Волосы. Детский триллер

       Часть 1. Кто-то
           1я
Ольга Данишевская хлопнула дверью авто мужа, хотя сегодня прибыла и сама, брезгливо перешагнула лужицу каблучком, и шагнула в цветастое разукрашенное помещение. Она приходила за дочерью всегда одной из первых, дети были ещё на послеобеденной прогулке. 5-летняя Катюша бросилась ей навстречу — её маленькая принцесса.
И Ольге стало не по себе до тошноты. Сначала она покачнулась, перед глазами пронеслась вереница престижных марок на ванной полочке, их безграничные цены и красивые упаковки.
Следующие полчаса она орала, грозя судами воспитателям и руководству. И стараясь не напугать и без того напуганную прелестную девочку, кто к тебе подходил? Кто тебя обидел,
и как?
Может, это так дети играют?
Девочка ничего не могла ответить: она ничего не заметила. А когда заметила, у неё случилась истерика с припадками почище маминой:
на длинных русых волосах были выстрижены обрывками пряди до самой шеи, по диагонали. Рваными ошметками они подпрыгивали когда дочь неслась к ней навстречу.
Такого оскорбления Ольге еще никто не наносил в целой жизни. Роскошные волосы дочери были ее личным достижением.
Но ещё страшнее было то, что никто не мог случившегося объяснить: в детском саду — камеры, территория — огорожена! На прогулке из-за ограды девочку никто не звал. Не трогал. Не прикасался…
Необъяснимость этого кошмара вселяла почти суеверный ужас.
Ольга судорожно разгоняла его рационализмом: кто?? Это что, месть? Бывший? Конкуренты в бизнесе?? А вдруг, у мужа — любовница?
Кто посмел???
Если это ошибка воспитателей, то она засудит к чертям! Посадит! За издевательство над ребенком — достаточно посмотреть, как малышка оплакивает свою красоту, это сколько теперь им обойдется психолог! Обеим!
Но перепуганные воспитательницы клялись готовы были на полиграфе подтвердить, что ничего такого не совершали ни с умыслом, ни по-неосторожности, от ребенка не отвлекались ни на минуту. Посторонних не видели.
Через полчаса Ольга была в полиции.
Несколько суровых мужчин выслушали её, понимающе покачали головами. И попробовали отправить на медицинское освидетельствование. Снять повреждения.
- Да вы что, не понимаете, волосы!!! - попила она, - вы только посмотрите!
Они молчали. Потом, с опаской поглядывая на её дорогие кольца, спросили: подстригатель сделал ребенку больно?
- Посмотрите на это, это же БОЛЬ!!! - указывала маникюром мать, вертя перед ними растерянную заплаканную дочь. Которая за весь опрос сумела рассказать лишь как они веселились с подружками на качелях.
Растерзанную фактами мамашу лишь через 2 часа выпроводили из участка. Нет, им было не до смеха, женщины так умеют драматизировать! Она чуть не разнесла им тут все своей уверенностью в правонарушении! Отправили к психологу обеих.
Дело, разумеется, не завели. Просто выдохнули, когда все это закончилось.
           2. Все
Всего через пару недель Ольгу нашли сами и опросили внимательнее.
В разные отделения одного района пришли уже 3 мамаши с подобными обвинениями. И подобными же реакциями. Да, варварски подстриженные девочка с недавно длинными ухоженными волосами — множились в их приемной с устрашающейся скоростью.
Серийник.
Что будет его следующим ходом, когда ему надоест собирать трофеи? Что он делает с этими трофеями??
Матерям было дурно, будто случилось непоправимое,
девочки были… Напуганы — какое-то неправильное слово. Они были морально надорваны, будто их лишили чего-то такого… Невосполнимого! Ну, что никогда уже не отрастет!
Матери никак не могли объяснить суть своих претензий, но впадали в ярость от этого самого «отрастёт». Одна пыталась объяснить, что у детей медленно тянется время, другая — что с короткими волосами ребенку теперь жить! Её будут дразнить, считать некрасивой, а ещё это — живое напоминание о чем-то пугающе-неведомом, что с ней случилось! Резонанс, и среди детей, в их среде - тоже! Что это стигматизация!
Одна из матерей говоря это, напирала, что хорошо помнит себя в детстве. При этом у неё сейчас было короткое крашенное в темный каре. И какая проблема подстричь дочку под маму — думали ошалевшие полицейские?!
Расценивать ли происходящее как преступление против личности, с вероятными последствиями для детей, и как покушение? Или как баловство?
Как судить за стрижку без разрешения? Только как за плохую? Так может, это в комитет по правам потребителей? - пошучивали тут.
Нет, разумеется, извращугу, смеющего приближаться к детям с неясными намерениями, надо найти. Но вот за что наказывать?! Они решительно не понимали реакцию мамаш и «пострадавших» с их истериками как под копирку!
И реально не понимали, как возбуждать дело, на каких основаниях! Те, кто стригутся каждые пару недель. Сами, добровольно. Почти под ноль.
Пригласили психолога. Она толкнула пафосную речь, что волосы — это СИМВОЛ, женский отличительный знак, изотерически — носитель и накопитель энергий… Чуть ли не оберег! Но с точки зрения права и психологии, волосы — это прежде всего часть тела, и производить с ней (частью) любые манипуляции без согласия владельца — есть несомненная форма насилия.
И тот, кто орудует тут пускай даже тупыми ножницами, не касаясь кожи — есть насильник.
Вот только в какого возраста считается такое согласие?
Заводя дело, взрослые мужики бурчали: и что теперь, детям и ногти не стричь? Может, и за это судить будем? Дожили…
Когда число случаев перевалило за десяток, и уже в более чем в 3 садах, а так же школах обнаруживались все новые пострадавшие с искромсаными длинными завидными некогда волосами, сотрудники правопорядка несколько смущенно позвали на помощь матерого столичного следака.
Капитан Майоров очень сурово ознакомился с делом, сделал неутешительный прогноз — что маньяк - «разминается», и немедленно отдал важное распоряжение: ищите ТРОФЕИ. Не просто так он это отрезает! Он же потом с ними что-то делает!
И если мы его не остановим, он перейдет на новый уровень…
… «стиля?» - пошутил кто-то, но шутку не оценили.
По квартирам рецедивистов и заброшенным гаражам теперь искали длинные женские волосы. Привлекали поисковых собак. Держали наготове ускоренную возможность ДНК-экспертизы.
И тут расследование, которое курировалось теперь «сверху» как 1й пример потенциального ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ, столкнулось с новыми трудностями:
Волосы теперь друг другу резали исподтишка малолетние подружки. Даже совсем маленькие. Это была теперь такая злая шутка. Или не шутка.
Некоторые мамаши стали делать это с дочками сами. Формально — чтоб лучше искали маньяка.
Тупыми бумажными ножницами воспитатели грозили ученицам для послушания. И это хорошо работало. Потому что как будто даже уже не важно, КТО, важно — ЧТО!
Всем будто дали универсальное оружие против женщин. Будто подсказали отличный скилл, способ запугивания и шантажа. Оскорбления и унижения. Насилия с неясными юридическими оценками, но очевидным шок-эффектом. Запугивания и обесточивания жертвы на долго.
Правда, пока им не воспользовался ни один мужчина. Известный...
А Катюша Данишевская вместе с мамой как первые жертвы — стали почти культовыми страдалицами истории и успели пожаловаться в ток-шоу на ТВ. И про то, как обесценилии их драму, не поверили, не придали значения, и про то, как страшно быть на прицеле, когда за тобой охотится НЕВИДИМКА!
История обрастала новыми подробностями, которые не приближали к Истине.
           2. Одна
- Суркова, ты слышала? Этот больной орудует уже в 5х школах!
- Чего только не бывает в жизни! - с повышенной компетентностью отвечала деловитая подружка.
- Антония, как иногда она себя величала, была по паспорту Антониной - 36-летней одинокой девушкой с добрыми покладистыми глазами — очень исполнительной и немного робкой. Такой, без возраста: она могла выглядеть и на удивление презентабельно по случаю, и довольно неважно и блекло - день на день не приходилось. Считали её, конечно, простушкой, но поболтать с ней от скуки можно было. Называли её то Тоней то Ниной, кому как больше нравится.
Но вот это… почти античное ...Ония — считали явным преувеличением. Но иногда льстили по доброте душевной.
Впрочем, все тут такие: 30-40, одеты скромно как и суровость допотопного кабинета. Обычная школьная бухгалтерия. Но каждая — грезит о разоблачении и поимке маньяка — единолично. Вряд ли же он такой монстр, что на детсадовок позарился, и ни одну до сих пор даже украсть не смог! Такого злодея — любая матерая бухгалтер одолеет! Зато потом — почести, уважение, внимание. Не одним же Данишевским по телеку с Малаховым сиять!
Могла ли думать Тамара, лишь утром вот об этом вновь поговорившая, что уже вечером действительно разоблачит маньяка?!
           Нулевая жертва
Антонина выглядела испуганной девочкой. Больше была похожа на пострадавшую, чем на маньячку.
- Зачем?? - спрашивали пойманую споличным. Позже эту сотрудницу департамента образования, развозившую документы по местам, опознали все девочки - вдруг вспомнили что она с ними в тот раз разговаривала и поправляла шапочки. До этого её вспомнить никто из детей не мог. Невидимка.
Ножницы из бухгалтерии опознала экспертиза.
Женщина плакала. Так же затравленно, как все её 5-13-летние жертвы до неё.
- Знаете, почти до школы я была веселой общительной девочкой. Но однажды на меня нажаловалась воспитательница. Мама разозлилась и в наказание отвела меня в парикмахерскую. После этого все, с кем я хотела дружить, дразнили меня мальчиком. Вы не понимаете, это было первое предательство в жизни, от которого я так и не оправилась. Первая подножка, первый позор. Первое лишение доброй воли, принуждение. Я столько лет жила с этим, я больше не могла носить это в себе, я должна была поделиться этим грузом, чтоб хоть кто-то понял меня! Теперь они поняли! Теперь все поняли! Мать сказала мне «ничего, отрастет». С тех пор я всю жизнь ношу длинные волосы и все равно чувствую себя уродом!
- Что ты планировала дальше?
- Да ничего. Что тут спланируешь?
Да уж, план по предотвращению явно провалился.
- Зачем вам это было нужно?
Она подумала. Пока молчала, казалась настоящей благородной учительницей.
- Месть?
- Лишь отчасти. Как всякая жертва насилия, я должна была выговориться. Хоть так утвердить вопиющее, вывести его из тени и приблизиться к Справедливости! Но я знала, что МЕНЯ - никто никогда не услышит. Этот и подобные случаи сделали меня ещё в детстве тем, кого никто никогда не слышит. И не замечает. Мне пришлось выговариваться через тех, кого слышат люди. Через Данишевских, например.
Женщина казалась такой блаженной, но по словам — совершенно сумасшедшей. Ведь волосы её давно отрасли. Как будто.
- Да, я выбирала не только дочерей внимательных и заметных матерей, я выбирала и тех, у кого заметно красивые волосы. У меня в детстве тоже были красивые! Пока у меня их не отняли. Украли! Та, кто свои давно растеряла! Но моих - никто не замечал! Теперь меня и мои волосы заменят все. Это была не зависть, это был единственный способ! Докричаться. Я ведь никому не причинила зла, верно? Я делала это безопасными ножницами! - она
злорадно улыбнулась.
Она и не ждала, что ей поверят.
- Знаете… жертвам очень нужна правда. Просто правда. Они все время ищут способ сказать её. И ради этого многие пойдут на всё. А некоторым… тем, кто это сделал, правда - как лучик для вампира. Знаете ли вы, как часто девочки 5-14 лет, пока они еще слабы физически и эмоционально, подвергаются нападкам и буллигну взрослых женщин? Сколько насилия вербального выливается на головы тех, кто еще не успел слить свою жизнь в канализацию. Тех, у кого еще есть шанс побыть «маленькими принцессами». Зачастую это — дочери. Ученицы, пациентки, соседки, покупательницы. Они становятся мишенями. Считайте, что я просто привлекла внимание к проблеме. Я никому не навредила. Физически. Но меня и ЭТО — каждая из них запомнит навсегда.
Морозец по коже пробежался даже у полицейских, каждому хотелось выйти из этого колдовсеого сумрака зловещих проклятий.
- Куда ты девала трофеи?
- Какие еще трофеи?
- Ну сувениры?
- ?!!
- Отрезанные детям волосы!
- Да в смысле куда?!! В мусор!
А вот это было пиком унижения.

А они искали трофеи — сами волосы. А надо было искать подстриженную когда-то голову.
А маньяк, оказывается — не оставлял себе. Он — делился своим. Оставлял — другим.
 Ущерб на память.
На Вечную.



* * *
От автора:
этот ужастик — вовсе не фантазия. Написан с полгода назад, не решалась выкладывать. Сейчас ношу эту историю к психотерапевту.
вчера: по соцсетям пошло снятое в лифте видео, когда мать таскает 12-15-летнюю дочь за волосы. Яростно орет, швыряет ее о стены. Приличная семья, квартира в престижной высотке. Причина недовольства матери — распущенные или неаккуратно собранные волосы. Или просто молодость девочки.

мой комментарий в ютьюбе под True-Crime-стори с полгода назад.
Существует чудовищное и нередкое явление, о котором мало говорят:
Когда взрослая женщина начинает завидовать маленькой девочке или всецело конкурировать с нею. Все мы повидали бабок возле подъездов, которые 10-леток «шл@хами» обзывают? Хотя чаще всего речь конечно, о родных дочерях. Возраст - 11-12 лет, но бывает и гораздо младше.
Иногда это конкуренция за внимание значимого мужчины, например отца девочки, когда он безобидно любит дочку. Так же мы все знаем сказки про мачих.
А бывает, что в весёлой, жизнерадостной, яркой девочке, начинающей осознавать свою привлекательность и влияние в своей жизни на окружающих через улыбку, взрослая женщина начинает видеть своё несбывшееся: как она сама так и не дождалась своего момента "маленькой принцессы".
Месть бывает самой изощрённой: от жесточайшего психологического абьюза -давления, стыжения, запугивания и искажений, до физического насилия и даже расправы. (Широко известна история русской бабки-маньячки, которая уже после смерти своего деда убила соседскую девочку, к которой тот был безобидно по доброму привязан).
Чистота и "Всё впереди" маленькой девочки - мощнейший триггер для женщин.
Реальный процент распространения этого явления может ужаснуть. Это едва ли не каждая вторая (речь может идти и о соседке), просто в разном возрасте.

История с обрезанием волос учительницей тоже была в СМИ и тоже вызвала бурную полемику. И в очередной раз всколыхнула во мне многое, что никогда и не оседало насовсем.

Почему я называю эту историю, этот детсадовский трилер, Автобиографичным:
Чудовищная история из моего детства, которую я помню как сейчас, подкрепленная детским фото с братиком, где не понятно, кто больше мальчик: детский сад, мне 5-6лет. На прогулках с девочками расплетаем косы, раскачиваемся на качелях, и поём песню из мушкетёров. "Пора-пора-порадуемся на своём веку... Солнце, свобода, ощущение абсолютной радости с всплесками света и воды.
Воспитательница жалуется на меня за это, в наказание мать ведёт меня в парикмахерскую и не смотря на мои слезы, извинения и просьбы, с маниакальным удовольствием власти стрижёт под мальчика. Кажется, даже по совету моей же доброй бабушки, своей матери, чтоб найти над ребенком управу и уберечь себя от проблем с детскими косичками, а так же — чтоб угодить чужим людям.
Я умоляю не делать этого, но наказание (таковым оно и называется при парикмахере) совершается с садистским удовлетворением. По собственному образу и подобию. Чтоб не перещеголяла…
Стригли меня плачущую, но никто не пожалел. Я в этом «образе» есть на черно-белом ательешном фото. И лицо у меня там уже маньячное. Не лицо маленькой принцессы, а лицо «я всем отомщу». #Непокоренное.
ИТОГ моего первого похода в парикмахеру: Насмешки от сверстников, потеря уверенности, первое предательство в жизни. Больше я туда 20 лет не ходила.
Сейчас мне за 30, я не забыла. Никогда не была замужем или в отношениях, не хочу детей. Люблю мужчин, но что с ними делать — не представляю. Волосы есть, а женственность — украдена. Кстати, густыми и красивыми они стали только когда я съехала от матери в 30 лет.
В общении с родственниками всегда просто делала что должна. И никогда не верила из них до конца. Вежливо улыбаюсь и мотаю на ус.
Я, человек законопослушный, не матерящийся и переходящий дорогу только по зебре... Если б помнила имена тех воспитателей, то нашла бы их… и  даже ценой своего будущего…  #ЯНеПростила. Волосы отросли, но меня изуродовали навсегда. Мое доверие и умение радоваться.

Просто у моей матери был между мной и братом мертвый мальчик, а у моего отца до этой семьи был сын. И девочка в этой семье вписывалась только в папину картину Счастья. Об этом даже мать упоминает: «папа ждал и просил девочку», о себе — ни слова.
* * *

из актуального не опубликованного:

Есть люди, которые обвиняют меня в черствости, потому что я не устраиваю истерик из-за новостей и не падаю в обморок от новостной ленты.
Я же ценю свою рациональность, обдуманность и обоснованность считаю главным признаком интеллекта.
И ещё да, мне никогда мне стыдно: я не действую импульсивно, уж тем более не говорю. Любое моё слово - правда, и оно как луч света на вампира.

Сегодня поймала себя на откровении:
В инста ленте турецкую девочку лет 4-5 вытаскивают из под завалов. Но она там могла выползти сама, однако её спасателя с нею в руках тащат за ноги по горизонтали.

Если бы этой девочкой была я, на меня бы орали: что, сама выползти не можешь? Глупая что-ли? Ты сама виновата что там оказалась. Не там стояла. Не там была.
Так было всё моё детство. Нет, папа был добрый, он сам всю жизнь был жертвой вербального абьюза.

Так что я не сочувствую этой девочке, жертве турецкого замлятресения, я ей завидую. Она хотя бы в катаклизмах не виновата. Её не накажут, отрезав волосы под мальчика, не изуродуют напоказ в наказание за веселье. К ней — добры.

Для меня абьюз и вербальное насилие - всегда с женским лицом. Устала орать на мужа, он сопротивляется - всегда «вот тебе дошкольница», обзывай как хочешь, отводи душу.
Мне теперь самой часто хочется обрезать маленьким девочкам волосы. Такое наказание. За то, что у них всё впереди: отнять у них кусочек себя.

Вообще подобная идея проявилась у меня лет в 18. Я стала сильно ревновать подругу (а подруги лет с 10 становились моей новой доброй мамой) к другой подруге, о которой она постоянно рассказывала. В ту пору были еще кнопочные телефоны. Была идея найти в телефоне моей подруги Марии номер этой Оксаны, и попугивать ее маньяком, который отрежет ей волосы. Чтоб дома сидела и подругу у меня не отжимала.
До сих пор жалею что не осуществила, потому что 10 лет спустя история повторилась и другая подруга все же отжала у меня Машу.
В моей первой (пока так и не изданной, хотя почти законченной) книге появляется мельком такой сюжет.

У меня просто был выбор: написать все это, или сделать.

Вообще тема женской пассивной агрессии в обществе — неисчерпаема.
В пабликах яростно оскорбляют друг друга именно женщины. Именно женщины призывают расстреливать бродячих собак, хотя доказан способ волонтеров делать их безобидными.
На днях возле детского сада слышу разговор: мальчик жалуется на девочку. Она что-то сказала. Ответ мамы: ты подойди, и кааак дай ей в лоб! Не бойся!
Так одна женщина учит мужчину обижать другую женщину. Женская конкуренция не знает возрастов!

Обрезать насильно волосы — это самый спорный человеческий орган — дело, вроде, неподсудное, но сколько в этом ненависти!  Акт, ритуал, вызывающий почти суеверный ужас. Образеть женщине волосы без ее разрешения — это буквально единственная юридически допустимая форма надругательства одной женщины над другой. Или власти. ПОСТРИГ в монастырь — помните?