Сквозь толщу веков Глава 15

          Паолина стала настоящей госпожой,  о чём раньше не могла и мечтать. Теперь у неё была личная служанка, синьора Эсмеральда, особа чуть старше двадцати пяти лет, хорошо воспитанная, образованная и к тому же умная,  и  старательная.  С Паолиной почти ежедневно занимались   личные учителя, синьор Флориндо знакомил  её с основами письменности, счёта и преподавал  латынь.  А синьор Винченцио, обучал её манерам, этикету, музыке и живописи.

     Паолиа с удовольствием занималась, ведь она была  почти совершенно безграмотна, считалось, что девочкам это абсолютно не нужно в жизни. Она подолгу беседовала со своими учителями, ощущая, как внутри её раскрывается целый большой мир, ранее не ведомый ей.  «Мне уже не снятся те сны, где я видела, что может случиться со мной или с моими близкими и друзьями. После того, как «бора» унёс меня с корабля, я долго не видела во сне ничего пророческого. Но зато теперь я узнаю много нового и мне есть, о чём подумать» – рассуждала она.
Эсмеральда, в свою очередь,  показала Паолине основы вышивания золотой и шёлковой нитью на ткани, а так же вышивку жемчугом.
     Лоренцо видел, как увлечённо учится девочка, как ей интересно общение с учителями и служанкой, тоже обладающей некоторыми  полезными навыками и имеющей вкус в одежде. Теперь он оставался спокоен за Паолину, ей не было скучно в его доме. А его ждала куча неотложных дел. Он начал строить новый, более просторный дом, с множеством залов, с колоннами, с большим балконом, висящим над морем.   Предполагалось, что дом будет иметь форму замкнутого четырёхугольника и высоту в четыре этажа.  Ему хотелось увеличить площадь внутреннего двора и сада с деревьями и цветами.  Как-то Марино вернулся с материка необычайно  оживлённым.

          – Завтра у нас в Венеции будет большой праздник, День дожей!  Ты же знаешь, я говорил тебе, что моё имя занесено в «Золотую книгу». Таких имён в ней ровно 300.  Это самые богатые люди Италии из аристократических семей.   И только мы можем входить в Большой  совет, который выбирает  правителя Светлейшей республики.  Это очень ответственно и очень почётно. Совсем недавно мы выбрали нового дожа и завтра он «обручится с Адриатическим морем»!

          – Обручится с морем? – удивилась Паолина.

          – Да, да! Это очень красивый праздник. Ты завтра сама всё увидишь.

     На следующее утро Паолина встала рано, надеясь, что она поднялась первая. Но все уже были на ногах. На скамье возле  кровати лежало новое платье и накидка, а так же красивые ленты, рядом стояли новые туфли.
    Когда Марино с дочерью прибыли на берег моря, то увидели большую толпу горожан в нарядных одеждах. В соборе  Сан Марко шло торжественное богослужение, по окончание  которого Дож появился на крыльце собора  в пышном королевском одеянии, в затканной золотом и отороченной горностаем, пурпурной мантии, в красных византийских сапогах. Его голову венчал высокий колпак, унизанный крупными жемчужинами и, сверкающими в свете утреннего солнца,  драгоценными камнями. Над ним был раскрыт бархатный зонтик, тоже весь расшитый золотом. В след ему ступала большая группа из духовенства так же облачённая в праздничные одежды. 
А толпа горожан всё увеличивалась. На площади Сан-Марко были выставлены все городские сокровища –  от казны  Святого Марко до груды золота и серебра из лавок менял. Народ с любопытством созерцал кучки драгоценных камней, россыпи жемчуга и старинные золотые монеты.
Дож в сопровождении духовенства прошествовал к большой  20-вёсельной галере «Буцетавр».  О! Какая это была галера! Вся покрытая позолотой.  Её палуба была искусно украшена лепниной и пурпурным  бархатом. Посредине стоял высокий трон для дожа. А сверху на мачте развевался флаг Венецианской республики. Позади трона на галере был сооружён навес, под которым в роскошных одеждах  расположились знатные люди Венеции. Среди них был и Лоренцо Марино.  Дети знати, сели за длинные, красные вёсла. Паолина примостилась между двух мальчиков и крепко ухватила весло.  Галера  от дружного взмаха вёслами  начала скольжение  по лазурной глади к одному из островов, который назывался Лидо. У входа в канал дож снял с пальца золотое кольцо и бросил его в воды лагуны со словами: «Мы обручаемся с тобой, о море, чтобы вечно владеть тобой!» Люди на галере и на многочисленных гондолах, украшенных коврами и флагами, сопровождавших "Буцетавр", издавали крики радости. Таким образом, они подтверждали,  что союз Венеции с морем закреплён.

     Паолина  увлечённо налегала на весло, когда галера развернулась обратно. Она была впечатлена всем увиденным, но на берегу Венеции  её ждали новые удивительные зрелища.  По всему берегу были выставлены балаганы и кибитки. В одних давали кукольные  представления на потеху малолетней публике, в других народ развлекали акробаты, и шуты, в третьем месте люди в смешных одеждах танцевали  на  тонком канате. На площади играли музыканты, и народ, отплясывая,  кружился в хороводах, танцевали парами и веселились от души.  Это бурное веселье продолжалось до позднего вечера при свете факелов. Девочка  радовалась вместе с другими жителями города и с удовольствием принимала участие в праздничных развлечениях . Вернулись домой уставшими.  Паолина вяло поужинала и  очень скоро уснула. И Лоренцо был доволен временем, проведённым с дочкой.

     Лоренцо часто отсутствовал дома, пропадал на строительстве нового замка, в своей торговой лавке, уплывал на материк по торговым делам и колесил там по всей Италии, распространяя свои товары.
 Несколько раз он брал с собой Паолину, чтобы она ближе могла познакомиться с обычаями и традициями страны,  могла наблюдать красоту Италии, и упражняться в общении.  Ему было так хорошо, когда девочка была с ним рядом, и он с гордостью мог представить её, как свою дочь, своим знакомым и друзьям.  Его жизнь заиграла новыми чудесными красками, наполнилась иным смыслом.  Только одно беспокоило Лоренцо, из-за чего он не спал ночами.

     «Как же быть? Следует сообщить Ратибору о том, что его дочь нашлась. Но, тогда он приедет за ней и увезёт. А я опять останусь один, и все вечера  буду проводить в одиночестве. Для кого строю я замок, прямо у моря? Кто будет в нём жить и встречать меня из долгих плаваний за моря? О, несчастный я человек! Как же я хочу, чтобы в моём доме звенел детский смех, слышался милый голосок, ласкающий мой слух, и топали маленькие ножки моей Паолины. Но я не могу не откликнуться на стенания и боль Ратибора. Ведь этот ребёнок его родная дочь! Каким же подлецом я буду, если  приму решение промолчать о том, что Паолина нашлась, что она жива и здорова. Так действовать недостойно благородного человека. Надо написать ему письмо…»
     Лоренцо Марино с глубоким вздохом поднялся с постели и присел к столу.  Сейчас ему не хотелось звать кого-либо из слуг. Он подвинул ближе небольшую глиняную лампу, подтянул щипцами фитиль. Огонь стал ярче, заиграл бликами по стенам опочивальни, осветив большую кровать под балдахином, укреплённом на четырёх деревянных опорах, искусно изукрашенных резьбой. Блики плясали на тёмных деревянных стенах и на длинном столе.  Лоренцо открыл богато украшенный сундук, стоящий у стены, достал свитки плотной бумаги, заточенные гусиные перья, склянку с чернилами плотно закрытую пробкой, сделанной из деревянной чурки.
Немного помедлив, он начал писать крупным витиеватым почерком. Сначала эта работа давалась ему с трудом, он часто останавливался и подолгу сидел над буроватым листом, задумавшись, затем снова продолжал  писать.
Спустя некоторое время письмо было написано.   Лоренцо взял кусок пчелиного воска, смешал его с венецианским «терпентином», зеленовато-жёлтым смолистым веществом, нагрев на пламени лампы, и запечатал письмо своим большим перстнем. Посидел за столом, глядя на него, вздыхая и утирая нечаянную слезу, и отправился в постель.
     Наутро Лоренцо  Марино поспешил в гавань передать письмо с капитаном одного из парусников, Корабль уходил в дальнее плавание  в том числе  к русским берегам.  Марино строго наказал передать эту драгоценную бумагу  русским кормчим, а они уж найдут способ отыскать Ратибора.
 
          – Только не сразу мы к берегам русичей  пойдём, в начале  в другую сторону лежит наш путь, к франкам, потом к османам наведуемся, а уж далее  к русичам. Так что раньше чем через два года не вернёмся, если это будет угодно всем святым,–  сказал ему капитан.

          – Это ничего, я подожду. Пусть хранит вас Пресвятая Дева.  Ты, главное, бумагу мою передай, – попросил Лоренцо.

На сердце у Лоренцо Марино стало легче. Он сделал, наконец, это трудное для себя дело, отправил весточку Ратибору. И у него ещё было целых два года, в течение которых  Паолина, его радость и счастье, будет  находиться  с ним рядом.
     Корабль отплыл от берегов Венеции и растворился в утренней сизой дымке тумана над морем, унося письмо Лоренцо на своём борту. Теперь оставалось ждать весточки от Ратибора.
Но спустя немного времени,  и сам Лоренцо собрался  в дальний путь за товарами.   Девочку же решил оставить со слугами и учителями. У Эсмеральды было двое детей, по возрасту чуть моложе Паолины, и когда хозяин подолгу находился в отъезде, дети бывали в доме Лоренцо и целыми днями играли с дочерью хозяина. В играх и учебных занятиях  дни пробегали быстро, но всё же находила Паолина время и для грусти. Она очень скучала по Лоренцо, считая его своим родным отцом, и даже плакала иногда, опасаясь, что он может попасть в какую-нибудь беду.  «Как же не хватает мне моих необычных снов, которые видела я раньше. Сейчас бы посмотрела, где мой отец, и всё про него узнала бы», –  печально вздыхала она.

     Когда Лоренцо вернулся домой, он с радостью обнаружил, что Паолина значительно преуспела в учении, она хорошо считала, писала и умела бегло читать! Кроме того она делала несомненные успехи в рисовании. Особенно Лоренцо понравился один из рисунков. На нём был  изображён парусник, уплывающий вдаль на фоне заката. Солнце медленно скрывалось в водах спокойного моря так, что даже было слышно лёгкое, недовольное шипение волн от соприкосновения с раскалённым солнечным диском.  Это был выход в море между скал. Прожорливые чайки с резкими криками носились над водой, и лёгкий ветерок шевелил волосы девушки, перебирающей тонкими пальчиками струны арфы. Девушка сидела на балконе с большими колоннами и время от времени кидала взгляд в сторону моря. Об этом говорило выражение её глаз и наклон изящной головки.

          – Это ты нарисовала? – удивился Марино.

          – Да, отец.

          – Эта девушка похожа на тебя. А там, вдали уплывает корабль, наверное, это меня ты провожаешь в очередную поездку за товарами?

          – Нет, отец. Я не люблю, когда Вы уезжаете. Тогда бы я нарисовала корабль, который возвращается из дальнего путешествия, потому что я очень люблю, когда Вы возвращаетесь домой.  Это другой корабль, который плывёт к далёким, но почему-то желанным берегам, унося с собой что-то очень важное.

У Лоренцо при этих словах сжалось сердце. «Она что-то знает о письме, которое я отправил Ратибору? Но о нём,  по моему представлению, не знает никто.  Я отправил его втайне от всех, взяв в гавань тогда только возницу. Как-то странно…» – думал он.

          – А почему на рисунке скалы, ведь здесь нет скал?

          – Это я просто нафантазировала. Помнишь, когда мы плыли сюда, то видели много скал, особенно на выходе в Чёрном море,  у берегов, где мы на корабль твой грузились. Они такие величественные! А море почти такое же, как здесь…

Лоренцо хотелось изменить  тему разговора, и он спросил:

          – Тебе нравится арфа?

          – Да, отец, очень.

          – Я сегодня же поговорю с Винченцио и мы купим тебе арфу.

          – О, отец! Благодарю Вас за Вашу любовь и сама люблю Вас ещё сильнее, – Паолина прижалась к растроганному до слёз Лоренцо.

"Кстати, надо в новом палаццо построить такой балкон с колоннами, который будет висеть над морем, в точности, как на рисунке Паолины", – подумал Марино.

     …Шло время. Палаццо Лоренцо Марино  в основном был достроен. Это был настоящий дворец, с балконами, колоннами, с витыми украшениями по фасаду и чудесной мозаикой на стенах. Этот дворец Лоренцо будет достраивать всю свою жизнь, и строительство этого дворца продолжится ещё около двух веков после его смерти новыми владельцами, пока не подойдёт к окончательному завершению,  Но тогда богатый итальянец не мог этого знать. Внутри двора был разбит большой сад. Для этого привезли много земли с материка и высадили около ста деревьев, кустарников и множество цветов. На зелёных лужайках поставили три беседки, посадили вьющиеся цветущие растения и соорудили большие качели.  Небольшую аллею украсили великолепные гипсовые статуи знаменитых итальянских мастеров. Посреди сада, сверкая на солнце алмазными струями, бил фонтан. И внутри здания всё было устроено великолепно. Все стены были раскрашены, это было новшеством в убранстве богатых домов Италии. Изображения животных и людей, сделанные на дубовых досках в золочёных рамах  висели на стенах огромных залов с высокими потолками.   Под потолком были балконы, куда вели лестницы. А  рядом с ними красовались гербы знатного рода Лоренцо. Барельефы украшали стены палаццо и внутри и снаружи.  Большие гобелены с изображением охоты на материке, горных пейзажей и виноградников  Италии и кустов цветущих роз так же  делали стены спален и комнат с невысокими потолками весьма привлекательными.  В залах для пиров и гостей стены были расписаны фресками, стояли каменные вазы и бронзовые статуи древних венецианцев, и  сильно уменьшенные модели их кораблей. В спальнях  огромные по ширине кровати скрывались под изящными балдахинами, только начинающими входить в моду  в европейских странах.  Здесь так же висели небольшие зеркала, зеркала большего размера размещались в парадных залах палаццо.

     Лоренцо приказал сделать рядом со своей спальней небольшое помещение, в котором установили две бочки. Каждую из этих бочек заполняли водой чуть больше её половины. В них он  втайне от всех, кроме личного слуги,  старого Бартоломео, совершал омовение  всего тела.  Бывая в дальних путешествиях, Лоренцо с удивлением замечал, что на Востоке люди регулярно моются, а на Руси и в некоторых других странах имеются места, называемые банями, где они моются очень горячей водой с применением специальных растворов, отчего их волосы становятся блестящими и шелковистыми. Изведав однажды  омовение в бане, получив при этом состояние  жутчайшего испуга, после него он вдруг почувствовал необычайные ощущения лёгкости в теле и истому духа. И потом только и думал о том, как после дальнего и длительного пути он погрузит своё уставшее тело в бочку с тёплой водой и снова испытает лёгкость духа и своего бренного тела.  «Только тайную комнату для омовений необходимо  закрыть потайной дверью, вход в которую не смогут найти даже слуги инквизиции. И почему в странах  Туманного Альбиона и Европы: во  Франции, Испании, Германии, Швеции, Италии люди не желают мыться? Лекари считают, что частые омовения приводят к болезням, а проповедники слова Божьего, считают, что мыться грех. «Только, если никогда не мыться, можно достичь духовного очищения» – утверждают они.  Но от грязных людей дурно пахнет, а их волосы кишат вшами! Правда, мужчины носят под рубахами небольшие мешочки с пахучими травами, чтобы перебить гнилостный запах от давно немытого тела. А женщины обтираются салфетками, смоченными в розовой воде.  Но разве все эти жалкие старания можно сравнить с омовением тёплой, почти горячей, водой с использованием трав, очищающих поры кожи?  Если узнают, что я моюсь и приучаю к этому свою дочь, могут  в  ереси  обвинить, а того хуже в колдовстве,  и тогда от инквизиции не уйти. А я для них со своими деньгами «лакомый кусок». И что тогда будет с моей Паолиной? Надо быть очень осторожным, ведь я не собираюсь терпеть укусы этих насекомых и  уподобляться  неучам, ничего не знающим о чистоте тела и обливающимся духами, чтобы перебить тошнотворный запах многолетней грязи. Хотя… в какой-то степени мне это даже на руку, надо будет больше закупить в этот раз духов и благовоний в Индии и Персии, а также ароматических масел и натираний. Они очень хорошо раскупаются и приносят большой доход. К тому же их приятно преподносить в качестве подарков дамам, таможенникам и нужным в торговых делах людям», – думал Лоренцо.

     Между тем пролетали годы и, наконец, фасадная часть палаццо Марино, была завершена. Её площадь   намного превосходила  площадь всего его нынешнего дома.
«Ещё пару лет и я дострою своё новое жилище. Неужели я буду жить в нём один? От Ратибора нет никаких вестей, хотя два года уже истекли. В добром ли здравии он? Может быть он так и не получил моего письма? Хотя капитан судна, с которым я отправлял его, клянётся, что лично передал его русскому кормчему, обещавшему разыскать Ратибора. Что же случилось? Жив ли он?» – терзали сомнения итальянского вельможу.

Иллюстрация: картина Антонио Каналетто "Праздник обручения дожа с Адриатическим морем" 17 век.

Продолжение:...-http://proza.ru/2023/05/13/943