Глубина резкости - 33

     Ближе к полудню его навестил Меллер. Сначала он пытался отпереть замок своим ключом. После безуспешных попыток стал колотить в дверь кулаками. Артём впустил его в квартиру.
     - Чего громыхаешь? – спросил он. – Звонок же есть.
     - Зачем замок поменял? – наехал на него Паша. – Эта квартира моя, и я имею право входить сюда в любое время.
      - А влезать в мой персональный компьютер ты тоже имеешь право? Я не хочу, чтобы в моё отсутствие в нём хозяйничали посторонние. И чтобы снова «жучков» в комнатах натыкали – тоже не хочу.
      Меллер смотрел на Окунева, тяжело дыша. Было видно, что он очень зол. Точнее сказать, он едва сдерживался.
     - Я вчера направил к тебе Карину, - сказал он. – Где она?
     Артём пожал плечами.
     - Не знаю. Ещё вечером ушла.
     - Почему ушла?
     - Мы поссорились. Она высказала всё, что думает обо мне на самом деле, и хлопнула дверью. А в чём проблема? Позвони ей, и всё узнаешь.
     Меллер прошёл в комнату, немного постоял, раздумывая о чём-то. Затем подошёл к окну и опёрся руками о подоконник.
     - Карина в больнице, - сказал он, не оборачиваясь. – Вчера ей порезали лицо.
     - Что?! – вскрикнул Артём, словно его ударило током. – Кто порезал?
     Паша повернулся к нему.
     - А вот это я и хотел бы выяснить, - он подошёл к Артёму вплотную. – Бывшего бойфренда Карины задержали. Парень признался в том, что избил тебя. А вот в том, что порезал любовницу, признаваться не хочет. И угрозы в её адрес тоже отрицает. Что скажешь на это?
     Окунев сел на кровать и интенсивно потёр ладонями виски. Голова стала тяжёлой, словно в неё залили свинец.
     - Что я могу сказать? Чёрт возьми, Паша, ну не я же её порезал, в конце концов!
     - Нет, конечно, - легко согласился Павел. – У тебя на такое кишка тонка. Но смотри, приятель! Если узнаю, что ты хоть в чём-то участвуешь против меня, я тебе не только личную жизнь сломаю.
     Он вышел в прихожую. У двери остановился.
     - Завтра к часу дня будь в студии. Заказчики торопят. Думаю, трёх суток полного покоя тебе вполне достаточно для выздоровления.
     Паша ушёл. Заперев за ним дверь, Артём вернулся в спальню и лёг на кровать. От «полного покоя», какой ему обеспечили обстоятельства, голова шла кругом, а душа сжималась в комок. Сопоставляя эпизоды последних событий, он неумолимо приходил к пониманию, кто реально стоит за вчерашним покушением. Но если даже это понимание было абсолютно верным, всё равно оставался неясным вопрос: зачем понадобилось уродовать лицо фотомодели? Неужели из ревности?
     - Чушь! – произнёс Артём вслух. – Этого не может быть. Здесь что-то другое.
     Он повернулся набок и закрыл глаза. Думать и гадать не имело смысла. Лучше плюнуть на всё и попытаться уснуть. Пусть мозги немного станут на место.
     Понемногу его стала одолевать дремота. Но в это время заверещал сотовый телефон. Досадуя на себя за то, что не выключил мобильник, Окунев принял вызов.
     - Артём, что происходит? – услышал он сердитый голос отца. – Ты опять бросил Риту?
     От досады Артём мысленно ругнулся и ещё раз посетовал на себя за оплошность. Конечно, выключенный телефон мог лишь отсрочить разговор. Отец всё равно бы дозвонился. Но пусть бы это случилось позже. А сейчас объясняться не было ни сил, ни желания.
     - Что значит «опять бросил»? – задал он встречный вопрос. – Я её вообще ни разу не бросал.
     - А как называется то, что сейчас происходит? Ну ладно, на нас с матерью тебе плевать. Но Риту зачем мучаешь? Она ведь, бедняжка, про тебя ничего толком не знает. Да ещё как-то оправдать пытается. А от тебя вновь ни слуху, ни духу. В чём дело? Опять на приключения потянуло?
     Артём вдруг почувствовал, что окончательно «сдувается».
     - Пап, давай поговорим в другой раз, - попросил он. – Не уверен, что получится, но постараюсь всё тебе объяснить. А сейчас я не вполне здоров. Мне трудно говорить.
     - А теперь слушай меня, - всё так же гневно продолжал Александр Михайлович. – Если ты сегодня же не позвонишь Рите, можешь считать, что у тебя нет отца.
     Связь прервалась. Артём задумался и пришёл к выводу, что родитель прав. Рите можно и даже нужно было звонить. Следовало хотя бы изредка давать о себе знать, соблюдая при этом определённую осторожность. Излишняя перестраховка только всё осложняла. Но сейчас он был не в состоянии вести беседы. Больной голове требовался отдых. Артём посмотрел на часы: в запасе у него оставалось полдня. Он вновь повернулся на бок и закрыл глаза, не забыв предварительно выключить телефон.

     Неожиданно для себя самого он проспал до десяти часов вечера. Стало быть, в Иркутске уже одиннадцать. Вполне возможно, что Рита уже легла спать. Однако угроза отца была недвусмысленной. Артём умылся холодной водой, чтобы окончательно проснуться. Затем он вернулся в спальню, взял в руки телефон и… положил его обратно. Только сейчас здравым умом он понял, что звонить Рите не следует ни в коем случае. Все его рассуждения об излишней предосторожности разбивались об одно-единственное обстоятельство: вчера вечером Карине порезали лицо.
     Неведомая сила, взявшая над ним контроль, отрезала пути к отступлению. Все прежние связи, отношения, привязанности оставались в другой жизни, в которую отныне ему не было возврата.