Сестра Анастасия

Сестра Анастасия осторожно прикрыла дверцу машины и кивнула водителю. Она несколько секунд наблюдала за тем, как он разворачивается. Только потом раскрыла зонт. Этот воскресный день выдался холодным. Серые тучи низко висели над землёй, проливаясь на неё моросящим дождём. Она слегка поёжилась и быстрым шагом направилась по узенькой тропинке к церкви, чьи белоснежные купола величественно венчали хмурое осеннее небо. Расположившись на окраине маленького городка, она со всех сторон была окружена лентой мелководной речки, проносившей свои воды между двумя пологими берегами и уходящей куда-то далеко за горизонт.

«Ну, вот я и вернулась», – подумала сестра и потянула за ручку. Тяжёлая дверь чуть скрипнула. В храме, как всегда, было светло и тихо. Зажжённые свечи отбрасывали на пол и стены глубокие тени и освещали лики святых на расставленных повсюду иконах. Слегка потрескивал плавящийся воск, распространяя стойкий запах, смешанный с ароматом ладана. Летом перед алтарём обязательно ставили большие вазы с букетами цветов. Их выращивали сами монашки и послушницы. Но сейчас осень: сад желтел скошенной травой, а деревья давно надели золотые и багровые «платья».

Сестра Анастасия подняла взгляд на икону Николая Чудотворца и приготовилась читать вечернюю молитву, как вдруг резкий порыв ветра ворвался в открывшуюся дверь, едва не потушив свечи. Она обернулась. У входа стоял мужчина в чёрном пальто и одной рукой опирался на длинный зонт, послуживший ему в этот момент тростью. Несколько секунд он оглядывался по сторонам, а затем шагнул вперёд. Сестра Анастасия почувствовала, как бухнуло сердце в груди и замерла, не завершив креста.

– Ну, здравствуй, – тихо сказал он.

Этот голос под сводами храма разорвал вечернюю тишину, как если бы вдруг сверху грянул гром небесный. Она вздрогнула, закрыла руками лицо и резко развернулась. Лик Николая Угодника по-прежнему смотрел на неё с иконы. Она чувствовала его силу, поэтому медленно опустила руки. В её голубых глазах стояли слёзы, и сквозь их пелену она видела не святой образ, а лицо человека, стоящего у неё за спиной.
– Зачем ты здесь? – спросила она, не оборачиваясь, и сильно сжала маленький крестик.
– А зачем люди ходят в церковь?
Сестра Анастасия слегка прищурилась, готовая к ответу, но слова замерли у неё на губах, оставшись невысказанными вслух. Внезапно она почувствовала его дыхание у самого виска и вскинула голову. Он настойчиво пытался поймать её взгляд.
– Не надо иронии. Храм не место, – едва нашла она в себе силы пролепетать.
Он усмехнулся, но сестре Анастасии показалось, что в этой усмешке была горечь. Он всегда прятал истинные чувства за скепсисом, резкими словами и неестественным равнодушием. Она научилась читать их, как читают главное между строк.
Он сказал:
– Давай пойдём в парк. Поговорим. Здесь, правда, не место. Твои Святые смотрят как-то осуждающе.

Дождь барабанил по раскрытому зонту и шелестел опавшими листьями. На мокрой дорожке они казались бумажными звёздами.
«Зачем он приехал?» – думала сестра Анастасия, не представляя, что они могут сейчас сказать друг другу. Как тяжело вспоминать их несчастливую любовь! Она возвращалась к ней тревожным ощущением надвигающейся катастрофы.

Вдруг он остановился и обнял её.
– Зачем ты сделала это? Зачем? Зачем?

Сестра Анастасия слегка оттолкнула его и вывернулась из объятий. Она ничего не ответила, только смотрела, как он опустил зонт и стоял под дождём с поникшими плечами. Она знала, что через минуту он справится с нахлынувшими чувствами, возьмёт её под руку, и они пойдут дальше. А ещё он спросит: нашла ли она счастье в обете? Спросит, хотя ответ ему не нужен. Его он знает и сам.

Воспоминания в этот миг казались призраками, медленно танцующими в сумраке осеннего парка. Они заползали прямо в душу, пытаясь разорвать её на кусочки, они витали в воздухе, сжимая их в кольце общего прошлого. Он поднял взгляд и в каждой чёрточке её лица узнавал свою прежнюю Настю: ту, которой она была, пока не стала сестрой Анастасией. Лёгкая, яркая, весёлая. С тех пор прошло три года. Ведь это не так много, но глядя сейчас в её потухшие глаза, он понял, что в эти три года уместилась вся жизнь и в свои двадцать пять лет она превратилась в старуху. И ещё чёрное монашеское облачение! Всё-таки он не мог понять, почему она предпочла добровольно заточить себя в своей келье. Ведь она же любила его! Или всё-таки нет? Он только хорошо помнил, как что-то внезапно подтолкнуло её к переменам: она становилась всё более задумчивой, более отрешённой. Как если бы в глубине души горел огонёк, который потух. Но ведь он имел право знать всё! Но она всё твердила какую-то глупую фразу про свой путь и предназначение, про веру которой собирается посвятить всю себя. Звучало это так неубедительно, так фальшиво! И ещё: почему она так уверена, что он всё знает и всё понимает? Ведь на самом деле ничего он не знает и ни черта не понимает?

Они ещё долго шли, замкнувшись каждый в своих мыслях. Но тишина становилась невыносимой, её хотелось прорвать шёпотом ли, криком ли всё равно!
– Осточертел мне весь этот спектакль! – сорвался он и сильно встряхнул её за плечи. – Рассказывай! Или я разнесу твой Божий дом к чертям собачьим!
Сильный порыв ветра вырвал у него из рук зонт и тот покатился по дорожке. Сестра Анастасия внутренне содрогнулась. Что она могла рассказать? Но он настойчиво всматривался ей в глаза, требуя объяснений, поэтому чуть слышно она пролепетала фразу, от которой уже давно мутило обоих:
–Это мой путь, и я выбрала его.
Он сжал зубы, и ей на мгновение показалось, что он сейчас ударит её.
– Я не знаю, чего ты ждёшь от меня, – поспешила она исправить положение. – Просто однажды я поняла, что мне нужно всё это. Неужели ты, правда, считаешь, что монашеский обет – результат трагедии, потрясения, отчаяния или чего там ещё? Существует истинная вера.
– Просто вера? – растерянно переспросил он.

Его руки обессилено опустились и повисли, как плети. В глазах легко читалось недоумение, непонимание, но, тем не менее, он осознал: вот она – правда.
– Кем же тогда я был для тебя?
Сестра Анастасия не ответила. Она медленно пошлёпала по лужам, подняла зонт, стряхнула с него капельки дождя и обернулась. Он стоял, расправив плечи. Его лицо казалось каменным.
– Никому не дано знать, – тихо, но чётко заговорил он, – как устроена наша Вселенная. Может случиться, что Богу ни к чему твоё служение или же там за чертой нас всех ждёт пустота, и именно ей ты посвятишь всю оставшуюся жизнь. А я есть, я здесь. И я мог бы сделать тебя счастливой.
Сестра Анастасия почувствовала, как в сердце вонзилась острая игла. Так бывает, когда вдруг кто-то произносит вслух те слова, которые давно мучают нас, но мы сами никак не наберёмся смелости, чтобы высказать их.

Он взял у неё зонт, не сказав «прощай», развернулся и быстрым шагом поспешил по дорожке к главному выходу. Опавшие листья шелестели под ногами, и ей снова пришла в голову эта нелепая детская мысль, что они так похожи на бумажные звёзды.