Серафим. Моряк и пилот

  (Прод.)

  В пансионате Серафим всячески избегал любовных приключений. Он мог бы уехать в Рыбинск, но ждал решения вышестоящего начальства, которое могло случится в любой предстоящий день, как и произошло вскорости. Перед выходными прибыл адЪютант командующего и передал пакет, в котором он приглашался на медицинскую комиссию и при положительном исходе мог быть зачислен на ускоренные курсы подготовки обер-офицеров для Балтфлота. Надо заметить, что Серафим усиленно разминал, массировал и тренировал ногу и мышцы. Он ежедневно понемногу увеличивал нагрузку и проходил несколько вёрст в день, тренируя ступню и тело. Каждое утро можно было наблюдать, как молодой человек делает гимнастику и до изнеможения плавает в местном пруду.
    В октябре его взяли на курсы, которые он отлично прошёл и был в марте 1917 года зачислен офицером на буксир "Везучий", когда взбунтовавшимися матросами был убит командующий Балтийским флотом Вице-адмирал Непенин А.И. Опытный военный мог бы сильно пригодится Родине. Многие офицеры сложили с себя полномочия и оставили боевые корабли без высшего командования. Два офицера, оказавшиеся на буксире - это по штату, и служба по транспортировке не простая. На море качка, волны, ветра, тросы часто рвутся и грузовые суда срываются, но без руководства боевыми кораблями невозможно воевать. Серафима попросили возглавить канонерскую лодку "Хивинец", имеющему экипаж 136 человек и перевооружённому зенитными пушками 4 по 120 мм и 2 по 47 мм, а также четырьмя пулемётами. В шхерных позициях канонерки с малой посадкой и неплохим для того времени вооружением представляли серьёзную силу. После февральской революции Временное правительство отменило единоначалие и в армии, и на флоте дисциплина покачнулась, началось дезертирство, местами массовое. Германо-российский фронт стал откатываться к столице, а флот, подчинённый командованию сухопутных сил, прикрывал правый фланг армии. Немцы захватили Рижское побережье, кроме островов в Балтике, защищающих пролив от вторжения немецких кораблей. Германии нужно было срочно решать вопрос с островами, с которых нависала угроза российского десантирования. Кроме того, немецкие корабли не могли полноценно снабжать передовые части армии. 29 сентября началось Моонзундское сражение за острова.
    Немецкие тральщики приступили к разминированию пятимильного перешейка пролива между континентом и островами. Русские канонерки вступили с ними в артиллерийскую дуэль. Вместе с канонерской лодкой "Храбрый" "Хивинцу" удалось, несмотря на неопытность командира, отогнать немецкий эсминец, повредив его, и обеспечить отход линейных морских сил. Немцы потеряли восемь кораблей, а русские - два. Один, эсминец "Гром", пришлось затопить, чтобы закрыть проход через пролив. Потеря Моонзундских островов имела катастрофические последствия для страны, но большевики представили сражение, как свою первую морскую победу. Захватив ключевые в Балтике позиции, Германия угрожала непосредственно столице, и Временное правительство, а после заключения большевиками Брестского мира, и правительство Ульянова-Ленина В.И. вынуждено было переносить столицу в Москву, в глубь страны.
    С декабря 1918 года "Хивинец" встал на хранение в порту Кронштадта, а матросы мобилизованы на фронта разбушевавшейся Гражданской войны и интервенции иностранных государств. Серафим Ершов, командир корабля, оказался без работы. Он прибыл в Петроград, продал квартиру на Невском купцу-прощелыге, нажившем состояние на поставках продовольствия армии, забрал Егора, не окончившего политех из-за прекращения занятий, финансирования и отъезда преподавателей за границу, и на переполненном дезертирами и бегущим народом на восток страны поезде с огромным трудом добрался до Рыбинска. Василий Степанович уговорил его сделать последний рейс до Самары с караваном судов, и, не успев толком пообщаться с женой (одна лишь счастливая ночь!), Серый ушёл в рискованную навигацию.
    Осень выдалась красивая, тёплая и сухая. Серафим вёл буксир, согласно картам и опыту  старого боцмана Михалыча, работающего у Щаплеевских с незапамятных времён, когда Серафим ещё под стол ножками ходил. Ему нужно было не просто провести караван, но запомнить "узкие" места на реке, мели, русло, пойму. Как капитан, он отвечал за состояние каравана и сохранность груза...
    ...Борис Щаплеевский, пока Серафим воевал на море и лечился в лазаретах, служил в эскадре самолётов "Илья Муромец", модифицированных гражданских аэропланов. Они стали, к слову сказать, прообразом дальней авиации и бомбардировщиков в Советской России. Опытный командир звена, он водил подчинённых на задания по разведке тылов противника и уничтожения коммуникаций и живой силы врага. Изредка с ним летал представитель разведки штаба армии. Бориса любили за простоту и открытость, а также за продуманность действий и редкую отвагу. Защищённость бипланов И.И.Сикорского была почти без слабых мест, поэтому потери эскадры являлись минимальными, и она успешно выполняла боевое предназначение.
    В нелётную погоду техники проверяли и готовили летательные аппараты к полётам, а пилоты писали письма. играли в карты от нечего делать и ходили в медсанбат к знакомым сестричкам. Бор долго терпел отсутствие женского тепла, но когда в полевом лазарете появилась Варвара Алексеевна Невская, высокая, статная девушка из малоросских дворян, он не выдержал и превратился в Дон Жуана. Варвара Алексеевна отказывала всем поклонникам, однако, перед Бором не устояла, когда сам, как богатырь, парень устроил ей воздушную прогулку над фронтом, конечно, в тайне от начальства, более того, он пристегнул её к креслу штурмана и выполнил на "Муромце" петлю Нестерова, посмеиваясь в усы и поглядывая в расширенные зрачки очумевшей девушки. Варвара Алексеевна, сражённая Борисом совершенно, получила в подарок букет полевых цветов и неутомимую ночную любовь могучего кавалера.
    После февральских событий в Питере и отречения царя Николая II от престола Борис сразу разглядел надвигающуюся анархию и беспорядок. Сколько мог, он поддерживал дисциплину, но с фронта снимались домой целыми ротами. Большевики развели преступную пропаганду, отвечающую чаяниям простого непонимающего текущего момента народа: "Зачем умирать за господ и кровопийцев?", "Землю крестьянам!", "Власть народу!" Очередной обман удался, и армия стала откатываться в глубь страны, теряя завоёванное и славу. Борис снял офицерские погоны и, не попрощавшись с Варварой-красой, двинул в родные края. От Серафима он получил письмо, где тот сообщал о событиях в столице, о решении вернуться в Рыбинск, о Егоре.
    Теперь друзья вместе плыли по Волге на буксире.

  (Прод. след.)