Ранняя Груша. Часть третья, глава двадцатая

               
  Кто мечтал о власти, в эту ночь не спали. Да разве заснёшь, когда на кон поставлено всё: власть, деньги, тщеславие, желание безгранично повелевать людьми. Испытавшие подобное, никогда запросто не откажутся от шикарного крутящегося кресла.
 Всё это испытал на себе Геннадий Петрович Залётин, прозванный за глаза Бароном. Ему оставалось встать повыше всего на одну ступеньку, но как многое она давала и позволяла.
 В эти тревожные часы его выборный штаб напоминал муравейник. Почти каждую минуту к нему кто-то подходил из помощников и тихо говорил что-то на ухо, показывая листок с новой информацией. Шёл непрерывный подсчёт голосов.
 В какой-то момент Барон понял для себя, что областная избирательная комиссия раскололась на два лагеря: на тех, кто помогал ему, и кто явно был против него. Тех ресурсов, а это московский гость из администрации президента  с солидным чемоданчиком валюты, было явно недостаточно, чтобы склонить фортуну удачи в свою пользу.
 Залётин дрожащими  руками набрал номер телефона.
 – Казначей, срочно лети ко мне и прихвати бабло. Кейс стоит за столом в бункере. Срочно!
 После звонка Барон потёр рукой подбородок, а потом – щёки. Мысли с бешеной скоростью появлялись в голове и тут же исчезали. К нему подбежал подручный и показал листок, на котором красовались всего две цифры: 60 на 40.
 – Мы в минусе!? – крикнул Залётин.
 – Да.
 Тут же зазвонил телефон  у Барона.
 – Да, Да. Слушаю.
 – Ты что так кричишь, Геннадий Петрович? – спокойно спросил представитель президента Василий Васильевич. – Наш показатель немного поднялся вверх. Губернатор опережает только на восемь процентов.
 – Что же делать? – не сдерживая себя, спросил Залётин.
 – Спокойнее, Петрович, спокойнее. Председатель избиркома сказал мне, что его ресурсы исчерпаны. Половина комиссии под ним, а вторая – над ним. Пришли гонца с чемоданчиком.
 – Уже послал. Так они в одну ночь станут миллионерами. Вот казнокрады.
 – А ты, Петрович, в одну ночь можешь стать миллиардером. Мозгуй, время – золото.
 – Через полчаса нужное будет у тебя. Неужели, Василий Васильевич, ваш высокий ранг сейчас бессилен?
 – Да, дружок, времена изменились. Бывают моменты, когда власть слабее факта.
 – Вы хотите сказать слабее народа, толпы?
 – Сейчас, дорогой, это не толпа, а консолидация людей, сплочённых определённой идеей. А, проще говоря, верой. А веру ещё никому никогда не удавалось порушить.
 – Понятно. Попробуем пустить поезд против баррикады.


 Если бы Барон знал всю правду о том, как агитировали его подручные избирателей... Выехав за день до выборов на места, братва не раздавала, как ей предписывалось, водку бесплатно населению, а стала ей спекулировать. Напившись и наевшись на дурняка, они устроили драки с местным населением, да ещё и открыли стрельбу. В ответ бравые избиратели, заломив лихачам руки, растащили ящики с водкой по домам. А после два  дня гудели, совсем забыв про выборы. Допинг, которым Барон хотел обеспечить себе победу, возымел обратный эффект. Но эти новости никто из его приближённых ему не сообщил.

 А обстановка, тем временем, в областной избирательной комиссии накалялась с каждой минутой.
 Василий Васильевич отозвал в сторону главу органа и спросил напрямую:
 – Сергей Афанасьевич, ты можешь раскрутить рулетку так, чтобы победил Залётин?
 – Поговорил с каждым от кого зависит результат, вручил им пухленькие конверты. Каждый, кладя деньги в карман, обещал мне, но, как подошло время для дела!  Спасовали. В этот раз финансовые рычаги, скажу откровенно, оказались бессильны. На местах большинство избирателей за действующего губернатора. Это всё, что я могу вам доложить, как представителю центральной избирательной комиссии.
 – Очень жаль, Сергей Афанасьевич, что наша карта бита, а с ней – и ваша репутация,  и обещанная вам престижная должность. Прощайте.
 Московский чиновник резко отвернулся и пошёл прочь. А глава облизбиркома, поджав губы, горестно покачал головой ему вслед.

 Казначей, подъезжая к загородному дому Барона, уже твёрдо знал, что его шеф – политический банкрот. Из машины он позвонил своему человеку и коротко приказал: «Пора!».
  Ещё издали он увидел зарево. Глаза его округлились от удовольствия: высокое пламя пожирало главное строение. Первым делом, когда остановился, вытер пот со лба и ехидно улыбнулся. «Теперь все мои грехи сгорели», – прошептал он, открывая  багажник машины, чтобы ещё раз удостовериться в том, что его богатство находится с ним.
  Уже из аэропорта, где Казначей находился в окружении нескольких чемоданов, позвонил Барону.
 – Геннадий Петрович, горит ваша дача. Потушить не удалось.
 – Что? – крикнул Залётин так громко, что обернулись все окружавшие его люди. И уже тише сказал:
 – А где ты был, падла. Куда смотрел. Сотру в порошок, – неистово шептал Барон.
 Но телефон Казначея уже покоился в мусорном  ведре…

 На другом конце города, в Доме профсоюзов, царила сдержанная радость. Поодиночке и небольшими группами члены штаба, гости подходили к губернатору  и поздравляли с победой. Глава области, не скрывая улыбки, принимал рукопожатия, держа в руке фужер с шампанским, а сам уже о чём-то лукаво думал. Так всегда бывает: достигнув одного, человек уже думает о будущем.
 Окинув заинтересованным взглядом окружающих, губернатор подошёл к тому, кого высматривал, и мягко сказал:
 – С добрым утром, Агриппина Федотовна.
 – И вас, Степан Степанович, с ранним и добрым утром. Поздравляю с победой. Мы этого ждали.
 – Что вы думаете о завтрашнем дне?
 – Надо, чтобы была власть мечты, а не денег. За мечтой всегда стоит созидательное дело, а за деньгами – зло.
 – Как образно и метко вы мыслите, Агриппина Федотовна. Мне ваша логика импонирует. Через год выборы мера города. Хочу в этом качестве видеть вас. С ответом не тороплю. Через месяц-другой поговорим на эту тему более обстоятельно. И ещё, – губернатор замялся, опустив глаза. А потом, слегка наклонив голову, продолжил:  я вдовец уже два года. Ваша Настя мне по душе. Она сирота, поэтому её руки прошу у вас. Она сказала, что вы заменили ей мать. Насте я уже сделал предложение и получил от неё согласие.
 – Я очень рада за Настю, Степан Степанович. Будьте счастливы.

   (Продолжение следует)