Старый дом

Как странно с течением времени меняются наши представления обо всем, что нас окружает, или окружало когда-то.  Смотрю на старый дом, каким маленьким кажется мне этот дом сейчас, и каким огромным он казался в детстве.
 
Я отказываюсь от любезного приглашения новой хозяйки зайти «на чай». Зачем?  Ведь я уже не увижу там тех вещей, которые помню с детства,  не почувствую тех запахов, которыми дом был наполнен, не смогу ощутить  ту особую атмосферу, которая была в нем когда-то.

Этот дом построил мой дед, построил своими руками, когда приехал в городок с женой и двумя детьми после войны и после семи лет скитаний по военным городкам.

У этого дома была своя особая атмосфера, которую я так любила в детстве.Дедушкино мягкое кресло у окна, в котором мне так нравилось сидеть, круглый стол, который в праздники заставлялся пирогами, угощениями и керамическими кувшинами с настойками, приготовленными дедом, большой натюрморт с фруктами на кухне.

Из запахов ярче всего запомнился запах зимних яблок, которые дед хранил в ящиках, заполненных сеном. К декабрю запах яблок менялся, они теряли свою «яблочность»  и пахли свежим сеном…

В этом доме никогда не ругались, я не слышала даже безобидного по сегодняшним меркам слова «дурак», здесь царили чистота и покой, которые создавала и оберегала она – моя бабушка. Она была счастливицей по многим причинам. Не будучи красавицей, она заполучила в мужья этого красавчика, доброго, работящего – просто созданного для счастливой семейной жизни. И это после войны – когда мужчин практически не осталось.

Ей пришлось тихо поплакать над вышивками - тогдашней заменой телевизору и Интернету - местные женщины развернули настоящую охоту на молодых мужчин, вернувшихся с войны. И напрасно плакала  - куда мужчине от семьи, от стола, особенно от такого... Побегал, побегал и успокоился.

В доме всегда хорошо относились к детям. Младший, любимый и посему избалованный сын был воспитан в лучших джентльменских традициях: "погладил -женись". Следуя свой страстной натуре, он частенько "поглаживал" красивых женщин и, как честный человек, сразу женился. Иногда у женщин были дети, которые тут же превращались в своих, ибо разделения на "свой-чужой" просто не существовало, и бабушка облизывала и закармливала их пирожками, блинчиками и прочими вкусностями.
 
Мой дед всегда с восхищением отзывался о бабушке, своим детям он говорил: «Наша мама - очень умная женщина». А я от бабушки часто слышала: «Запомни – красота приглядится, а ум – пригодится». Она знала все, к ней за советом приходили люди, которых она могла проконсультировать по любым, самым сложным вопросам. Она элегантно одевалась, помню ее модные костюмы и платья, которые подчеркивали изящную фигурку. Но что больше всего восхищает  -  ее настоящая,  природная интеллигентность - это то, что нельзя «сыграть», этому нельзя обучить, это или есть, или нет. В бабушке это было.

Беда любого интеллигентного человека в отсутствии «зубов и когтей», которые порой так нужны в жизни. «Сватьюшка», которая непрошеным гостем пришла в их жизнь, поселившись в доме напротив, обладала и тем и другим в избытке. Ее притворное дружелюбие очень скоро сменилось лютой ненавистью и завистью, которые она изливала при каждом удобном случае. Она завидовала всему, даже тому, чему завидовать и не надо бы.
 
Зависть тем и опасна, что имеет страшную разрушительную силу. Бабушка рано ушла из жизни, а вместе с ней ушло благополучие семьи. Дед продал дом и вскоре женился повторно. Поспешность, с которой он это сделал поначалу удивила всех. Сейчас я понимаю, что он просто не мог оставаться в этом доме, он не умел жить без нее.

По какой-то необъяснимой иронии судьбы, его новую жену звали так же, как бабушку – Ирина и она родилась в один день и один год с ней – на этом сходство заканчивалось. Вместо интеллигентности и душевного благородства, там в изобилии присутствовал стойкий мещанский прагматизм, детям и внукам было сразу отказано от дома.  Дед пережил  вторую жену, женился в третий раз, и, дожив до 87 лет,  всегда говорил, что по-настоящему жил и был счастлив только со своей семьей.

Долгие годы моя душа рвалась в этот старый дом,  но, приехав по прошествии 35 лет, я отказалась войти в него. Зачем? Ведь там уже нет ни дедушкиного кресла, ни круглого стола, ни той атмосферы чистоты и покоя, ни родных людей, которую эту атмосферу создавали…