Глава 7. Конфуз

Утром подруга снова свалила на прогулку, не желая быть третьей лишней, я добровольно осталась поковыряться в грядках, в обществе жужжащего что все не так Миши. Вместо того, чтобы хоть как-то помочь, тот лишь нервно причитал, что вот-вот приедут их родители и начнут ругаться из-за нашего безделия, что еще больше подливало масло в огонь, то есть в меня.
- Докаркаешься! Сам-то хоть бы пальцем шевельнул! Бестолочь!
- Чиво-о-о? Ты чиво шумишь? Перегрелась?!
- Да, перегрелась! Еще вчера! Воды хоть принес?
- Ну ща принесу…
- Ща принесу! Ты должен был принести еще вчера вечером!!! И не зуди в ухо!
- Вот разошлась! Я лучше пойду.
- Давно пора.
- Совсем сдурела от жары.
- Проваливай! – взревела я.
- Уже ушел…
Миша поплелся к колодцу с эмалированным ведерком, а я принялась остервенело выдирать сорняки. Выдрав лишние пол грядки, я наконец успокоилась, считая, что норму выполнила на неделю вперед. Разомлев под дико палящим солнцем сквозь полуприкрытые веки, я наблюдала за Мишей, который не торопясь обстругивал колышки для яблоньки. Делая четыре метких удара топором, он получал ослепительно свежее острие, которое моментально очернял в земле, я не успевала хоть чуть-чуть полюбоваться свежим карандашиком, и взялась исправить дело лично, своими неловкими руками. Выклянчив маленький топорик и кривой сук, я, сопя принялась за дело. Щепки летели по всему садоводству. Расправившись с одним концом, я не угомонилась, а принялась обстругивать совершенно противоположный. Когда же от сука осталась лишь кучка стружек, я решила дать себе минутку отдыха перед новым делом, которое я еще, честно говоря, не придумала. Но тут явилась Олька с чересчур загадочной физиономией.
- Ну? – подбоченилась я, бережно укладывая топорик на лавочку.
- У нас все хорошо, пойдем за дом, там все и расскажу. – Ольга уволокла меня за густую траву и поленницу за домом. Усевшись на мохнатые кочки и вытянув ноги на чужой заброшенный участок, мы зашептались.
- Завтра надобно нам свалить отсюда пораньше, до обеда, меня Олежек к себе на участок пригласил, за саженцами клубничными.
- Усатыми?
- Нет.
- Слава богу, только я не пойду - мешать буду.
- Я, если ты не пойдешь, тоже не пойду – боюсь.
- А усы, в смысле саженцы?
Ольга нервно пожала плечами.
- А он знает, ну Олег этот, что я с тобой к нему завалюсь?
- Да он-то согласен, раз я боюсь, в первый раз все-таки к незнакомому человеку… бу-бу-бу, тыры-пыры…
Я кивнула: «Ладно, пойдем, не пропадать же добру».
- Между прочим, - заехидничала подруга – я сегодня пожелала познакомиться лично с этим в крапинку.
Я насупилась, обида была очевидна.
- Мы пошли к домику, но та не оказалось ни души, то есть вообще никого.
- Как это? – заволновалась я.
- Ни мотоцикла, ни машины, на оклики никто не шелохнулся, значит уехали, проворонила! – злорадно закончила Ольга, запихивая себе в рот травинку.
- Так я и знала! Вот как чувствовала! Уехал… Уехал!
- Не переживай так, - делая простодушное лицо, успокаивала Ольга. – пойдем лучше гороху поедим.
- И правда, чего уж тут. Хотя, согласись, мне теперь нечем летом заняться…
- А Шура?
- Что? Что-что-что-о-о?! Шура, я не ослышалась? Ты сказала – Шура? Этот скелет, олух, раздавленный бегемот?!
- Так бегемот или скелет, я что-то не поняла? – Ольга вновь пошла на участок.
- Мумия! Да вообще черти что!!!
- Это вы меня обсуждаете? – нахмурился Миша.
- Да! – нахально заявила я и гордо ушла на топчан, ждать приезда Ольгиных родителей и всепоглощающей скуки.
Родители застали нас в самый разгар налета на горох, и прилюбимейшее занятие пришлось отложить до понедельника, пока они снова не уедут. Сейчас же была всего пятница, шесть часов вечера. Разгрузив багаж и потрепав языками на городские темы все уселись ужинать. Из разговоров выяснилось, что Ольга всеми правдами и неправдами пытается скрыть свое знакомство с предметом ее чувств, я решила подругу не выдавать и всячески ее поддерживать.
После ужина был семейный совет, и я сочла нужным прогуляться. Поскольку, по словам Ольки в «шоколадном домике» никого не оказалось, и я там точно не заблужусь, то именно туда и отправилась. После плотного ужина, в процессе ходьбы в животе у меня взбунтовалась целая революция, во главе которой встал горох. Побулькивая на рытвинах и ухабах, я наконец добралась до цели и затаилась, в сладком блаженстве изучая всю красоту этого строения. Вдруг я заметила какие-то движущиеся тени на участке, и решила под покровом вечера завернуть за столб около противоположной от дома канавы. Всмотревшись что есть мочи, я разглядела что к чему, более того даже кое-что расслышала. Разобрав сперва что это все-таки чтобы она мне там не говорила – мотоцикл, даже фары вон светятся, далее совсем рядом стояли двое, то, что это Толик у меня не было никаких сомнений, он стоял ближе всех к мотоциклу и правым боком на дорогу, то бишь на меня. Выпялившись до головокружения, я даже шрамчик на щеке разглядела, хотя поручиться не могла, темновато, да и далековато было. Вся же трагедия для меня была в том, что в обнимку с Толей стояла девушка, и похоже небесной красоты, но не без вульгарных замашек. Вслушиваясь в их трепетный шепот, я аж присела за столбом. Это было зря, ой как даже зря. Но это я поняла лишь секундой позже, когда горох издал непристойный звук, а я с перепугу завалилась в канаву, достаточно громко крякнув, вернее даже как-то протяжно квакнув. За лягушку могла сойти запросто, но только за слоновью.
- Да, лягушки правы, мне уже пора. – прощебетала эта дива.
- Ну еще пять минут, я поднажму, и ты успеешь на свою электричку. – простонал Толя.
Я же, по уши в грязи, думала, что уж пять минут как-нибудь переживу, а вот то, что они там сейчас целуются – нет, а придется. Липкие кулачонки рвались в бой, живот тоже, ноги хотели тикать тихонько к теплой кроватке и на боковую. Кстати, меня там уж хватились верно. Олька припрется сюда, начнет меня звать, дураку понятно, я не вылезу ей на встречу с распростертыми объятиями, хотя, пусть убедиться, что я была права на счет мотоцикла, и это не у меня галлюцинации, а у нее на любовной почве. Любовная почва любовной, а канавная совсем иначе, и я уже жду не дождусь, когда же этот памятный отъезд.
- Значит, в понедельник я к тебе забегу после работы. – прошелестел Толик, и больше я ничего не расслышала, так как взревел мотор, и совсем скоро мимо моего скрюченного в канаве тела пронесся пыльный мотоцикл.
Домой я бежала вся в слезах, на ходу придумывая причину, по которой так непривлекательно выгляжу. Может быть вооруженное нападение? Нет, не то… Мелкое хулиганство? Тоже не то… Сама по рассеянности грохнулась? О, оно! Главное правдиво, и все обойдется без подозрений.
Вбежала я в дом в самый разгар съезда, чем его и прервала, рассказывая всем взахлеб как неудачно приземлилась, а Ольке, как было взаправду.
- Жизнь не мила, противна и просто бессмысленна. – закончила я свой монолог и услышав ответный храп сама уснула.