Сквернее скверного

          Манечкин пришёл домой, как обычно, за пятнадцать минут до девяти вечера. Манечкина, как обычно, оторвавшись от телевизора, вышла в прихожую, чтобы встретить мужа привычной тирадой: «Ну что, алкаш, опять нажрался!?» Но к её удивлению Манечкин был трезв и она хмыкнула: «Наконец за ум взялся».
          Манечкин прошёл на кухню, молча поужинал, а потом, вместо того, чтобы учинить привычное исполнение русских народных блатных хороводных, улёгся в постель. «Уж не заболел ли ты?» – спросила его обеспокоенная Манечкина. «Не-е-е,» – промычал муж и отвернулся к стене.
          Утром Манечкин проснулся в самом скверном настроении. Рот не горел от сушняка, голова не болела, но настроение было скверней скверного. Совершив утренние процедуры, он, не говоря ни слова Манечкиной, позавтракал яичницей-глазуньей и отправился на работу. Выйдя из подъезда, увидел на лавке соседку бабку Катю. «Ну что, старая карга, – прорычал ей Манечкин, – уже высматриваешь добычу для очередной сплетни!?» Бабка Катя хотела ему ответить, но, увидев лицо соседа, промолчала. Между тем настроение Манечкина чуточку улучшилось.
          В автобусе, в котором, как обычно, пассажиров было и немного, но и немало, Манечкин, как обычно, встал в проходе между сиденьями, ухватился за верхний поручень. Наконец, до него дошла кондуктор, полноватая девушка лет двадцати, в обмен на мелочь дала билет и стала протискиваться дальше. «Ну ты, корова трёхгорбая, чего давишь?! – прорычал Манечкин, – И кто вас, таких жирных, в кондукторы, берёт?!» Ещё непривычная к подобной наглости девушка покраснела, но не нашлась, что ответить. Сидевшие рядом женщины хотели заступиться за кондуктора, но, посмотрев на лицо прорычавшего, промолчали. Между тем настроении у Манечкина ещё чуточку улучшилось.
          И, всё-таки, придя на склад оптовой базы, где Манечкин вместе с Бочкиным разгружал-нагружал мешки с гречкой, рисом, макаронами и прочей бакалеей, он всё ещё был в скверном настроении, хотя и не в таком скверном, как с утра. Нынче они стали разгружать пшёнку. Водила подавал мешки из фургона, а они укладывали их в штабель. «Ты чего, Бочкин, мешки криво ложишь?!» – прикрикнул Манечкин на товарища. «Да где криво? Всё ровно!» – огрызнулся тот. Такого хамства Манечкин стерпеть не мог и хлестанул Бочкина правым кулаком в левый глаз. Тот кувырнулся на мешки: «За что, блин?»
         – А кто вчера обещал два пузыря с получки поставить и катанул?! – заорал Манечкин.
     – Так получку же не дали; Петровна говорит, что деньги в банк не пришли, – промычал Бочкин, поднимаясь с мешков.               
           – А кто вчера возил меня через весь город от одной твоей бабки-соседки к другой твоей бабке-соседке диван перетаскивать за пузырь, а в итоге ни бабки, ни пузыря?! – не унимался Манечкин.
        – Да разве я виноват, что вторую бабку днём «скорая» увезла? – пытался оправдаться Бочкин, у которого вкруг левого глаза вздувался фингал.
        Когда фингал вздулся и посинел Манечкин пришёл в почти обычное доброе настроение. Но тут в склад залетел директор базы, верзила с двухпудовыми кулаками, которому бы не бумажки подписывать да на «клавке» выстукивать, а быков валить ударом в лоб, и привычно зарычал: «Что, курвы, стоим?! Опять опохмелялись?! Точно, вон и фингал уже у одного! А там машина с макаронами стоит!»
        – Да не-е-е, мы ни-ни, – ответили товарищи-грузчики согласным дуэтом.
        – А ну-ка, дыхни!
        Бочкин дыхнул.
        – И ты дыхни!
           Манечкин дыхнул.
          – И, вправду, без выхлопа… Ну давай, чтоб машину с макаронами к одиннадцати выгрузили! Иначе зарплату и сегодня не получите, не дам!
          – А что, пришли деньги? – спросили товарищи согласным дуэтом.
          – Звонила Петровна в банк, пришли. С обеда привезёт. Так что давай, курвы, пашите во всю мощь, а то отрихтую! – и директор полетел в другой склад, а у Манечкина настроение пришло в полную норму.
          Вечером Манечкин пришёл, как обычно. Манечкина вышла из комнаты и увидела, что муж лежит поперёк прихожей, положив голову на её сапоги. «Слава богу, и вправду не заболел,» – облегчённо вздохнула она.