Пушкинский клуб

Своему отцу я благодарен за его умение ненавязчиво подводить меня к истории моего рода. Во-первых, это  книги, свободно стоявшие на полках книжного шкафа. Он был небольшой, в рост человека и по ширине примерно метр. В то время, библиотека дома на всю стену с фолиантами томов была признаком интеллигенции.  Однако, рядом с такими коллекциями мне было скучно. Возле небольшого книжного шкафа отца я мог просиживать часами, снова и снова перелистывая и перечитывая знакомые мне книги, как будто мог узнать что-то новое. Между тем, несколько раз в неделю я повторял свой странный ритуал. Мать даже заботливо постелила коврик, чтобы я не сидел на “холодном полу”.

В любой момент можно было подойти и взять книгу, которая тебя заинтересовала. Фолиантов не держали. Отец не гонялся за книгами ради книг. Единственным многотомником были труды Сталина. Они располагались по центру шкафа на одной полке. “Удивительный мир болот”, “Когда великие были маленькими”, Часы“, “Африка”, “Слесарное дело”, “Столярное дело”, “Атлас дорог”, “Памятники СССР”... Если бы я был инопланетянином, но понимал человеческий язык, у маленького шкафа отца я смог бы быстро получить представление о планете Земля и ее обитателях.

К примеру, книга по морскому делу, со страниц которой я вычитывал замысловатые названия мачт, любовался якорями и пытался вязать морские узлы…

Я влюбился в море, и свою жизнь не представлял без необъятных синих просторов. Меня даже не страшила опасность утонуть. Куда более страшным для меня было представить себя погребенным в земле или сгореть.

Была еще книжка про китов с фотографиями старинных гравюр. Художники  старались эпично изобразить таинственных морских чудовищ, нападавших на корабли. Особенно запомнилась гравюра атаки гигантской каракатицы на парусный корабль. В моем роду китобоев не было, но тогда, будучи маленьким ребенком я не подозревал, что мне предстоит увидеть этих чудовищ, царствующих в инфернальных океанах планеты.  Моя встреча с Драконом города как раз и была первым знакомством с ними.

Самой странной книгой была книга о всемирном потопе. Никогда не видел и не чувствовал у отца каких либо запредельных способностей, однако, то ли по наитию, то ли это было влияние еще не познанных мной сил, но вот эти книги были к моменту моей сознательной жизни собраны им как нельзя кстати. В открывающимся мне мире магии эти книги служили моему сознанию опорой.

Каждый год мы ходили с отцом в Николаевский  музей судостроения и флота, где моим любимым экспонатом была модель дредноута “Императрица Мария”, у которого я задерживался по долгу, представляя, как громыхали орудия его главного калибра.

Таинственной  семейной реликвией, которой  я играл в детстве, совершенно не ведая о ее ценности, был нагрудный именной знак, который в семье называли почему-то кокардой. Мне все было интересно по юности лет, но все эти пазлы начали складываться в одну грандиозную картину тогда, когда я уже был очень далеко.

Знал ли он, какой дорогой пойдет его младший сын и к чему придет, но в нужное время он предложил мне посетить Пушкинский клуб.

-Ты же еще пишешь стихи? - спросил он меня, когда я однажды зашел к нему в гости.

Отец любил варенье. Сам его варил, и с удовольствием угощал всех гостей. Обычно, это было абрикосовое.

-Пишу. И стихи и прозу.

-Вот, Пушкинский клуб приглашает авторов на свои заседания. - показал отец объявление в местной газете.

Газету эту в “народе” называли “Вечеркой”.

-Там, наверное, собираются опытные литераторы. Что я там буду делать со своим свиным рылом в калашном ряду? - я хоть и с иронией сказал, но он заметил мое раздражение.

-А, ты сходи, посиди, послушай. Толку писать в стол? Вдруг и твои работы окажутся достойными. Ты же не знаешь, как со стороны воспринимаются твои работы?

Аргумент железный: кому я читал свои стихи и прозу?

-И, кто я такой, чтобы меня слушали? - вырвалась у меня мысль.

- С такими мыслями живешь  не только ты, и причина тому не прокрустово ложе Советской Системы, как принято считать сейчас. Нет! Образ маленького человека назидали  в обществе не по указке партии и правительства, это делали те, кто в силу обстоятельств имели отношение к исполнительной власти. Самое  интересное в том, что начиналось это на самых нижних уровнях, вплоть до школ и детских садов. Порой, у меня складывалось впечатление, что это какие-то особые люди, словно между ними что-то было.

Я слушал и мотал на ус.  “В низу”, как говорил отец, “в силу обстоятельств” представители исполнительной власти были Темные. Так уже видел я, после лекций Германа Владленовича. Для Темных, люди с поведением серой массы были идеальными жертвами. Прикрываясь идеологией советского человека, они в тихую губили целые поколения.

Отец продолжал:

-Ибо никогда ранее, партийная пропаганда не призывала к стадности. Наоборот, рассматривая агитационные плакаты, можно было понять однозначно, что партия обращается к тебе лично, требует от тебя действий.

-Папа, но ты не стал коммунистом.

-Так решила ваша бабушка. Я получился в род ее матери. Видишь, какой кучерявый и черный!

-А , мама говорила , что она еврейка.

Отец засмеялся.

-Нет, что ты! Ее бы угнали, как раз на заводе, лекеро-водочном, где я работал, был пункт сбора.  Немцы не тронули твою бабушку. Она была гречанкой. Ее воспитание и навыки, знание немецкого языка позволили работать во время оккупации в ресторане. Благодаря чему она собирала весьма важные сведения для нашей Армии. Для Красной Армии.

Рассказ отца меня буквально ошарашил.

-Я видел, как бабушка ходила на встречу с ветеранами с двумя медалями…

-Да! Одна медаль - герой труда, другая - за помощь подполью. Ты сходи в Пушкинский клуб. Я тебе вот что скажу: он появился давно.

-При Союзе еще появился. Так ведь?

-Нет, нет! Гораздо раньше.Еще с тех времен, когда Пушкин был в ссылке в наших краях. Сейчас уже можно о многом говорить…

-О чем же? Тайны?

-Да. Сам понимаешь, революции, крах империй. Многие дворяне бежали, некоторые остались. Они отдали свое имущество в пользу советского государства и приняли жизнь в новом обществе. Пушкинский клуб стал для них пристанищем, где они сохраняли атмосферу, в которой родились и выросли. В клубе есть свой председатель, но старейшина клуба Мария Николаевна. Ее мать и отец были дворянами, и дружили семьями с родителями бабушки твоей. Так что, сходи. Порадуй старушку.

Отец умел убеждать. Пушкинский клуб располагался в  помещении филиала Дома культуры на пересечении Лягина и Потемкинской. До революции  1917 года в его помещениях располагались покои священнослужителей Кафедрального Собора Рождества Пресвятой Богородицы.

После развала Союза космос не прельщал граждан великой страны неведомыми далями. Людям нужно было здесь и сейчас. Люди желали пищи духовной и надеялись на чудо, поэтому Церковь вернулась в свои владения. Теперь, заседание клуба проходило под колокольный звон. Не хватало только цокота копыт. Вместо него периодически громыхал трамвай по Потемкинской, сотрясая округу до звона стекла в старых деревянных рамах.

Я блуждал взглядом по присутствующим, не надеясь встретить кого-то из знакомых. Меня интересовало, что за люди собираются в этом тихом месте, а главное, почему до сих пор? Атмосфера  за стенами Дома культуры, явно не располагала к высокому творчеству и вечным темам. Там, за стенами ныне царствовало одно правило для всех человеческих отношений: здесь и сейчас. Думаю, если бы можно было тогда людям дать смартфоны, они бы вели постоянную переписку, где слова "бабки", "бухло" и "телки" были самыми цитируемыми.

Впрочем, когда смартфоны стали доступны, так и вышло.

Светлый Дознаватель, блуждающий моими воспоминаниями, оставался безучастным к моим личным переживаниям, звучащим “за кадром”. Для него важным оставались мои связи и поступки. Ведь все это не ради моего спасения лично, от того, что я просто такой хороший парень и уникальный человек, каких больше не делают. Аргументы Святослава мне понятны, но есть чувство, что мой допрос имеет еще какой-то смысл.

Золотую осень за стенами клуба не видел никто из спешивших по своим делам людей, даже в впопыхах поддевающих ногами опавшую листву. Осень была здесь, в Пушкинском клубе: не снаружи, а парадоксально внутри.

Себя я ощущал в этом месте немного лишним. Даже не смотря на мои предпочтения и интересы, отличные от моих сверстников. Среди собравшихся я был самый молодой.

Председатель клуба, уважаемый и заслуженный поэт, убеленный сединами, что-то рассказывал, я даже не прислушивался. Он вызывал под аплодисменты к своему столу для чтения очередного завсегдатая…

И вдруг…

Клетчатая старомодная двойка, намотанный в несколько витков вокруг шеи шарф. Голову венчала кепка на манер той, что в сериале про Шерлока Холмса носил доктор Ватсон.

Я узнал Дормидонтыча. Надо же, как тесен мир! Но что он делает здесь? Какое неожиданное совпадение!

И как он умудряется в таком теплом одеянии не потеть? Выглядит свежо и ухоженно. У него, наверное, целый гардероб однотипных вещей.

Мои мысли прервал председатель клуба, и предложил Дормидонтычу выступить.

-Товарищи, я рад вас видеть всех сегодня. У меня, как у Владимира Ильича -манифест, да простит меня Александр Сергеевич..- начал Дормидонтыч. - И так, Свобода, которой мы сегодня буквально упиваемся, обманчива. У нас не свобода, товарищи, у нас отсутствие идеологии.

Последовала многозначительная пауза. Дормидонтыч медленно обвел взглядом собравшихся. Потом, видимо в чем-то своем убедившись, продолжил:

- Какие у нас были поэты, писатели, художники! А какие ученые умы?! - Дормидонтыч перевел дыхание, - И что в итоге? Мы их потеряли.  Мы вот здесь сидим и тешим себя мыслью, что спасаем культуру, а в пору спасать нас. Мы уже немолодые люди, дай бог еще поживем, но среди нас сегодня только один молодой.

Дормидонтыч указал на меня. Люди обернулись в мою сторону.

-Вот и хорошо! Пусть даже один, но пришел! - слишком радостно воскликнула совсем незнакомая мне поэтесса и захлопала в ладоши.

Странная женщина, на вид лет семьдесят, но я вдруг четко ощутил исходящую от нее волну заразительной  беспричинной радости. Она не была просто позитивным человеком. Она была Светлой. Я сразу вспомнил свои ощущения, которые переживал в присутствии Авроры Сергеевны из моего школьного прошлого. Герман Владленович ощущался примерно так же, но с характерным оттенком стальных доспехов.

Дормидонтыч оборвал аплодисменты.

-Когда к нам в последний раз приходил кто-то его лет? И знаете, что это значит?

Люди молча повернулись обратно к Дормидонтычу и посмотрели на оратора с таким видом, словно были готовы хором спросить: чего ты от нас хочешь?

Дормидонтыч был невозмутим.

-Вслед за нами исчезнут памятники и книги. Нас стирают с лика истории. Здесь не будет ни русской, ни украинской культуры. Вам кажется, что под крышей дома культуры вы в безопасности от грядущих потрясений? Я вам так скажу, что нынешнее трудное время лет через двадцать будет казаться чуть ли не лучшим, что с вами случилось в жизни. Сейчас проведем эксперимент. Возможно, он вам покажется не к месту. Наберитесь терпения. Я все объясню позже. Возьмите лист бумаги и карандаш.

-А ручку можно? - спросила одна из посетительниц клуба.

-Можно и ручку. Можно шариковую, чернильную. Можно мелки, если они будут писать на бумаге. Вообще, не важно чем, неважно как и на чем, изобразите мне пришельца.

-Пришельца? - спросил кто-то из присутствующих. - Откуда пришельца, из космоса?

-Ваше дело. Как вы видите пришельца?

Предложение Дормидонтыча внесло в размеренную атмосферу клуба некую оживленность. Все принялись усердно рисовать.  Видимо, такое здесь не случалось вообще. Пару минут суеты, и люди начали показывать свои эскизы.

Дормидонтыч  обвел внимательным взглядом рисунки членов клуба и предложил:

-Посмотрите на работы друг друга. У вас почти одинаковые рисунки! Я ничего не говорил про инопланетян! Между тем, именно вы их нарисовали! Не думаю, что присутствующие - все фанаты фантастики, учитывая название нашего клуба.  Пришелец, скажем так, век -полтора назад, изображался бы статным господином, в цилиндре, в длинном дорожном плаще, и таинственным взглядом. - Дормидонтыч сделал паузу и заходил размеренно на свободном участке зала перед столом председателя клуба, - Таинственный, мрачный незнакомец полтора века назад приходил в сознание людей, навеянный готической атмосферой в русской литературе, которую создавали Карамзин, Погорельский, Гофман, и конечно же, Александр Сергеевич!  И вот, вы, члены Пушкинского клуба мне нарисовали пришельцев из космоса!

-А, что нарисовал наш молодой гость? - спросила поэтесса, аплодировавшая недавно моему появлению в стенах клуба.

Люди опять обернулись в мою сторону.

Мне ничего не оставалось, как поднять рисунок и показать желающим его видеть. Пришелец вышел у меня получше сеятеля акций Остапа Бендера. Дети не заплакали, собаки не завыли, ну, а оркестра попросту не было.

На рисунке стоял мужик в кафтане и лаптях, с котомкой на палке через плечо.

-Ну, вот, а Вы говорили, надежды нет, мы все уйдем! - снова высказалась все та же поэтесса, излучающая позитив, и как я решил, она и была Марией Николаевной, о которой говорил отец.

Дормидонтыч сменил позу. Теперь он выглядел, как лектор: заложил руку за спину, выпрямился, и как бы свысока смотрел на членов клуба.

-Раз вы нарисовали инопланетян, вот о них и поговорим. С началом эпохи освоения космоса, человек серьезно задумался о контактах с внеземными формами разума. Ждали и искали нечто человекоподобное, человекообразное... Даже в принципах связи и перемещения. Нерешительные попытки посмотреть на вопрос под другим углом, натыкались на агрессивное осуждение "мастеров в законе", а ему вторила возмущенная образованная общественность. - он начал выразительно жестикулировать, усиливая эмоции, - Один из примеров - наши ожидания Космоса. Раз мы туда на ракете сиганули, то и другие пойдут тем же путем. Ракеты, тарелки и другие космические корабли. Они придут к нам так же на своих ракетах, в своих скафандрах и протянут руку дружбы.

Дормидонтыч сделал паузу, а потом пафосно кинул в “массы”:

-С какой стати?

Посетители клуба растерянно следили за Дормидонтычем, пытаясь понять смысл его выступления.

-Откуда у нас уверенность, что они прилетят к нам на ракетах или тарелках? Ведь нас этому не учили в школе. Нам это показали в кино. А, вот, книги… "Фиаско" Лема?" Одиссея" Кларка?... Некоторые мастера своего дела намекали. Мы не внимали тому, а как еще может быть. Мы живем в своих высотках. Нас наличие соседа и род его занятий совершенно не интересуют, пока он нас не зальет или не решит отметить свой день рождения громко. Мы слишком большого о себе мнения, если считаем, что другая цивилизация захочет с нами просто дружить. - Он демонстративно пожал плечами и развел руки. - Что за глупость? Придите к владельцу транснациональной корпорации и скажите ему: давай дружить!

В зале кто-то даже тихо засмеялся, видимо впечатлившись образностью рассказа Дормидонтыча, но явно, только я один понимал серьезность его мыслей. - Дружить с другой цивилизацией необходимо, чтобы не воевать. Но это в пределах планеты. И этому мы до конца не научились, причем расы и нации планеты имеют много общего.И при этой общности мы льем кровь друг другу. Но что будет, если разумные существа даже не похожи на нас? Как будет строиться наше взаимодействие, если они или мы не будем их воспринимать не то что разумными, а хотя бы живыми? Это вот, к примеру, Лемовские “ Фиаско” и “Солярис”.

Я ощутил, как по спине стекает пот. Дормидонтыч “отжег по полной”. Но что-то припас на финал.

-Что будет, если контакт уже состоялся, и этот контакт совсем не подразумевает дружбы и сотрудничества, а его целью является удовлетворение нужд иной цивилизации за счет нашей жизни?

-И, как же? - не удержался председатель, - Нас разводят на колбасу?

-Вряд ли развитой цивилизации нужно покорять космос ради инопланетного сырья для общепита! - парировал Дормидонтыч. - Вот люди, к примеру, не приспособлены физически для полетов в космос. И если нас изменить, изменится и способ питания. К примеру, нечто энергетическое.

-Солнечным светом, радиацией… - не отступал председатель клуба.

-Нет! Человек в процессе жизнедеятельности выделяет широкий спектр энергий. Во время творчества мы словно светимся, и это не аллегория, во время страданий мы желаем исторгнуть из себя боль. Таково восприятие нами сложного процесса энергетических трансформаций! Поэтому захват нас иной цивилизацией ради их пропитания не будет сдерживать нас от развития, однако же, развитие будет управляемым.

-Что же нам делать, несчастным? - председатель явно перешел на ироничный тон, как бы намекая Дормидонтычу, что пора заканчивать. - Поднимем восстание? А, простите, что собственно рушить?

Дормидонтыч оказался крепким орешком. Он усмехнулся и хлопнул в ладоши:

-Творить, товарищи!

-Ну,что ж, - произнес с оптимизмом в тоне председатель, - Прекрасный финал!

Он захлопал в ладоши и присутствующие его поддержали. Дормидонтыч выждал, когда аплодисменты стихнут и сказал:

-Вы не дослушали до конца. Нам нужны авторы, которые найдут новые смыслы.



Он выдохнул, и произнес:

-У меня все.

Присутствующие сделали вид, что обдумывают услышанное, а председатель начал разряжать обстановку размышлениями по поводу формы и стиля выступления Дормидонтыча.

Не для меня одного  "играла музыка". Это уж я точно знал. В зале был кто-то еще, ради кого Дормидонтыч разыграл свою репризу. По присутствующим этого я определить не мог. Люди все более чем взрослые, воспитанные и культурные. Они не скажут кривого слова и не кинут яцом в автора.

Но, кто еще?

До конца заседания ничего более интересного не происходило. Мы послушали оду лифту, несколько стихов на тему золотой осени и небольшую пьеску про отношения матери и сына, в которой мать выступала в роли Украины, а сын загуляв с соседкой, без сомнения в этой роли была Россия, пришёл покаяться.

Очень актуальненько. Тут уж точно ни кто не смел высказать свое личное мнение. Крыша пушкинского клуба трещала под ветром истории.

Вот так сходил в пушкинский клуб!  И так удачненько…

Когда же заседание окончилось, и люди стали расходиться, меня окликнул Дормидонтыч, и он был в компании хоть и пожилой женщины, но весьма статной.

-Молодой человек! Подождите... Вы так быстро ходите, что нам Вас не догнать. - улыбнулась женщина и поманила меня рукой.

-Мария Николаевна, старожил Пушкинского клуба! - представил Дормидонтыч.

Мария Николаевна тут же взяла меня под руку. - Не откажите даме в сопровождении. У меня к Вам есть разговор....

-Я удаляюсь! За сим моя миссия выполнена! - Дормидонтыч кивнул головой.

Мария Николаевна кивнула в ответ и необычно быстро повела меня к выходу.

-Считайте, Дормидонтыч разыграл…, как это сейчас модно говорить? Интро? Да, интро!

К моменту этой фразы, мы были уже на улице. Мария Николаевна прервалась, сопроводив внимательным взглядом компанию юных девушек, проходивших мимо нас. Пара девчонок оглянулась на нас с нескрываемым удивлением.

-Куда Вас сопроводить? - ответил я учтивым тоном, привлек ее внимание, и предоставив Марии Николаевне возможность взять меня под руку.

-В одно уютное кафе, где нас с вами ни кто беспокоить не будет. - заговорщически ответила она, чуть прижавшись ко мне. - Ох, эти взгляды пигалиц, такие осуждающие и удивленные...

-Мадам,- ответил я на предложение с иронией, - Я пародия на горячих литераторов серебряного века, но, наверное, в одном я с ними общен. В отсутствии денег. Больше чем прогулка к Вашему дому предложить не смогу.

-А кто Вам сказал, что я рассчитываю на Ваш кошелек? Я не современная мадмуазель, и размер моего состояния позволяет мне при моем увядшем виде находить себе компанию среди юных кадетов. Не переживайте, я Вас не буду смущать непристойными предложениями, но разговор с Вами крайне необходим.

Мы перешли дорогу, и за нами прогромыхал николаевский трамвай. Женщина словно ждала его. Мария Николаевна оглянулась по сторонам, и вдруг достаточно живо и сильно потянула меня в сторону. Она увлекла меня под арку старого дома, коих в центре еще оставалось не мало. Трамвай был ей нужен, что бы уединиться со мной.

-Простите моё поведение, но эти взгляды меня весьма бесят. Ну что ж, стоит проучить этих заносчивых гимназисток. Ну-ка, молодой человек, отвернитесь....

Я не мало удивился, но выполнил требования Марии Николаевны. По зади меня послышался странный шорох, словно она выбиралась из кучи одежды, внезапно свалившейся на нее.

-Мой друг! Я думаю, Вам стоит обернуться...

Еще не обернувшись, я вздрогнул от неожиданности. За спиной прозвучал однозначно голос Марии Николаевны, но теперь он звучал как-то энергичнее, и моложе. Совершенно не понимая, что там за моей спиной произошло, я обернулся и несдержавшись, ахнул.

Перед мной стояла все таже Мария Николаевна, но на лет тридцать моложе. Роскошная женщина, лет сорока, с характерной мягкостью линий во внешнем виде в отличие от угловатости свойственной молодым девушкам. И одета она была совершенно по-другому , не вызывающе, но достаточно эффектно. Говорить о ее внешности можно было долго, но я думаю, достаточно сказать, что перед мной стояла уже не старушка-божий одуванчик, а вылитая Моника Белуччи.

-Даже прожив больше положенного, я остаюсь женщиной, и хочется ловить на себе не удивленные взгляды, а зависть и восхищение.

Улыбаясь так, что заулыбался я, она подошла ко мне вплотную, и пальчиком элегантно коснувшись подбородка, закрыла мой открытый от удивления рот.

-Собирись, держись достойно, тебе будут завидовать мужчины. Мой друг, тема нашего разговора весьма безотлогательна. Времени у нас мало. Мы свое прожили, а передать некому. - она резко сменила тон, взяла меня под руку, и мы вышли на улицу снова.

-О чем речь? - выдавил из себя вопрос наигранно спокойно, переживая тем временем ее касание, хотя предположить не мог насколько физически она для меня прабабушка.

-Знаю, что о нашем собрании отзываются нелестно. Молодым у нас всегда рады, да не идут они к нам. Как говорят, мы - нафталин. Сборище маразматиков, но власти города формально с нами считаются. Сколько мы так протянем - догадаться не трудно. Пяток лет -  и клуб прекратит свое существование. Поэтому, нам необходимо передать вам, молодым, то все, чем мы владеем. Это странное выступление Дормидонтыча, как Вы ощутили, есть сигналом. Для Вас. И речь не о литературе. Я - одна из трех последних представительниц прежней Элиты. Мы успели изменить документы где-то лет двадцать назад, но силы нашего Круга иссякают.

-Зачем изменили документы? Ах... Ну да...

- Это уже третья смена паспортов, чтобы не смущать обычных горожан . Каждой из нас столько лет , что такие числа не произносят вслух. Я знала ваших предков. И вы - их прямой потомок. И, хотя в Вашей крови больше человеческого, род Ваш, молодой человек, не из Чистых.

-Светлые?

-Поэтому есть наш интерес к Вам. Темных много, и они прибывают. Те из них, кто обладает способностями выше человеческих, хотят захватить город. И силы их растут. Человек -храм Господний, но люди, собираясь в храме, проявляют Господа. Это Вам урок теории. Следите за последовательностью. Человек -храм Господний, люди в храме с Господом в душе, образуют Круг, чем проявляют Господа. Библию читали?

Я растерянно кивнул головой.

-Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них.

-Это… не аллегория?

-Все так! Так вот, мой юный друг, в этот круг вошли Темные, и они стараются …

-Переделывают ... Господа?

-Нет, не Господа.  Метафизическая трансформация того, что Вам уже известно, как Дракон.Человеческие существа способны объединяя усилия и волю создавать запредельных сущностей, которые в свою очередь, способны дать этим людям гораздо больше возможностей, чем может один человек. Вот в этом у всех этих так сказать, Драконов, есть слабое место - Сердце Дракона. Скажу так: Драконы - сущности иномерные и инфернальные, в силу своего существования и целей, которым служат. Считайте, что они кибернетические организмы. Такая себе Виндовс или, Мак Ос. Они не способны понимать Добро и Зло.

-И… Что с Сердцем?

-Мир людей создавался для их развития и созидания. Поэтому, существующая технология создания Драконов использует инфернальную материю, трансформированную энергией созидания. Это определяет Дракона в его существовании, если уж не к Добру, так по крайней мере, к тому, что угодно Господнему плану.

-Поэтому Темные могут инвольтировать Дракона, чтобы он служил им! Зачем так сложно? Вырастили бы своего...

-Конечно, они могут создать свою сущность. Но ее придется долго развивать. Куда быстрее инвольтировать уже существующий. Со всей накопленной памятью и связями.

-Откуда Темные? Почему их больше?

-Такое уже было сто лет назад... И вот снова. Их появление не случайно, но не нам заботиться о причинах. Пути Господни неисповедимы. Значит, Господь снова нас испытывает. В любом случае, это этап Плана.

Мы добрались до маленького кафе возле трамвайной остановки.

-Вот тут продолжим.

Мы расположились за маленьким кофейным столиком возле большого окна с видом на Советскую. Нас довольно быстро обслужили, и вскоре подали кофе.

-Вы знаете, кто я. Я-Иной. Почему обращаетесь ко мне? Только по памяти о моих Светлых предках?

-Что Вас смущает?

-Ваш, если можно так сказать, коллега, Герман Владленович, объяснил мне "политику партии".. Вы имели с ним разговор?

-Это необязательно. Мы можем общаться без физического присутствия... А Вы, как поняли, кто я?

-Как Дункан Маклауд. А что там про ненужность физического присутствия?

-Внутрикорпоративная связь… - улыбнулась иронично Мария Николаевна.

-Это как выглядит? Аппарат с одной кнопкой? Вы позвонили в Небесную канцелярию. Оставайтесь на линии, а дальше хор ангелов...

Марии Николаевне моя шутка понравилась. Она засмеялась, правда, весьма сдержанно, но в нашу сторону посмотрели несколько посетителей кафе, мужчины, взгляды которых блуждали между нами двоими.

-Чувствую завистливые взгляды в Ваш адрес! Между тем, я выбрала Вас. Не скажу, что Вы - зло, но из двух зол надо выбирать наименьшее.

-Другой кандидатуры в городе нет?

-Вы единственный наследник...

-Но у меня есть родственники...

-Выбор пал на Вас.

-Я не фаталист. Мне нужны конкретные причины… Дракон города?

-И Ваша кукла...Грустная Эльза. Не всякий может обладать ею. Она кочует очень долго из рук в руки, и теперь, она у вас.

-Дормидонтыч слил? Он меня к этой кукле и сосватал... Что она такое?

-Вас необходимо вооружить. Грустная   Эльза - Собирательница снов… Но, добродушное название обманчиво.  Иногда так называют ее. Артефакт прежней цивилизации. Цивилизация частично была уничтожена в веке шестнадцатом, что определило цепочку геополитических изменений и мировых войн. А также промышленную революцию, но не трудно в этом случае понять, что это было не революцией, а промышленным возрождением. Правда, на других, более грубых принципах.

-Руины Пиранези?

-Да, его работы -это документы о том, что осталось от прежней цивилизации в Европе. То, что называют античностью, было не совсем далеким временем.

-Шестнадцатый век...Становление Русского царства и вереница постоянных войн.В Европе - эпоха Возрождения, тайные общества, просвещение...- вспоминал я. - Окончание мрачного Средневековья. Нам этого в школе преподавали не слишком развернуто.

-Посмотрите за окно нашего кафе. Видите, стоит роскошная машина, в ней человек. Богатый. Успешный, решает дела. Вот еще, смотрите, подростки, школьники на лавке. Что-то обсуждают... А вот человек, явно идет с завода, где не платят зарплату ... Как Вы думаете, что у них общего?

-Они горожане.

-Да, ответ психиатра на медкомиссии в военкомате. А если серьезно, им всем совершенно безразлично, что до их цивилизации, была другая. Они -то и сами до конца не понимают, что такое цивилизация. Им главное, наличие ее благ. Так зачем им знать больше? Это знание никак не определяет их жизнь.

-Но они имеют право… Я - среди них, и мне не очень приятно, что есть силы и законы, способные меня смахнуть, как пешку с шахматного поля!

-Но, Петр, Вы среди них, но не с ними. И, Вы всегда это чувствовали. Они не хотят иметь права. Самое большее, на что они могут быть способны, хорошо описывается анекдотом из недавнего советского прошлого. У заводчанина с плакатом "Свободу Анжеле Девис!" спрашивают, что он о ней знает. Заводчанин отвечает: не знаю, кто такая Анжела Девис, но к станку не стану, пока ее не освободят."

-Но есть такие, как я...

-Ради Вас историю переписывать не будут, но Вы способны на нее влиять. Так вот, кукла Ваша, мой друг, знает очень много. Но будьте осторожны... Это не добрая вещь. Такой себе метафизический гаджет. Термин морской, сленговый.Середина века девятнадцатого. Так моряки называли вещи, название которых не знали или не помнили... Странно, правда? Люди долго приходят в себя после глобальных перемен. А гаджеты  всплывают периодически, доставляя немалые хлопоты. Начала и Инспекторы весьма ревностно следят за этим, потому что владение им, это как оружие массового поражения.

-Почему она не добрая?

-Ее заряжать надо. Как мобильник. Только не от Сети. Сходите на Гробки. Погуляйте по кладбищу. Она питается энергией страданий по усопшим. У нее есть имя.

-Я поражаюсь открывающемуся для меня мироустройству... И Вы, Светлая, мне говорите об этом....

-Когда Вы возьмете с собой частицу Дракона, будем говорить, сердце, Вам придется покинуть город. Ваш путь будет пролегать через кровавые земли в город Царицын. Ваш путь на Восток.

-Какие еще кровавые земли?

-Позже Вы поймете.

-Царицын... Это же Волгоград.

-Это место не случайно. Его знают в Истории, как Сталинград. Ныне просто - Волгоград. Это место хранит в себе великую тайну. Победа тогда не была заслугой Светлых. Все, что там было сделано - это заслуга исключительно людей.Светлые были против Германии, но и Советы не входили в планы Светлых...

-Потому что Советы на тот момент ... Что?

Мария Николаевна вздохнула. Двадцать пятый кадр ее старости мелькнул перед моими глазами, и она снова была, как Моника Белуччи..

-В управлении Советами было много Иных и ... Титанов... Идеология Прометеизма, люди из стали, Сталин...Светлые ждали переломного момента. Ждали, как оно пойдет... А теперь что? Опять божий план спасать надо?

-Мы обязаны ему следовать.

-Даже если вас уничтожают в угоду некоему высшему плану?

-Неисповедимость путей Господних… Гибель Светлых возможна, но смерть в этом мире для нас будет не трагедей.

-За то для миллионов…

Марии Николаевне было нелегко слышать мои мысли. Ее красивое лицо выражало некую терпимость. Она боролась внутри себя.

-Ваше право, как вы поступите. Но сейчас, мы обращаемся к Вам. - она собралась с силами и подняла на меня взгляд блестящих влагой глаз. - Заберите с собой эту частицу... Не дайте Темным сыграть победу! Возможно, это испытание нас. Лишенные сил, на кого уповать будем?

-Вы… понимаете, как я воспринимаю Ваше предложение?

-Мне понятны Ваши переживания....

-Это все для Вас сводится к страданиям Иова... Но миллионы в топку? Кто гешефт получит? Куда розовый эфир потоками пойдет? Главное, план Божий! Пока силы Света отвернулись, что бы дать людям определиться самим, эфир пойдет в определенном направлении.

Я остановился, видя, что Мария Николаевна теряет свою силу, и вот-вот превратится прямо здесь в кафе в божий одуванчик из Пушкинского клуба.

-Простите...- вздохнул я, - Ваше предложение я принимаю. Я - Иной. Вы поддерживаете меня только в случае вашей выгоды. Это мне понятно. Сколько Темных Элитарных в городе?

-Всегда следовало сохранять баланс. Но теперь их почти триста....

-Три сотни человек?

-Триста семей. Почти... В каждой минимум человек пять-шесть.

-В пределах двух тысяч. Владельцы и совладельцы фирм, военные, силовики, сотрудники администрации...

-Целые семейные династии, и место у кормушки по наследству...А когда приходит день влажной уборки , они протирают тряпочкой от пыли портрет очередного президента, а перед этим - генсека. Самые живучие и с царя пылинки смахивали...На каждого приходится по двести душ. Минус инвалиды, старики и дети... Все равно больше сотни. Да, так можно жить...Сто овец в загоне, которые стригут сами себя через систему налогообложения. И ты, обеспечивая бюджет, как пастух, получаешь свой хлеб от Хозяина. И на хлеб, пока овцы жуют траву.

-А Вы можете предложить другую систему?

-Она была... Но вместе с Темными вы ее погубили. - я поднялся, оглянулся по сторонам, а потом склонился и тихо произнес:

-Апокалипсис грядет. Он будет. Потому что это не План. Это как экологическая катастрофа, к которой себя сами вы и человечество подводите всякий раз. При этом, всеми силами пытаетесь сделать вид, что Апокалипсис - исключительно ваше деяние. Главное, когда солнце закроется луной и на небе вспыхнет звезда Полынь, вовремя оказаться на вершине пирамиды и сказать: Господи, помилуй нас грешных!

-Это Ворон Вас проинструктировал? - взволнованно спросила Мария Николаевна, теряя облик Моники Белуччи.

-Нет. Я -Иной. И мы - часть этого Апокалипсиса. Что Темные, что Светлые, вам необходимо контролировать нас. Но Апокалипсис все равно будет. Ваша система накопила катастрофическое количество системных ошибок.

Я развернулся и покинул кафе, оставив кофе в чашке.

-Стойте, Петр! - окликнула меня Мария Николаевна,- Ваши условия?

Остановившись, я дал Марии Николаевне возможность догнать меня.

-Что просили - я выполню. Мне нужно имя самого главного босса в вашей аркаде.Эти триста не круг друзей. Их должен контролировать кто-то один, иначе они сожрут друг друга еще до начала главного представления!

-Его зовут... Эдуард Борисович.

-Тот самый Эдуард Борисович, который глава Николаевской общины?

Мария Николаевна кивнула головой.

-Спасибо.Теперь мне надо обдумать...

-Петр! Он очень силен! Он погубит Вас... Как погубил...

Я обернулся и подошел вплотную.

-Кого он погубил?

Мария Николаевна не решалась, но ей не было куда деваться.

-Он погубил собственного сына...

-Черныш...- сорвалось у меня с губ.

Женщина кивнула головой.

-Что он с ним сделал?

-Я не могу сказать. Об этом мерзко и ужасно думать, но мальчик теперь его раб... Как и его покойная мать.

-Все браки совершаются на небесах... Так? Зачем вы это сделали?

-Мы надеялись, что сможем умерить агрессию Темных…

-Допуская их браки с Темными!

-Простите, Петр, но подобных вам в Сумеречном Договоре нет.

-Гениально! - тихо произнес я, однако своего голоса я не узнал. Он прозвучал слишком низко, и Мария Николаевна отшатнулась.

Голос - способность впечатляющая. Его боятся и Светлые и Темные. Однако, я не собирался Голосом назидать что либо представителю Светлых. Мой Голос был на эмоциях.

Развернувшись, я вышел из кафе. Мой путь лежал к остановке на проспекте. Обернувшись по сторонам, я подловил момент, когда на меня никто не смотрел и...

В этот момент меня толкнул кто-то плечом. Пришлось обернуться, улавливая в движении ощущение знакомого человека. Рядом стоял Дормидонтыч. И когда я его узнал - рука моя правая уже была заломлена.

-А вот прыгать сейчас я не советую. Давай, просто пройдемся. Тут Темные так и вьются. Посмотри вокруг… Ушёл в свои мысли и бдительность потерял.

Дормидонтыч умел мгновенно переключаться из образа сумасшедшего профессора в образ тертого калача. И приемчик применил ко мне вполне классический. Застал в врасплох. Я отвлекся от мыслей и приступ тошноты накатил волной. От внезапности я даже чуть наклонился. Сил сопротивляться Дормидонтычу не оказалось.

-Чуешь, да? - похлопал меня Дормидонтыч по спине и медленно ослабил хватку.

-Чую… - выдавил я из себя, сдерживая желание блевануть.

-Ничего, ничего, привыкнешь. Расклад таков. Пока никто не знает, какое предложение сделала тебе Мария Николаевна.

-Она…

-Молчи. Слушай меня. Что бы не сказала - пока затаись. Жди. Мы от ОПГ отличаемся только тем, что кулаками не работаем, а вместо стволов у нас сверхспособности. В остальном правила все те же. Так что умерь свою гордыню, юный падаван! Где работаешь сейчас?

-Маленькая компашка. Рисуем, клеим, печатаем.

Я выпрямился.

-Вот молодец. Тебя туда привели, да? Большой такой человек.

-Анатолий…

-Знаю, Анатолия… Очень сложный тип. Не бойся, он Светлый. Теперь Светлый.

-А был каким? Чистым?

-Иным, как ты! Ему, правда, пришлось столкнуться с Темными. И он не погиб. Так что есть, что у него перенять. Но учить тебя он не будет. Вы сошлись на литературе. Вот о ней и продолжайте. Через нее ты и научишься кое-чему большему, чем сказки сочинять.

-Сказки? - мой вопрос прозвучал с тоном возмущения.- Ты забыл, как мы встретились?

-Если ты про то, как меня отправил в мусорный бак, так новичкам везет.- усмехнулся Дормидоныч, но его улыбка вышла кривоватой.