Степные огоньки

Осенняя казахская степь напоминает бескрайний остывший блин, с бугорками да подпалинами. И где-то посреди этого блина расположился наш лагерь геологов.
Рядом с лагерем ручей, вдалеке впадающий в многоводный Илек.
Отбор проб занял недели две. Судя по карте, километрах в четырёх от нас ещё один ручей,
и обозначено нечто вроде озеринки или затопленного овражка. В те годы мне был далеко не чужд рыбацкий азарт. Время появилось, надо бы прогуляться. Собрался только ближе к обеду.
Думаю, час туда, часа два там, да час обратно. К пяти вечера вернусь и нормально.
Кусок каравая, фляжка с водой, десяток блёсен, спиннинг, да фонарик на всякий случай – и айда.
По дороге представлял, как в половодье поднялась в это озерцо рыба из большой реки, да там и осталась. Или местные сомики, что на глубине прижились.
Добравшись, обнаружил крохотное озерцо метров шестидесяти в диаметре, с пологими берегами и протекающим сквозь озерцо ручейком.
Где-то к середине ощущалась небольшая глубина, может метра два, и даже маячили очертания какой-то коряжины под водой.
Оглянувшись, нашёл глазами вдалеке еле различимую точку.  Наша палатка.
 Каблуком сапога накорябал на земле стрелку, направленную на лагерь, и спустился к озеру.
Вода прозрачна, но ближе к середине дно не просматривается. Никаких подвижек в воде, никаких жизнепроявлений. Печалька.
Ладно, пришёл так пробуй. Прицепил латунную блесну-колебалку и закинул её метров на пять дальше коряги и ближе к противоположной стороне. Шлёпнувшись на воду, блесна лениво погрузилась, и я потащил её к себе. По дороге блесна уцепилась тройником  за подводную травину и вместе с ней некрасиво вернулась ко мне. Делаю второй заброс, чуть дальше, и сразу потихоньку подматываю.
Из-за коряги за блесной потянулся знакомый силуэт. Ага, щурёнок. Грамм не больше двухсот.
Приманка явно не по размеру. Проводив её до берега, щурёнок вернулся под корягу. Как-то сразу стало интересно. Снимаю колебалку и навешиваю грузильце с поводком. А на конец поводка – блесну-вращалку "Байкал". Потом сажусь на бережку, и достав ломоть чёрного каравая, уплетаю его, запивая водичкой из фляжки. Вкуснотища! Особенно учитывая пропущенный обед.
За это время и рыба успокоится.
Так, ладно, продолжаем разговор. Пригнувшись, подкидываю новую приманку в прежнее место.
Опять силуэт щурёнка устремился за блесной. Солнце выглянуло из-за облаков и предательски ярко отразилось на плоскостях никелированного "Байкала". Нет, не берёт.
– С чего ты тут сытый такой? По статусу щуке положено осенью на блесну ловиться. Ты что, "Рыболов-спортсмен" не читаешь?
Ещё десяток забросов и раза три щурёнок провожает блесну до берега.
Да ну его. Закидываю блесну за корягу с другой стороны. За ней тут же устремляется ещё один силуэт. Да вас тут два брата-акробата.
Видимо, всё что можно они тут изловили и подъели, от жуков до лягушек. А теперь чего? Друг друга им, одинаковым однозначно не сожрать.
Ладно, посижу ещё в тишине. В воде отразился силуэт птицы. Глянул вверх – коршун завис.
Тоже, поди, порыбачить прилетел.
Есть у меня, конечно, ещё заветная блесёнка. На хомутике, крючок цепкий, красной кисточкой опоясан. Щас, чуть погодя, спробуем.
И вот, сладил да забросил. Но один виток лески сбился и забородил мне барабанную снасть. А блесна в аккурат за корягу перекинулась.
"Бороду" разобрал, потянул, да куда там. Зацеп, да какой. Сколько времени ходил по периметру озера, поддёргивал. Блесну жалко, а лезть в воду не охота, холодно. Наконец, коряге надоело со мной играть, и она великодушно вернула мне блесну.
Оглянулся, твою ж дивизию – сумерки.
Чтобы понять, что такое азиатская ночь и как она наступает, зайдите в чулан и выключите свет.
В полной темноте отхожу от озера и с фонариком ищу нарисованную мной на земле стрелку.
Ага, вот она, уже нашим легче. Стою, вглядываюсь в ночь, как в чёрный ящик и вдруг...
Вот уж это мне "и вдруг". Проще написать, чем пережить.
На ту пору мне только исполнилось восемнадцать. Воображение зашкаливает и, кажется, ко всему готово, но и его оказалось мало.
Из непроглядной тиши и глубины ночи раздался громкий плач младенца. Волосы на голове зашевелились. Плач повторился, и я направил на звук луч фонарика. Из полутьмы ему ответили несколько пар светящихся глаз и тут же скрылись в полную тьму. Плач раздался с другой стороны.
Свечу туда – снова несколько пар огоньков. Шакалы.
Я громко и яростно выругался и выключил фонарик. Вдалеке маячком сверкнул огонёк из палатки. Кто-то зажёг керосинку.
Снова включаю фонарик. Мотая им по сторонам и, одновременно, сжимая в другой руке рукоять спиннинга, иду на далёкий мерцающий свет. Только бы не запнуться и не упасть.
Шакалы сопровождают все четыре километра, напоминая о себе плачем оборотней.
Лишь в ста метрах от лагеря они рассеялись.
Палатка заколыхалась и из неё вылез Сашка Коршунов:
– А-а, рыбак. Ну чё, много наловил?
– Не клюёт.

#Элеонорович