Посылка из прошлого

Когда я ещё был маленьким и готовился ещё только идти в первый класс нашей средней советской школы, а это было в середине восьмидесятых годов, я помню, как моя старшая сестра вела переписку с одной своей сверстницей из Чехословакии. Точнее сказать, помню те небольшие и разнообразные наклейки и фантики от жвачек и конфет, которые были вложены в её письма и отправленные по нашему адресу проживания. Ту девочку из Чехословакии звали Яной. Сами письма конечно же я не читал, но вложенные в них разнообразные наклейки и обёртки, как сувениры, я помню. От них иногда исходил тот далёкий и едва уловимый аромат содержимого. Я иногда нюхал их и в своём детском воображении мысленно представлял их вкус.
-Ну, всё, понюхал и хватит,-говорила моя сестра, и отбирала эти драгоценности из моих рук.
-Порвёшь еще, -добавляла она, и убирала их в свой выдвижной ящик письменного стола.

Тогда было время, когда учеников той советской поры, школьный комитет заставлял выписывать по почте например газету «Пионерская Правда», или например, газету английских коммунистов «Морнинг Стар». Наши родители выписывали их сначала для моей старшей сестры, а чуть позже только «Пионерскую правду» и для меня.

Я помню те толстые страницы той англоязычной газеты, которая приходила еженедельно в наш почтовый ящик. Не понимая ни слова, я иногда лишь разглядывал в ней фотографии. А сестра делала какие-то выписки с собственными переводами для школы. Эту газету мои родители выписывали на протяжении нескольких лет, и стопы их скапливались целыми рядами в нашем доме.
-На растопку пойдет,-ухмылялся отец.
 И действительно, печку в доме и бане, он растапливал старыми газетами в том числе и этой. Так же ученикам, школьные педагоги, предлагали состоять в переписки со своими ровесниками из стран социалистического лагеря. И моя сестра вела переписку несколько лет с этой девочкой из Чехословакии. Те её письменные конверты были совсем не похожи на наши советские, что меня и удивляло. Они были немного больше по размеру наших, белого цвета, а по краям шла окантовка из синего и красного цветов, цветов национального флага Чехословакии.
 
Помню, что Яна всегда начинала свое письмо со слов: «Здравствуй Оле». Так звали мою сестру. Почему то буква «я» у неё получалось как «е», что меня всегда очень забавляло. В тех небольших по содержанию письмах она писала о своей семье, школе, досуге и прочее. Всё это умещалось примерно на одной страничке тетрадного классического листа, школьной ученической тетрадки. Да и, что могли в то время написать друг-другу ровесницы в возрасте тринадцати, четырнадцати лет?   Конечно же они переписывались на русском языке, и стиль Яны подчеркивал её правильное грамматическое содержание. Почерк у неё был разборчив, буквы чуть ниже среднего размера, но чёткие и правильные. Будет правильнее добавить, что такому почерку и стилистике, могли и позавидовать многие советские школьники. Ведь Чешский язык хоть и славянский, а пишут они на латинице в отличие от нас. И переход на кириллицу, да ещё на чужом языке, не каждый из иностранных школьников может осилить. Как-то раз Яна в письме прислала свою фотографию. На чёрно-белым изображении, на меня смотрела приветливым и улыбающемся взглядом молодая девчушка, на вид лет тринадцати. Волосы у неё были светлые и коротко стриженные, в своих руках она держала маленькую девочку, не старше двух лет. Как позже мне пояснила моя сестра, это была её младшая родная сестрёнка, но только вот имени её я не помню. Эта фотография длительно время лежала под оргстеклом на письменном столе моей сестры, со многими другими фотографиями её подруг и поклонников. Но к сожалению, за много прошедших лет, она давно потерялась, как и утрачиваются бесследно из нашей памяти многие события из нашей жизни.
И вот, в один из зимних тех далёких дней мне моя сестра говорит:
-Завтра пойдём на почту, Янка должна прислать мне посылку,- и чуть ухмыляясь добавила:
-С жевательными резинками.

И это известие меня тогда потрясло. Я долго ждал наступления завтрашнего дня. Уже ничего меня не смогло отвлечь от долгожданного события. Ведь запах от тех пустых обёрток и фантиков превратится наконец в настоящее чудо, и я смогу откусить от него кусочек. Следующим утром, едва забрезжил рассвет, я проснулся и с долгим нетерпением стал ждать того момента, когда встанет сестра. Подходя к двери её комнаты я прислушивался, не проснулась ли она. И спустя некоторое время зашёл в её комнату и спросил:
-Ну, когда же пойдём на почту? На что сестра мне ответила:
-Ещё рано,- и повернулась на другой бок в своей кровати. И я опять с нетерпением стал дожидаться того счастливого часа от долгожданного события. Но вот, я заметил, что Ольга стала наряжаться и краситься у зеркала, а значит мы идём за посылкой. И действительно, спустя некоторое время, мы вдвоём направились по заснеженной дороге на нашу почту. Придя на место и поднявшись по ступенькам, мы вошли во внутрь помещения. Почтовые отделения тех лет выглядели стандартно и обыденно, как и многие госучреждения того времени. Прямо перед нами за стеклянной стойкой сидела пожилая дама в утеплённом поверх кофты жилете, и обвязанным сверху пуховым платком. Я никогда не забуду тот запах от свежих, недавно напечатанных в типографии газет и журналов, что в огромном количестве лежали по отсекам на своих стеллажах, готовые отправится к своим подписчикам. Моя сестра, что-то спросила у почтальонши, и показала почтовое уведомление. Та поднялась со своего стула и отошла в соседнее помещение. Вернувшись через некоторое время, она принесла в своих руках, небольшой свёрток прямоугольный формы. Я сразу же догадался, что это та заветная посылки из далёкой и загадочной страны под названием-Чехословакия. Закончив формальные процедуры по оформлению получения заказа, эта драгоценность оказалось наконец то в руках сестры. Мы вышли из почтамта и направились к себе домой.
-Оль, ну дай маленечко подержать её,- гнусавил жалобным голоском я.
-На, подержи, только осторожно-сказала мне сестра. Я взял своими одетыми в тёплые варежки эту небольшую бандероль и некоторое время нёс её, слегка волнуясь. Мне казалось вначале, что она должна быть большой и тяжёлой, как те посылки, что моя мама получала из деревни. В большой фанерной коробки запечатанной сургучовой печатью. Но эта бандеролька была маленькой и очень лёгкой, но одна мысль о находящихся внутри неё ценностей, заставляло меня переживать и внутренне напрягаться от переполняемых детских чувств.
Придя в дом, Ольга не торопясь и с невозмутимой расстановкой, стала медленно распечатывать эту бандероль. Вначале она вскрыла вложенное в ней письмо и стала его про себя читать.
-Ну, давай же, открывай дальше, потом прочтёшь,-вслух с нетерпением говорил я ей.
-Успеешь, не торопи меня,-отвечала она мне.
Но вот наконец она из посылки достала какую-то пластинку ярко-оранжевого цвета, я сразу же догадался, что эта жевательная резинка. В то время в наших продуктовых магазинах продавались за пятнадцать копеек небольшие жвачки, обёрнутые в жёлтые фантики, с яблочным вкусом. Ничего другого из этого ассортимента больше и не было. Ведь жили мы не в столице, а на периферии. Я своим чутким обонянием уловил лёгкий кофейный запах исходящий от этой пластинки.
-А жвачки-то кофейные,-сказала вслух сестра. Мы о таких никогда и не слышали и никогда не пробовали. А тут, вот тебе и нежданный подарок. Ольга отломила от той пластинки небольшой кусочек и стала жевать, наблюдая за моей реакцией.
-Ох, вкусно то как,-говорила она продолжая свой жевательный процесс и от наслаждения закатывала глаза к верху.
-Ну, дай же, дай же попробовать,-с мольбой говорил я обращаясь к ней. Ольга отломила мне небольшую дольку и протянула его на своём пальце.
-На, бери! -Я немедленно схватил это сокровище и положил себе на язык и с восхищением стал ощущать необычный вкус исходящий от неё. Ничего подобного в своей молодой жизни я ещё не пробовал. Я долго и осторожно прижимал эту дольку языком к своему нёбу, боясь не проглотить её, и медленно жевал получая нескончаемое удовольствие от того необычного вкуса.
Сестра тщательно спрятала от меня эти пластинки с жвачками в своей комнате, так, что мои поиски в дальнейшем оказались тщетны. Только ещё один раз она меня угощала небольшой частичкой от этой пластинки, но и за это я был бесконечно благодарен ей и чехословацкой девчонке по имени Яна.

Прошло уже много лет с той поры. Письма от Яны давно уже истлели лежа под верстаком в нашем сарае, да скорее всего часть из них вместе с другими газетами была сдана в макулатуру. Уже много лет как закрылось наше местное почтовое отделение, да и сам дом, в котором оно находилось, снесён несколько лет тому назад будучи признан ветхим фондом. Самой Яне должно быть уже под пятьдесят лет как и моей родной сестре, да и сам я потихоньку приближаюсь к этому временному сроку. Уже давно исчезли с карты мира государства Чехословакия и Советский Союз, которые канули в своё историческое прошлое.  Но память тех далёких детских воспоминаний иногда тревожит моё сердце, как радостное и незабываемое чувство тех счастливых и светлых дней нашей юной поры. Спасибо тебе девочка Яна, за те счастливые мгновения подаренные твоей бескорыстной и чуткой душой, тому маленькому мальчишке, которые навсегда останутся в его памяти, согревая ими и по ныне его живое, русское сердце.





19.01.21.