Глава 28. Всё тайное

    Глава 28. Всё тайное…
Всё тайное становится явным.

Евдоха лежала на кухне под кроватью за занавеской и превратившись в слух ловила каждое слово, доносящееся из соседней комнаты, но это было и не обязательно: слышимость была хорошая.
Говорил Алексей, а Раиса внимательно слушала его:
-Раечка, что ты делаешь со мной?! Я просто голову потерял. В моём возрасте даже стыдно немного: я словно глупый юнец — думаю о тебе, мечтаю о тебе, и даже наедине с собой продолжаю вести с тобой беседу, пытаясь затем понять что бы ты ответила на мои доводы.
И сны мои — только о тебе. Я что схожу с ума?!
-Можно сказать и так — мягко ответила Раиса. - Правда люди называют это любовью, но она чем то действительно сродни сумасшествию.
-Не может быть! - возразил Алексей. - Я всегда был уверен в том, что не способен на это чувство — природа обделила меня.
-Ты заблуждаешься, Алёша! - отреагировала Рая. - Или лукавишь. Наверняка ты женился на своей Галине по любви, а потом просто забыл об этом. Ведь не любить такую женщину не возможно. Любил — потому и женился.
-Это не я на ней женился, а она женила меня на себе! - запротестовал Алексей. - Я вспоминаю это время только с отвращением.
-Не родятся дети от отвращения - так же как и от ненависти! - не согласилась Раиса.- Не обманывай себя, Алёша. Так не может быть!
-Может — ещё как может! - не хотел соглашаться с девушкой мужчина. - Тем более, что второй сын не от меня — об этом знает всё село. Это сын председателя. И как ты считаешь: можно любить такую женщину?
-Я не знаю. - ответила Рая. - Но если это так, то я не завидую тебе, Алёша — как можно прожить столько лет с женщиной без любви на одном только отвращении? Даже подумать страшно: это же ад настоящий.
-Мне повезло: я встретил тебя — ответил Алексей. - И я хотя бы теперь понял, что такое любовь и начал верить, что на самом деле она есть, что это не выдумки изнеженных барышень и дамочек, которым больше нечем заняться, как сочинять сказки про неземную любовь. Жаль что я не встретил тебя раньше: я бы даже под страхом смерти не женился на Галине.
-Лучше поздно чем никогда! - ответила Рая.- Хотя боюсь, что у нас ничего не получится: действительно уже поздно: у тебя трое детей — Галина тебя ни за что не отпустит. К тому же её племянница Яна говорила, что Галина любит тебя больше жизни.
-Ложь! Галина вообще не способна на это — она даже понятия не имеет, что это возможно между мужчиной и женщиной. - запротестовал Алексей и добавил:
-Это я тебя люблю и действительно — люблю больше жизни. Одно твоё слово и мы уедем с тобой куда захочешь: хочешь в Добринку, в Воронеж, или в Сталинград. Вот именно: в Сталинград — ты всегда вспоминаешь этот город с теплом.
-Алёша, как ты можешь так говорить: у тебя жена первая красавица на селе. А я кто — как говорит сестра председателя:Раиска-пигалица?
-Да Галина даже ногтя твоего не стоит! - возразил Алексей.
- Не говори так Алёша: я не стану разрушать твою семью: у тебя трое сыновей и им нужен отец. Мне нужен только ребёнок — больше ничего.
-А как же я Раечка? -  удивился мужчина. Я же только тебя одну люблю, и жить с женщиной к которой испытываю только отвращение не смогу.
-Но раньше же жил. - напомнила Рая.
-Я тогда не знал, что могу так сильно любить. - попытался оправдаться мужчина.
Евдоха с затаённым дыханием прислушивающаяся к звукам из соседней комнаты услышала звук, похожий на звук поцелуя.
Ну-ну и что дальше? - подумала она неприязненно — А  дурочка Галка с его детьми дома нянькается…
-Не говори так, родная! - продолжил общение Алексей, покрывая поцелуями лицо девушки. -Я не могу отказаться от тебя — это будет хуже смерти — быть вдали от тебя, не видеть, не чувствовать, запретить себе любить тебя. Проси что хочешь — только не это: я же люблю тебя, родная моя — понимаешь: люблю!
Евдоха больше не могла слышать это — она выползла из под кровати и поползла к выходу.
И только почувствовав под собой землю поднялась на ноги и чуть ли не бегом бросилась прочь.Она уже жалела о том что решила послушать что говорят и делают голубки: на их фоне её жизнь показалась настолько горькой и несчастной, что захотелось реветь, и действительно: в следующую секунду по её щекам уже катились горькие слёзы — хорошо, что на улице не было ни одного живого человека, и никто не видел её слабости — иначе бы она не вынесла позора, которым обернулось её глупое желание покопаться в чужом счастье. Она решила что больше никогда не станет делать это: подсматривать за чужим счастьем оказывается так горько и так больно. И рассказывать об этом она не стала никому — чуть ли не впервые в жизни.


     Продолжение следует: