Дар

Мое проклятие… Это началось, когда мне было восемь лет. Я, счастливая, бегу по зеленому полю, усыпанному ромашками. Солнце на небе приветливо улыбается мне в такт кивающих ромашек. Я бегу и высоко вскидываю ноги. Лето.
Я спотыкаюсь и кубарем падаю. Больно, но не сильно. Я стряхиваю грязь с ладоней и оборачиваюсь. Позади лишь ромашки в окружении зеленой массы. Я медленно встаю и потираю саднившее бедро. Наверное, будет синяк…Я медленно иду назад, напряженно всматриваясь вниз. Что там было? Там, на земле? Там тело. Черное, какое-то скукожившееся, вонючее. Я делаю шаг назад и закрываю рот рукой. Как оно тут оказалось, посреди заброшенного, никому не нужного поля? Мне страшно, и я закрываю глаза, но тут же открываю один и мельком смотрю на тело. Оно точно старое, и ему уже не поможешь. Я быстро бегу в сторону дома.

Прошло десять лет, и я почти забыла о той старой женщине. Мне объяснили, что ей стало плохо, она упала и умерла. Никто не хватился, и она так и осталась лежать там, отдавая последние соки безжалостному жаркому солнцу. Но сегодня это произошло снова.

Я бегу на пары, нетерпеливо отмахиваюсь от людей. Мешают. Я добегаю до перекрестка и останавливаюсь, нервно вглядываюсь в светофор. 36,35,34…Черт, да когда уже?! 21,20,19…Я переминаюсь с ноги на ногу и быстрым движением смотрю на часы. Опоздала…7,6,5…Я делаю шаг на пешеходный переход, ведь мужчина передо мной уже уверенно идет по нему. Шаг, второй…Резко слева вылетает большая черная машина, водитель которой жмет на газ, чтобы успеть проскочить на зеленый. Я гневно смотрю на водителя и машу ему рукой. Но водитель не видит меня, его расширенные глаза смотрят на подкинутую вверх, как на батуте, фигуру мужчины. Он взлетает как птица и резко, с тошнотворным звуком, падает на землю. Крак! Его сумка открывается в полете и показывает всем свое нутро: телефон, блокнот, ноутбук. Ноутбук быстро подхватывает какой-то студент и убегает, виновато оглядываясь. Я замерла на переходе и напряженно всматриваюсь в мужчину. Он жив? Кровь под его головой растекается будто нимб, а кончики пальцев подрагивают. Я всхлипываю и бегу по переходу, а потом вперед. Куда подальше…

Следующего раза долго ждать не пришлось. Я еду к бабушке, на окраину города, туго забитую многоэтажками. Я, зевая, перебираю ногами и лениво всматриваюсь в землю. Почему асфальт серого цвета? Не могли что ли выбрать какой-то цвет повеселее? Перед глазами все серо, изредка в белых пятнах бычков и слюны. Уныло. На секунду я замираю как вкопанная, сама не зная почему, и как в замедленном кино вижу как передо мной падает девушка. Совсем молодая, чуть младше меня. Ее юбка задралась, явив миру серые застиранные трусы. Я ору и отбегаю назад, закрываю глаза руками, но подсматриваю через щелочку между пальцами. Она не двигается, ее рука неестественно вывернута. Вокруг уже столпилась гудящая толпа, кто-то причитает и плачет, кто-то кричит в телефон что-то про скорую. Я медленно обхожу самоубийцу и иду к бабушкиному дому. Без меня разберутся…

Я пытаюсь отвлечься: две смерти за месяц это уже перебор…Я танцую в ночном клубе. Мои волосы щекотно бьют меня по щекам и прилипают к блеску на губах. Я машу головой и призывно открываю рот. Симпатичный парень вдалеке с улыбкой смотрит на меня, я улыбаюсь ему в ответ. Вот оно, лучшее лекарство от хандры, - секс. Я игриво мотаю ему головой, и он подходит. Через несколько минут мы уже жадно целуемся посреди танцпола, его руки ощупывают мое тело. Пора. Я беру его за руку и веду в туалет. Неудобно, конечно, ну да ладно, мне не впервой. Мы колеблемся около дверей «М» и «Ж», и я толкаю «М». Чего я там не видела? Мы заходим и снова целуемся, все так, как должно быть. Объединенные поцелуем, мы подходим к дальней кабинке, и парень пинает дверь. Она открывается, но как-то не до конца. Я с тревогой выглядываю из-за его головы. На полу в кабинке кто-то лежит. Опять…Я медленно выхожу из его объятий и подхожу ближе. Парень. Подросток. Очень худой. И очень бледный. Из его руки торчит шприц.

Я заперлась в комнате и не разрешаю никому входить. Я плачу и не могу остановиться. Смерть, похоже, преследует меня…Что это: знак, проклятие, дурной сон? Я не могу спать, не могу гулять, не могу никуда ходить. Мне страшно, что где-то там меня ждет Она. Больше не могу. Я снова плачу и жалею себя.
Тук-тук. Это мама, волнуется и зовет меня из-за двери. Я прошу ее оставить меня в покое, но она говорит, что хочет прогуляться со мной и с собакой подруги. Я отказываюсь, но мама не унимается. Ей больно видеть меня такой. Я медленно смотрю в окно красными сырыми глазами. Там так хорошо! Солнечно. Решено. Я встаю и открываю дверь. Счастливая мама с улыбкой протягивает мне руку. Я беру ее и крепко обнимаю маму. Все стало хорошо. Все всегда хорошо, когда ты обнимаешь маму. Я надеваю кроссовки и беру поводок с повизгивающей собакой. Мало же ей для счастья надо.

На улице теплый ветер приветливо заигрывает со мной. Я улыбаюсь. Надо же было так заморочиться и просидеть в комнате целых два дня. Я бегу и натягиваю поводок, а счастливая собака весело догоняет меня. Мама смеется. Я бегу с широкой улыбкой и играю с собакой. Мне кажется, что я счастлива. Я устала. Я подхожу к скамейке и сажусь, чтобы немного перевести дыхание. Собака нетерпеливо размазывает песок по земле хвостом и смотрит на меня. Я перевожу взгляд с собаки на что-то черное слева. Мужчина на скамейке, даже уже старик. Он развалился и улыбается под жарким июньским солнцем. Я с улыбкой смотрю на него, а потом на собаку. А она тихонько подвывает. Меня передергивает. Я медленно поворачиваю голову налево и оглядываю старика. В уголке его рта застряла капля слюны. Над головой кружится обалдевшая от восторга муха. Я медленно встаю и ищу взглядом маму. Она болтает с соседкой и активно машет руками. Я выпускаю из руки поводок и бегу домой. Собака убегает с радостным лаем. Мама что-то недовольно кричит мне вслед.

Я врываюсь в комнату и запираю замок. Всё. Теперь точно всё. Я отпираю дверь, бегу на кухню и беру нож. Я снова в комнате и крепко держу нож правой рукой. Он отбрасывает тень на дрожащую левую руку. Я крепко зажмуриваюсь и режу. Один раз, второй, третий. Боли нет. Я открываю глаза и вижу еле заметные красные следы. Я с силой вонзаю нож в плоть, но моя рука тверда, будто картонная. Я снова и снова пытаюсь порезать себя, но нож соскальзывает. Тогда я втыкаю нож в живот, но он соскальзывает и там.

Прошло пять минут. Я устала. Нож отказывается входить в мое тело, и ножницы тоже. Я не могу умереть? Я не могу умереть. И тут резкая мысль приходит в мою голову. Это не проклятие, это дар. Я буду жить!