ЛЕФ Американский

Когда-то, давным-давно, Константин Никольский сочинил песню «Мой друг — художник и поэт…», когда читаешь книги пестрой мозаичной истории русского футуризма невольно хочется пропеть: «Бурлюк — художник и поэт».
Давида Бурлюка и его группу (Маяковский, Хлебников, Крученых, Лившиц, Гуро) Вадим Шершеневич в книге «Футуризм без маски» выделил в отдельное направление — кубофутуризм, на том основании, что некоторые члены этой группы (братья Бурлюки, Маяковский, Малевич, на раннем этапе Кандинский и др.) являлись одновременно и приверженцами кубизма в живописи, а также в виду их сходства с кубистами по «однобокой тенденциозности поэзии»:

Мы все футуры понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь.
               
Давид Бурлюк не только проявил недюжинные способности в качестве самобытного художника и поэта, но оказался талантливым организатором, тяготеющим к семейному бизнесу — издательской деятельности: в 1914 году начал издавать «Первый журналъ русскихъ футуристовъ», спустя 10 лет в Нью-Йорке в издательстве «Китоврас» (в славянских апокрифах крылатый конь с человеческим торсом, оборотень) — поэзию и живопись русских футуристов под удачным брендовым девизом:
«За 5 центов — то, что всюду стоит 1 доллар»!   

Даже в эмиграции Бурлюк, одним ( чудом сохранившимся) глазом, - сумел не только разглядеть, но и "зажечь" ( если конечно этот единственный глаз можно воспринимать в качестве мотивирующего фактора)  целое созвездие блестящих представителей новой русской литературы и живописи. 
В книге «Сегодня русской поэзии» 1924 года, изданной в «Китоврасом» Нью-Йорке нашлось место не только американской, но и «МОСКОВСКОЙ АМЕРИКЕ» ДИРА Туманного (Николая Панова); при этом лира ДИРА оказалась в дальнейшем весьма счастливой:
 
Самогонки ковшик мне отмеряй-ка,
А потом бери стакан и пей!
Вот она — Московская Америка,
С языком и нравами степей!
Год назад грабители не эти ли
Надрывались за фунты муки?
Выползайте на поминки добродетели,
Проститутки, босяки и «рыбаки»!
Эй, приятель! Испугался, видно, ночи то,
Что нахмурился, волнуясь и ворча?
Видно лучше жизнь голодного рабочего,
Чем нетрудная работа по ночам?
Под рукой бутылочка со втулочкой,
И торчит за пазухой наган.
Буду ждать в укромном переулочке
Не пройдет ли старая карга.
Мне приятней чистки старых шляп,
В январе, от холода дрожа:
— Выворачивай карманы, барышня,
Под угрозой засапожнаго ножа!
Не умею разводить амуры я,
Да такая жизнь и не по мне.
Буду жить, пока солдаты хмурые
Не приставят к каменной стене.
На дорогу мне бутылочку отмеряй-ка,
А потом бери стакан и пей!
Вот она — Московская Америка,
С языком и нравами степей!

© А. Костерев®