Я буду ждать на темной стороне. Книга 3. Глава 15

— Извини, что привез тебя именно сюда, когда можно было выбрать другое место, — обратился к своей спутнице Лисов, переступая вместе с ней порог заведения, чья атмосфера манила к себе. — Но так уж получилось.

Рассеянно слушая его оправдания, Евангелина с любопытством изучала окружавший их интерьер, никогда ранее не бывая в подобных местах. И не имея никакой возможности сравнить, где было лучше, а где хуже, наблюдая за повадками своего привередливого спутника, решительно отказывалась понимать, почему это место он считал недостаточно респектабельным для такой как она.

Лично ей здесь все нравилось. И только её отец, всегда протестовавших против подобных посиделок по ресторанам, считал подобный жест дурным тоном, но узнай он, где находилась в этот момент его дочь, то не сильно бы обрадовался такому повороту событий. И только одному Лисову было плевать на его мнение. А что касается его спутницы, порядочно соскучившись по всякого рода «приключениям», которые он мог ей обеспечить, Евангелина не имела ничего против его инициативы, именно так и представляя отмечание собственных именин, вне окружения опостылевших лиц.

Впрочем, сам Лисов считал лишним посвящать её в подробности выбора именно этого ресторана, тогда как в другие заведения из-за его склонности затевать склоки и раздоры на ровном месте, путь был закрыт.

Отныне из всех заведений города он был вхож только в некоторые из них. Туда его пока ещё пускали, и в места, где его персона больше не числилась в черных списках, и он мог снова попытаться заказать там столик, когда покидая в прошлый раз тот ресторан, был уверен, что больше никогда туда не вернется.

— Давай, здесь упадем, — указал Лисов ей на столик, на чье расположение сделал накануне ставку, создав видимость, будто обнаружил это только сейчас и вовсе не бронировал его каких-то полчаса назад.

Так он пытался произвести впечатление на спутницу, и, будучи вынуждена безропотно покориться его приказу, Евангелина направилась с ним к указанному столику, стараясь не думать о том, что ждет их в дальнейшем, и куда её ещё занесет под влиянием такой компании.

Едва к ним подошел официант, Лисов вырвал у него из рук меню, и торопливо пробежавшись взглядом по списку блюд, сделал заказ на свое усмотрение. Не обращая, разумеется, никакого внимания на цены. Ему было плевать, сколько денег он оставит в этом заведении, когда основной его головной болью в последнее время стала навязчивая идея об их рациональной трате. И не зная, как ещё избавиться от сумм, которые раньше ему не позволял держать в руках отец, контролируя его расходы, Артем тратил деньги направо и налево, устраивая порой такие кутежи, будто жил последний раз, и не сегодня-завтра должен был произойти какой-то катаклизм, после которого деньги потеряют всякую ценность.

— Ну, что ж, посмотрим, чем нас сегодня будут травить, — хмыкнул он, листая меню и не обращая никакого внимания на волнение своей соседки, которой названия блюд все равно ни о чем не говорили.

Но даже если бы она решилась что-то заказать для себя, то рисковала нарваться на несъедобную туфту. Впрочем, глядя на то, с какой скрупулезностью изучал меню Лисов, на миг у неё сложилось впечатление, будто он собирался заказать ужин не на двоих, а, как минимум, на коллектив из десяти человек. 

— А что вы будете пить? — не отходя от их столика, уточнил официант.

Замешкавшись на мгновение с выбором, Лисов ответил не сразу. Попробовать ему хотелось много, но едва дело доходило до конкретики, то процесс выбора определенного напитка превращался для него в сущую пытку. Что-то подобное происходило и сейчас. Поэтому привыкнув в подобных вопросах полагаться на мнение посторонних, он предоставил возможность официанту сделать этот выбор за него, заказав из выпивки то, что пользовалось спросом среди посетителей.

На деле же ему было без разницы, что пить, чего нельзя было сказать о более-менее конкретной в своих пожеланиях Евангелине. И пока её спутник торговался с официантом насчет марки дорогой выпивки, не в состоянии выбрать между белым и красным вином, Евангелина не скоро определилась со своими желаниями. И едва официант поинтересовался, наконец, чего желает выпить сегодня вечером и она, ничуть не колеблясь с принятием решения, Евангелина попросила его принести им бутылку коньяку.

Так и застыв напротив неё с раскрытым на руках меню, Лисов с удивлением покосился на свою спутницу, словно пытаясь угадать, что именно скрывалось за этим её жестом, и что хотела она донести до него, брезгуя раньше пробовать крепкую выпивку. Оказавшись под прицелом его вопросительного взгляда, не удержавшись, Евангелина машинально опустила глаза, только сейчас осознав, как сглупила, проявив себя перед посторонними людьми не в самом лучшем свете.

Наконец с заказом выпивки было покончено. Только коньяк Лисов взял для себя, предоставив возможность своей спутнице довольствоваться белым вином.

— А не слишком ли это будет для тебя? — уточнила Евангелина, как-то странно на него покосившись.

— Все нормально, — отмахнулся тот, закрывая меню и с небрежным видом возвращая его терпеливому официанту. — Я свою норму знаю, так что ничего страшного со мной не произойдет.

— Я не о том, — отрицательно кивнула она. — Просто если ты напьешься, нам придется вызывать такси, а я даже не знаю ни адреса этого ресторана, ни места, где ты теперь обитаешь! Потому что к себе я тебя точно не повезу. Особенно в таком состоянии.   

— Насчет этого можешь не переживать, — улыбнулся Лисов, пораженный её предусмотрительностью и прагматичным взглядом на такие мелочи, которым более легкомысленные девушки обычно не придают внимания. — Даже будучи слегка захмелевшим, я прекрасно осознаю, что происходит вокруг меня и стараюсь контролировать ситуацию. Так что казуса случиться не должно.

Вот только сама Евангелина, вспомнив его поведение на собственных именинах, была иного мнения о способностях этого парня противостоять влиянию парам спиртного на мозги.
 
— Вроде все заказали, — отметила она вслух, когда получив последние распоряжения насчет блюд, официант отправился выполнять заказ.

— Да, — кивнул Артем, сгорая от нетерпения попробовать хваленный здесь коньяк, чтобы самостоятельно убедиться в том, что его качестве соответствует отваленной за него нынче цене. — Но знаешь, поскольку я привык тратить деньги с размахом, то мог бы предложить тебе заказать что-нибудь ещё.

Но уверенная, что они и так взяли для себя прилично, Евангелина была не в восторге от его желания сорить деньгами на протяжения всего вечера. Главное сейчас справиться с заказанными блюдами, чтобы потом не пришлось почем зря все это выбрасывать, когда определенная каста населения не могла позволить себе довольствоваться даже десятой долей блюд их сегодняшних посиделок. Что же касается самого Лисова, то происходящее с ними сейчас он расценивал как некую шутку, игнорируя замечания своей спутницы.

Недостатка в спиртном они не испытывали, и, словно запланировав для себя хорошенько здесь повеселиться, он решил не ограничивать себя сегодня в его употреблении, дорвавшись до того, в чем раньше ему приходилось себя ограничивать, чтобы не спиться. 

— Я всего лишь выпил немного с ребятами, но диалог за столом изначально не пошёл и градус немного накалился, — так объяснил он ей свое тогдашнее поведение на именинах, после которого одногруппники устроили ему бойкот. — Я позволил себе быть максимально веселым и раскрепощенным, придав мероприятию слегка революционный дух. А дальше произошло то, что должно было произойти.

Виноватым он себя не считал, переложив всю вину за дебош на гостей, не оценивших его тогдашней выходки с применением черного юмора.   

Освоившись со временем в полумраке помещения, Евангелина следила украдкой за его жестами, когда не на шутку увлекшись своей исповедью, он продолжал вещать, не замечая  столь пристального внимания к его персоне. Когда любуясь профилем его лица, Евангелина отметила про себя, что ей достался в качестве ухажера весьма привлекательный типаж. И каждый раз встречаясь с его проницательным взглядом, она испытывала легкое головокружение, а по телу разливалась ранее несвойственная ей слабость наряду с ощущением эйфории.

Наконец их заказ принесли, и, глядя со своей колокольни на все эти салаты, блины с перепелкой и грибами, оленину под вишневым соусом, не считая десерта в виде щербета из граната, Лисов надолго ушел в прострацию, заранее прикидывая в уме, с чего им следовало начать, чтобы уничтожить эту еду в один присест, избавляя себя от необходимости забирать все не до конца съеденное домой.

Что же касается Евангелины, то привыкнув в последнее время ограничивать себя в еде, она до такой степени приловчилась есть маленькими порциями, что любуясь сейчас таким обилием еды, она начала сомневаться, что у них вообще получится справиться с этими блюдами к концу вечера. Она и подумать не могла, что порции окажутся настолько внушительными, либо её спутник что-то не рассчитал, заказывая все блюда наобум и игнорируя размер порций.

— Если ты не поможешь мне все это доесть, — упрекнул её Лисов, принимаясь за салат, чья порция была рассчитана, как минимум, на трех человек, — к концу вечера я точно лопну.

— А вот не надо было так много заказывать, — фыркнула Евангелина, ковыряя ложечкой щербет. — Сам решил столько набрать, разбрасываясь деньгами, теперь сам все это и ешь.

— Надо было брать с собой Мельчуцкую. Она б нам подсобила… — заметил он, взяв небольшую передышку для мысленного нагула аппетита перед снятием пробы с оленины. 

— Да, действительно, — иронично заметила Евангелина, соглашаясь с его утверждением. — Как ты раньше не додумался закинуть её в багажник авто. Тем более она присутствовала среди гостей на моем дне рождении.
 
Покончив наконец с салатом, Лисов взялся за оленину под вишневым соусом, однако стоило ему попробовать отломать от неё кусочек, как его взгляд нечаянно упал на именинницу, которая размазав по всей тарелке щербет, даже не думала приступать к своей порции заказанных блюд, начав почему-то сразу с десерта, а не с блинов. 

— Ты издеваешься надо мной или как? Давай, быстрее доедай! — не удержавшись, вспылил он, подначивая её к более активным действиям. — Или ты предлагаешь мне доесть за тебя ещё и твою порцию?!

Очнувшись от своих дум, Евангелина гневно покосилась на него, однако так ничего ему не сказав, спокойно пригубила из своего бокала остатки белого вина, которое и так цедила весь вечер, бросая насмешливые взгляды в сторону кавалера, которого уже наверное начало мутить от такого количества употребленных блюд, но он старался этого не показывать. Тем не менее поддавшись своему разыгравшему аппетиту в связи с пропущенными перед отъездом завтраком и обедом, перспектива лопнуть от переизбытка еды самого Артема, похоже, не слишком пугала.

И когда официант принес им за счет заведения ещё и порцию сырых устриц, не понимая, как в него все это до сих пор вмещается, Лисов как ни в чем не бывало подхватил с тарелки одну, и ловко расковыряв  ракушку своей вилкой, тотчас отправил её содержимое себе в рот. 

— Признаться по правде, я столько не ем, — невольно отозвался он, поглядывая теперь уже голодным взглядом на блюдо с устрицами, предназначенное его спутнице. — Но ради тебя я готов пойти ещё и на этот «героизм», взяв на себя роль ненасытной Мельчуцкой.

— Ничего, до утра у нас времени много, — подбодрила его Евангелина, словно намекая ему, чтобы он особо не расслаблялся; вон ведь сколько всего ещё осталось на столе! — Думаю, ты сможешь справиться со всеми этими блюдами и выпивкой, если будешь действовать с умом, совершая к ним подходы в несколько этапов.

Будучи девушкой хладнокровного темперамента, она довольно скупо показывала свои эмоции, все время думая о чем-то своем. И следя время от времени за малоподвижной мимикой её лица, Лисову было сложно понять, что происходило у неё на душе, и о чем она вообще думала, оставаясь в эти момента наедине с собственными мыслями. Что, впрочем, не мешало ему расхваливать на все лады её макияж и сегодняшний наряд, выгодно подчеркивающий её фигуру.

Покончив со щербетом, Евангелина пододвинула к себе тарелку с устрицами, однако сколько бы усилий она не прилагала, пытаясь открыть ракушку одной из них, полакомиться данным деликатесом у неё так и не получилось. Понятия не имея, как открыть злосчастную устрицу, она перевела хмурый взгляд на Лисова в надежде на его помощь, но будучи занят поеданием остальных блюд, он не слишком–то внимал столь резкой смене настроения своей спутницы.

В какой-то момент Евангелину до такой степени взбесило его равнодушие, что воспользовавшись последним шансом достучаться до него и заставить обратить на себя внимание, она вдруг подняла свою тарелку с устрицами, и, дождавшись момента, когда он потянется за бутылкой, чтобы долить себе ещё коньяка, с грохотом уронила её на стол. Удивившись её выпаду, Лисов поднял на неё недоумевающий взгляд.

— Ты чего так разбушевалась?! — понизив голос, спросил он, прикладывая к губам угол  сложенной салфетки. — Что с тобой сегодня происходит?

— А ты не видишь? — ехидно отозвалась Евангелина, смеривая его свирепым взглядом.

— А что я должен видеть? — хмыкнул он, складывая вчетверо салфетку.
 
— Так я и знала, — еле слышно пробубнила в ответ Евангелина, отворачиваясь от него и с демонстративным видом складывая руки на груди.

— Ты говори прямо, что имеешь в виду. Пока я трезвый и добрый, — невозмутимо добавил Лисов, протягивая руку за рюмкой с коньяком.

— Да ты ничего не замечаешь, кроме своей драгоценной персоны.

— Почему же? — произнес он, растягивая губы в улыбке. — Тебя я, например, замечаю. К чему такие обвинения?

— Да если бы это было действительно так, ты бы уже давно увидел, что официант принес мне закрытую устрицу и я могу её открыть.

— Так значит, вся проблема твоей истерики заключается в неспособности одолеть этот морепродукт?!

— Да. А ты о чем подумал?

— Я думал, проблема во мне, — слегка выпрямившись, покачал он головой. — Думал, опять тебе чем-то не угодил, а оно вона че… —
Покосившись на неподвластный её сноровке и физической силе морепродукт, Лисов пододвинулся к имениннице поближе, и, сделав ей знак, чтобы она передала ему свою тарелку, добавил:

— Ну, раз такое дело, давай, хоть поухаживаю за тобой…

Чувствуя себя провинциальной дурочкой, впервые попавшей на светский раут, Евангелина с такой силой двинула в его сторону тарелку, что плескавшееся там масло едва не пролилось на его новые джинсы.

— Думаешь, чем больше ты будешь бушевать, тем быстрее я её тебе открою? — с издевкой обратился к ней Лисов, пытаясь совладеть с устрицей, то бишь разломать её руками, не прибегая к помощи ножа. — На самом деле это серьёзное упущение официанта. Потому что дамам, насколько я знаю, в таком виде это блюдо не подают. Я, конечно, тоже не мастер открывать устрицы руками, но ради тебя готов постараться и пойти даже на такой шаг.

Продолжая говорить, он приложил еще немного усилий, возясь с устрицей, пока не треснула ракушка. Вынув её содержимое вилкой, он аккуратно поднес его ко рту Евангелины, однако наотрез отказавшись есть из его рук, (в этом жесте было что-то интимное, на что она никак не могла решиться, во всяком случае, не собиралась это делать, когда вокруг были люди), она поморщилась, и с подозрением уставившись на этот морепродукт, поинтересовалась:

— А она хотя бы варилась?

— Думаю, нет, — коротко бросил Лисов, так и застыв напротив неё с вытянутой вперед вилкой. — По крайней мере, когда я пробовал свою, она показалась мне сырой.

— Тогда я не буду её пробовать! — повертев носом, Евангелина демонстративно от него отвернулась. — Я не ем живую еду.

Однако, вместо того, что вернуть ей вилку обратно, ничуть не обидевшись на подобный выпад, Лисов решил самостоятельно отведать это блюдо, поражаясь степени своей прожорливости.

— К живым устрицам я когда-то был тоже не приучен, — иронично отметил он, дожевав до конца и её порцию морепродуктов, — но эта оказалась, на редкость, отличной. — И по-прежнему не спуская насмешливого взгляда с сумрачной именинницы, многозначительно добавил: — Ты многое потеряла, так и не попробовав её, — после чего подхватив рюмку коньяка и отсалютовав ей, он тотчас пригубил спиртное, не став ждать её разрешения.

Не глядя на него, Евангелина продолжала сидеть за столом со скрещенными на груди руками, словно специально выстроив между собой и кавалером искусственную преграду, будто пытаясь таким образом обезопасить себя от его невинных насмешек. Будто вся эта катавасия с устрицами была подстроена им специально, чтобы испытать на прочность её нервную систему.
 
С одной стороны, она хотела попробовать эту устрицу, с другой… Ей ещё ни разу не приходилось есть живое существо, в отличие от живодера-ухажера, который без тени смущения съел бы наверное и живого таракана, и сушеного паука, если бы кто-нибудь осмелился подать ему на ужин такое блюдо. Но ничуть не жалея, что сегодня ей пришлось остаться без «изысканного» деликатеса, рассматривая украдкой посетителей, Евангелина попробовала сосредоточить свое внимание на музыке. Раствориться в атмосфере вечера и хоть на миг позабыть о существовании сидевшего напротив саркастически настроенного по отношению к ней одногруппника.

Книга 3. Глава 16

http://proza.ru/2023/04/24/570