Мои первые охоты

Мои первые охоты

Истоки увлечения охотой

Описывая истоки моего увлечения, нужно начать с раннего детства, когда мне исполнилось восемь лет. Отец мой, Владимир Павлович, фронтовик, участник Великой Отечественной войны, был страстным охотником. Это надо было видеть, как он готовился к сезону: снаряжал патроны, рубил прокладки высечкой, занимался литьём дроби, а я, пацан, благоговейно за ним наблюдал.
С охоты отец, практически всегда, приходил с добычей: это была либо пернатая дичь, либо пушной зверь, словом всё, что водилось в ту пору в наших местах. И вот наступил тот момент, когда меня взяли на охоту!
- Мал ещё! Это тебе не прогулка! Там дождь, грязь, холод, - уговаривал меня отец но, наконец, поддался на мои уговоры и обещания не ныть и не трусить. Посодействовала и мать, Анна Степановна, на которую выпадала «честь» обрабатывать дичь. Она видела наши сцены и однажды сказала: «Возьми ты его с собой, может, один раз сходит, успокоится, да и отстанет от тебя».
  Нехотя отец согласился. Тут-же скомандовал:
- Быстро собраться! Но при этом предупредил:
- Учти, хоть один раз заноешь, а тем паче, заплачешь, домой пойдёшь обратно один.
Вышли мы рано утром. Охотники – человек двенадцать - собрались на окраине посёлка. Разделились на две группы. Наметили маршруты.
Отец меня проинструктировал, чтобы я шёл сзади него метрах в шести – семи, не шарахался по сторонам и не отставал. Раскисшие после дождей поля усложняли мою ходьбу, едва удавалось переставлять ноги с постоянно налипающей на сапоги грязью, но, помня наказ отца, я, сжав зубы, двигался за ним.
Первым полем был виноградник. Отец оказался на левом фланге. Мы прошли уже по рядкам метров двести, как вдруг впереди я услышал выстрел. Так как постоянно приходилось очищать сапоги от грязи, к этому моменту я уже успел отстать от отца метров на двадцать. Я поднял голову, и увидел, как через проволоку, натянутую на винограднике, перепрыгнул заяц, и в этот момент раздался второй выстрел. Заяц перевернулся и остался лежать в соседнем ряду. Когда я подошёл, отец уже связал первого зайца верёвкой, здесь же недалеко лежал второй. Таким образом, двумя выстрелами было добыто два зайца.
В тот день охота удалась на славу, отец сумел подстрелить ещё одного «ушастика», что было рекордом даже для него, но и другие охотники не остались без трофеев. Так прошёл первый в моей жизни день охоты.
За всё время я не посмел ни разу пожаловаться о своих тяготах, чем очень гордился. Было чувство собственной причастности к добытым зайцам и гордость за отца – победителя в негласном охотничьем соревновании.
Затем были вторая и третья, все последующие охоты, на которые я ходил с отцом, и эта любовь осталась у меня на всю оставшуюся жизнь.
С тех пор прошло много лет, но этот день оставил в памяти сильное впечатление. Счастливый день!

Первая охота на перепела

Из всех моих первых опытов запомнились охоты на перепела и водоплавающую дичь. Возле нашего дома, прямо через улицу, начинались поля. В тот год первое поле было засеяно люцерной, далее - суданской травой, ещё дальше шло поле со скошенной пшеницей, на котором оставались ещё валки с соломой, колоски и зёрна осыпавшей пшеницы.
Вышли мы, как всегда, на восходе солнца. Я плёлся позади, стараясь внимательно следить за отцом. И вот первый выстрел и первый добытый перепел на втором поле с суданской травой. Ещё несколько перепелов было добыто на поле со скошенной пшеницей.
Когда мы подошли к полю с люцерной, отец остановился, достал из вещмешка верёвочку длиною метров десять, закрепил на ней пустые железные баночки из - под консервов, один конец верёвки привязал к ремню своих брюк, а второй – к моему. После этого мы пошли на одной линии. Пустые банки подпрыгивали на стерне, издавая шум.
Двигались мы не спеша, часто останавливаясь на одну-две минуты, а затем продолжали идти вперёд. Во время остановок изредка с шумом взлетали перепела, которые в большинстве случаев тут же были сбиты. И всё-таки утренняя охота на перепела кратковременна, и вскоре мы уже были дома.
Самое главное - это результат охоты, которая удалась: мы принесли полный ягдташ перепелов. Пока отец чистил ружьё, а я рвал траву для домашних кроликов, мать успела приготовить замечательную лапшу на бульоне из перепелов. 

Охота на водоплавающую дичь. На перелёте.

Эта охота начиналась, как правило, осенью, в конце сентября. Погода в  этот период года на юге тёплая, хотя в отдельные годы бывает дождливая и холодная. Посёлок, в котором я родился и жил, находится на стыке двух морей Чёрного и Азовского, соединённые Керченским проливом.
Прямо от посёлка, разрезая водное пространство, пролегла песчаная коса, справа от неё проходит пролив, слева, напротив, Таманский залив, а точнее Динской залив Таманского. Сейчас здесь образован заказник. А до этого местные охотники без ограничений охотились на водоплавающую дичь.
Залив жители посёлка почему-то называют лиманом, скорее всего, потому, что он очень мелкий, заросший водорослями, дно илистое, издающее специфический запах. Этот водоём всегда изобиловал в огромном количестве лысухой, или как местные называют её «лыской».
В августе, ближе к открытию охоты, водная поверхность залива становилась чёрной, по цвету лысухи.
На открытие охоты, собиралось всегда много охотников. Съезжались сюда и с других населённых пунктов, не только нашего района и края.
Сбор назначался на косе Чушка. Делились на две равные группы, и на расстоянии около двухсот метров друг от друга заходили вглубь мелкого залива. Многие стояли в воде по пояс.
В местах скопления дичи, глубина часто не превышала и одного метра. Поэтому более рослые мужчины заходили в воду первыми. После того, как все расходились по номерам, дичь оказывалась в полукольце.
Канонада от ружейных выстрелов стояла до захода солнца! Этот оружейный залп остался в моей памяти музыкой! Как сейчас вижу: вот поднятая выстрелами лысуха кружится в небе, вот падает, как подкошенная. А вот раненая летит из последних сил и шлёпается на воду у самого берега. Тогда и начиналась работа нас, мальчишек-«санитаров» охоты. Мы с разбега вскакивали в воду и устремлялись к приводнившейся птице, а так как она была ранена и обречена, то делала нырок и, проплыв под водой несколько метров, клювом цеплялась за водоросли. Иногда мы могли подобрать до шести и более подранков каждый. Так что для пацанов это тоже была своего рода охота.
Когда наступало холодное время года, начиналась охота на перелётных уток и гусей. Если дул сильный ветер, да ещё с дождём и мокрым снегом, можно считать, что удача улыбалась охотникам. Пролив начинало штормить, утка не могла спокойно сидеть на воде, поднималась и перелетала на залив с мелкой зыбью. В это время мне удавалось неоднократно побывать с отцом на охоте. Проходила она в утренние и вечерние часы, отец называл это «утрянка» и «вечёрка».
На утреннюю охоту мы приходили на косу затемно, до рассвета, делали сидки, маскировались. С рассвета, когда можно было видеть налетающих уток, начиналась настоящая охота. Непогода делала её особенно увлекательной и азартной. Длилась охота недолго, и как только становилось светло, дичь поднималась всё выше и выше на безопасную для себя высоту. Но и это короткое время приносило огромное удовлетворение от самого процесса, от добытых уток и гусей.
На таких охотах отец даже давал мне пострелять под его бдительным присмотром. В памяти остались незабываемые моменты, когда мне удавалось подстрелить летящую утку, а потом принести её домой и с гордостью сказать всем, что именно я её добыл!