещало беды. Сын соседей снизу, Валентин, перестал пилить свою виолончель. Соседи справа, наконец-то, прекратили свой двухгодовой ремонт, а Серафим Быдлота, сосед сверху, заехал на очередные пятнадцать суток в местное КПЗ. Другими словами, никакая оголтелая тварь в то утро не смела тревожить нервную систему внука профессора МГУ. То есть, абсолютно!
Непрушко принялся решительно верить в свою планиду, словно избиратель в предвыборную ахинею своего кандидата. А по такому случаю у Вениамина Эрнестовича всегда было заготовлена добрая дюжина персональных тостов. Тем более, как было уже сказано в шедевре классики отечественного кинематографа: «Пить вечером за ужином любой горазд. А вот вы попробуйте с утра! Чтоб весь день пустить насмарку!».
Погрузившись в окончательно романтическое настроение, Непрушко накрыл импровизированный фуршет на одно своё лицо, распахнул створки балкона, дабы вкушать заморские изыски с видом на исторический центр столицы, и профессионально приступил к делу.
-- Ну-с! За счастье и покой! Чтоб нам они не только снились! – бодро провозгласил Вениамин Эрнестович и употребил «первую-стартовую».
Кошерный продукт ирландских бутлегеров проник в организм со многообещающими посылами к хорошему настроению.
-- Между первой и второй… -- закусывая отечественным сыром, промурлыкал Непрушко. – Не должна и пуля просвистеть!
«Третья», а также, следующая за ней, философская пауза не заставили себя долго ждать. Организм московского пенсионера трепетал и жаждал подвига во имя научного прогресса. Солнечный Арбат благоухал утренней воскресной тишиной. Птички чирикали, радио отсутствовало, район ещё даже не думал просыпаться – что ещё может так порадовать коренного москвича? Разве что благая весть о том, что отечественный олигархат, наконец-то, прозрел и перестал красть в одно своё хлебало.
Вениамин Эрнестович вышел на балкон с видом, переизбранного на пятый срок, Римского Папы в день Конклава, распростёр руки в порыве обнять этот прекрасный и оголтелый мир, как неожиданно раздался телефонный звонок.
-- Кого же шлёт судьба в такой прекрасный день? – милодушно усмехнулся Непрушко. – Надеюсь Ангела, или на худой конец известие о банковской ошибке в мою пользу?
Однако, мужской разум и на трезвую не особо чует подвох и опасность, а во хмелю – тем более. Вениамин Эрнестович ответил на звонок с наивностью комсомольца, перед отправкой на строительство БАМа:
-- Алёу! Вениамин Эрнестович Непрушко! Доктор астрономии! Внук профессора МГУ! На связи с этим миром!
Торжественное приветствие, очевидно, повергло в замешательство звонившего, а по сему, во избежание конфуза, потребовалась театральная реприза.
-- Я вас внимательно слушаю и даже поздравляю с таким чудесным утром! – тоном неунывающего холостяка продекламировал Непрушко.
Данный приём немного смягчил первое впечатление и телефонный эфир отозвался солидным женским баритоном:
-- Ах! Вениамин Эрнестович! Умеете вы меня вспотеть!
На другом конце провода томно вздыхала Изольда Карловна Имагинативная, давняя приятельница Непрушко ещё со времён активной торговли ширпотребом в Польше. Изольда Карловна уже шесть месяцев, как чахла на заслуженном пенсионом отдыхе, предаваясь меланхолии и воспоминаниям о своих несбывшихся похождениях. Такое случается с дамами, доблестно отработавшим двадцать с гаком лет в столичном отделе культуры муниципального масштаба.
-- Изольда Карловна! Голубушка моя! – рассыпался в комплементарном начале разговора Непрушко. – Сколько лет! Сколько зим! А ваш голос ни с кем не спутаешь!
В телефонной трубке послышалось кокетливое всхлипывание, а после тон пенсионерки стал предельно деловым:
-- Прошу меня простить, Вениамин Эрнестович, но в этот раз я к вам по делу.
-- Эх! Старость – не радость! – усмехнулся Непрушко. – Где же мои тридцать три, или на худой конец сорок восемь? Шикарный был возраст, доложу я вам. Барышни звонили либо, чтобы назначить внезапное рандеву, либо для того, чтобы ошарашить надуманным отцовством. И то – только с целью реализации первого постулата. А теперь… Либо из СОБЕС, либо Сбербанк, либо труженики его филиалов из зон Мордовии…
Изольда Карловна, очевидно, с трудом сдерживала возбуждённое дыхание, как и любая старая дева, зачем-то сохранившая свою невинность до периода категорической не востребованности.
-- Ах, увольте! – с нервной дрожью в тоне, прохрипела она. – Я и в свою бытность бабьего налива не слишком уж страдала от невнимания со стороны кавалеров. И какие это были кавалеры! Рысаки! Кентавры!
-- Изольда Карловна! Душа моя! – опомнившись, перебил её Непрушко. – Нельзя ли ближе к делу, как говорят в Генпрокуратуре?
-- Э-э-эхххх! – раздосадовано простонала телефонная трубка. – К делу, так к делу. Я тут решила тихим сапом немножко повысить уровень своей образованности…
-- Господи! У вас же и так четыре высших! – не на шутку всполошился Непрушко. – Куда вам столько-то? Это же не туалетная бумага!
-- Вам бы только шутки шутить! – гордо осадила его собеседница. – А, между прочим, я столько жертв принесла на алтарь образования!
-- О ваших жертвах в курсе весь Арбат и даже Екатеринбург! – не желая окунаться в бездну маразма, вскрикнул Непрушко.
-- Тем не менее… -- не сдавалась Изольда Карловна. – Мне же чем-то нужно занимать себя на пенсии…
Выражение «на пенсии» прозвучало с такой проникновенной нотой трагизма, что сердце Непрушко дрогнуло и он опустился до милосердия:
-- Чем могу служить? Богиня вы наша неугомонная!
-- На этот раз можете. – Взбодрившись, пролепетала Изольда Карловна. – Мне необходимо определиться с выбором ВУЗа. А вам я доверяю, как ни кому. Даже больше, чем Елене Малышевой!
-- Признаться, рекомендация так себе… -- прошептал Непрушко, но тут же бодро согласился: -- Чему быть, с тем несдобровать! Уже надеваю шляпу и бабочку, вызываю извозчика и мчу к вам на крыльях злого рока!





«Ехать к старой деве с букетом цветов – смертельно опасно.» -- рассуждал Непрушко, рассматривая свой джентльменский арсенал бара. – «С шампанским к почётному работнику Отдела Культуры тоже не попрёшься – одуреет от счастья и будет потом беда.» -- Вениамин Эрнестович нервно задёргал подтяжкой брюк. – «Ну, не водку же ей презентовать, в самом деле! Это уж совсем по скорняжному будет выглядеть… Да, дилемма…» -- спасительная мысль влетела в разум после рюмки виски: -- «Точно! Красное креплёное! Безотказный вариант со времён моей комсомольской младости!».
С таким вот лирическим настроем и бутылкой «777» мчал наш герой навстречу своей не фартовой планиде.
Изольда Карловна встречала кавалера в пенсионном всеоружии: деловой костюм времён застоя, волосы после суточной дозы бигуди, макияж стиля «А-Ля Вамп» и сплошная похоть в коровьих глазищах.
-- Приветствую вас, Изольда! – осторожно поздоровался Непрушко, с тревогой наблюдая, как та закрыла за ним дверь на ключ, который эротично опустила в своё огромное декольте. – Вы звали меня по делу и вот он я здесь!
Изольда Имагинативная кивком велела проходить в зал, где всё было приготовлено к принудительному захвату мужского сознания и вероломному разрушению психики: для чего-то горели ароматические свечи, благовония явно преобладали над натуральными запахами, стол был накрыт на две персоны, а блюд хватило бы на неделю цыганского загула.
-- Итак! Сперва обсудим вашу требу, или сразу по пятьдесят и разойдёмся? – предусмотрительно предложил Непрушко.
Но старая дева – она, как голодная самка паука, в сеть которой случайно попал мятый мотылёк – трагичный итог был неизбежен, но перед распятием и поеданием своей жертвы та вдоволь, с методичностью садистки, поглумиться над, обречённым на заклание, агнцем.
Безапелляционно подставив свой бокал, Изольда Карловна, не особо церемонясь, провозгласила тост:
-- Ну, за настоящих мужчин! Дамы пьют стоя! Кавалеры – брудершафт!
Вениамин Эрнестович бывал и не в таких передрягах (чего только стоило неосмотрительная остановка на ночлег у потомственной ведуньи Агафьи в Норильске!), но в данной ситуации был вынужден доблестно принять удар судьбы. Ретироваться, не откушав второго блюда, было бы невежливо. А бежать, сломя голову, из дамских объятий – сам бог не велел.
-- Что же… -- дипломатично предложил своё вариант Непрушко: -- За божью красоту в вашем лице, мудрость и милосердие!
Выпили, громко чокнувшись. Изольда Карловна культурно занюхала рукавом, давая понять, что о милосердии в этот день не может быть и речи. Вениамин Эрнестович приготовился покорно склонить голову под мечом Фортуны.
-- Так, что вы там говорили о внеочередном высшем образовании? – наивно предложил он тему разговора.
Но, ошалевшую от стольких лет пребывания в Отделе Культуры в качестве образца нравственности, Изольду Карловну было сбить с толку невозможно.
-- Непрушко! Вы – мерзавец и скорняк! – непоколебимо ринулась в атаку Изольда.
-- Вот это поворот! – растерялся Непрушко, не осмеливаясь уточнять причину подобной блажи.
-- Я, значится, и так и сяк! А вы! А вы! – взревела, задыхаясь от праведного негодования, Изольда Карловна.
-- Выпьем? – отчаянно предложил Непрушко.
-- Ах! Да вы меня споить удумали? – пуще прежнего взбеленилась Изольда. – А после что? Воспользоваться моей девичей наивностью?
-- Вовсе нет! – испуганно вскрикнул Непрушко. – Как вам такое только могло в голову прийти?
-- Я так и думала… -- рухнула в истерике Изольда. – А ещё потом будете называть себя порядочным человеком!
Вениамин Эрнестович терял самообладание. Ну ещё бы! Дверь на замке, ключ у этой дикой валькирии в бюсте, а прыгать с тринадцатого этажа пока рано – не всё так запущено.
-- Ну, то же вы молчите? Непрушко! – хищно простонала Изольда Карловна. – Нечего ответить оскорблённой даме?
-- Позвольте… -- начал было Вениамин Эрнестович, но тут же осёкся и осмотрительно предположил: -- Вероятно, я и позволил себе чего лишнего… Не знаю, право… Всякое бывает… -- и тут же вскрикнул хмельным гусаром: -- Чем могу искупить? Сударыня!
Изольда Карловна посмотрела на него, словно обезумевшая львица, перед которой лежал свежий лангет.
-- Такие проступки смываются только кровью! – бескомпромиссно прохрипела она.
Второй фужер портвейна был употреблён обоими, не сговариваясь, но каждым в своих целях. Непрушко силился успокоить разговелый нерв, Изольда требовала дозаправки для решительного штурма.
-- Итак, -- открыл было рот Вениамин Эрнестович.
-- Скажу, пожалуй, я! – Сурово рявкнула Изольда. – Значит так, Непрушко! Вы, как порядочный, пока ещё, человек обязаны сделать это!
-- Что – это? – обречённо простонал Непрушко. – Смилуйтесь, ваше сиятельство! Я уже давно не в той похотливой форме, чтобы…
-- Секс не предлагаю! – злорадно продолжала Изольда Карловна.
-- Ну, слава богу! – опрометчиво выдохнул Непрушко, с облегчением выпивая очередную порцию.
-- Вы обязаны на мне жениться! – итожила Изольда, подкрепив данный приговор залпом портвейна и блаженно уставившись на свою жертву.

 

Вениамин Эрнестович предпринял отчаянную попытку проведения переговоров – в конце концов, последнее слово предусмотрено даже при вынесении смертного приговора.
-- Изольда Карловна, давайте поговорим? – обнадёженно попросил он.
-- Не до разговоров! Век короток, а я уже вся в просроченном соку! – парировал Изольда.
-- В таком случае, прикинем возможные варианты. – Применил кобелиную хитрость Непрушко. – Кроме аритмии, дурного характера и вечного невезения, я ничего не смогу вам предложить. Жилплощадь вас, как я понимаю, вовсе не интересует.
-- А вы прямо провидец во плоти! – хмыкнула презрением Изольда Карловна, но согласилась на диалог: -- А что вас, собственно говоря, не устраивает во мне?
-- Побойтесь бога, душа моя! В вас всё прелестно, а местами даже очень! Пусть даже и не в любое время суток… -- опешил Непрушко. – У меня всего один встречный вопрос: «Почему – я?».
-- В данной ситуации — это не принципиально. – Отрезала Изольда Карловна.
-- Обидно… - погрустнел Непрушко.
-- Так женитесь, и не будет вам так обидно! – обнадёженно подхватила Изольда.
-- Обидно не будет… -- согласно кивнул Непрушко. – Будет мучительно больно… -- но, быстро воспрянув духом, взмолился: -- Позвольте звонок другу?
Изольда Карловна одобрительно кивнула своими накрахмаленными кудрями и опрокинула ещё стопку. Непрушко схватился потными ладонями за мобильник и набрал первый попавшийся номер:
-- Алло! Адольф Дартаньянович? Не думал, что буду вам звонить по такому тривиальному поводу, но вопрос стоит ребром: «Жениться мне или нет?».
-- А-а-а! Непрушко! – послышалось злорадное от Каца. – Конечно, женись! Большего наказания я для тебя придумать не мог!
-- Спасибо. Прощайте. – Спешно оборвал связь Вениамин Эрнестович и пояснил Изольде: -- Ошибся номером. Попытка номер два.
Все последующие звонки оказались ещё менее удачными. Олигарх Соломон Аполинарьевич радостно заржал, предложив пригласить тамадой Элтона Джона, и «это не обсуждается!». Леся Незабудка томно простонала своё эротичное «Наконец-то!» (то ли в адрес Непрушко, то ли ещё кому-то), а после бросила трубку. Селявон Правдолюб взбудоражился не на шутку от одной только мысли, что все продукты питания на торжестве могут быть его собственного производства. Венера Ксенофондовна и Розалия Дормидонтовна долго орали благим матом, требуя показать им эту бл…дь, склонившую Вениамина Эрнестовича к адюльтеру, а после выдвинули свои требования относительно снятия запрета на многожёнство через знакомого депутата Госдумы.
Шансы на спасение таяли, как государственный бюджет перед Рождеством – окончательно и безвозвратно. Изольда Карловна блаженно хлестала портвейн, уже не закусывая, прикуривая папиросу после каждого звонка новому «советчику». Вениамин Эрнестович плыл рассудком, силясь понять – как могло испортиться такое прекрасное утро?
Итогом такого ристалища явился поход в алко-маркет, где Непрушко затарился, как в последний путь, а вернувшись к своим редутам, оба дуэлянта скрестили свои алко-шпаги в бою не на жизнь, а на смерть.
В результате термоядерной дозы суррогатов Изольда Карловна опала к полночи, как озимые хлеба, пообещав вернуться к разговору в ближайшие выходные.
Вениамин Эрнестович Непрушко мчался домой на такси, кроя хулой тот день, когда он был обречён познакомиться с этой фурией, а с раннего утра побежал в церковь ставить свечки сразу всем святым, умоляя снять с него это чудовищное проклятье Гименея.   


18.04.2023г.