Дверь в трезвость

       Мой сосед бросил пить сразу, без посещения психологов, наркологов и народных целителей. Прожив в пьяном состоянии не один десяток лет, уже будучи пенсионером Иван Иваныч Иванов стал трезвенником.

       Все жители подъезда нашей блочной пятиэтажки сначала с опаской приняли это резкое перевоплощение, на законных основаниях ожидая от Вани новых пакостей.

       Дело в том, что был Иванов человеком гадким до полного омерзения, а в алкогольном опьянении - особенно. Он любил без какой-то не было причины наговорить гнусностей первому встречному, особенно удостаивая этой чести женщин. Возвращаясь домой поздно вечером или даже ночью, обожал во всю глотку петь матерные частушки. Не гнушался помочиться в подъезде, если был не уверен, что дотерпит до своей квартиры. Правда, жил он на первом этаже, но это его ничуть не смущало. Неоднократно был Иван бит за это мужиками, но отлежавшись, продолжал в таком же духе. Женщины периодически вызывали наряд полиции, который забирал его с собой. Получив в участке по рёбрам за плохое поведение, и переночевав в "обезьяннике", жил тихо недельку – другую и принимался за старое.

       Супруга Ивана Иваныча была тиха и незаметна, и по непонятным народу причинам, терпела его выходки, периодически появляясь с неумело замазанными синяками. Поначалу ей сочувствовали, пытались даже помочь, хоть как-то заступиться. Но она после очередного скандала, когда соседи взломали замок, чтобы попасть в квартиру и отбить её от разбушевавшегося мужа, попросила не вмешиваться в её жизнь.

       - Ну знаешь, дорогая, - возмущенно сказала Софья Львовна, старшая подъезда, – если тебе такая жизнь в кайф, тогда не ори на весь подъезд, не пугай детей, получай удовольствие молча.

       И с тех пор никто больше не слышал из квартиры Ивановых крика или плача, в каком бы виде Иван Иваныч не появлялся домой. Только при встрече с жильцами Степанида, или Стёпка, как звал её муженёк, здороваясь, низко наклоняла голову.

       В нашем доме постройки хрущёвских времён народ менялся редко. И лишь одна квартира в подъезде, как раз напротив Ивановых, никак не могла обрести постоянного хозяина. Её много раз кто-то покупал и тут же перепродавал, а одно время в ней жили даже гастарбайтеры, доставлявшие жителям много хлопот. И когда в многострадальную однушку заселилась одинокая пенсионерка Евгения Тимофеевна, все радостно вздохнули и дружно окружили её заботой: кто-то из мужчин чинил электрику, кто-то привёл в порядок сантехнику. Вот только входная дверь была родная, хрущёвская, вся в заплатках от предыдущих замков, которая держалась на честном слове.

       - Евгения Тимофеевна, - говорили соседи, - ты главное дверь купи, а мы тебе бесплатно её установим.

       - Спасибо! Через пару месяцев у меня уже наберётся нужная сумма, - не отказывалась от помощи женщина.

       Вот эта дверь и привела Иванова к трезвой жизни.

       Случилось это в обыкновенный будний день, когда пенсионеры гуляли в парке, дети были в школе, а их родители на работе. Несмотря на ещё ранее время, Ваня возвращался домой в большом подпитии. Именно в этот день Иван Иваныч, мучительно захотевший помочиться, почему-то решил не делать этого в подъезде, а всё донести домой. Но, поднявшись на площадку, повернул не к своей квартире, а напротив, и стал звонить в дверь Евгении Тимофеевны. Ему никто не открыл, так как хозяйка в это время прогуливалась в парке. Дебошир имел ключи и, попытайся он воспользоваться ими, быстро бы разобрался, что повернул не туда. Но в пьяном виде Иванов был принципиальным. Очень возмутился он, что жена не пускает его домой. Тот факт, что Степанида в это время была на работе, его не волновал. И оскорбившись от такого к себе отношения со стороны супруги, с криком:

       - Врагу не сдаётся наш гордый Иван, - Ваня, разбежавшись, всем телом надавил на дверь, и хлипкая преграда не просто открылась, а сорвалась с петель, и скандалист вместе с препятствием грохнулся на пол.

       - Ну, Стёпка, - поднимаясь и потирая колени, орал забулдыга, - я тебе сейчас объясню, как ты не права, зараза б…! Вот только отолью.

       - Степанида, ты где? Иди сюды, идиотка б….! – выпорхнув из туалета и на ходу застёгивая штаны, опять заорал Иванов.

       Не получив ответа, он отправился на кухню, демонстративно закатывая рукава.

       - Иди сюда, тварь б…! Угроблю! Молись!

       Но на кухне никого не было.

       - Сбежала, уродина б…! – Не обнаружив супруги, опять заорал Ваня. – Ничего! Я тебя подожду! Не избежать тебе смерти лютой! Вот только перекушу слегка.
 
       И с этими словами Иван открыл холодильник. Каково же было его удивление, когда он увидел там чекушку беленькой.

       - Водка! – обалдев от увиденного, только и смог прошептать Иванов. – Эй, Степанида, если водки купила, чего прячешься? Выходи! Не буду убивать! Живи! – И  Ваня прямо из горла выпил содержимое, закусывая сырокопченой колбасой, найденной тут же. С наслаждением икнув, он растянулся на полу и, не выпуская из руки закуску, под писк открытого холодильника сладко уснул.

       Когда в чудном настроении Евгения Тимофеевна возвращалась с прогулки домой, у подъезда встретила старшую подъезда. Не спеша за разговорами обе женщины поднялись на площадку. Выломанная дверь привела их сначала в полное замешательство. Первой пришла в себя решительная Софья Львовна.

       - Подожди, не заходи, - остановила она хозяйку квартиры, когда та хотела войти и осмотреться. – Давай-ка я полицию вызову.

       - Соня, какая полиция? – удивлённо бормотала Евгения Тимофеевна. – Ну подумай, что можно у меня украсть? Да на одну только дверь достаточно взглянуть, чтобы понять, что тут поживиться нечем.

       - Пусть с этим компетентные органы разбираются, - набирая 102, резонно ответила Софья Львовна.

       Наряд в составе двух полицейских и кинолога с собакой приехали быстро. Не пробыв и минуты в квартире, стражи закона позвали женщин.

       - Евгения Тимофеевна, вы знаете этого человека? – указывая на сладко посапывающего Ваню, поинтересовался полицейский.

       - Иван?! Соня, смотри, это Иванов. Ничего не понимаю, что он здесь делает? – удивлённо твердила женщина.

       - Женечка, да он водку твою выжрал да ещё и колбаской закусил, - возмутилась Софья Львовна. – Вот негодяй, даже холодильник не закрыл.

       - Но почему он дверь вышиб? – продолжала удивляться Евгения. – И откуда он узнал, что у меня водка есть? Я этой настойкой себе колени натираю на ночь.

       Собака, которая внимательно слушала разговор, вдруг наклонилась, лизнула Ваню раз, лизнула два, каждый раз громко чихая.

       После третьего собачьего поцелуя Иван Иваныч открыл глаза и поморгав ими, вдруг издал душераздирающий крик, закрывая голову руками:

       - Изыди, вон изыди! Пропади! Господи, спаси меня, грешного! Не буду больше! Капли в рот не возьму! Стёпа, помоги! Не бросай меня убогого! Я драться больше не буду! Господи, спаси и убереги! – орал Иван, пытаясь уползти под стол.

       С трудом погрузив бьющегося в истерике мужика в машину, полицейские отвезли его в "обезьянник", откуда утром Иванов вернулся домой тихий и бледный.

       Первым делом он пришёл к Евгении Тимофеевне:

       - Соседка, ты не уходи никуда из дома. Я договорился с бригадой: тебе дверь привезут и сразу установят. Самую дорогую оплатил, в обиде не останешься. Ещё это… Спасибо тебе, что заяву писать не стала. Мне менты сказали, что ты в меня поверила. Клянусь, вот тебе крест, больше ни капли, чтоб мне провалиться!!!

       С того дня Иван Иваныч спиртного в рот не берёт. По вечерам супругу с работы на автобусной остановке встречает, за ручку нежно ведёт и громко рассказывает, что для неё на ужин кушать приготовил. А Степанида вдруг резко похорошела, помолодела, и соседи даже слышали, как она смеётся.