У сороки на хвосте

- Смотри, бабулька! Забуксовала! Поможем?
- Поможем!
Девчонки с хохотом побежали через дорогу к старой женщине.

1

«Куда меня понесло!» - баба Лида, по стариковской привычке, разговаривала сама с собой.  Зимой она гуляла стоя у окна,  и только иногда, раз в две-три недели, выбиралась на улицу. Сегодня безветренно, солнце припекало, и она  надумала сходить в овощной, который был с другой стороны её же дома.
В магазине топталась недолго, изобилие на полках, конечно, радовало глаз, но цены «втридорога»  раздражали  и били по рукам. Ей одной хватало побаловать себя, а как молодым, у кого дети? Вот, взяла яблоко и грушу по штучке и четыре мандаринки, а вышло больше ста рублей.  Дорого. И ничего не скажешь - такая жизнь наступила.
Она  сложила покупки в сумку, перешитую давным-давно из старого плаща,  крепко прихватила её вместе с костылём, чтоб не выскользнула, и пошла дальше в  обход дома. Медленно, опираясь одной рукой и взмахивая другой, как та утица, делала шаг за шагом. По сторонам не смотрела, не до того. Не дай, Бог, запнуться!
Эх! С какой легкостью еще совсем недавно  описывала  она этот круг. А вот,  ушло здоровье как-то враз. Постарше её, посмотришь, бегают, а ей в свои восемьдесят,  без палочки и шагу не ступить.
На углу дома остановилась перевести дух. Колени разболелись, в пояснице ныло, по телу кололо. Старушка огляделась - может, знакомый кто есть поблизости? Пусто. А впереди оказался сплошной лёд. Развернуться и пойти назад, уже не хватит сил. Западня. «Куда…куда меня понесло!»


2
-  Бабушка, давайте мы вам поможем,-  неожиданно подскочили к ней две девчушки, на вид, как старшеклассницы.
Баба Лида не успела ответить, как они подхватили её под руки и потащили вперёд.
- Девочки, не надо! - запричитала с ужасом старушка, - Я сама потихоньку дойду…
В душе всё сжалось. В ней, без мала, девяносто килограмм, упадёт и их придавит, а нет, так не поднимут же.
- Да, нам не трудно! Мы вас доведем,-  задорно отвечали они и настойчиво подталкивали.  А баба Лида, казалось, перестала дышать.
- Вы в этом доме живете?
- А в каком подъезде?
- А на каком этаже?
Они закидали ее вопросами и, не слушая возражений, тащили домой, добавляя нараспев: "Мы вас доведем, нам не трудно".
Возле подъезда бабушка успокоилась. Главное - не упала. Сейчас отдышится, поднимется к себе, выпьет обезболивающие.
- Спасибо девочки, дальше я сама.  Постою немного, приду в себя.
Но те не сдавались. Они, во что бы то ни стало, хотели помочь бабушке до конца.
- Что вы, что вы! На четвертый этаж мы вас обязательно поднимем,- одна забрала из её рук костыль и сумку, а вторая открыла дверь в подъезд и потянула ее туда за рукав.
"Вот шельмы, будут потом отчитываться, что бабке помогали», - бабушка с раздражением дёрнулась, а девчонки толкали её вверх, добавляя своё: " Нам не трудно. Мы вас доведем".
Перед самой дверью баба Лида вернула себе палочку и сумку, достала ключ и в очередной раз попрощалась с  назойливыми помощницами:
 - Всё красавицы, бегите. Спасибо вам большое.
- А кто вам помогает по хозяйству? - сумка и ключ каким-то образом оказались у одной из девушек. Она открыла дверь, и первая вошла в квартиру. Её подружка, слегка подтолкнув старушку вперёд, закрыла за ними дверь.
- Я сама ещё в силах, - баба Лида раздевалась и  растерянно наблюдала за своими гостьями.
Пока она возилась в прихожей, девочки  уже разделись, отнесли сумку на кухню и по-свойски осматривали её  жилище. Они заглянули в каждый угол. Бесцеремонно сунулись в шкафы, и даже за шторы. Перетрогали все безделушки, которыми бабушка украсила свое скромное жилище. А она шаркала за ними следом и поправляла все, чего они коснулись. Одна из них взяла её сотовый и, усевшись на диван, начала его просматривать. Другая пошла на кухню. Баба Лида  услышала, как хлопнул холодильник, а потом побежала вода и брякнула кружка. Она устала от этой карусели, и уже не знала, за кем из них следить. Поджав губы, старушка добрела до дивана, забрала телефон и назидательно высказала, что нельзя без спросу брать чужие вещи.
Вернулась девушка с кухни: "А кто вам готовит, кто продукты покупает?" Бабуля села на стул, опёрлась обеими руками на свою домашнюю палочку, и бесцветным голосом ответила, что она справляется сама, а если надо, то ей есть, кому помочь, и больше никто не нужен. Её губы сжались так плотно, что из уголков рта к подбородку прорезались две глубокие бороздки, и морщинки,  всегда еле заметные, дугами исчертили лицо. Девочки переглянулись и  растерянно пожали плечами.
- Ну, мы тогда пойдём, - они проскользнули в прихожую.
Баба Лида поднялась. Тяжело переступая, она дошла до сумки, достала две мандаринки и, вернувшись, протянула им, сразу две в одной руке:
-  Зовут-то вас как?
- Наташа… Таня, - они уже надели свои пуховички и представлялись, протягивая руки за угощением.
- Спасибо вам, девочки.

Она закрыла за ними дверь, и ее накрыла усталость. Совсем измотали, полтора часа у нее крутились. Баба Лида проглотила таблетки, легла на кровать и задремала.

3

Девчонки сиганули вниз, перепрыгивая через ступеньки и очищая на ходу мандарины.  Кожуру  бросили тут же у подъезда, под корни старому тополю.  Яркие пятна привлекли внимание   сорок, которые притулились в его ветках. Говоруньи спустились на снег, обошли кожурки кругом, осторожно трогая лапками. Осмелели, клюнули. Разочарованно чиркнули. Тополь качнулся, тревожный шелест вспугнул птиц. Они нахохлились, обменялись возгласами и  взлетели. Одна вернулась на тополь, а две улетели прочь.

Таня с Наташей бежали через дворы и закидывали в рот оранжевые дольки.
- Блин, кислятина!
- Да, ладно, витамин цэ. Ну, чего там?
- Три с половиной, а мелочь оставила. У тебя чего?
- Порожняк! И внуки, и сын, и дочь где-то, и еще куча народу. Не наш клиент
Они перешли на шаг, отдышались.
Разговор сам собой перешёл на бабу Лиду. Девчонки наперебой  передразнивали старушку и веселились от души. Как же ловко у них всё получилось. Жаль, мало поимели. Тяжёлая всё-таки бабулька, столько её тащили. Угрызений по поводу, того, что они вытащили у неё, может быть, последние деньги, они не испытывали. По их мнению, всё было честно - плата за их услуги. Старики привыкли за всё "спасибом" расплачиваться. А кому оно нужно? Поговорку все знают. Себе они, больше чем было в кошельках или карманах не брали, но информацией о квартирах, в которых бывали, делились.
Они водили дружбу с одной компанией, отслеживающей "квартирный вопрос". Даже не так. Они входили в нее,  и их задачей было искать богатые квартиры или перспективные. Так называли те квадратные метры, где жили одинокие люди, неважно, старики ли, пьяницы, или просто одинокие. Все это они рассказывали "Феррари",  красивому парню лет на пять старше их, собравшему возле себя молодежь, жаждущую иметь свою деньгу,и, по секрету от неё, имеющего серьёзные криминальные завязки.
С Феррари было не все просто. Он нравился обеим девочкам, и каждая пыталась завоевать его внимание. У Тани получалась лучше. Она и анекдот могла в тему рассказать, и его шутку заценить, выразить восхищение. Наташа робела. Она росла с одной мамой, и с мужским полом чувствовала себя дура - дурой. Зато у нее уже сформировались округлости где надо, и, порой, ей можно было просто одеть водолазку, сидеть и преданно смотреть в глаза. Это тоже имело успех.
После бабы Лиды решили разойтись по домам, перекусить, родителям на глаза показаться, а потом пойти на "пятак", детскую площадку в городском парке, где всегда по вечерам собиралась их компашка.

Подошли вовремя, остальные были в сборе и решали куда пойти время провести. Выбрали шашлычку. Тепло, вкусно и не накладно. Плюс пиво.
Так случилось, что за столом возле Феррари оказалась Наташа.  В водолазке. Пока ждали шашлык, парни выпили по  пол-литровой кружке. Развеселились. Девчонки отхлебнули немного, порозоветь им и этого хватило. Развязались языки. Всяк стал хвалиться. Феррари  про свои подвиги  тоже. Наташа смотрела на него широко открытыми глазами и хохотками, ахами и охами выражала свое обожание. Феррари заметил её. И грудь. И, вообще, девчонка была прелесть, свежа и хороша. Наливное яблочко. А Таня сидела дальше, в окружении других компаньонов. Свою долю комплиментов получала от них, но то и дело, ревниво поглядывала на подругу.
Принесли шашлык. Все забыли про разговоры. Руки потянулись к полным подносам.  За отменными кусками баранины в рот летели кольца маринованного лука. Холодное янтарное пиво в запотевших кружках радовало и вкус и глаз. Когда Таня утолила первый порыв и оторвалась от своей тарелки, ей представилась возмутительная картина. Наташа с руки кормила предмет их обожания, а тот её приобнял и поглаживал по плечу. Заметила не одна она. Кто-то из друзей пошутил, что «Феррари, кажись, хочет сменить обвес». Все, понимающе, заржали, добавив по словечку от себя в общий котёл веселья. Наташа зарделась и опустила глаза, Таню это не развеселило. Она опустила голову. Со стороны могло показаться, что ей неловко от грубой шутки, и, на время, ей удалось спрятать от всех вспышку злости и сжатые от досады зубы. Её щёки пылали от негодования, что тихоня-подруга так коварно обошла её в их неявной борьбе. Разбушевавшийся пожар затушила большая кружка пива, а всполохи ещё одна и ещё одна.
Несколько раз её подначили, что «что-то она вдруг сделалась грустной и неразговорчивой». Острословы получали «отвали» и что-нибудь язвительное. В конце концов, на неё перестали обращать внимания. Под уважительным предлогом, она встала из-за стола и позвала Наташу прогуляться вместе с ней, «носики припудрить».
Больше их не видели. Спохватились лишь тогда, когда по шашлычке прошло волнение, что на улице стоит патрулька и кого-то взяли. Феррари скомандовал своим сидеть на месте, а сам выскочил наружу. Машина ППС уже отъезжала, на заднем сиденье виднелись две знакомые фигуры. На его расспросы зеваки ответили, что вроде эти девчонки устроили потасовку на площадке возле шашлычки и по запалу снесли лёгкий шатёр. Получилось, как в басне – «на ту беду бабончик ехал мимо». Разойтись миром они хотели, патрульным пришлось их хватать в охапку и растаскивать. Феррари сплюнул, ну что за бабьё!


- Слушай, - спросил один из пэпээсников, - а это же они? – И достал из папки полосатые ксерокопии с рисунков фоторобота. –Вот…вытащили всю пенсию у старика.
- Похожи.  Это не зря мы здесь притормозили.

4

Баба Лида проснулась в сумерках. Полежала ещё минут пять, соображая, утро это или вечер, и  почему спит в одежде. Вспомнила, поднялась. Поставила чайник. Фрукты из сумки переложила в холодильник. Открыла кошелек – деньги убрать в укромное место, и  застыла, глядя на несколько монеток.
В голове промелькнуло всё разом. Утро, сборы, магазин, расплатилась, сложила, пошла, девочки. Зашли к ней, всё высмотрели. Так хорошо одеты. Большие телефоны. Не бедствуют. А обокрали. Как же так?
Засвистел чайник. Баба Лида налила чай, насыпала сахар, села. Слезы застряли в морщинках. Плакать, в общем-то, и не собиралась, это обида вскипела на какой-то миг. Она мешала и мешала уже давно растворившийся сахар, а взгляд застыл на воронке, на кругах, которые то и дело выныривали из середины кружки и упирались в края.
Жизнь не была к ней благосклонна, но она прошла без жалоб через все испытания. У каждого своя ноша. Зато она гордилась своей хваткой, своей прозорливостью, и не понимала, как другие попадают в руки мошенников. И вот сегодня она не доглядела, сама воровок  в дом пустила. Стыдно кому сказать про такое, решат, совсем разум потеряла. Старая стала. Старая и глупая.

К сороке,  которая сидела на ветке тополя, подсели  две говорливые подружки. Трындычихи  то и дело заглядывали к бабе Лиде на кухню. Бабушка посмотрела в темноту за окном, вздохнула, решила не убиваться об утраченном, и выпила остывший чай.
Первая сорока подмигнула подругам: «Ишь ты, мандаринки им кислые! Теперь, наверно, сладко будет», они по-своему хохотнули и улетели.