Колымско-Якутские дороги в 60-70-е годы

ПО ВОСПОМИНАНИЯМ ОТЦА СУХАРЕВА АЛЕКСАНДРА
МАКСИМОВИЧА.

В 1958 году отец с целью поиска лучшей доли и создания новой семьи покинул Витебск и уехал на заработки на далекие Севера. Испробовав несколько вариантов трудоустройства водителем в ближней Сибири, он вместе с новой супругой продвигался все дальше и дальше на северо-восток. Наконец достиг крайней точки в поселке Артык. Здесь находилась последняя автобаза. Артык расположился почти на самой границе Якутии и Магаданской области, но все же на территории Якутии.
Первый заход устройства на работу в автомобильную базу оказался неудачным. Ему сказали об отсутствии свободных машин и стало быть необходимости в водителях не было. Однако, посоветовавшись с новой женой Аллой Семеновной, они решили не отступать и разработали другой план. Директором автобазы работал опытный хозяйственник, еврей. Его заинтересовало предложение отца и к тому же он хорошо был осведомлен о традиционном трудолюбии белорусов. Отца приняли на работу на первых порах в качестве ремонтника. Директор был хорошим психологом и ценил в людях надежность и ответственность. Эти качества он, наверное, почувствовал и в отце. Вскоре его закрепили за опытным водителем для стажировки в условиях Крайнего Севера и изучения основных маршрутов передвижения. Понятно, что в те далекие годы на тех ледяных трассах почти полностью отсутствовала минимальная инфраструктура и сервис. Все тяготы эксплуатации и ремонта автосредства полностью ложились на водителя.
Как поселок Артык, так и вся огромная территория, обслуживаемая авто-транспортом, находилась в субарктическом поясе и в континентальной области. В этой местности расположен один из полюсов холода нашей планеты – Оймякон. А Оймяконская долина считается самым суровым местом на Земле. Здесь не редки морозы до – 65 градусов. Поэтому в зимний период, а он длится почти десять месяцев, шофера очень тщательно готовили машины к каждому рейсу. Запасались, кто как мог, дефицитными запчастями, утепляли кабину войлоком, устанавливали двойное остекленение. В кабине часто дополнительно ставили обогревательный элемент в виде паяльной лампы, примуса и т.п. Мотор в рейсе никогда не глушили, так как его потом просто не заведешь. В кузов ставили бочки с горючим. Самым страшным считалось разморозить двигатель, так как на отечественных грузовиках не было вариантов с воздушным охлаждением даже в се-верном исполнении.
У отца крепкие жилистые руки с отчетливо проступающими «шпагатами» вен. А с другими руками там на Севере никак. На страшном морозе в одиночку в случае поломки или при необходимости заменить колесо требовались сила и тер-пение.
Позже на Север стали поставляться чешские грузовики «Татра» в арктическом исполнении. Они имели мощный двенадцатицилиндровый мотор с воздушным охлаждением, фирменное двойное остекление кабины и ее качественное утепление. Со временем за Александром Максимовичем также закрепили долгожданную «Татру».
В целом условия выполнения рейсов были предельно сложными. Зачастую они простирались очень далеко, например, в тундру к Северному Ледовитому океану. Автобаза обеспечивала поставку грузов для золотых приисков, дальних поселков, в отдельных случаях для исправительных лагерей с заключенными.
В своем большинстве бесконечные сопки и горные хребты покрывали огромную территорию, охваченную транспортными перевозками. Некоторые хребты имели высотные точки до двух-трех километров. К перевалам вели бесконечные серпантины, высеченные в скальной породе. В то время эти дороги были узкие и недостаточно оборудованные. Поэтому на серпантине главной мечтой водителя было не пробукснуть на подъеме, вовремя занять место в «прижиме», разъехать-ся со встречной машиной и не свалиться в пропасть.
В одну из поездок фортуна отвернулась от отца. На скользком подъеме его машину занесло и стало неумолимо стягивать к краю полотна. В результате фура ушла под обрыв. К сожалению, в тот рейс он вез больше импортный товар: парфюмерия, банки с компотом из ананасов и т.п. Многое разбилось, что-то сохра-нилось. Пострадала и фура. Почти год он сидел на минимальной зарплате, временно переведенный в ремонтники и выплачивая компенсацию за пропавший груз.
В то же время отцу сильно повезло. Авария произошла на относительно (по меркам Якутии и Магадана) оживленной трассе. Подъехали машины, оказали помощь. Он не замерз.
В тех абсолютно глухих и сумашедше холодных пространствах для шофера главным всегда было не замерзнуть в случае аварии или, например, когда банально заглох двигатель. Отец рассказывал, что в сильный мороз при отправлении малой нужды на землю уже падала не струя, а льдинки. Если машина безнадежно останавливалась и починить ее не представлялось возможным, разворачивалась типичная история: водитель на обочине разводил костер. Дело часто осложнялось полностью безлесой местностью. Тогда в дело сначала шли доски кузова, скаты (шины) колес, горючее и вообще все, что могло гореть вплоть до кабины. При этом шофер пристально вглядывался в даль и чутко прислушивался, надеясь, что кто-то, как спасительный ангел, все же покажется на дороге. Но время в таких случаях течет быстро, растворяя все еще теплящуюся надежду. Притупить стресс и скрасить последние часы ожидания и борьбы за жизнь временно помогал питьевой спирт (70 и более градусов), бывший в запасе у каждого водителя. Это был напиток государственного изготовления с соответствующей этикеткой. Водка не могла конкурировать, так как попросту замерзала в тех реалиях. Шло время, жечь уже было нечего. От машины оставался только черный остывающий остов. Колымско-якутский мороз без огня не победить.
К большинству мест назначения вообще дорог не было. К ним машины добирались по зимникам, то есть по льду замерзших рек. Среди сопок и хребтов протекали известные великие восточносибирские реки такие, как: Лена, Колыма, Индигирка, Яна и многочисленные их притоки.
Берега рек в Восточной Сибири отличаются своеобразием и зачастую представляют собой нависающие мрачные отвесные скалы с бедной растительностью. Их хорошо описал в своих рассказах самобытный русский писатель В.Г. Короленко, который некоторое время проживал в тех местах. В царское время единственным относительно налаженным путем сообщения в зимний период от Якутска до Иркутска являлся зимник по Лене, где через каждые 40-60 верст стояли станки. В станках, по типу постоялых дворов, путники могли отогреться от жгу-чего мороза, переночевать и сменить лошадей. В станках также дежурили сменные ямщики.
По рассказам отца на зимниках по речным руслам водителей часто подстерегала опасность, которая коварно возникала совершенно внезапно. Это когда на мелких перекатах и порогах рек, особенно притоков, вода промерзала до дна и тогда течение всей своей мощью прорывалось поверх льда. В таких случаях уровень воды повышался очень быстро: вот он в половину колеса, вот уже достает до кабины… В таких случаях нельзя теряться и надо действовать мгновенно. Отец попадал в такую ситуацию, но его снова спасал Всевышний. Воду тогда на перекате широкого притока по счастливой случайности прорвало почти напротив жилого поселка и берег там оказался довольно пологим. Когда мотор от быстро несущегося потока захлебнулся и заглох, и отец уже приготовился эвакуироваться из кабины на ее крышу (хотя это вряд ли его спасло бы) от берега поселка к нему быстро подошел дежуривший мощный бульдозер. Опытный бульдозерист быстро принял трос и успел вытащить фуру на берег. Все решилось в несколько минут.
Как-то я спросил отца:
- Почему машина в тех краях не буксует в снегу, ведь его редко где чистили?
- Снег обычно лежал легкий как пух потому, что он не слеживался, так как не случалось оттепелей и при движении он свободно разлетался в разные стороны.
В этой связи мне запомнился его рассказ о случае на далекой зимней трассе, когда он доставлял груз в очень отдаленный населенный пункт в направлении Северного Ледовитого океана.  Повалил густой снег. Он шел непрерывно и вскоре дорогу было не разглядеть. Отец остановил машину, не глуша двигатель. Он в этот раз сильно не волновался. Машина новая «Татра» надежная, теплая, горю-чего достаточно. В кабине есть запас продовольствия и питьевого спирта. Снег шел трое или четверо суток и завалил фуру чуть ли неповерх кабины. Совершен-но неожидаемо откуда-то подошел бульдозер и расчистил путь.
В профессии колымского дальнобоя наличествуют не только трудности и опасности. В ней присутствуют также значимые ценностные составляющие. Ты один в кабине. Рядом нет никаких начальников – ни больших, ни малых. Нет и напарника. Ведь они тоже могут быть разными. Особенно такие условия хороши для людей, которые не любят много болтать, которые ценят и понимают тишину. Они, как правило, самодостаточны. Отец из семьи витебских староверов, где его родители почитали безмолвие и созерцание.
Восточносибирские водители разнятся от обычных дальнобойщиков, впряженных на автобанах и магистралях в сетевую структуру, из которой невозможно «вырулить» хотя бы на символическую, но волю. Там все регламентировано. Здесь же суровая, опасная, но все же относительная воля. Здесь соревнуются страх и риск, адреналин и тревога, жизнь и смерть. В этих условиях отдельные основные инстинкты человека находят свое удовлетворение, например, инстинкт самосохранения, познавательные инстинкты. В настоящее время, когда психические заболевания вышли на первое место в мире, опередив все остальные – воз-можно даденная реальность лучшее лекарство от подобных психических деформаций. В этой связи можно привести мысль З. Фрейда о том, что только первобытного человека в определенном смысле можно было бы считать «здоровым», так как он не испытывал потребности в подавлении и вытеснении эмоций, в сублимации, обеспечивал требования своих инстинктов.
Водителям Колымской трассы запрещалось брать пассажиров. Наверное, это было связано с большим количеством лагерей ГУЛАГа, а также многочисленны-ми золотыми приисками. Не случайно руководители Магаданской области того периода не без хвастовства заявляли:
- Магадан – это золотое сердце России.
Впрочем, водители не всегда придерживались данного запрета и действовали по ситуации. У людей случались разные проблемы. И если надо было помочь человеку, шофера шли навстречу. Однажды, возвращаясь из далекого рейса, отец взял попутчика якута. Он добирался в какой-то поселок в больницу. Якуты всегда отличались миролюбивым складом и тоже были расположены в случае необходимости оказать помощь. Позже по дороге отчаянно попросился подвезти человек славянской наружности. Он сильно подмерз. Мороз стоял нешуточный. Взяли и его в кабину. У отца было хорошее настроение: трудный рейс подходил к концу и хотелось общения с людьми. Постепенно стала проясняться личность типа со славянской внешностью. Он отогрелся и со свойственной манерой бывшего урки стал вести себя все развязнее, особенно по отношению к мирному якуту. Отец сдержанно пару раз осадил наглеца. На какое-то время тот притих. Но гнилая сущность и деформированное сознание не позволяли ему адекватно оценить хорошее. Отвлекшись дорогой, отец через некоторое время с удивлением заметил на голове урки добротную меховую шапку из шкуры молодого оленя, принадлежавшую якуту. В свою очередь голова якута оказалась покрытой замусолен-ной и рваной шапкой блатного. Якут молчал. Отец сделал вид, что ничего такого не заметил. Только не заметным движением левой руки проверил наличие стальной монтировки. Он знал по своим приметам о приближении к поселку. Отец спокойно закурил сигарету «Орбита». А вот уже из морозного тумана выплыли очертания строений. Он делает резкий поворот. Блатной от неожиданности падает на дверку кабины. Машина с визгом тормозов подлетает к крыльцу местной милиции. На специально устроенный шум выбегают сотрудники. В данном случае справедливость все расставила на свои места, в том числе, и шапку якута.
Автоколонна поселка Артык также обеспечивала снабжение исправительных лагерей ГУЛАГа. По данным ФСБ на территории Якутии располагалось 105 лагерей. Многие из них находились в очень труднодоступных местах, вплоть до побережья Ледовитого океана, в дельтах рек Лены, Яны, Колымы. В Магаданской области по данным краеведов насчитывалось 243 лагеря. Отец рассказывал, что легендарный начальник тех лагерей любил выезжать на инспекции на танке Т-34. Внутри танк, прибранный коврами и другими цивильными атрибутами, настраивал на мажорный лад. Там был и небольшой бар с хорошими коньяками. Однако крутой нрав начальника часто наводил ужас как на руководителей, так и подчиненных, работавших в разных сферах.
Запомнился рассказ о рейсе в отдаленный женский лагерь, находившийся в арктическом поясе в тундре недалеко от побережья Ледовитого. Отец вез туда уголь и картошку. Картофель естественно был мерзлый, так как никаким способом тогда его было не уберечь. В лагере практически не было охраны. Никто не убегал. Бежать в условиях бескрайней пустынной тундры на сотни и тысячи километров совершенно бессмысленно. Несколько женщин – заключенных предложили водителю интимную встречу. Однако, просчитав возможные последствия, рыцарь дорог осмотрительно избежал «таинственного» действа. Позже отец удивлялся непонятной необходимости устраивать женские лагеря в таких абсолютно гиблых местах, где даже отсутствовало местное топливо для обогрева.
В один из рабочих дней директор Артыкской автобазы назначил собрание коллектива. Вышестоящее руководство поручило автобазе сосредоточиться на заготовке металлома на территориях уже бывших исправительных лагерей. Началом послужил рудник Лисичанский. Рудник располагался в горной трудно-доступной местности. Поэтому время для экспедиции выбрали летнее. На собрании сформировали автоколонну, в которую помимо грузового транспорта вошли автокраны, передвижная автосварка и др.
Когда колонна, преодолев множество опасных подъемов и спусков, остановилась у цели экспедиции ее участники с интересом изучали высокую входную металлическую рампу, на которой крупными железными буквами было написано: «Добро пожаловать на рудник Лисичанский». Начальное обследование показало, что здесь добывали руду какого-то редкого и небезопасного для здоровья металла. С поверхности земли в глубь вели узкие колодцы, где велась добыча руды. Там было не мало металла: вагонетки и прочие приспособления. Посовещавшись, решили в шахты не лезть из-за огромной трудоемкости работ по разделке металлических конструкций и их извлечению с большой глубины. К тому же существовал большой риск радиационного облучения от неизвестной породы. Рудники, добывающие редкие металлы, имеющие стратегическое значение строго засекречивались и зачастую немногие, в том числе работающие заключенные, знали истину. Нередко специально распространялась легенда о добыче якобы совершен-но безобидной обычной руды. Поэтому экспедиция сосредоточила свое внимание на разборке наземных конструкций. Входы под землю, где было возможно, заварили сваркой.
Сохранились останки бараков для зеков, ограждение колючей проволокой и сторожевые вышки. Участников удивило заботливое отношение администрации лагеря к сторожевым собакам. Их будки были оббиты теплым войлокам, который заключенным мог только сниться. В какой-то момент членам экспедиции за пределом лагеря открылась обширная долина, щедро усеянная белеющими черепами и костями зеков. Эта находка косвенно подтверждала версию о вредности добываемой руды.
Незадолго до окончания своей северной карьеры отец с друзьями выехали на охоту. В неблизкое место на заимку их доставил транспорт знакомого с условием приехать за ними через несколько дней. Как ведется у охотников и рыбаков пер-вый вечер посвящается успешному прибытию и размещению на базе. Был обильный стол с лучшими яствами для тех мест. Печь тоже протопили знатно. Когда лучшая часть вечера стала подходить к концу, начали готовиться ко сну. Многие от жары почти всю одежду с себя сняли. Заснули с богатырским храпом. Наверное, многим из них снились богатые охотничьи трофеи, которыми они удивят своих родных. Но судьба распорядилась иначе. Из-за раскаленной печи где-то загорелся открытый огонь. Спросонья не все поняли степень опасности. А немного спустя уже было поздно, заимка полыхала. Успели только выскочить на мороз в чем были. Все остальное сгорело: одежда, припасы, ружья и др. Их охватило отчаяние. Собравшись возле догорающей заимки, стали искать выход из ситуации. Большинство оказалось без одежды и даже носков. И только отец был в свитере, теплых штанах и на ногах без обуви сохранились многослойные вязаные из шерсти носки. Решили, что все остаются на месте у импровизированного костра, кроме отца, имевшего лучшее утепление. Он должен бежать в направлении трассы с надеждой найти какой-нибудь транспорт. Шансов было немного. До трассы много километров, которые преодолеть по снегу полураздетому человеку в немалый мороз весьма проблематично. А транспорт там появлялся очень редко.
Отец побежал. Он был в хорошей физической форме, подтянут, без лишнего веса. Сначала бежалось легко, потом все тяжелее. Мороз перехватывал дыхание. Он бежал и как старовер мысленно молился и просил Бога о помощи. Уже прошло не мало времени. Стал выбиваться из сил. Но чудо все же произошло. Невесть откуда и куда на санях в оленьей упряжке ехал одинокий якут. Переговорный процесс был кратким. Якут понял беду. Люди были спасены. Некоторые получили серьезные обморожения ног, кому-то из них ампутировали некоторые части конечностей. Отец отделался простудой. Спасли, по его словам, вязаные носки.
Будучи в командировке на научной конференции в Улан-Удэ, я остановился в гостинице «Байкал». В двухместном номере уже проживал командированный водитель славянской внешности из Якутии. Он оказался весьма приятным и открытым человеком. Как-то в разговоре о сложных климатических условиях в Якутии сосед по номеру рассказал поучительную историю об опасности, которую особенно для новичков, несет короткое, но жаркое якутское лето. В начале своей карьеры водителя в Якутии в июле месяце в выходной он с семьей и друзьями отправились на природу, на шашлыки. Стоял знойный день. Хорошо выпили, закусили. Его разморило и он прилег на землю и вздремнул. Знакомые как и он были новичками в якутском крае и поэтому не придали значения его поступку. Буквально через сутки он серьезно заболел, поднялся сильный жар, дыхание становилось затрудненным. Врачи поставили диагноз: двухстороннее воспаление легких. Местные удивлялись такому необдуманному и, по их мнению, очевидно опасному поступку. Ведь в условиях вечной мерзлоты земля никогда не прогревается должным образом и источает смертельный холод даже в самую сильную жару до 40 градусов тепла. Мой знакомый стал усиленно лечиться, но не помогли ни лекарственные препараты, ни известные народные средства. Им начинало овладевать отчаяние.
Когда надежда на исцеление уже стала испаряться, как легкие пары эфира, один случайный человек много лет проживший здесь сказал ему, что в его ситуации остался только один реальный способ попытаться выкарабкаться из все больше сжимающей смертельной петли: употребление навара из собачьего жира. Он сказал человеку, что не способен убивать собак и затем делать из них бульон с отваром. Человек на это указал ему найти людей без определенного места жительства (бомжей), которые как раз и промышляют себе пищу из собачьего мяса. Он так и сделал. Были найдены такие люди и за некоторое вознаграждение он уже сидел с ними в каком-то повале и ждал готовности нужного отвара. Конечно ему вначале было особенно трудно сдержаться и выдержать, но он это сделал. Вскоре его состояние стало быстро улучшаться. Он продолжил сеансы собачьей диеты и стал окончательно здоров.