1071. Хуторская чертовщина. Чудесное исцеление

-Ну, ну, по аккуратней будь, смотри не захлебнись, давай я тебе попридержу голову, а ты молочко лакай.
-Пей сколько сможешь, это тебе пойдёт на пользу.
                Цезарь лакал молоко заглатывая вместе с воздухом, в какой – то момент сделав паузу, он отрыгнул излишек газов скопившихся в желудке, что вызвало одобрительное высказывание заботливой хозяйки:
- Вот и славненько.
-Вот и молодчина у меня.
-Явно идёшь на поправку.
- Видишь Викеша, у Цезика уже желудок заработал.
-Уж поверь мне, это добрый знак.
                А что Викентий, он только порадовался за свою собаку, которая оживала на его глазах, заставляя умиляться с каждой минутой.
                Вот он уже сам без посторонней помощи уплетает своим языком молоко, с заметным прибавлением сил.
                А тут ещё на удивление поднялся на ноги и ещё неуверенно стоя, продолжал хлебать молоко, как тут было не признать лечебную силу молока, когда за доказательством далеко ходить не надо, вот оно явным примером показало своё чудодейственное воздействие на пса.
                Остатки молока быстро вылакались собакой из миски, что не могло не порадовать хозяев, а Цезарь с виноватым видом и облизываясь языком, как – то жалостливо уставился в миску, а это явствовало, что его продолжала мучить жажда.
               Хозяйка, поглаживая по холке своего Цезика, с пожеланием быстрейшего его выздоровления и проявляя о нём заботу, беря в руки миску и положив в неё ложку, говорит собаке:
- Тебе ещё молока принести или ты пойдешь со мной?
- Тут совсем не далеко, всего – то до сенцев пройти.
                Цезарь, явно поняв смысл сказанных ему слов, завилял хвостом и был готов идти за хозяйкой хоть в конец двора, где ему будет оказана любезность по выдаче очередной миски молока. 
            Пристав во весь рост и поглядывая сверху на собаку, хозяйка ласково говоря, позвала её с собой:
-Ну что Цезик, идём?
-Или у тебя ещё силёнок маловато?
                Да всё у него было и силы и желание, только немного гудело в голове, а так всё вроде при нём, если не считать лёгкой вялости в теле.
                Поманив за собой Цезаря, Викентиева жена медленно ступая, направилась в сторону входных дверей в хату, а за ней неуверенной походкой последовал пёс.
                Вот в такие моменты и случается вера в чудеса, а свидетелей тому вон, уже целая толпа стоит у ворот, а самые любознательные не поленились и прошли в проулок, чтоб через щели в заборе по ближе увидеть удивительное превращение сдохшей собаки в ожившую.
               Теперь уж пойдёт гулять по хутору, а затем и за его пределами новость о чудесном оживлении собаки женой Викентия Охрименко, как бы теперь ни потянулись к их двору просители, принося с собой издохших домашних животных.
              Народ в своём роде тёмный, но уж больно доверчивый и верящий во всякие чудодейственные явления, в чём его очень трудно переубедить, в особенности в тех случаях, когда он являлся непосредственным участником подобных событий.
                И не выбит и не выколотит из него того, что он в колошматил в свою башку, веря в правдоподобность подобных явлений, суть которых в каком – то роде есть парадокс самообмана.
                А в собственных убеждениях трудно признать свою несостоятельность и ошибочность логического мышления, как истинное утверждение бездоказательной аксиомы.
                Неуверенное сопровождение своей хозяйки ожившей собакой, было воспринято удивительными возгласами и шумным гамом собравшейся толпы у ворот, где толковались беспричинные пересуды на счёт признания Любани Охрименко не меньше чем колдуньи, а возможно даже и ведьмы, перенявшей все познания тайных знамений у своей соседки, а ныне усопшей Фёклы Ищенко.
                И ничего в этом странного, а тем более удивительного не было, когда с лёгкой руки собравшейся толпы, по общему навету поданного не понятно кем и по какой причине, навешивался ярлык, уж на сколько он был верен и правдив, так это мало кого волновало, главное, что это признано всем скопом, а всеобщее мнение редко бывает ошибочным.

               Викентий бросил свой злой и не довольный взгляд в разволновавшуюся толпу, которой впору уже было расходиться по домам, собрался сколотить для Цезаря его же конуру, а для этого следовало обойти скотный двор и поискать не достающие детали собачьего жилья. 
                Пройдя на скотный двор не мог не заметить оставленной полосы, вполне схоже, что это прочертано Цезарем, протащившим за собой на цепи боковину конуры.
             Не надо быть большим прорицателем в семь пядей во лбу, чтоб не догадаться, что на большую часть остатков конуры укажет оставленный след.
              Дойдя к дальнему сараю и заглянув за угол, Викентий и обнаружил там разбросанные  части конуры, не трудно было догадаться, что как раз здесь всё и произошло, но только каким стараниями удалось Цезарю разворотить свою конуру, не поддавалось ни какой логике, странность обстоятельства заставило не на шутку призадуматься.
                Чтоб его Цезарь вот так запросто разломал своё жилище не подавалось никакой нормативной логике, да и откуда у собаки столько сил, совладать с крепостью вбитых гвоздей.
                Здесь и здоровому мужику едва было справиться, чтоб дубовое днище попросту расколотит вдребезги, вон средняя доска так вообще сломана по всей длине.
             Это какой же надо было обладать силищей, чтоб сотворить такое.
            Иногда не сопоставимость фактов выворачивает мозги наизнанку, вот и Викентий, собирая до кучи принадлежности собачьей конуры метался в догадках.
             Как – то само собой он пришёл к мысли, имею в виду тот факт, что здесь понадобилась дюжая сила, а кто из хуторских обладал ею?
                Да тут особо и задумываться не пришлось, как сама догадка подобно вспышке молнии промелькнула в голове, убедительно указывая на Николая Конюсина.
                Да так оно и есть, кто играючи поднимает мешки с зерном, особо не утруждая своих сил?
                Как есть Конюсин.
             Да чего здесь сомневаться, когда он всё Цезарю подносил костей со стола, вроде как доброе дело делает, балуя пса своей щедростью и ведь давно гад с собакой пытался дружбу завести.
               Ну так и есть, особенно в последние дни старался, то и дело шастал во двор, то его нужда прижала, то ему воздуха мало в хате, а то и покурить вдруг вздумалось.
              Подлый и коварный оказался человек, а с виду представлялся простецким мужиком с уважительным и обходительным характером. 
           И этот паскуда не постеснялся умыкнуть горшок с золотом,  обокрав своего благодетеля.
              А ведь сколько годков уже и не упомнить, приходилось его обхаживать, да держать при каретнике вместе с Сёмкой Мазякиным.
                И за все блага вот такая благодарность, взять и обобрать своего кормильца и защитника от всяких посягательств.
                Да знать бы за раннее, что он такую подлость устроит, не стал бы просить перед барыней не забривать его в солдаты, а он стервец, видишь ли, чего выкинул, мало ему того, что перепадало всегда сверх положенного, так теперь считай, что в карман залез как последний ворюга.
                И куда только у него стыд подевался, совести совсем не осталось, а пойди сейчас к нему и затребуй вернуть горшок обратно, так будет клясться и божиться что не брал, да виновато улыбаться.
             Но ничего, найдётся на него управа, ведь не усидит же гад, поспешит золотишко потратить, вот тут его за руку и сцапать с полным доказательством воровства.
               Собрав все до кучи на крышу от конуры, Викентий понес это во двор, где и собирался сколотить обратно жильё для Цезаря.
               Пройдя к калитке, Викентию уже было не узнать собаку, увидев своего хозяина пёс бросился ему на встречу и радостно виляя хвостом заискивающего заглядывал в глаза, ожидая от хозяина прощения за своё попустительство в охране хозяйского добра.
              Как было не порадоваться за свою собаку, ожившую и уже без признаков отравлению бегающую по двору.
- Ну -ка Цезарь погодь, дай пройти.
-Сейчас сколотим твою холобуду, будет не хуже прежней.
-И поставим её на новое место, чтоб у тебя был по лучше обзор и мог стоя на крыше конуры приглядывать скотный двор.
- Хотя ты и до этого этим занимался, но теперь учтя все препоны и людскую подлость, поступим по – иному.
- Ну, ну, давай без этих лакейских лобызаний, понимаю, что ты рад мне, я тоже рад не меньше твоего, только давай не будем мне мешать.
               
                Сходив в сопровождении Цезаря за топором, инструментов во всех отношениях универсальным, Викентий принялся сколачивать конуру, где гвоздь подровняет и выбьет, а где в наклад по старым меткам вместе собьёт.
               Отогнув и отодрав цепь от боковины и вывернув для ненужности железные штыри, был вскоре собран короб, накрыт плоской крышей, прибитой прежними выровненными гвоздями.
                Конура ставиться на заранее присмотренное место у плетня, а Викентий, теребя цепь в своих руках, не как не мог определиться, где бы ему вбить штырь и прицепить к нему цепь, для большего простора для Цезаря.
                С расчётом длины, где цепь не должна быть коротковата и не доставлять собаке неудобств запрыгивать на крышу конуры, Викентий вбивает в землю штырь прицепляет к нему конец цепного кольца.
               Осталось только надеть ошейник на Цезаря и как говориться, умыть руки, садясь за стол завтракать.
                Но его супруга выглянув из сенцев, обратилась с просьбой:
- Викентий, не надо Цезика пока садить на цепь.
-Пусть немного побегает по двору, сил наберётся.
- А уже тогда к вечеру и привяжешь его.
-Пускай порадуется свободе, у него сегодня считай второй день рождения, так не будем ему портить настроение.
-Да я чё, я не против, пусть себе бегает,
                пожав плечами ответил муж своей супруге, присев на край крыши конуры, решив покурить после эдаких не предвиденных трудов.
            Покуривая цигарку и в задумчивости пуская дым через нос, а то и тонкой струёй выпуская в небо, потрепал за уши ластящегося Цезаря, то и дело пытающего лизать ему руки, отчего такая назойливость и покорность стала надоедать Викентию, он возьми и скажи собаке:
- Ну довольно лобзать и слюнявить руки.
-Вон беги, побегай, пока не накинули ошейник.
- Потом захочется по бегать, да некому будет отпустить.
                Легонько отпихнув от себя собаку, хозяин брезгливо вытер о штаны свои руки, да продолжил думать свои чёрные мысли о людской неблагодарности.
                Даже врагу своему не пожелаешь, чтоб в одночасье лишиться своих кровных накоплений, а сумма по нынешним временам довольно внушительная, особенно в пересчёте на нынешний курс бумажных денег.
                Ну как тут было не расстроиться, как было не сожалеть о подобном несчастье, да это подобно пожару, всё сгорело в одно мгновение, осиротив без всякой жалости, не оставив надежды на светлое будущее.
                Докуривая цигарку предавшись печали, Викентий не сразу сообразил глядя на действия Цезаря , который возможно намеревался съесть свою блевотину, вскочив с конуры и заорав:
- Фу, дурья твоя башка!
-Куда опять к отраве лезешь!
-Мало тебе, что едва не подох, так во второй раз такой поблажки не жди.
- Вот же скотина бестолковая, ничему понятия не имеет.
- И что там такого притягательного, навоз он и есть навоз, да отрава в придачу.
-Ну право, как малое дитя, никакого соображения.
-А ну пошёл оттуда!
- Кому сказал, фу!
-Да и я сам, что та бестолочь, мог бы сразу отраву в яму прикопать.
                Да разве после такого станешь трезво соображать, все думки только о пропавшем золоте.
                Ведь столько лет лежало в полной сохранности и на тебе, как только подумал потратиться, да съездить во Владикавказ, так сразу и беда приключилась.
                Словно какая – то неведомая сила поджидала этот момент, преднамеренно подстроив подлость.
              Ну ничего, скоро эта тайна откроется, уж тогда от меня милости не ждите и этот Конюсин пожалеет, что ещё бродит по белу свету.

               Викентий, не заходя в скотный двор, взял прислонённую к плетню лопату, выкопал яму в свежей изрытой земле, прошёл к месту где стошнило Цезаря, было собрался поддеть снизу, как неожиданно обратил внимание, что эта масса вполне сопоставима по составу с тем полусферическим комком.
               Тут же его пронзила догадка, что собака съела только одну половинку, чем возможно и сохранила себе жизнь.
                Возникший интерес заставил Викентия отыскать уцелевшую половинку и более детально её рассмотреть.
              Коль она рукотворного происхождения, то на ней обязательно останутся следы от пальцев, комкавших эту отраву.
               Так и есть, комок тщательно вымешивался, вот только пальцы слишком тонковаты будут, куда им до Конюсиных толстенных, как у коровы соски на вымени.
                Тоже мне сравнил, да у Конюсина мозгов не хватит такую отраву сотворить, у него же только одна прямолинейность в житейских вопросах, сила есть ума не надо.
                А вот тут уже закрались сомнения, может Николай и не лепил этот отравленный комок, но воспользоваться им мог запросто.
              Эх жаль, что Егор Пантелеевич отбыл в лучший мир, в дом вечного Приюта, а то бы он, как знаток подобных вещей поведал, чего сюда напихали и кто это мог сделать из наших хуторских людишек.
                Но что поделать, когда небеса забирают к себе лучших людей, оставляющих о себе лучшие воспоминания, такие коновалы от природы рождаются раз в столетие, а то и того реже.
               Впав в раздумье, Викентий, не осознавая того поднёс полусферу комка к носу и понюхал, по собственной воле он это сделал или какая – то загадочная сила подтолкнула его руку, запах навоза и чего – то палёного ударило ему в ноздри.
                Вроде ничего не обычного, но вот какая странность, в голове наступила какая-то апатия ко всему происходящему.
                Пропала злоба на того же Конюсина, полнейшее равнодушие к хуторянам, которые в недавнем времени толкались у его ворот вызывая в нём раздражение, да и на счёт утраченного золота полнейшее спокойствие. 
                Легкая эйфория окутывала Викентия, уже и свой двор казался не своим, а тут его окликнула жена:
-Викентий Павлович идите завтракать!
             Повернувшись на голос супруги, он удивлённо смотрел на жену, позвавшей его из дверей сенцев, не совсем понимая, кто эта женщина и чего ей надо от него.
                Она вновь окликнула его:
-Говорю, иди завтракать.
- Ну чего уставился словно в первый раз видишь.
-Завтракать говорю, пора.
 -Завтракать?
                Не совсем понимая смысла слов, переспросил сам себя Викентий,
- а для чего это нужно?
- Ну ты погляди на него, я его завтракать зову, а он встал как столб вкопанный и  чего -  то бормочет себе под нос. 

             Супруга, заметив необычное поведение мужа, засуетилась в догадках, уж не пропажа ли горшка с золотом так подействовала на него, что он видать немного умом тронулся.
                Уж как бы беды ни вышло, оно от переживаний могла кровь в голову ударить, а он поди уже в годах, как бы разумом не помутился.
               Вытирая руки о подол, супруга не сводя глаз с мужа направилась к нему и ещё на подходе, стала ласково говорить:
-Викеша, да ты бы особо не переживай за понесённую утрату.
-Да и бог с ней, ещё наживём.
- Какие наши годы, как – то до этого обходились и дальше обойдёмся.
-Пойдём со мной в хату, покушаешь да приляжешь отдохнуть,
                жена, осторожно взяв супруга под руку, ласково произнесла,
-идём Викешенька, на сегодня довольно суеты.
-Да и выбрось ты этот кусок грязи или чего у тебя там в руке, и так изрядно испачкался.
               Повинуясь совету жены, Викентий разжимает пальцы и с полным безразличием глядя на полусферу комка, проворачивает ладонь и как ему казалось долго смотрит вслед падающей навозной лепнины.
- Вот и правильно, пусть она валяется здесь, а мы пройдём в хату.
                Без всякого словесного и физического сопротивления Викентий следует в сторону сенцев.
                Где – то на половине пути у него нестерпимо зачесалось в носу и он не сдерживаясь делает три мощных чиха подряд, на что слышит одобрительное:
-Будьте здоровы Викентий Палыч.
-Долгих лет вам жизни и крепкого здоровья.
- Смотрю у вас во дворе полная идиллия.
-Вон как жена с вами под руку прогуливается.
- Уж не торжество ли у вас какое или как?
                Повернув голову в сторону калитки, Викентий замечает за ней старого Кондратюка, Софрона.
                Ну как старого, годков так на пять, ну может чуть более по старше Викентия будет, но вот хитрости у него не занимать, знает когда покланяться и доброе слово сказать, а у самого на душе, как у того лиса при виде охотника.
                Викентия словно холодной водой окатили, в одно мгновение он стал прежним Викентием, только чуточку злее и не сдержаннее, относительно снисходительной фамильярности по отношению к самому себе и всем присутствующим по близости.
-И тебе Софрон не хворать!
-Чего – то хотел спросить или так, мимо проходил?
- А если мимо проходил, так иди себе, не отвлекай людей от дел насущных.
-Да, Софрон, скажи своему Гавриле, чтоб ехали под гору на огород.
-Пусть меня не ожидают.
-Я если что, чуток позже подбегу.
- А откуда пахоту начать, покажет Иван Солёнов, у меня с ним договорённость обоюдосторонняя.
             Софрон приподнял головной убор, отвесил поклон и тут же доложился:
-Как скажите, Викентий Павлович.
- Всё передам как есть.
-Вот и хорошо, старый хрен,
                едва слышно произнёс Викентий, а затем изловчился и с хитрющей улыбкой на лице ухватил свою Любаню за бок, что та от неожиданности взвизгнула, выкрикнув:
- Вот дурак старый.
- Всё туда же!
-А я уже чёрт знает чего себе надумала.
- Идём завтракать, комедиант чёртов.
                И супружеская пара в сопровождении прыгающего позади них Цезаря, направилась в хату, где ожидал их остывающий завтрак.

21 – 22 апрель 2023г.