Двенадцать соратников. Глава 23

— «Храбрец»? — уточнил я, нахмурившись.


— Яркий Луч у меня тот ещё трусишка, — пояснил его светлость, — постоянно дрожит, просит его не использовать и вообще не рисковать, держал его для ровного счёта. Способности полезные, но заставить воевать непросто совсем.


— А мы и не будем заставлять, — я потёр руки, — в нашем деле главное правильная мотивация. Скажем, наш новый друг мог заметить, что добить очень непросто, использую контрактора последней надежды и отражаю любой смертоносный удар. И вообще, чем раньше победили, тем лучше, потому сразу атакуем наимощнейшим образом. Значит, вы готовы стать моим покровителем и отправить на бой с завоевателем?


— Все не так просто, — собеседник погладил подбородок, — может, ты и великолепный поединщик, но это не делает честным человеком. Есть третья проверка, самая сложная и опасная. Не знаю, слышал ты или нет о храме Ста Праведников? Это настолько святое место, что любой неисправимый грешник, войдя в него, немедленно превращается в горстку пепла, а просто нехороший человек испытывает непереносимые муки. Потому лишь самые праведные и чистые душой решаются войти и помолиться.


— Прекрасно, где его искать? — уточнил я.


— Ух, ты, я думал, испугаешься и начнёшь увиливать, — герцог покачал головой, — самоуверенный тип, или сбежать хочешь. Ну, если первое, ты умрешь, а второе, избавлюсь навсегда, понеся минимальные потери, зато после натравлю вообще всех, кого только можно и нельзя, пообещаю настолько высокую награду, что, помимо охотников - бойцов, слуг инквизиции, наемников и прочих все, включая простецов, из крестьян и горожан, ринутся ловить тебя и не успокоятся, пока не схватят или не прикончат.


— Ну, в доказательство своих честных намерений, оставлю спутницу, в качестве заложницы, — я указал на Пинки, — присмотрите за ней, пока. А умру, нижайше прошу пристроить девицу, она к моим делам отношения не имеет, просто подобрал случайно, и никак не удавалось скопить достаточно, чтобы пристроить в хорошее место.


— Эй, я ведь твоя невеста, должна быть рядом и в горе, и в радости, и в опасности, и на празднике, — воскликнула девушка.


— Во-первых, невестой ты сама себя назвала, я пальцем не тронул, ни в чем не признавался и ничего не обещал, — я поджал губы, — во-вторых, я ведь не воевать иду, так проверю себя на вшивость, в-третьих, коли умру или серьезно пострадаю, ты должна иметь кров, пищу и работу, и все это получишь здесь. Можешь в храм сходить помолиться за мою душу, толку больше. Все одно, в испытании, ничем не поможешь в принципе, начнёшь рыдать, вешаться и подрывать решимость. Короче, все, решение принято.


Луч превратился в шлем с излучателем над забралом во лбу, водрузила его на голову, сделав доспех полным, не забыли контракт заключить, как без этого? Мне выдали карту, после этого, на которой обозначили место нахождение храма, туда и устремились, вместе с Мором. В доказательство должен был принести лепесток цветка, что рос в святилище, второго такого не существовало, более того, и подделать достоверно не выйдет, даже у полноценного волшебника. Сказать, что не волновался, значило не сказать ничего, все же не мог назвать себя праведником истинным, вряд ли умру, ведь столько добра сделал, а хочу ещё больше, но удовольствие однозначно не получу никакого, ждёт боль, страдания и скрежет зубовный. Учитель выглядел мрачным, как никогда, и весьма задумчивым.


— Выше нос, — я подмигнул старику, — совсем скоро финальная битва, между прочим, а дальше слава великая и прочее. Выдержу я испытание, никуда не денусь, а иначе никто бы не стал посылать.


— Что-то ты слишком легко расстался с Пинки, — выдал спутник, — конечно, понимаю, есть, о чем подумать, храм, завоеватель, однако...


— А кто она мне? — я пожал плечами. — Просто случайно встреченная девица, да ещё и навязчивая. Возможно, по классике жанра, обязан был влюбиться, но, честное слово, все мои шесть напарниц, даже лесбиянка, определенно достойнее, полезнее и ярче. Скажу по секрету, вообще начал поиски покровителя с тем лишь, чтобы ему сплавить этот довесок, единственный раз, когда у Пинки был шанс помочь, она даже не попыталась, в походе заботливой не была, еды не готовила, одежды не стирала, романтики не создавала, лишь заявляла о своих правах и долге. Подобных могу хоть тысячу найти, да получше. И все, чего обещал, обеспечить будущее, чего и сделал. Покажет себя достаточно хорошо, возможно, отдадут замуж за достойного человека, подсуетиться, так и дворянина или богача, опять все пропустит и потеряет, придётся стать служанкой, но это тоже нормально. Воину, вроде меня, требуется в жены или героиня, готовая драться спина к спине, или хозяйка, способная обеспечить комфорт и уют, а эта не рыба, ни мясо, ни десерт, ни водка. Кроме раздражения и скуки никаких чувств не вызывает.


— Как отвратительно, рассуждаешь, будто мужлан, — возмутилась Разряд, — потребительское отношение к женщине просто недопустимо, скажите, девочки?
Остальные дружно и возмущённо поддержали соратницу, даже ДК верная.


— Ты должен был оценить её душевную красоту и полюбить только за это! — заявила повелительница растений. — Вне зависимости от того, прислуживала, помогала, прикрывала или нет, в конце концов, ничего такого не обязана делать. А если вправду принцесса, так и не факт, что умеет.


— Ну, простите, не нашёл я в ней никакой духовной красоты, — я поджал губы, — возможно, была, не спорю, но как-то она её не показала и не проявила. И вообще, что ещё за женская солидарность, кажется, не так давно, были соперницами с ней и заявляли свои права на мою персону, радоваться должны, что избавились.


— Так ты сам нашёл нам мужчин, о, воин, которые куда больше по сердцу пришлись, — напомнила Копыто, — а раз так, причин враждовать нет никаких, наоборот, ещё готовы были порадоваться за вас обоих, и тут такой фортель.


Мои соратники мужского пола предпочли смолчать, чтобы не разгневать раздухорившихся красоток. Да и мне с ними ссориться не стоило, а то в бою подведут или вообще откажутся драться, а тут финал.


— А вы взгляните на происходящее с другой стороны, — нашёлся я, — ведь из храма могу и не вернуться живым, или лишиться разума от боли, или стать инвалидом, и кому тогда нужна была бы бедняжка? Так же и с битвой с Поглотителем Земли, второе даже вероятнее. Значит, как истинный защитник и воин света обязан был позаботиться, что и сделал, а не эгоистично подтащил с собой. Пожертвовал нашими возможными отношениями ради её светлого будущего, понимаете?


— А как же истинная любовь, способная защитить от чего угодно? — выдала Печаль (вот от кого не ожидал вовсе такого).


— Это вообще сказка, подобное в реальности не бывает, — отмахнулся я, — и чего-то не замечал, чтобы Пинки выказывала какую-то страсть невероятную или говорила о чувствах. Заполучить хотела, как и всякая нормальная собственница, но любовью там и не пахло, даже в зачатке.


— А ты хоть чего-то сделал, дабы пробудить чувства? — спросила Брюхо.


— Во-первых, мне некогда было, — поднял я лицо к небу, — если не заметили, работы и забот хватало, то кого-то спасаешь, то от кого-то спасаешься. Во-вторых, Пинки мне никогда особенно не нравилась, ну, красивенькая и только, без огонька в душе и глазах, если понимаете, о чем я. В-третьих, и самое главное, если не после победы над завоевателем, то воскрешения праведного императора собираюсь домой, в родное измерение, и вряд ли смогу с собой кого-то забрать, да и смысла в этом не много, там таких девушек несколько миллиардов, и куда интереснее и краше. Имею ли права пробуждать любовь, тем более брать в жены и прочее, чтобы потом бросить? Это как-то некрасиво совсем и бесчестно. И её оставлю страдать, и себя, кому это нужно вообще? Правда ведь, учитель?


— Ну, так-то да, — подтвердил старик, — и вообще, сама виновата, за такое время можно было скалу каменную соблазнить и влюбить себя, не так сие и трудно, ведь мужчины слабы, особенно, когда объект страсти постоянно рядом. Но, она даже простой вещи сделать не сумела, или не захотела, так кого винить? Мантры типа, «ты меня спас, теперь обязан жениться, потому что я награда» не работают, наоборот, лишь отпугивают больше. Никто не признает долгов. Я бы так же на такую не повелся и не соблазнился никогда, при том, что, в молодости, ни одной юбки не пропускал, был женат и вполне счастливо. Вины никакой нет. Кстати, это же может подтвердить или опровергнуть храм. И если бы Мистер Би, скажем, соблазнил милейшую Пинки, взял с собой и наобещал бы с три короба, собираясь после удрать в родной мир, как раз сгорел с гарантией, чего совсем не хотелось бы, мягко говоря, а так совесть чище.


Надо сказать, что храм действительно впечатлял, огромный, красивый, фасад весь узорами изукрашен, купола на солнце сверкают, окошек нет, створки ворот из чистого золота, изображены на них девы, в длинных платьях с распущенными волосами, разумеется, безупречные обликом. Я снял все части лат и сложил на земле, превратились в людей тут же.


— Вам в храме делать нечего, — пояснил я, — не говорю уже о том, что есть шанс как умереть, так и потерять здоровье, магия сама по себе грешное занятие, а у вас и без того мелкие грешки водятся за душой, полный комплект, гордыня, гнев, лень, распутство, жадность, зависть и обжорство, а также робость до кучи. Все это делает вас интереснее, но и подвергнет риску, чего бы не хотелось от слова совсем. На всякий случай приношу свои искренние извинения, коли чего не так сделал, благодарю за верную службу и дружбу, искренне люблю и тех, с кем давно знаком, и новичков.


— Слушай, а если ты эту Пинки совсем не любишь, — Луч смутился, — может, у меня есть шанс, как думаешь, не откажет?


— Ты себя в зеркале видел? — я упёр руки в бока. — Приятель, да тебе стоит пальцем щелкнуть, и все девчонки сбегутся, и обладательница розовых волос не исключение. А если совершим с тобой те подвиги, какие хочу, вообще станешь героем такого уровня, ради любви которых женщины пойдут на все. Так что не трусь и бери корову за рога, просто в пику мне чтобы отомстить, потащит тебя к алтарю. Верю в удачу полностью. Тем паче, все мои соратники уже пристроены, даже Разряд с Печалью, как бы это отвратительно не было, пора и последним двоим обрести счастье. Мор, ты ведь не против этого?


— Я, при чем здесь я? — засуетился учитель.


— Ну, ты все это время о нас заботился, обо всех, стал, как отец, и для Пинки так же, — я сощурился, — потому и спрашиваю мнения.


— В этом плане, тогда да, — старик выдохнул с облегчением, — контракторы с людьми вполне совместимы, как и друг с другом, основа тела-то человеческая, ну, разве у кентавров возникают некоторые проблемы, в основном, у самцов, слишком крупные. Не знаю, как к подобному отнесутся настоящие родители девушки, они могут ведь и возражать.


— Мы не знаем, сколько Пинки просидела в ловушке, — я пожал плечами, — возможно, все её близкие давно уже умерли. В общем, ладно, не поминайте лихом, я пошёл. Надо же очиститься в глазах всего мира, иначе как бороться со злом, спрашивается?


— А ты уверен, что готов и обязан пройти через подобное? — уточнила Аргумент. — Если умрешь, это будет очень дурная шутка, между прочим?


— Разумеется, нет, — я вздохнул, — но, из песни слов не выкинешь. Зато, коли получится, из преступников сразу превратимся в героев, прекратят преследовать, ну, кроме слуг инквизиции, этим хоть кол на голове теши, все по барабану, грешник и все тут, хоть сто храмов обойди. Ладно, говорить можно долго, толку от этого меньше, чем ноль. Господин Мор, присмотрите за моими контракторами, надеюсь обнаружить их здесь же, живыми и здоровыми, я понятно изъясняюсь?


— Какие-то странные намеки ты стал делать, — старик нахмурился.


— Да ладно, мы же оба знаем, о чем речь, — я похлопал учителя по плечу, — просто не надо впадать в крайности, чтобы не закончить ещё хуже. Я умею быть благодарным, и жестоко мстить за предательство тоже.


И вот я направился к воротам, которые сами и немедленно распахнулись, немного задержался перед последним шагом, что и понятно, предстояло ужасное. Не питал пустых иллюзий насчёт своей праведности, её и близко не имелось в наличии, увы, особенно перед тем, как попал в сказку, вёл себя, как самый обычный человек, с полным набором пороков, ошибок и проступков. Вот когда раскаялся искренне во всем. Великая опасность весьма этому способствует, скажу по секрету, сразу вспомнил обо всем, чего творил, начиная с яслей в саду, и по сегодняшний день. Помолился страстно и лишь после этого шагнул. Ох, лучше бы не делал, потому как тело пронзила такая нестерпимая боль, едва сразу концы не отдал, и длилась она, казалось, целую вечность, представьте, что у вас болят разом все зубы, сломали кости, делают операцию аппендицита, удаляют гланды, не забывают про лоботомию, сдирают кожу и все это без анестезии, между прочим, медленно и с оттяжечкой. Когда закончилось, а представьте, и такое бывает, лежал на спине, корчась, хрипел, весь в слезах, соплях и слюне, не очень понимая, на каком свете нахожусь.

Ныло все тело, не сразу понял, что сжимаю в пальцах какой-то лепесток, чудом не выбросил, пополз назад, тело не слушалось, не понимаю, как вообще ухитрялся двигаться, скорее от безграничного ужаса, сбежать, дабы не повторилось никогда. Вроде рядом ворота, а полз целую вечность. Увидел толпу каких-то людей, лишь напрягшись, вспомнил кто это такие. Меж тем, у присутствующих глаза из орбит вылезли, рты пооткрывались от ужаса, кинулись поднимать.


— Видать, вправду ужас пришлось пережить, — Луч сглотнул, — ты мало того, что поседел, так и пострел лет на десять, скверно выглядишь. Надо быть великим храбрецом, чтобы решиться на подобное испытание.


— Да, в следующий раз, когда скажу, что хочу провернуть подобное, лучше сразу же и убейте, — я поморщился, — потому как игры с такими штуками, как святой храм, слишком дорого обходятся.


— А можно прямо сейчас убить? — спросил Мор.


Мои соратники медленно повернулись к старику, поражённые его словами, а я лишь усмехнулся недобро.


— Ну, попробуйте-попробуйте, мистер Поглотитель Земель, — я поморщился, — посмотрим, получится ли?


— Неужели все было так очевидно? — удивился завоеватель.


— Да на поверхности лежало, — я зевнул, — начнём с того, что появился невесть откуда, помогал, и советы, сразу понятно было, пытаешься угробить, а уж после случая с праведным императором, когда превратил меня во врага для всего мира, тут и тупица догадался. А вот с Пинки чего-то не вышло совсем, она ведь твоя дочка? Логично, кстати, если бы соблазнила, я или стал зятем и не смог навредить родственнику, или из-за предательства любимой, получил душевную рану и не смог так эффективно сражаться. И даже своих помощников держал в виде предметов, не знакомил с нами, дабы не подружились и не начали испытывать симпатии, или не выдали себя неосторожными высказываниями или действиями. И этим, кстати, тоже себя выдал. Согласись, выглядело очень подозрительно. Но, главное, вишенка на торте, как и всякий глупый и нереалистичный суперзлодей сказочный, ты у нас чего-то перемудрил, не мог сразу прибить, пока я ещё не получил контракторов? С храмом хорошо вышло, ослабил и почти убил, но это не гарантирует выигрыша. И ещё, неужели у завоевателя других дел нет, как лично разбираться с каким-то там жалким и ничтожным охотником-бойцом?


— Ну, в основном, ты все правильно понял, — старик поджал губы, — и ответы очень просты, появление твоё мне предстали провидцы, обычные, не контракторы, как того, кто способен одолеть и уничтожить. С завоеванием отлично справляются мои генералы, им за это плачу, захваченными землями управляют вассальные короли, общее руководство на министрах. Главное ведь поставить нужных людей на подходящие должности. А с личными врагами надо разбираться своими руками. Ну, а сразу не убил просто потому, что, одолев столь сильного врага, лишу весь мир последней надежды, покажу, мол, вам ничего не остаётся, как сдаться, потому как я необорим. Заодно, изучал стиль боя, подсматривал трюки, и знаю все необходимое. А дочка вот подвела, хотя, учителей имела лучших, должна была и на троне сидеть крепко, разбираясь в политике, секретах управления, дипломатии, и на поле боя армии за собой вести, и постельных битвах так же уметь удивлять. А тут словно разом забыла науки, бревно бревном, и дело вовсе не в ловушке.