Глава 17. Безымянный сииман. Искушение

ИСКУШЕНИЕ НЕ ИНОЕ, КАК ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ

...Я просто сидел и ждал всю жизнь, что кто-нибудь позвонит. И что-нибудь предложит. На самом деле, не кто-нибудь, конечно. А совершенно конкретные люди. Ну и еще кто-нибудь, кого я пока не знаю.

С чего бы незнакомым людям звонить мне и что-то предлагать? Да ни с чего. Но мог же я кому-то понравиться в автобусе, например? Ехал и смотрел на меня украдкой, думая о том, как бы со мной познакомиться, и не решаясь это сделать. И так и не решился до конца.

А откуда у него потом взялся мой телефон? Ну… Не знаю. Случилось какое-нибудь чудо, понятия не имею, какое. Дал объявление на радио: «Позавчера днем мы ехали с тобой в 12-м автобусе, на тебе были черные брюки и бежевая куртка, я не могу тебя забыть вот уже два дня, отзовись». И кто-нибудь из моих знакомых такой: о, да это же он, точно-точно, нельзя ошибиться! И дал ему мой номер. А мне решил не рассказывать, чтобы не портить впечатление. И не хочу я думать о том, что там пол-автобуса было в черных брюках и бежевых куртках. Могло же случиться чудо? Могло. Ну и вот. Никто, правда, не звонит. Но, может, просто мало времени еще прошло.

Все мы, одинокие, такие. Сидим и мечтаем о ком-то, кто будет с нами рядом, будет нами дорожить, с кем можно создать тройку. Ждем не дождемся. А потом как представишь… Тройка: постоянно рядом с тобой два человека, ПОСТОЯННО. Все время. Под одной крышей. Со своими привычками, манерами и замашками. У одного с чешуек сыплется, другой наполняет весь дом сиреневым туманом. Ты хочешь тишины, но этот слушает новости, а тот разговаривает громко по телефону. Ты хочешь посмотреть ипн, но в кровати уже лежит кто-то из них с книгой и, стоит тебе прилечь рядом, как начинаются разговоры о том, что надо поменять оконные рамы и установить на дверь новую растяжку. И ты такой: не-е-е, лучше одному. Но проходит день-два и ты опять начинаешь тосковать по людям, которым до тебя есть дело. Наша песня хороша – начинай сначала.

А еще надо ведь, чтобы совпадали интересы в жизни. Я вот, к примеру, люблю альтернативную историю и теорию заговоров, а это мало кто разделяет, больше критикуют, даже не пытаясь вдуматься и допустить хотя бы минимальную возможность некоторых вещей.

Никаммы построили верхний слой почвы сразу с домами, поэтому никто не может заложить фундамент на пустом месте, можно только надстраивать уже имеющееся. Что, кому-то удалось заложить фундамент хоть одного дома? Нет. Яму вырыть можно, а фундамент не держится, ползет.

Двести тысяч лет назад планета на некоторое время прекратила вращение – отсюда экваториальный и трансаргальный ледяные блоки. Что, есть какие-то другие вменяемые объяснения этому, кроме современной нелепой версии, не выдерживающей никакой критики? Нет, конечно.

Раньше Основная Суша была кусками, а потом случился катаклизм, и они соединились в единый массив, не присоединились только дальние острова. Зачем с этим спорить, неужели не видно стыки по старым сухим руслам рекам? Все равно спорят или просто смеются тебе в лицо.

Но больше всего мне нравится идея о том, что реальности нет, а все вокруг – компьютерная фикция, просто мы об этом не знаем, поскольку являемся ее частью.
Вот в это я почти верю. Просто потому, что все, что происходит в фильмах, текстах и якобы с другими, со мной и с моим окружением никогда не происходило.
Я не знаю ни одной действительно счастливой тройки.
 
Ни перед кем из моих знакомых их будущие партнеры по тройке не становились на колени, взявшись за руки, и не выкупали их у родственников за озера и куски территории.

Никому в обмен на вхождение в тройку не оплачивали дорогой салон на декаду вперед.

Никто не получал ребенка вне очереди и по ускоренной процедуре, потому что кто-то в последний момент передумал и освободилось место в списке ожидания. Никто не передумывает! Да это даже вообразить невозможно – столько времени провести в контролях и в последний момент вдруг передумать. Бред какой-то.

При этом все вокруг в это верят так отчаянно, словно ежедневно наблюдают массу примеров, хотя все эти красивые истории можно видеть только в постановочных фотосессиях знаменитостей, теленовеллах и ипнах.

Иногда по секрету рассказывают друг другу, что знакомый дочери соседки брата мастера в салоне, к которому ходит подруга, знает человека, который сумел откосить от летарго, заплатив, конечно, немыслимые деньги. Но цепочка рукопожатий такая длинная и запутанная, что встретиться с этим человеком и спросить в лоб никогда нет возможности – он, мол, шифруется, потому что откатывать летарго - это незаконно и карается весьма сурово. Концов не найти, так что достоверность таких историй весьма условная. В общем, я уже совсем не понимаю, где правда и есть ли она вообще.

В последнее время я много размышлял над конечностью развития социума. Может ли стагнация быть бесконечным финальным этапом? Является ли более-менее общее благополучие стагнацией? Не является ли состояние стагнации само по себе бочонком с порохом, каким бы благим оно ни было? А потом меня вдруг осенило: социум не развивается бесконечно, не может – ему изначально установлены рамки. А дальше он просто существует. То есть, стагнация – это нормальное состояние для социума, которое может длиться вечно, ведь постоянно появляются новые члены социума взамен старых. И это плохо, потому что просвета ни у кого из нас нет, только в пределах того самого мизерного люфта – типа, повышения зарплаты или небольшого карьерного роста. Совсем небольшого, потому что не бывает такого, чтобы салонный мастер заделался вдруг канцлером. Социальные страты это замкнутые пространства, выпасть из них можно, хоть и сложно, а вот внутрь попасть возможности нет. Хотя тысячи тысяч питают эту надежду. Ну, они просто не понимают законов социальной природы.

А изменить что-то можно только радикальными действиями.

Действительно радикальными.

Правда, не факт, что эти действия приведут к чему-то положительному.

Если в пакете с рисом начали портиться некоторые рисинки, их можно выкинуть, перебрав весь пакет. Если их относительно немного, это никак не скажется на этом конкретном массиве единиц. Но радикально перевернуть жизнь рисового социума можно только высыпав рис в кастрюлю и сварив его. Или рассыпав. Или выкинув в мусор.

Парадокс в том, что сам рис не сможет этого сделать. Отчасти эта возможность есть у пакета: если он порвется в удачном месте, например, над мусорным ведром, то рисосоциуму конец.

Впрочем, если среди рисинок в закрытом пакете окажется хотя бы одна, пораженная болезнью, она сможет кое-что изменить. И чем реже открывают пакет, тем больше у нее шансов что-то сделать.

Рисинка, при некоторых условиях, вдруг понял я, может оказаться сильнее толпы.
Намного сильнее.
Даже если она вроде бы слабая и одинокая.