Первые грозы, гл. 9

Суббота началась тревожно. Не потому что Лёша проснулся в семь утра в выходной, и не потому что отец засобирался вдруг на работу. Он трудился главным бухгалтером на заводе, часто откладывал написание отчётов и прочей документации на последний день и часто не успевал закончить в рабочее время.

Тревога начала зудеть ещё накануне, когда Лёша, садясь вечером в кресло перед телевизором почувствовал в заднем кармане твёрдый прямоугольник визитки с телефоном незнакомого Яра. Он таскал её с собой уже больше недели, и всё никак не решался отдать маме. Было что-то неправильное и в этом имени, и в том, что мама ни разу не спросила, не видел ли он визитки. Может, она ей больше не нужна, а он мучается.

По телевизору шёл сериал, бесконечно нудный, про жизнь полицейских. Никому не интересный, он служил прекрасным фоном для добровольного мучения под названием «тихий семейный вечер». «Яр!» — выкрикнул толстый полицейский с круглым как блин лицом. Лёшка вздрогнул. Призвав на помощь весь имеющийся у него актёрский талант, он хихикнул:
— Яр! Смешное имя, правда? — вышло вымученно и неубедительно. — Я никого не знаю с таким чудным именем, а вы? — и бросил взгляд на родителей.
— Яр — это Ярослав, — сказал отец. — Вполне себе нормальное имя.
— Так ты никого не знаешь с таким именем? — продолжал допытываться Лёшка.
— Никого. И, вообще, почему тебя это так интересует? Что за допрос?
— Просто так, — Лёшка перевёл взгляд на маму. — А ты знаешь?
— Что? — вздрогнула та. — Нет, нет... конечно, не знаю.

Утром отец отправляясь на работу, обронил два слова «квартальный отчёт», и остатки сна с Лёши будто ветром сдуло. Конец квартала в середине октября? Показалось спросонья. И что в конце-концов за подозрения? Паранойей попахивает. В последнее время Лёша увлёкся книжками про людей с психическими отклонениями, вот и навеяло, наверное.
Он пошёл на кухню попить воды, когда в коридоре на тумбочке завибрировал мамин телефон. Лёша хотел пройти мимо, но остановился и уставился в горевшее на экране имя «Яр». Медленно на цыпочках он пробрался обратно в комнату.
— Мам, у тебя телефон, — закричал он оттуда.

Лёша ненавидел узнавать чужие секреты. Они не приносили ничего кроме огорчения. Лет в восемь он вбежал домой с улицы и услышал, как мама говорит отцу, что у тёти Люды рак. Лёша убежал тогда в подъезд и долго плакал под лестницей. И все те дни, которые он мог счастливо провести с тётей, сохранившей бодрость почти до самого конца, оказались отравлены ненужным знанием.

Мама долго говорила по телефону, закрывшись в ванной. Оттуда слышался её мелодичный голос и заливистый смех. Слов Лёша разобрать не мог. Он сидел на кровати, закутавшись в одеяло, когда мама приоткрыла дверь и сообщила, что должна уйти.
— Нужно позаниматься с одним мальчиком, — сказала она.
Лёша вздрогнул. Мама работала логопедом в детском саду и иногда занималась на дому с детьми. Всегда по будням. Выходные предназначались для семьи, а семья — это святое.
— Ты не заболел? Неважно выглядишь.
— Всё нормально, — Лёшка с трудом разлепил губы. — Просто ты такая красивая сегодня.

Мама улыбнулась:
— Правда?
— Правда.
И в этом крылась ещё одна проблема. На работу и к ученикам мама одевалась очень скромно, считая, что ничто не должно отвлекать от занятий. Сегодня она нанесла яркий макияж, достала из шкафа красные туфли на высоком каблуке, замотала шею прозрачной косынкой.
— Ну что? Я побежала?
— Беги!
Лёшу затошнило. Едва мама прикрыла за собой дверь, он начал судорожно одеваться, а когда она вышла из квартиры, он, выждав пару минут, бросился следом, не понимая до конца, что делает.

Они шли по улицам просыпающегося города. Шли долго, незнакомыми дворами. Мама торопилась, Лёша пыхтел сзади. Через полчаса он выдохся, остановился перевести дух и замер.
«Это же подло!» — пришло ему в голову. Подозревать в непонятно чём собственную мать, следить за ней. Лёше стало противно. Он резко развернулся и зашагал прочь.
Странно, но двор, через который он направился, был ему незнаком. А он-то думал, что исследовал все закоулки небольшого городка. Оглядевшись, Лёша понял, что находится позади «китайской стены», длинного десятиподъездного дома.
«Летом здесь всё в зелени, — с завистью подумал Лёша — не то, что у нас — асфальт и чахлые тополя».

На скамейке перед домом сидели двое — пожилой мужчина и девушка лет шестнадцати. Она была странно одета в длинную клетчатую юбку, бежевый свитер крупной вязки и распахнутое зелёное пальто. Девушка запрокинула голову, наслаждаясь лучами неяркого октябрьского солнца. Искорки света играли в её отливающих рыжитой волосах, блестели на оправе чёрных очков. Мужчина рядом с ней смеялся, но его радость казалась наигранной. Девушка сдержано улыбалась.
«Красивая!» — подумал Лёша. И в тот же момент ему до безумия захотелось увидеть её глаза. Только бы не зелёные. Рыжие волосы и зелёные глаза — слишком банально. Таких полно в его фантастических книгах. Голубые или серые — было бы здорово.

Лёша стоял и гадал, желая чтобы незнакомка сняла очки, когда сидевший с ней старик повернул голову и заметил случайного наблюдателя. Наклонившись к девушке, он зашептал ей на ухо, и она залилась звонким переливчатым смехом. Лёша покраснел: не над ним ли смеются? Старик снова посмотрел на него и призывно махнул рукой: подходи, не бойся! Лёша ещё больше смутился, резко развернулся и пошёл прочь. Сердце билось как бешеное, и он вместо того, чтобы сразу идти домой, нарезал пару кругов по городу. У автовокзала остановился перевести дух и заметил у одной из лавочек Витьку, уничтожающего свой рюкзак.

Лёша замер. Ни сам Витька, ни его действия не вписывались в нормальную картину Лёшиного мира. Парень подбежал к другу.
— Ты чего? — спросил он. — Что случилось?
— Отвали! — огрызнулся Витька, продолжая терзать рюкзак. — Иди, куда шёл!
Оторвав от рюкзака собственноручно пришитые заплатки, Витька со злобой пихнул его в мусорку да ещё и ногой придавил сверху, чтобы не высовывался. Потом собрал вываленные из рюкзака вещи, положил их на свитер, завязал тот в виде узелка и, даже не попрощавшись, полез в автобус, оставив Лёшу в одиночестве гадать над своими действиями.