Глава тридцать третья. Фантомные боли

ВРЕМЯ ИСПЫТАНИЙ.Книга вторая.
Глава тридцать третья. Фантомные боли.

 Месяц назад, в апреле 1980 года, в день рождения дочери, оставшись дома один Сергей не находил себе места. Не зная куда себя деть. Людмила, взяв отпуск за свой счёт, уехала залечивать свои раны-обиды к своим родителям в Медуны.
 Полный разлад в семье случился у них после того злосчастного ночного визита к ним на квартиру непрошеного гостя-милиционера. Пытавшегося, под видом служебной необходимости, вызвать её из дома. Сергей не поверил этому, съездил утром к ней на работу и обман раскрылся. Теперь они уже совсем чужие люди, почти что на грани развода. Это всё произошло помимо его воли и разума, но, тем не менее, случилось.   
 Сергею было от всего этого нехорошо, противно и горько. Такого подлости от неё он никак не ожидал. Хотя надо бы и предвидеть. Но чтобы любовники, вот так среди ночи, стучались к нему в дверь, это было уже через чур. Дальше было ехать некуда.
 Нервная система Сергея была на пределе. Вот потому он решил взять десять дней, в счёт очередного отпуска, и поехать отдохнуть на Оку. На базу семейного отдыха работников комбината, что в Велегоже.
 По правде сказать, Сергей не привык к подобному роду времяпровождения. К пассивному отдыху. Потому что никогда и нигде не отдыхал. Всё время был в работе, кроме, конечно же, в детстве, в пионерском лагере, да ещё в той случайной его туристической поездке во Францию, случившейся в феврале 1976 года.
 В том же году, но уже в августе, всей большой их семьёй, кроме отца и младшего брата Олега, отец работал, брат был на производственной практике, они впервые  съездили отдохнуть в Севастополь, чтобы там Сергей смог успокоиться и подлечить свои расшатавшиеся нервы. Опять же, после большой ссоры с Людмилой и её очередного бегства из Крутого Яра.
 Тогда они были с ней ещё не женаты. Эта ссора случилось, как раз за год до их свадьбы, когда про эту свадьбу у Сергея и мысли не было. Потому что у неё уже тогда наклёвывалась другая свадьба, а этого она ни от кого не скрывала, причём, более перспективная, нежели выход замуж за Сергея. С кем-то там в Воронеже, чем Сергей особенно-то и не интересовался, ему было всё равно. Так что она, тут же, не раздумывая, рассчиталась с работы и умчалась из Крутого Яра.
 Но та свадьба у неё так и не состоялась. Что-то там у них не срослось, не склеилось. Так что это их расставание-прощание, вроде бы навсегда, пошло им обоим на пользу. Оба они успокоились, отошли от всех своих старых симпатий и привязанностей, разочарований и потерь. Иных вариантов выйти замуж или жениться теперь у них не было. Получалось, что судьба сама толкала их навстречу друг другу.
 Когда же, после возвращения Сергея из Севастополя, они неожиданно встретились, воссоединились и помирились, к изумлению всех знакомых, а затем и поженились, то  их семейную поездку в Крым Сергей мог бы считать и вполне счастливой. Раз их бесконечные ссоры с Людмилой, благодаря этому месячному расставанию, неожиданно закончились свадьбой.
 Такое в жизни тоже бывает. Но всё это ему тогда, почему-то, не показалось странным. А как бы естественным, случившимся само собой, перстом судьбы, что ли. 
 А ведь в Севастополе Сергею было без неё совсем нехорошо. Словом не до отдыха. Из-за, казалось бы, уже понятного и окончательного их разрыва.
 Но тут, в Крыму, Сергей вдруг почувствовал, что оказывается, неожиданно и странно, привязался к ней. Вот этого он никак от себя не ожидал. Старался всегда не придавать их встречам-отношениям особого значения, считая, что Людмила относится к нему не очень серьёзно, лишь только ради развлечения и времяпровождения. И потому поддерживал их любовную игру.
  Такая любовная история Сергею нравилась. Он ведь видел, что для Людмилы он всего лишь один из многих и потому старался убедить себя в том, что вся эта их игра в любовь, пусть и замечательна, но несерьёзна и временна. В любой момент она может оборваться и Людмила, попрощавшись с ним, ускользнёт. 
 Тем не менее, он не хотел этого. Тянул время, потакая всем её капризам и прихотям. Расстаться с ней первым у него не хватало ни сил, ни желания.
 Поэтому в Севастополе он никак не мог найти себе покоя. Мучился, страдал и ничего здесь его не занимало, не избавляло от мыслей о ней.
 Но к концу отдыха неожиданно он успокоился, стал настраиваться на новую жизнь, собираясь посвятив её только работе и творчеству. А там, что Бог даст! Как повезёт. Женским вниманием Сергей никогда не был обижен.
  А тут-то, вдруг, случился у него вот такой кульбит, зигзаг "удачи", на удивление не только ему одному, но и всем родным и знакомым. Неожиданно они поженились.
 "Так лучше бы той свадьбы вообще не было?- ругался в сердцах Сергей,- нервы были бы покрепче, да и жизнь сложилась бы иначе!". Спокойной и более радостной. Впрочем, он не был в том полностью уверен, история же не терпит сослагательный наклонений. Втайне он надеясь на новую встречу и любовь.
 Но тогда, в августе 1976 года, он был явно не в себе. Почти что потерял разум. "На всё, видно, воля Божья!- размышлял он, - особенно, когда чего-то очень хочется". А ему всегда хотелось, чтобы Людмила была рядом с ним, но она была далеко.
 Это его сильно огорчало. Да так явно, что Вадим потихоньку подсмеивался над ним, говоря Вере:
 - Птенцы у него пищат, на волю просятся, потому он и с ума сходит. Подумаешь, девка ему отказала, горе какое, вон их сколько на пляже, бери любую. 
 - Так это для тебя,- вспыхнула Вера,- а он совершенно другой.
 - Какой? Все мы одинаковы. Встретит ещё такую кралю, что и сам над собой будет смеяться.
 - Может и будет. Но пока его трогать нельзя, пусть сам успокоится.
Так что Сергею в Крыму было явно совсем не до отдыха, не получался он у него в то лето.
 Правда, такое было с Сергеем не всегда. Раньше он быстрее избавлялся от подобных разочарований и быстрее возвращался к жизни. Но тогда отец был ещё жив и вообще наступивший 1980 год, несмотря на их надежды и желания, предстоял всем им в Крапивенке полным несчастий. Станет временем первых похорон в их семье, в конце августа умрёт их отец, всем им станет жить ещё тяжелее, а Сергею вдвойне, в связи с его разводом.
 К периодическим разрывам с Людмилой Сергей уже давно привык, но здесь-то была не просто обычная ссора, пусть жёсткая, а самый настоящий развод. Причём, навсегда, в который Сергею не верилось. Пути-дороги у них уже разбежались. "Хотя и здесь-то всякое может быть,- невольно думалось Сергею,- на всё воля Божья...". Но он понимал, что возврата уже нет.
 Вспомнился ему ещё июль 1977 года, когда они с Людмилой ездили вместе по туристической путёвке в Прибалтику. И что-то подобное у них уже было. Поездка была, как бы и свадебным их путешествием. Но оно тоже не выглядело счастливым.
 Почему? Слишком фривольно вела она себя там. В результате, они сильно поссорились. А вернувшись домой, сразу же они помирились. Стоило лишь ей проявить к нему ласку и благосклонность.
 Так что, вскоре, у них родилась дочка Света, как результат этого их примирения. 
 И эту поездку в Прибалтику, Сергей мог бы тоже посчитать счастливой. Он так и считал ради будущей совместной их жизни и маленькой дочери, несмотря на полную несовместимость их характеров, разные взгляды на жизнь и плохие воспоминания об их свадебном путешествии.
 Нужно честно сказать, что первое время после свадьбы они жили, можно даже сказать, нормально. Хотя больше находились врозь. Она в Медунах, он в Крутом Яру, в своей Крапивенке. Сергей ездил к ним, раз или два в месяц, навещал и ждал, когда дочка чуть подрастёт, а у Людмилы закончатся все её платные и без оплаты отпуска по уходу за ребёнком.
 А сам он, Сергей, тем временем завершал свой ремонт в старой их коммунальной квартире, что на ул. Челюскина, где они теперь собирались жить. "Видно,- рассуждал он после каждой ссоры,- любовь на расстоянии бывает самой крепкой, чистой и светлой". Но потом они мирились и он довольный уезжал домой.
 Когда же молодые оказались вместе в одной квартире, то столкнулись с первыми  житейскими трудностями и у них, как говорят, нашла коса на камень. Последним толчком к их полному разрыву стал тот самый визит милиционера, который пытался вытащить его жену ночью из дома под предлогом служебной необходимости.
 Потому-то, в июне 1980 года, Сергей так долго размышлял над тем: ехать ли ему в Велегож или нет? Весь был в печали.
 Однако же, его решение, отправиться на Оку, нашло единодушную поддержку в семье Гончаровых. У всех без исключения. Даже у Егорки. Такая идея, в какой-то мере, была подсказана Сергею его родственниками, которые читали о Велегоже в его же газете.
 Это пожелание было связано у них с большой их надеждой на то, что отдых в сосновом бору, да на красивой реке Оке, пойдёт Сергею на пользу. Нервная система его там окрепнет, он отойдёт неурядиц своей семейной жизни. Обо всём забудет, может быть, даже там с кем-нибудь и познакомится:
 - Клин, ведь клином вышибают!
 Больше всех ратовали за его поездку Тамара Васильевна. Её поддерживал Семён Савельевич:
 - Пусть отдохнёт,- говорили они,- от наших всяких домашних дел и забот.
 - От наших печалей и напастей,- уточняла Вера.
 Аркадий трепал по чёрным волосам Сергея и, смеясь, шептал на ухо:
 - Найдёшь себе там такую кралю, что про всё забудешь...
 Сергей откачнулся от него:
 - Вряд ли ...
 Но настойчивость родичей, всё-таки, была велика и вселила в него некую веру в его счастливое будущее. Сергей поддался на их уговоры. Тем более, что он тогда  находился в совершенно подавленном состоянии, не знал: как ему дальше жить и быть. Семейная драма окончательно подавила в нём его волю.
 Весной же 1980 года отец чувствовал себя ещё довольно крепко и хорошо. По-прежнему работал, гоняя свой грузовик по всей области и не собирался уходить на пенсию. Та весна, казалась, всем им, почему-то, необычайно красивой и счастливой, несмотря на все их печали.
 Сергей тоже любил это время года. Любил тепло и солнце, загорать и плавать в реке, бродить по лесам в поисках грибов. Весна наполняла его энергией жизни. А тут-то вот случился его неожиданный развод. Хотя, пусть и отложенный на два месяца. На сей раз у него энергия и радость жизни куда-то улетучились.
 Но уверенность его родных в счастливое будущее и лето вселяла и в него желание жить полной жизнью, как бы дарило второе дыхание.
 Сергею показалось, что все у него впереди и они все в этом году будут обязательно счастливы, помирятся со вторыми половинами и заживут, как прежде, радостно и дружно. 
 Так что в их семье даже никто и не мог подумать, что нынешней осенью отца уже с ними не будет. И что Сергей, одновременно с его похоронами, разведётся. Тогда, весной восьмидесятого, все в их доме были ещё живы и здоровы, а вот у Сергея и тогда не ладилась семейная жизнь. Точно также, как не ладилась она и у Аркадия, да и у Веры тоже. И это сказывалось на здоровье родителей, хотя они старались это не показывать.
 - Обязательно, поезжай-поезжай,- говорили родители ему, видя его столь сильные переживания,- тебе-то очень нужна какая-то сейчас перемена мест, новые впечатления. На природе ты обязательно отвлечёшься и развлечёшься, окончательно успокоишься.
 Но он не успокоился. Сергею и тогда в это не верилось, но он бодрился:
 - Так я же и не волнуюсь, совершенно спокоен. Но что я там, скажите, буду один делать? Бездельничать! Без работы, да и без вас, я там от скуки помру?!
 - Всё работа, да работа,- недовольно ворчала Тамара Васильевна,- когда же ты жить будешь? Так можно и загнать себя окончательно. На отдыхе ты не помрёшь, там  вокруг люди! Никто из них ещё там не умер. Не дадут они тебе соскучиться.
 - И то, правда,- подумал вслух Сергею,- люди туда едут отдыхать целыми семьями и ничего?! От скуки там они не умирают. Мы все там будем работники одного комбината, хорошо знакомы друг с другом, так что, надеюсь, будет мне весело.
 И его, Сергея, ведь тоже там все знают! Пора бы и ему почувствовать вкус блаженного бездумного отдыха на природе. Без всяких забот и тревог.
  Сергей знал, что работникам комбината в Велегоже всегда отдыхать очень нравилось. Со дня её основания. Они наперебой расхваливали ему зону отдыха и в его газете, писали о том, что там всё хорошо организованно и оборудовано, восхищались Окой и всеми окружающими лесными прелестями, грибными-ягодными местами. Сергей был заядлым грибником.
 Да и само слово "Велегож" звучало, как-то призывно-притягательно, напоминало ему Гурзуф или Джугбу, прочие южные места, где он ни разу не был. Просто какое-то волшебное, курортное, просто манящее слово! Вот оно его и соблазнило.
 Да и десять дней, это же не целый месяц? Быстро пролетят дни и он не заметит, как вернётся в опять свой Крутой Яр. Отдохнувший и окрепший, к своим домашним делам-хлопотам, к родным лицам.
 Да и мысли у него будут тогда совсем не те, иные, совсем другие. Жизнь получит новый импульс и совершенно у него изменится взгляд на мир.
 Сергей поехал. Собраться в путь ему было недолго. Схватил он свою лёгкую спортивную сумку, закинул её за плечо и рано утром оказался на площади перед Домом культуры.
 А оттуда, уже на автобусе, выделенным комбинатом, прямо в Велегож, что в Заокском районе. Путь, конечно, не близкий. Автобус подошёл к Дому культуры ровно в восемь утра. Комбинат имел свой пассажирский парк, именно вот для таких туристических поездок и экскурсий.
 Отдыхающие, со своими саквояжами, детьми и удочками, спортивным инвентарём, кошками, да собачками, торопливо и шумно, но удивительно быстро, заполнили салон автобуса.
 Сергей устроился рядом с водителем. По пути разговорились об истории этих мест и о самом возникновении базы. Рассказ водителя показался ему интересным. Он собирался об этом написать, чтобы с большей пользой провести здесь время. Тем более, что историю её возникновения он почти не знал.
  Возникла она здесь полу-дикарским подпольным способом. Спонтанно, самочинно и по-партизански, явочным порядком. Первыми осваивать эти места начали спортсмены Крутого Яра.
 Волейболисты, со своим тренером Николаем Павловичем Чупрыновым. Раздобыли они где-то, не без помощи профкома комбината, армейские палатки и двинулись прямо сюда на Оку. 
 Нашли красивую опушку соснового бора, совсем недалеко от реки, расставили палатки и первым делом сделали волейбольную площадку. И начались у них здесь тренировки, совмещённые с отдыхом.
 Позже, к ним присоединились баскетболисты и футболисты. Стали они, теперь уже совместно, обживать эти прекрасные места. Именно, об этом и о своём отдыхе, собирался Сергей рассказать в своей газете, вернувшись из отпуска. Вот и найдётся ему теперь здесь дело.
 Между тем, водитель не переставал восхищаться расположением базы: 
 - Места там чудные. Красота неописуемая, как можно было вам сюда не ездить?- удивлялся он,- не представляю? Уму непостижимо! Как журналисту. Был бы я художник-писатель или же фотограф, то не вылезал бы отсюда. Какие здесь восходы и закаты, изумительный воздух, сосновые леса, песок на пляже просто чудо, вода в реке ласковая. Питьевая вода очень мягкая и вкусная, не напьёшься! Вокруг грибы да ягоды, в реке рыба. А как готовят здесь наши повара с комбината, слов нет, для передачи того, как вкусно они готовят!
  Водитель засмеялся, взглянув на Сергея:
 - Возможно это потому, что воздух здесь целебный, да прогулки лесные. Потому отдыхающие здесь здорово аппетит нагуливают, воздух его пробуждает. Я здесь один сезон на "буханочке" отработал. Комбинат на всё лето машину сюда выделил. Так что это была для меня не работа, а сплошной отдых. Сказка! Но больше, к сожалению, мне уже так не везло. Потому что я на большой автобус пересел и теперь в другие туристические места катаю. А вот сегодня я сюда еду и радуюсь. Повезло, может быть, мне удастся и в Оку окунуться? 
 - А я вот в первый раз,- посетовал Сергей,- решил здесь тоже немножко развеется-отдохнуть. Не люблю я курортов. А здесь, вроде бы, свои места родные.
 - Вот это правильно,- одобрил водитель,- не пожалеете. А что один? Холостой, видать?!
 - Почти.
 - Не горюй. Здесь не соскучишься. Рядом Дом отдыха, вокруг туристические базы. Много девушек. Правда, в сравнении с другими базами, наша очень даже спартанская.
 - В каком смысле?
 - Да, в прямом. В смысле цивилизации. Как была она при директоре Иване Степановиче Беличенко, такой она и осталась. Сколько лет прошло, но никаких перемен. Литвинов совершенно не обращает на неё внимания. Только лишь благодаря парткому, да профкому база ещё и держится. А директору она не нужна. Слава Богу, хоть здесь к каждому сезону косметический ремонт делается.
 - Почему не обращает? Почему не нужна? А партком с профкомом, что не в силах на него повлиять?
  - В силах. Но у Литвинова столько объектов социального и культурно-бытового назначения, что и не перечесть. В посёлке и вне его. Так что, есть ему чем заниматься и до базы отдыха никак очередь не доходит. Это же ещё и пионерский лагерь, санаторий-профилакторий, комнаты школьника, спортплощадки во дворах, Дом культуры, спорткомплекс, что недавно на стадионе построили. Да ещё один пионерский лагерь начали строить в Дубенском районе, бытовой комбинат тоже наш внимания требует, а там ещё строительство нового жилья в посёлке, развитие сельскохозяйственного цеха, строительство на селе и прочее...
 Водитель чуть было не бросил руль, показав рукой сверх головы. Замолчал, а потом добавил:
 - Да что это я вам всё говорю, это вы и без меня хорошо знаете.
 Сердито стал смотреть на дорогу. "Чего это он обиделся?",- удивился Сергей.            
 - Неужели, всё здесь так запущено и нехорошо?- не удержался он от вопроса,- куда же тогда я еду?
 - Я бы так не сказал. Дачки весёлые, светлые. Правда, слишком лёгкие и все дощатые, из древесно-волокнистых плит. В летние дни в них приятно спать-отдыхать на свежем воздухе. Особенно ночью. Исполнены они в южном варианте. Столовая  открыта всем ветрам, но под навесом. Тоже приятно там питаться в хорошую погоду. Душ, какой-никакой, тоже имеется. Десять дней можно и без душа обойтись. Каждый день на Оке плавать можно и загорать. Некоторые и вечерами ходят. Но вот в дожди скучновато бывает, клуба нет. Приходится на другие турбазы ходить или книги читать. И вот что ещё плохо: нет здесь канализации. Удобства во дворе.
 - Так что же этого никто не требует?
 - Вот вы журналисты и потребуйте!- водитель опять рассердился,- требует и просит помощи от вас народ. От кого же ещё требовать, от директора, что ли?
 - А Кравцов?
 - Он, конечно, помочь может. Не раз помогал, но в косметических ремонтах. Но здесь требуется капитальная реконструкция. Не раз этого требовал партийный секретарь, директор соглашается, да на свои большие дела всё ссылается. А здесь всё просто. Это была идея директора Беличенко, он поддержал спортсменов и профком основать здесь зону отдыха, а не Литвинов. Может быть, потому?
 - Так Литвинов тогда был не директором, а лишь главным инженером. Не в его компетенции.
 Водитель замолчал, лишь подёрнул плечами: "Вам виднее, мы люди маленькие". Молчал и Сергей, такой разговор, особенно обида на него собеседника, ему не очень понравились: "В чём я-то виноват?"
 Потом водитель не выдержал:
 - Места здесь прекрасные, всем нравятся. Комбинат даже на очистные сооружения деньги выделил, в складчину сложился с молодёжной турбазой. Но дело, почему-то, продвигается очень медленно. Почти не двигается. Но если бы Литвинов захотел, по настоящему захотел, то здесь можно было бы отдыхать с исключительным комфортом. Не хуже, чем на базах других предприятий. Как, например, у Новотульского металлургического комбината. А то Литвинов за всё время своего директорства тут ни разу не был. Заведующий нашей базы, Пётр Фомич, как-то рассказывал:
 - Был наш Литвинов, однажды, здесь на каком-то большом выездном совещании металлургов страны, но не на нашей базе, совестно у нас здесь каких-то принимать гостей, а совсем рядом, на базе отдыха Тулчермета. Так он мимо проехал, к нам даже не заехал. На свою-то базу! А мы его так ждали!
 - Почему так?
 - Кто его знает? Говорят потому, что эту базу начал делать Беличенко. А Литвинов не любит, когда чьё-то имя ставится впереди него.
 - Честолюбие мешает?
 - Да, видимо, так.
 Но вот они приехали. Автобус развернулся и остановился прямо перед сплошной стеной стройных сосен. Сергей увидел перед собой деревянные высокие ворота с эмблемой и красивой крупной надписью "База отдыха Крутояровского металлургического комбината". Метровая изгородь из штакетника. Дачки все радуют свежей зелёной краской и чистой стекол веранд.
 Первое впечатление было неплохое. Народ посыпался из автобуса с радостными звонкими возгласами. Свежий сосновый воздух опьянил прибывших. Ступил и Сергей в этот благодатный край.
 С интересом стал рассматривать всё вокруг себя. Не знал тогда насколько сильно он полюбит эти места и что будет здесь отдыхать почти ежегодно.
 А пока, слова водителя не выходили у него из головы. И потому он несколько опасался за свой отдых, считая, его не совсем удачным.
 Встретила прибывших, за воротами базы, очень странная, неказистого вида, сторожка и ещё двухэтажный административный домик, грубо сложенный из шлакоблокового кирпича, что производился на комбинате. Он напоминал Сергею квадратную башню без окон на первом этаже, без всяких украшений, даже без наружной штукатурки.
 На первом этаже этого простенького капитального строения располагался гараж и подсобное хозяйственное помещение, на втором находилась резиденция самого заведующего зоной отдыха.
 Асфальтовая дорожка, раздваиваясь, вела от ворот вглубь территории, огибая зелёный участок территории, засаженный молодыми сосенками и берёзками. Дорожки шли вверх, в глубину соснового бора, но не очень далеко. Здесь было совсем немного строений. И это Сергея печалило. Со стороны леса изгороди из штакетника не было, там был глухой мрачноватый лес.
 Вдоль двух этих дорожек рядами стояли дачки. Подле каждой из них уютная лавочка. Сергей насчитал вдоль каждой дорожки по пять дач. В центре территории он заметил ещё одну. А дальше, впереди, виднелась открытая крытая столовая-веранда, о которой говорил водитель. 
 Она располагалась на возвышенности. Все прибывшие потянулись по правой дорожке к хозяйственной дачке, что была в центре этого ряда. 
 Вместе со всеми пошёл к ней и Сергей. Вновь прибывшие отметили в ней свои путёвки и получили постельное бельё, ключи с номерами дач. Сергею досталась средняя дача, что с левой стороны, на самой опушке. Здесь было солнечно.
 В каждой из дач была общая комната, комната на трёх, другая на двух и, совсем маленькая, на одного человека, похожая на пенал.
 Сергей поселился в комнатку для двух человек, вместе с хорошо ему знакомым  рабочим из электротехнического цеха Севой Дорогановым. Это был известный на комбинате и в Крутом Яру спортсмен-лыжник.  В комнате на троих поселилась семья слесаря депо железнодорожного цеха Анатолия Мамонтова. Одиночка оказалась не занятой.
 Сергей не был знаком со здешними порядками и не знал, что здесь втихаря отмечаются новоселья. Такая традиция. И потому не взял с собой ничего  спиртного. Он не употреблял, потому оказался в несколько неудобном положении. 
 Но как он ни отказывался от участия в этом мероприятии, ссылаясь на то, что он совсем не голоден и вообще не пьёт, всё равно его усадили за стол.
 Порядки и неписанные законы были здесь очень строгими. Сергей этому тогда даже был и рад. Его одиночество было нарушено. Он не был здесь сосем одинок. Особенно, заботливо опекали его супруги Мамонтовы.
 Видимо, прослышали они о его горе и таскали с собой на другие туристические базы, в Дом отдыха, где показывались кинофильмы, проводились концерты.
 С Дорогановыми он часто ходил на спорт и танцплощадки, вместе они загорали на песчаном пляже. Так что хандра его частично рассеялась, но не проходила. Она сидела в нём где-то глубоко и он не знал, что с этим делать.
 В конце-концов, с попутной машиной, на той же "буханке", Сергей умчал в свой Крутой Яр. И спустя день, прихватив с собой Егорку, вернулся.
 Общаясь с племянником, он почувствовал, что его фантомные боли потихоньку стихают. Они бродили с ним по лесу, строил на пляже замки из песка, играл в футбол и волейбол. Вот тогда он забывал обо всём.
 А сегодня вот уже осень 1980 года. Спустя месяц после смерти отца. Скоро будет ему сорок дней. Пять месяцев назад Людмила привела его в суд, где он не дал ей своего согласия на развод. Два месяца им дали на раздумья. Но это ничего не изменило.
 Родовое их гнездо приутихло. Молча сейчас сидит Сергей в своей небольшой комнате, что в Крапивенке. Грустно глядит в окно на близ лежащий лес, где осень медленно гасит свои краски. 
 Последние дни сентября. В доме траур. В просторную любимую их террасу, где умер отец, никто теперь не заходит. В доме мёртвая тишина. Стихли разговоры, телевизор почти не включается, книги не читаются, любая работа валится из рук. В том числе, и у Сергея, даже когда он находится в редакции.
 Но он, пересиливая себя, старается выполнять всё свои обязанности с полной нагрузкой, ибо надеяться ему не на кого. Но во всех его материалах теперь не чувствовалось живости, страсти и огня, что было прежде.
 Именно, в эти траурные дни он окончательно развелся с Людмилой. В дни глубокого грусти по отцу и через десять дней после его похорон. "Почему же так всё нехорошо, почему беды все разом обрушились на нашу семью?". Неужели же они не тех выбирают людей и приводят их в дом? И за это им такая расплата!
 Прошло почти пять лет, со дня первого его знакомства с Людмилой. И всё это время было у них наполнено ссорами и примирениями. Тут не до строительства семейной жизни, при такой борьбе характеров.
 Теперь же, вот эта их последняя ссора была настолько глубока и болезнина, что вряд ли она когда зарастёт. Но худшее всё ещё было впереди. Но он об этом пока что не знал. Впереди зрела перестройка и надвигались лихие 90-е годы. Тогда им всем жить станет ещё сложнее.
 А сейчас, этой сентябрьской осенью восьмидесятого года, после своего окончательного развода с женой и похорон отца, Сергей опять не знал куда себя деть. Потому он решил взять опять путёвку в профкоме, но уже не на базу отдыха, так как она осенью не работала, а в санаторий-профилакторий, который работал круглый год и где можно было бы отдохнуть, поправлять своё здоровье без отрыва от производства. До отпуска было далеко, а дома находиться было ему слишком тягостно.
 Но Сергей не сразу пришёл к такому решению. 
 Его опять уговорила мама:
 - Попробуй. Надоест, придёшь домой, здесь же рядом.
 Вера добавила:
 - Можешь ходить туда через день.   
 Сергей прошёл в профком и купил путёвку на двадцать четыре дня. За символическую цену, рублей двенадцать. Санаторий-профилакторий находился на опушке леса, на самом краю Крутого Яра. Главная улица посёлка Алексея Пешкова, пронзая насквозь посёлок с севера на юг, врезалась в лес, то есть, в сам профилакторий.
 Так что четырехэтажное его здание являлось самым дальним на этой улице. Само оно и довольно большой участок леса были окружены высоким красивым кованным забором. И вся его территория, таким образом, представляла собой лесную парковую зону: с беседками, лавочками, дорожками для вечерних прогулок.
 Была здесь также установлена и памятная стела, в честь коммунистов-добровольцев, павших в годы войны при защите Крутого Яра и Тулы. Она была изготовлена на комбинате в ремонтно-строительном цехе по эскизам заводских художников и конструкторов проектного отдела.
 До санатория-профилактория можно было доехать на автобусе. Но из Крапиновки, проще и быстрее, Сергею было пройти через лес, срезав изрядный кусок своего пути.
 Именно, так и поступил Сергей со своей спортивной сумкой и с непонятным ему желанием идти туда или нет. Он шёл, а ноги его не шли. Не привык он быть вне дома. Не привык он отдыхать, хотя отдых на Оке ему понравился.
 Вот таким образом, впервые он оказался здесь на отдыхе, хотя санаторий-профилакторий был построен в семьдесят первом году и действовал уже почти девять лет. Не раз Сергей бывал в нём в качестве корреспондента, но отдыхать не доводилось. И это необычное качество, в роли отдыхающего-пациента, было ему в новинку.   
 Погода была хорошая: сухая и тёплая. Тропинка была широкая и хорошо утоптанная, ибо на полпути до профилактория, в лесу, находился Святой колодец и с двух сторон к нему, из Крутого Яра и Крапиновки, торопились люди за водой.
 Ходили сюда люди десятками лет, когда только-только возник сам комбинат и Крутой Яр. Не знает Сергей, насколько святая была вода в том колодце, но то, что  родниковая, чистая и свежая, безусловно. Он сам любил её пить. Гончаровы использовали её для приготовления пищи.
 Первый, кто назвал колодец Святым, был житель Крутого Яра Василий Редькин. Об этом гласило местное предание. Он самочинно установил над родником крест-распятие и с тех пор название колодца прижилось-сохранилось. А вот о нём, самом человеке, открывшем этот родник, не все знают.
 Сергей подумал, что неплохо бы о нём написать. Сейчас родник накрыт железным саркофагом, превратился не в родник, а в источник с чистой водой. К нему не зарастает народная тропа.
 В самом низу саркофага, в глубокой яме, стены которой укреплены толстыми листами стали, выведена широкая нержавеющая труба и все желающие насладится чистой родниковой водой спускаются к ней по железным ступеням мощной лестницы с перилами.
  Это работа начальника участка электро-технического цеха, бывшего секретаря комитета комсомола комбината, одного из активнейших рабкоров газеты Евгения Ивановича Латышева. Сумевшего организовать ребят из спортивно-технического мотоклуба "Искра", который он создал и которым бессменно руководил, даже перестав быть секретарём. Такое же название приобрёл ныне и благоустроенный ими источник.   
 Так что, всё чаще и чаще, на пути Сергея стали попадаться люди с канистрами и ему было интересно наблюдать за ними. Некоторые из них старались идти не по тропинке, а лесом, ища грибы. Грибов, конечно, было здесь немного, но они попадались. Особенно опята.
 Сергею тоже хотелось последовать их примеру. Но пройдя лесом немного он отказался от этой затеи. Ему надо было попасть в санатории-профилактории днём, чтобы стать там на довольствие. Да и куда он денется там свои грибы?! Не возвращаться же ему с ними опять в Крапивенку?
 Но вот он подошёл к колодцу, спустился к трубе, не удержался, и хлебнул из ладони его воды. Она была холодной, свежей, так что взбодрила его тело. Теперь Сергею осталось пройти ещё половину пути.
 Вот он выходит из леса и оказывается прямо у ворот красивого здания санатория-профилактория. Все его четыре этажа сверкали остеклёнными лоджиями. Большие окна столовой и зала лечебной гимнастики тоже сияют на солнце. 
 До вечера ещё далеко, сейчас только лишь послеобеденное время. Двери большие, тоже все из стекла и железа. Сквозь них, уже издали, виден Сергею вечнозелёный сад из комнатных растений. Здесь же клетки с певчими птицами и аквариумы с диковинными рыбками.
 По дорожкам парка, что перед санаторием-профилакторием, гуляют и сидят на скамейках отдыхающие. Теперь и Сергею предстоит познать все эти блага отдыха и ощутить поддержку здоровья в этом прекрасном учреждении.
 Он входит в вестибюль, довольно обширный квадратной формы, его сразу же поразил щебет птиц. Клетки теряются в зелени растений и, казалось, что Сергей попал в райский сад.
 Вокруг мягкая кожаная мебель, стены и потолок украшены резьбой по дереву, везде красивые декоративные светильники. Пройдя вестибюль, Сергей оказался в раздевалке. Рядами стоят вешалки и ни одной гардеробщицы. Всё здесь существует на доверии.
 В гардеробной, закрытый на замок аварийный выход, превратился тоже в вешалку. Именно, её и выбрал Сергей. Сняв куртку, он повесил её на свой крючок, переобулся в комнатные тапочки, которые принёс из дома. Спортивную сумку взял с собой.
 Вернулся назад в вестибюль. Отсюда пути вели в разные концы здания. Вдоль первого этажа, где был кабинет главврача и процедурные кабинеты, в том числе, и баня-сауна с бассейном, также была мягкая мебель и аквариумы. В конце коридора была ещё одна лестница, ведущая на верхние этажи. Именно там, на верхних этажах были палаты отдыхающих, в том числе, и несколько люксов.
 В противоположной стороне от вестибюля, недалеко от гардеробной, находилась, святая-святых, столовая. Здесь же, прямо в вестибюле, из столовой вела на верхние этажи ещё одна лестница. Парадная. Она была с ковровой дорожкой, стены украшены резьбой и чеканкой, комнатными цветами и росписью. Она же шла и в полуподвальные помещения, где располагались всякие лечебные кабинеты.
 В том числе, душ Шарко, подводного массажа, шлаковых ванн, грязелечения, многое другое. С этим всем Сергей ознакомится теперь не только визуально, но и испробует на себе. Рассмотрев всё это, он поспешил к кабинет заведующей. Таков был порядок поступления на лечение.
 Галина Павловна Гололобова была на своём рабочем месте. Она приняла его дружелюбно:
 - Вот и вы пожаловали к нам поправлять здоровье. Пора-пора, Сергей Семёнович! Работа у вас напряжённое, надо и нервишки подлечить.
 - Как же у вас здесь хорошо. Полностью доверяюсь в ваши руки!
 Галина Павловна спросила: есть ли у него какие-либо жалобы на здоровье? Сергей посетовал только на свою усталость.
 - Ну ничего,- успокоила она его,- подлечим! 
 Померила давление, температуру и на его санаторной карте написала фамилию лечащего врача, номер его палаты. 
 Палата Сергея оказалась на самом верху, не четвёртом этаже. Крайняя, у наружной стены. Но он и тем был доволен. Во первых: на третьем этаже было всегда очень многолюдно. Особенно по вечерам. А на втором этаже тоже. Там располагались две большие комнаты отдыха.
 В одной из них по вечерам танцевали под радиолу, пели песни под гармонь или гитару. В другой был установлен большой цветной телевизор, там было что-то вроде кинотеатра. Многолюдье второго этажа, его шум не достигал четвёртого.
 На втором этаже, кроме спальных палат, были ещё кабинеты ручного массажа и лечащих врачей. Кроме того, были ещё кабинеты иглотерапии и лечебной гимнастики. Сергею хотелось покоя. Так что ему здесь, на четвёртом этаже, было очень хорошо. 
 Соседом по палате оказался у него Славка Матвеев, весёлый балагур-весельчак. Они вместе с ним были во Франции и там подружились. Сергею вспомнилось, как в Париже, в последний их вечер, в небольшом ресторанчике на Монмартре, Слава всех так развеселил, что хозяин ресторана совсем расщедрился и поставил из своих личных подвалов для всей их компании тульских туристов белое вино Шардоне.
 А потом он, вместе с хозяином, запел под бубен, с небольшой сцены ресторана, песню про Наполеона.  Причём, внешне Слава был очень даже похож на Банапарта и он громко пел в микрофон:
 - Ну и пусть лежит на поле он!
 Так что француженка-гид, она же переводчица, но русского происхождения, очень даже смеялась, прямо до слёз, говоря:
 - Теперь я очень хорошо понимаю русских людей!
 Но на сей раз, Слава был не очень весёлым. Скорее очень встревожен. Он серьёзно заболел. Чем и сам не знал.  Да и врачи тоже не знали. Жаловался на сильные головные боли. Ему посоветовали чаще быть на свежем воздухе и делать физические упражнения.
 Потому он вставал очень рано и каждое утро бегал вокруг здания санатория-профилактория и по дорожкам лесопарка, посещал кабинет лечебной гимнастики. Несколько раз вместе с ним пробежался и Сергей. Вместе они ходили на лечебные процедуры, пили кислородные коктейли, дышали тёплым воздухом с эвкалиптом. 
 Сергею были ещё прописаны сероводородные ванны, душ Шарко, электро-физиотерапия и ручной массаж. Он всё это исполнял исправно, леча свои нервы.
 Кроме того, выпросил разрешение пользовался баней-сауной и имеющимся в профилактории бассейном. Ему разрешили это раз в неделю. Все процедуры ему нравились.
 Но от печальных своих мыслей, фантомных болей его они, всё-таки, не избавляли, особенно, когда он оставался в палате один. Ему просто было необходимо кому-то выговорится, очистить свою душу, но напрягать своего соседа по палате ему не хотелось. Он итак был болен.
А. Бочаров
2020.