Лисички для мамы

Наталья умерла на рассвете. Когда чуть заметный луч августовского нарождающегося утра, едва заглянул в окно её квартиры. Последние несколько месяцев своей жизни она сильно мучилась и держалась лишь только на обезболивающих уколах. Её старшая дочь Ирина последние дни жизни матери проводила неотлучно от неё. Так как смерть можно было ждать в любой момент. Когда четыре года тому назад, врачи у Натальи диагностировали рак прямой кишки, то казалось, что жизнь в этой семье внезапно оборвалась и время для неё потекло обратно вспять. Но начались долгие и утомительные процедуры, изматывающие как Наталью, так и её близких, двух родных дочерей и родственников.

Частые поездки к врачам в больницу, множественные процедуры химии терапии, которые отнимали у все немало сил и времени. Сама Наталья была уже на пенсии и проживала в своей квартире вместе со старшей своей дочерью Ириной и своим больным девяностолетним отцом. Младшая её дочь Елена, проживала уже два года вместе со своей семьёй отдельно от них.  Сам её отец давно был на пенсии да, к тому же был инвалидом, полностью потеряв своё зрение. Получая на него неплохую пенсию и ежедневно ухаживая за ним, тянулась буднично жизнь этой семьи до тех пор, когда произошла трагедия, и началось время борьбы за жизнь.
Кроме своей квартиры, у Натальи была ещё дача в одном из районов области. Куда она каждое лето уезжала одна, а после диагностирования болезни и операции стала ездить вместе с Ириной. Сам домик из-за своей ветхости был не пригоден для постоянного проживания, но в летние и тёплые межсезонные дни, в нём можно было проживать. К тому же огород и грядки, которые она вместе с дочерью копала каждый год, на краткое время отвлекали от страшной болезни. Приезжав на дачу, Наталья здесь немного преображалась, становилась чуть веселей и радостней. Видя постоянно свои яблони, кусты крыжовника и смородины, вишни и облепихи, она по мере своих сил старалась за ними ухаживать. Но с каждым годом сил становилось всё меньше, поэтому вся тяжёлая работа по уходу за садом доставалась Ирине. Которая вместе со своими друзьями приезжала в сад и по мере свободного времени, копала огород под картошку, грядки под чеснок и лук, выпиливала старые ветки на плодовых деревьях, поливала летом цветы. В общем и целом занималась тем, чем любят заниматься наши дачники, прожившие всю зиму в своих бетонных склепах в городе, и так мечтающих ранней весной приехать на свои участки и жить полноценной жизнью счастливых садоводов.

К тому же в местной округе, где находилась дача, многие жители домов знали Наталью на протяжении длительного времени, а если быть точным, уже более тридцати лет. Хотя общалась она не с многими из них, лишь изредка здороваясь при встречах, но весть о её болезни распространилась среди многих жильцов и дачников, и при случайной встречи с нею, некоторые из них сочувственно вздыхали и провожали Наталью печальным взглядом. Особенно она любила двух своих старых соседок по улице, двух Аннушек, как их ласково называла сама она. Найдя свободную минуту своего времени, она потихоньку ковыляя заходила в калитку, местные собаки уже знали её и непринуждённо виляя своими хвостами радостно встречали гостью. Придя в дом или зайдя в местный огород, она мерно и неторопливо разговаривала с ними о своей жизни, о житейских проблемах и конечно же о саде. Иногда, когда болезнь ещё не тяготила её, засиживалась с одной из низ до вечерних сумерек. Выпив немного наливки, закусив солёными грибами или квашеной капустой, вела долгую и приятную беседу, а после чего спохватившись и попрощавшись, медленно уходила к себе домой.
 
В то последнее лето своей жизни, она заходили к ним всего лишь пару раз. На лице Натальи уже видна была тень приближающей смерти и глядя на неё, невольно закрадывались мысли о краткости нашего существования.  По ней было видно, как тихо уходила жизнь из человека, как было ей тяжело и больно, но помочь уже ничем нельзя было. И по уходу её обе Аннушки тихо плакали и молились о выздоровлении своей любимой подруги. Как она порой не хотела уезжать из сада к себе в город в квартиру.
-Так бы и жила здесь постоянно и никуда не уезжала бы,- говорила она порою грустно улыбнувшись. Иногда Наталья вместе с дочерью Ириной на автомашине заезжали в лес, чтобы набрать грибов или ягод, особенно она любила лисички. Набрав лесных даров, она готовила из них в городе, разные варенья на зиму и конечно же жарила с картошкой лисички, угощая ими иногда и соседей по лестничной площадки. Но в последние два месяца, она уже не могла двигаться и практически не вставала с дивана. На дворе заканчивался август. В сад изредка наезжала старшая дочь. Что-нибудь быстро сделает по огороду и сразу же уезжала в город, ведь теперь у неё заботы не только о маме, но ещё и о старом дедушке. Который, что-нибудь, да может отчебучить. То воду в раковине забудет закрыть, то газ может не выключить на плите, или мимо унитаза справит свою нужду, а всё теперь убирать и за всё приходиться отвечать Ирине.

Уезжая в очередной раз из сада, Ирина по пути ненадолго заехала в лес, где набрала небольшой пакет лисичек. Она помнила, что совсем ещё недавно, она вместе с мамой гуляя по летнему августовскому лесу, наслаждаясь его тишиной и запахами трав, собирала грибы. Тот год выдался грибным, и они вместе смогли найти не только лисичек, но и множество других грибов: таких как белых, подосиновиков, маслят и моховиков. Теперь же это воспоминание вызывало лишь только грустную слезу, ведь мамы не было рядом. Приехав в свою квартиру, Ирина положила пакет с грибами в морозилку холодильника. Дед спал на диване, а мама лежала и тихонько стонала в своей комнате. Поправив съехавшее одеяло и взбив подушку, Ирина со страданием и слезами посмотрела в лицо матери. Это лицо напоминало ей лик мученицы, что видела Ирина в одном из храмов, где она подавала записку за здравие. Спросив у матери, как она себя чувствует и не получив ответа, Ирина позвонила своей сестре Елене и пошла в кухню готовить, что-нибудь на ужин. В тот вечер никто больше не звонил и никто не заходил. Накормив ужином своего деда, который проснувшись стал бродить по привычке по квартире и разговаривать сам с собой, смерив у матери температуру и дав ей напиться воды. Ирина зашла в свою комнату и плача, как могла, стала молиться перед иконой Богородицы. За последние дни она смогла выучить несколько молитв, зная, что они сейчас остро необходимы для выздоровления любимой мамы. Хотя Ирина и понимала, что смерть уже рядом, но надежда на спасительное чудо всегда оставалось последней веревочкой связывающей это мир с горним.  И она снова и снова в слезах горячо повторяла одни и те же слова, прося у Божьей Матери выздоровления для мамы.  Задремав казалось бы на минуту, Ирина увидела сон.
 Как будто мама неожиданно поправившись ходила радостная по квартире и готовилась встречать гостей. Говоря ей при этом, что нужно купить продуктов и готовит праздничный ужин, что приедет отец, которой погиб двадцать лет тому назад, придут родственники, а на столе ещё ничего не приготовлено. Вся эта обстановка и ожидание гостей наполнило сердце Ирины необычайной радостью и весельем, как будто она оказалась в далёком детстве, где её окружали близкие и любящие люди. И она с весёлым чувством и восторгом ходила в след матери и помогала ей по дому. А мама тихонько подошла к ней и ласково погладив по голове неожиданно её перекрестила и поцеловала.

Проснувшись неожиданно от странного сна, Ирина посмотрела в окно. На улице уже медленно брезжил рассвет и необычайная тишина разлилась во дворе многоквартирного дома. Какое-то щемящее чувство утраты вдруг заронилось в сердце у неё. Встав с постели и зайдя тихонько в комнату матери, она увидела бледно восковое очертание любимого лица, скулы резко выступали через жёлтую кожу, дыхания не было. Поняв, что мама умерла, Ирина на мгновение оцепенела и ледяной холодок пробежал по всему её телу, ей стало страшно и холодно. Ирина задрожала и подойдя к телу матери дотронулась рукой до её рук, они были чуть тёплыми. Маска смерти явно и окончательно отобразилась на лице Натальи. И только тут Ирина упав на колени громко всхлипывая стала рыдать на всю комнату без конца повторяя.
-Мама, мамочка. Зачем ты оставила меня и как мне теперь жить?
Только теперь Ирина осознала всю боль своей потери. Когда мать была ещё живой, она казалось была ещё не одинока в этой жизни, что кому-то она была нужна, пусть мама больна, но самое главное, что она жива. И вот теперь всё кончено, и жизнь разделилась для неё в настоящий момент на две больших половины, до смерти матери и после её смерти.
Потом для Ирины потянулись серые и смутные дни.  Как в бесконечном круговороте стало повторяться одно и то же. Вся эта волокита со справкой о смерти от онколога, поиск и время места захоронения, отпевание и приготовления к последнему прощанию, слёзы друзей и родных, сочувствие и желание помочь знакомых, девять и сорок дней. Всё это пронеслось одним долгим и затяжным воспоминание оставив неизгладимую рану в её молодом и кровоточащим болью сердце.
Уже поздней зимой, размораживая свой холодильник, Ирина случайно в его морозильной камере обнаружила маленький слежавшейся полиэтиленовый пакет. Достав его и проверив содержимое, она обнаружила в нём свои лисички, что прошлым летом набрала их для мамы в лесу, но так и не угостив её в последние дни жизни.
-А ведь она так любила лисички с жареной картошкой,-вспомнила Ирина, и тихие слёзы потекли по её лицу, падая прощальной слезой былого воспоминания о своей маме.