Все о портвейне

   В году 82-наверное, во всяком случае Брежнев был еще жив, я со своим одноклассником Женей Григорьянцем собирался на школьную дискотеку в честь 7 ноября. В 67-й школе, где мы учились, а точнее в нашем литературном классе, среди мальчишек существовал обычай перед подобными мероприятиями обязательно «вмазать». Женя, тогда мы еще только вот-вот познакомились, приехал в Москву из Ташкента с целью закончить здесь школу и поступить на физический факультет МГУ. Обычаев он наших не знал, не знал «что тут у нас принято, а что нет», немного стеснялся своего незнания, и я решил стать его наставником. 
- Сейчас едем на Арбат, в Смоленский гастроном, там больше шансов купить пузырь, потом найдем укромное местечко, бухнем, ну а потом, 2-й троллейбус он нас до школы мигом довезет.
- Так где же мы бухать то станем? –  удивился Григорьянц.
- Как всегда, в подъезде, ну не знаю, может в подворотне, тепло сейчас, хотя и ноябрь. Место найти - дело нехитрое.            
- В подъезде? Вы пьете в подъездах? Как это можно? У нас в Ташкенте за это…
- У вас там тепло, а тут совсем другой климат. В общем держись меня, не пропадешь.
   Мы доехали до Смоленского гастронома, он и сейчас там находиться, правда под другим названием, на углу Старого Арбата и Садового кольца.  Отстояв не слишком большую очередь, мы приобрели бутылку «Агдама» и плавленый сырок «Дружба», на большее у нас денег не хватило.
- Да, - сказал Григорьянц, изучив этикетку, - «Азербайджанский портвейн», - отец, если узнает, точно меня убьет.
- Я ему не скажу, не волнуйся, - упокоил я собутыльника.
  Тогда я подумал, что отец его не одобряет пьянства в столь юном возрасте, тем более в подворотне, но оказалось, что дело в давней вражде двух кавказских народов. Армянин Андроник Григорьянц – не простил бы сыну Евгению Андрониковичу употребления ничего азербайджанского. Но отступать некуда, и мы отправились искать место для распития бутылки. Мой приятель никак не соглашался проделать это в подъезде, и мне тут пришла в голову изящная мысль. Есть, есть же место в Москве, специально для этого предназначенное и оно совсем близко. 
- Знаешь, брат, - сказал я своему попутчику, тут недалеко, минут 15-20 пешком, клевое местечко, там и выпьем. 
- Что за место?
- Дом Гоголя.
- Что? Музей? И мы станем там пить! 
- Увидишь, не пожалеешь.
    Мы прошли весь Старый Арбат, пересекли Калининский проспект, и свернули во двор старинного особняка на Никитском бульваре.  В этом особняке Гоголь прожил последние 4 года жизни. Там и умер.
- Вот смотри и учись, - сказал я, - памятник Гоголю, настоящий памятник, который поставили в 1909 году, а тот, что мы все знаем, это уже советское творение. Жалкая подделка. Хотя и неплохая.
- Какой он больной здесь, сгорбленный, - удивился Григорьянц, -  и не узнать.
-  Наверняка, он такой и был этот Гоголь на самом деле, странный и больной, в общем этот монумент стоял раньше там, где сейчас новый, ну видел ты его, он во всех учебниках. Этот в 30-годы хотели то ли снести, то ли еще что, вот перенесли сюда.
- Откуда ты это все знаешь?
- Отец мне рассказывал, но не в этом суть то, а в том, что мы прямо сейчас можем насладиться обществом великого писателя, его героев и должным образом подготовиться к дискотеке.
- А почему здесь то?
- А ты посмотри под ноги, и сразу все поймешь.
    Пластмассовые пробки из-под бормотухи вперемешку с окурками от «Беломора» и «Дымка» валялись повсеместно, а вблизи лавочек их наблюдалось особенно много.
  - Жень, это место такое, приют интеллигентных пьяниц, хиппи всякие любят здесь собираться. Гоголь им нравится, да и дворик укромный, менты здесь не появляются. Давай, пора уж.
   Я научил Григорьянца откупоривать бутылки, когда под рукой нет ни ножа и ничего острого.  Пластмассовая пробка подпаливается при помощи спички, (зажигалки в те времена редко встречались,) она становится мягкой и легко снимается с горлышка.  Мы выпили всю бутылку, как говорится из горлА, закусив сырком и так сказать, «закурив», уж не вспомню сейчас, какие сигареты мы тогда курили. Сели на 2-й троллейбус и отправились в школу 67, находящуюся на Кутузовском проспекте во одном из дворов за Панорамой Бородинский битвы.
      Танцевать нам в тот вечер не довелось.  Нас «спалил» Звавич, математик, учитель, дежуривший в тот день по школе. Наверняка от нас воняло за километр, да и шатались мы как осенние ветки на ветру, что неудивительно после бутылки «бормотухи на двоих». Леонид Исаакович Звавич напоминал одновременно и Карла Маркса в лучшие годы, и Фиделя Кастро. Он злобно вращал глазами, мы только их и видели, потому, как огромная черная борода полностью скрывала его лицо. А слова он сыпал эмоционально и метко, как Фидель. Мне стало невероятно страшно и нестерпимо стыдно, я в те минуты даже малодушно помышлял отказаться от дальнейшего употребления алкогольных напитков. Звавич отправил нас, морально раздавленных, очухаться в учительскую, но ни родителям и никому более о нашем постыдном поступке не сообщил. Происшествие не имело для нас никаких последствий, кроме одного. Я крепко подружился с Григорьянцем, дружу с ним и по сей день, хотя он давным-давно живет в Шотландии. Преподает физику в Эдинбургском университете, по выходным носит килт, играет в гольф и пьет преимущественно старый односолодовый виски. 
                Много лет спустя
    Со дня той памятной дискотеки минуло лет 15, может быть, когда я с другим своим другом Костей Лебедевым (Либедихом) отдыхал в Крыму в поселке Судак. День наш начинался с завтрака в приморском кафе голубцами под ледяное сухое белое «Инкерманское», потом после пляжа мы переходили на «Новосветское» шампанское, ну а вечером и ночью предавались потреблению крымского портвейна. Откупоривали бутылки мы примерно так же, как в прошлой главе, поджигая пробки, с той разницей, что теперь мы обладали замечательными американскими зажигалками «Zippo». Они пахли бензином и приключениями. А курили мы Rothmans и John Player Special. Портвейн мы пили в каких-то циклопических количествах, закусывая сочными крымскими персиками, и часто приглашая девушек разделить с нами выпивку.
     Как-то раз нам пришло в голову сходить на экскурсию на завод, где собственно этот самый портвейн и производят.  Для этого вовсе не понадобилось ехать в Ялту, где находится «Массандра», у нас в Судаке оказался свой заводик. Женщина лет 40-ти, судя по виду совершенно непьющая, провела нас по старым подвалам, заставленным бочками, рассказала много интересного из истории крымского виноделия, и вот самое главное, так сказать апофеоз экскурсии – дегустация.  Перед каждым из нас стоял поднос, кажется, с 12 бокалами, совсем по чуть-чуть наполненными этими самыми винами, что вызревают в бочках. Буквально граммов по 20. Когда вот так пробуешь, с толком, с чувством, ты оцениваешь аромат, цвет, вкус, послевкусие, не побоюсь этого слова, и начинаешь ценить благородные напитки.  Каждая дегустация предварялась романтической историей. Одну я, пожалуй, кратко перескажу. В 17… каком-то году, англичане везли вино с португальского острова Мадейра в Индию.  Вино в дубовых бочках находилось на палубе, плохо закрепленные бочки все время перекатывались под палящими лучами солнца. После долгого плавания, моряки думали, что вино испортилось, но прежде чем вылить, решили попробовать. Оказалось, оно улучшилось неимоверно, приобрело тонкий ореховый аромат, и с тех пор мадеру выдерживают в бочках на солнце, периодически их перекатывая. Мадеру очень ценили при дворе русских царей, начиная чуть ли не с Елизаветы Петровны, мадеру хлестал известный чародей, бабник и пьяница Гришка Распутин. Именно в мадеру ему подмешали яд, который, впрочем, не подействовал. Кто-то может возразить -  мадера не портвейн. Это правда, но в них много общего. Эти вина крепленые, то есть в них добавлен спирт, они выдерживаются в бочках, а родина их - Португалия. И тогда-то на экскурсии я понял, настоящий портвейн - это не бормотуха, а очень даже благородное и тонкое вино. Это вам не «Агдам» из предыдущей главы. А пить его надо уметь и получать удовольствие. Правильно пить мы, тогда не начали, но я понял, как здорово сочетается этот напиток с морским бризом, теплой южной ночью, звездами и с девушкой, которая сидит рядом с тобой на песке, и нет в тот час рядом более никого, кроме нее, шума прибоя, а вот еще сладкое терпкое вино, которое вы вместе пьете.       

                Еще лет через 10   
     В этому времени, я уже давно закончил Институт иностранных языков, где неплохо овладел португальским, но в самой Португалии мне долгое время побывать не доводилось. И вот удача я - на родине портвейна.  Производят его в городе Порту, собственно от этого замечательного города и появилось название. Vinho do Porto – вино из Порту, потом слово в виде «Portwine» перекочевало, вероятно, в немецкий, а потом уже и в русский. Кто первый придумал «крепить» вино неизвестно, но вот легенда, с которой согласны даже сами португальцы.  Английские купцы возили сухое вино из Порту себе на острова, но вино по дороге портилось.  Они решили его так сказать «укрепить», плеснув туда спиртику, с тем, чтобы по прибытии домой разбавить водой и превратить опять в сухое вино. Но, как и в истории с мадерой, решили сначала попробовать, и оказалось, что разбавлять вовсе и не нужно, вино приобрело уникальный вкус и аромат, и таким образом появился портвейн.  Что тут правда, а что вымысел, проверить невозможно, но факт - множество домов портвейна носят английские названия: «Sandman, Cockburns», градация тоже английская: Ruby – красный, White – белый, Tawny – коричневый, выдержанный, бывает еще Rose – розовый, но это редкость. Я, кстати, заметил, что сами португальцы не особенно часто его пьют, они предпочитают «Vinho Verde» молодое слабенькое винцо из того же региона, что и портвейн. На одной из вечеринок в Лиссабоне я угощал старым портвейном одну местную девушку.  Не обратив внимания на этикетку, она спросила: «Ах! Какое же вкусное это вино! И никогда раньше не пробовала. Откуда оно?» Хотя это и невежливо, я не стал отвечать.  Ха! Португалка, ничего не скажешь. Да, не хочу вдаваться в технологические подробности производства этого замечательного вина – слишком долго и нудно. Цены, вот, что интересно. В обычном магазине, типа нашей «Пятерочки», бутылка начинаются от 3 Евро и заканчиваются 10, вернее 9 Евро и 90 центами. Это уже выдержанный, 10-летний портвейн.  Одному своему приятелю я привез в подарок такую бутылку, он долго меня благодарил, и сильно смущался, думая, что я потратил кучу денег. Я отвечал: «Володь, мне для тебя ничего не жалко, а бутылка, да, была самая дорогая в магазине.»  Но 10 Евро это, конечно не предел, существуют винтажные портвейны, их производят только в годы исключительных урожаев. Они всегда красные, и, если вы увидите на этикетке «Vintage» - знайте это красный портвейн, и очень хороший.  Он стоит дороже. Есть конечно портвейны, и за 500 и, за 1000 Евро они продаются в специальных, ну типа «антикварных магазинах.» Урожаев там, 70-х, 60-х, да каких угодно годов, потому как из-за высокого содержания спирта, они хранятся бесконечно долго.  100 или 200 лет для них не предел. Вы можете купить портвейн 1917 года, или даже 1914, если вам, конечно, не жаль своих денег. Да, по содержанию сахара они разные, но даже если портвейн сухой, оно все равно сладкий. Тут никуда не денешься. Вкус? Ну что тут скажешь? Вкусы у людей разные.  Но, я сравнил бы цвет, аромат, вкус какого-нибудь старого винтажного портвейна с благодатью небесной. Только с ней, и больше ни с чем. Что-то в этом есть волшебное, неописуемое. 
         Невольно задаю вопрос себе, а есть ли что-то общее между «Агдамом» из первой главы и «Винтажом» из последней. Почти ничего. Не пейте никогда «Агдам», уж не знаю, каков он сейчас, но в брежневские времена это была чистая отрава. Как и все остальные разновидности этого напитка. Помню, как после чего-то подобного я блевал из окна зимнего дома отдыха «Ершово», а мой друг Григорьянц (из первой главы) держал меня за ноги, чтобы я не вывалился с 3-его этажа. А что происходило потом, лучше и не знать никому. Столько лет прошло, а мне все стыдно. Не повторяйте ошибок людей, чья молодость пришлась на эпоху застоя.      
   Ну а «Винтаж» из города Порту – замечательный десертный напиток. Великолепно сочетается с дыней, персиком, морским теплым бризом, звездным небом, криком чаек. Терпкое, ароматное, сладкое вино.  А закусывать лучше всего поцелуем в губы любимой девушки. Попробуйте, не пожалеете.            
                конец