Зевс

Я был на отдыхе, когда ко мне подошёл незнакомый человек в поношенных штанах неопределённого цвета, в выцветшей рубахе, хромающий на правую ногу.

— Вы, месье Эндрик? — тихо спросил незнакомец и снял соломенную, видавшую виды шляпу.

Его тень на песке была небольшой. «Значит, около полудня», — подумал я.

— Не люблю, когда моё имя произносят, — ответил я. — А тем более знают.

Я чертил тростью узоры на песке, срисовывая очертания его тени.

— Простите, не знал, как обратиться, — смутился он. — Только вы и можете мне помочь.

«Я в Греции. Был тут уже один рыбак, у которого пропала дочь. Но было это лет пять-шесть назад. Ах да — знакомый меня тогда посоветовал. Имя моё он знал».

— Не обязательно, — сказал я, взглянув на незнакомца сквозь тёмные очки. — Я гарантий не даю. И вообще — я на отдыхе.

Мне не хотелось даже думать об этом деле.

— Месье, мне вас советовали. Речь идёт об убийстве моего единственного сына!

Разумеется. Как ни скрывай, прошёл слушок обо мне. Какого чёрта я написал неделю назад своему знакомому, что еду на остров отдохнуть? Его я видеть не желал. Излишняя вежливость.

— Присаживайтесь. Вон там свободный стул. А то неудобно: один сидит, другой стоит. Имя своё, будьте добры, назовите, если уж моё знаете.

— Тут меня все кличут Зевсом.

— О-о, громкое имя. Пусть будет так.

Зевс сел напротив, напялив шляпу на смуглое морщинистое лицо, покрытое тёмными пятнами. Руки его слегка дрожали. Я чувствовал запах нездорового пота и гнилых водорослей.

«Выпивает», — подумал я.

— Рассказывайте.

— Сын мой живёт со мной, тут рядом. Рыбачим вместе, этим и кормимся. Да девятого дня пропал он. Ушёл в море один...

Я перебил его:

— И часто он так делает? В море один, без вас?

— Да вот нет, всегда вместе.

— Так почему вы решили, что он ушёл в море?

— Так ведь лодка пропала. Я и решил — ушёл один. Я стар, хромой, спина болела намедни. Вот он и решил сам выйти. Добрый у меня сынок. Да всё невезёт ему — ни жены, ни детей. Под сорок уж.

— В полицию обращались?

— Да как же, сразу!

— Сразу?

— Ну, под вечер. Ничего не отыскали. Соседей только переполошили. Знаете людей — любопытные до ужаса. А живём мы тихо, ни с кем не общаемся. А тут такое!

— Что «такое»? — я сдёрнул очки и взглянул ему прямо в глаза.

— Пропал же!

— Ну, мало ли — лодку украли, а сын ваш ушёл куда-нибудь, — я пристально изучал его лицо.

Он замялся, потом выдавил:

— Доказать надобно, что сын пропал. Выплату хоть за лодку дадут. Хоть и худая была, но всё же. А вас, слыхал, полиция слушает. Да и связи у вас...

Я махнул рукой:

— Связи... да.

— А что, Зевс, ведь не просто так вас прозвали, — пробормотал я, — ну да ладно. Сыну сколько оставалось жить?

Незнакомец отпрянул, чуть не упав со стула. Заикаясь, пролепетал:

— Да... да... с чего вы?.. Что хотите сказать?.. Ой, зря я к вам...

— Может, да, может, нет.

Сны... всегда эти сны, — подумал я.

— Сын ваш уже не жилец. И вы помогли. Не так ли?

Человек, назвавший себя Зевсом, вскочил:

— Я, пожалуй, пойду.

Он почти побежал от меня.

— Да стойте, стойте, — я привстал. — Не сын же это был, а ваш внук. Лекарств не было. И не сорок ему, а двадцать с небольшим. Лодку вы вместе утопили. А потом помогли ему уйти из мира. Ведь он страдал.

Зевс остановился, как вкопанный. Медленно обернулся и, сотрясаясь всем телом, выдавил:

— Откуда?..

— Начнём с имени. «Зевс» — слишком громкое для человека, который живёт отшельником, подальше от соседей, чтобы те не примечали. Бедны вы — это ясно. Одиноки? С сыном, говорите? За сорок лет — ни жены, ни детей? Маловероятно. Это у вас ни жены, ни детей, а у него — были. Вот вы и прикладываетесь к бутылке. И не хромаете вы. Когда вскочили, чтобы убежать, обе ноги работали отлично.

Сорок лет в этом захолустье — да разве стал бы сын добровольно делить ту же участь? Сейчас все ищут лучшей жизни. Думаю, он уехал. А потом — ни слуху, ни духу. А внука больного оставил вам, на первое время. А вы и себя-то прокормить не могли. Да и не до моря с таким...

— С чего вы взяли, что внучонок мой болел?

— Отец его не взял с собой. Деньги ведь не всегда обязательны, — я посмотрел на морскую гладь, которую начинал трепать ветер. — «Потом расплатишься», — говорят они. И сын ваш знал, что это значит. А потом — долгое молчание. Больной внук, лекарств нет, надежды тоже. Вот вы и помогли ему... Потому что не справлялись. Лодку топить не надо было — и так старая.

Незнакомец стоял, как вкопанный.

— Не бойтесь, я понимаю, — сказал я. Поковырялся в кармане пиджака, достал всё, что имел, и протянул ему. — Берите.

— Что же вы... не в полицию?.. — пробормотал он и запнулся.

— А зачем? Я её не люблю.

Я коснулся шляпы, опёрся на трость и пошёл в сторону угасающего города.