Рождение уральской гвардии. Курская битва. 12

                ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

                У БЕЗЫМЯННОЙ ВЫСОТЫ

     «Жаль, что так рано приходится расставаться с жизнью. Повоевали немного, успели убить более сотни гитлеровцев. Отомстите за нас друзья. Прощайте!»
                Предсмертная записка  экипажа Павла Бучковского


                ГЛАВА ПЕРВАЯ
                БОРИЛОВО – НОВАЯ ПОБЕДА СВЕРДЛОВЧАН

    К полудню 29 июля 1943 года у реки Нугрь сгустились тучи, и пошёл небольшой дождь. К прибрежному посёлку Воскресенский, где расположились передовые части мотострелковой и Свердловской танковой бригад, под грохот перестрелки, примчалась тридцатьчетвёрка командира 30-го корпуса уральских добровольцев.

    Танк Родина остановился у возвышенности, за сараем, под которым была оборудована землянка для наблюдательного пункта мотострелков. В надёжном укрытии, под двумя рядами брёвен, кипела штабная жизнь: работали связисты, офицеры вычерчивали на картах новую дислокацию частей. Три комбрига стояли у смотровых щелей, обращённых в сторону вражеского берега, и наблюдали позиции немцев в селе Борилово.

    Георгий Семёнович Родин с усталой улыбкой на исхудавшем лице, подошёл и пожал руку комбригам свердловских и пермских танкистов – Троценко и Приходько. Затем он обернулся к хозяину НП комбригу мотострелков Смирнову, который хотел сделать доклад, но Родин отменил и указал на стол с картой местности:

- Я в курсе, что нас ожидает впереди. Вы сейчас насмотрелись на укрепления гитлеровцев в селе и окрестностях. Я думаю, старания фашистов вас впечатлили.

     Командиры без особого энтузиазма, соглашались:

- Крепкое село за широкой рекой.

- Берег, где окопались гитлеровцы, высок и господствует над округой.

- Одна каменная церковь с колокольней чего стоит! С неё немцы нас просматривают и корректируют свой огонь.

     Родин, тем не менее, отбросил сомнения и жёстко приказал:

- В двадцать ноль-ноль три ваши бригады после артподготовки должны форсировать Нугрь на всём протяжении линии фронта нашего корпуса. Конкретно село Борилово берут свердловские танкисты.

- Есть, товарищ генерал-майор! – отчеканил Яков Троценко.

    Георгий Семёнович посмотрел на молодцеватого полковника и показал ему на карте:

- Свердловчане наступают в направлении населённого пункта Вишневский. Сразу после форсирования реки, вы выберете один танковый экипаж с автоматчиками на борту и пошлёте в разведку в заданном направлении.

      После этого Родин обратился ко всем комбригам:

- Нам товарищи нельзя терять темп продвижения вперёд. Именно поэтому мы пойдём на штурм вечером, как только подтянутся к реке Нугрь все наши подразделения и будет обеспечена огневая поддержка. Нельзя давать фашистам как следует закрепляться на любой позиции и подтягивать резервы. Надо постоянно бить, гнать врага и брать новые рубежи…

     Под непрекращающийся дождь и перестрелку через реку, Свердловская танковая бригада готовилась к новому наступлению. Заместитель начштаба капитан Василий Зайцев перебежками добежал до холма, за которым в кустах рассредоточились танки 1-го батальона. Почти сразу капитан наткнулся на знакомого комбата Иванова, ему он и передал приказ комбрига:

- Сейчас вам надо выбрать умелый экипаж танкистов, чтобы послать в разведку, когда начнём штурм Борилово.

- Есть такой на примете. – размышлял в слух Иванов и позвал: - Пройдёмте вместе, я вас познакомлю с экипажем.

    Они вышли на поляну посреди кустарника. На другой её стороне, под молодыми берёзками, была укрыта зелёная тридцатьчетвёрка. Вокруг её хлопотало несколько танкистов. Когда к ним подошли два капитана, то трое воинов в комбинезонах встали в строй, а их розовощёкий молодой командир доложил:

- Экипаж лейтенанта Борцова готовит боевую машину к вечернему наступлению!

      Офицеры поздоровались с танкистами и тут же на броне танка развернули карту. Зайцев показывал Борцову и механику-водителю Северенчуку:

- У вашего экипажа в начале наступления будет отдельное задание. Река Нугрь хоть и широка, но броды на ней есть. Ваш танк, выйдя с другими на противоположный берег, отвернёт от Борилово и на максимальной скорости пройдёт вглубь немецких тылов на пять-шесть километров.

- Да, надо проскочить на скорости! – понял Борцов. – Тогда немцы не подстрелят наш танк.

- Верно! – улыбнулся комбат Иванов и добавил: - Несмотря на скорость, экипаж должен успеть выявить огневые точки противника и наносить их на карту.

- Замечайте все немецкие позиции, - настаивал Зайцев, - этим самым вы спасёте жизни многих свердловчан…

    Ровно в восемь часов вечера у реки Нугрь загрохотала артиллерия танкового корпуса и бригада реактивных «катюш». Полчаса село Борилово и его окрестности подвергались нещадному огневому налёту. По речным бродам, разведанным свердловчанами предыдущей ночью, смело пошли в воду, одна за другой тридцатьчетвёрки. Десантом на их бортах, сидели автоматчики из батальона капитана Фирсова.

   Первыми переправились на вражеский берег рота лейтенанта Николаева. Она сходу атаковала южную часть села. Автоматчики захватили несколько полуразрушенных зданий, дымящихся среди свежих воронок. За ними уже гудели Т-34.

    В этот момент танк лейтенанта Борцова с автоматчиками на борту ушёл в разведывательный рейд. Одинокая тридцатьчетвёрка, натужено гудя мотором, поднялась по косогору от реки и помчалась по полю к следующей деревне. В шуме несущегося танка Борцов кричал водителю Северенчуку:

- Только вперёд! Жми так, чтобы немцы в нас не попали!

    А вражеские снаряды уже с грохотом взрывались то справа, то слева, то впереди на пути краснозвёздного танка. Борцов высунулся из верхнего люка и приказал автоматчикам, прижавшимся к башне:

- Глядите во все глаза за немецкими огневыми точками! Потом на карту занесём вражьи выхлопы…

     Тридцатьчетвёрка на предельной скорости пронеслась мимо одной деревни, а впереди маячил лес и другой населённый пункт. Когда боевая машина проскочила и вторую деревню, то остановилась посреди широкого поля. Из люка снова высунулся лейтенант с картой и карандашом:

- А ну бойцы, гляньте на карту, что я там ещё упустил.

     Автоматчики, дружно прильнув к листу, стали вглядываться в значки различных немецких позиций и дополнять:

- Вот у этого оврага ещё стоят немецкие миномёты.

- У леска расположено пулемётное гнездо. 
 
     Борцов быстро занес все замечания, а потом крикнул вниз механику-водителю:
- Обратно! Мы выполнили задание…

    Но не так просто было вернуться из немецкого тыла. Фашисты, прекрасно поняв, что танк уральцев будет возвращаться, приготовили всё, чтобы уничтожить его. На обратном пути тридцатьчетвёрка не раз попадала под сосредоточенный огонь сразу нескольких немецких артиллерийских батарей. Боевая машина, ведомая опытным Северенчуком, на скорости уходила от смертельных разрывов. Борцов, замечая новые позиции гитлеровцев, заносил их на карту.

     В одном узком проходе между лесом и оврагом, фашисты наставили кучу бочек, но механик-водитель Т-34 не раздумывая, снёс преграду, а потом только подумал вслух:

- Они могли это место заминировать!

    Краснозвёздный танк ещё не раз таранил заборы и сараи, мешающие ему вырваться к своим. Когда тридцатьчетвёрка вышла к водам реки Нугрь и остановилась, то Борцов вылез из люка и ахнул: в борту его боевой машины зияло рваное отверстие, а из шести автоматчиков, сопровождавших танкистов на броне, почти все были ранены или убиты. Но уральцы не зря проливали кровь: карта, переданная командованию, помогла уничтожить несколько артиллерийских и миномётных батарей противника.

    Всю мглистую ночь в большом селе Борилово шёл яростный бой между защищавшимися гитлеровцами и атакующими свердловчанами. Танки батальона капитана Иванова при поддержке автоматчиков капитана Фирсова, брали штурмом один дом за другим. Смертью храбрых погибли десятки уральцев, среди которых был и командир роты лейтенант Бессонов. К утру 30 июля село было полностью освобождено от фашистов.

               

                ГЛАВА ВТОРАЯ
                К СМЕРТЕЛЬНОЙ ВЫСОТЕ

     Над полуразрушенным селом Борилово занимался серый утренний рассвет 30 июлю. Вновь накрапывал нудный дождь, и снова возобновилась перестрелка между подразделениями Свердловской танковой бригады и отступившими гитлеровцами.

    С очередной группой танков, переправившихся в Борилово, прибыли на передовую командир корпуса Родин и его начштаба Еремеев. Они шли с сопровождением автоматчика, опалённой войной сельской улицей к НП бригады и переговаривались:

- Немцы отступили от Борилово к господствующей высоте Двести Двенадцать. Село и высота являются здесь второй и главной оборонительной линией для немецкой группировки Моделя.

- Оно и видно! Свердловчанам тут пришлось изрядно потрудиться. Хорошо, что гитлеровцев отсюда быстро выбили, а то бы до основания село разрушили.

    Руководители пробирались между воронками, трупами гитлеровцев и разбитой немецкой техники, и всё больше поражались. Борис Еремеев удивлялся:

- Мать честная! Какая плотная оборона у фрицев была: кругом траншеи и дзоты, а в огородах зенитки.

- Они здесь нас хотели надолго задержать. – ухмыльнулся Георгий Родин и с облегчением вздохнул: - А вот и НП свердловчан!

     Командиры вышли к невзрачному домику на окраине Борилово, где на крыльце их встречал комбриг Яков Троценко. Родин пожимая ему руку, спросил:

- Ну, что комбриг, до конца будем пробивать рубеж гитлеровцев?

- Так точно товарищ генерал-майор! – ответил Троценко и пригласил: - Прошу пройти в дом.

      Военачальники сначала взобрались на чердак и посмотрели в стереотрубы на вражеские позиции за селом. Но многое разглядеть не удалось по причине дождливой погоды. Все спустились в небольшую комнату и сели за стол. Пили чай и рассматривали карту боевых действий. Начальник штаба корпуса говорил комбригу:

- Задача для свердловских танкистов не изменилась. Вы наступаете на населённый пункт Вишневский, через высоту Двести Двенадцать.

      Троценко, слушая приказ, мрачнел на глазах:

- По последним разведданным немцы у высоты имеют мощную оборону с большим количеством огневых точек. Я ожидаю большие неизбежные потери с нашей стороны.

     Родин познакомившись с картой свердловчан, испещрённой вражескими позициями, сочувственно покачал головой:

- Вижу, придётся очень трудно. Но от нашего корпуса теперь многое зависит: если прорвёмся дальше, то немцы от Орла побегут…

    В пасмурное небо Борилово взвилась сигнальная ракета, заревели танковые моторы и загремели орудия с обеих смертельно враждебных сторон. Тридцатьчетвёрки двух танковых батальонов с десантом на борту помчались к видневшимся высотам. Холмы ощетинились огненными всполохами выстрелов. Среди разрывов краснозвёздные боевые машины, лавируя между лощинами и оврагами, упорно продвигались вперёд. Там возвышался большой холм, обозначенный на картах, как высота 212,2.

    Атакующие батальоны выехали на пшеничное поле к линии немецкой обороны. По ним был открыт массированный огонь из пушек, миномётов и пулемётов. Первые потери понесли автоматчики на борту тридцатьчетвёрок и тут же послышались крики ротных командиров:

- Десант в поле! Прыгать в рожь!

    Танки на миг сбросили скорость, и автоматчики все как один посыпались вниз от свистящих вокруг осколков и пуль. Большое поле с высокими густыми колосьями с головой укрыли бойцов от противника, а комбат Фирсов уже скомандовал:

- Роты цепью к окопам фашистов!

    Свердловские танкисты, оставив во ржи автоматчиков, вновь развили скорость своих боевых машин, пытаясь избежать прямого попадания немецких снарядов. Уже горела первая тридцатьчетвёрка, каскад взрывов встал на пути двух батальонов, но остановить уральцев было нельзя. Лавина тёмно-зелёных танков, извергая огонь из орудий и пулемётов, неудержимо неслась на позиции гитлеровцев.

    Впереди всех мчался танк лейтенанта Антона Дикого, который первым добрался до врагов. Лейтенант в азарте кричал водителю-механику:

- Воронин вдоль траншеи! Дави фашистских гадов!

    Потом он повернулся к другим членам экипажа:

- Тигунов и Докучаев! Бейте их длинными очередями!

    Т-34смертельным вихрем прошёлся по передним немецким окопам, уничтожая фашистов гусеницами и пулемётным огнём. Испуганные вопли врагов говорили о том, что противник явно не ожидал такой прыти от уральцев. Танк Дикого рвался дальше и буквально смял и смешал с землёй два пулемётных гнезда в дзотах. А лейтенант уже заметил в лощине, среди кустов позиции двух пушек и трёх миномётов и тут же скомандовал Воронину:

- На максимальной скорости в лощину!

    Немецкие артиллеристы и миномётчики судорожно разворачивали дула своих орудий в сторону мчащегося советского танка, но им не хватило каких-то мгновений, чтобы выстрелить. Т-34 смертельным катком прошёлся по их позициям, оставив за собой груды искорёженной техники.

    Экипаж Антона Дикого обратил внимание ближних немецких батарей. Фонтаны разрывов преследовали танк, которому не суждено было избежать прямых попаданий. Все танкисты получили ранения разной тяжести, но лейтенант упрямо командовал:

- Продолжаем бой! Урал так просто не возьмёшь!

    У тридцатьчетвёрки храбрецов заклинило взрывом танковое орудие, а Антон Дикий не унывал:

- Воронин! Пройдись ещё раз по окопам, а то фашисты опять ожили.

    Вновь танк свердловчан утюжил длинную траншею, поливая убегающих гитлеровцев пулемётным огнём. Но опять прямое попадание в тридцатьчетвёрку и она стала гореть. Лишь тогда оглушённый лейтенант, утирая кровь с лица, вынужденно приказал:

- Выводим танк из боя! Сбивать пламя…

    Танк лейтенанта Дикого на малой скорости подъезжал к окраине села Борилово. Там боевую машину встретила группа техников бригады. Они, глядя на искорёженный Т-34, даже присвистнули:

- Весь обгорел и в пробоинах!

- А экипаж-то хоть жив, кроме водителя?

    Танк уткнулся у крайнего дома под сенью берёз. Его обступили тыловики. Они помогли выбраться из люков раненому экипажу. Раздались крики:

- Медсестру сюда! Быстрей!

    Невдалеке, Любовь Глазырина, перевязывала танкиста из другого подбитого танка. Она услышала призыв и, закончив перевязку, увидела у берёз до боли знакомый номер танка любимого лейтенанта. Люба, схватив санитарную сумку, опрометью побежала к своему Антону. Её сердце разрывалась от нехороших предчувствий, пока медсестра не заметила весь экипаж, сидящий у большой берёзы. Четыре бледных усталых танкиста, встретили Любу вымученными улыбками:

- Мы все выбыли из строя. Даже танк!

- Хотим побыть в нежных женских руках.

    Иванова отмахнувшись от их шуток, стала вместе с тыловиками оказывать медицинскую помощь. Вскоре она облегчённо вздохнула: у Антона была небольшая контузия и ранения мякоти ноги и руки. Она оптимистично заявила:

- Раз вы подтруниваете, значит, дела ваши не так плохи. Через несколько недель будите в строю.

- Даже не сомневались! – с вызовом говорил Дикий. – Мы никогда не сдаёмся, разве что иногда медицине.

     Люба недовольно посмотрела на него и строго сказала:

- Что касается лейтенанта, то он сейчас поступает в медсанбат, а потом в армейский госпиталь.

     Антон, сложив руки, стал умолять:

- Постой Любаша! За что меня в прифронтовой госпиталь?

- Это не обсуждается! – отрезала медсестра. – При двух ранениях и контузии, только туда.

- Ну, вот и отвоевался на Курской битве! – расстроился Антон. – Из-за каких-то царапин выбыл из строя.

     Иванова поправляя ему повязку, склонилась над ним и прошептала в ухо:

- Тебе необходимо подлечиться для новых подвигов. Этой войны ещё на всех хватит…
   

                ГЛАВА ТРЕТЬЯ
                ПРОЩАЙ ЛЮБИМЫЙ ГОРОД

     Жестокий бой между Свердловской танковой бригадой и различными подразделениями гитлеровцев у высоты 212,2 кипел не переставая. Уральцы,  умело управляя грозными боевыми машинами, подавляли одну за другой огневые точки противника, но и во ржи дымилось несколько подбитых тридцатьчетвёрок.

    Танкисты в яростной атаке, чувствовали за собой поддержку земляков автоматчиков из батальона Фирсова. Капитан мужественно вёл своих бойцов на вражеские окопы, прикрываясь в поле высокой пшеницей. Он отдавал команды ротным командирам:

- Выручать из беды экипажи подбитых танков!

- Выносить из боя всех раненых!

- Атакуем немецкую траншею всеми ротами!

    Очень вовремя к автоматчикам подоспели их несколько небольших орудий 45 калибра, потому что противник затеял контратаку. Сбоку, где не было тридцатьчетвёрок, на батальон Фирсова надвигались немецкие самоходки «фердинант», за которыми следовали гитлеровцы в мышиной форме с автоматами наперевес.

   Прикрытые пшеницей орудия свердловчан открыли кинжальный огонь по самоходкам и одна за другой вражеские «фердинанты» встали и задымили. Сержант Давидкин вывел свою пушку на прямую наводку и, не переставая, отдавал команды расчёту артиллеристов:

- Огонь по фашистам! Цельтесь верней! Огонь!

    Разрывы немецких снарядов то справа, то слева вздымались около сорокапятки. Раненые артиллеристы, ни на минуту не прекращали выпускать снаряды в атакующего противника. Давыдкин, будучи смертельно раненым, продолжал кричать: «Огонь»! Он так и умер, не отступив ни на шаг.

    Батальон свердловских автоматчиков, несмотря на потери, приближался к немецким окопам. Гитлеровцам не удавалось остановить уральцев массированной стрельбой, тогда они пошли на крайние меры: из траншеи ударило несколько огнемётов. Запылала в нескольких местах рожь, прикрываясь  которой, свердловчане скрытно подходили к врагам.

    Пожар в поле разрастался, а ветер как назло дул в лица наступающих автоматчиков. Фашисты в окопах уже ликовали и хохотали, до конца ещё не осознавая, что ожидать от дивизии «чёрных ножей». Комбат Фирсов, видя что, до противника остался один бросок, встал во весь рост и закричал:

- В атаку! Взять окопы!

    Свердловчане встали за ним и, прикрывая лица плащ-палатками, побежали вперёд, сквозь огонь и свистящие пули. Гитлеровцы, сидя в траншее, были ошарашены, когда на них  с криками «Ура»! сверху навалились обгоревшие русские солдаты с автоматами ППШ и ножами. Немало фашистов погибло от пуль, но дело доходило и до рукопашных схваток. Ох, как пригодились уральцам подарки златоустовских кузнецов! Чёрные ножи мелькали в руках свердловчан и беспощадно разили врагов.

    Первая траншея была взята с 18 пленными немцами. Фирсов проходя по ней, понимая, что затишье будет ненадолго, приказал командирам рот:

- Быстрее эвакуируйте раненых и пленных! Дым от пожарища прикроет уходящих товарищей.

     К Борилово, в ближний тыл, потянулась целая процессия с носилками и кучкой жмущихся к земле гитлеровцев со связанными руками. На одних носилках умирал от тяжёлых ран начальник батальонного штаба автоматчиков лейтенант Тыгашев. Свердловчанин  в последний раз тихо пел дорогую ему песню: «Прощай любимый город…»

                ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
                ГНЕВ ЛЬВА ОБОРОНЫ

     Германский генерал-полковник Вальтер Модель с начала операции «Цитадель» командовал ударной Девятой армии, наступавшей на Курск с северо-запада, но славы не сыскал. После контрнаступления советских фронтов на Орёл, Гитлер, помня умение Моделя хорошо обороняться, вручил ему в дополнение к 9-й армии и 2-ю танковую армию.

    Под руководством «льва обороны», как прозвали Моделя, Орловская группировка гитлеровцев, довольно долго и успешно отбивалась, от наседавших с трёх сторон советских войск Центрального, Брянского и Западного фронтов. Тому было яркое свидетельство Сталина: в конце июля Верховный Главнокомандующий был вынужден послать на Западный фронт своего заместителя – маршала Жукова.

    Ещё ранее Модель совместно с генерал-фельдмаршалом Клюге,  командовавшим всей группой армий «Центр», разработали и уже строили с помощью десятков тысяч подневольных рабочих новую оборонительную линию «Хаген». Эта глубокоэшелонированная система обороны расположилась западнее орловского выступа и должна была подстраховать их в случаи отступления от Орла.

Кроме того при отходе на линию «Хаген», фронт в этом районе сокращался более чем в два раза, давая возможность германскому командованию, высвободить значительные силы из Орловской группировки для стратегического резерва всего Восточного фронта.

    Любимец фюрера Вальтер Модель в Курской битве до 30 июля чувствовал себя на Орловском выступе достаточно уверенно и не собирался с вверенными ему войсками никуда отступать. Но утром этого числа в штаб Моделя позвонил с тревожным докладом командир 253-й пехотной дивизии Карл Беккер:

- Пятый день моя дивизия сдерживает наступление частей Четвёртой танковой армии русских.  Положение становится угрожающим…

- Я знаю об этом! – перебил Модель. – К вам давно посланы подкрепления, в том числе танковые части. Какие проблемы? Вы неумело ими распоряжаетесь?

- Господин генерал-полковник все резервы введены в дело! – отчитывался Беккер и тяжело вздохнул: - Но со стороны противника тоже подходят резервы. Против меня брошена танковая дивизия «чёрных ножей» и ситуация резко ухудшилась. Русские прорвали мой фронт.

    Модель занервничал, пододвинул к себе карту и закричал:

- Конкретней! Где они прорвались?!

- Дивизия «чёрных ножей» уже форсировала две реки и взяла сбоем село Борилово. – печально говорил комдив.

- Так это же наша основная вторая линия обороны! – возмутился командующий.

- Именно так. – грустно констатировал Беккер и добавил: - Сегодня утром «чёрные ножи» взяли передовые окопы у высоты Двести Двенадцать. Мне требуется срочная помощь иначе…

- Вы с ума сошли! – негодовал Модель. – Так русские прорвутся и к железной и шоссейной дорогам! Мы потеряем путь от Орла до нашего тыла в Брянске. Это будет катастрофа!

- Совершенно верно господин генерал-полковник!

- Тогда контратакуйте эти «чёрные ножи»! – настаивал Модель. – Помощь к вам придёт, и вы должны отбить у русских стратегически важное село Борилово. Я вызову люфтваффе и «юнкерсы» будут бомбить вражеские позиции каждые двадцать минут. Вы должны устроить противнику ад!

- Так точно! – воодушевился комдив. – Я сброшу эту дикую дивизию в реку Нугрь…


                ГЛАВА ПЯТАЯ
                ПОДВИГ ДОБРОВОЛЬЧЕСКИХ БАТАЛЬОНОВ

     К полудню 30 июля 1943 года ожесточённый бой между уральским танковым корпусом и гитлеровцами из 253-й пехотной дивизии, достиг своего апогея. К немцам вовремя подошли крупные резервы: многие десятки «тигров», «фердинандов» и противотанковых пушек. С неба группы фашистских бомбардировщиков стали утюжить бомбами передовые позиции добровольцев.

    В центре боёв за господствующую высоту оказались два танковых батальона Свердловской танковой бригады. Их всемерно поддерживал батальон автоматчиков капитана Фирсова.

    Гитлеровская пехотная дивизия, сражавшаяся с уральцами, усилившись танковыми подкреплениями, перешла в контрнаступление. Более сотни танков, изрыгая огонь из пушек, шли навстречу друг другу. Ожесточение достигло крайнего предела. По рации комбату Виктору Чазову делал доклад один из командиров рот:

- Потери большие! Фрицы применили новое оружие – сухопутные торпеды[1]! Они, маскируясь высокой пшеницей выходят на наши танки. У меня в роте два подрыва. Экипажи с танками уничтожены!

- Продолжайте атаки, – кричал сквозь шум боя комбат, - но будьте бдительны!

      Но сам командир 2-го танкового батальона майор Чазов не оберёгся и погиб в этом яростном встречном бою. Рядом с ним сражался экипаж танка лейтенанта Тумановского. Несмотря на своё тяжёлое ранение, лейтенант не вывел Т-34 из боя и продолжал командовать.
    Командир 1-го танкового батальона Иванов вёл свердловчан в четвёртую атаку и был серьёзно ранен, потерял сознание. Его сняли под пулями с подбитой тридцатьчетвёрки и повезли в Борилово. По пути в медпункт он очнулся и сразу спросил танкистов:

- Куда едем бойцы?

- Вы к медикам после ранения. – ответил механик-водитель.

- Кто сказал?! – возмутился Иванов и приказал: - Обратно в бой! Там важен каждый танк!

     Вскоре раненый комбат повёл свой батальон в пятую атаку на высоту 212,2. Его тридцатьчетвёрка была как всегда впереди и крушила гитлеровцев и их технику, огнём и гусеницами. Она была подбита прямым попаданием вражеского снаряда. На боевом посту смертью храбрых погиб весь экипаж: комбат Иванов, лейтенант Корольков, тагильчане Литвяк и Козуб…

     Превосходящие силы фашистов, получая новые подкрепления, одолевали свердловскую бригаду, поредевшую в утренних боях. Батальон автоматчиков капитана Фирсова, захватив передовые окопы немцев, умело их удерживали, уничтожая живую силу противника. В полдень после очередной бомбёжки «юнкерсов», по траншее понеслись тревожные крики бойцов:

- Нас обходят фрицы с левого фланга!

- Немцы на правом фланге!

    Фирсов смотрел в бинокль и видел многочисленность вражеской атаки: за самоходками шли густые цепи гитлеровцев. Капитан оглянулся на тыл, и там картина была безрадостна: на горящем пшеничном поле то тут, то там чадили подбитые тридцатьчетвёрки, «тигры» и «фердинанды». Командир понимал, что надо отступать, иначе через полчаса, его ослабленный батальон попадёт в окружение. Но как пройти под пулями и снарядами через пылающее пшеничное поле, подпалённое фашистами из огнемётов?! И всё же он приказал:

- Отходим в Борилово!

    Часть свердловчан отстреливались, а другие стали выносить с поля боя раненых товарищей. Они видели горящую пшеницу, через которую предстояло пройти в тыл, и говорили друг другу:

- Лучше умереть от огня, чем в садистских лапах фашистов!

 Среди уральцев был верующий солдат, которые спокойно перекрестился и сказал:

- С нами Бог!

    В тот решающий момент мало кто из отходящих автоматчиков обратил внимание на его фразу, но через минуту, они были поражены: сквозь шум боя послышались с дымного неба сильные раскаты грома и пошёл настоящий ливень. Дождь не только успешно заливал огонь в поле, но и сам вместе с дымом, создал для свердловчан идеальные условия для выхода из полукольца врагов без потерь. Гитлеровцы, предвкушавшие скорое истребление уральцев не видели их вообще!

    Добровольцы поспешно уходили от смертельной опасности, не веря своим глазам. Они насквозь мокрые от льющихся сверху тугих струй дождя, были счастливы от невероятного спасения и надрывно кричали:

- Сама природа защитила нас!

- С нами Бог! С нами Бог!

    Едва свердловчане вышли к Борилово так ливень сразу прекратился.  После этого чудесного спасения немало бойцов пришли к православию…