Ночь перед Рождеством

Рифмованная проза — художественный текст, который лишён внутреннего ритма (чередование ударных и безударных слогов не упорядочено), однако содержит в себе рифмы.


В двух старинных зеркалах отражается пламя свечей, плавающих в большой стеклянной миске. В полумраке комнаты оно рождает волшебный танец света и тени, мерцающий в красивых глазах девушки, что сидит напротив окна. Укутав ноги в старое, слегка потрёпанное одеяло, она тихонько напевает какую-то песню.  Ей вторит ветер за окном, гуляющий по вересковой пустоши, заметённой снегом. За последние дни и ночи его выпало столько, что маленький домик на окраине посёлка погрузился в холодное безмолвие, попав в белый плен разгулявшейся вьюги.
И вот в такую ночь красавица шептала:
 
– В туманной мути зазеркалья, где отражений сон и света чистота, хочу узнать тебя – любимого когда-то.
Где ты теперь? И для кого живёшь?
Хочу узнать тебя в тиши заснеженных полей иль в шуме сотен городов. Хочу узнать в протяжном крике журавлей иль в завываниях ветров.
О, ты скажи, как мне тебя наворожить? Так нагадать, чтобы на счастье. Ведь стоит ли любовью дорожить, когда в душе от вьюг ненастье? Когда в волшебных зеркалах я вижу лишь себя? Своих ошибок вижу отраженье.
Но в пламени свечей я отыщу тебя – твоих удач, чтоб видеть отраженье!

На мгновение красавица замолчала и прислушалась к ночным звукам. В миске слегка потрескивал, стекающий воск да поскрипывала во дворе калитка:

– В рождественской ночи мерцают в зеркалах все тайные мечты и призраки желаний. В них распознать судьбу возможно, но на грех в ней отражений явь и отголоски нежеланий.
Но вот, что вижу я в горящем коридоре: то чистый лист, лежащий на столе. Но как писать, когда сама с собой в раздоре? У Музы тень печали на челе. И смотрит мне в глаза бездушными очами, слова бросая, словно камни в лоб! Слова, слова. И что ж мне делать с вами? Кто ж чувства бросит прямо в сердце чтоб? Ведь песнь любви сложить нельзя, пока в волшебных зеркалах я вижу лишь себя! Своих ошибок вижу отраженье!
Но в пламени свечей я отыщу тебя – твоих удач, чтоб видеть отраженье!

Пуще прежнего разгулялась вьюга. Казалось, что небо и земля сошлись в колдовском вихре.  Ветер тревожно гудел в печной трубе, из которой в такую ночь и впрямь может вылезти сам чёрт. Но в полумраке комнаты красавица гадала:

– О, зеркала! Вы знаете ль судьбу? Вот сто дорог, ведущих от порога. Что с тех путей? Ведь ими не пройду и есть ли среди них моя дорога?
Вот вижу города, в которых не бывать. Вот вижу облака, в которых не витать. Вот слышу те слова, которых не скажу – мозаики из снов, которых не сложу!
О, зеркала! Вы знаете ль когда? Когда тот час, в который я уйду? И он конец? А может в нём начало? В нём сто дорог, которыми пройду! В нём города, в которых побываю и облака, в которых пропаду! В нём те слова, которые скажу – мозаики из снов, которые сложу!
Но всё чревато повторением, пока в волшебных зеркалах я вижу лишь себя! Своих ошибок вижу отраженье!
Но в пламени свечей я отыщу тебя – твоих удач, чтоб видеть отраженье!

Девушка перевела дух и плотнее укуталась в одеяло. Бросив быстрый взгляд в окно, затянутое морозными узорами, она вновь зашептала:

– В зеркальной сонной глубине ещё виденья предстают: здесь заколдованное царство, в котором всё наоборот: добро есть зло, а правда – ложь. Её за благо выдают! Здесь день, как ночь и явь, как сон. Таков вот странный оборот!
Здесь злой волшебник правит бал, чтобы всю жизнь да наизнанку. С творений Бога лепит мир, где счастья нет. Оно обманка!
Но в пламени свечей, в туманной мути зазеркалья, мерцает свет, благую весть уж сотни лет несущий. В ней зло есть зло, добро – добро и день, как день! Таков закон не наизнанку! Таков закон всему присущий!
И будет так, когда в волшебных зеркалах я не увижу лишь себя! Своих ошибок не увижу отраженья!
Но в пламени свечей я нахожу тебя – твоих удач я вижу отраженье!   

Девушка опустила голову на скрещенные на столе руки и уснула. В полумраке комнаты до самого рассвета продолжался трепетный танец света и тени, а за окном мела метель…