Рапух Часть 2 глава 6

Серые, мягкие стены… Люди в таких же, мышиного цвета, комбинезонах, передвигающиеся плавно и почти бесшумно… Они пару раз за все время появлялись в комнате, смотрели на него и снова уходили.

Евсей бесцельно, в который раз пытался расковырять стык этих, отвратительно податливых панелей. Но они, прогибаясь под его усилиями, принимали прежнюю форму, стоило лишь отнять руку... Счет времени для него давно перетек в одно сплошное серое русло тоски. Иногда она становилась особенно невыносимой, и тогда Омут выл… Начиная с тихих всхлипов и закачивая выдирающим гортань хрипом. Он уже понял всю бесполезность абсолютно любых своих поползновений. Потому как даже этим достучаться до тех, кто привёз, и заточил его сюда, было невозможно.

Глаза Омута уже давно привыкли к царящему в комнате полумраку. Каждый свободный миг (а их теперь было безграничное количество) Евсей с упоением тратил на поиски каких-либо изменений внутри своего узилища. Лишившись возможности говорить, он всё же ещё не утерял способности мыслить. Хотя от недостатка пищи и воды разум его все чаще выдавал желаемое за действительное…

Но, что это? Явь, или очередная галлюцинация?
В противоположном углу появилась небольшая тёмная тень. Она вытянулась по полу, поднялась и обрела трехмерность. Омут с удивлением понял, что знаком с этим существом.
Слабое освещение нынешнего обиталища Евсея не позволяло рассмотреть детальнее явившегося ему монстра. Но в общих чертах Омут подспудно узнавал плоскую треугольную голову, больше похожую на отполированный водой камень. Приделанные к ней жабьи глазюки презрительно щурились, словно пытаясь разглядеть в нем, Омуте, хоть что-нибудь стоящее…
Проявляющиеся постепенно мелкие черты облика мрачной сущности Омут приписал бы скорее разыгравшемуся от волнения воображению, чем чему-либо ещё. Но то, что вырисовывалось все четче и четче, во всем несло отпечаток неотвратимой и острой, словно клинок гильотины, опасности.

Евсей постепенно разглядел, что перламутровые яблоки жабьих моргалок надвое разделяют вертикальные зрачки. Они гипнотизировали и завораживали обессилевший разум. Шея монстра, слишком тонкая и длинная для такой объёмной башки, имела поразительную подвижность. Об этом свидетельствовали её хаотичные, разнонаправленные движения. Рот, противный, беззубый, словно лягушачий, растягивал безгубую пасть в стороны. Плечи у существа практически отсутствовали. Зато наличествовали корявые пальцы рук, очень походивших на человеческие. Они заканчивались длинными кривыми ногтями. Пальцы эти двигались. Расходились, и сжимались. Очевидно, их владелец перманентно мысленно пытался кого-нибудь схватить.

Скрюченное, поджарое тело покрывала черная текучая слизь, от которой веяло холодом и сыростью гнилого болота. Стекая по узким бедрам, противная жижа расходилась по лапам. Они, ровно как и голова, находились в постоянном, словно заторможенном, движении. Омут видел плавные, отвратно изламывающиеся в совершенно нереальных положениях изгибания лап. Судя по ним, отнести это создание к какому-либо земному виду возможным не представлялось.
Из-за слизи, а может, вследствие этого странного «танца», гибкий длинный хвост чудовища дрожал и дергался. У Евсея даже возникло ощущение, что тот живёт какой-то своей, отдельной от остального тела, жизнью.
Размер существа не позволял определить пришедший вместе с ним промозглый туман. Даже знакомые Евсею на ощупь очертания комнаты исказились до неузнаваемости .

Это была именно та черная образина, что постоянно довлела над его мелкой жизнью. Он сам вручил ей свою судьбу и душу. Евсей даже знал его имя.
«С-с-луга… - прошипел Гротень, обращаясь к своему пленнику. - Ты виновен, слуга! Но я готов прос-стить тебя! Твоё тело и мысли до сих пор черны… Меня радует твоя преданнос-сть, с-слуга… Я не забыл, что обещал с-сделать тебя ис-сбранным… Ты ещё хочешь этого, с-слуга?»

Омут замычал, подобострастно глядя на своего повелителя.
«Ещё ес-сть шанс-с, ещё ес-сть… - продолжал вещать Гротень. Голос его, шипящий, сладкий, вползал в мозг Омута и заставлял снова и снова вспоминать то, что нашептала ему в овраге Темная лоза.
«С-соглас-сен?»
Черный палец указал в сторону Евсея. Тот снова замычал и закивал, соглашаясь с чем угодно, лишь бы выбраться из этих серых стен.
Гротень удовлетворенно зашипел:
«Тебе только нужно выпить это… Выпей, и все с-сбудется, все...»
Голос повелителя удалялся. Постепенно серый туман уполз в щели меж панелями, открыв противоположный угол. Гротень исчез.

На полу стоял изысканный чеканный фужер из черного металла. На боку четко выделялась выгравированная ветвь Темной лозы. Жидкость внутри бокала - серая и мутная, отвратно воняла тиной. Пересилив себя, Омут одним глотком влил в себя противную жижу. Как ни странно, организм Евсея не отторг эту тинообразную муть. Напротив, возникло ощущение, что все органы Омута только и ждали чего-то подобного. Буквально через минуту Евсея накрыла волна безбрежного покоя и безразличия. Спать, спать, спать…
Он уже не ощутил и не услышал, как в комнату зашли два человека в сером и, связав его, потащили вон...