Титаник сегодня

– Джеймс Кэмерон очень точно выводит аристократию начала ХХ века. Для человека ультралевых ценностей это неважно: они все одинаковы, и все подонки с тёмными душами, если копнуть чуть поглубже. Мне, при ближайшем рассмотрении, очевидно несколько иное.

– Большинство этих людей оказались на вершине социальной лестницы того общества и едут в первом классе совсем не случайно. Более того, они не любят нуворишей, как это именуется на их языке. Тех отпрысков, кто получил миллионы в наследство, и все требуемые от них добродетели – не промотать состояние безрассудным авантюризмом. Большинство из пассажиров-мужчин первого класса, если придётся вновь начинать всё с нуля или со скромным стартовым капиталом, через энное количество лет снова будут ехать в дорогих салонах с людьми своего круга.

– В этой системе работают социальные лифты. Конструктор лайнера Томас Эндрюс и капитан «Титаника» Эдвард Джон Смит – не просто желанные гости, в том числе на берегу, а люди их круга. Не по происхождению. А по талантам. Среда той знати на расстоянии столетия видится мне, по крайней мере, честной. В ней присутствует одна добродетель – эти люди совершенно не скрывают – кто они, и каковы их подлинные ценности.

– Здесь вам захочется мне возразить: взгляните на их дам! Холёные, избалованные мадам, совершенно оторванные от реальности. И не представляющие ни малейшего интереса, как личности, исключая юную Розу и Молли Браун: в этом смысле, наиболее выпуклый образ – maman Розы, чьё имя тоже звучит нелепо: Руфь.

– Но давайте не забывать, что речь идёт о нравах викторианской эпохи. Женщина – чувственная слуга в постели, эмоциональная опора в жизни и эффектная спутница мужчины в светском обществе, ненавязчиво подчёркивающая его состоятельность. Она не просто приложение к мужскому уму – светский этикет Нью-Йорка, куда отправляется «Титаник», строго предписывает дамам помалкивать и скрывать свой интеллект, если даже в ряде вопросов она способна понять суть глубже мужчины. Как иллюстрацию, Кэмерон подбрасывает нам сцену с ранним Пикассо: Роза в восторге от его полотен, её жених Каледон снисходительно произносит, что этот художник ничего не добьётся – а значит, не войдёт в наш круг избранных.

– Холёные и даже избалованные женщины, при всех условностях этикета и явной внешней несвободе – ещё и свидетельство того, как их берегут и любят мужья и спутники. Любят «по-своему», как сказал бы Есенин. Я возьмусь уточнить: любят в полном соответствии с их представлением о любви, пускай и не осознавая разницу между любовью, уважением и заботой.

– Ближе к своим 50-ти годам многое в «Титанике» я вижу несколько иначе, чем в 25. Даже Каледон Хокли, отвергнутый жених Розы, далеко не самый плохой любовник и человек. И нет сомнений: прирождённый бизнесмен. Он допускает всего одну роковую ошибку, которую большинство людей его круга, к слову, не совершают: испепеляющая и абсолютно собственническая страсть к Розе. Что ещё не является чем-то непоправимым, пусть и при заметном отсутствии ответных чувств. У Каледона, в обычной жизненной истории той эпохи, должно случиться достаточно шансов, чтобы постепенно изменить отношение к себе, в том числе потому, что обычная красавица со временем смирится и занизит личную планку к избраннику.

– Трагедия Каледона, на личностном уровне равная столкновению с айсбергом, в одном: в лице юной Розы он сталкивается с Кларой Цеткин, Розой Люксембург и вообще собирательным образом движения феминисток на полвека позже, уже в вегетарианские 60-е США и Западной Европы. Как ни странно, даже её подлинный возлюбленный Джек Доусон лишь следствие: вовсе не он разрушает союз Каледона и Розы. А её собственные ценности и взгляд на отношения. Что привычно, Каледон не просто не согласен с Розой – он её абсолютно не понимает, и остаётся лишь палить из револьвера по инаковому.

– Джек органично инороден в светском обществе «Титаника». Даже если ты талантливый художник-самоучка, чтобы стать одним из нас, яви нам свой успех у публики. Это одна из моих любимых сцен – там, где Роза вводит его в светское общество. Кэмерон отснял всё мастерски: даже зная наизусть все реплики той встречи и трапезы у знати, я постоянно жду, что не сейчас, так при следующем пересмотре сцены грянет скандал. Фраза уже заревновавшего Каледона – «вам будет неинтересно обсуждать наши темы в курительной комнате» равна для Джека освобождению. В той среде интересна почти каждая личность – для исследования, а не приговоров или оправданий. Но объективно и то, что в сумме эти люди, при всех безупречных манерах и воспитании, создают совершенно гнетущую и безжизненную атмосферу, и даже катастрофа лишь отчасти обнажает их души.

– Но Каледон, прекрасно понимая, что он безнадёжно проиграл, всё равно отчаянно ищет Розу уже на борту «Карпатии»: его греет не чай, а иллюзорная надежда, что Джек (скорее всего) утонул, и, если она жива, теперь всё между ними произойдёт иначе. Он совершенно не понимает женщин, но как раз в эти минуты холодный циник Каледон наиболее жив во всей той истории.

– А для меня эта история – ещё и о том, что пройдёт полвека, и никому в голову не придёт осуждать Джека и Розу за их чувства. Финал Кэмерона идеален в том смысле, что Роза входит в гостиную «Титаника» одна, и там, у часов её уже ждёт Джек, не нуждающийся в особом приглашении от знати. Всё высшее общество в сборе, и на лицах – ни тени осуждения. Последним к аплодисментам присоединяется капитан судна (прекрасная роль Бернарда Хилла)*. Его персонаж символизирует для меня британскую монархию: её ценности не изменятся никогда, но она уже не способна отрицать то подлинное, что случается между людьми разных сословий.   


PS: «Титаник» на 3D в режиссёрской версии почти на 4 часа – просто чудо. При всей склонности к философскому кинематографу, я готов сегодня признать: да, это главный и совершенно уникальный фильм эпохи 90-х.


*Роль капитана Эдварда Джона Смита должен был сыграть Роберто де Ниро. В последний момент вмешались случайности, хотя сам де Ниро был согласен. На мой взгляд, это к лучшему: де Ниро с его огромным театральным даром мог переиграть. Бернард Хилл точно показывает личную катастрофу человека, чей четвертьвековой опыт хождения по Атлантике оказался бессилен против одного айсберга. Как и последующую растерянность при не покидающем его мужестве: он примет смерть только у штурвала, и никак иначе.