11 Дома и усадьбы Устиновых

Устиновы также имели дома в Крыму, Москве и Санкт-Петербурге.

Михаил Адрианович Устинов был одним из лучших и передовых людей в новоявленной купеческой провинциальной столице. В конце XVIII века Устинов скупил усадьбы на большом участке от Гостиной площади до берега Волги. В 1789 году в Саратове, рядом с Троицким собором, Михаил Адрианович Устинов строит два отдельно стоящих дома. В 1813 году, воспользовавшись приездом по проблемам Троицкого собора столичных архитекторов, Устинов обратился к одному из них, Ивану Колодину, выпускнику Императорской академии художеств, ученику знаменитого архитектора А. Н. Воронихина, с заказом о преобразовании этих домов. По проекту последнего два особняка соединили в одно огромное по тем временам здание, надстроили третий этаж, добавили лепной орнамент, возвели портал из коринфских колонн и угловые портики. Внутри здания планировка практически не изменилась, оставшись анфиладной, и только парадная лестница была немного смещена от центра, заняв место проезда между старыми домами. В этот же год особняк М. А. Устинова в своем новом обличии был готов.

Время сохранило четыре листа чертежей, составленных И. Ф. Колодиным и представляющих планы трех этажей и фасада здания. Последний заверен подписью губернатора А. Д Панчулидзева. На первом листе изображен общий вид главного фасада. Если сравнивать проект и само здание, то заметны многочисленные отличия.

Скульптурное оформление здания намного скромнее предложенного И. Ф. Колодиным. Скорее всего в Саратове не нашлось мастеров должного уровня. Планы этажей дают некоторое представление о тогдашнем расположении помещений. Среди помещений второго этажа выделяется большой зал с примыкающей к нему бильярдной.

Здесь собирались в январе 1830 года многочисленные родственники и знакомые Устиновых, Панчулидзевых, Стольшиных и других известных саратовских семей на свадебное торжество Афанасия Стольшина и Марии Устиновой. Был среди них знаменитый Денис Давыдов, а, возможно, и юный Михаил Лермонтов. В этом доме также бывал Н. Г. Чернышевский.

В 1830 году особняк был продан под устройство духовной семинарии, общежитие
которой находилось здесь до 1907 года. Затем несколько комнат в опустевшем здании заняла чайная «Союза русского народа», позже – столовая Братства Святого Креста. В остальных помещениях находились номера для духовенства, бесплатные квартиры почетных служителей духовного ведомства, миссионерская церковно-
псаломщицкая певческая школа. В августе 1910 года сюда перевели училище глухонемых. Во время Гражданской войны в здании размещалась китайская часть Красной Армии, затем – беженцы.

В середине 1920-х годов – общежитие университета. В 1930 году сюда переехали все отделы областного музея, располагавшиеся ранее в разных помещениях. Началась новая жизнь здания.

После реставрации и капитального ремонта 1969 года зданию был придан исторический облик.

В Москве Устинов приобрел усадьбу у дворян Талызиных. Во владении Устиновых она
находилась до 1845 года. В 1812 году во время пожара дом пострадал, и при его восстановлении Устиновы внесли некоторые изменения. Чтобы расширить главный дом, проезды со стороны Воздвиженки были закрыты. Флигеля с главным корпусом соединили одноэтажными переходами, над которыми расположились открытые, так называемые «итальянские лоджии». Были сделаны новые парадные ворота полукруглой формы со стороны Староваганьковского переулка, а на западной стороне фасада по Воздвиженке устроена входная дверь.

Изменились пропорции главного фасада: окна были увеличены в высоту, над ними появиись лепные венки, характерные для московских памятников послепожарного периода. Высота флигелей была выведена на общую линию карниза второго этажа. Благодаря этому здание приобрело ампирный облик.

Дом купцов Устиновых-Петровых в Санкт-Петербурге входит в застройку южной, полуциркульной предмостной Семеновской площади.

Дом был перестроен в начале XIX века неизвестным зодчим из двух небольших двухэтажных домов, выходящих на набережную реки Фонтанки и Гороховую улицу.

В дугообразном доходном дом Устинова-Петрова в Петербурге на Фонтанке хорошо видны две подворотни, которые ведут во внутренний двор дома. Четырехэтажное здание с изогнутой линией главного фасада почти лишено декоративных деталей. В центральной части здания подчеркнуты проемы ворот. Женские маски над окнами второго этажа украшают фасад.

История дома-кольца началась в 1820-х годах. Купец Устинов присмотрел во дворе дома Петровых на набережной реки Фонтанки место для возведения доходного здания. При этом купец хотел, чтобы дом был построен в центре двора-колодца и не закрывал солнечный свет соседним домам. Здание должно было быть отдельным и иметь собственный двор. С этой задачей справился архитектор Иосиф Шарлема-
ню. Для удовлетворения всех запросов по поводу доходного дома он придумал уникальный проект – дом в виде замкнутого кольца.

Иосиф Шарлеманю создал дом удивительной красоты внутри и снаружи. Вдоль радиуса кольца изнутри проходит коридор с радиально расходящимися комнатами. Все квартиры в доходном доме были проходными. Внутренний двор круглого дома выложен тротуарной плиткой и украшен двумя арками, расположенными друг напротив друга.


С 1827 по 1833 год в этом доме 7 лет прожили родители Александра Сергеевича Пушкина и его старшая сестра. Они были люди крайне небогатые, а если честно сказать, то попросту достаточно бедные, которые поселились в нем сразу после завершения строительства. И вообще, в те времена жилье на Фонтанке считалось крайне непрестижным. Здесь в основном селились представители среднего и низшего классов.

На каждом этаже восемь квартир, расходящихся лучами от центрального кольцевого коридора. При этом архитектор спроектировал квартиры так, что их окна выходили одновременно на обе стороны.

Дугообразный доходный дом Устинова-Петрова в Петербурге на Фонтанке

Этот дом в середине XIX века стал собственностью купца Г. М. Петрова, а затем и его наследников и стал называться «Дом Устиновых-Петровых». В 1861 году к круглому сооружению была приделана уродливая трехэтажная пристройка. Ее снесли уже в советское время, возродив облик уникального круглого строения.

По улице Моховой в Санкт-Петербурге, в самом ее начале, стоит зеленое здание под No 3 с обильным белым декором. Это бывший особняк М. М. Устинова. В 1875–1876 годах владелец дома, тайный советник М. М. Устинов, запланировал работы по его перестройке. В соответствии с проектом видного зодчего В. А. Шретера фасад дома был выдержан в стиле необарокко с полным сохранением конструкций начала XIX века.

При отделке дома архитектор по желанию владельца подражал наружному убранству находящегося поблизости особняка Е. М. Бутурлиной, построенного архитектором Г. А. Боссе в 1857–1860 годах. Согласно памятной доске, установленной на фасаде, в доме Устиновых прожил 30 лет и скончался 15 сентября 1891 года писатель И. А. Гончаров.

Прямо с порога, взглянув на потолок, можно увидеть здесь изящную резьбу по дереву и массивную затейливую люстру. Помимо парадного холла с роскошной лестницей имеется в особняке еще одно помещение – Мавританская гостиная.
В настоящее время в здании квартируется Федеральная служба и Северо-Западное управление по экологическому, технологическому и атомному надзору.

Служебная карьера рода Устиновых была очень успешной, как и их финансовые дела. Имение «Василь-Сарай» в Крыму приблизительно в 1890-х годах стало собственностью Михаила Михайловича Устинова, бывшего офицера Кавалергардского полка, генерал-майора, Генерального консула в Канаде. Его жена – Мария Михайловна, урожденная Устинова, приходилась мужу троюродной сестрой.

При Устиновых в имении «Василь-Сарай» появились многочисленные хозяйственные
постройки, а в 1912–1914 годах был возведен великолепный двухэтажный дворец в неоклассическом стиле. Предположительно автором проекта мог быть знаменитый архитектор Н. П. Краснов, создатель Ливадийского дворца.

Дворец является ценным памятником архитектуры начала XX века.

Село Грабово – одно из старейших сел Пензенской области. Здесь находится ценнейший памятник архитектуры второй половины XIX века – комплекс усадьбы с богатейшим каменным домом, построенным в 1875 году Александром Михайловичем Устиновым с помощью французских специалистов, который был копией одного из домов в Петербурге, принадлежавших М. М. Устинову и копией одного из фрагментов
Зимнего дворца.

Усадьба Грабовка, расположенная недалеко от Пензы, на левом берегу Суры, представляет интерес по нескольким основаниям. Во-первых, по мнению специалистов, это «выдающийся архитектурный комплекс эпохи историзма». Главный усадебный дом – дворец с ренессанснобарочными мотивами в архитектуре – хорошо сохранился. Время создания дворцово-паркового ансамбля – 1890–1900 годы отражает характерное для того периода истории России возрождение усадебного строительства.

Наконец, усадьба принадлежала Устиновым, одному из известных русских дворянских родов, непресекшемуся и доныне: его представители живут во Франции и США. Недавно побывавшие в Грабовке потомки последнего владельца усадьбы передали семейные документы. Судьба этой ветви рода Устиновых была неизвестна в России. История места, занимаемого ныне селом Грабово, прослеживается с конца XVII века, когда братья Крабовы (название села – это искажённая фамилия первых его владельцев)в 1678 году получили здесь земли за службу на Пензенской оборонительной линии. Во время кубанского погрома 1717 года село было почти уничтожено. Во второй половине XVIII века земли перешли к Аполлону Никифоровичу Колокольцову (1741–1815), председателю Верхнего суда в Пензе, как приданое жены. В 1774 году через село проходили основные силы армии Е.И. Пугачева. Предполагается, что в это время благоустроенной усадьбы здесь не было. Колокольцовы имели значительные владения в Пензенской и Саратовской губерниях, и их семейные гнёзда располагались в других исконно принадлежавших их роду сёлах. Во всяком случае, колокольцовская усадьба, даже если бы она существовала, никакого отношения к интересующей нас устиновской Грабовке не имеет. В 1823 году
Грабово приобрели Устиновы. Помещичью жизнь они начали традиционно: построили в селе каменный храм в честь Казанской иконы Богоматери с теплым приделом в память Благовещения Пресвятыя Богородицы.

С Грабовкой связаны потомки от третьего сына Михаила и от пятого сына Григория.
Главный дом построен в восточной части усадьбы, на склоне, занятом парком. Северную часть территории занимал фруктовый сад.

Мы не располагаем сведениями, была ли в Грабовке помещичья усадьба до 1890 годов. Создаётся впечатление, что «основным» имением, родовым гнездом, передаваемым по наследству, оставалось Беково, роскошная усадьба с двумя
дворцами. Один, выстроенный в стиле классицизма, не сохранился; от второго, романтического, осталась «готическая башня» с пристроенными и перестроенными двумя крыльями.

Видимо, какое-то время в Грабовке существовало хозяйство без благоустроенной усадьбы. Недалеко от этого села при Пыркинской лесной даче, где А. М. Устинову принадлежало более 5000 десятин земли, был винокуренный завод занимавший одно из первых мест в губернии по выкурке спирта. Здесь Александр Михайлович построил каменный дом под железной крышей.

Кстати, на этом заводе начинал свою деятельность винокуром Э.Ф. Мейергольд, отец знаменитого реформатора сцены, позже основавший в Пензе собственное винокуренное производство.

Известно также, что в 1916 году, в год смерти владелицы Грабовки Н.Н. Устиновой, ее приемный сын Николай Михайлович жил в своём имении при селе Пыркине, перешедшем к нему по завещанию А. М. Устинова. Это могло быть вызвано необходимостью присмотра за производством и сохранностью лесов, или какими-либо особыми отношениями с мачехой после смерти приёмного отца.

В 1896 году было открыто движение по железнодорожной ветке Пенза – Рузаевка, и завод был перенесен в Грабово, ближе к дороге. Александровский спиртзавод No 14 существует до сих пор. Кроме него у А. М. Устинова в Грабове имелось более 2,5 тысяч десятин земли, появились крахмальный и кирпичный заводы, водяная мельница. Вероятно, тогда же возникает мысль о строительстве усадьбы в Грабове. На это решение мог повлиять и выход Александра Михайловича в отставку с дипломатической службы, проходившей за границей.

Для уточнения времени строительства усадьбы в Грабово важно иметь в виду, что в
списке выдающихся хозяйств России, составленном в 1899 году, упоминается только экономия при селе Пыркине с тонкорунным овцеводством, принадлежащая А. М. Устинову. Грабовка там не значится. В знаменитом издании «Россия. Полное географическое описание нашего Отечества», вышедшем в 1902 году (сведения собирались раньше), упоминается только железнодорожная станция Грабовка и пристань. И. Ф. Кошко, губернатор Пензы в 1907–1910 годах, описывает грабовский дом как «новый». Памятная книжка Пензенской губернии на 1911 год уже характеризует Грабовку как «одну из лучших сельскохояйственных экономий губернии действительного статского советника А. М. Устинова с прекрасной оранжереей и роскошной барской усадьбой». Грабовка являет собой образец усадьбы, создаваемой на новых экономических основаниях, обеспечивающих усадебную жизнь за счет успешного сельскохозяйственного производства и предприятий обрабатывающей промышленности.

Прошел уже достаточный срок после «ошеломления» дворян-землевладельцев отменой крепостного права. Значительная часть дворянства, а вслед за ним и купечество, чиновничество, интеллигенция опять потянулись к земле. К тому же в Граовской усадьбе отразилось новое понимание загородной жизни, более близкое к европейскому образцу прежде всего по уровню комфорта и пластическому архитектурному образу. Историк усадеб М. В. Нащокина пишет об элитарной блестяще
образованной петербургской среде, в которой благодаря постоянным связям с западной Европой и личной осведомлённости об архитектурных новинках сформировались архитектурные пристрастия, тяготевшие к европейской моде». Это обусловило «преобладание стилизаций западноевропейских стилей – романтики, готики, особенно английской, французского и итальянского ренессанса, рококо и т.д.», в отличие от Подмосковья, «в большей степени тяготевшего к национальной традиции».

К началу двадцатого века, как нам уже известно, грабовская ветвь Устиновых принадлежала к петербургскому дворянству. Здесь был собственный дом, в котором проводили зимы. Устиновы – потомственные дипломаты. Сам Александр Михайлович окончил Петербургский университет, служил секретарем русской миссии в Брюсселе. По свидетельству И.Ф. Кошко, хорошо знавшего грабовских Устиновых, они в молодости часто и подолгу жили за границей.

Усадьба расположена в северной возвышенной части села. Главный дом построен на склоне, занятом парком, тянувшимся до реки Суры. С запада к дому примыкал хозяйственный двор, а северную часть территории занимал фруктовый сад. К настоящему времени сохранился главный дом с остатками парка. Дом-дворец сразу вызывает ассоциации с европейскими резиденциями. Двухэтажное здание сгруппировано из разных по высоте объемов вокруг монументальной, выделенной по высоте центральной части. Глаз с удовольствием останавливается на знакомых по европейской архитектуре элементах: ризалите в центре западного фасада с балконом и портиком, фигурном фронтоне, фоном которому служит высокая шатровая кровля. Геометрия углов центрального объёма уравновешивается круглыми двухэтажными башнями со сферическими куполами, размещенными на углах боковых частей дома (в них располагались чугунные винтовые лестницы, одна из которых сохранилась). Восточный фасад, обращенный к парку, отличается богатой пластикой. Строгой симметрии центра с ризалитами по бокам, решенного в классицистических формах, здесь противостоит асимметрия разноэтажных боковых крыльев, объединяющих живописно расположенные объемы с различными крышами.

Пятигранная одноэтажная угловая башенка контрастирует с плоскостью стены, на первом этаже северного двухэтажного крыла выступает граненый эркер, покрытый шатром. Представляется, что дворец вобрал в себя все наиболее любимые детали виденных владельцами Грабовки замков, особняков, резиденций. Ничего подобного этому дворцу в округе не существовало, несмотря на то, что по соседству находились имения Араповых, Шаховских, не уступавших Устиновым в богатстве и знатности.

При этом планировка дома была рациональна: первый этаж сформирован парадными и деловыми помещениями, удобно связанными с вестибюлем главного входа и лестницей на второй этаж. В южном крыле дома находится большой зал с хорами, имевший выход на балконы и в парк.

Жилые помещения занимали второй этаж, планировка которого основана на коридорной системе.

Сохранилась богатая внутренняя отделка помещний: плафоны, лепные потолки и стены, чугунная лестница. Вход в подвал был из двухэтажной башни; здесь по сторонам длинного коридора располагались сводчатые хозяйственные помещения.

Одновременно с усадебным домом, к востоку от него, закладывался парк в виде террас на северо-восточном склоне. Центром композиции является пруд. На территории парка сохранились посадки декоративного кустарника и несколько
150-летних лип. С севера к парку примыкал фруктовый сад, ограниченный еловыми посадками.

Побывавший в 1924 году в Грабовке Б. Н. Гвоздев фиксирует в парке ныне не сохранившиеся могильные памятники Ю. А. Мессинг (1908), тещи хозяина усадьбы, и самого А. М. Устинова (1912).

Могила жены хозяина Н. Н. Устиновой не сохранилась. Другие же захоронения, не относящиеся к устиновскому роду, находились в ограде не сохранившейся церкви. Примеры захоронения владельцев именно в усадьбах – не редкость как в России, так и в Европе.

Стиль жизни Грабовки вполне соответствовал архитектурному образу комфортабельного европейского особняка. Не сохранилось сведений о каких-либо коллекциях и художественных пристрастиях владельцев, кроме библиотеки, перешедшей по наследству от «великолепного Адриана» и вряд ли составлявшей духовную потребность последних владельцев имения. Яркой особенностью быта усадьбы можно считать выраженное соответствие личному опыту и представлениям о европейской частной жизни.

Это поддерживалось и родством с премьером Столыпиным, и статусом губернаторских посещений.

Своим расцветом усадьба обязана деятельности ее хозяйки Н. Н. Устиновой. В начале ХХ века Наталья Николаевна постоянно жила в новой усадьбе, ненадолго выезжая в Петербург и Москву, в основном по делам конного завода и беговой конюшни, ей принадлежавших. Н. Н. Устинова была в имении и в пору массовых поджогов и разграблений 1904–1906 годов. Тогда благодаря чётко организованной охране усадьба осталась цела.

Ее муж Александр Михайлович подолгу жил во Франции и Италии, куда возил на лечение усыновлённого Николая Михайловича.

В записках пензенского губернатора приводится подробное описание грабовской усадьбы 1907–1910 годов: «Я несколько раз бывал у неё и всегда чувствовал себя в её доме как-то особенно хорошо. Наталья Николаевна, женщина большого ума, была чрезвычайно интересной собеседницей и держала себя просто и приветливо. Грабовский дом и обширный, доходящий до реки Суры парк, прекрасно содержанный, были одно великолепие. Дом был новый, очень красивый с внешнего фасада и богато обставлен внутри. Как-то раз мы были приглашены всей семьёй на именины к Наталье Николаевне. Собралось там довольно многочисленное общество, и, между прочим, ближайшие соседи Устиновой князь и княгиня Шаховские со своими дочерями-
подростками. После парадного обеда Наталья Николаевна сделала сюрприз своим гостям.

А.А. Столыпин написал небольшую пьесу на злобу дня: “Гимназисты-анархисты”. Он назвал эту шутку “вздором в трех действиях”, и она была разыграна местной молодежью на специально для этого устроенной сцене. Содержание было очень забавно, и любители разыграли её довольно недурно. Режиссировал сам Александр Аркадьевич. После этого представления устроились танцы, а когда стемнело, в парке зажгли иллюминацию. Праздник вышел очень удачным и оживленным. Вернулись мы в Пензу поздно ночью». По свидетельству И. Ф. Кошко, известный публицист «Нового времени» и брат премьера-реформатора Александр Аркадьевич Столыпин,
женатый на сестре владелицы Грабовки Ольге Николаевне Мессинг, два или три лета провёл с семьей в имении родственников. Описанный очевидцем прием по случаю именин хозяйки имеет все признаки усадебного праздника, традиции которого закладывались еще в конце XVIII века. В начале XIX века этот тип семейного праздника был распространён в среде высшего общества, постепенно «спускаясь»
в провинцию, но не утрачивая качеств просвещенности и интеллигентности. Это было торжество, устраиваемое не для всех, а только для «своих», для семейного круга, в нем все были одновременно и гостями, и участниками. Проведение праздника (сценарий) тоже было традиционным: приезд гостей, прогулка по парку, осмотр дома, парадный обед, театральное представление, бал, иллюминация в парке и фейерверк. В грабовском празднике сохранена и еще одна русская традиция: «угощение» усадьбой.

В XIX веке принято было угощать не только обедом, но всей усадьбой, а особенно удовольствиями и развлечениями, красотой дома, парка, возможностью приятного проведения времени в ней и прочим. Любимым детищем хозяйки имения был конный завод, основанный в 1893 году. Завод славился своими производителями. Распорядок в загородном доме был вполне городской. Приехавшему очень рано Кузнецову пришлось пройти сначала в «конюховскую». Около десяти часов его принял управляющий заводом, живший в отдельном домике рядом с конюшней, стены которого были украшены портретами устиновских лошадей. «Громадная каменная конюшня» поразила юного коннозаводчика образцовой чистотой, порядком и обустройством: большой запряжной зал в середине, «налево из зала ставочное и тренировочное отделение, направо маточное и сзади обширный, светлый манеж, станки большие, светлые, коридоры широкие. Все это мне... показалось грандиозным». Сама Наталья Николаевна пришла в конюшню, и в манеже началась выводка. Затем хозяйка пригласила в свой дом, где посетитель был совершенно «очарован любезным приёмом, интересным мне разговором (всё время завтрака было проведено в разговоре исключительно о лошади)». Наталья Николаевна не только согласилась на просьбу,
но и сама предложила наблюдение за лошадью Кузнецова в своей конюшне. В одном из документов нам встретилась опись каретного сарая имения Устиновых в Грабово: сани обитые, кресло-сани, дровни, ландо, карета на полном ходу, коляски с фонарями, фаэтон на резиновом ходу, дроги рессорные, шарабан на резиновом ходу, сани парные городские, коляски без фартуков, дроги полевые рессорные, дроги на ремнях, тележка рессорная, кабриолет, дрожки с плетеным сиденьем, сани троечные. Вспоминается «Евгений Онегин»: «Соседи съехались в возках, в кибитках, в бричках и в санях». За этими полузабытыми ныне словами встаёт безвозвратно ушедшая материальная культура русского хозяйства и усадебного быта.

В декабре 1917 года часть крестьян сёл Чертково, Грабово, Анзыбей пытались грабить имение Устинова, а другая часть не давала это делать, предлагая дождаться солдат с фронта, чтобы делить по справедливости. В декабре 1918 года в Грабово стоит 5-й кавалерийский полк 5-й Пензенской стрелковой дивизии. В полк выдана «на прокат» из грабовского дворца венская мебель. Солдаты заняли все удобные помещения, в том числе и дворец, где находились еще не убранные «по причине громоздкости» вазы, статуи и прочее. Комиссар-управляющий предоставил полку хозяйственные постройки для размещения, но командир не принял это во внимание. Стали растаскивать и ломать мебель, а во дворце устраивать нары для солдат. 17 января 1919 года управляющий национализированным имением Челноков сообщает: «Библиотека состоит приблизительно из 1000 томов иностранной литературы. Кроме того, имеется масса ценных вещей, статуй, картин, мебель, зеркал. Кроме того, имеется здесь спальная комната, ключи от которой находятся в Губземотделе. Все вещи(собранные в этой комнате) ценны в особенности для музеев. Так, например, имеется картина Росси, которую будто бы оценивал Устинов в 100 тысяч руб., бронзовые статуи. Хорошо бы все эти вещи отсюда забрать. Для этого нужно испросить разрешения у Губземотдела». Разрешение на вывоз библиотеки в Пензу было получено 18 января. «Картина Росси» (пейзаж) еще и в июле 1924 года находилась в бывшей спальне грабовского дворца, ее там видел Б. Н. Гвоздев.
Дальнейшие ее следы теряются, в музей она не поступала и в списках взятых на учет памятников искусства и старины не упоминается.

Сотрудники Пензенского уездного отдела народного образования (УОНО) основную часть коллекции – иностранные книги, около 1,5 тысяч томов – вывезли в Пензу. Русские издания, около 300 томов журналов и современной беллетристики «без определенного подбора» (Мережковский, Куприн) опечатали в усадьбе вместе с другим имуществом владельцев. Через несколько месяцев литературу в конце концов передали Чертковской библиотеке. Часть книг, видимо, монархического и религиозного содержания, красноармейцы уничтожили на месте, о чем был составлен акт.

В настоящее время экземпляры из устиновской библиотеки хранятся в иностранном отделе областной библиотеки им. М. Ю. Лермонтова. Их отличают красные владельческие экслибрисы и овальные штампы с надписью: «А. М. Устинова.
Грабовка».

Б.Н. Гвоздев в 1924 году зафиксировал жалкие остатки когда-то богатейшей обстановки в сельскохозяйственной школе, разместившейся в главном доме усадьбы: китайская ваза, несколько картин, разбитые статуэтки, в библиотеке еще осталось около 500 иностранных книг, фотографии неизвестных мужчин и женщин. Значительное количество вещей было заперто в спальне, а затем поступило в распоряжение Губпрофобра. Дальнейшее местонахождение их не установлено. Ныне на территории усадьбы располагается психоневрологический интернат. Дворец отреставрирован, часть парка перед главным домом приведена в порядок, но перепланирована. Однако представляется, что судьба усадьбы неопределенна. Требования к современной организации лечебного процесса подразумевают совсем другие условия проживания и лечения постояльцев интерната.

Дворцовые интерьеры, двусветный зал с хорами, многочисленные гостиные для приёмов и усадебных праздников стоят невостребованными.

История Грабовки, типичная для многих усадеб, подтверждает далеко не реализованный в начале ХХ века потенциал русской усадебной жизни. Усадьба по прежнему формировала «особый, характерный для дворян в целом способ координации жизненного пространства», во многом определивший судьбу её владельцев и за границей. Последний владелец Грабовки Н. М. Устинов успел передать двум последующим поколениям(сыну и внучке) не только знания об усадьбе(фотографии, документы), но и отношение к ней как к материальной ипостаси семейной памяти.
Это одно из воплощений усадебного культурного текста. Два поколения семьи Устиновых выросли не только без усадьбы, но и без России (сейчас вступают в жизнь третье и четвертое поколения).

Тем не менее, они сохранили русский язык, православную веру. В другом ответвлении этого рода, с которым не жил носитель усадебной культуры(«усадебного сознания»), не сохранены ни русский язык, ни память об усадьбе. О значении фактора веры в сохранении семейной памяти пишет С. А. Маккензи: «Мы все росли, твёрдо зная, кто мы такие, какие у нас предки. Зарубежная церковь стала нашей семейной церковью, как большая семья. Нас воспитывали в полном сознании своего долга по возможности ясно излагать западному миру наши убеждения и объяснять, что произошло с Россией».

Таким образом, сформировавшийся под влиянием православия концепт «Вера = Родина» обусловил для этой семьи сохранение памяти и стал своего рода замещением концепта «Усадьба = Родина» в сознании потомков.

К настоящему времени сохранились главный дом с остатками парка и два здания конюшен.

После революции барский дом стал собственностью государства. Здесь размещались и колония, и детский дом, и дом престарелых. А в 1971 году открыли психоневрологический интернат.

В селе Сосновоборское есть еще один памятник истории и культуры – усадьба Устинова.

Село Сосновоборское основано в 1866 году и в настоящее время является центром одноименного округа, куда входят села и деревни Абодим, Богатыревка, Григорьевка и Гудошниково. Настоящими памятниками истории и культуры являются развалины усадьбы помещика Устинова и прилегающие к ним конюшни бывшего племенного завода «Петровский». В течение полутора веков одной из основных сфер деятельности здесь было коневодство. В Петровском уезде Саратовской губернии обосновался один из сыновей Устинова – Василий Михайлович, который на тот момент уже был урожденным дворянином, и, конечно, его жизнь разительно отличалась от жизни отца. В наследство от отца Василий получил имения в трех уездах Саратовской губернии, но родовым гнездом выбрал село Грязнуху – это старое название Сосново-борского. Усадьбу поставили в центре села, посреди лесных угодий и полей. Можно понять Василия Устинова, который выбрал именно это место: вокруг сосновые перелески, поля, в низинах живописно протянувшиеся вдоль села холмы.

Историки утверждают, что в доме была библиотека, но главной заботой барина были все-таки конюшни. В то время кавалерия являлась жизнью и силой любой армии, поэтому конюшни были своеобразными храмами войны. Там тренировали лошадей для сражений и парадов, потому и сами ипподромы повторяли некоторые
архитектурные детали площадей, на которых проходили эти парады. Разводил он также лошадей и для личных нужд – охоты и выездов.

Умер Василий Устинов рано, на 42 году жизни. Имение унаследовал его единственный
доживший до совершеннолетия сын Михаил.

Михаил Васильевич Устинов (1825–1899) тоже стал военным и служил в Лейб-кирасирском полку и так же, как и его отец, очень рано ушел в отставку
корнетом – ему было всего двадцать. Он женился на дочери коллежского асессора Марии Цимбалиной и осел в отцовском имении. У него было шестеро детей, но об их судьбе мало что известно.

Имение постепенно приходило в упадок, дети уже не хотели оставаться там, где жили отец и дед.

Со смертью Михаила Васильевича история усадьбы прекращается. Имение в наследство получила его жена Мария, которая к тому времени давно жила в Москве на Смоленском бульваре в собственном доме.

До сегодняшнего дня помещичий дом не сохранился, целы лишь две несущие стены. Когда-то дом украшала круглая башня-обсерватория со скромной лепниной на окнах. В более-менее хорошем состоянии сохранились конюшни и тренировочный манеж.

Основатель хутора Устиновка – Михаил Михайлович Устинов (1800–1871) из третьей ветви рода Устиновых, сын Михаила Андриановича Устинова.

Михаил Михайлович был самым удачливым членом семьи Устиновых, сделавшим блестящую карьеру на ниве дипломатической службы.

Ему принадлежали в Петровском уезде Саратовской губернии около 20000 десятин разнообразных угодий и около 1000 крепостных душ, овчарное заведение, конный завод, в Пензенской губернии – два винокуренных завода и еще один конный завод, а в Симбирской – 840 десятин с 168 крепостными душами. Женат был Михаил
Михайлович на дочери тайного советника Полянского – фрейлине Двора Его Императорского Величества Софье Александровне, которая в качестве приданого получила от родителей земельный надел в Симбирской губернии с 250 душами крепостных крестьян. Супруги Устиновы имели двух сыновей.

Старший сын Михаил Михайлович в Саратовской губернии имел 19000 десятин земли,
в Крыму – 13 десятин, в Петербурге – каменный дом на Моховой улице (о котором написано выше), а в Саратове – «деревянный дом с амбарами». В 1875 году он женился на своей двоюродной племяннице Марии Михайловне Устиновой, дочери двоюродного брата Михаила Адриановича из четвертой ветви устиновского рода. От этого брака родился единственный ребенок – дочь Софья, вышедшая впоследствии замуж за князя Долгорукого.

В конце 1878 года по неуказанным причинам Михаил Михайлович скончался.

Также у Устиновых были земли и в Таганрогском округе Таврической губернии (земли
Войска Донского до 20-х годов ХХ века).

Михаил Андрианович Устинов был одним из богатейших жителей не только Поволжья, но и России. Разбогатев на взимании винных налогов в ряде городов Саратовской губернии, он отправлял в казну лишь половину собранной подати.

Состояние Устинова росло как на дрожжах.

Бытует легенда, что первоначальное накопление капитала связано с найденным Устиновым в молодости клада: к табуну лошадей, который пас Устинов, прибилась оседланная лошадь, в подушке седла которой он обнаружил громадное количество денег, давших ему возможность заняться купеческими делами, а затем и откупами винной торговли. Как бы то ни было, но современники отмечали, что богатство Устиновых простиралось до десяти миллионов рублей. Эта колоссальная сумма была сравнима лишь с бюджетом страны.

Был он умелым и удачливым предпринимателем – его винокуренные заводы в Саратовской, Пензенской и Владимирской губерниях исправно работали, принося устойчивый доход их владельцам и государственной казне, за что М. А. Устинов получил в 1798 году награду, шпагу, а в 1801 году чин коллежского асессора с формулировкой «за усердие и ревность к приумножению государственных доходов».

Прославился он и как «соборный ктитор и меценат». На исправление, устройство и благоукрашение Свято-Троицкого собора в Саратове, сильно пострадавшего во время пожара в 1774 году, Устинов пожертвовал большие капиталы. В частности, на его средства в 1798–1799 годах под стены собора были подведены так называемые контрфорсы, предотвратившие разрушение древней саратовской святыни. За эту и за другие благотворительные акции имя М. А. Устинова было внесено в церковный синодик на вечное поминовение.