Анюреллиум. Огонь Вентариона. Часть 1 Глава 3

Глава 3.
«В ожидании прощания»

- Я? Я… А с чего ты решила, что я…

- Меня зовут Элеонор.

- О! Приятно познако…

- И всё равно я вряд ли смогу тебя понять.

- У нас есть достаточно времени, чтобы поближе узнать друг-друга и понять… Времени на обучение даётся много, но ещё больше времени остаётся на работу и дружбу с…

- Не думаю, что я здесь надолго.

- Постоянно меня перебиваешь!

- Просто я знаю, что ты будешь дальше говорить, и не вижу смысла растягивать общение. Тем более, что тебе это нужно делать из-за статуса.

- Из-за статуса? О чём это ты?

- Не надо строить из себя дурака. Я прекрасно знаю, что ученические руководители вынуждены общаться со всеми подряд даже не из вежливости, а оттого, что им это даёт неплохое продвижение вперёд. Сначала ты просто со всеми общаешься, потом делаешь вид, что тебе что-то важно, затем делаешь необдуманные поступки вроде этого — на занятие я всё равно уже почти точно опоздала, а многие преподаватели не впускают даже на мгновение замешкавшихся…

- К чему ты клонишь?

- Ты не искал меня, а просто решил воспользоваться возможностью и сделать вид, что искал.

- И что с того? При чём тут северные семьи, например?

- Ты плохо знаком с культурой родной земли, вот что это значит.

- Ну… Я ещё… Научусь и… Тебе точно не нужно помочь пройти к башне?

- Нет, спасибо.

- А, ты, наверное, хочешь уйти? Я могу помочь и провести тебя к… Эй! Куда ты… Постой!

   Элеонор запрыгнула на широкую длинную платформу, соединявшую арки между собой. Что-то вроде заборчика, отделяющего пропасть от учеников. Или учеников от пропасти? Не допускающее падение устройство из удлинённого куска камня.

- Ты что хочешь спрыгнуть? Эй! Ты ведь… Ты ведь расшибёшься!

- Ваша манера говорить, уважаемый Левойе, остаётся мне непонятной. Впрочем… У вас ещё есть время научиться говорить. Так ведь?

- Стой!

   Элеонор весело выставила ногу вперёд, опрокидывая себя вниз. В подобном фокусе не было ничего сложного — простое падение, переходящее в перемещение. Это не падение в прямом смысле его слова, а скорее ускорение перед прыжком между одним, то есть местом нахождения, и другим, то есть точкой назначения. Прыгать с высоких точек просто так она не любила — незащищённое падание вело к травмам и даже гибели. Даже упав с высоты своего роста можно ушибиться, не говоря уже о чём-то другом. Высокие храмы, почти что замки, их крыши, бесконечно одинокие и высокие башни... Несколько раз Элеонор удавалось пережить смертоносное падение, но особой любви к высоте она так и не испытала. Как и любви к тем, кем был этот некто Левойе. Впрочем, быть может, оставался шанс, малюсенький, что всё ещё обернётся в её пользу. Но стоило ли доверять первому встречному, предложившему тебе руку помощи, если все прочие до него делали это лишь для того, чтобы скинуть тебя в пропасть?

   Выложенные из камня улочки ночного Файдэлона едва ли напоминали Канбидж - просторных площадей и невысоких деревянных домишек, искусно оформленных крыш и глубоких колодцев, уходивших вглубь канализационными подземельями, тут не было. Здесь всё было более узкое, стиснутое и слегка громоздкое. Здания вырастали до самого неба, а единственный храм Синей Церкви, Файдэлонский Великий Собор, невероятной красоты строение, и вовсе как-то был связан с Элонской академией. Чтобы Церковь сливалась с чем-то помимо себя? Чушь какая. В Канбидже такое было невозможно.

   Семья Элеонор поселилась на окраине каменной крепости Файдэлон, там, где существовали более бедные дома из горной древесины. Они пытались вторить своим каменным собратьям, но напоминали больше придорожные гостиницы, а не жилые дома. Впрочем, подвалы в них были что надо.

- Ты сегодня раньше, чем я предполагала, - Кристиан сидела возле входа в подвал у лучины, чудом обретённой ею. - Я почти закончила вышивать гобелен, который хозяйка попросила у меня…

- Тот, что от сырости и старости начал осыпаться?

- Да. Она сказала, что если я хорошо справлюсь, то она даст мне монетку-другую за работу и спросит у подруг.

- У них тоже истлевают гобелены?

   Элеонор перешагнула массивные ступени, перед этим с трудом затворив крупную дверь.

- Кто ж их знает, - причитала её мать, не отрываясь от работы. - Народ тут не такой, как в наших краях. Да даже в других краях народ другой. Кто их поймёт, этих анафайцев. Граф живёт где-то в городе, там, где высокие и красивые дома, а помимо него тут полно других дворцов и отдалённых усадебок. Постоянно всё копошится, бежит куда-то стремительно… Каждую ночь дают балы! Подумай только. Вера тут разделилась напополам — часть люда увлечено лишь светской жизнью, другая лишь изредка думает о Церкви. Мы как из другого мира тут… Чужестранцы. Скромные, скорбные и серьёзные. Ещё и эта академия…

- Меня мучает ощущение, что скоро это всё оборвётся, - призналась Элеонор, делая шаг вперёд. - Как и в прошлые разы. Так что привыкать к местному нраву нам не придётся.

- Не говори так, - Кристиан оторвалась от работы, чтобы посмотреть дочери в лицо. - У тебя всё ещё впереди. А ты уже ждёшь конца, уже заранее прощаешься…

- Разве не ты говорила, что это лучше, чем просто надеяться и следить за тем, как надежда твоя разрушается?

- Да, я. Но тебе стоит помнить, что…

- Я нагрубила одному молодому человеку сегодня.

   Девушка села на одну из больших бочек, прикаченных к стене. Некоторые из них лежали, другие стояли, но вместе создавали неудобное по форме нагромождение.

- Нагрубила!? - мать смотрела на Элеонор с трудом скрываемой яростью. - Но как же ты собираешься показать всем свою лучшую сторону, если…

- Этот Левойе сначала нашёл меня, потом заявил, что я странная… А сам искал меня лишь потому, что является ученическим руководителем, - Элеонор ухмыльнулась. - Ты бы видела его лицо…

- Опять падала в пропасть? - Кристиан стала чуть спокойней и вернулась к работе над гобеленом. - Ты ведёшь себя так, словно завтрашнего дня не существует.

- Толку от того, что я буду вести себя спокойно? Это не поменяет решения дирекции по письму. А они его рано или поздно получат. Так я хотя бы могу провести время здесь весело… - девушка начала покачивать ногами. - Но я совершенно не планировала сбить с ног того преподавателя…

- Он получил заслуженное, нечего спорить с учениками во время экзаменов.

- Значит, ты соглашаешься со мной? Но при этом отчего-то ругаешь меня.

- Я твоя мать, я должна воспитывать тебя.

- И что же это за воспитание такое, что содержит в себе перемену настроений, совершенно несвойственную другим…

   Кристиан тихо рассмеялась.

- А говоришь-то как, так и не скажешь, что всё детство почти что провела в тоннелях! - произнесла мать. - Отец скоро будет дома. Я думала, он придёт раньше тебя. Кажется, ему удалось найти хоть какую-то работу. И это будет превеликое счастье для всех нас…

- Превеликое счастье, - задумалась Элеонор, слезая с бочки. - Да, наверное, я слишком много думаю. И иногда даже думаю вслух, поэтому я показалась ему странной.

- Местные отличаются от нас ровно так же, как и мы от них. Может поэтому? - женщина тяжело вздохнула. - Я не готова указывать тебе, как вести себя, ибо я испытывала разные варианты, все провалились. Но я лишь прошу тебя — будь осторожна. Не ищи опасности.

- Я не ищу, - девушка улыбнулась. - Это опасности сами находят меня.

   В этом подвале, достаточно просторном, было тепло, хотя сырость была заметна в его нижней части. Там хранились большие каменные сундуки с чем-то, что нужно было хранить в тёмном и прохладном месте. Элеонор редко бывала в той части, там ей становилось жутко — жутко от ощущения знакомости, неопределённой, но болезненной вязкости.

   Три кровати, две из которых были чуть ближе друг-другу, были единственным местом уютом и отдыха в этом подвале. Несмотря на то, что он не был жутким, как катакомбы или подземелья, места для уединения в нём не было. Третья кровать, находившаяся под единственным очень далёким окном, была ограждена от двух других плотным шкафом, заполненным разной утварью. Иногда эту утварь Элеонор разглядывала, представляя, как глиняные горшочки и вазочки украшают столы во время обедов или званных ужинов. Но чаще всего взгляд её был устремлён в сторону света, исходящего из маленького окошка. Оно глубоко уселось в толстой каменной стене. Сам дом был деревянным, но вот подвал и основание являлись каменными. Как много необычного в этом городе.

   Элеонор упала на своё спальное место. Спать ей не хотелось, скорее хотелось проснуться. Но не здесь. Где-нибудь в другой жизни, где всё благополучно.

   ...Ветер трепал её волосы, подгоняя вперёд.

- Эй! Будьте осторожны друг с другом! Это не игра! - голос люспэра Рувиса раздавался неподалёку. - Вы можете сильно ушибиться, если продолжите… Стойте!

   Если простой бег не вызывал проблем у учащихся, то различные командные занятия приводили их в состояние почти что зверей. Каждый стремился уронить другого или выполнить максимально рискованный трюк.

   Элеонор сидела на траве, уже не обращая внимание на происходящее с классом.

   Любые задания и нормативы она выполняла превосходно, поэтому некоторые преподаватели, Рувис, например, не требовали с неё большего, позволяли побыть в стороне.

   Когда занятия по акробатике проходили на свежем воздухе, как сейчас, Элеонор могла провести время, наблюдая за пейзажем. Удивительно высокие горы, видневшиеся в отдалении, спускались к плоскому скалистому берегу, вздымавшемуся над морем. Одна гора над другой — хоть между каменным хребтом и скалами, спускавшимся к воде, расположились равнины, пейзаж выглядел волнистым. Канбидж не был похож на Файдэлон, как и холмы Канбераума не были похожи на горы Анафая. Единственное, что связывало два этих непохожих места — синяя нить, разделяющая небо и море. Далёкий горизонт, наполненный водой.

   Ветер становился прохладнее. Уже 2 сутки как идёт сезон увядания. Скоро наступят настоящие холода. Или, быть может, здесь эти сезоны проходят по-другому? Теплее?

   Элеонор съёжилась от нарастающего ветра.

   На одной из скал, за которыми она так любила наблюдать, расположилось большое строение. Элегантное, одновременно похожее и непохожее на Файдэлон. Кажется, это был дворец или особняк. Даже с значительного расстояния можно было рассмотреть роскошные детали — разноразмерные башни, угловые и центральные, цветные витражные окна, балконы, отдельные пристройки с куполами, колонны… «Наверное, когда солнце садится, - подумала Элеонор, - всё это здание блестит и переливается… А ведь я когда-то мечтала жить в подобном дворце, когда была маленькая. Смешно.»

   Ветер продолжал усиливаться.

- Дявху тэф, Элеонор, - уже ставший знакомым голос Левойе не дал погрузиться в свои мысли. - Я пришёл тебя проведать.

- Смяу эр о, - пробормотала Элеонор, незаметно для самой себя ответив на материковое приветствие словосочетанием «мой неприятель». - Что нужно ученическому руководителю сейчас?

- Зачем так официально? - глаза за кругловатыми очками заблестели. - Я же просто я… Левойе.

- Думаешь, я так наивна?

- Почему же…

- То, что мои одежды и манеры чуть проще ваших, ещё не значит, что я глупа.

- Я… Вовсе не это пришёл сказать. Тем более, твои высокопарные речи вряд ли можно назвать простыми.

- Зачем же тогда?

   Это тот вопрос, который Элеонор не выпускала из головы. Весёлость лица юноши, присаживавшегося рядом с ней, не вызывала ничего, кроме раздражения. Элеонор ему не доверяла, он же старательно делал вид, что готов доверится ей.

- Не знаю, на самом деле, - голос Левойе стал чуть мягче. - Только с тобой я чувствую, что со мной говорят искренне. Знаешь, как если бы твоя неприязнь ко мне — это самое честное, что случалось со мной за всю мою жизнь. И я рад этому.

- Моя неприязнь тебе кажется приятной? С тобой что-то не так, - девушка нахмурилась. - Я бы не стала радоваться плохому отношению к себе.

- А я рад не тому, как ты общаешься со мной. Я рад тому, что ты… Ты не пытаешься забросать меня какими-то делами, как остальные, не обращаешься со мной, как с фигуркой, только выполняющей приказы…

   Левойе выглядел так, словно был готов признаться в любви. Такие лица бывают только у людей, которые что-то недоговаривают или врут, Элеонор уже столько их повидала… Верить подобному лицу — значит отдавать себя в руки негодяя в качестве марионетки, вступать в опасную игру, из которой потом уже нельзя будет вырваться.

- Так зачем ты пришёл? - спросила она строго.

- Сказал же, не знаю, - молодой человек печально вздохнул.

- А должен знать. Или ты совершенно не думаешь о смысле своих поступков?

- Наверное, просто хотел сказать спасибо.

   Это было неожиданно. Элеонор перестала хмуриться и внимательно посмотрела на Левойе.

- Спасибо? - поразилась она. - За что?

- За честность, - Левойе криво улыбнулся. - Ты порой грубишь мне, порой сдерживаешь себя. Я знаю, что я раздражаю тебя…

- И не прекращаешь это делать, - Элеонор отвернулась, желая вновь погрузиться в размышления о пейзаже.

- Но ты единственная, кто видит во мне человека. Даже не самого приятного, но человека. За это я пришёл сказать спасибо, - голос Левойе дрогнул, но почти сразу он вернулся в своё обычное состояние, бодрое и слегка наигранное. - А теперь я пойду. Мне нужно поговорить с люспэр эр… С Рувисом.

   Ученический руководитель встал на ноги и ушёл.

   Элеонор не смотрела ему вслед.

   Она не верила ему, хотя его слова вызвали что-то отдалённо похожее на тепло в её душе.

   ...За месяц обучения много что приключилось. Даже если не брать ту последнюю встречу с Левойе, в ходе которой он сделал сомнительное признание. Элеонор пришлось пережить достаточно загадочных встреч, часть из которых была особенно примечательной.

   Взять, например, тот странный разговор между ней и так называемыми популярными девочками. Одна из них, Лавелия, подошла во время обеденного перерыва к Элеонор, чтобы поговорить. Разговор не складывался. Но потом…

- Дявху тэф, - сказала беловолосая тонкая девушка. - Ты ведь… Элеонор?

- Добрый день тебе, - Элеонор кивнула. - Да, это я.

- Очень многое говорят о тебе, - Лавелия изображала вежливость и нежность. С такой гладкой внешностью, как у неё, это не требует усилий.

- Ты пришла, чтобы обсудить эти слухи?

- Н-нет, не подумай, я вовсе не...

- Зачем же ты...

- Я пришла, чтобы поговорить с тобой, потому что мне показалось это необходимым.

- Что-то случилось? Что-то срочное?

- Вовсе нет, я лишь хотела рассказать тебе о своей подруге, Кианит. Она бежала с Агалакты, о ней ходят слухи, но… Они не правдивы. И я думаю, что у вас обеих могло бы найтись несколько общих тем для разговора.

- Да, - из-за спины Лавелии выглянула смуглая девушка с тёмными, плотными, кудрявыми волосами. - Привет, Элеонор. Я услышала о всех тех домыслов, и мы вместе подумали, что…

- Мы могли бы подружиться.

   Элеонор удивилась их дружелюбию. На мгновение она даже забыла о своей осторожной манере общения, но почти сразу, не успев сказать и слова, остудила резко возникнувшее в ней чувство радости. «Они могут врать.» - сказала она сама себе, отстраняясь.

   Должно быть, ей так и не удастся найти настоящих друзей.

   Но это не так важно сейчас.

   Самое главное — успеть попрощаться, не дать себе привыкнуть, не позволить надеждам взять верх над логикой.

   Если вспомнить все те случаи, подтверждающие это, становится легче.

    Седьмого дня второго месяца урожая Элеонор впервые посетила занятия по протекции. Самая сложная и бессмысленная для неё наука, ведь самое главное для того, чтобы успевать по данному предмету — это публичные выступления. Глупые движения, совершенно ненужные фразы…

- Как вы уже поняли, я серьёзно отношусь к нашим эртэмау, - Ферибентэр прищурившись осмотрел класс. - И любые отклонения…

   Тут он взял паузу, посмотрев прицельно на Элеонор.

- Будут восприняты мной крайне серьёзно.

   Первое же занятие закончилось ссорой. Элеонор отказалась от театральных движений, чуть не уронила преподавателя в окно, а затем под крики Ферибентэра гордо ушла прочь.

   Но его пристальный взгляд надолго застрял у неё в голове.

   12-ого числа Элеонор ждала ещё одна удивительная встреча. Ещё одна, потому что в момент, когда занятия только начинаются, учителей и их учеников почти каждый день ждут новые знакомства. Удивительная, так как люспэр эр иллюзия оказался как капля воды похож на возненавидевшего её Ферибентэра.

- Да, вы должно быть заметили, что я напоминаю вам кого-то, - в отличии от брата, Бэнтэфар не носил очки и был куда более спокоен и улыбчив. - Это действительно так. Мы и люспэр Глэжоу — близнецы.

   Это занятие протекало достаточно мирно, ровно до того момента, когда люспэр предложил ученикам попробовать свои силы. Самое базовое упражнение — распространение своих мыслей на пространство.

- Элеонор, не могли бы вы…

   Он долго сопротивлялся отказу, требовал, а в итоге просто поставил ультиматум. Он не мог поверить, что ученик может быть опасен. Что чужие мысли могут быть чересчур разрушительными…

   Тьма заполнила комнату быстрее, чем Бэнтэфар успел что-либо понять. Так как оператором распространения является преподаватель, именно на него взваливается вся нагрузка. А страхи, которые не покидали голову Элеонор, были не против вывалиться наружу.

- Она опять вырубила преподавателя, - по комнате пробежал шепоток.

- Да, её стоит опасаться…

   Занятие пришлось прервать. Впрочем, Элеонор никто не ругал. Придя в себя, Бэнтэфар предложил ей эмоциональную помощь от одного из люспэрнэ эр психология. Он так же предписал девушке временный отгул от занятий, но настаивал, чтобы на экзамен она всё-таки явилась.

- Вы не понимаете, - женщина из отдела работы с учащимися, внешностью похожая на Лавелию, смотрела на Глэжоу с явным недовольством. - Если бы вы знали, ЧТО она сделала с Ферибентэром…

- Мой брат мог это заслужить, - Бэнтэфар ухмыльнулся, отдавая ученице выписанный им отгул. - Мы оба можем вести себя очень даже опрометчиво… Я думаю, вы уже заметили, верно, Элеонор? Простите нас за это...

   Элеонор задумчиво кивнула и ушла.

   Голова её ломилась от надежд и противодействия им, но ей необходимо было продолжать ждать. Ждать прощания.

   Следующий случай имел место быть в конце второй декады месяца. Стремительный, неясный, почти что случайный. Вместо нового знакомства — замена, вместо недовольства или страха — восхищение, вместо отстранения от занятий — приглашение ходить на курсы для более старших классов.

   Элеонор пыталась прощаться с академией ежедневно, но каждый новый день дарил ей больше поводов пожелать остаться. Несмотря на все сложности, она находила поводы для радости и привязанности. Совершенно лишние поводы, от которых она не могла избавиться.

   В последний день месяца Элеонор посетила храм при академии. Уроки, связанные с религией, имели свободное посещение. Кажется, это были не самые популярные занятия среди учеников, ведь когда Элеонор вошла внутрь храма, там было пусто.

   Быстро сообразив, где находится алтарь, и определив расположение необходимых для проведения молитвенного ритуала скрижалей, она взяла в руки тонкую свечу из предложенных в специальном футляре.

   Ставить её подле основной скрижали и алтаря, рядом с заалтарными пылающими чашами огня, Элеонор не решилась.

   Она выбрала скрижаль, длинную и высокую, отвечающую за восполнение утраченного. Поставив свою свечу на специальное отверстие в камне, она мысленно зажгла её, погрузившись в молитву.

   Великий Собор считал подобную скорую молитву проклятьем, а Элеонор сеющей смуту. Тот факт, что главой Собора была её бабушка, не смягчал наказания за проступки.

   Таких проступков не было в древних писаниях.

   Такой жестокости не должны были знать священные стены.

   Но такие наказания до сих пор жили в голове несчастной...

- Какое чудо, - тихий женский голос возник справа от Элеонор. Она вздрогнула и открыла глаза, чтобы увидеть пред собой элинэрону этого храма. - Это… Этот огонь… Он…

   Светлое, заинтересованное лицо смотрело на образовавшийся на кончике свечи двойной язык белого пламени.

- Анурол, огонь без названия и дома, - продолжала говорить священница. - Тот, что имеет два хвоста… Тот, что переливается всеми существующими цветами…

   Она замешкалась.

- Прошу прощения, что прервала вашу молитву, - Элеонор заметила, что элинэрона сидит на коленях рядом с ней, практически повторяя её позу. - Но я не могла не удовлетворить своё любопытство. Последний раз, когда я видела такой огонь… Ох, как давно это было...

- Вы не выглядите расстроенной или злой, как если бы это пламя потревожило ваш покой, - заметила девушка, не совсем понимая реакцию женщины. - Вы выглядите так, как если бы…

- Я поражена, но не более того. Я не несу в себе зла… Я очарована этим пламенем.

- Очарованы?

- По вам сразу видно, что вы успели повидать Великий Собор Синей Церкви. Этот страх в глазах трудно скрыть… Я совсем не похожа на ануринэллу.

- Вот как…

   Элеонор с облегчением выдохнула, но вздох её был чуть громче, чем она планировала.

- Моё имя Арибэка Аноритор, - произнесла женщина. - Вижу, вам пришлось нелегко...

- Я — Элеонор, - повернувшись к свече, ответила девушка. - И я правда давно не встречала такого… Принятия. Или даже понимания...

- Это заметно, - Арибэка кивнула. - Какой красивый огонь рождается от вашего дыхания...

- Вы умеете ценить его? - удивилась Элеонор, вновь оборачиваясь к женщине. - Неужели…

- Я вижу в твоих глазах скорбь и страх, но тебе нечего бояться в этом городе.