Модистка, продолжение гл. 37

Раздосадованный тем. что ему не удалось догнать князя, Николай возвратился в дом.
Первое что он сделал, отругал швейцара: почему этот бестия ослушался его? Разве он не наказывал ему никого не впускать в дом, когда он отсутствует. Бедный старик подносил платок то к глазам, то к носу громко сморкаясь и оправдываясь, говорил, что он и не пускал никого, но этот господин сказал, что вы сами просили его передать какое-то важное сообщение барыне Анне Ильиничне. Вот тогда я и впустил его, рассудив не могёт князь обманывать.

  — Простите, ради бога, простите, барин, старика. Заверяю вас, что такая оплошность с моей стороны больше никогда не повторится. Вот те бог! Не повторится, — старик трижды осенив себя крестным знаменем, пал на колени, не переставая со слезами вымаливать прощение.

Николаю стало жалко старого служаку, до сих пор верой и правдой служившему всему семейству, начиная от прадеда, деда, отца до сего времени.

   — Успокойся, Семён Семёнович! Я верю тебе, и ценю твою добросовестную и верную службу на протяжении многих лет всей нашей семье. Прости меня за то, что я вспылил и накричал на тебя. Не обижайся, прошу на меня.

   После этих слов Николая, старик ещё больше зашмыгал носом, из старческих глаз потекли ручьём по щекам слёзы.

   — Обижаться на вас, барин! Что вы такое говорите, светлейший, Николай Николаевич! Разве я могу обижаться?! Я люблю вас как сына. Вы выросли на моих глазах и руках. Я молюсь на вас, каждый раз прося у бога здоровья и благополучия для вас, моего благодетеля, — проговорил растроганный старик.

Николай тоже растрогался от слов старого лакея и, чтобы скрыть слезу, набежавшую на глаза, поторопился уйти, и быстро стал подниматься по лестнице.

Продолжение следует.