Я буду ждать на темной стороне. Книга 3. Глава 16

".. зима в сердце,
на душе вьюга.
Знаю я, что можем мы друг без друга,
Зима в сердце, на душе вьюга,
ты понимаешь, что мы друг от друга
Далеко..."

Моя Мишель _ Зима в сердце

За все время пребывания в данном заведении Евангелину не оставляло ощущение, что её спутник ведет себя так, будто кто-то исподтишка следит за его поведением, контролируя каждый его шаг.

Было заметно, как старался он выглядеть в её глазах идеальным парнем, так что загнав себя в определенные рамки, которые ни при каких обстоятельствах не следовало переходить, он действовал так, будто ему обрубили крылья, лишенный возможности взлететь вверх.

Одним словом, сегодня Лисов вел себя не так, как обычно. И посадив на цепь своих внутренних демонов, которых привык называть «очень плохой частью» своей личностью, тщетно пытаясь совладать с собой, он испытывал чувство стесненности, исчезавшее по мере того, как он налегал на коньяк, потеряв счет произнесенным в честь именинницы тостам.

До поры до времени ему почти удавалось прикидываться паинькой, корча из себя этакого положительного персонажа, который без особой на то надобности не обидит даже мухи. Правда, одновременно с этим на протяжении всего вечера его не покидало ощущение, что вырвавшись однажды наружу, его внутренние демоны дадут о себе знать. И едва с его лица спадет приторная маска хорошести, тогда мир вновь увидит его истинный облик. А худшей участи ему даже нельзя было пожелать. О реакции же Евангелины на его истинное поведение Лисов предпочитал не думать, до такой степени увлекшись выпивкой, что на какое-то мгновение он даже забыл, для чего её сюда пригласил.

Как бы покойный папаша не учил его держать свои эмоции под контролем, чтобы запутать врага, его склочный характер и своенравие все равно давали о себе знать. И после того как со сдерживающими его оковами было покончено в очередной раз, пускаясь во все тяжкие, он по щелчку пальцев рушил все, что приходилось выстраивать годами, касалось ли это отношений, либо другой важной деятельности.

Так что просидев первую половину вечера как на иголках, будто намеренно пытаясь идти против собственной природы, Лисов продолжал выставлять себя в несвойственном ему амплуа, словно ожидая, что в один прекрасный момент натянутая в его душе до предела струна возмущения порвется, и, сметая выстроенные на своем пути преграды, позволит ему наконец побыть собой настоящим, со всеми своими недочетами и склонностью устраивать склоки на ровном месте, лишь бы побыстрее «подзарядиться»  чужой энергией.

Что же касается Евангелины, то она в его компании чувствовала себя легко, не боясь показаться идеальной. Наоборот, с этим парнем ей не надо было следить за каждым своим шагом, все время думая о том, какое впечатление производит на окружающих. С ним ей не было нужды показывать себя такой, какой она не являлась, когда сам Лисов, оставаясь неприступным и острым на язык для других, с ней становился совсем другим, более открытым и не таким резким в своих выражениях, несмотря на сквозивший в его фразах сарказм. И продолжая наблюдать за ним весь вечер, Евангелина пришла к мысли, что если так продолжится дальше, ей все-таки придется взять под контроль ситуацию, не сомневаясь в своей способности оказывать на этого парня благотворное влияние.   

Разойдясь не на шутку, словно преследуя цель приоткрыть перед ней ещё одну грань своей личности, чуть позже Лисов делился с ней подробностями своей прежней жизни, напоминавшей хаотичные блуждания по поверхности бытия.

— Моим кандидатам придется изрядно постараться, чтобы превзойти меня, — хвастался он, довольно скоро захмелев от коньяка, несмотря на данное накануне самому себе обещание не переходить лимит в употреблении спиртного. — Я задал для этого достаточно высокую планку, поставив себе установку на победу во всем, потому что не могу назвать себя положительным персонажем. Это только в сказках ДОБРО всегда побеждает и все заканчивается хорошо. Но мы-то с тобой живем в реальном мире, поэтому плохие мальчики здесь одерживают победу, а потом ещё и отправляются в рай.

В какой-то степени это действительно было так, ибо внедряясь в любую систему с её консервативными устоями, он привносил туда некий элемент хаоса, и, устанавливая в ней свои порядки, начинал выживать оттуда сотрудников старой закалки, которых сложно было переделать под современные стандарты. У этого парня был талант — в условиях «творческого» беспредела добиваться результата там, где, согласно прогнозам знатоков, его вообще не должно было быть. Но обращая внимание на его болтовню не больше, чем на звуковой шум, вместо того, чтобы лишний раз поинтересоваться его делами на холдинге, Евангелина думала о своем, лишь изредка удостаивая спутника снисходительной улыбкой. Однако стоило ему прервать разговор, чтобы задать ей пару наводящих вопросов, и заодно проконтролировать, как сильно она внимает его каждому слову, дабы не попасть впросак, Евангелина машинально соглашалась со всеми его доводами, приводя его в ещё большее замешательство.

Совершенно сбитый с толку, Лисов смотрел на неё как завороженный, и, прощая ей такую невнимательность к столь важным деталям его повествования, как ни в чем не бывало продолжал свой рассказ, добавляя в него все больше подробностей.   

— Хочешь знать, почему я выбрал именно такую должность? — поймав её на горячем, осведомился он, однако так и не дождавшись от неё какой-либо версии насчет принятия им такого решении, спустя время добавил: — Я пришел показать подчиненным отца на собственном примере, что в любом деле главное не компетентность, а право вести себя так, как считаешь нужным, несмотря на общественные нормы. Ты — это ты. И твори, что хочешь.

— А в твоем окружении есть вообще люди, к чьему мнению ты прислушиваешься? — уточнила Евангелина, только сейчас начав понимать, что за «фрукт» сидит перед ней. Когда они ещё так  поговорят по душам, как не сегодня?!

— Да, есть, — еле заметно кивнул Лисов, слегка откидываясь на спинку стула. — Моя мать.

— А на остальных тебе, получается, наплевать?!

Парень фыркнул.

— Я не собираюсь выслуживаться перед кем-либо, примеряя несвойственные мне маски. Если я понравлюсь людям, и они захотят со мной общаться, то мы, возможно, продолжим общение и вне рабочего времени, потому что я считаю себя довольно открытым человеком, который всегда будет рад новым знакомствам. Но ежели эти люди захотят стать моими врагами, то их уверенности в собственной неуязвимости остается только позавидовать.

— А как относятся к тебе менеджеры среднего звена? Не критикуют твои методы управления?

— Критикуют, конечно. Но их критику я не воспринимаю вообще! — решительным тоном заявил Лисов, наливая себе ещё коньяка.

— Почему?

— Потому что критика критике рознь, Евангелина. Понимаешь, если меня будет критиковать какая-то тетя Зоя из заброшенного провинциального городка или дядя Вася-тракторист, то мне на это будет глубоко наплевать, а если, к примеру, мне скажет мать: «Ну, не надо тебе быть управляющим холдинга! Ну, не твое это сынок!», то я, возможно, прислушаюсь к её мнению. Хотя на него мне, как ни странно, наверное тоже будет наплевать. Потому что я привык слушать во всем только себя одного. 

— Так я поверила в твою исключительность.

— А мне по-другому нельзя. Я чувствую, что в каком-то смысле влияю на мир. Меняю его своей энергией, поэтому я не могу собой не гордиться и не ощущать собственного превосходства над остальными. И это действительно так. Я — иной, чем все эти люди. Да, нужно знать во всем меру. Тут я с тобой согласен. Но и цену свою надо тоже знать.

Этот парень с таким цинизмом отзывался о своем ближайшем окружении, что у Евангелины сложилось на миг впечатление, будто о ней он тоже отзывается в подобном стиле среди своих, вот только осведомиться у него об этом напрямую она так и не решилась, предпочитая до поры до времени находиться в неведении относительно подобной перспективы. Лисов не боялся называть вещи своими словами, совершено не заботясь о чувстве гордости окружающих, что было не совсем простительно во время построения карьеры в столь серьёзной отрасли. В один прекрасный момент подобное качество могло обернуться для него роковыми последствиями, исправить которые потом будет невозможно. Но поступал он так не затем, чтобы умышленно кому-то насолить, а потому что не мог иначе, если принимать во внимание его гипертрофированное чувство справедливости наравне с патологической склонностью к наглости.

Не скрывая от окружающих такие черты характера, как высокомерие и заносчивость, он не терпел что-то подобное в других. И моментально распознавая в словах своего собеседника лицемерие, трусость и заискивание перед ним, выводил таких людей на чистую воду, стараясь впредь держать их на расстоянии. И как бы отец не придирался к нему, вынуждая «попроще» относиться к сверстникам, игнорируя его советы, Лисов вел себя так, как считал нужным, без особого энтузиазма примеряя на себя личину порядочного человека, если того требовали обстоятельства.   

— А что тебя вообще раздражает? — черед некоторое время поинтересовалась у него Евангелина, приготовившись выслушать очередную историю, и, в общем-то, не промахнулась.

Стоило Лисову услышать её вопрос, как моментально преобразившись, он окунулся в прошлое, восторгаясь событиями давно минувших дней. И совершенно не переживая, какое впечатление произведут его слова на эту девушку, пустился в бесконечный рассказ, назвав главной причиной своего раздражения тупых и навязчивых людей.

Ни разу в жизни не сталкиваясь с чем-то похожим, Евангелина была не в состоянии прочувствовать до конца саму неоднозначность инцидентов, в которые попадал её одногруппник благодаря своей способности находить приключения на свою голову где попало, что только добавляло скандальности его репутации.

— Познакомился я, значит, в баре с какой-то девушкой, — начал он сыздали свой рассказ, почувствовав, что именинница немного выпила, и можно было не стесняться выходить за рамки приличий в своих историях. — Не, переживай, это было ещё до моего знакомства с тобой и Эрикой. – Сделал он небольшую поправку, чтобы она его не ревновала. — Пригласила меня значит эта дама в ресторан, а я, трезво оценив последствия ситуации, решил на всякий случай заранее её предупредить: «Ну, слушай, я после учебы буду на процедурах... Я ведь никогда не скрываю, че я там делал, че не делал. Я всегда говорил своим девушкам, — и тут же устроив ладонь на своем теле, он пощупал мышцы. — «Это сделано», «Это не сделано», «Это свое». А мне реально после анестезии всегда спать хочется, поэтому я ей прямым текстом сказал, что буду никаким, и вообще после процедур мне надо будет хорошенько вздремнуть, на что она мне заявила: «Хорошо, без проблем. Тогда давай, может, я что-нибудь тебе привезу?». Я говорю: «В принципе, можно. Но если ты пытаешься таким образом напроситься ко мне в гости, то на такой подарок можешь даже не рассчитывать, потому что малознакомых личностей я домой к себе не веду.

— И что произошло дальше? — уточнила Евангелина, всерьёз заинтересовавшись этой историей.

— Ну, эта дурында как–то сразу просекла, что я не собираюсь приглашать её к себе домой. Ведь она надеялась совсем на другой исход вечера, а тут такой облом. И когда я сообщил ей прямым текстом, что никого не принимаю, она вдруг выдала мне сакраментальную фразу, от которой я не скоро пришел в себя: «Ну, а ЧЕ мы будем делать?! В машине твоей сидеть?». И как только мне удалось оклематься, я ей, такой, и говорю: «Ну, ты могла хотя бы поблагодарить меня за «курьерскую доставку», а я просто посижу с тобой, поговорю, а потом поеду по своим делам, а ты пойдешь домой». По тону её голоса сразу стало понятно, что мои условия пришлись ей не по душе, потому как только я соизволил повторить свою мысль опять, хотя машина была и не моя, она вдруг отозвалась: «А ЧЕ ЧАЮ ДАТЬ СЛАБО?!». Я там слег просто-напросто от такой наглости. Так мы с ней расстались и я заблокировал её номер. Она мне долго потом названивала с каких-то левых номеров, чего-то там мне, ****ь, рассказывала: «Богом клянусь, я не то имела в виду!». Но шанс свой чувиха упустила… Так что в моем арсенале веселых историй, считай, появилась ещё одна, под названием «А ЧАЮ ДАТЬ СЛАБО?!». *****, ты такого как я второй раз в жизни своей видишь, а уже напрашиваешься ко мне в гости, имея наглость требовать от меня какого-то чая! Уж лучше бы ты мне тогда вообще ничего не привозила. Я и сам себе в состоянии все купить. Ещё и доставку сделать...

Евангелина с интересом слушала его исповедь, успев знатно «прослезиться» на моменте с упоминанием чая. Ещё никогда Лисов не был с ней так откровенен, как сейчас. Возможно, ей действительно с ним повезло. А возможно он просто пытался таким образом убрать между ними последние препятствия, мешавшим по-настоящему сблизиться друг с другом.

— И много у тебя таких занимательных историй? — спросила она, допивая вино.

Болтовня этого парня порядочно её забавляла, а ведь она и подумать не могла, что столь пафосная личность не раз оказывалась в подобных ситуациях, умудряясь каким-то образом выходить сухой из воды. 

— Хватает, — буркнул Лисов, поддавшись всплеску охвативших его эмоций после окончания повести.

Поправив свое платье, Евангелина вновь перевела взгляд на лучезарную ипостась своего кавалера. Сегодня она снова была без бюстгальтера, и, превратившись на этой почве в объект внимания сидевших за соседними столиками мужчин, приходила от этого в ещё большее смущение, «отыгрываясь» на ни в чем не подозревавшем о её внутреннем состоянии Лисове, которого к концу беседы начали слегка напрягать её нервозность и бесконечные нападки на него по поводу и без. Порядочно накатив к середине вечера, он смотрел уже куда сквозь неё, упиваясь собственной победой на карьерном поприще, лишь подтвердив мысль Евангелины о том, что ей в ухажеры достался своеобразный парень. С особой тягой к приключениям. Но в этом и заключалось его неподражаемое очарование.

Бывали моменты, когда у него будто что-то перемыкало в мозгу, и он начинал творить лютую дичь, о чем позже сожалел, принося запоздалые извинения. Но так как ближайшее окружение давно привыкло сталкиваться с его выходками, то перестав, в конце концов, придавать его словам какое-либо значение, они предпочитали закрывать на это глаза, понимая, что ни к чему хорошему подобное разоблачение не приведет. Но если у его папаши также периодически «слетала крыша», тогда почему сынок должен был от него отличаться?! Генетика — вещь такая. Против неё не попрешь. Взяв рюмку, Лисов поднял её над столом, приготовившись сказать вслух ещё один тост, когда в следующий момент к ним подошел какой-то тип, и, остановившись прямо напротив их стола, с гневным видом уставился на инициатора торжества, будто в чем-то его обвиняя.

— Проблемы? — переспросил незнакомец, бросив оторопевший взгляд на Евангелину.

Она понятия не имела, кто он такой и чего от них хочет. Все указывало на то, что порядочно перебрав со спиртным, этот тип просто искал «приключений», так и нарываясь отхватить от кого-то звездюлей.

Заметив, что их пара привлекла к себе постороннее внимание, хотя повода для этого они не давали, мирно беседуя о своих вещах, Артем так и застыл с рюмкой в руке, смеривая этого пришельца презрительным взглядом.

— У меня проблем нет, но если ты в них нуждаешься, я могу их устроить для тебя, — отозвался он, жалея, что в этом заведении он не мог как следует покуражиться и сломать этому «чучелу» челюсть. Тем более он и так слишком долго пытался держать себя в рамках, контролируя каждый свой шаг.

— Мне кажется, вы уже слишком пьяны, чтобы поддерживать разговор с этой девушкой, — приняв Лисова за одного из своих знакомых, незнакомец хотел вежливо попросить его выйти на улицу, но почему-то так и не решился этого сделать. 

— Ну, давай, отчитай меня! — усмехнулся Лисов, пригубив коньяк без всякого тоста и поставив пустую рюмку на стол. — Накажи меня, дружочек.

— Мне кажется, эта девушка не хочет продолжать с тобой беседу, — пьяный «рыцарь» до последнего стоял на своем, — и ждет, когда её оставят в покое.

— Так это правда? — насмешливо бросил Лисов, взглянув на Евангелину так, будто действительно подозревал у неё наличие подобных мыслей.

На самом же деле ему было за удовольствие разыгрывать перед этим типом спектакль вместо того, чтобы ринуться на него с кулаками, и отмутузить его до полусмерти. — Ты действительно не хочешь со мной общаться?

Однако, не став ждать от неё ответа, он снова повернулся к незнакомцу, и попытался «спустить его с небес»:

— По-моему, ты ошибся и сейчас помешал нашему общению.

— Тогда я попрошу вас выйти.
Лисов откликнулся на его просьбу моментально. Но вместо того, чтобы сделать так, как ему говорили, вскочив из-за стола, он схватил этого типа за шиворот, и, встряхнув его как паршивого котенка, со словами: «Хочешь отсюда выйти? Так я тебе сейчас помогу!», под ошарашенные взгляды посетителей потащил бедолагу к выходу из зала.

Шокированная его поведением, Евангелина не стала вмешиваться в потасовку, однако опасаясь, как бы Лисов окончательно не прибил этого придурка, недолго думая, она покинула свое место и последовала за ним. Вытащив «рыцаря» в коридор, тот все же успел нанести ему пару ударов в лицо, когда на него налетела Евангелина, пытаясь оттолкнуть его от сбитого парня, пока он окончательно не превратил его в калеку.

— Что ты творишь! — вознегодовала она, хватая Лисова за руку. — Твое поведение сейчас оставляет желать лучшего.

— Я буду вести себя так, как считаю нужным! — вырвавшись, отозвался он, с отстраненным видом потирая свое запястье, слегка оцарапанное её ногтями. — Мне надо было всего донести до его ведома, что он зря полез на рожон, а ты поднимаешь тут панику, вмешиваясь в то, что тебя не касается…   

— Да ты едва его не убил!

— Его — это кого? Напомни, пожалуйста, причину возникшего инцидента.

— Кого? Ты издеваешься? Парня, которого ты оставил сейчас валяться без сознания в коридоре.

— Пусть лежит себе дальше, и набирается сил для дальнейшего рывка, пока у него есть такая возможность, а мы возвращаемся в зал, — отмахнулся он от своей причастности к данной ситуации, после чего не дав ей вымолвить ни слова, толкнул её в плечо, тем самым намекая, что им пора было отсюда уходить.

Сам Лисов, конечно, был тоже немного удручен, что им так рано приходилось покидать это заведение, так и не насладившись с ней толком здешней атмосферой из-за какого-то придурка. С другой стороны, оставаться здесь после происшедшего было глупо, потому что если побитого типа обнаружат в коридоре другие посетители, ему тогда не поздоровиться.

Ринувшись вслед за своим спутником, Евангелина едва за ним поспевала, — так быстро он шел вперед, с трудом сдерживая негодование. Однако, стоило им снова вернуться к столу, как наблюдая все это время за происходящим, но не спешивший себя выдавать из боязни тоже оказаться втянутым в конфликт, какой-то пожилой профессор неодобрительно покачал головой:

— Какое бесстыдство, молодой человек! Такое поведение… Надо же иметь какую-то совесть, в конце-то концов!

Подойдя к его столу, Лисов молча подхватил оттуда пустое блюдо, и, прицелившись им в голову профессора, деловым тоном отозвался:

— Дед, сейчас это в тебя полетит. Не страшно?!

Переживая, как бы её вспыльчивый спутник не разбил голову кому-то ещё, Евангелина попыталась его осадить, и чудом выхватив из его рук это блюдо, вернула посуду на место. Пригрозив профессору повторить свой маневр, если тот не угомонится, Лисов подался прочь, однако стоило ему поравняться со столом старика, как зацепив перед уходом край его скатерти, он вдруг резко потянул её за собой, вынудив остатки находившихся там блюд посыпаться на пол, пачкая его поверхность.

Одарив его престарелую спутницу победоносным взглядом, Артем последовал себе дальше, и прекрасно понимая, что тратить время на извинения перед этими людьми у них нет времени, одарив их растерянным взглядом, Евангелина также устремилась прочь, тщательно следя за тем, чтобы за ними не увязался кто-то ещё. Лишь когда они очутились в коридоре, где их разговор не могли слышать посторонние, она набросилась на него с новыми упреками.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? Что это были за фокусы? Зачем ты с ними так?

— Что тут скажешь, — с наигранной досадой вздохнул Лисов, натягивая  кожаные перчатки, — у меня всегда получалось мастерски «портить» людям ужины. И сегодняшний вечер не стал исключением.

— Я это заметила, — буркнула Евангелина, на ходу застегивая свое пальто. Ей хватило его взбрыки на именинах, но сегодняшний вечер — это было что-то за гранью! И сам Лисов, похоже, это прекрасно осознавал. 
 
— Зато после возвращения домой
старикам теперь будет что вспомнить и о чем поговорить, а у администратора ресторана появиться новый повод для сплетен, который внесет некое разнообразие в скучную и размеренную жизнь этого заведения, — отозвался он напоследок, подходя к входной двери.
 
— Не думаю, что это было весело, — нахмурившись, бросила Евангелина, до сих пор находясь под впечатлением косых взглядов посетителей.

— Просто я решил внести немного позитива в столь унылый вечер, — улыбнувшись, так назвал он причину своего поведения. — И притом ссоры иногда нужны, потому что люди любят чужие разборки. Им нужны эмоции. Это как движуха, Евангелина. Все просто. Как ты до сих пор не можешь этого усечь… 

— Зато я теперь до конца своих дней не забуду, как смотрели на нас посетители этого заведения! — яростно отозвалась она, ударив его по спине своей сумочкой. Да она была готова сгореть там со стыда, а ему хоть бы хны! 

— И это единственное, что тебя смутило в этом балагане трэша? — невозмутимо хмыкнул он, касаясь пальцами дверной ручки.

— По-моему, у тебя нет никакого уважения ни ко мне, ни ко всем этим людям.

— Ну, поскандалил немного, и что теперь?! — остановившись, умиротворяющим тоном отозвался Лисов, глядя ей в глаза.

— Да ты даже не пытаешься вникнуть в то, что я пытаюсь до тебя донести!
— Что тут скажешь?! — пожал он плечами. — Я скандальный человек. Достаточно кинуть спичку, чтобы разжечь «пожар».

Отворив входную дверь, он как раз собирался выйти на порог, но там его глазам предстало удивительное зрелище. Чудом не поскользнувшись на скользком паркете, Евангелина уткнулась носом в его спину, — так резко он остановился перед ней, будто не решаясь идти дальше.

— Похоже, мы попали с тобой в ад, — поворачиваясь к ней, проронил вслух Лисов, указывая на пейзаж позади себя, больше похожий на кадр из фильма-катастрофы, с той разницей, что данное событие происходило наяву. И соизволив взглянуть на происходящее собственными глазами, Евангелина долго не могла подобрать подходящих слов, чтобы описать свои эмоции.

Снежный буран таки докатился до этих мест.

Простояв на крыльце от силы пару секунд, она была не прочь вернуться снова в ресторан, лишь бы не чувствовать этого пронизывающего холода, и переждать непогоду в укрытии, только её спутник рассматривал стихию как очередную возможность проверить свои силы и выдержку на прочность, пытаясь отмыть, таким образом, свою испорченную репутацию в глазах чересчур правильной именинницы.

Снег был повсюду. Зависшие в воздухе холодные кристаллики обжигали горло и щипали лицо. Их можно было почувствовать даже на языке. Давненько им не приходилось видеть его в таком количестве.

Попробовав сойти с лестницы, Евангелина чуть снова не поскользнулась. Так что если бы не Лисов, вовремя подхвативший её за талию и тем самым приостановивший её падение, она бы давным-давно лежала на снегу. Улыбнувшись в ответ, Евангелина поблагодарила своего спутника за оказанную помощь. Ей было приятно почувствовать чью-то поддержку. Особенно если она исходила от человека, ранее не проявлявших по отношению к ней подобных жестов. Либо у неё самой была слишком короткая память и она многого не помнила.   

Ринувшись без предупреждения в сторону заваленных снегом авто на парковке, Лисов на некоторое время пропал из поля её зрения. Сильный ветер сбивал с ног, мешая быстро передвигаться с места на место. Это значило, что им следовало поторапливаться с поездкой, пока пространство вокруг них не превратилось в ледяное царство. В противном случае, они имели все шансы заночевать прямо в прихожей ресторана, который им пришлось скоропостижно покинуть, чтобы не оказаться вовлеченными в новый конфликт.

Окна самого заведения были слегка затемненными, поэтому рассмотреть, что именно происходило в этот момент на улице, они не могли, тем не менее, если бы он знал заранее, что ночью на город обрушится буран, то давно бы покинул это заведение, забрав с собой именинницу. Отыскав наконец среди сугробов свое авто, Лисов принялся энергично сгребать с него снег, никогда ещё не вступая в столь яростную борьбу с самой стихией. Понятия не имея, что он собирается предпринять, Евангелина подошла к нему попрощаться и разъехаться по домам.

— Знаешь, я наверное отправлюсь домой, пока метель не усилилась, — осторожно заявила она, сомневаясь, что ей вообще удастся отыскать здесь хоть какую-то остановку, чтобы вызвать для себя такси, которое в такую ночь могло бы за ней и не приехать.

— Чтобы мне пришлось потом тебя откапывать, тщетно пытаясь угадать твое нынешнее местонахождение?! — насмешливо бросил Лисов, неохотно отрываясь от своего однообразного занятия, и то, только затем, чтобы вытряхнуть из перчаток набившийся туда снег.

— И что ты предлагаешь?! — поинтересовалась она, понятия не имея, как они отсюда выберутся. 

— Я предлагаю поехать ко мне, — бросил Лисов после того, как ему удалось открыть дверь обледеневшего авто, что не выглядело такой уж фантастикой, ведь за бортом сейчас было минус двадцать два градуса. И только отсутствие термометра мешало им оценить всю серьёзность сложившегося положения.

— Чего?!

Вытаращив глаза, Евангелина посмотрела на него как на умалишенного.

На мгновение ей показалось, будто она ослышалась, однако Лисов вновь повторил свою фразу, добавив к ней пару деепричастных оборотов, так что его слова больше не походили на выдумку. Не зная, как правильно отреагировать на его предложение, Евангелина застыла на месте, впервые в жизни попав в подобную передрягу. Ехать к нему на квартиру она не планировала, но бушевавшая вокруг непогода не оставляла ей другого выбора.

— Садись в машину! Я сейчас тоже последую твоему примеру, как только управлюсь со снегом! — подхватив девушку за локоть, Лисов толкнул её в сторону авто.

Так и осмелившись ему возразить, Евангелина покорно побрела к транспорту, и с трудом отворив сотрясающуюся от пронзительных порывов ветра дверь напротив заднего сидения, быстро забралась в салон, тщетно пытаясь разглядеть что-то сквозь замерзшие окна.

Порядочно продрогнув за время пребывания на улице в своем тонком пальто, она ещё долго не могла согреться, растирая закоченевшие в перчатках ладони. И боясь даже представить себе, что бы с ней произошло, окажись она в такую непогоду одна на улице, да ещё так простенько одетой, Евангелина в который раз поблагодарила Провидение за то, что рядом оказался столь неунывающий спутник со своим авто, способном преодолевать самые коварные препятствия на своем пути.
 
Немного согревшись, она недолго посидела в салоне авто, и, загоревшись вдруг желанием помочь своему спутнику почистить покрытое коркой льда лобовое стекло, Евангелина хотела было снова покинуть свое убежище, когда воспрепятствовав её инициативе, Лисов снова загнал её обратно в салон, приказав ей ни под каким видом оттуда не высовываться, покуда он не попросит её об этом лично:

— Сиди там, не то заледенеешь. У тебя же сапоги на тонкой подошве! Я сам со всем управлюсь!

Едва с уборкой льда было покончено, забравшись внутрь авто и сев на место водителя, он ещё долго стряхивал с себя снег, прежде чем взялся за руль. Двигатель машины, в конце концов, завелся, но прежде чем пуститься в сомнительное путешествие по заснеженному городу, Лисов снова бросил короткий взгляд на дорогу, словно оценивая возможности авто. И ни капли не сомневаясь в правильности сделанного им выбора, тотчас нажал на газ, позволяя транспорту вырваться вперед и пробурить вращавшимися колесами себе путь через высокие сугробы.

Не каждый автомобилист со стажем осмелился бы совершить подобное путешествие в условиях бушующей стихии, но упрямству этого парня не было предела. И будучи сегодня в ответе не только за себя, но и за свою спутницу, которую не мог бросить в такую погоду совсем одну, поставив себе цель во что бы то ни стало добраться до своей квартиры, (о поездке за город не могло быть сейчас и речи), в успешном исходе предпринятого им замысла он не сомневался, но слабо представляя себе истинное состояние городских дорог, он спокойно выруливал в сторону хорошо знакомого ему проспекта, где в это время образовался приличный затор из нескольких десятков стоявших в ряд чужих авто.   

Книга 3. Глава 17

http://proza.ru/2023/04/25/445