Удар скорпиона

Уважаемые читатели!  Текст, на самом деле, небольшой.  Меньше 5000 слов. 12 страничек.  Но если времени не хватает, а желание всё-таки есть – ниже именная папка с разбиением.   


Удар скорпиона.
         (2014.)

(Ямское поле.)
Ямское поле – местность  итак весьма приметная в городской истории, во все времена отчётливо звучащая даже  в хоре чрезвычайно громких московских слобод,
в начале девяностых годов прошлого века приобрела вдруг невероятную  значимость.  Здесь, на небольшой и  сплошь занятой серьёзными объектами территории нашлось местечко для размещения Всероссийской государственной телевизионной и радиовещательной компании (сокращённо ВГТРК) – главного нашего медиахолдинга.   Прямо напротив двора, где совершенствовались одновременно и моё логическое мышление, и футбольные навыки, да и по всему ареалу моего тинейджерства, сформировавшему «Славин взгляд на мир»,  неожиданно выросли, но удачно вписались наиновейшие постройки, совершенно не затмившие узенькую улочку «Правды» и старые достопримечательности.
Я обязательно ещё расставлю по тексту гиперссылки, и, поверьте,
каждая из стрелок - указателей приведёт вас в интересный рассказик.
Но сейчас ; лишь один эпизод.
На вершине небольшого трёхминутного подъёма, как раз напротив домового знака
(Смотрите коллаж. Ниже, думаю, мы с вами обойдёмся без этой ссылки.)
начинается и уходит налево  переулок, названный в честь знаменитой советской лётчицы Марины Расковой.  (Впрочем, данное шикарно – официальное здание «дом 6, строение 2», появилось, как не трудно было выяснить лишь в 1996. А в моё «правдинское» время, здесь был высоченный и длиннющий, аж на целый квартал, забор. Но и на нём висела столь же заметная вывеска с абсолютно идентичной надписью «Ул. Правды дом 6».)
Марина Михайловна Раскова, штурман, майор, третья Героиня Советского Союза.
Она вместе с Гризодубовой (первой) и Осипенко (второй) совершила перелёт
на Дальний Восток.  Помните, в яркой довоенной комедии «Девушка с характером» подробно рассказывается об этом великом событии, а замечательная советская девушка Катя (удивительная и обаятельная Валентина Серова) повсюду агитирует девушек покидать обжитые места и отправляться «к бойцам и командирам,
На близкий и любимый, на Дальний Восток».
Не сбиться бы на мою бесконечную прозу.
Ведь и о Валентине Васильевне у меня есть отдельная собственная история.
А вы знаете, что Полина Осипенко и Анатолий Серов, муж Валентины,
разбились вместе, в одном самолёте месяца через два после выхода фильма.
Они так и не увидели своих Золотых звёзд, которые появились ещё через пару месяцев.  Вот такие сюжеты пишет жизнь.
(Школы, площадка, ворота.)
А мы просто пойдём по переулку  под балконом моей одноклассницы Ирки (не называю фамилию вовсе не из опасений каких-либо претензий, а потому что сама фамилия является супер-пупер гиперссылкой) в сторону одноимённой улицы, и уже через две минуты увидим слева спортивную площадку, а за ней характерное школьное здание. Тогда здесь находилась школа № 165, теперь же после длинной цепочки переименований и перенумерований,  сто пятьдесят пятая, другое, изначальное, исконное здание которой тоже рядышком, за домом «полтора».
(Весьма точный, адекватно учитывающий всю несуразицу сочетания нумерации и реального местоположения  народный топоним вполне прижился.
Выдумщик,  конечно, сказал когда-то – ни два, ни полтора. А народ укоротил.
Уверен напиши на конверте «1,5»  и дойдёт письмо, как миленькое.)   
Не знаю, как для российской системы образования, но мне-то, по сюжету, это конкретное слияние номеров (я снова о номерах школ) весьма удобно.
Через несколько строчек на моём поле появятся  учащиеся и сто шестьдесят пятой,
и сто пятьдесят пятой, и даже не очень географически близкой сто двадцать восьмой.
Баскетбольная разметка  прекрасно различима на свежем снимке со спутника.
Министадион функционирует и сейчас, спустя почти полвека.
А тогда он только что был сооружён, едва – едва высохла краска.
Изгородь – плотный строй стальных копий, повыше, пожалуй, даже упомянутого мною недавно забора военного завода, а на ней ещё и очень серьёзная сетка.
Футбол и другие крупноколлективные игры предполагались вдоль переулка.
Под сенью деревьев, думаю,  и сейчас прячутся гандбольные ворота.
Мощные сварные сооружения для крепления баскетбольных щитов и корзин.      
Я не просто так подробно описываю всю систему металлоконструкций, для моей истории чрезвычайно важны, например, самые нижние горизонтальные трубы под щитами, приподнятые сантиметров на десять над покрытием.
Очень скоро и здесь  заиграли в футбол (не всегда набиралось  достаточное количество желающих, как и желаемых), но забить мяч низом, закатить его в ворота было невозможно – мешали нижние планки.  Требовались некоторые уточнения к общепринятым правилам.  Возможны были два варианта.
Первый не принимать во внимания нюансы, а, значит – периодически
спорить от чего отскочил мячик.
Второй, крутой  - засчитывать только влетевшее в квадрат, бить только верхом.
И придумали эту строгость мы, в тот самый день.
(Последний лагерь детства. Чик.)
А вот назвать абсолютно точную дату не берусь.  Выбор, правда, минимален.
Один из двух последних выходных августа 1966 года, 27-е или 28-е.   Утро.
Двадцать девятого в понедельник,  школа уже бы вовсю шумела,
и для тестирования новой площадки мы (Лёнька, Славка, Вовка) вполне осознанно выбрали безлюдье.
Буквально накануне  я и мой закадычный друг Лёнька вернулись из пионерского лагеря, куда нас, шестнадцатилетних, взяли в порядке исключения, и строго в разные отряды. (Разные корпуса.)  Решили сначала, что и позитив, и негатив по блату. Присутствовал за Лёнькой мощный административный ресурс.
Но ошиблись, никто на его фамилию внимания не обращал.
А по прибытии в Малино, и вовсе убедились, что таких «исключений», как мы там целых четыре отряда. Огромное детско – подростковое поселение.
Оно, насколько мне известно, и сейчас там, на юге Московской области.
Холмы, речушки, орешники.
Но главное, конечно, коллектив, компания, вся наша замечательная орава.
А какой футбол!   Про некоторых знаю – стали профессионалами.
Оставалось только вспоминать и жалеть, что съездили мы туда вместе в первый и, точно уж, в последний раз.
Домой мы попали часа в четыре, а уже в семь вечера звонили в дверь нашего третьего – Володьки Агеева, Чика.
Я первым представляю его почти полностью, потому что именно он главный герой моего рассказа. Но пока он отсутствует - он, оказывается, только ночью вернётся      
со своего первого в жизни моря.  Взрослеем.
Тётя Тоня, мама, поит нас домашним квасом, а вместо благодарности получает  подробные инструкции.
Утром Вовка звонит первым.  И уже через десять минут встречает меня у подъезда.
Школа напротив, ограничивает мой двор с тыльной стороны, и мы, поворачивая около неё направо, к новым железным воротам, видим через сетку, как нам машет рукой бегущий навстречу Лёнька.   
Ещё год назад мы учились в одном классе, но теперь здесь учится только Чик, которого почему-то не взяли вместе со мной в математическую (спустя жизнь это и вовсе выглядит абсурдом), а Лёнька, за домами, в сто пятьдесят пятой, которую можно уверенно называть и знаменитой, и спортивной.
Вопреки ожиданиям,   площадка не пустует.  Но она и не занята для нас.
Трое старших ребят искренне рады нам, теперь можно сыграть.
Они заметно превосходят нас в росте и мощи, к тому же авторитетные в округе игроки.  Нас, правда, в окрестных дворах тоже никто не считает «мальчиками для битья».   К тому же среди нас действующий профессионал.
(Реноме. Фото. Ассоциации.)   
Владимир Агеев – вратарь юношеской команды «Динамо».
Если вам попадётся книжечка «Динамо – 67» (изданная в 1968, тиражом 6000 экземпляров, она сейчас является каким – никаким раритетом, это я вам, компетентно, как книжник, говорю), с великим Львом Ивановичем Яшином, поднимающим Кубок СССР над головой, то на 202 странице  в 21-й строчке сверху вы сможете прочесть его имя и фамилию.
Он вратарь,  тоже важная деталь для текущей истории, но все, кто вспомнят его на поле,  подтвердят – он был тонким и красивым атакующим полузащитником.
Скажу весомо в последнее десятилетие всегда вижу Володьку, наблюдая за игрой Андреа Пирло.  Тут ещё и рост, и бег, и нос, и борода порой у обоих.   
Пирло справа. Знатоки футбола, согласитесь – отнюдь не каждый (тем более каждая) обязан знать Андреа в лицо.
Ну, нет у меня ни цветного Володьки, ни бородатого, ни в футбольном антураже.
Пришлось ограничиться одной из свадебных фотографий.
(Себя - свидетеля, и свидетельницу, и даже невесту я обрезал.)   
И сходство, конечно, весьма приблизительное.
Куда как важнее общность восприятия и трактовки футбола, не просто зрячая,
но, не побоюсь этого слова, экстрасенсорная игра.
А в те времена Володька у нас во дворах был то Диди, то Ривера.
(При этом скромно опускаю список тех, с кем в разные годы сравнивали меня.)
Кстати, упомянутая строчечка в книжечке отнюдь не единственное упоминание о футбольной карьере Владимира Агеева.   Однажды он даже удостоился критики в центральной спортивной прессе, за беспринципный переход из пролетарского «Серпа и молота» в само «Динамо».  На самом деле двенадцатилетний мальчишка просто переехал вместе со своей семьёй с «Электрозаводской», где стадион находился в двух минутах бега от подъезда, на Ленинградский проспект, где до динамовского манежа была одна троллейбусная остановка.
Тогда, в шестом классе, он жил футболом.   
(От футбола к физике. Но сначала событие.)               
Играл за «Динамо», за школу, за класс, за свой, мой и Лёнькин дворы.   
И моё второе стихотворение (первое, конечно, о девочке) о том, как он на какой-то районной спартакиаде при счёте 0-1, минут за пятнадцать до конца парировал пенальти. Я не мог не подхватить его порыв, забил два – и мы победили.
Но сейчас, после девятого, он уже не думает о профессиональном футболе.
И вовсе не потому, что кто-то намекает ему на бесперспективность или потому, что  для вратаря у него не хватает роста.
176 сантиметров – ровно столько, сколько у замечательного Анзора Кавазашвили, вратаря сборной Союза,  плюс надежда, что ещё подрастёт.
Он сыграет ещё один неплохой сезон и поедет поступать в Долгопрудный.
На первом  месте у нас давно уже (года полтора) физика, и мы знаем только один адрес ВУЗа – адрес Московского Физико-Технического Института.
Есть внутреннее желание поторопится, поэтому перехожу непосредственно к матчу.
И обещаю, что подробного протокола не будет.
Ведь мой рассказ, несмотря на обилие футбольного,  вовсе не о главной мировой игре, и даже не совсем о том цирковом трюке, чьё распространившееся наименование вынесено в название рассказа.   Хотя его описанию и придётся уделить некоторое время и несколько абзацев.
Наши старшие оппоненты хоть и не слышали никогда термина «фейр - плей»
(англ. fair play — приблизительный перевод «честная игра»), свято соблюдают принцип и предлагают поделиться «по-честному»,  но мы уверены в себе и твёрдо решаем играть своей тройкой.  Сразу договариваемся «засчитывать только верхом».   
Володька чуть сзади, мы с Лёнькой по флангам.
В середине игры их опорник ловко перебросил мяч за спину Вовке.
Но он, не растерявшись, мгновенно, оттолкнувшись левой ногой положил корпус параллельно земле, а правой пяткой резким уверенным ударом прервал посадочную глиссаду мяча, ведущую точнёхонько в наши ворота.  Мяч перелетел всю площадку и угодил прямо в противоположный квадрат.
Так я впервые увидел приём много-много позже окрещённый «ударом скорпиона».
Кстати, поза, когда, падая лицом вперёд игрок,  прогибается и бьёт по мячу пяткой,
этакая разножка в воздухе,  гораздо больше напоминает скорпиона с поднятым хвостом, чем названный так прыжок Игиты с двумя прижатыми друг к другу пятками. Из фотографий скорпионов я выбрал  такую, в динамовских цветах.
Хотя, играя за «Динамо», Вова, вдруг в 1964 году утвердился в болении за «Торпедо».
И совершенно не устаревший ответ тогдашнего четырнадцатилетнего парня на вопрос  «почему так», пролил бы много света на мучающие нас до сего времени футбольные проблемы. Но это, согласитесь, предмет отдельного исследования.
Многие другие скорпионы сети ещё нагляднее подтверждают моё утверждение.
(Игита. Лучший клип. Нет связи.)   
    (Правую картинку я назвал её «Клетки».)
Вот он Игита, то есть Игуита, как написано на фоновом транспаранте.
Конечно, постановочное фото, а не тот первый  цирковой номер на Уэмбли.
Но тогда, естественно, не только я, но и весь мир  ничего об этом не знал.
И ещё долгие и долгие годы.
Но обо всём по порядку.
Мы тогда выиграли игру, и этот факт для нас был куда важнее «одного из», пусть и очень красивого гола. Тем более, что мы многократно видели в исполнении вратаря Владимира Агеева прыжки и похлеще.   
Но самые потрясающие трюки и финты совершает сама жизнь.
С годами  случилось и наложилось  столько и такое, что мы почти и не вспоминали
о «том футболе».
Ситуация внезапно изменилась, во всяком случае для меня, на рубеже тысячелетий.
Я увидел «футбол в клетке».  Потом ещё и ещё.
Декорации, несмотря на всю их фантазийность, поразительно напоминали ту нашу спортклетку. Но главное - в одной из серий Роберто Карлос да Силва Роша (знаменитый бразильский защитник, родившийся, что важно, только в 1973), повторил (для меня только так) Володькин фокус почти один в один.   
Не весь – его начальную стадию изгиб, напоминающий какую-то арабскую букву
и удар пяткой. У Агеева далее был ещё и изящный прыжок. К тому же Роберто Карлос, всемирно известный мастер ударов, в отличие от Чика, в ворота напротив не попал. Или даже махнул пяткой мимо мяча, в том «сериале» не один похожий эпизод.  (Да, Чик – от английского «chick» – цыплёнок. Он на четыре дня младше меня, а Лёнька, тот старше нас обоих больше, чем на месяц.  Вова ещё и «Веега» - «Агеев» наоборот.)   
Начинаю уточнять информацию об увиденном.
Оказывается авторство Гая Ричи;  реклама, сразу возведённая в ранг
«лучший клип про футбол»;  «выйди на новый уровень».
Хочу Вову порадовать.
К тому времени мы давно уже общаемся только в экстренных случаях.
Чего только не сотворилось между нами, не знаю почти ничего о том, как и чем он живёт, но по-прежнему абсолютно убеждён в каких-то особых своих правах на него.   
И тут выясняется, что  связаться с ним я как раз и не могу.
(С подачи Реднаппа. Но жизнь назад…)
В день нашей последней встречи сотового у него ещё не было, рабочий в потерянной книжке.  Они переехали.  Милая женщина по их старому адресу ничего сообщить мне не может.  Но почему-то уверена, что телефона у них нет. (Кстати, права оказалась.) И мы переехали, а нас не ищут.
Копаю телефонные справочники, но ведь скучно.
Посему смотрю в сети всё по всей моей обширной тематике.
По футболу, обязательно.
И вот я уже знаю,   что 7 сентября 1995 года на Уэмбли во время товарищеской игры между Англией и Колумбией, вратарь колумбийцев Рене Игита исполнил невероятный трюк, отбил летящий в ворота мяч невиданным ударом.
Видео эпизода вы легко найдёте в сети.
Именно этот супер сейв вошёл в историю под названием «удар скорпиона».
А Рене (или Хосе) считается его изобретателем.
Сам он рассказывает, что всегда любил наблюдать, как играют мальчишки на улице. Восхищаясь их  футбольной акробатикой, он и придумал свой прыжок.
Цитата
«Я ждал этой возможности пять лет, пока удар Джейми Реднаппа не дал мне шанс.
Да, Реднапп несомненный соавтор – его удар (пусть и в створ) трудно назвать голевым.
У Игуиты несомненные заслуги перед футболом, он стал первым, кто фактически соединил амплуа голкипера и полевого игрока в одно целое.
Благодаря ему было даже внесено изменение в правила футбола.
ФИФА запретил вратарям забирать мяч в руки после паса назад от партнёра.
Я отчётливо понимаю, что «Уэмбли» гораздо больше подходит для ярких событий, чем абсолютно ординарная спортивная площадка около одной из тысячи московских школ.
И матч двух сборных неизмеримо значительнее, чем междусобойчик  «трое на трое».
К тому же мне весьма симпатичен колумбийский парень Рене Игуита.
Мне всю жизнь нравятся бесшабашные креативщики.
Я и сам такой!   
Но, конечно, не он, и не в конце века «изобрёл» «удар скорпиона».
Он просто с помощью спортивной журналисткой братии «запатентовал» трюк.
(Кстати, кто придумал термин  На авторство названия не претендуем.)
На тридцать лет раньше события на «Уэмбли» я и ещё несколько человек
видели этот виртуозный технический приём в исполнении московского мальчишки  Вовки Агеева.
(Не фокус. День рождения Игиты.)               
И, поверьте,  проделан он был и более эффектно, и более эффективно.
А главное, как-то более естественно.
Не как фокус для публики (что, конечно, тоже неплохо),
но как вполне целесообразное игровое действие.
Конечно, то, что тогда, в августе 1966, наша компания  увидела «удар скорпиона» впервые, вовсе не означает, что мы были первыми лицезревшими подобное.
Ведь после того, как внимание прессы и публики было заострено,
свидетельства посыпались, как из рога изобилия.
Трюк, пожалуй, уже нельзя называть редким.
С тех пор случились и «скорпионы» в свои ворота;
и случайные отскоки в нужном направлении, даже не от пяток, от икроножных мышц игроков падающих порой не по своей воле;
но и блестящие спасения не от одного уже вратаря;
и изумительно исполненные осознанные голы.
Сам Игита уже повторял удар, причём интереснее, чем в первый раз.
Отметились (некоторые не однократно) и очень известные игроки, и представители низших любительских лиг, часто совсем не футбольных держав.
Естественно допустить, что и до моего друга, кто-то проделывал такое.
Но я обозначаю гораздо более раннюю, чем официальная, дату демонстрации,
и пусть, по возможности, кто-нибудь расскажет нам соответствующую историю и, тем самым, отодвинет «изобретение» ещё глубже в прошлое.
Впрочем, я написал всё это вовсе с целью «борьбы за приоритет».
Необоримой побудительной причиной стала как раз сама обозначенная дата.
Я уже предупреждал выше, что рассказ мой не о футболе.
Мне интересно, я отслеживаю материал.
Попадается мне в августе 2008 статья о Хосе Рене Игуите Сапате.
Потом вторая - его биография.  Оказывается, скоро у него день рождения.
Так вот, в первой я прочёл (можете проверить)  «28 августы исполняется 42 года…»,
тогда как в другой – «род. 27 августа 1966 года»
Уловили –  те же сомнения, что и у меня.
(Календарь. Рост. Азимут.)               
Вспоминая нашу первую встречу после каникулярного расставания, нашу игру,
я так и не определился суббота, 27-е или воскресенье 28-е августа 1966.
Но вот, уверен, появилась такая возможность.
Ведь точное время рождения знаменитого футболиста, конечно, известно.
Я верю в такой мистический промысел.
Именно в то мгновение, когда в Москве шестнадцатилетний Володя Агеев, вратарь юношеской команды «Динамо», будущий замечательный физик, мой любимый друг изящно, смело и мощно изогнулся, чтобы сотворить маленькое чудо с мячом,
далеко-далеко, на другом континенте, в колумбийском городе Медельин появился
на свет   Хосе Рене Игита Сапата, выросший в необыкновенного, легендарного вратаря. Володька, ты наверняка не знал, что и он абсолютно одинакового роста
с тобой - 176 сантиметров.  Наше небольшое, но убедительное исследование
(Кавазашвили, Игита, Агеев – все 176) показало вполне вратарский рост.
Но я так и не нашёл нового телефона, нет его ни у воров баз данных,
ни у официальной справочной.
Похоже, в начале третьего тысячелетия в Москве, кое-где ещё не было городских телефонов. А я ведь не то, что адреса, даже азимута не знаю.   
К тому же и жизнь не выделяет времени на поиски, то новая интересная работа,
то рождение внука, то операция, и всё это на фоне «седьмой генерации друзей».
Но в 2009-ом футбол опять подталкивает.
Молодёжка Ганы выигрывает чемпионат мира.
И вратарь - герой берёт решающий пенальти.
А фамилия его - Аггеи.  Прямо-таки знак.
И вот, наконец,  появляются в сети новые агеевские координаты.
Точно, на Юго-Востоке, что-то и как-то запоздало.
Нашлись вдруг не только Вовка с женой Наташкой и детьми, но ещё несколько человек.  И все почему-то оттуда.
SE – самый острый кончик стрелки.
Там как раз наша река Москва покидает одноимённый город.
Но узнать номер телефона,  вовсе не означает дозвониться.
(Наташа – младшая.  К постскриптумам.)   
Я звонил в будни, выходные и праздники.  Рано утром, в середине дня и в полночь.
Нет, не непрерывно, не каждый день, не каждую неделю даже, но с осознанным постоянством. Я даже составил некое расписание.
Мой внук пошёл в детский сад, потом в школу.
Сам я стал полноценным пенсионером.
Седьмая компания со временем распылилась. Как положено по логике эволюции. Как бывает всегда. Как, когда-то и вторая, на всю жизнь главная, сформировавшая, та, где Вовка и Лёнька.
Рене Игита дал несметное количество интервью о своём «изобретении».
Но телефон квартиры, где зарегистрированы шесть человек, упорно не отвечал ничем кроме долгих гудков.
Версии, гипотезы. И все аргументированные, всё объясняющие.
Да что там, я ведь сразу догадался.
Время неконтакта всё длиться и длиться.  Раньше так не было никогда.
Потому что не могло быть.
Да, встречи случались всё реже и реже, но каждый раз становились всё более ёмкими, каждый раз доказывали, как верно поступила судьба, сведя нас в шестом классе 165-ой школы, что на улице «Правды», на Ямском поле, в Москве.
И каждый раз почти сразу после прощания, я спохватывался – чего-то не объяснил, что-то забыл рассказать.  И каждый раз полноценная глава, хватило бы жизни.
И я, наконец, дозваниваюсь.  Говорю с Наташей младшей, дочерью.
Она ровесница моей, но я её никогда не видел.
Моя фамилия ей знакома.   Говорим предельно информативно, недолго.
Володя умер. Умер давно, десять лет назад. Оставляю свой телефон.

Мне довелось  многих уже потерять, близких, дорогих и важных для моей жизни людей. И никому, уверен, не надо объяснять, какая это всегда беда.
Но всегда по-разному.
И труднее всего, опять, наверное, все согласятся, когда остаются какие-то недоговорённости, незавершённости.
Не договорили мы с ним.   
11 февраля 2023 года, Владимиру Петровичу Агееву исполнилось бы 73 года.
P.S.  Точнее сказать, постскриптумы.
(Веега. Поворотный год.)
Очень разные и связанные только Вовиным присутствием.
Пусть расцениваются они как обязательство (прежде всего, перед самим собой) написать настоящую, яркую, большую,  достойную Володи книгу.
Нечто вроде оглавления – анонса.
Или даже развёрнутый план сочинения на заданную тему.
Чему-то нас в школе всё-таки научили.
Всякое ведь было.
Вот, например, что пришло в голову, можно сказать, только что.
Вставил я в текст мою детскую выдумку – кличку Веега, или Вега,
или Веег (в ответ на его возражения против женского рода), и только сейчас, спустя полвека, увидел, как «Веег» кириллицей похож на «Beer» латиницей.      
Beer, все знают, в переводе с английского – пиво.
Но какие потрясающие пивные истории поучительные, трагикомичные, вполне киношные случились в Вовиной жизни.
Ждите обещанных мною стрелок, не пожалеете, поплачете и посмеётесь вдоволь.   
Володьку с бородкой, как у Пирло, я встретил случайно после почти трёхлетнего перерыва, размолвки, ссоры, недалеко от метро «Сокол» весной 1978.
(О бороде его надо бы говорить наоборот. Ведь до рождения Андреа ещё целый  год.)
Выяснять отношения мы не стали.   Нам было просто необходимо обменяться рассказами об этих трёх годах.  Нам точно друг друга не хватало.   
Я сразу похвалил его за бороду – прибавляет солидности, настоящий профессор.
А он фыркнул в ответ – дескать, неприлично молодо выглядишь, прямо восемнадцатилетний.
И мы засмеялись.  Мы ж именно так всю жизнь и разговаривали.   
Нам в одну сторону.  Нам всегда было в одну сторону.
И  сейчас ситуации идентичные.   
Я уже почти уволился из метро.  В свою лабораторию уже не пойду. Осталось несколько мелких, но обязательных дел.  И вот я в самый последний раз приехал в депо «зелёной ветки».   
И новая работа уже подобрана.
(Эмбарго. Финны. ФИАН.)
Буду «АСУчивать» (АСУ – автоматизированные системы управления) грядущую Олимпиаду и работать с невиданными, и даже запрещёнными у нас американским эмбарго, машинами IBM – 370.
Смотрите, так будут выглядеть электронные мозги Олимпиады – 80 весной семьдесят девятого, они всерьёз покумекают и повертятся уже летом на Спартакиаде народов СССР. Успешная генеральная репетиция.
Я помню момент съёмки.
А когда я вошёл в этот зал осенью семьдесят восьмого, то увидел только бетонную камеру с неспешно копошащимися отделочниками из финской фирмы Бёге Ларсена.
Я жил рядом и посему был командирован сюда самым первым из инженеров.
Фотография общедоступная, но только очень узкий круг людей сумеет ответить
на, казалось бы,  простой вопрос – а кто не переднем плане за столом, слева.
И они же всем отделом подтвердят, что это не просто очевидно доминирующий
в коллективе программист Лёшка, но ещё одна в весьма значительной степени
«моя история».   Да, да – весь комплекс
и несколько лет почти непрерывного общения;
и его, вскоре не совсем прилично заменённая, семья;
и моя, до сих пор успешно развивающаяся;
и сам Алексей как личность.
И не дай вам Бог подумать что-нибудь в духе современных модных веяний.
Я этого очень не люблю.
Ну вот, опять отвлёкся.

По документам, а главное всем телом и душой  Вовка уже в ФИАНе
Преодолел – таки  удушающее распределения в «ящик».
Но так просто от «вояк» не уйдёшь, да и не стоит ссориться, платят исправно,
вот и приходится посещать иногда старое место службы.
И наши сегодняшние проходные почти рядом.
Ведь огромное депо метро находится практически во дворе колоссального оборонного НИИ.  Мы даём друг другу по часу на дела.   
 (Киловатты. Колебания. Роялти.)   
И  очень скоро продолжаем наш разговор обо всём.
Я рассказываю ему о сыне, а он в ответ принимает на себя обязательства
по моей психологической реабилитации после болезненного развода.         
Буквально тем же вечером он увидит, какое лекарство я сам себе прописал.
Он весь в работе.  Он теперь там, где давно мечтал оказаться, где проходил преддипломную практику (кстати, и там, где его очень хотели видеть).   
Я подтруниваю,  говорю, что их знаменитая установка внешне очень похожа на оборудование наших тяговых подстанций.
(Покидаемое мной место работы – служба электроподстанций и сетей.
Мы ещё до свадеб успели провести экскурсии друг для друга.)
Только у них мощность один киловатт,  а у меня даже документ есть – разрешается лезть под напряжение до 10 киловольт.
(Сейчас добавлю, что и на клетку похожа.)
Выдаю серию экспромтов, обыгрывающую некую двусмысленность (или несколькосмысленность) названия «Лаборатория колебаний».   
Он тут же отвечает, что  пора мне уже заняться делом, которое у меня хоть как-то получается, и монетизировать  свои способности.
А на возражение,  что у меня «свой путь», добавляет, что путь мой «огородами».   
Тогда я обзываю принцип квантово-волнового дуализма «квантово-волновым анахронизмом».   (Согласитесь, круто для тех лет.)
А он отмечает, что очень хорошо, что я не попал в МФТИ,
так лучше и для меня, и для физики.   
Я продолжаю – видел ваше кино про «пулю в трубке».  Это я про всесоюзную демонстрацию по телевидению лазерного воздушно-реактивного двигателя.
Заявляю, что он «идеологически неэффективен».   И советую именно так написать
в резюмирующих строках  следующей работы по проблеме.
И он, академический физик, терпеливо выслушивает, накопившиеся во мне за три года естественнонаучные бредни.  Ведь никому другому я этого поведать не мог.
Я с удовольствием  пользуюсь завоёванной мною в прошлом привилегией.
Он знает, что в моём потоке можно выловить что-то стоящее.
Дельную подсказку или даже прямое инженерное решение.
Ему уже приходилось проставлять мне роялти.
(«Прохоровка». Барчуков. Фотоприветы.)
Правда, я никогда не знал, за что конкретно.
Кажется, они не могли придумать, как замерить скорость в пресловутой стеклянной трубке. А я ему предложил пяток вариантов. То ли он выбрал, то ли сумел как-то совместить два-три, то ли мне просто удалось разбудить фантазию.
Так или иначе, но я получил щедрый приз.
Позже подобное тоже случалось.   
А сейчас мы продолжаем шутить, иногда даже за гранью фола, но не обижаемся.
Он знает, что на самом деле, я очень хорошо отношусь и к нему, и к его реализованному призванию, и к его потрясающему шефу, и к знаменитой «Лаборатории колебаний»  Физического Института Академии Наук, из которой собственно и вырос Институт Общей Физики, в народе «прохоровка».
Пройдёт каких-нибудь два с половиной года и мы опять подравняемся, догоним
друг друга. После Олимпиады я сам окажусь в академическом институте,  а у него родиться сын.
Но его удивительный начальник, замечательный физик, великий инженер   
Александр Иванович Барчуков, погибнет на той самой уникальной установке,
которую очень просто и точно называли «Лазером Барчукова»,
ведь он придумал и построил её с нуля практически один.
Володя был одним из немногочисленных его помощников.
А что он значил тогда и потом в этой работе пусть лучше меня расскажут,
те, кто в ней участвовал.   
 
Вот ещё фотография.
Плохонькая, но свои-то  и себя, и остальных узнают.   Наш восьмой.
Слева направо, как положено.  (Санкционируйте – фамилии вставить легко).
(Объекты психологии индивидуальных различий.)
Почти неразличимый Коля с короткой распространённой русской.
Помнишь, как мы встретились летом 1974-го на мясокомбинате города Можайска.
Подтверди – сюжет далеко нестандартный.
Второй, видно, что вертлявый, – я. Не подросший, не обогнавший Вовку ещё.
Ну, про этого понаписано уже.
Третий, Володя. Я постарался уже, и буду стараться впредь. А получится ли желанная книга, зависит, понятно, не только от меня.
А вот другой Коля, с фамилией редчайшей.  Как раз о ней и речь.
Слышал весьма разнящиеся версии о том, как, зачем и почему ты её сменил.
Карик, ты лучше всех получился. Помнишь наш коллективный прогул,
мы же тогда чуть ли не всем классом свалили портфели к тебе, через окно низкого первого этажа вашей квартиры и гуляли дальше уже налегке.
Серёжка, ты чего отвернулся Как ты умышленно в нашем классе оказался, как потом вслед за Лёнькой и мной в велосипедном «Буревестнике», как мы по утрам бегали, как ты помогал мне во время «рекордного» Сокольнического круга.
А ещё мы за разговором замкнули с тобой всё Садовое кольцо.
Ну, может быть, не такая, как с Агеевым, потоньше, но есть у нас тобой общая книга. Я ведь тебя вычислил, вытащил из телефонных справочников.
Но звонить, и не только тебе, боюсь.   
А Лёнька где  Лёнька с фотоаппаратом.
Не волнуйся, дружище, есть у меня другие фото.
И с памятью всё в порядке.
А мои фотографии, пусть хоть коллективные, хранятся ещё  у кого-нибудь.   
Случается ли хоть изредка, что ткнут в меня на фото пальцем -  а вот Славка, и добавят несколько слов.  И неважно даже каких.  Главное, чтоб охарактеризовали.
Пусть даже выругаются.  Или посмеются. Зато ты уже не блёклый силуэт,
но полноценный  объект психологии индивидуальных различий.
(О приоритете. Там всё знают.)
И самое последнее. В тексте я неоднократно заявлял, что вовсе не собираюсь поднимать вопрос о приоритете.  Но вдруг подумалось, а почему нет.
Я ведь не солгал ни одним словом.
Очень дорог мне мой друг – не стал бы его примазывать.
Конечно, в наше время недоверия и скепсиса, обязательно услышим:
Нашли, кому верить. Он ведь писака. Стезя у него такая – сочинять.
Пусть так.  Я не обижусь.
Но Лёнька – то, чем заслужил недоверие.
Леонид Филиппович жизнь прожил  достойную во всех отношениях.
И сейчас продолжает служить стране и народу в системе одного из самых важных министерств.   Так что, извините.
А ребята, те наши друзья – соперники.   
К сожалению, мне сейчас сложно их идентифицировать.
Один, самый длинный (как раз он попытался забросить мячик за шиворот Вовке) жил, кажется, в «молочной».   Аборигены сразу поймут, о каком я дворе.
Другой, яркий, мой персональный визави в той игре – Капелла (я не ошибся),
и школьное прозвище (а кто без него) от фамилии.
Что-то мне не верится, что нет их уже всех троих, что не вспомнят,
что не захотят подтвердить.  И найдутся наверняка.
А местечко. Оно «внутреннее», районное. Все прохожие – знакомые.
С кем-то здоровались. Кто-то останавливался посмотреть.
И окна. Нас ведь видели окна окружающих домов.
Разве всего этого недостаточно
Вся цепочка совпадений, ассоциаций, сигналов, знаков.
Я попытался, как мог, донести до вас своё вИдение.
(Или видЕние.)
А оно-то, видение, простое, понятное, ясное.
На небесах всё знают.
                9.8.2014.
P.P.S.  А школу-то нашу снесли, но площадка пока на месте!  И Лёнька вышел на пенсию, и Пирло закончил карьеру…