Конец игры

Так бывает — пристанет с утра какая-нибудь мелодия, так весь день в голове и крутится. «Историю любви» Инка научила ее играть на фортепиано в три руки. Две Инкиных и одна ее.

А тогда звучала другая, не эта, тогда пел Африк Симон, и Славка, подражая манере певца, вытанцовывал смешной заводной танец. Это было завлекательно. И возбуждающе волнительно. Она смотрела, как завороженная. Она была очарована им. Его внутренней силой и прорывающейся сквозь камуфляж крутости нежностью к ней. Затем были объятия. Крепкие. До хруста косточек. Она закрывала глаза, потому что, только закрыв их, могла раствориться в любви. А он любил. Она догадывалась по его дыханию, по той чувственной вибрации тела, которую ни с чем не спутаешь. Зачарована. Вот. Именно так. Она была зачарована.

Но все испортил тот вечер, когда отражение пыльного зеркала отрезвило ее, вызвало отвращение к нему, к себе. Зачем он привел ее в тот гадюшник? Там все было таким же грязным, серым, пыльным, как поеденная временем амальгама? И она, словно вымазавшись в этой грязи, стала противна сама себе.

Все, что произошло потом, добило окончательно. Он все испортил. Сам.

— Вот где ты прячешься? — Славка неожиданно появился среди вешалок с пальто и куртками. Ковбой в дубленке. Вообще-то еще не так холодно, но модная дубленка, хоть и была ему велика, но придавала внешности дополнительную броскость. — Решили с пацанами тебя проведать. Он наклонился и чмокнул ее в щеку. Она вытерла «мокрое приветствие» холодной ладонью. — Мне сказали, что ты дежуришь… Эти твои писюны-одноклассники.

— С какими пацанами? — спросила без особого интереса.

— С Турком и Витькой Сурканом. Вон они курят у забора, — кивнул в сторону окна.

Она не посмотрела. Даже бровью не повела.

— На территории школы курить нельзя!

— Ты, как дежурная, обязана их прогнать?

Вета посмотрела на настенные часы. До большой перемены еще пятнадцать минут.

— Зачем ты пришел?

— Соскучился. Пошли, погуляем.

— Мне нельзя. Я дежурю.

— Закрой раздевалку на ключ.

— Не могу, скоро перемена, придут за вещами.

Он прислонился к вешалке. Посмотрел внимательно.

— Маленькая ты еще. Малышня. Малолетка.

— Вот и отстань.

— Не могу. Не хочу. Ты моя. А ты… Ты сама страдаешь от этого. Скажешь, нет?

— Нет.

Вы прочли отрывок из книги Елены Касаткиной "Запруда". Полностью книгу читайте на Литрес, Ридеро и Амазон.