Инь и Ян -1

                Бессильно падает рука —
                От наслаждений ты устала,
                Но, кажется, предела нет
                Горячим чувствам и глубоким,
                И пота капельки по лбу
                Бегут, как жемчуга кристаллы,
                И вьется на твоих висках
                Прозрачный шелковистый локон…

                Юань Чжэнь. «Повесть об Ин-ин»


                1.Чжан Ян встречает школьного приятеля

В один из первых дней пятой луны двадцать пятого года «Кайюань» в северные ворота города Тяньшуй въехал небольшой возок, обитый алою кожей и закрытый плетенным бамбуком. Солдат, дежуривший у здания уездной администрации, уже ударил в барабан, отмечая начало десятой стражи. Присутственные места закрылись, и на улицах было людно. Множество глаз следило за возком, который бодро прогромыхал по мощенной деревянными плашками главной улице, свернул в переулок, упиравшийся в песчаный берег реки Вэйхэ, и остановился перед постоялым двором.

Слуга спрыгнул с облучка и помог выбраться из возка молодому человеку с приятной внешностью, которому на вид можно было дать лет 25 или 26. Одет он был по-дорожному: в простую кофту с узкими рукавами и штаны; на ногах – матерчатые туфли, а на голове – черная высокая шапка с ремешком у подбородка. Хозяин постоялого двора поспешил навстречу гостю и проводил его в покои на втором этаже. Слуга шел следом с двумя объемистыми баулами в руках, в одном из которых можно было разглядеть несколько кожаных футляров со свитками.

Молодой человек остался доволен предоставленной ему комнатой. Он потребовал горячей воды и отпустил хозяина. «Не иначе, хочет отдохнуть с дороги, - решил тот, спускаясь по лестнице, - или засядет за книги и будет проверять свою твердость в знании Канона. Теперь до самого утра не появится». Заключение это казалось справедливым, ведь опытным взглядом хозяин сразу определил, что постоялец его – сюцай, который направляется в столицу для сдачи дворцовых экзаменов. А от слуги он успел узнать, что путь свой он держит из самого Шаня.
Однако хозяин ошибся! Прошло немного времени, и молодой человек вновь спустился вниз. Выглядел он теперь еще более привлекательно, так как успел умыться и переодеться. Дорожную кофту сменил темный, прямого покроя халат, превосходно на нем сидевший. На ноги сюцай надел черные туфли, а вместо «шапки путника» украсил голову черной шелковой шляпой с золотым цветком на затылке, свидетельствовавшем о том, что ее обладатель успешно преодолел горнило провинциальных экзаменов.

Хозяин, мигом отметивший происшедшую перемену, отвесил гостю почтительный поклон и спросил:

- Решили прогуляться по нашему городу, господин цзюйжэнь?

- Совсем недалеко, - отвечал молодой человек, обмахивая лицо шелковым узорчатым веером, - я заметил на противоположной стороне улицы чайную. Хочу выпить перед сном одну или две чашки. Ведь в дороге приходится есть в поле и на ветру. Почему бы не воспользоваться подходящим случаем и не почаевничать с комфортом?

— Это разумное решение, - одобрил его собеседник. – Господин Чен, хозяин чайной, человек почтенный и торгует только качественным товаром. Среди его клиентов много уважаемых людей, да и сам начальник канцелярии заглядывает к нему, когда выдается свободная минута.

Напутствуемый этим замечанием, сюцай перешел улицу и отправился к аккуратному домику с занавесками малахитового цвета.  Откинув бумажный полог, он вошел внутрь. Обстановка ему понравилась. Стены заведения украшали свитки и картины, воздух был пропитан тонкими ароматами. Усевшись на подушку за низкий столик, сюцай велел подать ему чайничек зеленого чая, соевое печенье и сушенные фрукты.
В это время один из завсегдатаев чайной, на которого молодой человек не обратил поначалу внимания, приблизился к гостю и отвесил ему церемониальный поклон. Сюцай поднял глаза, посмотрел на его лицо, и оно пробудило в его памяти какие-то смутные воспоминания.

- Простите, что я, ничтожный, бесцеремонно нарушаю ваше уединение, - сказал незнакомец, - но позвольте узнать: ваша благородная фамилия, не Чжан?

- Совершенно верно, сударь, - отвечал удивленный сюцай, - Чжан Ян, к вашим услугам. Разрешите узнать и вашу фамилию. Сдается, что память меня подводит, хотя лицо ваше мне сразу показалось знакомым.

- Вряд ли моя заурядная фамилия оживит ваши воспоминания, - отвечал ему завсегдатай чайной. – Впрочем, извольте: Цуй Шен, к вашим услугам. Но, возможно, вам о чем-нибудь напомнит мое школьное имя Дэ-шэн, под которым я был известен, когда проживал в Шане?

- Ну, конечно же! – воскликнул обрадованный Чжан Ян. – Теперь я сразу вас вспомнил. В школу Достопочтенного Лу вы пришли тремя или четырьмя годами раньше. Помнится, в то время, когда я зубрил «Тысячу», вы уже занимались толкованием Пятикнижия. Мы, малолетки, взирали на вас и ваших сверстников как на ученых мужей. Даже странно, что моя незначительная персона привлекла тогда ваше внимание.

- Не пытайтесь преуменьшить свои достоинства, господин цзюйжэнь, - отвечал Цуй Шен, - ведь если они есть, их не скроют ни бедность, ни малый возраст. Я уже в то время догадался, что перед вами откроется со временем широкое поприще, и теперь рад убедиться, что мои предчувствия начинают сбываться.

- Об этом еще рано говорить, - запротестовал Чжан Ян, но было видно, что похвала пришлась ему по душе. – Прошу вас пожаловать за мой стол и разделить со мной скромную трапезу.

Цуй Шен не заставил повторять приглашения дважды. Слуга придвинул его столик к столику Чжана, так что теперь, усевшись бок о бок друг с другом, они могли вести непринужденную беседу. Первым делом гость осведомился о здоровье родителей сюцая.
- Небо благосклонно к моим старикам, - отвечал Чжан Ян. – Слава богу, на здоровье они не жалуются. Да и во всем остальном нам грех роптать на судьбу.

- Весьма этому рад, - сказал Цуй Шен. – Впрочем, не буду скрывать, что я и не ожидал услышать от вас другое. Хоть мы живем в глуши и забвении, вести о вашем уважаемом отце доходят до нас регулярно. Мы знаем, что губернатор весьма ценит его и отмечает. А недавно он пожаловал господина Чжан Гуя новой должностью.

- Совершенно верно, - кивнул Чжан Ян, - отцу доверили руководить налоговым ведомством. Вижу, новость эта уже достигла границ провинции.

- Чему же тут удивляться, сударь? – усмехнулся Цуй Шен, - ведь чиновникам в уездах положено знать свое начальство.

- Так значит вы служите! – догадался Чжан Ян. – Губернатор почтил вас должностью. Поздравляю! Вы заняты серьезными делами. В отличие от меня, недостойного. Ведь я по сей день остаюсь таким же школяром, каким вы меня знали в прошлом. В голове только книги и экзамены.

- Вы на верном пути, господин цзюйжэнь, - заметил его собеседник. – Государственная служба от вас не уйдет. И начнете вы с такой высокой ступени, до которой мне и к старости едва ли добраться. После сдачи экзаменов начальник уезда позволил мне исполнять обязанности судебного пристава. Не бог весть какая должность, но зато я теперь в курсе всех местных тяжб и склок.

- Не вижу причин для уныния, - не согласился Чжан Ян. – Многие из великих начинали с малого. Надо только держаться истинного пути, и ваши заслуги обязательно оценят.

- Вашими бы устами да мед пить, сударь, - вздохнул Цуй Шен. – Увы, когда с головой погружаешься в обыденность уездной жизни, она оказывается не столь радостной, как видится со стороны. Я бы сравнил ее с болотом или зыбучими песками. Легко войти, да непросто выбраться. Но, возможно, вам интересно узнать, как я впал в такое ничтожество? Причина самая заурядная. Мой отец скоропостижно скончался. После его смерти обнаружились долги и немалые. На моих руках оказались мать, младшая сестра и младший брат. Где уж тут думать о провинциальных экзаменах? Пришлось забросить учение. Уездный экзамен я, конечно, сдал без труда. Однако мой начальник, как оказалось, не любил моего покойного родителя. Никакой протекции от него ждать не приходится.  Но давайте не будем больше о грустном. У меня возникла идея. Говорят, что дружескую беседу хорошо начинать за чашкой чая, но продолжать ее следует за чаркой вина. И я тоже хочу воспользоваться вином как предлогом, чтобы продлить с вами беседу. Прошу не пренебречь простым угощением. Здесь неподалеку, всего в двух шагах есть кабачок. Там подают неплохое силянское. Ничуть не хуже того, каким мы угощались в свою бытность в Шане.

- Сказать по правде, я небольшой охотник до выпивки, - признался Чжан Ян. – Да и мой отец, человек строгий, относится к ней неодобрительно. Но ради удовольствия беседы с вами можно нарушить разок строгие предписания. Тем более, что впереди меня ждет долгий и напряженный труд.

Друзья поднялись из-за стола и отправились в кабачок, о котором упомянул Цуй Шен. Обстановка тут оказалась самая простая – над дверью выцветший флажок, несколько простых дощатых столов и лавок, за стойкой – невысокий старик в засаленном халате и с хитрым лицом. Кабатчик встретил молодых людей с почтением и даже подобострастием. Видно было, что судебный пристав пользовался тут известным влиянием. Не успели они занять место в уголке, как на столе появилось подогретое вино, ароматный рис и маринованное куриное мясо. Цуй Шен наполнил чарки и предложил выпить за здоровье Чжан Гуя, поскольку родительская любовь, сказал он, остается в его глазах самым большим сокровищем в Поднебесной.

Чжан Ян охотно согласился. За первой чаркой последовала вторая, потом третья. И поскольку вино действительно оказалось хорошим, беседа двух школьных товарищей вскоре утратила свою чопорность, стала более свободной и откровенной.

- Итак, вы держите путь в столицу, желаете подвергнуть свою ученость испытаниям на дворцовых экзаменах? – спросил Цуй Шен.

- Такова воля моего отца, - подтвердил Чжан Ян. – Она не во всем согласна с мнением моих наставников, которые полагают, что мне следует еще годик посидеть над Кун Индой. Может быть, действительно стоит еще раз углубиться в «Сышу». Но времени до экзаменов предостаточно. И в столице у меня будет возможность позаниматься.

- Повторение никогда не бывает лишним, - согласился Цуй Шен, - хотя по моему опыту подлинное образование не сводится к знанию текстов и умению вовремя ввернуть уместную цитатку.  Важнее понимать суть и дух учения. А с этим, уверен, у вас все в порядке. Откиньте сомнения и твердо держитесь избранного пути. Предлагаю выпить за будущим цзиньши!

- Едва ли уместна такая самоуверенность, - запротестовал Чжан Ян, но потом все-таки присоединился к тосту.

Не имея привычки к питью, сюцай вскоре захмелел, стал громко говорить и смеяться. Заметив это, Цуй Шен сказал:

- Приближается вечер. Нам пора расставаться. Но, по правде сказать, мне горько об этом думать. Встреча со школьным другом – большая радость, и мне хочется эту радость продлить. Позвольте пригласить вас в свой дом. Хочу познакомить со своей матушкой и сестрой. Мы живем скромно и замкнуто. Встреча с вами станет для них большой радостью.

- Зачем же мне вас стеснять, - смутился Чжан Ян. – К тому же я с утра собирался отправиться в путь.

- Бог с вами, сударь, - живо возразил Цуй Шен. – Чем же вы нас можете стеснить? Дом у нас просторный, места предостаточно. Напротив, вы окажите большое одолжение. Приять вас под своим кровом большая честь для меня. А что касается вашего намерения отправиться с утра в путь, то никакого препятствия для этого не будет. Хотя, говоря между нами, не вижу особых причин так спешить. До экзаменов еще достаточно времени. Прибудете вы в Чанъань днем раньше или днем позже, погоды вам это не сделает.

Чжан Ян стал отказываться, однако его товарищ проявил настойчивость и в конце концов добился своего – сюцай крикнул слугу, велел ему тотчас забрать вещи из гостиницы, запрячь возок и переехать на ночлег к дому, который ему укажет слуга Цуй Шена.

Молодые люди посидели еще некоторое время в кабачке, а потом отправились пешком к дому судебного пристава. Прогулка эта пришлась кстати, ведь к тому времени, когда они добрались до места, хмель успел выветриться из головы сюцая. Он обдумал сложившееся положение и пожалел о своем скоропалительном решении. Однако что-либо менять было уже поздно. Оставалось принять ситуацию такой, какая она есть.

Усадьба Цуй Шена, вопреки ожиданиям гостя и жалобам хозяина на свою бедность, оказался весьма обширной. От улицы ее отделяла высокая кирпичная стена. Пройдя через внешние, ничем не примечательные ворота, Чжан Ян оказался на небольшом хозяйственном дворе. Тут росли в кадках гранатовые деревья и стояла старая скамья для отбивания холста. Во внутренний двор вели серединные ворота, когда-то давно окрашенные в лиловый цвет, но теперь поблекши и посеревшие.

Второй двор был заметно шире и длиннее первого. Сюцай сначала удивился этому обстоятельству, но потом сообразил, что владение Цуев имело форму трапеции, своей узкой частью обращенной в сторону городской улицы, а широким основанием охватывавшей подошву высокого холма.

По периметру двор окружали хозяйственные постройки, в большинстве своем пустовавшие. Да и сам двор, вымощенный плоскими камнями, был усыпан палой листвы.
- Не удивляйтесь царящему здесь запустению, - сказал Цуй Шен. – Дом строился совсем в другие времена, когда семья Цуев процветала и все было поставлено на широкую ногу. Поддержание порядка требует изрядного числа работников, а у меня осталось всего пятеро слуг, да и те живут с нами не за жалование, а потому что с детства привыкли считать нашу усадьбу своим домом. Сказать по правде, нам и не требуется такое обширное владение. Мою мать вполне бы устроил небольшой уютный домик поблизости от центральной площади. Но как продать землю, в которую вкладывали силы деды и прадеды?

- Вы правы! – воскликнул Чжан Ян. – Расстаться с родовым гнездом все равно, что покинуть родину и поселиться на чужбине.

Дом, располагавшийся в дальнем конце двора и примыкавший к побеленной дощатой стене (за которой, как догадался сюцай, находился сад), был большим и высоким. Однако бросалось в глаза почти полное отсутствие мебели, циновок, занавесей и каких-либо украшений. Очевидно, часть комнат уже много лет оставалась нежилыми. Поднявшись на крыльцо, хозяин и гость оказались в среднем зале, у дальней стены которого Чжан Ян увидел семейный алтарь, заставленный табличками пяти поколений и над ним лампу с благовонным маслом, подвешенную за цепь к потолочной балке. Обстановку дополняли две вазы с живыми нарциссами.

Не успел сюцай оглядеться, как с женской половины в зал вошла пожилая женщина в домашнем платье из узорной ткани. Лицо ее было густо напудрено, а голову украшала высокая прическа.   Ее сопровождал высокий отрок лет двенадцати. Цуй Шен почтительно ее приветствовал, а потом обратился к приятелю:

- Хочу представить вам мою любимую матушку, урожденную Ван, а заодно можете познакомиться с моим младшим братцем Ченом. Конечно, в столь поздний час ему уже надлежит быть в постели, но желание познакомиться с вами оказалось сильнее его извечной сонливости. Так что не судите его строго.

Шутка брата смутила мальчика. Он стал торопливо кланяться, а слова приветствия произнес скороговоркой. Чжан Ян ободрил его любезной улыбкой, потом отвесил церемонный поклон госпоже Ван и сказал:

- Если кто и является здесь нарушителем приличий, так это я. Поздний вечер не лучшее время для визита. Сам я никогда бы не позволил себя такой вольности. Но Дэ-шэн настоял, а я не смог ему отказать.

- Ну что вы, сударь! – воскликнула хозяйка. – Какие могут быть претензии к школьному другу моего сына? В нашей жизни происходит так мало радостных событий, что мы спешим использовать для непринужденного общения любую подвернувшуюся возможность. Я так рада, что вы приняли наше приглашение и уделили толику внимания семье невежественных провинциалов.

- Ваши слова, конечно, следует расценить как любезность, но я не могу их принять, - рассмеялся сюцай, - невелика заслуга поменять жесткую постель в гостинице на покои в вашем почтенном доме. Но вы правы: встреча с вашим сыном всколыхнула в моем сердце тысячи приятных воспоминаний. И когда вечер подошел к концу, я просто не нашел в себе сил прервать нашу беседу.

После обмена приветствиями Чжан Яна пригласили в другой покой. Здесь стоял старинный книжный шкаф, дверцы которого были расписаны южными пейзажами, прямоугольный письменный стол на низких ножках, а весь угол комнаты занимал просторный резной альков, закрытый изнутри занавесками.

- Эта комната специально приготовлена для гостей, - сообщила госпожа Ван. – Ах, в былые годы у нас частенько гостили друзья мужа, но с тех пор, как его душа отлетела к Желтому источнику, все про нас забыли. Бывает, что по целым месяцам чужого лица не вижу.

Воспоминания о покойном супруге навеяли вдове грустные мысли. Слезы уже готовы были закапать из ее глаз, но тут Цуй Шен сказал:

- Негоже, матушка, задерживать гостя. Час поздний, пора ему отдохнуть. Ведь весь сегодняшний день он провел в дорожном возке.

- И правда! – всплеснула руками госпожа Ван. -  Плохая услуга – пригласить господина Чжана на ночлег и не позволить ему сомкнуть глаз. Я ведь только хотела, сударь, представить вам своих детей. Но где же Инь-инь?

Госпожа Ван кликнула служанку и спросила у нее:

- Разве молодую госпожу не известили о прибытии гостя?

- Барышня обо всем знает, - отвечала служанка, - может быть замешкалась по какой-то причине?

- Так пойди и напомни ей, - распорядилась вдова.

Служанка удалилась, но вскоре вернулась с известием, что Инь-инь не желает выходить. «Я уже смыла косметику и заплела косы на ночь, - велела передать она, - надеюсь, матушка войдет в мое положение и не станет поднимать меня с постели».
- Разумеется, она права! – поспешно произнес сюцай. – Ваша дочь уже в кровати, и нам лучше последовать ее примеру.

Госпоже Ван пришлось этим удовлетвориться. Пожелав гостю спокойной ночи, хозяева удалились.               

2. Чжан Ян слушает игру неведомого музыканта http://proza.ru/2024/01/20/1075

«Мужчины и женщины»  http://proza.ru/2022/01/13/1734