Аппендицит

               Простая вроде операция по удалению аппендицита. Некоторым пациентам, как я слышал, даже за пятнадцать минут его удаляют. А вот некоторым, как мне, для удаления аппендицита хирургу потребовалось около трех часов.. Причем могли быть летальные последствия, если бы не старшая медсестра. Вообще то я не знал, что у меня не все в порядке с аппендицитом. Иногда схватывала боль в животе после обеда в столовой. Списывал на отравление   недоброкачественной пищей. Удивлялся лишь одному: почему у моих товарищей все в порядке, нет тех же симптомов, что у меня, хотя они и я ели одну и ту же пищу. Иногда от боли так скрючивало, что хоть на стенку лезь.
                И вот однажды на тридцать третьем году жизни при очередном болевом приступе начал временами терять сознание. Пришлось вызвать скорую помощь. В больнице сделали анализы и пришли к выводу: нужна экстренная операция по удалению аппендицита. Дали бумагу с ручкой и продиктовали, что-то вроде:
              - Я такой-то, такой-то, понимаю возможные последствия операции и понимая это, согласен на операцию, в удостоверение чего ставлю свою подпись.
               Дали безопасную бритву, объяснили в каком месте нужно удалить волосы и отправили в ванную комнату. Помню, что бритва была не первой свежести и пришлось изрядно потрудиться, чтобы выполнить эту процедуру. Затем поместили в палату, в которой кроме меня было, кажется, 4-5 человек. Не успел я познакомиться с соседями по палате, как то-ли на каталке, то-ли пешком, меня доставили в операционную. Там велели полностью раздеться и нагим уложили на операционный стол. Руки и ноги привязали к боковым ручкам операционного стола. Насколько помнится вокруг меня суетилось максимум четыре-пять медицинских работников. Почему-то было решено провести операцию под местным наркозом, очевидно думали, что уложатся за 15-20 минут. Обкололи то место, где должен быть аппендицит, и хирург приступил к операции.
               Первые полчаса операции прошли без, какой-то особенной боли. Но затем ощущение боли стало нарастать. Хирург и медперсонал стали просить расслабиться и не напрягать мускулы живота, поскольку это мешает им удалить аппендицит. Я был бы рад выполнить эту просьбу, но напряжение мускулов живота происходило автоматически помимо моей воли. Занятия гантельной гимнастикой и другими видами спорта, видимо до того укрепили мой брюшной пресс, что его сокращения действительно сильно мешали хирургу выполнить свою задачу. К тому же, как сказал мне после операции хирург, аппендицит лежал на печени, вследствие чего до него трудно было добраться.
                Первый час операции, и даже второй час, когда действие местного наркоза очевидно прекратилось, я напрягая все силы своей воли, старался молчать стиснув зубы. Но когда пошел третий час операции, острота боли настолько стала нестерпимой, что воля покинула меня, и чтобы как-то облегчить страдания сначала в меньшей, а затем в большей степени я перешел на крик. Не погрешу против истины, если скажу, что боль была до такой степени чудовищной, что был согласен на погребение живьем в могиле, сознаться в чем угодно и подписать любые бумаги, что я, например, шпион, насильник, убийца, но лишь бы прекратить эти адские мучения. Именно в этот третий час операции я понял истинный смысл слов «вынуть душу». Боль, можно сказать, была до такой степени пронзительной и в то же время настолько тупой, что доходила до самых кончиков ногтей. И ничего нельзя было поделать. Лежишь, как баран, с привязанными к рогам операционного стола конечностями и кричишь от боли. С криком ощущение боли как бы несколько ослабевает.  Правильно делают, что обездвиживают руки и ноги больного, иначе не выдержав боли, он черт те, что сотворить может.
                Знал я один такой случай когда менты ставили на голову подозреваемого молодого парня доску и били по ней молотком. Вот таким способом добивались от него признания в общем-то, как потом оказалось, в не совершенном им преступлении. Так вот этот парень, не выдержав боли, вырвался из рук своих мучителей и выпрыгнул из окна третьего этажа. Сломал позвоночник и на всю жизнь остался инвалидом. Ментов руководство лишь слегка пожурило и дало  указание ставить на окна металлические решетки. Никто по серьезному не был наказан. Наша "родная" милиция (полиция) себя от нас очень бережет.               
                Обычное избиение и всевозможные пытки человек сильной воли думаю сможет выдержать. Но вот когда у тебя разрезав живот начнут в течение почти трех часов копаться в кишках брюшной полости после окончания действия местного наркоза, такие мучения вряд ли кто сможет выдержать. Поэтому наверно не стоит осуждать тех, кто, не выдержав истязаний сознается в каких-либо не совершенных им преступлениях. В том состоянии, в каком я пребывал сознаются в них все, поскольку сама смерть будет выглядеть, избавляющим от мучений желанным благом.
                Ближе к концу третьего часа операции хирургу наконец-то удалось вырезать аппендицит. Он показал мне его. Аппендицит выглядел красновато белым, напоминающим сосиску органом длиной примерно 9-11 сантиметров. Я поблагодарил хирурга. Меня переместили на каталку и отвезли в палату.
                - Мы думали, что тебе уже кранты, и в мертвецкую отвезли, сказал один из соседей по палате -  не может так долго длиться операция удаления аппендицита.
                В животе после операции у меня беспрестанно бушевал огонь сильнейшей боли. Приходили некоторые мед.работники, спрашивали о самочувствии.
                - Огонь в животе, - отвечал я им.
                Мне делали какой-то обезболивающий укол и уходили. Боль стихала и я уходил в сон. Аппетита абсолютно не было, лишь иногда делал несколько глотков чая. На третьи сутки во второй половине дня ко мне подошла среднего возраста старшая медсестра и поинтересовалась моим состоянием:
                - Огонь в животе, все внутри горит. Делают обезболивающий укол и боль на время уходит.   
                - Когда Вам сделали операцию?
                - Двое суток назад под местным наркозом
                - Сколько длилась операция?
                - Около трех часов               
                - Так долго! После операции ходили в туалет по тяжелому?
                - Нет.
                - А по легкому?
                - Тоже нет.
                - А почему?
                - Ну нет желания, нет позывов.
                - Вы что шутите, сегодня идут третьи сутки после операции, а Вы до сих пор не были в туалете?
                - Не был. Не хочется.
                - Ну знаете, - заторопилась женщина, В таком случае я сейчас сделаю Вам принудительное мочеиспускание.
                - Не надо, - запротестовал я. Может пройдет немного времени и захочу в туалет.
                Было действительно как-то не по себе. Ведь для этой процедуры медсестра должна взять в руки мой член и ввести в него катетер. В общем было стыдно.
                - Нет, нет, ответила медсестра. Не хочу брать грех на душу. Обязательно сделаю принудительное мочеиспускание.
                С этими словами медсестра ушла и через минут 5-7 появилась снова с увесистой уткой и напоминающим прутик катетером желтоватого цвета. Невзирая на мои протесты, смазала катетер какой-то маслянистой жидкостью, после чего быстро и умело ввела его в мой член, другой конец которого погрузила в утку.
                Я лежал и определенно чувствовал, что ко мне возвращается жизнь, поскольку стало появляться состояние явного облегчения.
                Примерно минут через десять пришла медсестра и показала мне утку:
                - Видите, здесь почти пять литров мочи. Еще немного и у Вас лопнул бы мочевой пузырь. Сам Господь Бог послал меня к Вам. Такое бывает при возникновении болевого шока в результате операции. Отказывают все системы организма, и если во время не заметить состояния больного, то будут печальные последствия.
                Вечером того же дня все больные в моей палате, за исключением одного были выписаны из больницы  Ночью оставшийся больной начал просить меня:
                - Я умираю, позови ко мне медбрата, позови пожалуйста, я умираю.
                С большим трудом приподнялся с кровати, в глазах потемнело, но превозмогая слабость, держась за стены коридора, с трудом преодолел 40-50 метров до дежурного медбрата.
               - Там в палате больной умирает. Нужно ему помочь, - слабым голосом, - произнес я.
                - Ничего с ним не будет, возвращайтесь в палату, - рявкнул дежурный медбрат.
                - Если он умрет, я буду свидетелем.
                Едва не опрокинув стул, на котором сидел, дежурный стремглав умчался в палату.               
                После проведенной процедуры мое состояние день ото дня стало улучшаться. Вернулся былой оптимизм, шутливость в разговоре. И надо же на четвертый или пятый день после операции наступило 1 апреля. Ну как тут не пошутить. Поведал новым соседям по палате, что больше половины своей жизни провел в больницах. Чем только не болел, туберкулезом, холерой, чумой, тифом и черт знает чем. Даже проказой болел.
                - Вы со мной поосторожнее будьте. Я пока еще состою на учете по поводу проказы, да и по некоторым другим тоже. Не здоровайтесь со мной за руку. Мало ли что, вдруг заразитесь какой-нибудь ерундой, - разъяснял я им, красочно описывая симптомы якобы «перенесенных болезней».
                Простодушные соседи по палате со страхом поглядывали на меня, а один поинтересовался:
                Как же Вы диссертацию защитили, если все время по больницам мотались?
- Очень просто, в промежутках между больничными койками и защитил. Тема диссертации: «Причины подверженности многим заболеваниям отдельных лиц социума и профилактические меры по уменьшению их контакта с другими лицами». Писать мне, диссертацию было легко, поскольку я сам был объектом, субъектом, предметом и материалом для написания этой диссертации.
          Видя, насколько серьезно относятся к моим повествованиям соседи по палате, было трудно удержаться от смеха, смех же душил и причинял боль. Серьезно боялся, как бы не разошлись операционные швы на ране. Но все обошлось. Скоро меня выписали из больницы. Но еще два месяца находился на амбулаторном лечении. Был какой-то лигуральный свищ, который со знанием дела устранил хирург поликлиники. Так что любая даже самая простая полостная операция всегда сопряжена с риском для жизни, особенно в послеоперационный период. 
       Но вот, что интересно, после перенесенной ужасающей боли при удалении апендицита у меня очень сильно снизился порог болевой чувствительности. Вот как-то выйдя зимой на прогулку с собакой поскользнувшись упал и сломал кисть правой руки. Боль была конечно, но какая-то легкая. Рука конкретно распухла и побагровела. Решил вернуться домой, но только для того, чтобы заменить туфли со скользкой подошвой на менее скользкие. Заменил и продолжил прогулку с собакой. В больницу по поводу распухшей руки обратился только через две недели на всякий случай. Там сделали рентгенограмму и сообщили, что у меня сломана кисть руки без смещения костей. Наложили гипсовую повязку. Очень осложнила мне она жизнь. Думаю  вполне можно было обойтись без нее. Ведь в течении двух недель до обращения в больницу кости сломанной кисти никуда не сместились. Срослись бы и так без гипсовой повязки.
       Ну а возвращаясь к истории с аппендицитом всем тем, кому предстоит лечь на самую пустяковую операцию, нужно учесть мой опыт. Всякое может случиться. Любая благополучно проведенная операция еще не означает возвращение здоровья. В послеоперационный период может оторваться тромб и привести к инфаркту миокарда, возникнуть парез кишечника, перитонит или как у меня болевой шок, едва не закончившийся разрывом мочевого пузыря.            
       Вместе с тем верю, кому предстоит уйти в заоблачный мир, уйдет, невзирая на успешное проведение операции самым опытным хирургом и использование самых дорогих лекарств. Уйдет, несмотря на любые проведенные до операции молитвенные песнопения в благополучном исходе операции. Ничто никого и никогда не спасет от приговора судьбы.  Чему быть, того не миновать. И потому нужно спокойно и достойно отнестись к дарованной нам судьбе всемогущим провидением.

От судьбы молитвы не спасают
Есть всему начало и конец
Звезды друг мой тоже угасают
Щедро выплеснув огонь сердец