Иллюзия любви

Был поздний вечер, когда злой ветер сорвал с крыши пристройки часть ветхого покрытия и изо всех сил ударил им по стеклу. Мари вздрогнула и поспешила к окну, опасаясь поломки стекла. В нынешнее время, когда страна все еще стояла на коленях после ужасов войны, стекло достать было невозможно. Она облегченно вздохнула, увидев целое стекло. Где-то мелькнула мысль, как мало надо человеку, порой даже уцелевшее стекло радует глаз. Да, радует глаз после всех лишений. Получив похоронки на братьев и отца, Мари боролась с болезнью матери, победившей ее, хрупкую и бессильную перед напастью. Правду говорят, беда не приходит одна. Соседи знали об ее трагедии, трагедии, коснувшейся всех французов. После натиска фашистов не менее грозной поступью в город вошли советские войска. И те, и другие пугали Мари, не понимавшую их речь. Она слышала много ужасов от соседей, которые прятали ее в своем подвале поздними вечерами. И лишь получив последнюю похоронку на отца, Мари перестала бояться темноты собственного подвала и одиночества. Она закрылась в своем коттедже, словно в скорлупе, вздрагивая от дуновения ветра.
Резкий стук в дверь заставил ее очнуться от тяжких воспоминаний. Наверное, соседка пришла, подумала она и поспешила к двери. Но открыв дверь, Мари резко отступила вглубь холла, со страхом глядя на военных, возникших на ее пороге. Это были советские солдаты, за ними стоял молодой офицер.
- Так обжитой ведь коттедж, - сказал один из них, - или она бродяжка? – он посмотрел на офицера.
- Позвольте, - офицер вошел в дом, предусмотрительно отправив солдат на второй этаж.
Он осмотрелся, и Мари показалось, будто он ее и не видит, словно она стала тенью в этом доме. Тем временем он прошел в гостиную и взял с каминной полки ее фотографию. Мари заметила тень улыбки на усталом лице офицера. Наверное, сделанная в мирное время фотография напомнила ему о прошлом. Возможно, и в его краях есть море, что было на фотографии.
- Хорошенькая, - сказал солдат, взглянув на фото, - так это же она, мадмуазель. Значит, это ее дом. А нас не предупредили о хозяйке, сказали, что пустует.
- Можете идти, сам разберусь, - офицер устало показал на дверь и проводил солдат.
Мари куталась в тонкую шаль, раздумывая о холоде, что пробрался через открытую дверь. А она берегла тепло, понимая, что запасы дров заканчиваются. Представившись по-французски, офицер удивил ее грамотной речью. Как оказалось, его квартировали именно к ней, посчитав дом пустующим. Он попросил выделить комнату на первом этаже и принять продукты. Только сейчас Мари заметила мешок у двери. Видимо, его оставили солдаты. Заметив ее нерешительность, офицер отнес мешок на кухню и разложил продукты. Мари пошла следом, понимая, что теперь спокойной жизни не будет. Чужак тем временем вел себя вполне миролюбиво, не замечая ее, тактично обходя, словно чувствуя ее состояние.
- Я вас не потревожу, - сказал он, - вы мне только ключи дайте. А завтра я сделаю дубликат и постараюсь быть неприметным. Да, эти продукты для вас. Я буду обедать и ужинать на работе. Вы же понимаете французский? Вы ведь француженка?
Мари кивнула, поспешив к себе на второй этаж. Она слышала, как он открыл дверь спальни дедушки на первом этаже. Камин там был не растоплен, и Мари раздумывала, как бы сказать о нехватке дров. Но даже посмотреть в его сторону теперь, вдали от первого этажа она до жути боялась. Завтра же перееду к соседям, решила она и стала поспешно собирать вещи. Стараясь вытащить старый чемодан с верхней полки, она, обессилев, уронила его на пол. Грохот напугал ее, заставив присесть, прислонившись к шкафу. В тот же миг дверь с шумом распахнулась, и в комнату вбежал офицер. Подбежав к ней, он убедился, что она цела и с тревогой посмотрел в окно. Увидев чемодан и вещи, все понял. Поставив чемодан на стол, он присел рядом с ней на пол. Мари отвернулась, понимая, что впервые находится с чужаком в одной комнате.
- Вам есть к кому уйти? – спросил он, - вас ведь никто не гонит из вашего дома. И никто не обидит.
- Дров на двоих не хватит, - подумав, ответила она, - у вас комната холодная.
- Мне кажется, у вас теплый дом, - сказал он, - наша жизнь военная. Ваши дрова я не трону. Надо будет, мои солдаты обеспечат вас и дровами. Местная валюта.
- Послевоенная валюта, - поправила она, - сейчас все что-то меняют. На еду и дрова.
- Там, откуда я родом тоже не сладко, - вздохнул он, - но мир вскоре изменится. Поднимутся новые дома, война совсем скоро будет закончена. Да и потом, вы должны остаться. Мы не хотим, чтобы потом говорили, будто вас прогнали.
- Победителей не судят, - она поднялась и отошла к окну, - вам пора. Уже слишком поздно.
- Вы останетесь здесь. Это приказ, - он подошел к двери и обернулся, - как вы жили при фашистах?
- Они были более вежливы, - не удержалась она.
Он промолчал, и взгляд у него стал другим, будто уставшим от всего. Да, они были совершенно разными. Пожелав спокойной ночи, он закрыл дверь, и Мари услышала топот сапог, спускающегося вниз офицера.
Утром она проснулась от голосов внизу. Офицер с кем-то беседовал, отдавая приказы. Мари не спешила выйти из комнаты, лишь дождавшись, когда он уехал, она с опаской выглянула из своего угла. Ей казалось, он мог оставить часового, но в доме и во дворе никого не было. Подумав, Мари все же решилась пройти в его комнату. Там все было, как и прежде. Кровать и стол со стульями были закрыты белыми покрывалами. Казалось, он вообще не ложился спать. Подойдя к окну, Мари нашла подушку у окна и поняла, что он спал там на полу. Странный человек, подумала она, с открытым взглядом, молодой, с сединой в волосах, он напоминал ей кого-то. Тряхнув головой, она отогнала мысли о нем и поспешила во двор. Шел противный дождь, и Мари нашла в пристройке намокшие дрова. Расстроившись, она стала перетаскивать их в дом, решив посушить на веранде. Прибежала соседка, со страхом расспрашивая о солдатах, увидев их в ее дворе из окна. Как оказалось, к соседям тоже подселили другого офицера. Соседка жаловалась, что он пьет, гоняет ее сына и шумит. Вот они, победители, горестно вздыхала она. Мари предложила ей переехать к ней, но соседка боялась за дом и сына. Проводив ее до дома, Мари вернулась и принялась за дрова.
***
Он вернулся домой, застав ее за тяжкой работой. Руки девушки кровоточили, а она все старалась нести дрова, спотыкаясь, шла к дому и обратно в пристройку. Отправив солдата, Алексей предложил ей отдохнуть. И снова в ее глазах мелькнул страх. Словно видит фашиста, подумал он. Она поспешила к себе, и он явственно услышал скрежет ключа в дверях. Заперлась. Пройдя на кухню, понял, что припасы не тронуты. Плита была холодная, словно никто и не жил здесь. Распорядившись достать дрова, Алексей разжег камин и приготовил простую еду. Найдя позолоченный разнос, разложил еду и отнес к ее двери. Поставив на столик у двери, решил было постучать, но воздержался. Холодом веяло от закрытой двери. Как никогда явственно он почувствовал неприкаянную душу там за дверью.
Пройдя в гостиную, он подошел к каминной полке и увидел какие-то письма. Решившись, прочел и положил обратно. То были похоронки на трех братьев и отца девушки.
- Куда дрова нести? – Алексей обернулся на громкий голос солдата и раздраженно махнул рукой.
- Да тихо ты. Чего расшумелся?
- А что хозяйка спит уже? Так ведь еще не поздно, - удивился солдат и догадался, - прячется! Все они попрятались от нас. И от фашистов тоже. Сдали, небось, им город, а теперь в глаза не могут смотреть.
- Она на четверых получила похоронки, - Алексей показал на письма, - в тех черных конвертах.
- Вот оно что, - спохватился солдат, - как же это мы, а? И где же они полегли?
- Там куда мы еще не дошли. Под Берлином.
- Не дошли! Наши вперед них уже там, - возразил солдат.
- Наши там, а мы здесь! – крикнул Алексей, - сидим в тылу в распрекрасном коттедже! А наши там, на передовой! Вот скажи, что нам здесь делать?
- Диверсантов выявлять и сохранять порядок в городе. Таков был приказ, - растерялся солдат, - да разве вас кто упрекнет?! Вы всегда были в первых рядах. Напрасно изводитесь. Да и девушка приличная, воспитанная сразу видно.
Алексей отослал солдата и остался в гостиной у огня. Он смотрел на пламя и вспоминал множество костров, согревавших его когда-то. Все они были военными, впрочем, как и этот огонь в камине. Дом остался где-то далеко, да и не знал он, что дома уже и нет. Нет никого на всем белом свете. Ему представилось, будто он дома. Закрыв глаза, он старался представить шум со двора, гудки машин, что проезжали мимо его дома. Все это было давно. Так давно, что и не вспомнить. Война, всепожирающая и беспощадная стерла с памяти самые дорогие воспоминания. Алексей осмотрелся по сторонам, в полумраке ему показалось, будто он уже дома. И лишь камин был чужд ему, хоть и радовал глаз. Скрипнула дверь, и он увидел в зеркале ее. Она стояла у порога, не решаясь войти. Обернувшись, он кивнул ей, и она растаяла как дымка, исчезнув за дверью.
- Стойте, - он догнал ее во дворе, - куда вы собрались так поздно? В городе комендантский час. Или вы не знали об этом?
- Я к соседям, - она вырвала руку и подняла чемодан, - они тут через дорогу живут.
- Могли бы уйти, когда меня не было, - он преградил ей путь, - зачем было появляться в гостиной?
- Там мои письма, - у нее сорвался голос, - и я хочу их забрать, - пересилив себя, ответила она.
- Соболезную, - он отошел к дому, - вы можете забрать их, а после я провожу вас к соседям. Со мной вам надежнее на улице.
Она кивнула и пробежала в дом. Он дождался ее на улице, проводив до соседей, вернулся в пустой дом. Пусть идет, думал он, не так-то просто им обоим привыкнуть к совершенно чужому человеку. С соседями ей будет спокойнее, так говорил он себе, понимая, что теперь придется вызвать охрану. Участились случаи нападения на дома офицеров. Одного офицера убили спящим в пустом доме. Диверсанты или бандиты пробирались именно в пустующий дом, не желая наживать врагов среди мирного населения. Они называли себя революционерами. Франция для французов. Так звучал их лозунг. Алексей связался со штабом, и вскоре к дому подъехала машина с солдатами. Его, главу военной администрации охраняли неприметно, солдаты были под видом гражданских. Именно одного из них, маскирующегося под сапожника, Алексей посадил в будке у дома Мари. Ему и поручил следить за домом соседей, стоящим через дорогу.
Ночью его разбудили громкие голоса и какой-то грохот. Выскочив из окна, Алексей оказался перед солдатами. Они не пропускали Мари домой. Вид у нее был потрепанный, подол разорван, ее трясло от ужаса.
- Что здесь происходит? – грозно посмотрел Алексей, - вы, что тут устроили? Трибунала захотели?
- Она сама такой прибежала, - солдат отпустил ее руку, - бежит прямо в дом. Летит, не глядя, словно черти гонятся за ней.
- Идите в дом, - он подтолкнул ее к дому, и она рванула с места, с шумом захлопнув дверь.
Вскоре пришел солдат из будки сапожника. Он доложил о сложившейся ситуации и Алексей лишь мрачно посмотрел на соседний дом. Действительно, победителей не судят, особенно когда это офицеры. Как оказалось, постоялец соседей стал приставать к Мари, и ей насилу удалось вырваться. Алексей прошел к дому и вдруг передумал заходить. Подумав, он направился к машине, решив переночевать там.
***
Мари стояла у окна, глядя, как он садится в машину. На миг ей показалось, что сейчас этот молодой офицер уедет и сюда явится страшный постоялец соседки. Сейчас ей не хотелось думать о нем. Она не могла уснуть, вспоминая самые горькие дни за эти годы лишений. Наблюдая, как ворочается в машине офицер, она затаилась за занавеской, не понимая, отчего он попросту не приказал высадить дверь. Он даже не пытался открыть ее, не скрежетала ручка, подумала она, не жалея, что захлопнула входную дверь наглухо. Светало, когда Мари очнулась перед окном на той же его подушке. Со двора доносились голоса, горел костер, вокруг которого сидели солдаты. Видимо важный офицер, раз у него появилась такая охрана. Появилась сразу после ее ухода. Мари с тревогой посмотрела на машину и вздохнула, он все еще спал. Увидев входящего во двор офицера, того самого постояльца, Мари оцепенела от страха. Но вот из машины вышел Алексей, они о чем-то спорили и вскоре тот ушел, бросив злобный взгляд на ее окно. Мари прижалась к стене, вспомнив, что дверь все еще наглухо заперта. Послышались голоса у двери и треск досок. Они пытались высадить дверь, и Мари поспешила открыть ее. Увидев девушку, солдаты тут же отошли и разбрелись по углам двора. Алексей вошел в дом, прошел за ней в гостиную.
- Вы что-нибудь ели? – спросил он, - со вчерашнего дня на кухне холодная плита. Как будто вы призрак какой-то.
Она подумала, что пришло время сказать ему правду. Все равно, рано или поздно все откроется.
- Я радист, - сказала она.
- Что? – он резко обернулся и подошел к ней, - и на кого же вы работаете?
- На французскую армию, - она отошла к стене, - работала, пока не получила похоронки. А потом меня отпустили домой.
- Радист, - задумался он, - а почему вы сразу не сказали?
- А разве это преступление?
- Где вы работали?
- На границе.
- У вас совсем плохой вид. Вы практически не спали. Вас обидели, оскорбили и я бы хотел попросить прощения за него.
- Мне не привыкать, - она запнулась, - ваши люди то и делают, что оскорбляют нас, называя лягушатниками. Некоторых девушек изнасиловали, и вы об этом знаете. Вы ведь здесь главный.
- Поешьте, - он направился к выходу, - и не запирайте дверь. Я испугался за вас, подумал, что покончили с собой. Вы ведь не наделаете глупостей? Вы умная девушка, у вас хватило духу противостоять тому офицеру.
- Что со мной будет? Он ведь придет за мной.
- Не посмеет. Я выставил охрану.
- А моя работа?
- Возможно, пригодитесь мне в качестве радиста. Хорошего радиста не просто найти. Все же поешьте. И растопите камины, не то околеете в этом доме. Дрова вам занесут солдаты.
- Я боюсь остаться одна. Пока он здесь, через дорогу, - она со страхом взглянула на окно.
- Я не стану выселять его из-за вас, - сурово сказал он, - вам нечего бояться. Человек выпил, перепутал вас видимо. С кем не бывает. Хотя я не пью. Можете не захлопывать дверь намертво.
Мари кивнула, глядя, как он исчезает за дверью. Уже давно ничего не хотелось делать. Но этот офицер был прав. Надо поесть. Она растопила камины и стала готовить. Вошедший солдат спросил, куда складывать дрова. Спросил на своем языке, держа дрова в охапке. Мари указала на нишу для дров и ушла на кухню. Сложив дрова, солдат вышел.
Поздним вечером он вернулся, застав ее в гостиной у камина. Мари вязала, пытаясь успокоиться. Заметив ее волнение, он лишь осуждающе посмотрел на нее.
- Нельзя жить в страхе, - сказал он, понимая, что этим ее не утешит.
Она кивнула и отправилась к себе, заперев дверь спальни на ключ. Света не было и им пришлось довольствоваться свечами, которые привезли солдаты. Мари потушила свечу, решив обходиться светом камина. В доме было тихо и спокойно. Она поняла, что покой наступил с его приходом. Даже разговоры солдат за окном вселяли покой. Сейчас она была рада охране дома, зная, что он позаботится о ней. Тут же пришла мысль, да кто она ему, что заботиться. Хозяйка дома, говорила она себе, так положено.
Вспомнились юнцы на рынке, отзывающие о ней грубо и жестоко. Ей хотелось плакать, вспоминая прошлые обиды. А все потому, что в ее коттедже жил немецкий генерал. Он был добр к ней, хоть и приводил женщин. Мари понимала, что в ее добродетель никто уже не поверит. А теперь поселился и этот русский офицер, подумала она. Тут она решила переговорить с ним и попроситься в госпиталь, опасаясь, что и там может повстречаться какой-нибудь грубиян. Даже если и так, в людном месте никто не обидит, рассуждала она, а оставаться здесь с незнакомцем просто немыслимо.
Утром она попросилась жить в госпитале, наблюдая, как расстроился офицер. Он с неприязнью взглянул на нее и прошел к окну.
- Говорят, у вас жил немецкий генерал, - сказал он, - вы жили с ним, не смущаясь присутствия мужчины. Что сейчас не так?
- При нем я даже боялась дышать, - призналась она, - хоть он и был добр, но всякий раз подозревал в заговоре.
- А вы участвовали в заговоре?
- Нет. Никогда. Так мне можно перебраться в госпиталь? Я там пригожусь. Буду помогать.
- Вы мне нужны здесь как запасной радист, - резко ответил он, - и не будем больше о добрых фашистах, при которых вы боялись дышать. Вы не смели им возразить. Вы делали все, что вам приказывали, разве не так?
- Он мне не приказывал. И вообще он был все время занят.
- Но вы трепетали перед ним. А сейчас забудьте то время. Сейчас наступило наше время и ваше тоже. Вы можете мечтать, строить планы на будущее. Возможно, после войны вы поедете на ваше море. Вы здесь такая счастливая, - он взял ее фотографию, - я давно не видел счастливых девушек. Вы поели?
- Еще вчера.
- Можем позавтракать вместе, - предложил он, увидев страх в ее глазах, - вы завтракали с ним?
- Нет.
- Хорошо хоть не пристрелил, - сказал он, - думаю, со мной вы тоже не станете завтракать.
- Не стану.
- В таком случае, я позавтракаю на работе. Не стану вас стеснять.
- Я должна жить в госпитале, - выкрикнула она, - где угодно, но не с вами.
- Почему? У вас есть ревнивый жених?
- Нет. Но в городе и так ходят слухи. Ведь здесь жил генерал.
- Вас волнуют слухи. Это хорошо. Вы стали приходить в себя, - неожиданно он открыл ей правду.
- Вы ведь разрешите?
- Разрешил бы, если бы знал, что дом не взорвут и вас там не изнасилуют. Сейчас в госпитале больше мужчин, чем в любом борделе. За ними ухаживают проститутки. Вы хотите в такую компанию?
Мари покачала головой, не зная, что и сказать. Казалось, этот дом не отпускает ее.
- Вам придется остаться здесь, - он подумал о чем-то, - всем нам придется остаться на какое-то время. Скоро все закончится.
В тоскливой тишине закрытых дверей проходили недели. Мари слышала его шаги, запах сигарет, голос, спокойный и тихий, словно он не хотел ее беспокоить. В тиши своей комнатки она порой забывала о тревожном времени. Но всегда помнила о своем постояльце, замирая от его голоса. На смену страху пришло тревожное ожидание, словно должно было что-то произойти.
Они жили под одной крышей, старательно избегая друг друга, охраняя покой каждого. Он словно боялся вспугнуть эту хрупкую француженку, с печальным взглядом карих глаз. Прислушиваясь к ее тихим шагам, он даже боялся заговорить с ней, зная, что она тут же исчезнет, спрятавшись на втором этаже. Она пряталась, как только вечером он приезжал домой. Каждый раз, выходя из машины, он видел тусклый свет лампы в ее окне. Он полюбил этот свет, сам того не осознавая, искал его на улицах города. Мари прислушивалась к его шагам на первом этаже под ее комнатой. Тихо ступая, она забиралась на большое кресло перед камином, боясь музицировать вечерами. Перечитывая волнительный роман, она местами плакала, завидуя яркой и беспечной жизни героев. Однако, когда раздавался его голос, она закрывала книгу и вслушивалась в чужую речь, пытаясь запомнить непонятные слова. О чем бы он ни говорил, она была уверенна, что он говорил правильно. Уверенный и бодрый тон придавал ей сил, и оттого ей хотелось слушать его чаще.
Алексей вслушивался в тишину, разглядывая потолок. Она была там, наверху, тихая и неприметная. Он уже и позабыл, когда видел ее в последний раз. Солдаты смеялись, говоря, что она стесняется его, стараясь убежать на второй этаж задолго до его приезда. Он был официальным хозяином города, хранителем главных ключей всех банковских сейфов. Он мог с легкостью получить доступ в любой муниципалитет, вызвать в любое время суток самых важных начальников. Но он не осмеливался нарушить ее уединение, затаив дыхание прислушиваясь к ее тихим шагам наверху. Было понятно, что она рано ложилась спать и рано поднималась, ожидая, когда его машина исчезнет за поворотом. Однажды вечером он увидел ее в оконном проеме, выглядывающую из-за занавесок. Слегка кивнув, поздоровался, но она тут же исчезла. Только занавеска чуть колыхнулась, а он все смотрел, пока она не замерла вновь.
Мари всегда была наблюдательной. Она стала замечать, что в основном дом охраняют бывшие ремесленники, рыбаки и крестьяне. Как они были похожи на некоторых ее французов! Такие же люди, думала она, но они являлись бойцами, вытеснившими фашистов с рубежей страны. Незаметно она привыкла к ним, обходительным и немногословным, говорящим на непонятном языке. Каждую ночь Мари слышала их речь за окном, видела костры, у которых они грелись. Их ждут семьи, у каждого есть дети и родные, думала она, завидуя им. Они же знали, что у нее никого нет. Дяди и тети, кузины и кузены остались в Англии. Мари, чей отец переехал во Францию и пустил корни, сейчас было не добраться до родственников, которые даже не писали писем. Сейчас всем не до родни, так успокаивала она себя, веря, что настанет день, когда они увидятся. Уехав совсем ребенком, она и не помнила родственников, остро ощущая свое одиночество. Так она думала, свернувшись калачиком в постели. Резкий грохот на первом этаже заставил ее вскочить и прислушаться. Крушили мебель, раздавались крики, как будто в дом внезапно ворвалась беда. Мари выбежала из комнаты и осторожно спустилась на первый этаж. Затаившись на ступенях, она выглянула вправо, туда, откуда доносился грохот. Дверь была наглухо закрыта и Мари подошла к ней, осторожно приоткрыв, увидела, как Алексей ломает кресло отца, швыряя его к стене. Это кресло было единственным, что осталось от родителей. Мари помнила, как отец смастерил его маме на рождество. Помнила, как мама радовалась этому подарку, подолгу покачиваясь в нем перед камином и читая им книги. А сейчас этот советский офицер ломал ее прошлое, светлое прошлое, все, что было связано с дорогими воспоминаниями. Увидев приоткрытую дверь, и решив, что это солдат, Алексей запустил в нее вазу. Мари решилась войти, бесстрашно открыв дверь. Осколки вазы разлетелись к ее ногам, расцарапав кожу до крови.
- Что вы делаете?! – воскликнула она, - вы с ума сошли!
- Уйди отсюда! – он перешел на свой язык, и она ничего не поняла, - они все убиты, понимаешь! Все, мои убиты!
- Я вас не понимаю. Вы порушили мебель. Это папино кресло и все мамины вазы! Вы разрушили все, что мне дорого!
- Тебе дороги вещи?! – он все еще говорил на своем, - а мне люди! Поняла? Иди отсюда!
Мари увидела на столе у окна бутылки коньяка и подошла ближе. Он опустился без сил перед ней на колени и обхватил ее руками.
- Зачем жить? – вопрошал он, - я даже не смог похоронить их. Мать, отца и сестренку. Всех убили. Сожгли, понимаешь? Их просто заперли и сожгли! Вот письмо, - он протянул ей письмо.
- У вас что-то случилось, - поняла она, - неприятности на работе?
Мари заглянула в его глаза и опустилась перед ним на колени. Взяв его лицо в руки, она пыталась успокоить его.
- Что случилось? – еще раз спросила она.
- В этом письме пишут, что моя семья убита, - сказал он по-французски.
Мари села рядом, прислонившись к стене. Он вдруг положил голову на ее колени, все еще утирая слезы ее фартуком.
- Какой ужас, - прошептала она, - и вы здесь, так далеко. Их расстреляли?
- Сожгли в избе. Из-за меня сожгли. Ведь их сын командир. Как мне с этим жить? – он устало взглянул на нее, - как вообще жить?
- Они бы все равно их убили, - вдруг сказала она, - когда фашисты были в городе, вешали всех подряд. Всех, кто подозревался в заговоре. Вы не представляете, скольких пришлось хоронить. Я все еще боюсь пойти на главную площадь. Кажется, там до сих пор стоят виселицы. И этот их ужасный скрип я не забуду никогда.
- Идите, Мари, - он подтолкнул ее к выходу, - идите. Здесь так холодно, а мне вовсе не хотелось бы, чтобы вы простудились.
- А вы? – Мари заметила в его руках пистолет, - не смейте, слышите, не смейте застрелиться в моем доме.
- Вы боитесь, вас затаскают по судам, а то и вовсе расстреляют? – спросил он, - не бойтесь. Я погибну как солдат на поле боя. Меня уже ничто не держит на этом свете. Буду проситься в Берлин.
Мари поднялась и вышла, оглядываясь на него. Алексей остался сидеть у стены, глядя куда-то в пустоту. К утру Мари на цыпочках прошла мимо его комнаты, прислушавшись, услышала его полный боли стон. Казалось, ему снился сон. Закутавшись в длинную шаль, Мари прошла на кухню. Увидев солдата у печи, попросила разжечь камин в гостиной. Солдат хоть и не понимал языка, но жесты освоил отлично. Они накрыли на стол, молча переглянувшись, сели на кухне, ожидая, когда он проснется. Послышался скрип двери и в кухню вошел соседский квартирант. Мари со страхом узнала в нем того самого офицера. О чем-то спросив солдата, он велел ему выйти и закрыл дверь. Он подскочил к ней и резко ударил в живот. Мари упала к окну, закричав от боли. Тут же в проеме кухонного окна появился солдат.
- Не положено обижать хозяев, - сказал он, - Алексей Иванович узнает, нам всем не поздоровится.
- Не узнает, - улыбнулся офицер, - она мне все лицо расцарапала. Сейчас заплатит, а ты исчезни. Никто ничего не видел, понял?
- Так не положено, - не уходил солдат.
- Я старший по званию. На передовую захотел? – подойдя к окну, офицер захлопнул окно и поднял ее за горло.
Мари почувствовала запах перегара и головокружение, зная, что потеряет сознание. Он душил ее, глядя как закатываются глаза девушки. Внезапно он выпустил ее и она упала на пол. Открыв глаза, она увидела Алексея. Они дрались, и вскоре он выкинул офицера из окна кухни.
- Она была со мной, - крикнул офицер, - и я женюсь на ней. Молоденькая жена, вот что мне нужно. И тебе этому не помешать.
- Пошел вон! – Алексей захлопнул окно и усадил ее в кресло.
- Как вы? Больно?
Она отшатнулась, испуганно взглянув на него. Схватившись за горло, она пыталась прийти в себя.
- Я ведь говорила, что он вернется, - прохрипела она, - это чудовище не отстанет от меня.
- Вы вышли бы за него? – вдруг спросил он, - стали бы супругой офицера армии-победителя. Перед вами открылись бы большие перспективы.
- Нет! Ни за что! – ее передернуло от этой мысли.
- Я давно знаю его. Этот человек всегда добивается своего, а вас и защитить некому. Он объявит вас своим трофеем и ему разрешат жениться, чтобы сохранить ваше достоинство. Вы понимаете?
- Нет, - она вытерла слезы, - о чем вы? Разве такое возможно?
- Говорят, его обвинили в домогательстве. Женившись на вас, он восстановит репутацию.
- А если я не соглашусь?
- Вас упекут в лагерь для пленных по подозрению в заговоре. Такое уже бывало.
- Бывало? И вы ничего не предприняли? Не защитили? – упрекнула она.
- Лес рубят, щепки летят. А победителей, как вы сказали, не судят. Тем более, возможно, они и были диверсантами. Иначе, зачем им виться вокруг наших офицеров, - предположил он.
- Но я не вилась вокруг него, - расплакалась она, - я потеряла всех, и, если он добьется своего, я сведу счеты с жизнью.
- Духу не хватит, - он внимательно посмотрел на нее.
- Будем надеяться, что он не придет. Быть может, это была пустая угроза. Мы вам накрыли стол в гостиной. А сейчас я пойду к себе.
Она ушла, оставив его в гостиной. Он увидел синие цветы в вазочке на столе. Она специально отрезала их для него. Эта девушка подвергалась опасности, и он не знал, как быть. Достав письмо из далекой деревни, он еще раз перечитал его. Не дотронувшись к еде, он выехал в штаб, заперев дверь на ключ. Вернулся он поздно, хмурый и даже не взглянул на ее окно. Мари почувствовала, как сильнее забилось сердце. Пытаясь унять дрожь, она спустилась к нему на первый этаж. Увидев ее, он не удивился, жестом пригласив войти в гостиную.
- Что-то случилось. Вас переводят в Берлин? – со страхом спросила она.
- Отказали, - глухо ответил он.
- Слава Богу! – выдохнула она, - вы ведь останетесь здесь, в городе?
- А ваш поклонник сегодня просил разрешения на брак, - вдруг сообщил он, - в военное время именно командир регистрирует браки.
- Нет, нет, нет, - она вскочила и заметалась по комнате, - я не могу. Уж лучше в лагеря!
- Вы не представляете, о чем говорите. Вам там не выжить. Одним словом, решайтесь. У вас два выхода. Либо вы выходите замуж за него, либо за меня.
Мари показалось, что она ослышалась. Она подошла ближе, стараясь понять, шутит ли он.
- А как же ваше решение погибнуть на передовой? – вдруг спросила она.
- Вы станете вдовой офицера. У вас будет пенсия и все такое, - он развел руками, - а я поеду на передовую.
- Но вам отказали.
- Я подам рапорт еще.
- Вам откажут еще раз. Вы нужны здесь, в этом городе.
- Этому городу пришлют другого градоначальника, - улыбнулся он, - но напоследок я сделаю для вас доброе дело. Решайтесь, Мари.
- Я так не могу, - не выдержала она, - это бесчеловечно. Я получила похоронки на отца и братьев. А теперь вы предлагаете еще и на вас?!
- Так вы выйдете за меня?
- Я не знаю, - прошептала она, - мне не пережить еще одной потери.
Он обнял ее, прижавшись лицом к ее локонам. Они стояли у камина, чувствуя тепло то ли огня, то ли магического чувства.
- Я не погибну, - прошептал он.
- Пустите, - она оттолкнула его и исчезла в проеме двери.
Алексей понял, что должен жить ради нее. Именно она вернула его к жизни, привязав невидимыми нитями к этому дому и к себе. Он вдруг вспомнил, что ему предложили работу дипломата во Франции. Конечно, он хотел создать семью именно с этой прехорошенькой девушкой.
Мари, волнуясь, поднялась к себе. Увидев в проеме окна черный силуэт, она в ужасе закричала. Прибежавший Алексей получил пулю и упал. Мари продолжала кричать, звать на помощь, придерживая его голову. Он лежал бледный, без сознания, как будто жизнь покидала его.
- Только не умирай, только не умирай, - молила она, - живи, слышишь? Живи!
- Тише, - он открыл глаза и застонал, - за доктором послали?
- Так точно, - в дверях появился солдат, - стрелять разучился диверсант. Попал вам прямо в плечо. Пуля прошла навылет.
- Что он говорит? – Мари беспомощно взглянула на Алексея, не понимая речь солдата.
- Точно диверсант? – Алексей похлопал ее по руке, - удалось схватить?
- Ускользнул. Отпечатки немецких сапог не перепутать. Диверсант это был.
- А может местный? Пусть проведут расследование. Диверсант стрелял бы в голову, - Алексей попросил Мари выйти, но она осталась.
Обработав плечо, доктор обещал зайти днем и ушел. Отправив солдат во двор, Алексей перешел на кровать. Мари поддерживала его, не выпуская руку.
- Вы можете перейти ко мне, а я пока останусь здесь, - сказал он.
- Нет, - она покачала головой.
- Ладно. Сейчас немного отойдет, и я спущусь к себе.
- Я думала, вас убили, - сказала она.
- Будьте готовы ко всему. Идет война, и меня могут убить.
- Зачем же вы тогда говорите о женитьбе? Вы, военные офицеры, - посетовала она, - чтобы оставить вдов?
- Чтобы увидеть сочувствующий нежный взгляд, а главное, женский, - сказал он, - представьте, вы мне дороги. Мне достаточно того, что вы здесь, под одной крышей. Что я стерегу ваш покой. А я вам дорог хоть немного?
- Нет, - она смутилась, - я ничего не чувствую. Страх, что преследовал меня все эти годы, исчез с вашим приходом. И вновь появился, когда в вас стреляли.
- Но вы хотя бы не боитесь меня.
- Нет.
- Соглашайтесь, Мари, - он взял ее за руку, - и тогда я не напрасно умру.
- Вы все шутите, - она поднялась с кровати, - ладно, оставайтесь здесь. Вам тяжело будет спускаться. Я пойду в вашу комнату. Она хотя бы просторнее.
Пожелав спокойной ночи, Мари закрыла дверь. Алексей откинулся, понимая, что враг близко. Еще никогда диверсант не мог подступить к нему так близко. Более того, враг знал о его передвижении. Пытаясь вычислить врага, Алексей никак не мог заснуть, слыша тихие шаги Мари.
Она не спала, расхаживая по комнате, словно все еще держала его бесчувственного, потерянного на какой-то миг. Закрыв ставни, она с беспокойством оглядела дворик, по углам которого сидели у костра солдаты. Прислушалась к тишине, понимая, что это он обеспечил ей покой. Утром она услышала звук отъезжающей машины. Подбежав к окну, распахнула ставни и увидела его, сидевшего на заднем сидении. Он оглянулся и помахал ей. Мари подняла руку и тут же одернула себя, уловив в этом жесте прощание…
Прощание. Мари не находила места, пока не завидела его машину издали. Затаив дыхание, она смотрела из-за занавесок, стараясь остаться неприметной. Вот он вышел из машины и посмотрел на ее окно. Мари быстро опустилась на колени, заметив колыхание занавески. Он, как обычно задержав взгляд на верхних ступенях, ведущих в ее комнату, прошел к себе. Закрыв дверь, он сел за стол, перебирая отчеты. Послышались голоса с улицы, и Алексей с досадой посмотрел на дверь. Вошедший солдат доложил о прибытии Дворникова. Того самого офицера, с которым был конфликт. Приказав явиться завтра в штаб, Алексей закрыл дверь. Но вскоре Дворников буквально ворвался в его гостиную.
- Я приказал вам явиться завтра в штаб, - холодно сказал Алексей, - вам не понятен приказ, капитан?
- Я лишь хотел справиться о вашем ранении и извиниться, - глухо произнес Дворников, - кто это был? Говорят, диверсант?
- Идет расследование. Это все? – нетерпеливо спросил Алексей.
- И хотел спросить о барышне. Вы сказали ей обо мне?
- Да и она не желает слышать о вас. Думаю, мы должны учесть и ее пожелания тоже.
- О чем ты говоришь, - офицер перешел на «ты», - с каких пор тебя волнуют переживания кисейных барышень? Или ты сам решил поиграть с ней? Что, понравилась девица, да?
- Лучше уйти, Петр, иначе я вновь выкину тебя из окна, - пригрозил Алексей, - и о ней забудь.
Алексей ожидал скандала, раздумывая как поступить с офицером. Как вдруг Дворников нелепо взмахнул руками и плашмя упал на пол. Крикнув солдата, Алексей опустился на пол и подполз к офицеру. Он был мертв. Пуля на этот раз попала прямо в голову и выбила мозг. На звук разбитого стекла прибежала Мари и охнула, когда Алексей рывком уложил ее на пол.
- Тише, - он смотрел на окно, - не двигайтесь.
Мари затаила дыхание, чувствуя, как он осторожно перекатывает ее к двери. Увидев за дверьми солдата, она протянула руки, и тот вытащил ее из комнаты.
- Смирнов, ползи сюда и не высовывайся, - приказал Алексей солдату.
Солдат заполз в комнату и вскоре закрыл ставни. Мари с ужасом смотрела, как выносят тело убитого офицера. Алексей попросил солдата проводить ее на второй этаж.
- Идите, Мари, - сказал он, - совершено убийство. Не подходите к двери. Солдат закроет ваши ставни. Теперь их не стоит открывать.
- Ваша рана открылась, - она показала на окровавленное плечо, - надо перевязать.
Алексей приказал солдату приготовить бинты и перевязать рану. Мари сидела на ступенях лестницы, глядя, как они скрываются в гостиной. Алексей, казалось, не обратил на нее внимания, весь поглощенный случившимся инцидентом, он уже заслушивал доклад дозорных. Да, кто бы то ни был, диверсант оказался искусным. Алексей приказал закрыть все ставни в доме и пригнать крытую машину. Выйдя из гостиной, он увидел Мари на ступенях.
- Идемте к вам, Мари, - она вздрогнула от его голоса.
Они поднялись наверх, заметил, что начинает смеркаться.
- Это вас хотели убить, - сказала она, - но кто?
- В городе остались враги, - ответил он, - зато вам уже не грозит нежеланный брак. Ваш поклонник убит.
- О, не говорите так, - всхлипнула она, - я не желала ему смерти. Вы останетесь во Франции? – спросила она.
- Только на некоторое время в качестве дипломата, - холодно ответил он, - а после я вернусь домой. Хоть и не хочу возвращаться в то прошлое, где меня никто не ждет.
Ему показалось, что они принадлежат двум мирам, которым никогда не суждено встретиться. Она не была похожа на обычных девушек, ей никогда не стать частью большой страны. Так думал он, отгоняя эту мысль, вновь возвращаясь к ней. Он вспомнил их первую встречу, то, как она восприняла советского офицера. Чужестранец, вот кто он для нее. Тем не менее, это ее он хотел видеть в своем будущем, каким бы оно ни было.
Мари проснулась рано, заслышав шаги внизу. Слышались какие-то голоса, солдаты о чем-то оживленно беседовали прямо под ее окнами. Собравшись, она спустилась вниз, заметив, что Алексей все еще не уехал. Он был в гостиной со своими дозорными. Перед ним стоял старик, в котором Мари признала известного в городе охотника. Завидев ее, Алексей приказал закрыть дверь. Мари понимала, что они схватили подозреваемого.
Алексей пристально посмотрел на охотника. Старик был крепок, в нем чувствовался инстинкт бойца. Да, такой вполне мог пристрелить Дворникова, подумал он.
- Вас схватили на территории штаба, - начал Алексей, - что вы там делали?
- Ваш офицер избил до смерти моего сына, - сказал старик, - избил так, что он умер на моих руках. Он не дожил до ночи.
- Ваш сын служил фашистам? – спросил Алексей, - отчего же он не был отправлен в лагеря?
- Он работал в кафе, куда приходил немецкие офицеры и солдаты. Он был простым официантом, - развел руками старик, - вы собираетесь посадить всех?
- Если понадобится, - Алексей уже прикидывал, как официант мог быть полезен врагу, - и как же советский офицер узнал о вашем сыне?
- Его сдал наш сосед. Скажите мне, если бы убили вашего сына, вы бы не мстили?
Алексей промолчал, раздумывая, кто же все же стрелял в него в первую ночь.
- Кто еще промышляет охотой в этом городе? – спросил он, - ведь в меня тоже стреляли.
- Я не собираюсь сдавать своих, - ответил старик, - меня вы можете убить. Имеете право. Жизнь за жизнь, офицер. Только помните, вам за меня отомстят.
Мари все слышала за дверью. Подумав, что Алексей поступит благородно и отпустит старика, она поднялась к себе, решив переждать до вечера.
- Для вашего офицера жизнь человека ничто, - продолжал старик, - а мы вообще для него не люди. Он показал свою силу и жестокость. И был наказан.
- Вы хоть понимаете, кого вы убили? – Алексей стал терять терпение.
- Всего лишь убийцу своего сына, - ответил старик, - делайте свое дело, офицер. Вас ведь за это сюда назначили градоначальником.
Алексей зачитал приговор и сделал знак солдатам. Старика увели из дому. Алексей пошел за ними, ведя за собой семерых солдат. Мари с ужасом смотрела на них из окна, понимая, что охотника ведут на расстрел. Место расстрела находилось возле дома, и потому она видела как Алексей поднял руку, отдавая команду. Слышала выстрелы и увидела падающего старика. Закричав, она схватилась за голову, понимая, что ничто не будет как прежде. Алексей оказался хладнокровным убийцей, которому долг диктовал исполнить ужасный приговор.
Прошла неделя, а он все еще не видел Мари. Она старательно избегала его, боясь увидеть. Она перестала обращаться к солдатам за помощью, отказываясь от продуктов и дров. Все чаще пропадала у соседки, порой даже оставалась там на ночь. Так больше продолжаться не могло. Поздним вечером Алексей догнал ее у калитки соседнего коттеджа. Она шла с корзинкой в руках, стараясь не сбавлять шаг. Казалось, все что он говорил было не важно. Ему показалось, что она даже не слушает его.
- Ладно. Я виновен, - он встал перед ней, загородив путь, - время сейчас такое, что за убийство офицера полагается расстрел.
- А что полагается офицеру за убийство француза? – она впервые за долгое время посмотрела на него.
- Он мог быть предателем, раз оказался на допросе у офицера, - козырял Алексей.
- А как же я? Он ударил меня, значит, я тоже предатель?
- Вернитесь домой, Мари, - попросил он, но она лишь покачала головой.
Он смотрел ей вслед, понимая, что с каждым шагом она отдаляется в неведомое для него будущее, где ему точно нет места.
- Да чтоб тебя! – Алексей с силой ударил по забору, чувствуя, как прошлое тянет его, закрывая пеленой потерь ее силуэт.
С тех пор Мари и вовсе перестала приходить. Охрана у дома соседки докладывала, что она живет там и редко выходит на улицу. Алексей решил забыть ее, подумав, что в такое лихое время нет места любви и личным переживаниям. По вечерам его угнетала мысль о родных, и он стал работать, работать так, чтобы не думать ни о чем. В редкие часы он закрывал глаза, чувствуя накатывающую усталость. В такие часы он вспоминал родителей и сестренку, родное село, куда сейчас рвалась его душа. И где-то далеко в прошлом осталась милая хозяйка коттеджа, в котором он жил. Рана зажила, и вскоре Алексей стал снова выезжать на стрельбища, совершая маневры, был занят работой. Однажды ночью он задремал перед камином и очнулся от резкого стука в дверь. Слышались голоса солдат, и еще какой-то женский голос.
- Иванов, - Алексей позвал дозорного, - что там происходит?
На пороге возник совсем еще молоденький лейтенант. Он развел руками, не понимая французского.
- Женщина там просится до вас, товарищ подполковник, - сказал дозорный, - что-то говорит, а что мы даже не поняли.
- Впустите, может что-то важное, - Алексей поправил гимнастерку и сел за стол.
В гостиную тут же ворвалась соседка, и по ее взгляду Алексей понял, что что-то случилось с девушкой.
- Мари? – спросил он.
- Да, Мари, - женщина показала в сторону дома, - она уже третий день лежит и бредит. Вся горячая. В госпитале мне не дали медикаментов. Сказали, все для солдат.
Но он ее уже не слышал. Алексей бежал в сторону ее дома, на ходу отдав приказ привезти доктора и лекарства. Мари лежала в темной комнате без искры света. Окна были наглухо закрыты ставнями, камин уже давно потух и не грел, но она не чувствовала холода. Напротив, ей было жарко. Наверное, так и умру в темноте, подумала она, прислушиваясь к полной тишине. Даже за окном все стихло. Но тут вдруг распахнулась дверь, и в комнату кто-то занес лампу. Мари зажмурилась и отвернулась. Вот ее кто-то поднял на руки и понес по ступеням. От головокружения, Мари закрыла глаза, чувствуя слабость. Алексей отнес ее в дом и положил на свою кровать на первом этаже. Мари открыла глаза и осмотрелась.
- Здесь умер дедушка, - прошептала она, - никогда не любила эту комнату.
- Тише, - Алексей накрыл ее одеялом, - у вас жар.
Мари закрыла глаза и ему показалось, что она умирает. Вот она, смерть родного человека, мелькнула мысль, которую он силился отогнать прочь. Уступив место доктору, Алексей вышел из спальни. Он ходил по гостиной, страшась услышать худшее. Вскоре к нему зашел доктор. Это был бледный молодой человек из французов.
- Что с ней? Это горячка? – спросил Алексей, - вы вылечите ее.
- Она слишком слаба, - сказал доктор, - тут необходимо особое питание и лекарства. А именно того и другого у нас нет. Я думаю, ей не выжить.
- У нее будет питание и лекарства, - сказал Алексей.
- Но по приказу командования мы не имеем права выдавать лекарства гражданским и вам это известно, - возразил доктор, - сейчас умирают десятки человек по всему городу. От истощения, в основном.
- Она не умрет, - сказал он, - я не позволю. И вы сделаете все, слышите? Иначе, я вас просто деквалифицирую и отправлю лечить в лагеря. Вам это понятно?
- Мне понятно. Но и вы поймите, у пациентки нет желания жить, - доктор нервно протер очки, - она решила умереть. Я видел такое не раз. И вам не под силу заставить ее проглотить хоть кусочек.
- Дайте лекарства и делайте свое дело.
- Если вы не заставите ее поесть, вы потеряете ее, - доктор вышел из комнаты, ведомый конвоем.
Алексей прошел на кухню, где уже подогревали бульон. Забрав его, он присел у кровати Мари. Она не спала, глядя на огонь в камине.
- Как я любила этот огонь, - с трудом проговорила она, - он согревал меня все эти годы лишений.
- Вам необходимо поесть, - сказал он, - как вы могли довести себя до такого?!
- Мальчишки, жестокие подростки кричали вслед на рынке. Несколько дней назад. Я не хочу жить, - она увидела слезы на его глазах.
- Мы поженимся, и они перестанут кричать, - сказал он.
- Иначе вы пересадите их или расстреляете? – спросила она, - Господи! Грех-то какой! Как жить после этого?! У того старика повесилась жена. Повесилась в тот же вечер. Вы убили двоих неповинных людей.
- В войне не бывает невинных, - возразил он, - и не бывает победителей. Я все потерял, а сейчас теряю и вас. Умоляю вас, Мари, - он вытащил пистолет.
- Что это? – она увидела оружие в его руках.
- Я застрелюсь, если вы умрете, - сказал он.
Мари поверила ему. Опустив ресницы, почувствовала, как он садится позади, приблизив ко рту ложку бульона. Он долго отпаивал ее бульоном, чувствуя, как едва теплится надежда. Он так и сидел у кровати, глядя на нее. Ее еле слышное дыхание сжимало сердце, и он молился, прося прощения впервые за всю свою жизнь.
Мари проснулась и увидела его спящим перед собой на кресле. Его голова покоилась на краю кровати, и она впервые решилась прикоснуться к нему. Всегда чутко спавший Алексей тут же перехватил ее руку. Увидев ее, потянулся за компотом. Мари чувствовала, как с каждым глотком восстанавливаются силы, сознание становится ясным и все тело ломит от боли.
- Вы выжили, - прошептал Алексей, - значит, я прощен.
- Оставьте меня, - прошептала она, - вы вытащили меня с того света, но мне не забыть и не простить. Призраки всегда будут стоять между нами.
Алексей осторожно положил ее руку на край кровати. Отойдя на пару шагов, он обернулся.
- Я буду жить на втором этаже, - сказал он, - а вы пока побудете здесь, в моей комнате. Не беспокойтесь, я вас не потревожу. С меня довольно смертей, потому прошу вас не упорствовать и не губить себя.
- Идите, - она отвернулась к окну.
- Я пришлю к вам Степана, - он вспомнил, что именно с этим молоденьким солдатом у нее установились доверительные отношения, - он позаботится о вас. Вы ведь друзья.
Она не ответила, глядя на окно. Степан привел соседку, которую попросили ухаживать за ней. Мари поправлялась медленно, но верно. Лекарства и хорошее питание сделали свое дело. Соседка намекала на Алексея, примечая его тревожный взгляд.
- Он любит тебя, - говорила она, - так смотрит, будто умри ты и умрет он, понимаешь?
Мари отворачивалась к стене, вспоминая жестокий лик Алексея при команде расстрела. Наверное, таким она и запомнит его.
- Он поднял всех на ноги, - продолжала соседка, - вытряс всю душу из доктора. Тебе больше не стоит ходить в те кварталы. Там ты заразилась этой ужасной лихорадкой. Что бы было, если бы не доктор и этот командир!
- Та лихорадка мне в наказание, - отвечала Мари, - за то, что приютила в своем доме злых людей.
- Приютила. Да разве же тебя спрашивали, - охала соседка, - но он жить без тебя не хочет. Так трепетно на эту дверь еще никто не смотрел. И переступить порога боится. Все ждет, когда ты поправишься.
- Попросите его съехать. Скажите, что это моя просьба, - прошептала Мари, - мне уже лучше. Я не могу жить с ним под одной крышей.
- Так и сказать? – дивилась соседка.
- Передайте ему.
Соседка вышла из комнаты, увидев возле двери Алексея, опустила глаза.
- Я все слышал, - тихо произнес он, - и я съеду к вам сегодня же. Только оставлю здесь помощника для вас.
- Хорошо, - соседка направилась на кухню.
Дни один за другим шли вперемежку с дождем. Весна, пусть и поздняя, не переставала барабанить по стеклу ливнями. Мари любила дождливые вечера, прислушиваясь к ливню. Внизу сидел Степан, которого она пустила из жалости. Мокнуть на улице при такой погоде ему не пришлось. Поздоровавшись, он заступал на караул, стараясь слиться со стеной и быть невидимым. Мари поставила для него стул в холле, жалея молоденького паренька. Он ведь тоже чей-то сын, размышляла она и где-то есть мать, ждущая его с фронта с победой. Мари уже перестала ждать, прося Степана не приходить. Ведь у нее и так все было хорошо. Жизнь налаживалась, хоть и видела она изредка Алексея, когда он проезжал мимо ее дома. Стараясь не смотреть в окно, Мари садилась за рояль, играя любимую мелодию. Однажды к ней зашел Алексей. Она увидела его в дверном проеме и продолжала играть на рояле. Наверное, он пришел к дозорному, подумала она, глядя на ноты. Но он прошел в гостиную и остановился у рояля. Мари доиграла до конца, ожидая, когда же он уйдет. Прозвучали последние аккорды, и она взглянула на непрошенного гостя.
- Вас здесь не ждут, - сказала она, - что вам угодно?
- Вы всегда играете мелодию немецкого композитора. Всякий раз, когда я проезжаю мимо вашего дома, - сказал он, - как это объяснить?
- Немцы - великие музыканты, - сказала она, - жаль, что вам не понять этого.
- Конечно, я не смыслю в музыке, и в ваших глазах, наверное, кажусь каким-то невеждой, - вспыхнул он, - но вы могли бы разнообразить репертуар! Всякий раз мой водитель примечает эту мелодию и напоминает мне о немцах.
- Вы что же, намереваетесь посадить меня за игру?
- Еще вчера я вытащил вас из лап смерти, - напомнил он, - я сделал все, чтобы вы жили.
- И играла эту симфонию.
- Да, и играли эту симфонию, - повторил он.
- Зачем вы здесь? – женское любопытство взяло вверх.
- Вы перестанете играть эту симфонию, пока наш гарнизон находится в городе.
- Я в своем доме. Напишите приказ.
- Я не буду писать такой приказ. Но этот идиот, мой водитель, уже склонен причислить вас к сочувствующим фашистам. Этого еще не хватало.
- Так расстреляйте его. Вам ведь не привыкать, - Мари почувствовала, что перегнула, увидев его осуждающий взгляд.
- Вы всегда будете упрекать меня, - сказал он, - что же, ваше право. Что же до игры, играйте ее днем, но не тогда, когда я возвращаюсь. Довольно я въезжал в дом под эту симфонию.
- Договорились.
- Договорились, - Алексей кивнул и вышел, на ходу сказав что-то дозорному.
Следом за ним вскоре прибежала соседка. Мари приняла ее в гостиной, решив угостить чаем. Но соседка была настроена решительно на серьезный разговор.
- О чем вы говорили? – спросила она, - он пришел сам не свой. Что ты ему сказала?
- Ничего.
- Мари, в городе готовится восстание. Говорят, ополчение готовит покушение на этого человека.
- Ох, нет! – воскликнула Мари, - где вы об этом слышали? Неужели вы все еще ходите на те собрания?!
- Только не говори никому. Сейчас, после ухода фашистов, многие считают, что пора рассчитаться с этими временными хозяевами. В городе умирают без лекарств, лихорадка косит нижние кварталы. Что и говорить, ты и сама чуть не погибла!
Проводив соседку, Мари схватилась за голову. Подойдя к окну, она увидела соседку с каким-то мужчиной. Они что-то затевали, и ей стала невыносима сама мысль о гибели Алексея. Между тем мужчина посмотрел на ее окна и направился к ней. Мари с ужасом глядела, как он расправился на улице со Степаном и стал вышибать дверь. Вытащив рацию, она стала работать, надеясь на пеленгатор штаба Алексея. Отбив последний шифр, она спрятала рацию под стол и отпрянула к окну. В дом ворвался мужчина с ножом в руках. Мари с ужасом смотрела на стекающее по лезвию капли крови. Бросившись в соседнюю комнату, она успела закрыть дверь на ключ. Прыгать со второго этажа она не решилась, распахнув окно, что есть силы закричала. Заметив пеленгатор, замахала руками.
Алексей получил срочное донесение о работе радиста в его квартале. Приказав прочесать дома в окрестности, он взглянул на ее дом. Увидев Мари, бросился к коттеджу. За ним едва поспевали солдаты. Они ворвались в дом, когда преступник почти разломал дверь комнаты Мари. Солдаты тут же вывели его, оставив Алексея с ней.
Они застыли в разных углах комнаты. Мари казалось, что этот день будет последним спокойным днем в ее жизни. Алексей смотрел в окно и, казалось, практически не обращал на нее внимания. Как будто не ее собирались убить. А может, она была всего лишь приманкой. Эта мысль пришла одновременно к ним и во взглядах друг друга они прочли подозрение. 
- Вы дали мне лекарства, когда город гибнет без медикаментов. Вы сделали все, чтобы меня ненавидели, - прошептала она, - а сейчас они готовы убить нас вместе. Они все знают.
- Вам пора выбрать сторону, - вдруг сказал он, - мое предложение еще в силе. Не для того я старался, чтобы вы внезапно погибли от рук местного бандита.
- Вы пристрелите его, - она схватилась за голову, - еще одна смерть на моей совести! Этому не будет конца!
- Я отпущу его ради вас, - Алексей подошел к ней, - в первый и в последний раз я уступлю вашему милосердию. Но они сделают это еще. Ворвутся в ваш дом и захотят убить вас. Но если вы станете моей женой, Мари, все прекратится. Никто не посмеет, слышите, никто.
- Я буду молиться за вас, но не просите меня о большем.
     Он промолчал, как никогда остро чувствуя в ней иностранку. Казалось, им никогда не понять друг друга. Она так и будет смотреть на него, как будто боясь его. А чего еще ожидать от напуганной войной одинокой девушки, которая еще вчера жила безмятежно, подумал он. Пообещав не беспокоить ее более, он вышел.
Мари смотрела из окна, как солдаты перетаскивают вещи командира в ее дом. Он вернулся в свою комнату, и ей отчего-то было радостно осознавать это. Эхо войны, раскатистое и тяжелое, все еще витало в воздухе, отравляя сознание всех. Нехорошее предчувствие сжимало сердце Мари, заставляя с тревогой смотреть на небо. И даже она не знала, что именно с неба в сторону города движется беда…
Утром Мари проснулась от шума дождя. Ливень бил по стеклам, пугая своим напором. Взглянув на окна, она сжалась под одеялом, с ужасом глядя на потемневшее небо. Но даже тучи не скрыли черные крылья люфтваффе. Закричав от ужаса, Мари подползла к окну и со страхом выглянула. Все небо было закрыто истребителями. Они все летели и летели. И Мари знала, что совсем скоро начнутся обстрелы. Она побежала на кухню, открыла погреб и, схватив с полки свечу со спичками, бросилась в подвал. За ней побежал и охраняющий ее солдат. Он зажег свечу и закрыл погреб. Послышались взрывы, казалось, повсюду взрывались снаряды. Мари сидела, как и в годы войны, когда фашисты бомбили Францию, вспоминая, что тогда с ней была мама.
Алексей ехал по городу в сторону дома, там, где оставил ее. Повсюду взрывались боеприпасы, казалось, неприятель знал куда бить. В считанные минуты гарнизон остался без боеприпасов. И это накануне победы, недоумевали солдаты. Его машину то и дело пытались остановить, дороги были завалены руинами, которые приходилось объезжать. Увидев разрушенный коттедж Мари, он в отчаянии посмотрел вокруг.
- Товарищ командир, их уж и в живых нет, - услышал он голос политрука, в штаб ехать надо. Надо собрать командование.
- Трогай! – Алексей откинулся с тоской глядя по сторонам.
В этом квартале все дома были разрушены. В руинах лежал коттедж соседей. Сейчас ему не хотелось думать о ней, он смотрел вслед люфтваффе, жалея, что не погиб под обстрелами.      

***
Прошло десять лет с тех пор, как Мари чудом выжила в подвале дома. И вот весенним днем она прилетела в составе делегации в страну Алексея. Именно так она называла страну советов. Здороваясь с встречающими делегацию чиновниками, она не стала искать его, понимая, что в том злосчастном обстреле, таком отчаянном последнем выпаде фашистов, он наверняка погиб. И было как-то грустно оттого, что именно ей, а не ему довелось прилететь в эту страну. За десять лет Мари закончила медицинским университет и сейчас прилетела в сопровождении таких же как она молодых врачей, в целях обмена опытом. Уже в гостинице она смотрела из окна на большой город, не переставая удивляться, как быстро смогли города отстроиться. Как и во Франции, и в этом городе все было мирно, как будто и не было никакой войны. Многие, как и она оглядывались назад, вспоминая военные годы, и как бы не хотелось, но со всеми лишениями, она получила и прекрасное чувство, влюбившись в советского офицера. Сейчас она не помнила даже его фамилии. Мари сразу отказалась от посещения мемориала павших бойцов, не желая снова плакать. Все бессонные ночи после потери Алексея она провела во Франции, выплакав все слезы. Со стороны она выглядела утонченной француженкой, далекой от войны, беспечной, но лишь немногие знали, что война забрала у нее и родных и любовь всей ее жизни. Так она думала, глядя из окна, раздумывая, видел ли Алексей этот обзор. Конечно, он был в столице и видел все это. А теперь, через десять лет, и ей довелось увидеть.
 Чувство тревоги и растерянности не покидало ее с самого аэропорта. Чудес не бывает, говорила она себе, надеясь на что-то и невольно оглядываясь на офицеров. И уже давно перестало замирать сердце, в предвкушении чуда. Мари сидела за столиком в ресторане, пытаясь слушать переводчика. Она слышала русскую речь, совсем как когда-то у себя в городке. Не зная даже перевода этих слов, она узнала бы эту речь. И было больно слышать ее из чужих уст. Переводчик о чем-то рассказывал, но его легкий акцент выдавал в нем иностранца. У Алексея практически не было акцента, подумала она. И тут она открыла, что, силясь позабыть его, она забыла его голос. Ей вдруг стало обидно, отчего-то навернулись слезы и Мари, пытаясь успокоиться, огляделась по сторонам.
Она замерла, увидев его за столиком вдали. Алексей сидел с товарищем, который оживленно о чем-то рассказывал. Но он уже ничего не слышал, признав в далекой незнакомке Мари. Это был несомненно ее взгляд. Как же вспыхнули от радости ее глаза! Мари не замечала слез, удивленного притихшего переводчика, глядя на Алексея. Ну вот и встретились, подумала она. Живой, как будто и не было десяти лет разлуки. Отвечая невпопад коллегам, Мари поглядывала на него, не сводившего с нее глаз. Лишь поздним вечером она отстала от делегации и прошла в небольшое кафе гостиницы. Кафе закрывалось, у стойки бара стоял бармен, поправляя бокалы. Увидев ее, он сказал, что кафе закрыто, но, признав иностранку, не стал настаивать, увлекшись своим делом. Мари прошла к столику, повернувшись, увидела вошедшего Алексея. Бармену не нужно было ничего говорить. Он словно волшебник понимал, что эти двое знают друг друга.
- Я думала, вы убиты, - сказала она, - ваш штаб тогда сровняли с землей, совсем, как и мой дом. Мне удалось выжить в подвале и лишь через сутки выйти из него.   
- Что вы здесь делаете? Как вы здесь оказались? – он все стоял перед ней, пытаясь разглядеть ее лицо в свете одинокого фонаря у столика.
- Я все же пошла в госпиталь тогда, и после стала хирургом, - ответила она, - и вот я здесь. В вашей стране. Что бы про нее не писали наши газеты, она не так плоха, раз уж смогла успокоить меня. Ведь я считала вас погибшим. И я оплакивала вас, как надежного друга.
- Когда вы улетаете?
- Через пару дней, - грустно ответила она, понимая, что все сейчас уже по-другому.
- А я, представляете, так и не женился, не создал семью, - вдруг сказал он.
- Правда? – обрадовалась она.
- Не смог забыть одну француженку. Но выехать вновь туда в ваш город тоже не смог.
- Выехать туда? – переспросила она.
- Мне быть дипломатом во Франции. Ведь я знаю вашу страну и язык. Но я бы не смог выехать туда. Это было бы невыносимо. Да и поздно уже. У нас совсем другая жизнь. У вас и у меня.
- Тогда у нас была военная жизнь, полная страха и отчаяния. А сейчас мы одиноки в наших странах. Десять лет не такой уж большой срок.
- Где вы живете? Ваш дом был разрушен.
- Его отстроили. Правда, это уже не такой большой дом, но зато каменный, - улыбнулась она, - как же я рада, что вы выжили! И как здорово, если вы решитесь выехать к нам.
- Вы так считаете?
- Я буду ждать вас, - сказала она.
Бармен напомнил, что кафе закрывается и пошел к двери с ключами. Они вышли из кафе. Мари попрощалась и стала подниматься вверх по ступеням, позабыв о лифте. Алексей смотрел ей вслед, словно вернулся на десять лет назад. Мари повернулась, вспомнив, как также они стояли в ее доме, когда она спешно поднималась вверх, а он стоял и смотрел ей вслед.
С некоторых пор ничего не меняется, подумала она, спешно скрываясь за поворотом лестницы. И пока Алексей добирался до дома, в КГБ достали досье на Мари и Алексея. Радист, приютившая в доме немецкого генерала. Так было написано в материалах ее дела. А после генерала в ее дом въехал советский офицер, в доме которого по непонятным причинам был убит офицер Дворников, предлагавший ей замужество. Генерал КГБ Ильминский долго листал дело офицера, пытаясь понять, кем он является на самом деле. Рядом стоял секретарь, комментируя отдельные файлы документа. Настораживало и то, что город, где градоначальником был Алексей, разбомбили в один день.
- Чист, - говорил секретарь, - мы за ним уже столько лет следим.
- Неспроста все это. Оба выжили, ну хоть бы один погиб, - генерал с досадой посмотрел на фото девушки, - хороша. А он получил звезду. Как быть-то с ними…
- Слежку продолжить?
- Слежку продолжить. Пусть едет себе во Францию, становится нашим дипломатом. Все же не напрасно привезли ее сюда, да? Пришлось тебе постараться.
- Из-за нее пришлось собрать целую делегацию, - согласился секретарь, - они встретились и это подтолкнуло его к действиям. Не будь ее, не выехал бы он во Францию. А так скоро буду справлять выездные документы. А ну как поженятся они там?
- Пусть. Так он станет уязвимее. Ты помни, немецкий генерал все еще жив и схоронился во Франции. Он выйдет на нее. Такая скромная девочка притягивает. И пусть, когда он выйдет, она будет замужем за нашим офицером. Мы отрезали все его пути отхода и открыли лишь один. Она была добра к нему, она радист, так что генерал будет вынужден выйти на нее.
- Что с ней станет после?
- Упустим генерала, не прощу. Возьмем его, будет и дальше жить с Алексеем в Париже. Все просто.
Генерал устало откинулся в кресле, протянув документы секретарю.
- Как же она обрадовалась ему! Как засияли ее глаза! Ты поставил пеленгатор возле ее дома?
- В соседнем доме. Там дежурят наши люди.
- Может Алексей и не при чем. Да и она может тоже чиста. Но помни, немецкий генерал выйдет на нее. Выхода у него нет. И как он ускользнул от нас тогда?! Жди вестей из Франции.
Секретарь забрал документы и уже утром Алексей получил предложение выехать работать во Францию. Мари летела в самолете, глядя на Алексея, сидевшего напротив нее. Он недоумевал, как быстро ему предложили выехать, а она видела в этом хороший знак. И только офицер чувствовал, что в самолете за ними уже следят. Выйдя замуж за Алексея, она и не узнает, как глубокой ночью у порога их дома будет ранен немецкий генерал. Алексей, чутко спавший, услышит звук выстрела и увидит из окна, как сотрудники забирают генерала на дознание. Одним жестом секретарь КГБ отпустит их, забирая свой трофей. Мари об этом так и не узнает, чувствуя себя в полной безопасности. Так продолжится история, начало которой зародилось хмурым вечером сорок пятого, когда они меньше всего ожидали встречи с любимым человеком.