Зима все еще была в силе, заметая вьюгой улицы старинного города. Анна с тоской обернулась назад, наблюдая, как ее старый дом исчезает из вида. Она отправилась вслед чему-то необычному и в то же время страшному, словно плохое предчувствие, тому неизбежному, что как ей казалось, откроет истину. Ее состояние было не большим, но ей всегда хватало на поездки за город, где находился старенький коттедж родителей. Когда от городских будней становилось невмоготу, она стремилась туда, в отчий дом.
Кэб застрял в снегах, не доехав и квартала до коттеджа. Анна, заплатив за кэб, отправилась пешком. Вся ее ручная кладь была не велика: пара кофточек и платье. Обычно, она оставляла одежду в коттедже и, вспомнив о ней, невольно улыбнулась, ей уже хотелось примерить свою простую одежду, которая годами хранилась и ждала ее. Ветер нещадно хлестал по лицу, заставляя отворачиваться в сторону. Может поэтому, она заметила в стороне человека, которого почти засыпало снегом. Содрогнувшись от ужаса, она осторожно подошла к нему и попыталась вытащить из-под снега. Мысль, что возможно она вытаскивает труп, ужаснула ее. Анна взяла человека за руки и огляделась по сторонам, тщетно надеясь увидеть кого-то. Вокруг было темно и тихо. Лишь вьюга завывала, будто лесные духи собрались из прилегающего к городку леса, посмотреть, что же она сделает. Внезапно она закричала от страха, когда холодные руки сжали ее руки. Она закричала и продолжала кричать, даже когда человек попытался подняться и сесть. В голову лезли разные мысли, казалось, что это убийца или разбойник. А потом, после всплеска адреналина, наступил покой. Анне показалось, что сейчас настал ее смертный час. В такую ночь, когда в душу закралось плохое предчувствие и продолжало усиливаться, будто именно ее ждала неминуемая смерть. Так ей казалось. Она увидела глаза человека, в глубине которых прочла неумолимое решение. Схватив его за руки крепче, она вытащила его на засыпанную снегом дорогу. Они поднялись и направились в сторону дома. Анна шла, словно во сне, замечая, что в домах соседей нет света. Уже было далеко за полночь, когда они дошли до ее дома. Открыв ворота ключом, они зашли во двор. Он уже шел сам, оглядываясь вокруг. Злая вьюга сильнее закидывала их комьями снега, заставляя быстрее зайти в дом.
Дом, холодный и темный, был словно крепость. Анна в холле нашла на ощупь спички и зажгла свечи. Взяв свечи, они прошли в просторную гостиную, где находился огромный камин. Анна без сил опустилась на диван, развязывая замершими пальцами шарф. Человек, взяв свечу, прошел к камину. Опустившись перед ним на колени, он стал подкладывать бревна, что стояли аккуратной стопкой рядом. Вскоре гостиную осветил огонь камина. Анна, повернувшись к нему, молча, смотрела на человека. Сейчас, при свете огня, она смогла разглядеть его. Это был худощавый молодой человек, на вид ему было лет 30. Его сердитый взгляд был чужд и высокомерен. Одет он был во все черное и дорогое. Анна подумала, что он не местный. Похож он был на иностранца. Высокого роста, с густыми волосами и высоким лбом, он стоял перед камином, разглядывая гостиную. Наконец, он внимательно посмотрел на нее.
- Это ваш дом, - наконец с легким акцентом сказал он, - но вас здесь давно не было. Мебель закрыта простынями, дом не протоплен, кругом пыльно. Вы что, только приехали?
А вы меня сейчас убьете, хотелось сказать ей, но она молчала, думая, что это конец.
- Однако, вы не многословны, - с досадой произнес он, - и вам страшно. Но нечего бояться, я мирный человек. Вы нашли меня и спасли, иначе я бы замерз и умер в такой мороз. Небывалый мороз для здешних мест в этом году.
- Вы не из здешних мест, - сказала она.
- Я приехал издалека, - уклончиво ответил он, - а еда здесь есть?
- Вчера должны были занести припасы, - вспомнила она, - жена мельника помогает мне.
Она встала и прошла на кухню, освещая темный холл. Он шел за ней, и всякий раз ей казалось, что сама смерть идет за ней. Что сейчас он схватит ее и убьет. Не оборачиваясь назад, она зашла на кухню и стала зажигать свечи на столе. Он сел за стол и осмотрелся. Тем временем, она стала накрывать на стол, доставая холодные закуски из корзины, что была оставлена на столе. Холодная ветчина и сыр, хлеб и квас были завернуты в тряпочки и аккуратно сложены в большой корзине. Достав приборы с тарелками, она поделила еду поровну. Ели молча, изредка поглядывая друг на друга. Недоброе предчувствие, которое закралось еще в городе в самую душу, сейчас усиливалось, сея панику в ее душе. Анна ждала, когда он что-то скажет. Ей не хотелось спрашивать о чем-либо, больше всего сейчас ей хотелось покоя и тишины. Досадным недоразумением, невезением считала она встречу с этим мужчиной, который также недовольно, почти со злостью смотрел на нее. Наверное, ему всегда все не нравится, подумалось ей, мой дом, эта еда, погода за окном и вообще все. Он был европейцем, но было в нем нечто загадочное и чужое. И только хмурое выражение лица отпугивало ее любопытство. Усталость наваливалась, делая веки тяжелыми, а руки непослушными. Анна вытерла салфеткой руки и вопросительно посмотрела на него.
- Я тоже устал и не прочь пойти в комнату, - сказал он, глядя на нее, - день выдался очень трудным. Какой-то сумасшедший день. Вы не представляете, как мне не везло сегодня. Я потерял весь свой багаж, слугу. Меня ограбили средь бела дня и бросили подыхать на обочине дороги. А вы, я вижу, тоже не в себе?
Анна кивнула, думая о чем-то своем. Она предложила подняться в комнаты и отдохнуть. Они вновь прошли по коридорам, поднимаясь по винтовой лестнице наверх. Открыв ему одну из комнат, она пошла в свою комнату.
Он даже имени моего не спросил, мелькнуло в голове, когда она наспех откинула тяжелое одеяло и легла в одежде спать. Сон, тяжелый и беспокойный, всю ночь заставлял ее ворочаться, вздрагивая то ли от холода, то ли от свиста вьюги, что гудела в трубе камина.
Утром она проснулась от холода, откинутое одеяло и не протопленный камин заставили ее съежиться, свернувшись в клубок. Наспех накрывшись одеялом, Анна лежала, пытаясь согреться. Ее трясло от холода, которым было пропитано тяжелое одеяло. Казалось, будто она укрыта снегом, а не шерстью. С досадой поднявшись, Анна закуталась в одеяло и подошла к камину. Достав спички из шкатулки на столике, она стала разжигать камин. Вскоре огонь заиграл, грея ее лицо и руки. Анна села на ковер перед камином, вытянув вперед руки и с удовольствием подставив холодное лицо. Она сидела так с закрытыми глазами, предаваясь мечтам, наслаждаясь этим теплом. Резкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть и съежиться, пытаясь укрыться в шалаше из одеяла.
- Вы уже встали? – послышался его недовольный голос, - могу я войти?
Анна поднялась и пошла к двери. Открыв ее, она увидела незнакомца. При дневном свете он был таким же. Однако, куда-то исчез ее вчерашний страх. Наверное, все было накручено погодой, ночным гостем, холодом, подумалось ей. Но она не могла не учесть тот факт, что в доме незнакомец и больше никого, кто мог бы вступиться за нее. Страх вновь стал наступать, отражаясь в ее глазах. Только бы он не понял, как я боюсь, подумалось ей.
- Вы что, боитесь меня? – вопрос заставил ее еще больше напрячься, - я скоро уйду. Хотел предупредить вас, чтобы вы закрыли дверь за мной. Ведь вы здесь совсем одна.
- Скоро сюда придет жена мельника, - твердо ответила она.
- Я должен идти, - сказал он, - а вы закройтесь на засов, который вчера так и не закрыли.
Анна с досадой вспомнила, как паникуя, забыла даже запереть дом на засов. Выйдя из комнаты, она пошла за ним, радуясь тому, что он уходит.
- Прощайте, - он обернулся перед дверью, - спасибо вам за все.
Анна кивнула и закрыла за ним дверь. Надежный засов со скрипом защелкнулся, и в доме наступила тишина. Она прошла в гостиную, где уже горел камин. Видимо, он разжег его для нее. Она подошла к окну, наблюдая, как он закрывает за собой калитку. Вьюга все еще не стихала, забрасывая одинокого путника снегом, и ей стало жаль его. Но она была рада его уходу и своему одиночеству. Сняв простыни с мебели, она прошла на кухню и поставила чайник. Накрывая на стол, Анна пыталась что-то напевать, но всякий раз замолкала, прислушиваясь то ли к свисту вьюги, то ли в ожидании стука в дверь. Налив себе чай, она села позавтракать за большой дубовый стол. В кухне тоже горел камин, который разжег незнакомец. Заботливо с его стороны, подумалось ей. А еще она жалела, что не спросила, как его зовут. Все же странный тип, хорошо, что ушел, решила она. В окно кухни постучали со двора, и Анна узнала жену мельника, Мери. Обрадовавшись ее приходу, она поспешила открыть дверь кухни. Эта запасная дверь, предназначенная для прислуги, давно была закрыта, но сейчас именно через нее можно было легко попасть сразу на кухню. Вместе с веселой Мери в комнату залетели снежинки и свежий ветер. Обняв девушку, Мери стала сбивчиво рассказывать последние новости городка. Анна помогла ей донести большие корзины с провизией, удивляясь тому, как ей удалось дотащить все это.
- Меня подвез Джек, - говорила Мери, - поехал на свою поляну посмотреть силки. Такая вьюга, а он все о своих силках. Надеется поймать кроликов. Каков глупец! Лошадь еле передвигается и сани старые, а он упрямо за свое. А вы как же? Надолго ли? Совсем одна остались? Может вам девушку с деревни нашей найти, будет вам готовить, стирать и убираться. В прошлый раз у вас была Ребекка. Дочка пекаря. Она уехала недавно в Лондон на заработки. Я ей хотела дать ваш адрес, да не нашла где записала. Так она и уехала, - скороговоркой говорила Мери, усаживая Анну за стол.
- В такую погоду никто не придет. Пусть уляжется вьюга, после найду себе девушку, - говорила Анна.
- И то верно. В такую погоду собаку на улицу не выгонишь, не то, что человека, - согласилась Мери, - я вам сейчас наготовлю супу и жаркого, до завтра хватит. Здесь все так же, ничего не изменилось, - взгрустнула вдруг Мери, оглядываясь, - раньше здесь было больше народу, а колокольчики наверху звенели, - она указала на маленькие колокольчики для вызова прислуги.
- Не грусти, - Анна ободряюще обняла ее, - все еще будет.
- Как же будет, мисс, если вы совсем одна остались. Вот ведь оставил вас Господь без родительской опеки.
- Не начинай, - Анна нахмурилась, - не трави мне душу.
- Не буду, - Мери поспешно смахнула слезинки, - не буду. Вот только каждый день думаю как вы там, в большом городе, не обидит ли кто сиротку.
- Я уже не маленькая, Мери, - напомнила Анна, - и я справляюсь.
- Вот именно, что не маленькая. Замуж вам надо. А где найдешь приличного человека, если нет возможности пойти на бал. Вас и звать туда перестали, наверное. Мне так Сюзан говорила. Вы же целыми днями дома, взаперти словно затворница.
- И никто меня не вспомнит, - улыбнулась Анна, - ну разве нам плохо? Есть небольшой доход и на жизнь хватает.
- Вот если бы поселились вы в поместье своего дедушки, - начала Мери, но Анна подняла руку, призывая к молчанию.
- Это поместье надо содержать, - мягко объяснила она, - я же уже говорила, его надо ремонтировать. У нас нет таких денег. Мне легче жить здесь, в коттедже родителей и в городском особняке. Эти каменные дома, хоть и малы, но добротны и не требуют ремонта. А поместье я сдам. Я уже подала объявление, поместье и землю, что прилегает к нему.
Они неспешно беседовали, и Анна смаковала каждую новость, чувствуя, что именно этого общения, простого и искреннего ей не хватало в Лондоне. Здесь же, вдали от городской суеты, она словно оживала: оживал ее смех, громче звучал голос, не надо было обдумывать свои слова, следить за манерами и все в таком роде. Анна счастливо вздохнула, с улыбкой глядя на Мери, когда в дверной колокольчик пронзительно зазвенел. От этого звона сердце Анны сжалось, словно какая-то беда постучала в ее двери. Мери, отложив чай, пошла к двери, на ходу бурча, кого это занесло в такую погодку. Анна вспомнила одинокого путника и совсем не удивилась, когда услышала его голос. Мери сердито объясняла, что в дом ничего не нужно, решив, что он торговец, каких развелось в последнее время по округе.
- Мне нужна леди, что проживает здесь, - сердито отвечал он, - позовите ее сюда.
- Леди Анна завтракает, вам придется обождать, - важно отвечала Мери, вспомнив былые дни, когда Анна была юна, а ее родители еще живы.
Мери усадила его в гостиной и вернулась на кухню.
- Пришел какой-то джентльмен, - сказала она, - настойчиво требует вас. Ну, ничего, пусть ждет. Вы и так ничего не ели. Он что, знаком с вами? – она внимательно смотрела на Анну.
- Он ночевал здесь, - ответила она.
- Ночевал? Когда в доме никого нет? Вы что же его нашли здесь? А где же он прятался, когда я обходила все комнаты перед вашим приездом?
- Я сама нашла его вчера и привела сюда ночью.
Мери уставилась на нее, думая, что ослышалась. Переварив информацию, она гневно сдвинула брови, как когда-то давно, когда Анна своевольничала в детстве.
- Он здесь ночевал под одной крышей с вами? – казалось, что она упадет в обморок. Мери села за стол и во все глаза смотрела на Анну.
- Я нашла его ночью, - начала Анна.
- Оставили бы там, где нашли, - перебила ее Мери, - такие как он, - она показала рукой в сторону двери, - такие не пропадут. А вот ваша репутация незамужней леди уже под угрозой. Он здесь ночевал! Лучше бы я не слышала такое!
- Пойду, узнаю, что ему нужно.
- Пойдите и выпроводите его отсюда. Пусть не думает, что вы одна, - громче произнесла она, - сейчас вернется Джек.
Анна прошла в гостиную, где у камина сидел он. Увидев ее, он встал, хмуро глядя на нее.
- Рад, что вы не одна, - сказал он, - это, по всей видимости, жена мельника?
Анна кивнула, продолжая размышлять, что же привело его сюда. Видя вопросительный взгляд, он заговорил. Да, поместье сдается, но вот не ожидала найти арендатора так быстро, думала она, слушая его и отвечая четким вопросам. Незнакомец с плохо скрываемой досадой заметил, что никак не ожидал увидеть владелицу поместья в такой глуши. Да еще в таком простеньком доме, добавила про себя Анна. Вопросов о поместье и его месторасположении было предостаточно, но на некоторые она не знала, как ответить.
- Вы для себя снимаете или кого-то представляете? – спросила она. Выяснилось, что он снимает для себя. Анна принесла бумаги на поместье и вскоре они послали за нотариусом. Мери стояла в дверях, молча слушая их диалог.
- Все же жаль, что вы ничего не знаете о земле, - сказал он, - территория важна стратегически. Граничить с морем, это важно.
- Джек вам может рассказать о территории, - сказала Анна, посмотрев на Мери, - он ведь с этих мест. Он все тут знает, а местная мельница, хозяином которой он является, может поставлять вам сыр и молочные изделия, хлеб и вино.
- Разве мельница не принадлежит поместью? – спросил он.
- В бумагах ясно написано, что мельница не входит в перечень домов и строений поместья, - ответила Анна, - в свое время я передала ее Джеку и Мери, как и землю на которой она построена.
- Зачем?
- Я готова на какое-то время расстаться с поместьем, но не стану отбирать у друзей их дело, - твердо ответила она, - да и потом, мне всегда привозят продукты с мельницы.
Вскоре приехал нотариус, и поместье было сдано. Анна получила два золотых слитка. Глядя на золотые слитки, она испытала облегчение. Теперь, когда у нее есть деньги, она может поехать в путешествие. Приехавший Джек стоял в дверях с женой, глядя, как господа подписывают бумаги. После чего Анна передала Джеку саквояж, наказав спрятать его в тайном месте. Незнакомец с некоторым удивлением наблюдал, как мельник выезжает на телеге, положив саквояж под ворох соломы.
- Вы так отпустите его? – спросил он Анну, - нельзя же так доверять человеку.
- Он честный человек, - вступилась за мужа Мери, находившаяся в гостиной, - на всем свете только мы и есть у леди Анны.
- Это правда, - сказала Анна.
- Что вы будете делать с этим капиталом? – спросил он.
- Не знаю. Скорее всего, поеду путешествовать. Например, в Германию.
Они сели перед камином, и Анна распорядилась накрывать на стол. Мери стала сервировать стол, а они стали беседовать.
- В Германию? – с сомнением спросил он, - почему туда?
- А почему бы нет? Я никогда там не была.
- Есть другие страны и города. Венеция, например.
- Все же я давно решила начать свое путешествие именно с Берлина.
- Вы интересуетесь политикой? Знаете какая сейчас ситуация в мире? – он внимательно посмотрел на нее, - Берлин сейчас не самое подходящее место.
- Тогда Италия, - продолжала она.
- Вы как будто специально выбираете такие страны, - он покачал головой, - поинтересуйтесь, что там сейчас происходит.
- Наверное, то же что и везде?
- В Берлине к власти пришли фашисты, - бросил он, - как и в Италии. Это не место для прогулок леди. Неужели вы не читаете газет?
- Я не люблю читать про политику. Это скорее не для меня.
- Совсем скоро Британия, как и Франция, подвергнутся нападению фашистов, - убедительно сказал он.
- Не может быть.
- Может. Остается считать часы до этого нападения. И что-то мне говорит, что именно Британия первой ощутит удар фашистов. А все вокруг такие же беспечные, как и вы.
- Мистер Айсман, откуда вы родом? – спросила Анна, - вы, кажется, немец?
- Австриец, леди Анна.
- Зачем австрийцу вроде вас покупать поместье в Англии?
- Я гражданин Англии. Мои родители переехали сюда задолго до моего рождения. Я был третьим сыном, миледи, единственным, кто выжил. Все остальные умерли еще детьми. Родители умерли от холеры. Все похоронены на английской земле. Говорят, родина там, где похоронены твои родные. Как и вы, я одинок в этой жизни. Но мне не так тяжко как вам.
Они молчали, думая каждый о своем. Вскоре стол был накрыт и они сели обедать. Анна ухаживала за гостем, накладывая ему в тарелку отбивные с пюре.
- Так вы сняли разваливающее поместье, потому что вы гражданин Англии? – спросила она.
- Я восстановлю его, - задумчиво ответил он.
- Это практически невозможно, - сказала она, - легче построить новый дом. Вы хоть видели, в каком оно состоянии?
- Тамошний управляющий показал мне все поместье.
- И вы собираетесь там жить?
- И даже более. Это поместье сослужит неплохую службу армии Его величества Британии.
- Каким же образом?
- Нам надо готовиться отразить атаки противника. Для этого нужны общие усилия, как англичан, так и французов.
- Вы ведете дела с французами?
- Это все равно, что вести дела с дальними родственниками, - усмехнулся он впервые за все знакомство.
- Значит, вы военный офицер, служащий на благо Отечества?
- Это так. На территории поместья будет разбит аэродром, с которого в воздух будут взлетать наши истребители.
Анна взволнованно посмотрела на него. В голове промелькнули некоторые события последних лет. Все, что говорили знакомые, что обсуждали продавцы в лавках, что она читала в прессе, абсолютно все вдруг подтвердило его слова. На пороге дома стояла война, которая начнется с неминуемого вторжения. Эта мысль повергла ее в шок. Впервые рядом с ней был тот, кто так неожиданно подтвердил все подозрения о войне.
- То есть, будет война? – едва дыша, спросила она, надеясь, что он скажет ей нет.
Он с сожалением посмотрел на нее и кивнул. Он прочел ее мысли и пожалел ее, незнакомку, которая спасла его вчера.
- Вы должны быть мужественной, - сказал он, - мало кто выживет после нее, совсем скоро начнется гонка на выживание.
- А как же Лондон?
- Многие города падут перед фашистами, - зло ответил он, - но и они получат свое. Я видел их истребители. Они профессиональные убийцы. Убийцы все до одного. Среди них не найдется сочувствующих. Они упиваются своей победой, как и кровью, которая льется рекой.
- Возможно, вы преувеличиваете? – робко спросила она.
- Анна, когда фашисты придут сюда, они не пощадят никого. Слышите? Ни вас, ни Мери, ни даже детей в колыбели. Вам уже сейчас следует подготовить укрытие. Вам и вашим друзьям. Мельницу они постараются захватить. Хранить там золото не нужно.
- Я положу его в банк.
- Скоро все банки будут принадлежать им. Спрячьте его хорошенько. Совсем скоро страна падет перед натиском врага.
- Этого не может быть, - не веря себе, произнесла она.
Около двери сидела Мери, слушая их. Она беззвучно плакала, понимая, что он прав. Незнакомый человек, сняв поместье в котором они все выросли, принес им весть о войне. Мери думала о муже и сыне, которые всегда обсуждали далекую войну. И вот теперь, весть о ее неизбежности пришла к ним вместе с этим незнакомцем, которого обе начинали ненавидеть. Анна понимала, что, то плохое предчувствие, которое она ощущала вчера, и было предзнаменованием вести о войне.
- Вы не станете восстанавливать поместье, - вдруг сказала Анна, - его все равно разбомбят фашисты. Вам нужна была земля, но я бы и так разрешила построить там аэродром.
- Эта земля нужна министерству обороны, - сказал он, - а я именно оттуда полечу бить врагов.
- Вы летчик?
- Да. Я военный летчик. Мне доводилось сражаться в баталиях с фашистами. Поверьте, я знаю своего противника. И знаю, куда он будет рваться. Скорее всего, люфтваффе решат взять контроль и над Бискайским заливом.
- Неужели нет надежды?
- Нам всем придется пережить это. Радуйтесь, что у вас нет сына, который уйдет воевать, - от его слов Мери заплакала и вышла из гостиной.
- Значит, у нее есть, - догадался он, - и сколько ему лет?
- Ему 16, - сказала она, - еще есть дочь и сын. Близнецы. Им по 9 лет.
- К концу войны они могут выжить, младшие дети.
- К концу? Еще нет начала, а вы говорите о конце? Что нас ждет?
- Катастрофа, которую ощутили некоторые страны. Нас захотят раздавить, словно скорлупу, понимаете? Нас захотят сломить и сжечь в наших же домах. Но прежде…
- Что прежде? – Анна с надеждой смотрела на него, казалось, будущее открывает завесу перед ее мысленным взором, показывая лишения и отчаяние.
- Прежде мы сразимся! – Его глаза горели. Он говорил взволнованно, ободряюще, - мы сразимся в воздухе. С земли ваших предков вылетят истребители и будут биться с люфтваффе. Это будет славная битва! Битва, которая отнимет у них всякую надежду на победу.
- Когда все это начнется?
- Никто не знает. Но все ожидают удара. Фашисты нападут на нас, думая, что мы слабы. Но мы еще поборемся за Атлантику.
- Возьмите меня с собой, - вырвалось у нее, - я буду работать в поместье медсестрой. Я читала, что где-то есть курсы. Просто надо их пройти. Я не испугаюсь.
Он пристально посмотрел на нее.
- Поместье будут бомбить, - сказал он, - вы можете умереть за первые часы войны.
- Я не хочу оставаться, и ждать когда придут они. Придут и сожгут этот дом, моих друзей, меня.
- Завтра мы с Джеком поедем осматривать землю и поместье. Вы можете пройти курсы и приехать туда, когда начнется война.
Они еще долго говорили о войне и о предстоящих сражениях. И всякий раз Анна удивлялась его смелости и отваге. Она представляла, как он полетит навстречу врагу и, возможно, будет сбит. Множество лишений готовило ей будущее. На фоне всего забылись прошлые страхи, одиночество, потеря родных. Сейчас она смотрела вперед и думала о планах на будущее. Будущее, каким бы коротким ни было, оставалось только ее будущим. Она понимала это и была благодарна Айсману. Он ушел к вечеру, не оставшись на ужин. Анна поужинала с Мери, некоторое время они сидели и молчали, нагнетая обстановку. Мери изредка вздыхала и вытирала слезинки, которые изредка появлялись в уголках ее грустных глаз. Анна не ела, уныло ковыряясь в тарелке с супом.
- Ваш суп стал холодным, - раздраженно сказала Мери, забирая у нее тарелку, - и как только все перевернулось? Как ему удалось все испортить?
- Мы знали, Мери, - осторожно напомнила Анна.
- Нет, мы не знали. Мы знали, что где-то идет война. Где-то очень далеко. И нас она никогда не коснется. А тут вот тебе, скоро война. И это мы услышали от незнакомого нам человека! – она всхлипнула и села за стол, - наш Анри каждый день слушает радио. Глупец мечтает попасть в какой-то батальон. Представляете? Он, видите ли, уже взрослый. Ну что ты ему скажешь на это? А мне как молчать и смотреть, как он уйдет? Как уйдет мой сын? – от этих слов Мери стало по-настоящему дурно, и она схватилась за голову. Анна вздрогнула от ее протяжного воя. Вошел Джек, ветер за его спиной сердито дунул снежинками на кухню, и Анна расплакалась от бессилия.
- Что случилось? – спросил Джек, но ему никто не ответил. Посмотрев на них, он поставил корзинку с продуктами на стул возле плиты и вышел на улицу. Они слышали, как он распрягает лошадей. Поплакав, они стали успокаиваться. Джек посмотрел в окно и вошел в дом.
- Завтра еду в поместье с этим офицером, - сказал он, - нам лучше здесь остаться. Ближе будет. Да и мисс Анну одну оставлять не надо. А золото я уже спрятал в деревне, в нашем подвале зарыл.
Анна кивнула ему и попросила Мери налить всем суп.
- Может скоро и начнется война, - сказала она, - а может, и нет. Но сегодня мы еще в своем доме и мы сейчас поужинаем. Мы не будем отчаиваться. Негоже плакать, когда врага не видно. Мы будем смелыми и будем работать в поместье. Анри может помогать летчикам и заправлять истребители, так он принесет пользу и будет рядом с нами.
- Если начнется война, я уйду на фронт, - сказал Джек.
- Давайте поговорим об этом в другой раз, не сегодня, - ответила Анна, стараясь не расстраивать Мери.
***
Холодный ветер хлестал по лицу проливным дождем, которому, как казалось Анне, не было конца. Дождь не прекращался с самого начала ее путешествия. Она даже не представляла, что именно так начнется ее новая жизнь, в которую, сметая все на своем пути, ворвутся события, которым предстоит в корне изменить ее саму и все вокруг. Анна ехала в поместье своего деда, где сейчас базировались истребители военно-воздушных сил Великобритании. Там ее ждали Мери и Джек, которым удалось уговорить сына остаться и помогать механикам. Но ни они, ее верные друзья, ни она сама не представляли свое будущее. Все им казалось беспросветным, тяжелым как все вокруг, когда в небе мелькали истребители люфтваффе, и часто слышался крик «воздух»! Все они опасались завтрашнего дня и ждали чего-то плохого. С каждым разом они убеждались в мощи немецких войск, которые уверенно маршировали по странам Европы, покоряя одну страну за другой. Плачевная участь поверженных стран была только пугающей. Лишь к ночи Анна доехала до поместья, ее тяжелые мысли не развеялись ни от вида опустошенного ветхого коттеджа, ни от заросшего дикой травой когда-то цветущего сада. Этот сад, словно вся страна, будто бы отложил свое цветение на неопределенное время. Из окна автомобиля Анна наблюдала, как летчики переговариваются со своими механиками, видела Анри, который нес инструменты ворчливому механику. В нем не было оптимизма, казалось, они все ожидают только поражения. Зачем тогда взлетать в небо, подумалось Анне, и откуда берутся силы взлетать ввысь, зная, что можешь умереть в бою. Пространные мысли мелькали одна за другой, пока она заходила в дом и осматривалась. В доме никого не было. Видимо, Мери и Джек были на улице, Анна слышала их голоса из открытого окна. Подойдя к окну, она закрыла его, так как дождь и ветер ворвались и в дом. Оглянувшись, она увидела камин, в котором весело играл огонь. Подойдя к огромному камину, Анна вытянула руки и попыталась согреться с дороги. В дверь постучали и она обернулась. В гостиную вошел Айсман. Поздоровавшись, они некоторое время молчали и стояли у камина.
- Вы приехали неожиданно, - сказал он, - мы вас ожидали лишь к вечеру.
- Ваше письмо заинтересовало меня, - ответила она, - оказывается, вы все знаете обо мне. Но к чему вам такие сведения?
Он предложил присесть на софу, но она лишь покачала головой, раздумывая над его письмом.
- Не часто встречаешь девушку, для которой плавание стало главным в жизни, - подумав, сказал он, - я читал, что вы выступали в спортивных состязаниях 1938 года в Лондоне.
- Но я не выиграла медаль. Это было просто участие, - спокойно ответила она.
- Где проходили ваши тренировки? Здесь?
Она кивнула, не понимая, зачем он расспрашивает о прошлом.
- Говорят, вам доводилось нырять на глубину того самого знаменитого подводного ущелья, что находится прямо между скалами, что расположены недалеко от поместья.
- Доводилось и не единожды, - улыбнулась она.
- Это было опасно. Но вас это не остановило. Вы не боитесь долгих заплывов. Сможете ли вы повторить это еще раз? – он испытывающее посмотрел на нее.
- Смогу, - ответила она, - только зачем?
- Это нужно для нашей борьбы. Прямо под хребтом дьявола, кажется, так местные называют то место, находится затопленная немецкая подлодка. Вам необходимо подплыть к ней и попытаться разглядеть ее номера на люке. Думаю, вам это по силам.
- А для чего вам эти номера?
- Для одного неотложного дела, в подробности которого я не хочу вдаваться сейчас, - нервно ответил он, - вы должны сделать это завтра же утром. Если, конечно, хотите помочь своей стране в битве с фашизмом.
- Я должна подплыть к подлодке, что находится в хребте дьявола и запомнить ее номера, - повторила она.
- Именно. Этим вы окажете неоценимую услугу своей стране.
- Хорошо. Завтра рано утром я сделаю это. Лишь бы не было дождя.
- Разве дождь помеха? – недовольно спросил он.
- Примета плохая для пловцов, - неохотно ответила она.
Они говорили еще о чем-то таком незначительном, что Анну стала раздражать беседа. Откланявшись через некоторое время, она прошла на кухню, где была Мери, которая с тревогой выслушала ее. Джек стоял рядом, перебирая инструменты.
- Они будто оккупировали ваше поместье, - недовольно пробурчал он.
- Не говори так, Джек, летчики взлетают отсюда и ведут бой в воздухе, - возразила Анна.
- Вам ни к чему туда плыть, - все еще не унимался он, - это опасно. А вы уже давно не плавали. У вас могут быть проблемы. Да и вода в хребте дьявола злая, течение быстрое. Не надо было соглашаться. Да и тип этот скользкий. Сам ни разу не взлетел. Он даже не летчик.
- Он руководит ими, - предположила Анна, - в любом случае, я уже согласилась.
***
Ранним утром в сопровождении Айсмана, Джека и Мери, Анна прошла на берег. Посмотрев в бинокль направление заплыва, она решительно ступила в воду. Послышались причитания Мери, от которых Анне стало не по себе. Первые капли дождя попали на лицо, заставив ее вздрогнуть. Обернувшись, она посмотрела на Мери и помахала рукой. Затем, устремилась в воду. Почувствовав холод воды, Анна порадовалась водолазному костюму, которым ее снабдил Айсман. Как ни странно, он был ей в пору. Будто шили специально для нее, подумалось ей. Добравшись до подлодки, Анна залезла на железный люк, который выглядывал из воды. Вода в этом месте была мелкая, что позволило ей сделать короткую передышку. Но не успела она разглядеть номер люка, как услышала немецкую речь. С ужасом завидев немецких солдат, она попыталась укрыться за люком, но тщетно. Они заметили ее. Подплыв на лодке к ней, они, угрожая автоматами, вынудили ее пересесть в их лодку. Вскоре ее доставили в отдел немецкого командования.
***
Эрвин Мюллер увидел фото Анны на одном из досье, что лежало на столе начальника СС. Одетая в робу заключенного, она была вся в ссадинах. В ее глазах был неподдельный страх. Полистав досье, он увидел фотографии в водолазном костюме и понял, каким образом она очутилась в застенках СС. Как много прошло лет с тех пор, так много, что он едва узнал черты ее лица. Нахмурившись, он изучал фотографии, все больше убеждаясь в том, что знает ее.
Анна, девушка его грез, та самая отважная спортсменка, которая предпочла спорт личной жизни. Он узнал ее сразу, подумав, что она практически не изменилась. Тогда им было по 17 лет. Уже тогда Анна всерьез увлеклась спортом и часами исчезала в море, пугая родных. Он же лишь восхищался ее стойкостью, стремлением к победе, красотой, спокойным нравом и немногословностью. Всегда тихая, серьезная, она совсем не походила на девушек в гостинице, которые часами могли болтать ни о чем. Он вспомнил вальс, когда они вальсировали, в окружении кавалеров и дам. Старинные танцы, коими тогда молодежь увлекалась, также веселили и их. Он вспомнил те тихие вечера, когда она читала книгу, закрывшись ото всех в библиотеке. Ища уединение, она, казалось, и не замечала никого вокруг. Библиотека находилась на первом этаже, и он часто видел с террасы, выходящей в сад, как она читает, склонившись над какой-то книгой. Она читала непрерывно, не чувствуя его присутствия за окном. Он же сидел у окна библиотеки, наслаждаясь тихими вечерами в компании своего кузена. Лишь один раз, когда ее кто-то окликнул, она посмотрела в окно и их взгляды встретились. Он всегда с какой-то грустью вспоминал ее тогдашний недоуменный взгляд, стеснительность. После, те окна библиотеки были всегда закрыты плотными шторами, и он видел лишь ее тень. И вот сейчас она в руках безжалостных тюремщиков. Холодный разум заставил его выйти из здания. Сев в машину, он выехал домой. По дороге он размышлял, думая как устроить свидание с узницей. Он не понимал, с какой миссией она находится в плену и как попала сюда. С каким-то удивлением он подумал о том, что она заставила его на какой-то миг забыть о своем задании. Британский разведчик в форме немецкого офицера, он годами служил в Германии в интересах своей страны. И сейчас ее появление был неспроста. Он чувствовал это. Кто-то, кто подозревает его, кто ищет его, привел ее сюда. Кто-то, кто мог знать об их встрече до войны и ожидать его провала. Но кто же он? Этот кто-то существовал, он был там и знал о его привязанности. Его мать была немкой, они жили в Берлине. Он родился в Берлине, но всегда помнил о родине своих предков. Они часто гостили в роскошных поместьях и гостиницах Великобритании. Став британским разведчиком, он стал работать в Берлине, повышаясь в должности. И вот сейчас он был одним из лучших офицеров рейха, главным стражем известного ученого, укрытого в горном поместье. Но все же Анна… Он думал о ней, пытаясь найти лазейку. Сделав круг, он вернулся в учреждение. Все вокруг говорили о ней. Англичанка, которую схватили у самой подлодки. Конечно, подлодку охраняли и те, кто послал ее туда, не могли не знать об этом. Или они там совсем растеряли боевой дух, раз посылают в разведку девушку, недоумевали окружающие.
Эрвин приказал принести ему дело и привести заключенную. В ожидании он хмуро читал дело, поглядывая на закрытую дверь. Вскоре ее привели и посадили перед ним. Конвоир вышел, оставив их одних. Анна испуганно смотрела на него, казалось, еще немного и она лишится чувств. Все еще не пришла в себя, подумал он, стараясь не смотреть на нее. Прямо над ее головой, на противоположной стене маленького кабинета с железной дверью, висел портрет Гитлера и флаг нацистов. Они словно притягивали его внимание, заставляли собраться, не выдавать себя. Строго взглянув на нее, он спросил ее полное имя и причину нахождения у подлодки. Ее ответ был невнятным, было заметно, что ей давалось с трудом каждое слово. Страх, огромный и всепоглощающий захлестнул ее разум, сковывая речь. Этот страх читался в ее глазах, пристально смотревших на него. Пришла мысль, что таких взглядов было предостаточно, но именно ее глаза сейчас вселили страх и в его сердце.
- Что со мной будет? Расстреляют? - спросила она, и он понял, что ей не хотелось умирать. А это значит, что она не из партизан, которых все чаще стали отлавливать. Глядя на нее, он все больше убеждался, что она оказалась там совершенно случайно. Но так ли это на самом деле?
- Кто вас послал туда? – спросил он, - как вы оказались у самой подлодки?
Услышав невнятный ответ, Эрвин понял, что она оказалась там совершенно случайно. Она повторила свой вопрос.
- С вами ничего не случится, - спокойно пообещал он, понимая, что она ему не верит, - сегодня вечером я заберу вас отсюда.
- Но куда? – Анна с еще большим страхом вгляделась в его лицо, - кто вы?
- Когда-то мы были знакомы, - подумав, ответил он, - мы с мамой часто гостили в поместье вашего дедушки. Поместье, которое находится у самого хребта дьявола. Вы меня совсем не помните. Еще мы бывали в гостиницах Лондона с родителями.
- Вы гостили у нас? – недоверчиво спросила она.
- Помню, вы любили плавание. 10 лет назад вас увлекало плавание и чтение книг. Наверное, вы и не помните меня, ведь мы редко виделись.
- 10 лет назад, - задумчиво произнесла она, чуть успокаиваясь, - может, это была не я?
- Кто послал вас сюда? – он показал на карте хребет дьявола, - вас нашли здесь. В воде и в водолазном костюме.
- Я ничего не скажу! – она приподняла руки, закованные в кандалы.
Заржавевшие цепи протяжно заскрипели, и этот скрип вернул ее в реальность, новой, еще большей волной страх накатил на ее сознание. Анна с ужасом смотрела на кандалы, сковавшие ее руки.
- В юности вы были храброй девочкой, - услышала она откуда-то издалека его голос, - вы заплывали далеко и ничего не боялись.
- Сейчас кругом война и мы по разные стороны баррикад, - чуть слышно ответила она, разглядывая цепи.
- Анна, - он нагнулся к ней через стол, - я британский разведчик, - тихо сказал он, - так что мы по одну сторону.
Она удивленно посмотрела на него. Ему показалось, что именно сейчас она, наконец, посмотрела на него вообще. Стоило стать разведчиком, чтобы увидеть такой взгляд, подумалось ему.
- Его зовут Айсман, - подумав, сказала она, - он арендовал на несколько месяцев поместье дедушки, сейчас там базируются английские истребители. Он сказал, что я должна узнать, какие номера написаны на люке подлодки.
- А для чего он сказал?
Анна покачала головой.
- Он просто послал вас на верную смерть. Вы ведь единственная наследница поместья. Устранив вас, он может выкупить его за гроши либо переделает документы и перепишет на себя. Но есть еще и второй вариант.
- Какой?
- Возможно, он был в то лето с нами, в нашем окружении. Может, среди слуг или гостей. В гостинице было много жильцов. Как он вышел на вас? Опишите его.
Анна рассказала ему об Айсмане.
- Какой еще второй вариант? – спросила она.
- В то лето, 10 лет назад, все поздравляли меня с успешным завершением кадетского корпуса. Я поступил в военное училище. Передо мной открывались перспективы. Если он видел нас в то лето, он мог запомнить меня и вас. Другими словами, он хочет раскрыть меня.
- Послав меня? А если бы вас здесь не было?
- Он знает, что я здесь.
- А если бы вы меня не узнали?
- Он знал, что узнаю. У меня феноменальная память на лица, - помедлив, сухо ответил он.
- Вы погубите себя через меня, - сказала она.
- Они казнят вас как лазутчицу, если мы не выберемся отсюда этой ночью.
- Но как! – она взволнованно и недоверчиво смотрела на него.
- Я все устрою. Положитесь на меня, - с этими словами он вызвал охранника, постучав в дверь. Анна поднялась и медленно пошла к выходу, не смея оглянуться. Ей казалось, что немецкий офицер пытался обмануть ее, пообещав освободить. Эрвин встал у окна и наблюдал, как ее ведут в другое крыло. Там, в темных камерах держали самых опасных партизан и пленных. Анна подняла голову и увидела его в окне. Все в его образе было чуждым, холодным, немецким. Опустив голову, она шла, стараясь не смотреть по сторонам. Все вокруг было ужасным, убивающим, мертвым. Ее привели в камеру и закрыли дверь. Оглядев мрачные стены камеры, она со страхом ждала своей участи. Здесь всякая надежда угасала, не успев зародиться, подумала она, глядя на решетку в узком окне. Откуда-то слышались крики, стон, плачь, естественные звуки камер пыток. Анна подозревала, что там происходит и с ужасом вслушивалась, раздумывая над своей участью. То, что ей предстояло пройти, по ее мнению, не сравнить ни с чем. То, что жизнь окончена она осознавала, как и то, что Эрвину не спасти ее.
Эрвин спешно направился в корпус СС, по дороге продумывая план по спасению девушки. Корпус СС считался элитным и находился в отдаленном крыле большого здания. Эрвин шел через огромные залы, вспоминая, что именно в одном из похожих на них великолепном в золотом свете зале они вальсировали. Как давно это было, подумалось ему.
- Куда вы так спешите? – услышал он позади себя голос.
Обернувшись, он увидел командующего отделом СС, Макса Гудерьяна. Племянник знаменитого генерала, он всегда был в центре внимания. Его боялись и к нему прислушивались. Эрвин с первых же дней установил с ним контакт, наблюдая за объектом. Именно ему Макс рассказывал о некоторых операциях Гудерьяна, чьи танки сейчас бороздили Францию.
- Я шел к вам, - улыбнулся Эрвин.
- Вы шли по делу? Вид у вас обеспокоенный. Что-то произошло?
- Произошло недоразумение. В корпус попала пленница.
- В корпус попадают пленники, в их числе есть и женщины. Вы ее знаете? – он внимательно смотрел на Эрвина.
- Да. Наши родители часто встречались на светских раутах, в гостиницах и поместьях Англии.
- Так она англичанка?
- Именно. Известно, что в Англии пока нет военных действий.
- Это пока, - самодовольно улыбнулся Макс, - а как она попала сюда, во Францию?
- Она спортсменка. Ее родовое поместье находится у моря. Наши разведчики схватили ее, когда она подплыла к подлодке. Глупо получилось, не стоило ей так далеко заплывать.
- Спортсменка? Известно, что агентов в основном готовят из числа спортсменов. Они выносливые.
- Но не она. Вы даже не представляете, как она перепугана. Ну, какой из нее агент? Разве будут отправлять агента к хорошо охраняемой подлодке? Да и зачем? С собой у нее ничего не было.
- А вы уже успели допросить ее?
- Да. Вечером хотел забрать ее отсюда. Ученому и его супруге как раз нужно избранное общество. Известно, что сейчас к нему приезжают известные личности. Мне нужна она, чтобы вызвать еще большее его доверие. Ведь он смотрит на меня как на солдата фюрера. Он не доверяет мне.
- Так и есть. Вы и есть солдат фюрера. А она значит, дворянка. Вы ведь знаете, что ее проверят. Проверят и установят, что она делала у нашей подлодки.
- Пытки? А зачем она мне после ваших пыток? Что от нее останется?
- Да бросьте вы, Эрвин, - засмеялся Макс, - какие пытки? Сделаем запрос в Лондон. Там все о ней узнают в короткое время. Если все, так как вы говорите, я отпущу ее под вашу ответственность, дружище. В конце концов, отдел СС под моим командованием. Но выезд из города я запрещаю.
- Тогда я поеду в магазин, - улыбнулся Эрвин, - куплю ей платье.
- Конечно, не идти же ей в тюремной робе, - засмеялся Макс, - лучшим салоном дам здесь считается Парадиз.
Попрощавшись, Эрвин выехал в Парадиз. Купив платье и туфли для Анны, он вернулся за ней. Анна с удивлением наблюдала как женщина, одетая в военную форму, принесла ей коробку с платьем. Темно-коричневое платье было прекрасным. Анна переоделась, заметив, что все ей в пору. Женщина с хмурым видом оглядела ее и, открыв дверь, повела по длинному коридору. Анна проходила мимо железных дверей, которые были наглухо закрыты. Но она слышала почти за каждой дверью крики, стоны и плачь, ей захотелось выбежать поскорее, но ноги, будто ватные, отказывались идти быстрым шагом. Анна шла медленно, казалось, что длинному коридору нет конца. Эрвин встретил ее на выходе. Темнело. Около здания зажгли фонари. На огромной белоснежной террасе никого не было. Они направились в сторону машин, обходя террасу кругом. Этот круг нервировал Анну, ее не покидало предчувствие чего-то страшного. И тут, словно подтверждение всем ее страхам, навстречу к ним вышел человек в военной форме. Анна без труда узнала в нем Айсмана. Сейчас он был в немецкой форме. Увидев ее, он остановился и внимательно посмотрел на Эрвина. Эрвину хватило одного взгляда, чтобы создать в памяти пазл. Недостающее звено, в лице Айсмана, завершило картинку. Подойдя к ним ближе, Айсман поздоровался с ней. Анна промолчала, холодными пальцами поправляя рукав теплого платья. И тут свершилось то, от чего она потеряла сознание. Эрвин, вытащив откуда-то кинжал, быстрым движением воткнул его в бок Айсману, повернув так, что алая кровь брызнула изо рта убитого. С хрипом, цепляясь за руку Эрвин, он упал, не успев даже крикнуть. Он умер мгновенно, захлебнувшись кровью.
Убедившись, что Айсман мертв, Эрвин поднял Анну на руки и отнес в машину. Она пришла в себя, когда он посадил ее на переднее сиденье. Оглядевшись, они поняли, что поблизости никого нет.
- Может, вам сесть позади? – участливо спросил он.
- Вы убили его! – прошептала она.
- Тише. Этого никто не видел. А нам пора ехать, - он сел в машину и выехал на дорогу.
- Вы убили его одним движением, - повторила она.
- Иначе он пошел бы в СС, и вы бы не вышли из здания. Ведь это и был Айсман?
Она кивнула. Судорожно застегивая пуговицы нарядной кофточки, которую он купил к платью.
- Вам идет коричневый цвет, - сказал он, - вам надо успокоиться и прийти в себя. Все позади. Мы выехали из корпуса, а единственный, кто мог вас сдать, сейчас мертв. Вы даже не представляете, что было бы, оставь я его в живых. Он должен был умереть. Как подлый предатель, пославший вас на верную гибель.
- Как же вам удалось вот так сразу убить, - Анне, будто не хватало воздуха, она с силой вдохнула и выдохнула, словно перед прыжком в воду.
- Вам не следует думать об этом, - посмотрев на нее, серьезно сказал он.
- Вы ведь не в первый раз, да? Вот так сразу у вас получилось, - она все повторяла и повторяла эти слова, все еще пребывая в шоке, - скольких вы убили, чтобы так сразу получилось? – прошептала Анна, - какой ужас!
Эрвин вел машину, слушая ее, он думал, есть ли в машине жучки. Он сам лично ставил их на машины некоторых офицеров, и каждый раз проверял свою машину. Он знал, что их нет, но все же нервничал.
- Анна, послушайте, - он говорил спокойно и серьезно, - совсем скоро мы приедем в мой дом. Там вы можете отдохнуть и прийти в себя. Вы выжили в воде и здесь, на суше. Вышли невредимой из корпуса гестапо. Через пару дней из Лондона подтвердят, что вы спортсменка, и я увезу вас отсюда. Пока что вы находитесь под моим присмотром. Как только представится возможность, я переправлю вас на катере домой.
Она молчала, безучастно глядя в окно. Эрвин остановил машину около дома и вскоре они вошли в дом. Это был уютный двухэтажный дом со светлыми обоями и шторами. Мебель была подобрана со вкусом, как и все остальное. В комнатах было чисто прибрано. Эрвин проводил ее в гостиную, которая находилась на втором этаже, и стал разжигать камин. Анна стояла около окна, глядя, как на улице зажигают костры для бродяг. Эрвин подошел к ней, некоторое время они смотрели на костры.
- Я привезу горничную для вас, - сказал он, - она все сделает. Приготовит ужин. Вы можете обращаться к ней, если что-то понадобится.
Анна вспомнила угрюмую охранника-женщину подземелья, что охраняла ее и содрогнулась. Ей не хотелось видеть таких женщин. Наверное, у них и горничные такие, подумалось ей. Едва скрывая свою неприязнь, она поделилась своими мыслями с ним.
- Она француженка, - ответил он, - и совсем не похожа на тех женщин, которых вам довелось встретить в подземелье.
- Как ваша матушка? - спросила она.
- Я похоронил ее год назад, - ответил он, - у меня сейчас никого не осталось.
- Поэтому вы решили подвергнуть себя риску и жить среди фашистов? Поэтому вы научились убивать, - горестно произнесла она.
- Вы укоряете меня за его смерть, - подумав, ответил он, - но если бы не я, он бы вас выдал. И сейчас мы оба находились бы в подземелье. Вам жаль его?
- Мне жаль его. Он даже ничего не понял, как и я в тот момент. Ничего не поняла, пока его кровь не брызнула изо рта. А ваше лицо стало в тот миг таким, что … - Анна попыталась подобрать слова, но ничего не выходило.
Эрвин смотрел на нее с надеждой, чувствуя, что теряет в ее лице ту, чей образ хранил в самом сердце все эти годы. Жестокость, исказившая черты его лица в тот злосчастный миг, смерть предателя казалось, создали непреодолимую стену между ними. На какой-то миг ему показалось, что он выдумал ее образ, усовершенствовал черты характера. Прошло десять лет, а за такой период многое могло измениться. Так отчего же все эти десять лет он тщетно искал в каждой женщине черты Анны. Он помнил все: ее смех, улыбку, походку, характер. Но мог ли он выдумать все и привязать эту выдумку к ней? А может она совсем другая, подумалось ему. Сейчас она стояла перед ним, отрешенно глядя в окно, явно ожидая его ухода. Все в ней говорило, что ей невыносимо находиться с ним в одном доме. Те взгляды, что украдкой бросала она на него, говорили о многом. И они были неприятны. Он почувствовал разочарование и обман чувств, но в то же время сердцем чувствовал, что она и есть та самая, живая, найденная в застенках гестапо, вырванная им из лап фашистов. Чувствовал, что она та, которую он искал все эти годы. Вернувшись в ее город, он узнал, что после гибели родителей она пропала. Перестала появляться в обществе, закрылась ото всех. А когда он появился на пороге ее дома, ее уже не было в городе. Он посмотрел на свои руки. Руки, которым доводилось убивать. Вот откуда ее презрение, он внушал ей ужас, как убийца в немецкой форме. И он не мог найти себе оправдания, понимая, что ей не забыть то убийство.
Анна, все еще думая об убийстве, с ужасом осознала, что рано или поздно, ее ждет та же участь. Такой же немец заколет ее насмерть, подумалось ей. Само ожидание смерти было невыносимым, наталкивающим ее на единственный выход. Когда Эрвин вышел из комнаты, она подошла к окну, которое было необычайно длинным, до самого пола, и резко открыла его. Холодный осенний ветер дул в лицо, но она будто не замечала холода. Посмотрев вниз, она сделала глубокий вдох, будто собиралась прыгнуть в воду. Отпустив створку окна, она почти шагнула вперед. Но тут ее подхватили и втащили в дом. Анна вскрикнула, сокрушаясь и пугаясь одновременно. Мысль о скорой смерти только сейчас дошла до ее сознания. С сожалением посмотрев на Эрвина, который не дал ей спрыгнуть, она оттолкнула его и упала на софу. Он присел на корточки, пытаясь заглянуть в ее глаза.
- Даже не пытайтесь покончить с собой, - властно произнес он, - слышите? Вы бы не умерли. Упав с такой высоты, можно стать только калекой, - добавил он.
Она молчала, думая, что невыносимо находиться с ним в одной комнате. Рано или поздно он сам убьет меня, подумалось ей.
- Вы никогда больше не сделаете подобной глупости, - говорил он, - я пытаюсь спасти вас и сохранить жизнь, хотя бы не мешайте мне в этом.
Анна села на софу и кивнула в знак согласия. Говорить она не хотела.
- Наверное, мне лучше уйти, - помолчав, сказал он, - я привезу горничную и уеду. Дом будет в вашем распоряжении. Временно я остановлюсь в гостинице.
- Это разумно, - с усилием произнесла она и отвернулась к окну.
Эрвин молчал, глядя на нее. Она сидела спиной к нему, такая далекая и неприступная. Ему показалось, что убийство Айсмана настолько шокировало ее, что он перестал быть героем в ее понимании. Да и был ли он им? Кем он был вообще для нее, раздумывал он. Он, Эрвин, в данный момент был убийцей, как сказала она. Она никогда о нем и не думала, не вспоминала. Так с чего ей сейчас думать о нем, подумал Эрвин. Разве заслуживал он ее чувств и мыслей? Разве мог рассчитывать на какую-то толику благосклонности? Постояв немного, он понял, что она ждет его ухода. Сухо попрощавшись, он вышел из дому. Спускаясь по лестнице, он думал о ней. Теперь он понял, что будет думать о ней постоянно. Перед глазами стояла пугающая картина: Анна пыталась покончить с собой, выпрыгнув из окна. Если бы он вовремя не услышал звук открывающегося окна, створки которого всегда с трудом поддавались, он бы ее не спас. Он знал, что второй раз она не станет испытывать судьбу, но все же поспешил в город за горничной. Вскоре он привез горничную и уехал, не зайдя в дом. Горничная оказалась милой пожилой женщиной. Тихо поздоровавшись, она обрадовалась, услышав французскую речь Анны, которая попросила приготовить ужин. Отдав распоряжения, Анна стала не спеша обходить дом, который состоял из двух спален, гостиной, библиотеки и чердака, где лежали старинные вещи. На кухне была кладовка, где хранились припасы. Анна села ужинать в гостиной, где у окна был накрыт стол. За окном тихо шелестели листья, чем-то напоминая ей родной дом. Она поймала себя на мысли, что все в этом доме наполнено покоем и тишиной. Спокойствие царило в нем, сметая все былые страхи. Анна чувствовала, но не хотела признать, что все это спокойствие и чувство комфорта исходит от Эрвина. В этот дом никогда не ворвутся солдаты, подумалось ей, он не позволит. Он пришел в каменные застенки гестапо и вытащил ее оттуда. Она знала, что он готов пойти на многое ради нее. Даже на убийство. Хотя, он ведь спасал не только ее, он спасал и себя, подумалось ей. И кто знает, скольких он так убил, всадив нож в бок. Анна вздрогнула, вспомнив убийство Айсмана. Все время это убийство стояло перед глазами. Эрвин безжалостно, без разговоров лишил его жизни. Будто так и должно было быть, в его понимании. Анне была невыносима сама мысль о том, что теперь ее судьба связана с Эрвином. Она это чувствовала и то, как он смотрел на нее, волнение в его глазах, страх за нее говорили о многом. Этот человек любит ее. Он любит ее безответно, он не страшится показать свои чувства и она чувствовала, что рано или поздно он решится открыться ей. Этого она страшилась, не желая связываться с убийцей, даже если то убийство спасло ее жизнь. Ей даже не хотелось думать о нем и его чувствах. Это последнее, о чем она могла подумать. Эти мысли и догадки страшили ее, она гнала их прочь, не желая связываться с ним. Он убийца, твердила она себе, стирая любые чувства благосклонности. Она напомнила себе то, что совсем не разбирается в джентльменах, что была оторвана от общества. А что бы она сделала тогда на его месте, задавалась вопросом Анна, досадуя на себя. Не на все ответы можно найти вопросы, но это не значит, что она должна доверять ему. Анна противоречила сама себе, понимая всю шаткость своего положения. Ей было некому довериться. Сейчас в этом городе у нее кроме Эрвина никого не было. А если гестапо решит забрать ее обратно? Эта мысль привела ее в ужас. Анна заметалась по комнате, так и не допив чай. Аппетита не было, пережитое за сегодня давило на нее, словно тиски. Она словно все еще шла по туннелю гестапо. Где-то в конце этого темного туннеля она видела силуэт Эрвина, который был для нее единственным спасением. Она помнила силуэт человека в немецкой форме офицера. Но решится ли он пожертвовать своей миссией и работой ради нее? Она не сомневалась в этом. Глубокие искренние чувства, что читались в его глазах, пугали ее, придавая уверенность и порождая недоумение. Он будет с ней до конца, пока не убедится в ее безопасности. Как жаль, что руки его в крови, подумалось ей. Как жаль, что они совсем не знают друг друга. Анна прошла в спальню, попросив горничную лечь с ней на софу. Камин в спальне согревал, потихоньку стирая плохие воспоминания. Анна быстро уснула в огромной кровати, закутавшись мягким одеялом. Ей снились, стоны и плачь, что слышались отовсюду, она видела угрюмого охранника и устрашающего вида немецких офицеров. Во сне Эрвин снова и снова всаживал нож в Айсмана, и Анна вся в холодном поту с криком проснулась. Камин уже потух, а одеяло сбилось в ногах. Анна, дрожа от холода, стала укрываться. От ее крика проснулась горничная и бросилась к ней. Она что-то говорила, успокаивала, гладя ее руки. Анна откинулась на подушки, глядя, как за окном загорается заря. Горничная, укутав ее одеялом, стала разжигать камин. Огонь успокаивал Анну, почти засыпая, она подумала о Мери и Джеке, о том, как они без нее.
Эрвин приехал в гостиницу лишь под утро, проведя время в клубе для офицеров. Раздумывая над дальнейшими шагами, он понял, что лучше дождаться ответа из Лондона и с согласия Макса увести Анну из страны. Приняв душ и переодевшись, он спустился вниз позавтракать. Хозяин гостиницы был добропорядочным и приветливым. Из всех офицеров Эрвина он уважал больше. Немногословный и замкнутый офицер казался ему особенным. В нем не было жажды крови, он был скорее пацифистом, охраняющим ученого. Наскоро позавтракав, Эрвин выехал на работу в штаб. Лишь к вечеру ему удалось завершить свои дела и приехать домой за запасной одеждой. Он хотел увидеть Анну, надеясь, что его чувства ошибочны. Сейчас, когда он был нужен на передовой, он не мог позволить себе такую роскошь как любовь. Так он думал. Конечно, образ девушки запомнился ему, словно юношеская привязанность, а может, это так и было и не более того, весь день убеждал он себя. Нет, этого не может быть, вторило сердце, пререкаясь с рассудком. Она и есть та единственная, на всю жизнь. И больше не встретить никогда. Эрвин раздраженно открыл дверь, со злостью посмотрев на силуэт девушки, стоящей в темном проеме гостиной.
Анна вздрогнула, увидев его злого, в немецкой форме. Казалось, он снова кого-то убил.
- Не бойтесь, сегодня мои руки чисты, - сказал он, будто читая ее мысли, - я пришел за вещами. И скоро уйду.
- Вы не поужинаете со мной? – заставила себя спросить она.
- Нет, - отрезал он.
- Я всего лишь предложила.
- Мы можем не обмениваться любезностями. Сейчас война и она стирает многие грани, как вы заметили. Так что вы не обязаны предлагать то, чего вам совсем не хочется.
- Горничная накрыла на двоих. Я ждала вас, - помедлив, смутившись, ответила она, - хотела узнать, как вам довелось вытащить меня оттуда.
- Начальник гестапо дружит со мной, - холодно ответил он, - когда были детьми, мы играли вместе на лужайке в Германии. Вот такой вот друг детства. Послушайте, Анна, вам не стоит знать подробности, и мне жаль, что вы увидели смерть так близко. Мне очень жаль. Возможно, если бы не это, все было бы по-другому. А сейчас я должен собрать чемодан. Прошу вас не выходить из дома. Я поставил охрану около дома, так что вас не потревожат.
- Почему вы так заботитесь обо мне?
- В память о наших родителях, - он прошел мимо нее, спокойно и строго взглянув в ее глаза.
- Вы могли бы поужинать дома, в память о наших родителях, - предложила она.
- Хорошо. Я спущусь через несколько минут, раз вы настаиваете, - подумав, ответил он и поднялся наверх, в спальню.
Зайдя в спальню, он увидел горящий камин и понял, что Анна была здесь ночью. Сев на кровать, Эрвин устало откинулся на подушку, чувствуя едва слышный аромат женских духов. И даже с закрытыми глазами, вспоминая темный силуэт в темном проеме гостиной, где еще не горел свет, он понимал, что его чувства настоящие. Его любовь не была обманчивой, и это его пугало и разочаровывало одновременно. Он понимал, что как только встретил ее тогда, в саду поместья 10 лет назад, обрел любовь, которая нежданно вошла в его жизнь в образе обыкновенной девочки. Почти девушка, с детской наивностью, она завладела всеми его мыслями. Как же радостно чувствовать любовь, чувство, которое не всякому ведомо, дарящее нежность и отчаяние, заставляет бороться и совершать безумства. Разве не безумством было убить человека, которого он даже не знал. Но в тот момент он верил ей, как своей совести верил. Вот кого могли бы подослать ко мне, с некоторой горечью подумал он, ей бы я сдался без сопротивления. Как же слепа любовь, подумалось ему. Но сейчас это чувство некстати. Он впервые почувствовал в себе брешь, через которую его могли достать. Он впервые испытал страх вероятной потери. Если любовь губительна, то это она, решил он. Она погубит меня, если я не отправлю ее поскорее домой. Она должна быть в полной безопасности. Но что такое безопасность и разве безопасно сейчас на той стороне острова? Совсем скоро ее дом могут разбомбить и ее похоронят в какой-нибудь общей могиле. Совсем скоро она может погибнуть в водах, и морская пучина укроет ее навсегда. Что же делать? Что уготовано судьбой? И что он может сделать, когда балом правит война. Война, беспощадная и властная решала судьбы миллионов людей, сметая все чувства на своем пути. Она шла уверенным шагом, прошагав по Европе и направляясь в самое сердце Азии. Анне не выжить со мной, не выжить и без меня, подумалось ему. Как бы он ни прокручивал в голове ходы, выхода не было, а полагаться на случай он не мог. Терзаясь сомнениями, он спустился в гостиную, где его ждала Анна.
- Вы задержались, забираете все вещи? – улыбнулась она.
- Просматривал кое-какие бумаги, - устало ответил он.
- Устали? У вас весьма утомленный вид.
- А как вы себя чувствуете? Я надеюсь, в этой части города вас не беспокоили рокот истребителей и шум машин?
- Все так тихо, что даже не верится. А где-то идет война.
- Она идет везде и даже здесь, -сказал он.
- Удивительно, что вы узнали меня. Ведь прошло столько лет. Я вас не могу вспомнить. Пыталась, но не вспомнила.
- Не удивительно. Тогда вы едва обращали на меня внимание. Помню, вы были увлечены спортом и чтением книг. Мы даже ни разу не беседовали.
- Постойте, постойте, это ведь вы сидели на террасе, и вас я часто видела за окном библиотеки, - вспомнила Анна, - какие это были восхитительные вечера.
- А потом вы закрывали наглухо шторы, и я видел лишь ваш силуэт. Мы с кузеном любили сидеть на террасе, когда как вы читали в библиотеке.
- Я не помню, - попыталась улыбнуться она, - я почти все забыла.
- Как же вы жили без родителей?
- Одна. Одиночество не так уж плохо, когда есть чем заняться. А откуда вы знаете, что я была одна?
- Я все знаю. Вы жили одна в городском особняке с одной служанкой. Насколько я понял, то была ваша нянька. Иногда вы уезжали в свой загородный коттедж.
- Это так. Вам пришел отчет из Лондона?
- Нет. Я искал вас и ваших родителей. Тогда мне рассказали о вас наши общие знакомые. В тот год я уезжал в Берлин и не смог вас найти.
Эрвин не стал говорить о том, что в тот год он не хотел ее найти, и даже был рад тому, что ее не оказалось дома. В тот год, отправляясь на ответственное задание, он уверил себя в том, что Анна не более чем наваждение, что он просто хочет верить в любовь. В тот год он был рад тому, что их встреча не состоялась. Сейчас он сидел напротив нее и внимательно слушал, замечая ее настроение.
- Вы ведь не останетесь дома? – спросила она.
- Вещи уже собраны и ждут в холле, - улыбнулся он, - вы здесь полноправная хозяйка. Горничная в вашем распоряжении круглые сутки. Она вам понравилась?
- Да. Очень милая.
- Она говорила, что вы кричали во сне. Что вам приснилось?
- Сущие пустяки, я даже не помню, - отмахнулась она.
- Не хотите говорить. Значит ли это, что вам приснился я? Или события вчерашнего дня? – говоря это, он заметил, как омрачилось ее лицо, поняв, что угадал.
- Там повсюду были слышны ужасные крики, стоны и плачь. Вы даже не представляете, как я рада, что вы вытащили меня с того ада. Вас послал сам Господь.
- Все же вам не понравилось то, как я поступил с немцем, - сухо заметил он.
- Не понравилось, - ответила она, - вы легко решаете жить кому-либо или умереть.
- Он не кто-либо. Он был врагом, который бы нас сдал, - Эрвин отложил вилку, - мне тоже не доставило удовольствие убить человека. Не думайте, что это так просто.
- Вы взяли на себя непосильный грех, - серьезно ответила она, - вам надо молиться о спасении души.
- Помолитесь же вы за меня, - немного подумав, серьезно ответил он, - вот уж не думал, что спортсменка может быть такой богобоязненной. Сейчас вы в полной безопасности, поэтому постарайтесь забыть о случившемся. Вам надо восстановиться, чтобы отправиться домой.
- А как же вы?
- Я останусь здесь. Обо мне никому ни слова, вы поняли?
Анна кивнула. Эрвин украдкой любовался ею, думая, что нелегко будет расстаться с ней на этот раз.
- Почему мы не общались тогда, 10 лет назад? – улыбнулась она, - вот уж не думала встретить вас при таких обстоятельствах. Когда меня поймали, я думала, что расстреляют.
- Он тоже так думал, посылая вас сюда, - ответил Эрвин, - я переправлю вас домой в скором времени.
- Как только разрешит ваш друг?
- Да.
Поужинав, они сели у камина. Анна попросила составить ей компанию, и он не в силах отказать ей, остался. Читая книгу, Анна изредка поглядывала на Эрвина, который сидел у самого камина, подбрасывая в него поленья.
- Как долго я ждал этой встречи, - услышала она и посмотрела на него.
Анна промолчала, подумав, что это мысли вслух.
- Вы всегда молчите, - улыбнулся он, - никогда не узнаешь, что у вас на уме.
- Я слушаю, - улыбнулась она.
- Я ждал нашей встречи, все надеялся увидеть вас хоть раз. А вы даже не вспомнили меня.
- Не вспомнила, - повторила она, - все прошлое будто стерлось, особенно за последние дни, - сказав это, она уже пожалела, что он остался.
- Вы уже жалеете, что я здесь с вами, - заметил он, - вы не желаете слушать. На вашем лице отражаются ваши чувства. Я смутил вас, и это заметно. Но все же, я бы хотел высказаться. Сказать вам то, что должен был сказать давно.
Анна встала и подошла к окну, стараясь отдалиться от него. Эрвин подошел к ней, задернув тяжелую штору. Свет лампы тускло освещал гостиную, погружая их в полумрак.
- Война пугает меня, - сказала она, - и вам не следует говорить мне что-либо. Пройдет время, и вы пожалеете о сказанном. Сейчас, возможно вы воображаете меня жертвой, а себя рыцарем в блестящих доспехах. Но ведь все это сказка. На самом деле я вам мешаю. Пока я здесь, вы даже в этом доме жить не можете. Нарушено привычное русло. Простите меня.
- Нет, нет. Я должен был это сказать давно, - взволнованно ответил он, - пусть я погибну, но я буду знать, что вы знаете. Понимаете?
- Вы погибнете, зная, что я буду оплакивать вас, - сдержанно ответила она, - как дорогого друга, протянувшего руку помощи в пору испытаний и бед. Но не более. Я не выдержу ваших слов.
- Вы хотя бы догадываетесь о том, что я вам хочу сказать, - он испытывающее посмотрел ей в глаза.
- Я так устала и потрясений мне больше не надо, - сказав это, она отвернулась к окну.
- Конечно, - он закрыл глаза и отвернулся, - а мне уже пора откланяться. Скоро объявят комендантский час.
Анна стояла, отвернувшись к окну. Эрвин решил, что ей нужен покой. Попрощавшись, он вышел из дома. Анна так и стояла у окна, наблюдая, как он садится в машину и удаляется. Слезы мешали ей повернуться и попрощаться с ним. Она тихо плакала, вспоминая каждое его слово. Горничная подошла и накинула на ее плечи шаль. Анна расплакалась еще больше, подумав, что это первые ее слезы после похорон родителей. Весь ее страх, ужасные воспоминания снова мелькнули, переплетаясь с далекими воспоминаниями десятилетней давности. Она оплакивала ту беспечную жизнь, полную приятных воспоминаний, понимая, что их уже не вернуть и не повторить.
Ночью она не могла уснуть, вспоминая его слова. Внезапный шум за окном заставил ее вскочить, со страхом подойти к самому окну. На софе мирно спала горничная. Анна стояла у окна, думая, что в этом городе, оккупированном жестоким врагом, у нее есть только он. Она просидела на кресле у окна до самого утра, наблюдая за машинами. Под черными тучами, которые заволокли темное небо, пролетали истребители. Они летят в сторону Англии, подумалось ей. Представив, что Мери и Джека, как и остальных британцев, ожидает бомбежка, Анна без сил прислонилась к окну. В глазах потемнело, и она чуть не потеряла сознание. Это все слабость от пережитого, подумалось ей. Откинувшись в кресле, она вспоминала своих друзей, оставшихся без нее. Бледное утро наступило с первыми каплями дождя, который вскоре полил не переставая. Анна подкинула несколько поленьев в камин и легла спать. Лишь поздним утром она проснулась и услышала его голос. Эрвин разговаривал по телефону в соседней комнате. Скорее всего, это была библиотека. Анна вслушивалась в немецкую речь и пряталась под одеялом. На миг ей показалось, что это не Эрвин, а вражеский солдат. Его голос был резок и груб, а сам язык непонятен. Наверное, у него возникли проблемы, подумала она и поймала себя на мысли, что ей спокойно в доме, когда он рядом, в соседней комнате. Она удивилась этой мысли, подумав, что это все ее страхи. Между тем, он вышел из комнаты, тихо закрыв дверь. Анна слышала, как он спустился и вышел. Спрыгнув с кровати, она подбежала к окну. Выглянув, она увидела Эрвина, который как обычно посмотрел на ее окно. Увидев ее, он кивнул и ждал, пока она, не зная, что и делать, просто стояла у окна. Помахать ему не хотелось, а уйти незамеченной было уже поздно. Не дождавшись ответного приветствия, Эрвин сел в машину и уехал. Анна смотрела, как его машина скрывается за поворотом.
***
В конторе Эрвина ожидал Макс. Он сидел в его кабинете, разговаривая с помощником, который сразу вышел, как только вошел Эрвин.
- Как ваша подопечная? – спросил Макс, - наверное, рада, что с вами, а не здесь.
- Особой радости не заметил. Она всегда была сдержанна, - ответил Эрвин, - настоящая англичанка.
- Помпезность ей к лицу? Жаль, что я ее не видел.
- Она все еще не может оправиться, такая бледная и слабая.
- Она толком ничего и не видела здесь. Дружище, вы довольно быстро вывезли ее из корпуса. Я даже подумал, что она дорога вам.
- Она дорога мне, в память о тех днях, когда мы были вместе с родителями. Были новости из Лондона?
- Не так быстро, друг мой. Я сделал запрос, думаю, что новости не заставят себя ждать. Надеюсь, ваша гостья не считает нас тиранами, терзающими жертв?
- Напрасно вы так думаете. Нас таковыми считает весь мир, - сурово ответил Эрвин, - и вам это известно. Все французы нас проклинают, ненавидят, убивают. Они будут рады, если нас вздернут на виселице или расстреляют.
- Вы сочувствуете им? Вот уж не ожидал.
- Я понимаю их. Представьте себя египтянином, которому на родину прибыла армия Наполеона. Говорят, он затопил их, жалея пуль.
- Известно, что он был великим полководцем.
- Он умер в одиночестве. Вдали от всех родных.
- Его подвел поход в Россию.
- Говорят, после Европы нас также ожидает подобный поход.
- Вот только пройдет он без вас. Ведь вы всегда возле ученого. Возглавлять его личную охрану не пыльное дело. Не надо никого убивать. Вас с самого детства окружали аристократы, совсем как сейчас, - улыбнулся Макс, - если бы я был диверсантом, я занял бы ваше место.
- Вы правы, - улыбнулся Эрвин, - любой разведчик захотел бы занять мое место, но известно, что не каждый пройдет ту проверку, что прошел я и члены моей семьи.
- Вы не рассказываете о своей гостье, и я начинаю подозревать, что у вас не все ладится, – предположил Макс.
- Она считает меня убийцей. Как впрочем, и всех офицеров и военных, будь то немцы или французы. Ее натура не выносит и мысли находиться рядом с таким человеком.
- Ранимая натура. Как же вы уживаетесь? Или она не выходит из своей комнаты?
- Я нанял ей в услужение горничную из француженок. Они коротают время, пока я на работе.
- Но вы хотя бы ужинаете вместе?
- Когда я возвращаюсь, она уже спит. Видимо, не желает видеть меня.
- Не смотря на то, что вы спасли ее? – удивился Макс, - она глупа?
- Она не видела жизни. Ее всегда окружали люди, знакомые с самого детства. Привычное окружение, поместье, в котором она жила. Мирок внутри большого мира. А сейчас этот внутренний мир потрясли краски застенок. Слишком серые тона для ее цветного красочного мира.
- Она еще и художница?
- Натура тонкая и хрупкая. Настолько хрупкая, что я даже не обижаюсь, иначе она почувствует это.
- Значит, вы можете чувствовать ее пренебрежение и убийственный вердикт, а она не должна?
- Она всегда была такой. Будто бы с другого мира. Я даже не знаю, о чем с ней говорить.
- При встрече со своей старой тетушкой, которой было почти 80 лет, я тоже не знал, о чем с ней говорить, - засмеялся Макс, - вот уж не думал, что англичанки могут быть такими как моя тетушка. Вы щепетильны и щадите ее, что делает вам честь. Вам, но не ей. Она могла бы быть благодарной вам. Все лучше, чем находиться в серой камере.
- Я признателен вам за ее скорое освобождение. Но ее присутствие в моем доме мешает мне. Я даже вынужден возвращаться поздно, лишь бы не встретить ее в гостиной. Мне нужно отправить ее на родину как можно скорее.
- Понимаю вас, - ответил Макс, - сюда вы ее не привезете, а дома оставить тоже неудобно. Задала же она вам задачку! Давайте дождемся ответа из Лондона. Как только подтвердится ее участие в европейских спортивных играх, я выпишу ей пропуск.
- А кто там занимается этим делом? Кому вы поручили узнать ее прошлое? – спросил Эрвин.
- О, друг мой, там у меня особый агент. Агент особо секретной важности.
- Ваши агенты повсюду. Но судя по вашему тону, этот находится на Даунинг-стрит, - заметил Эрвин.
- Возможно, - пространно ответил Макс, - и надо признать, я полностью доверяю своему агенту.
- Доверие словно острый меч. Тот, кому вы так доверяете, может вас спасти или же наоборот, погубить, используя его.
- Положитесь на меня, друг мой. Если ваша протеже спортсменка, это очень скоро подтвердят.
- Так ваш агент – женщина?
- Вы ведь знаете, что не в моих правилах говорить о своих агентах. Это проверенный человек.
Эрвин понял, что агент – женщина. То, каким тоном говорил о ней Макс, как он беспокойно смотрел на него, все в его взгляде выдавало информацию. А последний вопрос и вовсе раскрыл все. Теперь надо было заговорить о чем-то другом. Чтобы Макс не зациклился на своем агенте. Иначе, он станет подозревать и чего доброго, в интересах работы, захочет отделаться от него самого. Эрвин смотрел в жестокие глаза Макса, прекрасно зная, что тот не дрогнув, убьет его, если сочтет это необходимым. А раскрытие агента было очень опасно. Но говорить с ним об Анне он не хотел. Эрвин понял, что ему ни с кем не хочется говорить о ней. Он ревниво берег свое тайное чувство, которому сам едва верил. Время шло, и Макс ждал чего-то.
- Почему вы не поговорите с ней начистоту? – спросил вдруг Макс.
- Смысл? Я хочу как можно скорее отправить ее подальше. Мне не до нее. Работы очень много. Ученый устраивает приемы, на которые я не решаюсь ее пригласить. Они не так растолкуют, сами понимаете. Она – дворянка, а я всего лишь сын предпринимателя. Мой отец был простым рабочим, который начал свое дело и разбогател.
- Но ваша мать была дворянка, - заметил Макс.
- Она была истовой католичкой, водила меня в церковный хор, - улыбнулся Эрвин.
- Никогда бы не подумал, - засмеялся Макс, - вы, самый лучший снайпер и стрелок в группе, пели в церковном хоре!
- Не пропустил ни одного воскресенья. Вы даже не представляете, какими чудными были те дни. Их я ждал больше других.
- Отчего же? Вы любите петь?
- В другие дни у меня были уроки скрипки, фортепьяно. Моя матушка нанимала учителей по танцам, боксу и языкам. Я усердно учился после школы. И лишь в воскресенье меня ждал только хор, после которого я был свободен и предоставлен самому себе.
- Не жизнь, а каторга, - ухмыльнулся Макс, - вот почему именно вас выбрали развлекать ученого. Вы уж точно не посрамите военный мундир перед его гостями. Говорят, его навещал сам Гиммлер.
- Это правда. Это был единственный вечер, прошедший по-военному и без музыки, - удовлетворенно ответил Эрвин.
- Никогда не слышал, как вы играете.
- И не услышите. Я не держу в доме инструментов. В офицерском клубе есть фортепьяно, за который я иногда сажусь. Но это бывает крайне редко. А сейчас я вынужден откланяться, мне нужно успеть просмотреть кипу документов.
- Личная почта ученого?
- И ее тоже. В последнее время он перестал писать, - Эрвин просматривал почту ученого, надеясь, что среди писем будет письмо, адресованное в Англию. Но такового не было.
- Мой вам совет, возьмите на прием вашу гостью, - внезапно предложил Макс, - может, ей надо общество. То светское общество, к которому она привыкла.
- Я подумаю над этим, - ответил Эрвин, прощаясь.
В своем старом поместье ученый устало слушал Эрвина, замечая, как он потемнел лицом, задумчив и мрачен. Быть таким было свойственно Эрвину, но сегодня вечером он особенно почувствовал его холодность и отчужденность. Он с трудом подбирал слова, был рассеян и в то же время сосредоточенно думал о чем-то.
- Что-то произошло? – спросил ученый, - вы весь вечер будто сам не свой.
- Нет. Ничего не произошло.
Тот удивленно посмотрел на него, слегка покачав головой. Ему нравился этот молодой человек. Он был ничуть не хуже тех офицеров, что посещали его в редкие часы.
- Ваша матушка была моей далекой родственницей, - вспомнил ученый, - помню, как она чудно играла на рояле. Вы унаследовали ее талант. Она исполняла сложные симфонии, поражая нас своей игрой. Мне приятно, что вы, ее сын, находитесь возле нас. Иначе бы я чувствовал себя узником фюрера, - его лицо выдавало его пренебрежительное отношение к Гитлеру.
- Мне говорили, что именно по вашему приказу я был переведен сюда, вместо того, чтобы отправиться на фронт.
- А вы бы хотели отправиться туда? И что бы вы там делали?
- А что там делают? Думаю, воюют.
- Вы так думаете? – с легкой насмешкой спросил ученый, - а с кем воюют там наши войска? Совершено преступление и не одно. Про все, возможно, мы и не узнаем. Преступление против человечества, понимаете?
- Вы говорите словами Черчилля, - заметил Эрвин.
- Вы тоже слушаете его?
- Мне приходится это делать по работе. Ведь я состою в особом отделе, как вам известно.
- Не в самом кровожадном отделе, я бы сказал. Значит, вы там всем отделом слушаете англичан, французов и вообще всех. А для чего? Разве немецкая армия, в понимании фюрера, не является победоносной? Разве ей не покорились страны Европы.
- Не все страны Европы, пока не все, - спокойно ответил Эрвин.
- Мне интересно было бы узнать мнение Черчилля на этот счет, - улыбнулся ученый, - вот кто настоящий вояка! Он будет бомбить своим флотом с моря и истребителями с воздуха, если немецкая армия захватит Лондон.
- А вам не доводилось встречаться ранее?
- Нет. А жаль. Я всегда чувствовал в нем бойца. Вот кто встанет в ряды солдат. Говорят, он всегда был на передовой. А то, как он вывез свои войска из Дюнкерка воистину достойно всех похвал. Где же были тогда ваши прославленные люфтваффе?
- Вы так восхищаетесь британцем, что впору послать к нему гонца, - заметил Эрвин.
- Наши страны сейчас ввязались в войну.
- Когда-нибудь она закончится. Может, тогда вы с ним встретитесь. Возможно, за столом переговоров?
Ученый внимательно посмотрел на него. Его прозорливый взгляд изучал Эрвин с интересом.
- Такое мне предложил бы британский разведчик, - заметил он, - но даже тогда я бы отказал ему. А знаете почему?
- Почему?
- Я не политик. После войны мы должны снова поднять голову и идти вперед. Пускай с позором, но надо идти вперед. Пройдут десятилетия и наши потомки будут гораздо счастливее нас. Совсем скоро об этой ужасной войне будут писать романы, снимать фильмы. А еще через сто лет она превратится в легенду со своими легендарными полководцами и героями. Боюсь, среди них будут и немецкие офицеры.
- По-вашему, немецкий офицер не стоит внимания?
- Нет. Многие из них не должны носить форму офицера. Какой позор! Немецкая форма на палачах, вы хоть понимаете о чем я? – взволнованно спросил ученый, - понимаете, какое бремя ляжет на вас завтра? Вас могут судить и повесить.
- Сейчас многих судят и вешают, расстреливают. Например, тех же французских партизан, - сказал Эрвин.
- Но их не осудят потомки. Они навсегда останутся героями, не покорившимися фашизму. Чего не скажешь о наших воинах. Час испытаний близок.
- Вы так считаете?
- Я специально заговорил об этом, видя ваше необычное состояние. У вас что-то произошло. Что-то настолько серьезное, что изменило вас. Что-то, что будет важней всей этой войны и даже меня. Ваш взгляд стал другим. Вы весь вечер думаете о ком-то. И этот кто-то для вас крайне важен. В ваших руках чья-то судьба?
- Скорее моя судьба в чьих-то руках, - пробормотал Эрвин.
- У вас мелькают такие несвойственные вам счастливые искорки в глазах. Они исчезают и появляются снова. Из чего следует, что она женщина? Девушка из вашей прошлой жизни? На этой службе вы не могли встретить кого-то нового, у вас на это просто нет времени. Скорее всего, она ворвалась в вашу жизнь внезапно. И вот теперь вы на распутье, думаете, как вам быть. Что же вы намерены делать?
- Неужели все так очевидно?
- Вы знаете, что можете довериться мне. Судя по всему, вы встретили необычную девушку. Возможно, единственную в вашей жизни, ту самую.
- Если меня ждет нелегкая участь, не лучше ли ей быть подальше от меня?
- А почему вы уверенны, что вас ждет нелегкая участь? Конечно, вы ответите перед судом человечества, но много ли смертей на вашем счету? Насколько я помню, вы всегда работали в моем поместье.
- Я солдат фюрера, - напомнил Эрвин, - для многих это уже преступление. Меня пытались убить партизаны, мою машины пару раз взрывали, правда, без меня. В меня стреляли и я отстреливался. Война вошла даже в ваше поместье.
- Я почувствовал это особенно, когда здесь побывал Гиммлер, - заметил ученый, - но что вы будете делать с ней?
- Я не думаю, что она должна знать обо мне. Я намерен отправить ее в Лондон, она там живет. Здесь она оказалась совершенно случайно.
- Англичанка? - он задумчиво посмотрел на него, - вы любите ее?
- Любовь сейчас неуместна, - сухо ответил Эрвин.
- Но вы любите ее. И вам с этим ничего не поделать. Я не осудил бы вас, если бы вы бежали с ней в Лондон.
- Меня там расстреляют как немецкого офицера.
- Да, вас там могут расстрелять. Сколько же судеб поломала эта война. Значит ей суждено уехать без вас. А вам суждено прожить без нее.
- Так будет лучше для нас обоих, - сказав это, Эрвин поверил своим словам. Ему показалось, что так действительно будет лучше. Пусть далеко, но она будет в безопасности, подумал он. Его же могут в любой момент отправить на задание, и неизвестно еще вернется ли он назад. Так не лучше ли ей выйти замуж за гражданского человека, чьи руки не запятнаны кровью. Так он думал всякий раз, когда вспоминал случай с Айсманом и ее гневные слова.
- Но она будет страдать, - вдруг сказал ученый, - неужели вы подумали, что кто-то полюбит ее также как и вы?
- По крайней мере, у нее будет шанс.
- И вы решили пожертвовать собой и своими чувствами ей во благо. Вот она высшая сила любви, перед которой склонялись все.
- Это трезвый расчет.
- Но вы забываете об одной важной детали, - сказал ученый.
- О какой же?
- Вы забыли спросить ее. Захочет ли она отступить от вас, познав любовь.
- Она не познает со мной любовь.
- Она уже познала. Думаю, она ждет вас и думает о вас. Это же так понятно.
- Вы не представляете, какая она, - отмахнулся Эрвин, - она даже не подозревает о каких-то чувствах. У нее всегда был свой мир, полный увлечений и книг. В том мире никогда не было мне места. Я пытался сказать ей, но она даже не послушала. А сейчас она до смерти напугана.
- Как и все мы, - задумчиво произнес ученый, - все мы напуганы. Но раз уж вы заговорили с ней о чувствах, - ученый красноречиво взмахнул рукой.
- Я хотел отпроситься у вас на завтра, - сказал Эрвин, - если, конечно, у вас не будет распоряжений.
- Ваш помощник справляется. Весьма молод, почти мальчишка, но всегда придет по первому зову. Так что, думаю, завтра мы обойдемся без вас. А вы езжайте к ней, вам надо поговорить.
- Нет. Завтра у меня много дел в корпусе. Я должен присутствовать на допросах политических заключенных. Сейчас мне меньше всего хочется думать о ней.
- Не правда. Разве может человек не думать о любви? Разве можете вы оставить ее надолго? Ей может понадобиться ваша помощь.
- Я приставил охрану к дому, - улыбнулся Эрвин, - мне правда не стоит отвлекаться от работы.
Попрощавшись, он направился к выходу, на ходу инструктируя своего помощника на завтрашний день.
***
Анна вернулась в Лондон лишь через год. Приехав домой, она встретила в городском особняке своего дальнего родственника Ричарда Нортенбери, который гостил здесь со своими детьми почти год. Ричард рассказал ей, как после гибели супруги решился переехать с детьми в родовое поместье, завещанное ему по праву. Так как оно было в плачевном состоянии, он поселился в городском особняке Анны, рассчитывая на гостеприимство. Это был скромный, спокойный джентльмен, который с участием выслушал Анну. Она рассказала о своих приключениях и о том, как ей удалось вернуться домой. Но об Эрвине она не стала говорить. Они сидели в гостиной, перед камином, неспешно беседуя.
- Значит, вы побывали в самом Берлине? – переспросил он, - как же там? Наверное, там тихо? Говорят, это единственный город, который не бомбили военные.
- Это так. Но помимо военных там есть подполье, люди которого взрывают дома немецких офицеров. Однажды, когда офицера, спасшего меня, не было дома, люди подполья пришли и чуть не взорвали меня с домом.
Анна поведала о том, как в самый последний момент перед взрывом ее вытащили из окна первого этажа из дома. Признав в ней англичанку, эти люди отправили ее в Лондон. Она так спешно вылетела домой, что даже не успела оставить весточку Эрвину.
- Так они взорвали его дом? – спросил Ричард.
- Да. Меня вовремя вытащили перед самым взрывом. Это смелые люди. Они живут в самом сердце столицы, оккупированной фашистами, и не сдаются. Их ловят, вешают, казнят, а они не сдаются.
- Вешают?
- Чего я там только не видела, - горестно ответила Анна, - всего и не расскажешь. Как будто жизнь прожила. Прожила не свою, а чужую жизнь. Будто и не я это была. А быть может, приехала не я? – она с отчаянием посмотрела на него.
- Бедняжка, сколько же вам пришлось пережить! Как вы попали в Берлин?
- Меня повез туда один офицер, решив, что это единственный город, который не подвергается бомбежке. Но именно в том городе меня чуть было ни убили.
- Немецкий офицер?
- Это такая длинная и не приятная история, что мне не хотелось бы вспоминать, - ответила она.
- Понимаю. Побывать там и уцелеть уже чудо.
Этим чудом я обязана ему, подумалось ей.
- Расскажите о ваших детях, - попросила она.
Ричард все рассказывал о своих детях, и она улыбалась при мысли о них. Она помнила его супругу, но никогда не видела детей. Наконец-то в этом доме будет звучать детский смех, подумала она.
- Вы хоть и дальняя родственница, а все равно как родная сестра, - говорил Ричард, - ведь у меня, как и у вас нет родных братьев и сестер. Мы выросли одни. Да и остальных родственников уже нет. Наверное, мы последние, кто остался из молодых. Когда-нибудь вы выйдете замуж, и я выдам вас как родную сестру торжественно и чинно, - улыбался он.
- Мне тяжело говорить о будущем. Но вы правы, мы нужны друг другу. Я так рада, что вы здесь! – ответила она.
- Эта война скоро забудется.
- Нет, не говорите так! Она не скоро забудется. Это невозможно забыть. А некоторые ее сцены мне не стереть с памяти никогда. Я побывала в застенках гестапо и на моих глазах убили человека. А сколько виселиц понаставили в городе! - взволнованно сказала она.
- Нам надо меньше вспоминать такое, если вы не возражаете, - предложил он, - я вижу, что вам не хочется рассказывать подробно, так к чему вспоминать?
- Вы правы, - Анна обрадовалась такому решению. Ей не хотелось вспоминать Берлин и Эрвина. Она надеялась и была уверенна, что в кругу родни вскоре забудет обо всем.
Впервые ночуя в родном доме, Анна вслушивалась в тишину. Взяв свечу, она прошла туда, где спали дети. Три девочки 17, 16 и 15 лет и два мальчика-близнеца 6 лет спали все в одной комнате. Видимо, маленькие привыкли спать с сестрами, подумалось ей. Какие же они счастливые, подумала она, у них есть родные братья и сестры. У нее их никогда не было. А сейчас я им буду старшей сестрой или тетушкой, подумалось ей. Она поправила одеяло младшей девочки. Посмотрев на них немного, вернулась к себе. Вот оно, счастье, подумалось ей, безмятежное детство поможет ей вернуться в то время, когда она была такой же. Ей захотелось жить, заботясь о них, надеясь, что они помогут забыться. Осенний ветер шумел в трубах, ветки деревьев хлестали по стеклам спальни, сильный дождь градом сыпал в окно. Анна заворожено смотрела на стихию, подкладывая поленья в камин.
Утром ее разбудил шепот у кровати. Анна осторожно открыла глаза и широко улыбнулась. Перед кроватью стояли маленькие дети, с любопытством глядя на нее. Увидев, что она проснулась, они с шумом выбежали из спальни.
- Она проснулась, она проснулась, - кричали они, убегая, будто за ними гонятся, - Лиза, леди Анна проснулась!
Лиза, старшая сестра, находилась в гостиной. Детвора с шумом забежала туда, следом за ними вошла Анна, наспех накинув на себя тяжелый халат. Дети чинно выстроились перед ней и застыли в реверансе. Анна села в кресло, которое со всех сторон облепили остальные.
- Вот вы какие, мои дорогие, - говорила она, - ну, наконец-то я встретилась с вами.
- Вы наша тетя? – спросил один из мальчиков.
- Оскар, где твои манеры, - одернула его старшая сестра, - леди Анна, простите их. Они разбудили вас.
- И правильно сделали. Это самое чудесное утро, - Анна залюбовалась детьми, искренне радуясь им, - скажите нянюшке, чтобы накрывали на стол, - сказала она горничной, появившейся в дверях.
- Сэр Ричард выехал по делам, - сказала горничная, - велел не ждать его на обед.
- А что у нас на обед? – спросили хором мальчики.
- Меню составила леди Лиза на неделю вперед, - ответила горничная, - сегодня на обед будет жаркое.
- Продукты все еще привозят из мельницы? – спросила Анна.
- Да. Мери и Джек сейчас приедут.
Они сели завтракать, и впервые Анна не была одинока. Она угадывала черты родственников в детях. Девочки были сильно похожи на тетушек, Анна улыбалась, думая, что даже манера речи им передалась по наследству. Гостиная ожила, наполняясь смехом и говором детей. Все это заполнило все мысли Анны. За столом она познакомилась с ними ближе, замечая, что дети полюбили ее. Совсем скоро начнутся балы, и у Лизы будет ее первый сезон, подумалось ей. Она вспомнила свое волнение на первом балу. Как же давно это было. А сейчас, когда у девочек нет матери, кто кроме меня позаботится об их первом выходе в свет, подумалось Анне. Балы, великолепные рауты, которые раньше проводились с особой торжественностью, скоро снова будут проводиться. И мы поедем на бал, обязательно поедем, мечтала Анна. Мечты уносили ее далеко вперед, глядя на веселые лица детей, она не переставала улыбаться. На смену унынию пришла легкая мечта, одним росчерком перечеркнувшая ее прошлое. Прошли одинокие холодные дни в этом доме. На все воля Божья, вот и ей довелось, пройдя череду испытаний, получить награду. И даже непогода за окном казалась в радость.
После завтрака Анна с девочками в своих покоях открывала сундуки с нарядами. Горничная доставала платья, которые Лиза, старшая из дочерей Ричарда, примеряла под смех сестренок. Анна с удовольствием любовалась ею, вспоминая себя много лет назад. В комнату постучали и вошли Мери с Джеком. Лиза спряталась за ширму, горничная как раз застегивала последние пуговки платья из розового муслина. Анна бросилась обнимать Мери, которая, не удержавшись, расплакалась. Они прошли в гостиную, оставив девочек с горничной. Мери и Джек выслушали ее историю, задавая вопросы.
- Сам Господь спас вас, направив сэра Эрвина, - покачав головой, сказала Мери, - жаль, что вы не знаете, что же с ним сталось.
- Его жизнь полна опасностей, - подумав, ответила Анна, - я не хочу думать о нем. Он словно не сбывшаяся надежда. Надежда, которая угасла в тот миг, когда Айсман пал от его руки.
- Так Айсман оказался немцем? – спросил Джек, - он исчез сразу же после вас. А его летчики тоже вскоре не вернулись с полетов.
- Как же вы выжили? Ведь бомбили кругом, - спросила Анна.
- Нам всем довелось испытать тяжелые времена, - вздохнула Мери, - а у вас сейчас живет сэр Нортенбери со своими детьми. Их так много.
- Да. Я так счастлива тому, что у меня есть они. Я буду заботиться о них.
- А кто же позаботится о вас? – спросила Мери, - вы будто с того света вернулись. Даже взгляд ваш изменился, стал другим. Что произошло с вами там, за границей?
- Не пытай ее, Мери, - сказал Джек, - нам всем пришлось измениться. А сейчас, когда война почти окончена, мы должны быть счастливыми. Так хотели бы те, кто погиб за нас.
Он поведал о своих друзьях, не вернувшихся с фронта. Анна слушала его, с ужасом осознавая, что ей тяжело слушать о войне. Как же хотелось позабыть все, подумалось ей. Она со страхом вспомнила Эрвина, который уже никогда не вернется. Но почему ей так горько вспоминать его, этого она не могла сказать даже себе.
- Мы позабудем об этой ужасной войне, - уверенно сказала Анна, - у нас есть дети. А с ними столько хлопот, что не до воспоминаний.
Они прошли на кухню и сели пить чай, захватив с собой мальчиков. Анна счастливо улыбалась, когда домой вернулся Ричард. Он застал их сидящими за столом на кухне, когда они весело смеялись над словами детей. Анна представила его своим друзьям, заметив, что он сразу им понравился. Также, они заметили его слегка встревоженный вид. Он поведал им, что прибыл поезд с военными из Германии.
- Война закончилась! – торжественно сказал Ричард.
Мери расплакалась от радости, обнимая Анну и тормоша ее за плечи.
- Дождались, Бог ты мой, наконец-то, дождались! – все повторяла она, обнимая Анну и Джека по очереди.
Анна, словно не веря, все переспрашивала Ричарда. Он показал им газету, где уже писали о победе. На кухню прибежали девочки и горничная. Все стали обнимать друг друга, радуясь победе. Анна распорядилась приготовить праздничный ужин в честь победы.
- Но у нас совсем скудные припасы, - сказала кухарка.
- Это ничего, мы все вместе будем готовить, - ответила Анна.
- Не все вернулись с того фронта, - сказал Ричард, - я видел списки в газете. Там много имен моих знакомых и друзей.
- Какие списки? – Анна дрожащими руками взяла газету и стала нетерпеливо листать.
Она увидела длинный список в черной раме и бессильно опустилась на стул. Бесполезно просматривать этот список. Ведь она не знала его фамилии, подумалось ей. Но глаза уже искали имя Эрвина, быстро просматривая список.
- Вы так огорчены, - заметил Ричард, - нашли кого-то?
- Нет, - расстроено ответила она, - их так много.
- Да, многие не вернулись, - сказал Джек и вышел во двор.
- Я позволил себе пригласить своего приятеля на ужин, мы учились в одной гимназии, - осторожно сказал Ричард, - он обещал прийти со своим другом. Они сражались за родину. Славные ребята. Я знаю их с самого детства. Моего друга зовут Джон Уилсон, он вам понравится. Настоящий поэт, воспевший наших героев в своих стихах. Он печатается в городском вестнике.
- Они расскажут нам свои истории, - предположила Анна, - что же мы сидим, надо готовить праздничный ужин.
Дети радостно выбежали из кухни, отправившись к себе, готовиться к ужину. Анна и Мери хлопотали на кухне, готовя пудинг и пряники. Кухарка хлопотала над гусем, которого привез Джек. Горничная чистила картошку, на ходу подавая необходимые тарелки Лизе. Все были заняты хлопотами. Ближе к вечеру Анна достала мамину скатерть, которую никогда не доставала с тех пор, как родителей не стало. Довелось накрыть в честь победы, подумалось ей. Как бы обрадовались ее родители такому празднику! Она стала доставать лучшие сервизы, которые были давно забыты. Горничная и Мери до блеска натерли столовое серебро, фарфоровые чашки и тарелки. Тонкой работы бирюзового цвета сервис торжественно украсил стол. Анна залюбовалась им, думая о том, как же давно не видела этих чашек.
Все с нетерпением ожидали гостей, сидя в гостиной. Анна и Ричард с девочками читали книги, а мальчиков няня повела спать наверх. Наконец, во двор въехала машина, и вскоре раздался звонок. Дверь открыл Джек, проводив гостей в гостиную. Два молодых офицера, в форме зашли в гостиную. Ричард и Анна поднялись навстречу, радостно встречая гостей. Анна, улыбаясь, застыла на месте, вглядываясь в черты одного из них. Это был он. Эрвин Мюллер. Ее спаситель. Он также был удивлен и рад встрече. Анна в замешательстве сдержанно поприветствовала гостей, чем удивила Ричарда. Они сели за стол, горничная и Мери стали подавать блюда. Ричард расспрашивал о войне, за столом мужчины обсуждали последние события, происходящие в Берлине. Говорили, что Берлин пал, превратившись в руины. Анна не слушала их, все ее существо охватывала паника из-за внезапно нахлынувших воспоминаний. Эрвин смотрел на нее, изредка поддерживая беседу, он, казалось, никого не видел кроме нее. После чая, Анна извинилась и, сославшись на то, что девочек пора укладывать спать, поднялась наверх, уводя их с собой. Мужчины остались одни в гостиной, расположившись у камина.
- У вас прелестная кузина, друг мой, - сказал Джон, - молчаливая только. Видимо, здесь, в тылу, вам всем пришлось немало пережить.
- Мы справляемся, - ответил Ричард, - мои дети разнообразили ее жизнь и отвлекли от воспоминаний.
- Почему вы не женитесь на ней? – спросил Джон, - она так привязана к вашим детям. А им нужна мать.
- Она моя единственная родственница, - улыбнулся Ричард, - не хочу терять родственницу, обретая жену. Придет время и Анна выйдет замуж, а наши дети будут ездить друг к другу в гости. Разве это не чудесно?
- Что же, в этом есть смысл, я и не подумал, - согласился Джон, - о чем вы думаете, Эрвин? – спросил он друга.
- Действительно чудесная девушка, - сдержанно ответил тот.
- Вы будто сам не свой, - заметил Джон, - вы бледны, Эрвин, вас тревожат раны? Эрвин получил серьезные ранения как раз перед победой.
- Мне нужно выйти, подышать, - извинившись, Эрвин вышел из гостиной.
Выйдя в холл, он быстро побежал наверх, в поисках Анны. Слыша голоса девочек, он прошел мимо их комнаты и открыл дверь покоев Анны. Она сидела перед камином, вышивая. Увидев его в своей спальне, Анна уронила вышивку и встала навстречу. Он подошел к ней и взволнованно взял за руки.
- Я так рад видеть вас, - воскликнул он, - думал, что больше не доведется увидеться.
- Напрасно вы думали обо мне, - она выдернула руки и отошла к окну, - пока вы были на службе, меня вывезли из того дома перед самым взрывом. Я чуть не погибла.
- Я приехал и увидел руины дома. Я искал вас, точнее то, что могло остаться от вас. Но ничего не было. В тот день я похоронил вас, Анна. Я оплакивал вас, терзался все это время. А вернувшись в Лондон, узнал, что вы живы.
- Вам идет форма британского военного, - сказала она, - и я рада, что вы выжили и вернулись с того ада. Сейчас я живу не одна, у меня большая семья. Мой кузен, Ричард так добр ко мне, что о большем нечего и мечтать. Его дети заставили забыть те холодные дни. Прошу вас не лишайте меня покоя, - сбивчиво произнесла она, предостерегающе поднимая руку и призывая к молчанию.
- Но как же так…
- Я прошу вас, - Анна со слезами на глазах смотрела на него, - уйдите и не возвращайтесь. Вы напоминаете мне те дни, которые я силюсь позабыть. И у меня почти получилось. Этот город большой, я постараюсь не видеться с вами.
- Вы злитесь на меня?
- Я благодарна вам, но я не хочу вспоминать те дни, я хочу все позабыть. Не мучайте меня, - Анна отвернулась к окну. Она плакала, понимая, что он не исчезнет из ее жизни. Понимая, что она сама не допустит этого. Внезапная тишина напугала ее, и она резко повернулась. В комнате никого не было. Он бесшумно вышел, оставив ее в слезах. Анна села в кресло и долго плакала. Ночь тяжелым покрывалом закрыла окно, в котором отсвечивалась одинокая свеча, стоящая у изголовья ее кровати. Эрвин и Джон, попрощавшись с Ричардом, сели в машину. Эрвин посмотрел на слабый свет в ее окне, понимая, что она еще не спит. Радостное чувство не покидало его, а перед мысленным взором представала она. Он улыбался, радуясь их встрече, и даже ее слова не портили настроение. Она выжила. Она осталась в живых.
Проснувшись поздним утром, Анна лежала, вспоминая вчерашний вечер. Впервые ей было спокойно так, что она сама подивилась этому. Чувство, будто не было никакой войны, будто не она прошла весь путь от Парижа до Берлина и до Лондона, не покидало ее с тех пор, как вернулся Эрвин. А ведь он больше не придет, подумалось ей. Он не станет унижаться, тем более, сейчас, когда война закончена. С войной ушли опасения, отступили в прошлое былые страхи, которые ей не хотелось вспоминать. Но и позабыть все было невозможно. Анна прошла в гостиную, где ее ждал Ричард. Он просматривал утренние газеты, за чашкой чая в обществе детей. Анна внимательно слушала его, разливая чай в бирюзовые чашки.
- Сейчас, после войны, все города будут отстраиваться, дорогая кузина, - с энтузиазмом говорил Ричард, - а для стройки нужны камни. Мистер Уилсон, мой дорогой друг, предложил мне начать одно дело, приносящее прибыль. Мы будем поставщиками камней для постройки домов и мостовых. Вот увидите, мы еще отстроим наше поместье.
- Вы будете заниматься строительством? – удивилась Анна.
- Именно! Уилсон просто гений. Это его план. Я решил вложить туда тот небольшой капитал, что остался у меня. Конечно не сразу, но мы станем на ноги, и дела пойдут в гору.
- А чем будет заниматься его друг? Он тоже с вами?
- Эрвин? Я не спросил его. Вчера ему стало дурно, как раз после вашего ухода. Говорят, перед самой победой его ранили. Мне показалось, что вы как будто знаете его? – Ричард внимательно посмотрел на нее.
Анна побледнела, от волнения, резко поставив чашку на стол.
- Он был ранен? – спросила она.
- Так сказал Уилсон. Так вы знаете его?
- Когда-то давно, когда были живы родители, мы гостили в отеле. Там был и сэр Эрвин со своей матерью. Это было задолго до войны. Он, наверное, и не помнит об этом, - ответила она, думая, что ложь все равно раскроется.
- Что же вы вчера не вспомнили об этом, - укоризненно сказал Ричард, - ему было бы приятно. Не так часто встретишь тех, кого знал еще до войны.
- Мне тогда было семнадцать лет. Мы были совсем юны. Он мог и не запомнить меня.
- Я обязательно скажу ему об этом, когда встречу в следующий раз, - пообещал он.
- Нет, нет, - побледнела Анна, - прошу вас, не надо говорить обо мне. Ему это не понравится.
- Но почему?
- Мне кажется, сэр Эрвин является человеком строгих правил. Не будем докучать ему. Я настаиваю, - сказала она, увидев, что Ричард противится.
- Хорошо. Раз вы так решили. Просто мне показалось, что он подходящая партия для вас, кузина.
- Что? – удивилась Анна.
- Не обижайтесь. Но после войны многие не вернулись с фронта, мужчин так мало. Уилсон вскоре женится на своей кузине, это уже решено. А вот Эрвин мог бы составить хорошую партию любой девушке. Военный, мужественный человек, он умен и молод. А мне так хотелось бы, чтобы и вы нашли свое счастье, дорогая кузина.
- Им всем пришлось убивать, - вздохнула Анна, - я никогда не выйду замуж, кузен. Я буду с вами и детьми, им нужен уход.
- Я очень рад, что вы с нами, Анна, - воодушевленно ответил Ричард, - я благодарен вам за ту ласку и тепло, за внимание и заботу, которыми вы окружили детей. Вы будете хорошей матерью и супругой, вам надо выйти замуж и приезжать ко мне в гости. Мы будем общаться семьями, и собираться на рождество. Я не такой эгоист, чтобы удерживать вас, молодую леди, около себя и детей. Я желаю вам счастья, Анна.
Анна с удовольствием слушала его, думая, что может и рано она заточила себя в стенах дома. Ричард был прав, она тоже имеет право на счастье. У нее может быть своя семья и свои дети.
- А потому, я взял на себя смелость пригласить сэра Эрвина к нам на обед, - продолжал он, - сегодня он приедет к нам и без Уилсона!
- Нет! – выдохнула Анна.
- Дети, раз уж вы позавтракали, быстренько поднимайтесь к себе наверх, - скомандовал Ричард, наблюдая, как дети выходят из гостиной.
Когда закрылась дверь, он вопросительно посмотрел на нее, явно ожидая объяснений. Анна молчала. Ричард выждал паузу, и заговорил сам.
- Я сразу почувствовал ваше волнение, когда он вошел вчера в эту комнату, - сказал он, - вы еле усидели за столом.
- Неужели все было так очевидно? – в замешательстве спросила она.
- А потому, скажите мне, если вас что-то беспокоит.
Анна отрицательно покачала головой.
- Война закончилась, и мы должны возобновлять все то, что было забыто. Постепенно, мы позабудем то, что случилось. И раз уж я пригласил его на обед, давайте примем гостя. Ведь он герой войны, был ранен. Надо признать, он спрашивал о вас и был рад моему приглашению. Строго между нами, он был разведчиком и работал в тылу врага.
- Спрашивал обо мне? – взволнованно спросила она, - и что же он спросил?
- Будете ли вы рады его приходу. Не стеснит ли вас это. Что-то наподобие этого. Я ответил, что мы оба будем рады принять его у себя.
- Вам не стоило отвечать за меня, - холодно сказала она, - боюсь, у меня дела в городе и сегодня я буду вынуждена отобедать в центре Лондона. Домой вернусь лишь к вечеру.
- Вы что же, решили сбежать? – предположил он, - но зачем? Неужели он вам так противен? Вчера вы едва усидели на месте, а сегодня и вовсе сбегаете из дому. Что я ему скажу?
- Я не питаю к нему никаких чувств. Мне все равно, есть ли он в этом доме или нет. У меня действительно сегодня много дел в городе, - ответила она, - через полчаса я выеду в центр и вернусь лишь к вечеру.
- Мне кажется, вы недолюбливаете его, - с сомнением в голосе сказал Ричард, - но за что?
- Вам всего лишь кажется, - сухо ответила она и, попрощавшись, вышла из гостиной. Наспех поднявшись к себе, Анна переоделась и выехала в город, решив навестить свою давнюю подругу Элизабет Мейсон. Элизабет, как и Анна, жила с братом в центре города. Оставшись без родителей, они сблизились, но даже ей Анна не раскрыла своей тайны. Приехав к Лизе, Анна встретила свою давнюю знакомую Мери Тейлор, которая со своей няней зашла поздороваться. Совсем еще юными девушками они вместе были на балу, много лет назад. Им было что вспомнить, сидя за столом, девушки вспоминали балы и делились последними новостями. Няня Мери, пожилая женщина почтенных лет, внимательно слушала их, изредка напоминая о каком-либо событии.
- Наконец-то война закончилась, и наши воины вернулись, - сказала Мери, - вчера я видела офицеров в магазине и едва признала в них наших знакомых, которые танцевали с нами на балах.
- Совсем скоро начнут поступать приглашения на свадьбы, - сказала Лиззи, - интересно, кто первый выйдет замуж?
- Я слышала, капитан Уилсон женится на своей кузине, - сказала Анна, - он был вчера у нас на ужине. Он друг Ричарда.
- Я видела его с каким-то джентльменом вчера, - сказала Мери, - тоже военный, серьезный и молодой. Вы не знаете, кто это?
- Нет. Он мог быть с кем угодно. Ведь в город приехал целый поезд военных, - ответила Анна.
- А мне он понравился, - шепотом, поглядывая на няню, призналась Мери, - я даже позволила ему открыть мне дверь магазина. Он такой галантный. Вот бы встретить его еще раз, например, на ужине.
Они разговаривали почти до вечера, вспоминая мирное время. Анна была рада встрече, и лишь когда стало темнеть, она отправилась домой.
***
Эрвин приехал на обед к Ричарду в надежде встретить Анну. Но увидев одного лишь Ричарда, он не смог скрыть разочарования.
- Сегодня ваша хозяйка не вышла к столу? – спросил он, - что же задержало ее?
- Она уехала в город навестить подругу, - ответил Ричард, - так что мы можем спокойно побеседовать о битвах. Ведь и вам и мне есть что вспомнить. А девушки не любят вспоминать военное время.
- Леди Анна вам рассказывала о том времени? – спросил Эрвин.
- Она не любит вспоминать то время, - уклончиво ответил Ричард.
- Она не ждала меня к обеду.
- Нет. Она вас не ждала.
- Мне кажется, что ее нет из-за меня. Она быстро собралась и исчезла.
- Ну что вы! Ведь вы ее совсем не знаете. Просто у нее встреча с подругой, которую она давно не видела, - неуверенно ответил Ричард.
- Вы ее единственный родственник, как я понял, - сказал Эрвин.
- Это так. Мы остались одни на всем мире. Мы и мои дети.
- Вы воевали в Бискайском заливе. Наверное, славная была битва. Перелом, решивший исход войны.
- Вы правы. Я был помощником капитана на одном из наших эсминцев, сопровождавших крейсер адмирала. Нам довелось атаковать противника и потопить его судна. А вы где воевали? – спросил Ричард.
- Я получил ранение при взятии Берлина и был госпитализирован на второй день после штурма города, - ответил Эрвин. Вы воевали в море, а я на суше.
- В каких же войсках?
- Танковых. Мы въехали в Берлин на танках. Их было великое множество. Союзники, среди которых были советские и американские танкисты и солдаты. Однако, все это действительно тяжело вспоминать. В первый день штурма мы потеряли более сотни танкистов, многие сгорели в своих машинах.
- Вы правы. Город не сдали без боя. Уилсон рассказывал, что Берлин был окружен и отлично оборонялся.
- Они стояли насмерть, хоть и проиграли войну.
Они задумчиво смотрели на камин, в котором горел огонь.
- Город пришлось поджечь, чтобы ослабить их, - сказал Эрвин, - они не сдались без боя.
- Жаль, что флот не был там, - сказал Ричард, - я бы не упустил возможности оказаться в Берлине. Но после битвы за Атлантику, наш эсминец вернулся в родные воды. У берегов столицы мы стояли дозором, охраняя ее.
- Мне бы хотелось чаще бывать у вас, - сказал вдруг Эрвин, - я в этом городе не так давно и никого здесь не знаю, кроме старины Уилсона и вас.
- И я буду рад, если вы станете частым гостем у нас, - взволнованно ответил Ричард, - и Анна обрадуется вашему приходу.
- Вы так считаете?
- Было бы лучше, если бы вы приходили не в военной форме, - заметил Ричард, - я не допытываюсь у нее, но думаю, что ей будет приятно видеть вас в штатском.
- Я и сам думал об этом.
- Она конечно немногословна, скрытная, но очень добрая и отзывчивая девушка, - сказал Ричард, - я желаю ей лишь счастья и буду рад, если она встретит достойного джентльмена.
- Я бы хотел просить у вас разрешения ухаживать за леди Анной, - сказал вдруг Эрвин, - если вы не будете против, как ее близкий родственник.
- Я буду только рад! – воскликнул Ричард, - признаюсь, я и сам говорил ей о вас.
- Вы говорили обо мне?
- Да. Но Анна такая стеснительная. Да, я не родной брат ей, а всего лишь кузен. Разве может мужчина понять, о чем думает юная леди. А у вас, я вижу, серьезные намерения.
- Я хотел бы просить ее руки, но это ведь ей решать, не так ли? Неволить ее вы не будете.
- Вы правы. И раз вы так серьезно решились принять участие в личной жизни моей кузины, вы должны знать, что ей довелось побывать в Берлине.
- Вот как? Она вам рассказывала что-то?
- Не так много. Я сам теряюсь в догадках.
- И что же она рассказывала?
- Что ей помогли выбраться люди из сопротивления, перед тем как взорвали тот дом, где она скрывалась.
- А как она попала туда?
Ричард рассказал ему о приключениях Анны и Эрвин, слушая, не мог скрыть удивления. Упоминался лишь немецкий офицер, но не он.
- Вы можете не сомневаться в ее чистоте и непорочности, - резко сказал Ричард, видя, как меняется выражение лица Эрвина, - тот офицер был джентльмен, он уважал ее. Я уверен, что между ними ничего не было.
- Я тоже уверен в этом, - серьезно ответил Эрвин, - прошу вас, не говорите ей о нашем разговоре. Быть может, она сама расскажет мне со временем.
- Вы не передумали? – с некоторым опасением спросил Ричард, - вас не смущает, что она жила с ним в одном доме? Вы же понимаете, что Анна никогда бы не допустила ничего предосудительного.
- Конечно. Я буду счастлив, получить ее благосклонность и согласие на венчание, - ответил Эрвин.
- Я должен был рассказать вам это, - сказал Ричард, - и я рад, что вы не отступите. Анна достойна уважения и любви такого джентльмена как вы.
- Я часто думаю о будущем. Пришла пора создать семью, остепениться. Надеюсь, леди Анна не откажет мне, и мы с вами породнимся в скором времени.
- Будьте настойчивы, у нее не каменное сердце, - улыбнулся Ричард, - приходите к нам чаще. Мы всегда рады вам.
Они еще долго беседовали, с удовольствием замечая общие интересы. Ричард рассказывал о своем новом предприятии. Эрвин слушал его, делясь дельными советами и удивляя его знанием экономики страны.
- Вам надо присоединиться к нам, - уговаривал Ричард, - как консультант вы просто бесценны.
- Я состою на службе в министерстве иностранных дел, - сказал Эрвин, - и как ни странно, не имею цели разбогатеть. Я хочу служить на благо империи. Так было всегда.
- У вас есть доход от поместья, позволяющий не думать о капитале. Но разве вам не хочется приумножить его?
- Нет.
- Ваше состояние до войны было немалым. Разве что-то изменилось?
- Нет. Оно таковым и осталось. Но приумножать его будут уже мои дети. Я же постараюсь сохранить его и не транжирить. Из меня не выйдет хорошего бизнесмена, ведь я решил служить стране в рядах служащих. Поэтому работа в министерстве меня устраивает.
- Вы правы, - удовлетворенно согласился Ричард, - и я очень рад, что именно вы составите счастье моей кузины.
***
После ухода Эрвина, Ричард долгое время сидел, раздумывая и строя планы. Попросив Джека позвать Мери, он подкинул поленья в камин и посмотрел в окно, наблюдая, как туман обволакивает улицу. Темнело. Анны все еще не было, но он не волновался за нее. Отпустив с ней шофера, он был спокоен, подумав, что не так уж часто кузина позволяет себе навещать подруг. Мери зашла в гостиную, поздоровавшись, присела на предложенное им кресло.
- Сэр Эрвин просит руки леди Анны, - сказал Ричард, - я счел этот брак благополучным во всех отношениях. А вы что думаете? Анна говорила вам что-нибудь о нем?
- После своего возвращения, она ничего не рассказывает. Леди Анна стала замкнутой и редко выходит из дому. Я уж думала, что ей не найти себе суженого, - растерявшись, ответила Мери.
- Надеюсь, она примет его предложение. Мы все должны будем помочь ей прийти к верному решению. Вы меня понимаете?
- Конечно, сэр. Очень уж он хорош собой и приятен. Думаю, леди Анна примет его предложение.
- Мери, она нарочно не осталась сегодня на ужин. Сбежала к своей подруге. И все потому, что я его пригласил. Нам нужно запастись терпением и постараться убедить ее выйти за него замуж.
Мери удивленно слушала хозяина, не ожидая такого ответа. Ричард отпустил ее, попросив поддержать его идею. В дверях Мери столкнулась с Анной, которая входила в гостиную.
- Ты здесь? – спросила Анна, - а что ты здесь делаешь?
- Сэр Ричард просил зайти, - растерявшись, ответила Мери, - вам накрыть на стол? Вы будете ужинать?
- Я сама спущусь на кухню и поужинаю там, - ответила Анна, пристально глядя на них. Ричард продолжал сидеть у камина, ожидая Анну. Она прошла в гостиную и села у камина. Протянув руки к огню, она грелась, раздумывая над странным поведением Мери.
- Что-то произошло? – спросила она.
- Нет, ужин прошел как обычно, - ответил Ричард, - но мне хотелось бы поговорить с вами.
Анна взяла теплый плед, что висел на спинке кресла, и накрыла колени. Вопросительно взглянув на кузена, она приготовилась его слушать. Ричард подумал, что ему впервые придется говорить о таких вещах, как помолвка и свадьба. Он подумал, что когда подрастут дочери, с ними, возможно, будет говорить об этом Анна, так как ему не просто давалась такая тема.
- Я хотел бы поговорить с вами, Анна, - мягко начал он, - ведь я ваш единственный родственник, наследник поместья и всего имущества вашего покойного батюшки. Я несу ответственность за вас, словно вы еще одна моя дочь, если позволите так выразиться. Речь пойдет о вашем будущем. Вам положено приданое, не большое, но оно позволит вам найти достойную партию. Есть джентльмен, которому не важно, какое у вас приданое. Я сейчас говорю о сэре Эрвине Мюллере. Сегодня он просил разрешения ухаживать за вами и просил вашей руки.
- Как странно, что мне приходится слышать это от вас, а не от него, - с обидой сказала она, - вы уже обо всем договорились? А как же мое мнение?
- Ну что вы! Неволить вас я не стану. Но согласитесь, сэр Эрвин молод, богат и влюблен в вас. Не надо этого стыдиться, он влюблен и это очевидно.
Анна промолчала, прислушиваясь к тиканью часов. Она подумала, что раньше, будто не слышала их.
- Вы завели настенные часы? – спросила она, - раньше это делал отец.
- Сэр Эрвин очень надеется, что вы примете его предложение, - продолжал Ричард, - прошу вас, подумайте серьезно.
- Странно, что он ничего не сказал мне, - подумав, ответила она, - как он мог обойти меня? Как же это все неправильно, - сокрушаясь, сказала она.
- Он поступил так, как должен был, - мягко сказал Ричард, - так поступают джентльмены. В конце концов, вы ведь не сирота. У вас есть я. И как старший брат я позволил ему ухаживать за вами.
- А меня вы не спрашивали, - укорила она.
- Разве можете вы рассказать мне что-либо постыдное из прошлого Эрвина? Вы сомневаетесь в том, что он джентльмен?
Анна, обуреваемая чувствами, решилась рассказать ему об их встрече во Франции и дальнейших приключениях в Берлине. Ричард был ошеломлен и внимательно слушал ее, изредка прерывая короткими вопросами. Когда она закончила повествование, они некоторое время сидели молча. Каждый по-своему воспринимал информацию. Анна вспомнила прошлое и вновь темные тени встали перед ее мысленным взором, нагнетая обстановку. Ричард думал, не утаила ли она от него еще что-либо.
- Если он вам не по душе, неволить вас не стану, - наконец сказал он, - а он мне ничего не рассказал. Видимо, оставил это вам. Но что вам не нравится в нем более всего?
- Более всего? Ричард, дорогой мой кузен, он на моих глазах убил человека. Вы понимаете? Он же убийца. И этого я никогда не забуду, - повысила голос Анна.
- Эта проклятая война сделала всех мужчин убийцами. Мы не хотели этого, нам пришлось, - Ричард задумчиво посмотрел на огонь в камине, собираясь мыслями, - я служил помощником капитана на одном из эсминцев, которые сопровождали военные крейсеры адмирала Вустера. Битва в Бискайском заливе решила исход войны. Немецкие эсминцы были неповоротливы, и потому атаковать их не составило большого труда. Их было много. Когда эсминцы пошли ко дну, немцы всплыли на поверхность и умоляли о пощаде, - он замолчал, вспоминая прошлое.
- И как много пленных вы подняли на борт? – спросила она.
- Ни одного, - помедлив, ответил он, - я не хочу, чтобы об этом узнали мои дети или знакомые. Я не стыжусь того боя. Но в тот момент мы были в отчаянии, именно отчаяние толкнуло нас, английских матросов и капитанов, пристрелить всех, кто просил пощады. Вскоре, воды окрасились в бурый цвет, который все еще снится мне ночами. У каждого свой кошмар. Мне снятся бурые волны. Крики поверженных врагов, их лютая смерть, не скрасили нашей победы. Мы просто сделали свою работу.
- Но почему вы не взяли их на борт? – вскричал она, - где было ваше христианское милосердие! Как не побоялись вы кары Божьей?
- Отчаяние застило весь разум, заставляя совершать безумные поступки. Я лично пристрелил больше десятка немцев, подплывших к нашему судну. Я стрелял в голову. Вы думаете, я палач?
- Какой ужас, - прошептала она.
- Эрвин убил ради вас. Из-за вас он сделал это, не колеблясь, и я благодарен ему за это. И вы тоже должны быть благодарны ему за свое спасение. Он благородный человек, каких мало на свете. Дайте ему шанс, Анна, и если у вас не возникнет ответного чувства, думаю, что он поймет.
- А может, не стоит вообще давать человеку надежду? – спросила она.
- После всего, что вы мне сейчас рассказали, вы обязаны сделать это, - настаивал Ричард, - не отвергайте его. И кто знает, быть может, он понравится вам. Насколько я понял, из-за своего ранения, он отошел от военной службы и работает в министерстве. Война закончилась, и вы можете создать семью. Сделайте это не ради меня, а ради своего будущего.
- Не думаю, что он именно тот, кто мне нужен, - упорствовала она.
- Но он вас любит, так больше вас никто не полюбит. Вы уж поверьте мне, - грустно сказал он, - и мне было бы спокойнее, создай вы семью именно с Эрвином. Пообещайте мне, Анна, дайте слово, что хотя бы не станете избегать его, как это было сегодня.
Анна подумав, кивнула.
- Ну, вот и славно, - с облегчением сказал Ричард, - я думаю, он будет навещать нас каждый день. Ведь мы практически соседи. Его дом находится в квартале от нашего дома, - улыбаясь, добавил он.
Анна отправилась ужинать на кухню, стараясь не думать об Эрвине.
***
Эрвин сидел в машине около дома Анны. Он уже начинал жалеть о вчерашнем разговоре с Ричардом, думая, что поторопил события, не побеседовав сначала с Анной. Приглашение Ричарда на обед было неожиданным. Эрвин гадал, будет ли она за обедом. Выйдя из машины, он направился к дому, как всегда по привычке внимательно глядя прямо перед собой. Что-то его настораживало, он чувствовал, как словно морским узлом затягиваются его мысли, опережая друг друга. Записка Ричарда будто бы была обычной. Обыкновенное письмо, приглашение на обед. Но все же, что-то заставляло Эрвина с опаской просматривать окна дома, пока он подходил к нему. Был ли то неровный почерк Ричарда, но он мог так писать обычно, Эрвин впервые получил от него письмо, написанное вручную. Он шел и припоминал, что первое приглашение было напечатано на машинке, так почему же в этот раз он написал от руки? Мысли, самые невероятные и стремительные, сменяли друг друга, заставляя его собраться и быть осторожнее.
Он подошел к дому и увидел то, что хоть и не ожидал, но предчувствовал. Дверь была полуоткрыта, Эрвин, осторожно вытащив пистолет, зашел в просторный холл. В гостиной слышались голоса. Он прислушался и услышал детский плач. Кто-то успокаивал ребенка. Он узнал голос Анны и подумал, что именно сейчас ей грозит опасность. Осторожно приоткрыв дверь в гостиную, он затылком почувствовал дуло пистолета.
- Только без глупостей, - сказал по-немецки мужчина и втолкнул его в гостиную. У камина сидел Макс, завидев Эрвина, он встал и направился к нему. Анна и Ричард сидели на диване в стороне, к ним прижимались испуганные дети. На лице Анны застыл неподдельный страх, заставивший его опустить оружие. Мужчина, что стоял позади него и держал его на мушке, отобрал пистолет без труда.
- Вы умный человек, Эрвин, - улыбаясь, сказал Макс, - вы же понимаете, что первая пуля достанется леди Анне. Так что не стоит рисковать. Тем более с нами дети.
Он прошелся по комнате, внимательно глядя на Эрвина.
- Ловко ты тогда меня, - покачал он головой, - но, я догадывался. С ее появлением ты стал раскрываться. А потом и вовсе сбежал. Где я только не искал вас. Пожалуй, по всем фронтам объявил розыск. Но и тут ты удивил, спрятав ее в Берлине. Никогда бы не подумал, что британский разведчик вернется в Берлин. Значит, это любовь. И ты провалил свое дело ради нее.
- Как ты попал сюда, Макс? – спокойно спросил Эрвин.
- За мной охотятся и совсем скоро могут найти. Я всегда чувствовал, что ты не такой как мы все. Твои руки всегда были чисты, ты не был убийцей. Вот интересно, ты вообще убил хоть кого-нибудь за все это время? – он с интересом смотрел на Эрвина, - британский шпион, втершийся в наши ряды. Ты был превосходен, пока на днях не потерял бдительность. Разве в военное время ты бы позволил Гансу, - он указал на своего подельника, - позволил бы ему, который даже не диверсант, проследить за собой? Он следил за тобой сутками, провожая от дома до работы. Ты совсем не ходишь в гости. Но этот дом тебя заинтересовал. Я помню этот адрес, ведь именно его прислали мне когда-то. И я позволил тебе вывезти ее из Франции. Помнишь?
- Что тебе надо? – спросил Эрвин.
- Когда-то я выручил тебя и спас ее, - Макс подошел к нему вплотную, и, нагнувшись, прошептал в ухо: - вытащи меня из этой страны. Помоги уйти. Меня повсюду ищут.
- Выпусти детей, и мы поговорим, - сказал Эрвин, - или ты хочешь, чтобы каждый знал, куда ты хочешь уйти?
- Они посидят с Гансом в соседней комнате, - Макс показал на дверь и приказал всем следовать за подельником.
Анна и Ричард взяли на руки детей и направились за ним. Эрвин лихорадочно думал. Думай, думай, что ему предложить, чтобы он вышел отсюда, говорил он себе.
- Даже не думай, что вытащишь меня отсюда без заложника, - будто читая его мысли, сказал Макс, - а точнее, без заложницы. Неужели она тебе так дорога? А ты ведь всем рисковал тогда, во Франции, лишь бы вытащить ее из камеры гестапо. Тогда я поверил тебе. Ты был моим самым близким другом детства. В память о былых годах, ты же выручишь меня, дружище?
- Ты выйдешь из этого дома без заложника, - твердо сказал Эрвин, - но со мной.
- Ты пожертвуешь жизнью ради нее?
- Я доставлю тебя в порт, и ты исчезнешь, - продолжал Эрвин, - но ты пойдешь один. Двоих мне не вытащить.
- Значит ли это, что мы избавимся от моего спутника?
- Ты избавишься от него.
- Дружище, он сейчас сидит не с моей девушкой. Лично мне он не представляет опасности. Но если ты оставишь его живым в своей стране, тебе всегда будет угрожать опасность. Тебе или ей, - Макс многозначительно посмотрел на него, - и ты это понимаешь.
- Тогда берем его с собой. У тебя прекрасный английский, у него нет. Пусть притворится глухонемым. Так будет проще нам всем.
- Ты поможешь мне?
- Помогу, - сейчас Эрвин мог обещать все что угодно, лишь бы вытащить их отсюда, - конечно, я помогу тебе.
- Отлично! Прости. Я думал, что ты сдашь нас.
- Когда-то мы детьми играли на лужайке и пускали воздушного змея, помнишь? – спросил Эрвин, - для меня ты все тот же сорванец, а не враг. Мы не враги друг другу.
Макс обнял его и позвал Ганса. Они вышли через черную дверь и сели в машину Эрвина. Горничная быстро забрала детей наверх, как только Джек, запертый все это время в кладовке, вышел и запер двери на чугунные засовы.
Анна и Ричард подбежали к окну и смотрели, как машина отъезжает.
- Увез их, - с облегчением произнес Ричард, - но кто это был? Я совсем не знаю немецкого, ничего не понял из того, о чем они говорили.
- Они забрали его, - сказала Анна.
- Одно очевидно, Эрвин отвел беду от нашего порога. Он принял удар на себя. Что же теперь с ним будет?
- Он не предатель, - ее голос задрожал, – мы никому не скажем о том, что здесь произошло.
- Конечно, он не предатель, - поспешил успокоить ее Ричард, - но они убьют его, если он не поможет им. В послевоенное время помочь врагу просто немыслимо!
- Если бы не Эрвин, мы бы поплатились жизнями, - дрожа, проговорила Анна.
- Если бы не Эрвин, они бы вообще сюда не пришли, - козырял Ричард, - им нужно было найти в нем брешь. И они нашли вас. Что же теперь с ним будет? Второй раз он рискует собой ради вашего спасения.
- Но разве не по его милости они были здесь, - укоризненно ответила она.
- Да, это так. Но все же, он пошел на это ради вас.
- И ради детей. Он бы сделал это в любом другом британском доме, - отбивалась Анна.
- Как вы думаете, он справится с ними?
- Я не знаю, не знаю, - выкрикнула она и бросилась вверх по лестнице в свою комнату.
Тем временем Эрвин вел машину, непринужденно разговаривая с Максом. Ганс держал его на мушке, тыкая пистолетом в бок.
- Может, уберешь оружие? – раздраженно спросил Эрвин, - я и так рискую.
- Действительно, Ганс, убери его, - приказал Макс, - Эрвин друг мне и не подведет.
Недоверчиво поглядывая на них, Ганс убрал пистолет в карман. Проехав еще немного, Эрвин, разогнав машину, врезался в столб. Он уже проделывал такое, но впервые, на родине, машина подвела его, загоревшись. Не потеряв сознание, Эрвин видел, как от удара умирает Макс, подумав, что не подвел его и освободил. Ганса выкинуло из машины, удар об столб был такой силы, что у него была свернута шея. Опытным взглядом Эрвин оценил ситуацию и, лишь потом позволил организму побороть себя и отключиться. Прохожие солдаты быстро вытащили его из машины, но взрыв откинул их всех назад. Эрвин чудом выжил, лежа на земле без чувств. Карета скорой помощи доставила его в госпиталь.
***
Спустя несколько недель ожидания, Анна, понимая, что Эрвин больше не вернется и, не зная, жив ли он вообще, решилась пойти в госпиталь. Именно там время стремительно летело, пока она меняла повязки и кормила тяжело раненных солдат с ложечки. Огромная больница была переполнена, хотя война уже закончилась. В палате, куда она обычно направлялась, лежали раненные солдаты и офицеры. Проходя мимо коек, она вдруг увидела лежащего Эрвина и схватилась за поручни кровати, почувствовав головокружение. Вглядевшись, она заметила, как он оброс щетиной, и казалось, мирно спал.
- Не смотри, сестричка, не дождешься, - сказал парень с соседней койки, - он уже давно в коме.
- Что? – все еще разглядывая заостренные черты лица Эрвина, едва слышно переспросила она.
Анна почувствовала, будто воздух постепенно исчезает, становится душно. Она затаив дыхание, смотрела на него. Казалось, время остановилось, оставив их одних в огромной палате. Она не помнила, сколько так простояла, не сводя глаз с его бледного лица.
- Говорю тебе, его доставили таким. Доктор сказал, что ему недолго осталось. Лежит, занимает место. Судя по всему, гражданский, - словно издалека слышался голос того же парня. Его голос вывел ее из оцепенения, заставив отвести взгляд.
- Он не гражданский, он военный, - ответила она, - и он не умрет.
- Вы же не доктор, чтобы так говорить, мисс, - сказал парень, сидящий около окна, - вы знаете его?
Анна кивнула и поправила подушку Эрвина. Казалось, он едва дышал. Анна не могла оторвать от него глаз, глядя, как он похудел и изменился. Он такой из-за меня, подумалось ей, и он умирает. Нет, нет, он не может умереть, с ужасом думала она, он просто не может. Ведь война, на которой умирали солдаты, уже окончена. И он должен жить.
- С виду, он офицер, - сказал пожилой мужчина лет 70, сидевший у окна, - жаль, что умрет в мирное время, да еще и таким молодым. Молодые должны жить и жить долго. А вы уж не родственница ли ему, мисс Анна? – он знал ее и спросил, удивляясь, что у нее вообще кто-то есть.
Анна молчала, с жалостью глядя на Эрвина. Слезы наворачивались на глаза, замутненным взором она увидела доктора, совершавшего обход.
- А, Анна, хорошо, что вы здесь, - тихо сказал доктор, подходя к ней, - как раз не хватает медсестер. В этой палате надо перебинтовать и покормить больных. Вы же управитесь одна? Но что с вами? – доктор только сейчас заметил слезы на ее глазах.
Он перевел взгляд на лежащего Эрвина, с которого она не сводила глаз, и махнул рукой:
- Этого уже не спасти. Чудо, что он все еще жив. Врезался в столб на машине. Его вытащили солдаты и принесли сюда. Уколы ставим, но будет ли от них прок? Усыпить его не можем, не собака же он, в конце концов. Личность не установлена. Если вы будете плакать по каждому умирающему здесь, ваша нервная система не выдержит, – строго сказал доктор.
- Доктор, она его знает, - сказал парень, сидящий на соседней койке.
Доктор еще раз внимательно посмотрел на Анну и, подойдя к Эрвину, открыв ему глаз, всмотрелся. После, прощупав пульс, сокрушенно покачал головой.
- День, может два. Мужайтесь, милая моя, - похлопал он ее по руке и пошел дальше.
Анна дотронулась до руки Эрвина и тут же отдернула руку. Его рука была ледяной. Она заботливо укутала его пледом. Пожилой джентльмен, наблюдавший за ней, подозвал ее к себе и протянул свой плед.
- Укрой еще этим, - сказал он, - ночи холодные. А мне все не спится по ночам. Я послежу за ним, если хочешь. А ты помолись, девочка, тебе только это осталось. На все милость Божья.
Анна, поблагодарив его, укрыла Эрвин двойным пледом и, нагнувшись, послушала дыхание. Он едва дышал. Почти не слышно.
- Он не дышит? – с отчаянием в голосе спросила она, поворачиваясь к солдатам.
Один из них, читавший книгу, отложил ее и открыл комод. Достав зеркало, он протянул его парню у окна, который взяв зеркало, подошел к Эрвину. Приложив его к носу лежащего, он долго держал, поглядывая на зеркало. Наконец, оно помутнело от еле уловимого выдоха. Парень показал зеркало Анне.
- Едва дышит, - сказал он, - похоже, сегодня он не собирается умирать.
- Растереть его надо да как следует, - посоветовал старик у другого окна, - чего вы с зеркалом лезете к нему. Оно не поможет. Позови кого-нибудь посильнее, мисс. Массаж – это первое дело. А то, что авария была, так это ерунда. Давно бы помер, если бы жизненные органы зацепило. А он жив. Сходи лучше, позови медбрата, все лучше, чем слезы лить. Так он и вовсе помрет, - проворчал старик и лег на кровать.
Анна вытерла слезы и будто ожила от его слов. Она вихрем вылетела из палаты в поисках медбрата. Луис, португалец по происхождению, был единственным медбратом, ассистирующим доктору при операциях. Сейчас он, улучив время между операциями, сидел в столовой и обедал. Завидев Анну, он приветливо улыбнулся и пригласил присесть. Она в двух словах объяснила, что требуется, радуясь, что он серьезно настроен.
- Пойдемте. Я сделаю массаж, но вам туда не надо сейчас заходить. Вы доведите меня до платы и подождите минут двадцать, - с готовностью сказал он, поднимаясь со стола.
Выйдя из госпиталя, Анна направилась в церковь, которая находилась совсем рядом. Отчаяние вело ее туда, вспоминались слова молитвы, которую она не переставала повторять, с тех пор как вышла из палаты. В церкви было торжественно тихо. Горели свечи, золотым светом освещая стены. Анна присела на скамью у алтаря и опустила голову на руки. Она долго молилась, пожалуй, впервые после похорон родителей. Надежда теплилась в ее сердце, но в то же время, она с отчаянием думала, что не перенесет смерти Эрвина. Кем он был для нее, она не знала. Однако сейчас все ее мысли и чаяния были связаны с его именем. Она понимала, что они связаны невидимой нитью, с тех самых пор, как он пришел за ней в страшную камеру гестапо.
***
Прошло три дня, а Эрвин все не приходил в себя. Анна почти не выходила из больницы, соседи по палате, не договариваясь, установили свой график дежурства у изголовья Эрвина. Каждый ему что-то рассказывал, найдя в его лице молчаливого слушателя. Они надеялись и думали, что он все же слышит их. Лишь Анна молчала, ухаживая за ним, она могла подолгу просто сидеть у изголовья, пока в палате не становилось совсем темно. Ричард приходил навещать Эрвина по вечерам, забирая Анну домой. В один из таких вечеров, когда они собрались уйти и уже выходили из парадных дверей, их догнал Луис. Он подбежал к ним в фойе и воскликнул:
- Он очнулся! Он только что пришел в себя!
Ричард и Анна побежали назад в палату. Она бежала впереди, боясь упустить крохотную надежду, искорки которой со временем стали гаснуть. Не только она, все окружающие люди, не надеялись на его выздоровление. Забежав в палату, Анна внезапно остановилась у двери. Глаза Эрвина были закрыты, и она не решилась подойти ближе. Ричард подошел к кровати и внимательно посмотрел на больного. После, он перевел взгляд на санитара.
- Он очнулся и посмотрел на меня, когда я делал укол, - сказал санитар, - видимо, он без чувств. Сейчас я принесу нашатырь, - с этими словами, он выбежал из палаты.
Анна без сил опустилась на табуретку, что стояла у дверей. Внезапно пришла мысль, что он очнулся перед смертью. Известно, что человеку становится лучше перед кончиной. Наверное, это так и есть, подумалось ей. Проливая слезы все эти дни, она удивилась тому, что сейчас ее глаза были сухие. Казалось, все слезы были выплаканы. Она судорожно глотнула воды, что подал пациент.
- Он умрет? – спросил кто-то.
Все молчали, понимая, что так все и будет. Анна почувствовала огромную усталость, такую, что не чувствовала уже давно. Силы покинули ее, оставив словно тряпичную куклу безмолвно взирать на происходящее. Вскоре прибежал Луис и нагнулся над пациентом. Он будто колдовал, припадая к его груди и прислушиваясь, прощупывая пульс. Шлепая его по щекам, он еще раз поднес вату нашатыря к носу Эрвин. Все замерли, глядя на них. Анна отвела взгляд, не в силах смотреть на происходящее. Ей показалось, будто душа Эрвина отделилась от тела и уже витает над ними. Она беспомощно посмотрела наверх, моля его не уходить. Только не сейчас, не сейчас, твердила она про себя. Опустив голову на руки, Анна закрыла ладонями лицо. Внезапно, послышался радостный возглас санитара, все подскочили на местах. Те, кто мог передвигаться, со свечами в руках подошли к кровати Эрвин. Каждый смотрел на него, на человека, который очнулся, поборов смерть. Анна поднялась с места и, не подходя ближе, видела, как он открыл глаза и медленно оглядел всех, кто стоял перед ним. Сейчас каждый смотрел на него с улыбкой тихого торжества, будто не он, а они очнулись наконец-то, и пришли в себя. Эрвин смотрел на свечи, что были со всех сторон. Ему показалось, будто ангелы стоят вокруг него. Высокий свод палаты отражал свет свечей. Эрвин посмотрел наверх, смутно осознавая, где он находится. Он слышал голос санитара, который тихо что-то говорил. Без сил он закрыл глаза, сжав руку санитара.
- Спасибо, - тихо произнес он и снова посмотрел на всех. Анну, стоящую, словно ее пригвоздили к полу, у самого порога палаты, он так и не увидел.
- Вот она, воля Божья! – сказал пожилой джентльмен, поделившийся когда-то с ним пледом, - храни тебя Господь.
- Ну, все, расступитесь, дайте ему воздуха, - сказал Луис, - не то он снова отключится. Всем пора спать. Я посижу с ним.
Анна заметила, что никто не обращает на нее внимания. Все слишком увлечены Эрвином и совсем позабыли о ней. Она тихо вышла из палаты. Мысль, что Эрвин попал в аварию из-за нее и чуть не погиб, убивала ее все эти дни. Но сейчас, когда он очнулся, она испытала невиданное облегчение. Ей не хотелось, чтобы кто-то пожертвовал жизнью из-за нее. Когда вышел Ричард, она поделились с ним этими мыслями.
- Я тоже рад тому, что он очнулся. И даже больше, он узнал меня. Память у него не исчезла, как бывает в ряде случаев, когда человек теряет сознание, - сказал он, - но как знать, его здоровье все еще под угрозой. Он еще так слаб, а здесь не тот уход, который ему требуется.
- Здесь и не такие офицеры выздоравливали, - уверенно ответила она, - уж я видела.
- Но все эти дни вы и сами не надеялись, что он придет в себя, не так ли? Все же сейчас, когда он очнулся, вы не станете его навещать?
- Это не совсем уместно, - подумав, ответила она.
- Но что подумают все эти пациенты?
- Какое мне до этого дело, - негодуя, ответила она, - не все ли им равно. Завтра они даже не вспомнят обо мне. У них и так много проблем.
- Неужели вы не поняли, что подарили им надежду? Вы своим присутствием и уходом за Эрвином надолго запомнились им. Уже завтра мы можем навестить его.
- Я и так слишком долго задержалась в больнице, - резко ответила она, - признаться, я боялась, что он умрет. Не хотела, чтобы кто-то умер, рискуя жизнью ради нас. Но к счастью он выжил и я рада этому.
- Вы хотите сказать, что все эти дни и недели, проведенные у изголовья Эрвина, вы были там, только из-за угрызений совести? Вам не хотелось, чтобы он погиб ради вас. Вы были там только из-за этого?
- Какая разница, раз он уже очнулся, - ответила она, - вы не представляете, как я устала за все эти дни. Я молилась, чтобы он выжил. Я не хотела бы, чтобы он пострадал из-за меня.
- Но он пострадал, - сказал Ричард, - кто знает, оправится ли он полностью. Мы даже не знаем, может ли он подняться. А если он неподвижен?
- О, нет, - глаза Анны испуганно округлились, - только не это! Он не переживет такое!
- Тогда не говорите, что вам безразлична его судьба. Вам придется принять в ней участие, по крайней мере, пока он не восстановит силы. Помните, Анна, он просил у меня вашей руки. Даже не думайте оттолкнуть его сейчас. Это будет неподобающе.
Анна кивнула и села в машину. Они доехали до дома и разошлись по комнатам. Настроения беседовать не было. Этой ночью, впервые за долгие дни она спала спокойным, безмятежным сном. Даже утром, проснувшись рано, когда небо еще было совсем темным от свинцовых туч, Анна была в превосходном настроении. Все в ней пело, и она улыбалась ненастной погоде, дождю, что стучал по стеклам и залил их полностью. Анна подошла к окну и попыталась разглядеть улицу, фонари которой еще горели. Послышался голос молочника, где-то залаяли собаки, улица начинала оживать и просыпаться. Было слышно, как внизу ходят горничные, тихо переговариваясь и стараясь не шуметь, они начали растапливать камины первого этажа. Анна не спеша присела перед своим камином и растопила его. Вскоре огонь стал обогревать ее лицо и руки, которые она подставила и с удовольствием задремала сидя перед огнем. Зашла горничная и накинула на нее плед. Анна обернулась и впервые за долгое время счастливо улыбнулась.
- Вам принести завтрак сюда? – спросила горничная Элиза, молоденькая и шустрая девушка 18 лет.
Анна кивнула и снова задремала, в ожидании завтрака. Ей не хотелось так рано спускаться вниз. Сейчас ей не хотелось думать о чем-либо. Она впервые подумала о том, что уже давно не думала о себе. Вездесущие проблемы настолько захватили ее в свой водоворот, что она просто позабыла о себе. А как же раньше она любила сидеть подолгу у камина или в библиотеке, зачитываясь интересной книгой или раздумывая. Одиночество снова напомнило ей о себе, и она была рада этому, понимая, что это ненадолго. Совсем скоро проснутся дети, спустившись в гостиную, она встретит там Ричарда, который поделится новостями, и одиночество рассеется, словно и не было ничего. Но сейчас одиночество грело ее душу, лаская сознание. Анна вспомнила детство, далекие годы, проведенные в поместье дедушки. Как же счастлива она была! А сейчас судьба снова улыбнулась ей, послав доброго кузена в лице Ричарда. Ей нравился Ричард и его дети. Именно они незаметно стали родными, окружив ее вниманием и теплом. Она понимала, что небезразлична им. Единственное, что ей не нравилось, так это идея Ричарда выдать ее замуж. Наверное, ему как отцу трех девочек, свойственно беспокоиться, подумалось ей. Позавтракав в своей комнате, она спустилась вниз к чаю. В гостиной уже был накрыт стол и Ричард ждал ее, стоя у окна.
- Вы так рано проснулись, - заметил он, - вам не спалось?
- Напротив, я отлично выспалась. Наверное, впервые за все это время.
Ричард держал в руках письмо.
- Это от Уилсона, - сказал он, - получил утренним курьером. Пишет, что забрал Эрвина из госпиталя. Он повез его к нему на Оксфорд-стрит.
- Как он себя чувствует? – спросила она.
- Я сегодня поеду к Эрвину с визитом и узнаю, как он себя чувствует. Уилсон пишет, что Эрвин ходит сам, хоть и слаб еще.
- Он поправится, - сказала она.
- Будем надеяться. И вообще я сегодня задержусь в офисе. Так что вы можете не ждать меня к ужину.
За чаем они обсудили хозяйственные вопросы, которые Ричард не совсем понимал. Он полагался на Анну в решении домашних дел.
- Что мне передать ему от вас? – осторожно спросил Ричард.
- Вы уж сначала убедитесь, что он вообще помнит обо мне, - сказала она, - может быть, ему вспоминать меня сейчас меньшее из всех зол.
- Ну что же, возможно, - подумав, согласился он, - а если спросит?
Анна пожала плечами, недоуменно глядя на кузена. Всем своим видом она будто говорила, что эта тема ее мало волнует. Ричард не стал настаивать и развернул газету, которую любил читать в утренние часы за столом. Вскоре спустились девочки, и Анна обрадовалась их приходу, с удовольствием слушая нехитрые речи. Наивность и простота суждений юных девочек умиляли ее, она могла подолгу слушать их, предаваясь вместе с ними каким-то одним им понятным мечтам. В такие часы Ричард обычно прощался с ними и уходил в библиотеку, с удовольствием замечая невидимую, но прочную нить симпатий и любви между Анной и дочерьми. Вот и сейчас они стали говорить о предстоящем бале, на который были приглашены все капитаны тех крейсеров и эсминцев, которые вступили в схватку с противником в грандиозной битве за Атлантику. Победа открыла новый театр военных действий в Западной Европе, значительно ослабив немецкий флот. В то недалекое время Германия лишилась своих баз на Атлантическом побережье. Именно в честь этой победы Королевский военно-морской флот Великобритании устраивал грандиозный бал, приглашение которого лежало на столе перед ними. Ричард оставил его, заметив, что хлопот с выбором гардероба у девочек появится не мало. Вскоре девушки поднялись наверх и долго выбирали себе наряды, думая, как можно украсить платья. Анна послала горничную за модисткой, услугами которой пользовалась еще до войны. Мери сидела с ними в покоях Анны, помогая доставать платья и украшения.
- Придется достать украшения мамы, - сказала Анна, - они достаточно пролежали в комоде.
Сказав это, она достала небольшую шкатулку из мерцающего малахита на позолоченных ножках. Девочки, затаив дыхание, собрались вокруг нее, с восторгом рассматривая каждое украшение. Анна с гордостью примеряла ожерелье матери, с грустью подумав, что теперь оно будет на ней. Жизнь продолжалась и сейчас, эти украшения, на которые она когда-то не могла смотреть без слез, доставляли ей радость. Все менялось в ее жизни с приходом детей и кузена. Коралловое ожерелье загадочно переливалось, играя всевозможными бликами на ее лице. Анна надела серьги, украшенные красивыми рубинами. Элиза подняла ее волосы и сделала наподобие прически.
- Если поднять ваши волосы вот так, и вдеть нитку жемчуга, будет очень красиво, - говорила она, показывая на белоснежный жемчуг, лежащий в шкатулке.
***
Все утро Ричард думал о дальнейшей судьбе Анны, размышляя, сложится ли у нее с Эрвином. Теперь, когда Эрвин был на ногах, Ричарду не терпелось встретиться с ним и убедиться в том, что он все еще думает о ней. Ее холодность могла оттолкнуть Эрвина, но Ричард чувствовал, что он ей небезразличен. Не только по совести просиживала она долгими вечерами в госпитале у его изголовья. Ее встревоженный и смущенный взгляд говорил о многом. Но все же ее противоречивый характер, которому свойственно меняться, словно непоседливому ветру, также заставлял задуматься. Заехав к Эрвину, он нашел его в гостиной, сидящим у камина. Завидев его, Эрвин осторожно поднялся и сердечно поприветствовал. Ричард с опасением поглядывал на исхудавшее лицо Эрвина, на его блестящие глаза, смотревшие с отчаянной решимостью. Казалось, он пришел к какому-то решению, которое нелегко ему далось.
- Как вы себя чувствуете, дружище? – участливо спросил Ричард, - рад, что вы на ногах. Но все же стоило ли так быстро подниматься с постели? Вам бы отлежаться, поправиться. Почти месяц назад вы были совсем другим.
Это была правда. Эрвин мало походил на себя прежнего. На обросшем щетиной исхудалом лице лихорадочно блестели глаза, взгляд которых не предвещал ничего хорошего. Казалось, его что-то не на шутку встревожило. Этот взгляд блуждал по комнате, будто бы в ожидании какого-то удара. Тонкие черты лица были бледны, отчего синие глаза казались бездонными и темными.
- Я рад, что вы уделили время и зашли навестить, - хриплым голосом ответил Эрвин, беспокойно глядя на него, - признаться, я и сам хотел вас увидеть больше, чем кого-либо.
- Даже больше, чем мою кузину? – с улыбкой спросил Ричард.
- Да, - сухо ответил Эрвин.
- В таком случае, я вас внимательно слушаю, - посерьезнел Ричард, - как вам удалось отделаться от немцев?
Эрвин кратко рассказал ему о случившемся. Он все прекрасно помнил и детально пересказал ему все.
- Но не за этим я ждал вас, - сказал Эрвин, - случившегося не исправишь и я рад, что никто не пострадал.
- Что-то произошло? – с опасением спросил Ричард.
- Боюсь, я поторопился со своим предложением, - серьезно сказал Эрвин, - сейчас я понимаю, что никогда не смогу завоевать симпатию вашей кузины. А уж любовь и тем более.
Ричард удивленно вкинул брови и уже хотел возразить, но Эрвин остановил его взмахом руки.
- Послушайте меня, - сказал он, с трудом подбирая слова, - вы сами согласитесь со мной. Я пробыл в госпитале несколько часов, прежде чем меня выписали. Там я часто терял сознание. Доктор сказал, что у меня теперь будут постоянные обмороки. Уже за утро я два раза потерял сознание. В глазах темнеет, и я ничего не помню. Доктор сказал, что это связано с головой. При аварии я получил сотрясение, а до этого у меня уже была контузия в Берлине. В общем, по словам доктора, мне осталось недолго.
- Да что вы говорите! Неужели это правда! – воскликнул Ричард.
- Так и есть. И я бы не хотел, чтобы леди Анна, выйдя замуж, осталась вдовой в молодые годы. Сама судьба всегда ставила преграды между нами. Может так и должно быть. Не мне суждено сделать ее счастливой. Она похоронила своих родителей, и я не желаю, чтобы ее жизнь омрачили еще одни похороны. Как жаль, - казалось, он размышлял, - как жаль, что так все получилось. Я был готов на все ради нее. Но сейчас ради ее счастья, мне пора отойти в тень. Я даже рад, что она неблагосклонна ко мне.
- Но вы ошибаетесь, – несмело возразил Ричард.
- Я, почему-то уверен в этом. Она всегда была холодна ко мне. Ни капли симпатии, сочувствия. Я лишь убийца в ее ангельских глазах. Может оно и к лучшему. Так или иначе, совсем скоро я уезжаю из страны. Если мне доведется умереть, я погибну за родину.
Его речь показалась Ричарду бессвязной. Он молчал, размышляя над его словами.
- И вы уедите вот так сразу, даже не простившись? – спросил, наконец, он.
Эрвин утвердительно кивнул.
- Так будет лучше для всех нас, - сказал он.
- Вы должны знать, что она навещала вас в госпитале, - сказал Ричард, - она подолгу сидела около вас, надеясь, что вы очнетесь.
- Я знаю об этом.
Эрвин вспомнил день выписки.
- За что одному столько счастья дает Господь, - с улыбкой сказал парень, лежащий на соседней койке.
Видя недоуменный взгляд Эрвина, он сказал, что леди каждый день сидела возле него.
- Не иначе как любит вас сильно, - все еще улыбаясь, говорил он, - уж как она плакала. Другая бы застыдилась так долго просиживать рядом, но она сидела так, будто бы и нет никого кроме вас во всей большой палате. И санитара часто приводила. Кутала вас пледом.
Эрвин не поверив, посмотрел на остальных. Тогда, пациенты палаты рассказали ему о ней. О том, как она сидела рядом, вытирая холодный пот. Держала его за руку, встревожено подолгу всматривалась в черты лица…
- Я знаю об этом, - повторил он, - и я не хочу умирать на ее глазах. Я исчезну из ее жизни также быстро, как появился. Пусть думает обо мне плохо, быстрее забудет. А вы поклянетесь мне не рассказывать Анне ничего.
- А если она вас любит? Неужели вы можете пойти против этого? Я был женат и рано овдовел. Но я любил ее и ни о чем не жалею сейчас. У меня остались дети, которые похожи на нее. Частичка ее души. Сколько вам еще жить? Год? Два? Десять лет? Этого вам никто не сказал, верно? – взволнованно проговорил Ричард.
- Я чувствую, что не так долго. Никогда не поверю в ее любовь. Скорее всего, она мучилась из-за того, что я оказался в госпитале после событий в вашем доме. Она ведь совестливая. Вот и выдумала себе.
- И вы готовы прожить остаток времени на чужбине?
- Видимо, это моя судьба, - мрачно ответил Эрвин.
- Вы уедите, так и не увидев ее?
- А вы сохраните втайне нашу беседу.
- Через неделю Королевский военно-морской флот устраивает бал в честь победы. Анна будет на балу.
- Через неделю, когда она будет на балу, я уеду из страны.
Поговорив немного, они простились. Ричард в подавленном настроении вернулся домой. Закрывшись в библиотеке, он не хотел беспокоить Анну, которая готовилась к балу. Он слышал ее смех и девочек, которые наперебой спорили о нарядах, дружно смеясь над чем-то. Счастье, которое он нарисовал для своей кузины, растаяло, не успев воплотиться. Неужели ей на роду написано такое, горестно думал он. Ричарду было ведомо, что такое любовь и оттого он больше терзался, думая, что мог бы уговорить Эрвина остаться и прожить пусть недолгую, но счастливую жизнь с Анной. Однако все было решено и колеса судьбы завертелись, разлучая тех, кого связывала ее невидимая нить. За ужином Анна спросила об Эрвине, и Ричард, не зная, что сказать, отделался сухим коротким ответом. Он дал слово и был намерен сдержать его.
Дни пролетели один за другим. Вечером субботнего дня Анна с девочками и Ричардом подъехали к музею Королевского военно-морского флота, в просторных залах которого горели огни. Бал начинался, машины стояли в два ряда, обрамляя широкую улицу. Анна под руку с Ричардом с волнением прошла в зал. Девочки шли за ними, с интересом разглядывая интерьер и гостей. Анна вспомнила свой первый бал, когда она была такой же юной, как и они. Как же много лет прошло, подумалось ей, а все как будто не изменилось. И даже подруги ее остались прежними, все такие же юные и веселые сидели на диванах, приветливо улыбаясь им. Ричард проводил их до этих диванов и откланялся. Анна представила своих племянниц, с гордостью отмечая, как все любуются ими. Юные, в нежно-розовых платьях из муслина, они были прекрасны. В волосах блестели нитки жемчуга, искусно украшавшего прически. Анна проследила за Ричардом, который разговаривал с Уилсоном. То, что с ними не было Эрвина, слегка насторожило ее. В великолепном зале, где было полно народу, ей вдруг стало одиноко. Более того, она почувствовала, будто воздуха не хватает, и поспешила на балкон, оставив племянниц на попечении подруги Лизы. Посмотрев в темное небо, она сделала глубокий вдох. Что-то смутно беспокоило ее, вселяя тревогу. Послышались шаги, и на балкон вышел Уилсон со своей невестой. Увидев Анну, они поздоровались. Она спросила об Эрвине, чувствуя, что опасения как-то связаны с ним.
- Он сегодня ночью отъезжает в Берлин, - сказал Уилсон, - я думал, вы знали об этом.
- Как сегодня? – Анна почувствовала, как потемнело в глазах, - почему в Берлин?
- Этого он мне не говорил. После всего, что с ним произошло, он решил уехать. Разве он не заехал попрощаться?
Анна поспешила выйти, прощаясь по пути со своими подругами. Она спешно поручила девочек заботам Лизы и побежала к выходу, расталкивая всех. Ричард видел ее и не стал останавливать. Тем временем Анна подбежала к машине и попросила шофера отвести ее на вокзал.
Туман был повсюду, плотно стелясь по земле, он поднимался все выше, скрывая плотной завесой пассажиров на перроне. Анна изо всех сил бежала вперед, всматриваясь в окна поезда, направляющегося на Берлин. Внезапно она подумала, что выставляет себя на смех, бегая за ним, и остановилась у колонны, стараясь перевести дыхание. Ее белая шаль спустилась на плечи, ветер растрепал прическу. Она не чувствовала холода, с отчаянием всматриваясь в окна вагонов. Поезд стоял, пуская пары и принимая последних пассажиров. Анна увидела Луиса, который был при Эрвине. Он тоже заметил ее и помахал рукой. Рядом с ним был Эрвин, садившийся в поезд. Он заметил ее и остановился. Тень сожаления и досады мелькнула на его мрачном лице, пугая ее еще больше. Она поняла, что напрасно бежала сюда, ведь он не ждал ее. Более того, он не хотел ее видеть. После потери родителей, она впервые испытала горечь потери и расплакалась. Он смотрел на нее с сожалением. В последний раз, взглянув на нее, он, нахмурившись, решительно прошел в вагон. Анна застыла, обхватив холодный мрамор. Эрвин видел из окна, как ее сломленная фигурка склонилась перед колонной. Казалось, она сейчас потеряет сознание. Анна без сил опустилась на землю, продолжая хвататься за колонну.
- Вы куда? – Луис едва успел спрыгнуть вслед за Эрвином, который уже бежал к ней.
- Что вы здесь делаете? Застудитесь же, - говорил он, пытаясь поднять ее с земли.
Анна держалась за него, словно за спасительную соломинку, едва слыша его голос. Она почувствовала огромную усталость и расплакалась.
- Подгоните машину ближе, Луис, - приказал он, придерживая ее за плечи.
Они сели на лавочку, ожидая машину. Анна успокаивалась, пытаясь взять себя в руки. Но в этот раз слезы не прекращались, удивляя ее саму. Эрвин хмурился, поддерживая ее, молчал.
- Как вы могли уехать вот так, - сквозь слезы проговорила она, - неужели я вам совсем безразлична?
Анна ужаснулась своему вопросу и его молчанию. Какой стыд, подумалось ей. Именно эта мысль, словно ушат холодной воды, заставила ее прийти в себя.
- Я бы вернулся через неделю, - тихо сказал он.
- А зачем вы сошли с поезда? – она отодвинулась от него, убрав руки.
- Мне показалось, что вы упадете в обморок. Не бросать же вас в таком виде. Поеду завтра. Днем раньше, днем позже, - он говорил спокойно и тихо.
- Ричард ничего не передал мне, когда навещал вас. Мне показалось, что он был расстроен в тот день.
Анна осеклась, тревожно вглядываясь в черты Эрвина. На его лице, хмуром и спокойном, будто пряталась затаенная боль. Он старался не смотреть на нее, отводя взгляд и глядя на пустой перрон.
- Вы еще больны, - с дрожью в голосе сказала она, - куда вы собрались?
- Я должен уехать, - сказал он, с трудом посмотрев на нее и тут же отводя взгляд.
- Нет, ничего вы не должны, - она пыталась заглянуть в его глаза, - вы бежите из этого города из-за меня? Господи, какая глупость! Так это все из-за меня? – вскричала она, - вы сошли с ума.
- А вы слишком много на себя берете, - резко сказал он, - впрочем, приехала машина. Мы отвезем вас сейчас домой. Думаю, больше я не потревожу вас, леди Анна, - холодно сказал он.
Он подвел ее к подъехавшей машине, сев рядом на заднее сиденье.
- Вы говорили с моим кузеном обо мне, - внезапно сказала она.
- Он вам об этом сказал.
- В тот вечер, когда вы ужинали у нас.
- Я военный человек, Анна. Этот мир, который мы все ждали, вскружил мне голову и дал надежду на какое-то семейное будущее. Но сейчас очевидно то, что у меня его никогда не будет. Было опрометчиво с моей стороны мечтать о таком. Вы должны понять меня и простить, - он говорил с расстановкой, подбирая слова.
Анна сидела пораженная, не переставая удивляться.
- Тогда, в Берлине, вы готовы были сказать мне... - напомнила она, но он остановил ее, похлопав по руке.
- Чего не скажешь в минуту опасности, во вражьем городе, не так ли? – попытался улыбнуться он.
Анна с удивлением увидела, как Эрвин вдруг потерял сознание. Его голова опустилась на ее плечо, и казалось, будто он заснул.
- Что с ним? – вскричала она.
Луис обернулся и остановил машину. Открыв дверцу, он прощупал его пульс и достал чемоданчик с медикаментами.
- С ним это часто, - сказал он, шокируя ее, - держите голову. Пока доедем, он придет в себя.
- Что с ним? – она схватила санитара за рукав.
- Он такой после аварии. Частые обмороки. Через некоторое время придет в себя, не волнуйтесь. Но помните, настанет такой обморок, от которого он уже не проснется!
Анна вздрогнула. Настанет такой обморок, от которого он уже не проснется! Эти слова прозвучали, словно колокол в ее голове, внушая ужас. Значит, он смертельно ранен, его ждет скорая смерть, и нет других вариантов, горько подумала она.
- Езжайте на Оксфорд-стрит, - приказала она, - быстрее.
- Как же вы? – спросил Луис.
- Езжайте, - она чувствовала пальцами, как лицо Эрвина покрывается холодным потом.
Машина резко повернула, скрипнув шинами, и помчалась вперед по пустым улицам. Анна помогла вытащить Эрвина из машины. Луис, высокий двухметрового роста, поднял его на руки и внес в дом. Поднявшись на второй этаж, он уложил его в постель и стал делать массаж головы.
- Этот массаж меня научили делать еще на войне, - говорил он Анне, - сейчас он придет в себя. Подайте-ка нюхательную соль. Она стоит на тумбочке около кровати.
После соли Эрвин очнулся, с удивлением глядя на них. Луис вышел, напомнив, что будет внизу в своей комнате. Анна помогла Эрвину снять пальто и повесила его в шкаф. Он пересел в кресло у камина и вопросительно посмотрел на нее.
- Итак, вы решились и приехали сюда посреди ночи, - констатировал он, - но что на это скажет ваш кузен?
- Вы сами просили у него моей руки, - буркнула она, глядя в окно.
- И это позволило вам ухаживать за мной в госпитале и приехать сюда? – он загадочно посмотрел на нее, - скажите честно, Анна, зачем вам это нужно? Вы любите жалеть кого-либо?
- Вот только вы не терпите жалости, - заметила она.
- Вообще-то я надеялся на нечто большее, - откровенно ответил он, - но вы не в силах полюбить меня. Для вас я убийца Айсмана и еще с десяток, таких как он. Мои руки в крови, - он посмотрел на свои руки, - может, то, что происходит сейчас со мной и есть кара свыше?
- Вы не единственный такой, - уклончиво сказала она.
- И к чему мы пришли? Вы что, хотите замуж за меня?
- Вы могли спросить у меня, а не у Ричарда.
- У меня голова болит, - он нахмурился и слегка улыбнулся, - желаете остаться в доме холостяка? Шикарное платье, только сейчас заметил. Вы словно принцесса в таком наряде. А впрочем, Луис может отвести вас домой.
- Я останусь, - твердо сказала она.
- И просидите возле меня всю ночь? Вам не привыкать, да?
- Ложитесь спать. Вам нужен отдых. Чуть позже я зайду к вам.
- Все же решились остаться в этом доме?
- Мне не в первый раз делить с вами кров, - сказав это, она вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Эрвин без сил откинулся на подушки, досадливо посмотрев на дверь. Вновь она спутала все его планы, заставив в последний момент все изменить. Поднявшись, он набрал номер телефона Ричарда, сообщив Мери, что Анна у него. Вскоре за ней приехал Джек, и она, все еще терзаясь сомнениями, уехала с ним домой, не пожелав попрощаться с Эрвином. Дома никого не было. Анна прошла к себе, все еще вспоминая Эрвина. Его слова глубоко врезались в память, заставляя задуматься. Она поняла, что он не желает видеть ее, считая досадной помехой. Так было еще во Франции. Так было и в Берлине. Везде, где бы они ни были, она лишь мешала ему. Теперь, когда война окончена, Эрвин пострадал из-за нее. Его возможная скорая кончина волновала ее, застилая глаза слезами. Анна сидела у камина, когда к ней зашел Ричард, которому Мери передала все. Он прошел к ней и, подбросив полено в камин, сел напротив. Анна посмотрела на него и опустила глаза, теребя бахрому пледа.
- Вы были у него, - сказал он.
Она кивнула, закрыв глаза руками.
- Вы знаете, что он болен?
Анна посмотрела на него встревожено и слегка удивленно.
- Вы знали? – дрожащим голосом спросила она.
- Знал. И дал слово, что вы не узнаете об этом.
- Он умрет? – она вымученно посмотрела на него.
- Рано или поздно все мы умрем, - подумав, ответил он, - когда я женился, то не знал, что овдовею спустя шестнадцать лет.
- А если бы вы знали, женились бы?
- Я бы женился на ней, даже если бы время сократилось на 48 часов, - грустно улыбнулся он, - целых 15 лет. Пятеро детей, в лицах которых я вижу ее глаза, улыбку, слышу ее смех. Лиза похожа на нее. Как две капли воды. Вот кого мне грустно будет выдавать замуж. Но я ни о чем не жалею.
- Вы познали настоящую любовь. Это такая редкость в нашем мире расчетливых людей. Все смотрят сначала на состояние, приданое, на титул или звание. Все, но не вы.
- И не Эрвин, - сказал он.
- Тогда почему он не желает меня видеть? – шепотом спросила она.
- Видимо, у него на то веские причины. Не терзайте себя понапрасну. Если я понял этого человека, он добьется своей цели.
- Какая же его цель?
- А вы еще не поняли? Он уедет из страны, во что бы то ни стало. И это не из-за вас! Нет. У него миссия, выполнение которой является его долгом перед Отчизной. А это превыше всего, даже его любви.
- Значит, он действительно уедет?
- Даже не сомневайтесь. И у вас есть два выхода. Первый, ждать его, и, возможно, ваше ожидание затянется на всю жизнь. Второй, забыть его. Думаю, вы выберете второй, ведь он вам никогда не нравился, так мне казалось, - медленно говорил Ричард, поглядывая на нее.
- С чего вы так решили! – возмущенно воскликнула она, - вы решительно ничего о нас не знаете. А о моих чувствах тем более!
- О вас? Так почему вы не боретесь? Вы сидите здесь, пока он отдаляется от вас. Совсем скоро вы дождетесь, что он исчезнет и больше никогда не появится в этом городе. По крайней мере, пока вы порознь, этот город слишком мал для вас двоих.
Анна с удивлением смотрела на него, не ожидая таких слов. Все это походило на правду.
- Значит, так тому и быть, - решительно произнесла она, - я надеюсь, с этого дня мы больше не будем говорить о нем.
Пожелав ей спокойной ночи, Ричард отправился к себе, по пути заглянув к детям. Они уже укладывались и упросили его рассказать сказку на ночь. Он присел на кроватку малыша Джека и стал рассказывать им сказку, медленно погружаясь в мир волшебных грез. Рассказывая, он подумал, что дети утешают его, не давая грустить, одним своим видом умиляя его, но они никогда в полной мере не утешат Анну, подумалось ему.
Наутро Анна отправила Джека на Оксфорд-стрит справиться о здоровье Эрвина. Приехав домой, Джек сказал ей, что Эрвин уже уехал из города.
- Куда он мог поехать? – гадала она, - ты спросил у слуг, может они что знают?
- Конечно, я все расспросил.
- Ну, и? – она с надеждой смотрела на него, - говори быстрее.
- Мисс Анна, его слуга ответил, что под утро хозяин собрал вещи в большие чемоданы и отбыл на вокзал со своим санитаром. Когда прибудет неизвестно. В доме остался лишь один слуга.
Анна, бледнея, отвернулась к окну, схватившись за занавеску. Мери, что стояла рядом, подхватила ее и подвела к дивану. Джек вышел, оставив их одних. Анна, со слезами на глазах, кинулась в объятия Мери, всхлипывая и рыдая. Мери гладила ее по плечам, пытаясь успокоить.
- Ну, все, все, - говорила она, - сэр Эрвин еще вернется. Ведь он просил вашей руки.
- Ох, нет, Мери, - шептала Анна сквозь слезы, - он скоро умрет. И в этом есть моя вина.
- Да что вы такое говорите! Какая же ваша вина? И почему он умрет? Война уже закончилась. И он вернется, - повторяла Мери, продолжая утешать ее.
- Я хочу вернуться в загородный дом, - внезапно сказала Анна, - давай уедем сегодня же.
- А как же дети?
- Ричард все время на работе. Мы заберем их с собой. Там нам будет хорошо, ты же знаешь, - Анна плакала, сквозь слезы рассказывая Мери правду об Эрвине.
- Я хочу узнать о его смерти в загородном доме, - говорила она, - мне так будет легче, как ты думаешь?
- Да разве от такого будет легче, - печально вздохнула Мери, - неужели он так полюбился?
- Нет, нет, - замотала головой Анна, - просто он хороший и верный друг, когда-то спасший меня от верной гибели. А сейчас он умрет от ран, полученных из-за меня. О, как это невыносимо, Мери, - Анна рыдала, понимая, что Мери не верит ей.
- Мы поедем в тот дом, - подумав, сказала Мери, - я сейчас же сообщу хозяину и стану собирать вещи детей. Сегодня вечером Джек нас заберет туда.
Оставив Анну одну, Мери спустилась в кабинет к Ричарду, который одобрил решение выехать за город. В последнее время он действительно был сильно занят. Отъезд детей и Анны только порадовал его. Собравшись, они вскоре простились с ним и выехали в путь. На улице шел дождь, Анна задремала, прислушиваясь к шепоту детей и шуму дождя. Доехав до дома за час, они прошли в сад, где дети стали качаться на качелях. Дождя уже не было, даже погода в пригороде казалась теплее, чем в городе.
- Подышите свежим воздухом, нарумянитесь, - говорила Мери, улыбаясь девочкам, - а то вон какие бледненькие. Ну, ничего, я буду поить вас жирным молоком, кормить сыром, который недавно сделала. Джек наловит кроликов и настреляет диких уток. С прошлого месяца осталось мясо, сейчас самое время сварить бульон. Она спустилась в глубокий погреб, за припасами, поглядывая на задумчивую Анну, сидящую на лавочке в саду, устало подперев голову рукой. Вскоре к ней подсела Лиза, застенчиво улыбаясь, она будто хотела поговорить с ней.
- Тетушка, дорогая, я тебе что-то хочу рассказать, - неуверенно улыбаясь, начала она.
- Ну, ну, - Анна благосклонно посмотрела на нее, радуясь, что Лизе хорошо на душе.
- Вчера на балу один молодой офицер, по имени Джон Симпсон, весь вечер танцевал только со мной.
- Наверное, он красив собой?
- Он молод, худощав, застенчив, - сквозь смех говорила Лиза, - я решила, что он просто не решился подойти к другим дамам. Так и танцевал со мной, в военной форме.
- А что ты так раскраснелась? – впервые за эти дни улыбнулась Анна.
- Я? Раскраснелась? – смеялась Лиза.
- Словно пламя щеки горят, - подхватила Мери, выходя из кухонной пристройки, дверь которой также выходила в сад.
Серебряным звоном рассыпался молодой и задорный смех Лизы. Краснея еще больше, она делилась своим тихим счастьем.
- Говорю вам, он просто слишком застенчив и уж точно не будет искать со мной встреч, - продолжала тараторить она.
«Вот кого мне трудно будет выдавать замуж», вспомнила слова Ричарда Анна. Она сама не заметила, что смеется вместе с Лизой и Мери. Вдруг ей вспомнился Эрвин, и она осеклась, заметно погрустнев. Лиза, не поняв ее настроения, отошла к сестрам, поглядывая на Анну. Мери подсела к ней и обняла за плечи, прекрасно понимая ее.
- Я уже смеюсь, видишь как здесь хорошо, - пыталась улыбнуться Анна, не пытаясь сдержать слез.
- Что тут поделаешь, такова уж наша доля, лить слезы и молиться, пока мужчины где-то далеко, - вздохнула Мери, - мало вам было слез. Сначала батюшку, потом матушку похоронили. Никого из родных не было рядом. Никто не разделил ваше горе. А теперь еще льете слезы. Но мой вам совет, не хороните его раньше времени.
- Вы с Джеком были рядом, - прошептала она, - вы мне как родные, ты же знаешь.
- И вы нам как родная, - обнимала ее Мери, - как вспомню, как вы пропали, да еще и надолго! Слава Богу, вы вернулись живой. А остальное все наладится. Вот и брата послал вам Господь. На все Его воля, - говорила она.
- Но он там умирает, Мери, - напомнила Анна.
- Глядишь, не умрет, - ответила Мери, - выживет. Он ведь двужильный. Вон, из какой аварии выжил. Глядишь, вернется еще к вам.
- Ох, нет! Сердце говорит мне, что мы больше не встретимся, - всхлипнула Анна, грустно посмотрев на Мери.
- Эти грустные мысли у вас от голода видимо, - строго сказала Мери, - детей пора кормить да укладывать. Темнеет уже. Сейчас и суп будет готов. Джек растопил камины в комнатах. Вы бы зашли в дом, а то малыши заморозились уже, - она указала на двух мальчиков, играющих в догонялки, - вот о ком думать надо. Не надо думать о плохом, не приведи Господь, сбудется - сказав это, Мери перекрестилась, - говорю вам, он еще приедет к вам. Тогда и поговорите. А пока, нам надо думать о детях. Какие ангелочки! После стольких слез и потерь вы заслужили счастье. А он вернется, даже не сомневайтесь, - уверенно сказала она.
Анна горестно вздохнула и улыбнулась, вытирая слезы. Она позвала детей домой, и они забежали в холл веселой гурьбой, расталкивая друг друга. Кто быстрее разденется, играли сестры с малышами. Анна спешно раздевала мальчиков, помогая им снять курточки. Большой компанией они расселись у камина, греясь у огня. Лиза секретничала с сестрами, слышался счастливый девичий смех, причина которого была всем известна. Анна невольно улыбалась, жалея, что не довелось увидеть, как Лиза вальсировала с молодым офицером.
***
На второй день, когда дождь заливал окна гостиной, придавая своеобразный окрас уютной атмосфере, царящей в ней, к дому подъехала черная машина. Девочки, все еще вспоминающие молодого кавалера Лизы, хихикая, с интересом наблюдали, как из машины вышли мужчины. Их было трое. Старший из них, по всей видимости, офицер, постучал в дверь. Мери проводила их в гостиную, где сидели Анна и дети. Анна вышивала нарядный платок, украшая его затейливыми узорами. Вышивка успокаивала ее, еще она учила девочек вышивать. При виде их мрачных лиц, не предвещающих ничего хорошего, у Анны похолодело внутри. Она попросила Мери забрать детей наверх в комнаты. Джек, сетуя, что электричества снова нет, зажигал свечи на каминной полке, и по углам гостиной. На него они не обратили внимания. Анна встала и прошла навстречу. Два молодых офицера, в военной форме сопровождали третьего, постарше их. Мужчина лет пятидесяти, был в гражданском костюме. Но его осанка, манера держать себя и властный взгляд выдавали в нем начальника. Чопорно поздоровавшись с ней, он с интересом смотрел на Анну, вызывая смутную тревогу. Анна пригласила их присесть на диван, сама же села в кресло напротив. Мужчина сел на диван, оставив своих подчиненных стоять рядом. Он продолжал смотреть на Анну, отмечая ее страх и в то же время холодность. Джек, закончив со свечами, присел у двери, чтобы не оставлять ее одну с ними. Мужчина повернувшись, посмотрел на него. Казалось, Джек ему вовсе не мешал.
- Полагаю, леди Анна, в этом доме находятся лишь ваши верные люди, - сказал он, поглядывая на Джека.
Анна утвердительно кивнула, раздумывая, зачем он пришел.
- Вам знаком капитан Эрвин Мюллер, - утвердительно продолжал он, - я здесь из-за него.
Анна молчала, чувствуя, как ладони покрываются холодным потом.
- С ним что-то случилось? – спросила она, боясь услышать ответ.
Мужчина опустил голову и задумчиво посмотрел на камин. Его лицо, хищное, с нахмуренными бровями, не сулило ничего хорошего. Анна беспомощно посмотрела на Джека и перевела взгляд на молодых офицеров, безмолвно стоящих за спиной мужчины.
- Меня зовут Джон Уильямс, - представился он, - и я здесь для того, чтобы оповестить вас.
- Оповестить? – эхом повторила она, сжимая рукоделье в руках.
Мужчина замолчал и опустил взгляд, будто бы не решаясь взглянуть на нее. Он видел, как она побледнела и смотрит на него расширенными глазами.
- Капитан Мюллер, мисс, был хорошим офицером, - с трудом проговорил он.
- Был? – прошептала она, хватаясь за горло.
- Он был надежным товарищем и человеком чести. Жаль, что именно мне довелось отправиться сюда. Я не умею разговаривать с барышнями, особенно на такие темы, - он осекся, внимательно глядя на нее.
- Он умер? – холодея, выдохнула она.
- По всей вероятности он, где-то в Берлине…
Анна покачнувшись, откинулась на спинку кресла. Посмотрев по сторонам, она сжала руками виски, качая головой. Наконец, она вкинула голову, ненавидяще глядя на него.
- А если я не поверю? – спросила она, - он уже умирал на моих руках в госпитале. Он выжил, так откуда вам знать, что случилось с ним в Берлине?
- Сведения самые достоверные, - ответил он, - да и к тому же…
- Что? – она снова взяла в руки рукоделье, не чувствуя, как игла впивается в руку, выпуская кровь.
Мужчина молчал, но его взгляд был красноречив. Анна отбросила рукоделье, сжимая подлокотники кресла. Он наблюдал, как кровь с ее руки алела на белом пледе, которым был накрыт подлокотник. Перед глазами Анны пронеслись яркие картины прошлого. Она вспомнила все до мельчайших подробностей, то, как был убит Айсман, как они бежали в Берлин, приезд Эрвина в тот злосчастный вечер, когда Макс был у них.
- У вас руки в крови, - услышала она.
Посмотрев на свои руки, она поспешно выхватила платок и оттерла кровь.
- Вы испачкали плед, - он спокойно указал на него, наблюдая за ней.
- Что к тому же? – переспросила она.
- Немецкий агент был в вашем доме в Лондоне, не так ли? Что он там делал? Он встретился с Мюллером?
- Это не предательство, - вдруг вырвалось у нее, - вы не можете обвинять Эрвина в таком. Он жизнью рисковал, ради своей службы.
- Он провалил операцию, не вывезя ученого-физика во время войны, - сурово возразил он, - он был предан лишь вам. Вас он вывез, пренебрегая своим долгом. Или же, - он многозначительно посмотрел на нее, - или же вы просто ширма, за которой он спрятал свои истинные намерения.
- Что вы имеете в виду? – негодуя, спросила она.
- Мы вместе учились с капитаном, - усмехнулся он, - никогда не поверю, что он способен любить. Поверьте мне, мисс, если он погиб, вам не стоит его оплакивать. Он никогда никого не любил. Им всегда двигал трезвый расчет.
- Так он жив? – недоверчиво и в то же время обрадовано воскликнула она.
- Хотите узнать это?
Анна кивнула, боясь вспугнуть неожиданный лучик надежды, который слабо засветил где-то вдали.
- Вам придется вернуться в Берлин. Я лично отвезу вас и доставлю к Эрвину Мюллеру. Если вы, конечно, хотите этого.
- А если я не поеду? - спросила она, убеждаясь, что Эрвин жив.
- Он никогда не увидит берегов Англии. Он останется в Берлине, где его рано или поздно найдут нацисты.
- Разве нацистов не истребили? – спросила она.
- Послевоенная Германия кишит ими, - усмехнулся он, - особенно Берлин. Сейчас, когда здоровье Эрвина пошатнулось, его легко будет обезвредить. Мы предполагаем, что если даже он жив, то это чудо. Не радуйтесь преждевременно, - предостерег ее он.
- Вы сомневаетесь в нем, - догадалась она.
- А вы прозорливы, - заметил он, - после чудесной кончины немецкого диверсанта, который погиб в машине Эрвина, конечно в нем будут сомневаться все. Известно, что они были друзьями с детства. Гестаповец и британский разведчик, какая ирония судьбы, - он усмехнулся, - капитан специально подстроил аварию, не так ли?
- Нет, - возразила она, - немец мог и выжить.
- Вы не знаете Эрвина, - улыбнулся он, - в той аварии мог выжить только водитель. Он убил их, преследуя две цели и не понятно, какая из них вела его. Первую вы знаете, вторая же касается вас. Думаю, он убил их, чтобы они никогда больше не вошли в ваш дом. Убил такого ценного диверсанта.
- Какой ужас, - проговорил она, думая о своем.
- По дороге сюда, я думал, что же связывает вас с капитаном. И понял, что вас связывает многое.
- Что именно?
- Посудите сами, наш лучший разведчик, долгое время находящийся в тылу врага, вдруг выходит из-под контроля. Переманить его невозможно. Хороший разведчик, словно бешеная собака, приручить невозможно, остается только пристрелить. Всегда расчетливый и холодный, он никогда не ошибался. Пока не встретил вас. Известно, что он сделал все, чтобы обезопасить вас. Бросил задание, не выходил на связь, уехал в Берлин, якобы с целью найти ученого, который был всегда рядом с ним. Говорят, он бредил в госпитале. Вы были рядом, но ведь не всегда, да?
- Почему вы спрашиваете об этом?
- В бреду, он вспоминал Айсмана, просил у вас прощения. Говорил об убийстве. Вы ведь не заметили, как в тот же день с ним в палату поступил раненный моряк. Это был наш человек. Да, история на многое пролила свет.
- Вы ошибаетесь.
- Может быть, ошибаюсь. Но не насчет капитана. То, что он сделал, мог сделать лишь отчаявшийся мужчина. Безнадежно влюбленный, можно сказать. И если это так, а это так и есть, вы будете постоянным напоминанием ему, о важности операции по возвращению ученого. Если мы успеем в Берлин, прежде чем он решит погибнуть от рук нацистов.
- Так он все же жив, - выдохнула она.
- Со дня на день он может умереть, - сурово сказал он, - такие люди как капитан, пойдут на верную смерть только по своей воле. Вы его оттолкнули, здоровье оставляет желать лучшего, так что ему мешает погибнуть героем? А может, вы и помешаете ему? – подмигнул он ей, холодно глядя прямо в глаза, - готовы снова отвести от него смерть?
- Так жив он или нет? – строго спросила она.
- Он жив. Убийство или самоубийство такого агента не останется неизвестным. Но он исчез. Известно лишь, что раз в неделю он приходит на вокзал к пятой колонне у перрона. И чтобы он совсем не исчез, вам придется поехать и ждать его там. Вы будете моим крючком, которым я поймаю его. Он ведь не бросит вас. Я лично повезу вас. Вы сойдете с поезда и будете ждать его. Вы передадите ему пакет с инструкцией. Что делать дальше он знает. Я не оставлю вас, пока не удостоверюсь, что вы вместе, - он говорил четко и понятно, глядя ей в глаза, - таким образом, вы его спасете. Раздумывать времени у вас нет. Если вы поедите, должны выехать немедленно. Можете пойти собраться, много вещей с собой не берите. Мы подождем вас в машине.
***
Эрвин посмотрел на мрачное небо над Берлином. Снова он был один, как и прежде. Его безмятежный взгляд казался спокойным лишь из виду. На самом деле, он был собран, насторожен и осторожен. Центр оставил его на неделю в Лондоне, чтобы подготовить к заданию. Он находился в самом центре, без выезда на дом. Те капли, что выписали ему перед отъездом в центре британской разведки, творили чудеса. За сутки он ни разу не потерял сознание, и более того, был уверен, что этого не произойдет. Опытные врачи, психологи и хирурги проинструктировали его, внушив, что он в порядке. Веря в себя, в свои прежние силы, он выехал на очередное задание один. Луис остался в Лондоне, в городском особняке Эрвина. На перроне было людно и шумно. Эрвин терпеливо ждал связного, который должен был появиться именно здесь. Он должен был привести инструкции из центра. Он стоял, как и было условлено, перед пятой колонной. Всегда работающий один, в этот раз он не понимал, зачем ему этот связной. Одно было ясно, учитывая скорую гибель Макса, начальника отдела гестапо, с которым его связывало детство и давняя дружба, центр больше не доверял ему. Эрвин знал, что в центре решили, что он намеренно не сдал врага. А это было равносильно государственной измене. Но сейчас, в Берлине, он был нужен центру живым. Ему поручили вывести из страны того самого ученого, которого он охранял в годы войны. Каким-то образом, он все еще оставался в Берлине. Его разработки и научные открытия в области ядерной физики были грандиозны. После войны гонка вооружений лишь усилилась. Было важно вывести его тайно и не заметно. Эрвин нетерпеливо посмотрел на часы. Время поджимало, а связной все не приходил. Он помнил пароль и то, что при успехе операции в аварию поверят. Его настораживал лишь связной. За все эти годы у него не было связных. Он был одиночкой, и так было проще. Он понял, что центр не доверяет ему и хочет контролировать. А значит, для этого им придется найти нечто такое, чем бы он дорожил. Увидев связного, еще издали, он понял, что его не просто контролируют, его решили запугать. Он быстро направился к связному, стараясь не расталкивать толпы провожающих и отъезжающих людей.
Анна стояла на перроне, беспомощно глядя вокруг. Она близоруко щурилась, стоя на месте. Сойдя в поезда, Анна ждала, как было велено. Внезапно кто-то подошел к ней сзади и взял за локоть. Обернувшись, она увидела Эрвина и нахмурилась.
- Идемте, моя дорогая, здесь не стоит долго стоять, - сказал он.
Выйдя на улицу и остановив такси, они направились в гостиницу. Анна молчала, настороженно поглядывая на серые улицы и угрюмого шофера. Эрвин говорил на немецком языке, указывая дорогу. Приехав в не большую, находящуюся на самой окраине города гостиницу, они вышли из машины, и зашли в холл помещения. Снаружи шел сильный дождь, но внутри было уютно. Хозяин гостиницы, пожилой немец, поводил их в номер, сообщив, что через полчаса распорядится насчет ужина. Эрвин снял плащ и помог ей снять пальто. Анна с некоторым испугом смотрела, как Эрвин спешно прощупывает сукно ее верхней одежды. Он делал это быстро, методично, не пропуская ни одного стежка. Анна села у камина, глядя как Эрвин, закончив с пальто, принялся за обувь.
- Вы сами одевались? – спросил он.
Она утвердительно кивнула.
- Вы оделись дома, а не в центре?
Она снова кивнула, думая, к чему все эти расспросы. Отметив, что он выглядит довольно бодро, Анна как будто успокоилась.
- Что вы ищете? – наконец спросила она.
- Яд, - ответил он, - то, что может убить вас незаметно. Я такое раньше находил. Но у вас его нет. Вашей смерти никто не желает.
Эрвин сел напротив, внимательно оглядывая комнату.
- Вы приехали сюда не одна. С вами в купе ехал тот, кого к вам приставили? – спросил он.
- Откуда вы знаете?
- Ну, должны же были они убедиться, что я вас встретил. Ваш провожатый, не сойдя с поезда, поехал дальше, - сказал он, подразумевая своего связного.
- Да, - дрожащим голосом ответила она.
- Не бойтесь, - ободряюще улыбнулся он, - вам нечего бояться.
- Зачем я здесь?
- Они приехали к вам домой и сказали, что в моих интересах вам нужно ехать в Берлин, - предположил он, - они сказали, что на кону моя жизнь. Напомнили, что в вашем особняке был Макс. Спрашивали о нем?
- Все так и было, - кивнула она, - о нем они не спрашивали, но сказали, что вы, Макс и я были во Франции в одно и то же время и это подозрительно. Что это означает?
- Что мне не доверяют. И более того, мне ясно дали понять, что произойдет в случае провала операции.
- Они нас убьют?
- Возможно. Но я доставлю им ученого, и все обойдется. Можете расслабиться и не смотреть так настороженно вокруг. Об этой гостинице никто в центре не знает.
«Он всегда был темной лошадкой», вспомнила она предостережение руководителя операции из центра. «Он не допустит, чтобы с вами что-то случилось».
***
Анна пребывала в унылом настроении, предчувствуя смутную тревогу, которая словно бурьян росла и ширилась, пытаясь захлестнуть ее разум. Вот уже больше года она жила в своем доме, отдельно от Ричарда и его детей. Ее такое неожиданное решение жить отдельно хоть и опечалило их, но не сильно. Их дома находились по соседству, поэтому днем и до позднего вечера они были в одном из домов, ужинали вместе, то у них, то у Анны, и лишь к вечеру отправлялись спать к себе. В тихие часы перед сном, Анна подолгу сидела у камина, силясь вспомнить свое прошлое, которое было сокрыто от нее чем-то темным. Ну, что могло произойти, что я ничего не помню, сокрушалась она, напрасно перебирая свои дневники, которые велись лишь до войны. В них не было образа Эрвина, но его тень неотступно следовала за ней, пугая во снах. Порой ей снился темный облик мужчины, стоящего в конце какого-то темного коридора. В те нечастые ночи она с криком просыпалась, лихорадочно вглядываясь в темноту. В те ночи она задумывалась, кто же следовал за ней неотступно во снах, пугая и обнадеживая одновременно. Иной раз она считала его выдумкой, игрой воображения. А иногда, когда сердце билось в испуге, она понимала, что он был в ее прошлом, которое покрылось мраком. К ним часто приходили в гости другие соседи, во взглядах которых Анна ловила непонятную ей жалость. Мистер Селфридж, пожилой джентльмен, вложивший немного своего капитала в предприятие Ричарда, частенько бывал у них со своей супругой. «Ничего, ничего, все пройдет. Все забудется», говорил он обычно, подсаживаясь к Анне и участливо глядя в глаза. Его супруга, миссис Селфридж, также говорила что-то, пытаясь приободрить Анну. Все это наводило на мысль, что в прошлом она оставила нечто ценное, но что же это, думала она, изводя себя бессонными ночами. Мери молчала, явно пытаясь что-то скрыть. И оттого Анна временами злилась на нее, напрасно расспрашивая о прошлом. Она лишь рассказывала о том времени, которое Анна и так помнила. Ричард временами напряженно посматривал на нее, она ловила его печальный взгляд. Так проходили дни.
Однажды, Анна спустилась вниз к двери. В дверь позвонили еще, когда она была наверху, в своих покоях. Настойчивый звонок не прекращался, хотя она долго думала, спускаться или нет. Мери не было дома, да и Джек отлучился по делам. Анна нехотя поднялась и пошла вниз. Узкий холл вел ее словно по туннелю, который внезапно вспомнился ей. Неприятный, ужасающий туннель. Но что это? Анна вздрогнула, когда увидела в смутном стекле двери силуэт мужчины. Именно такой силуэт снился ей ночами, в проеме темного туннеля, скрывающего в себе нечто ужасное. Подойдя к двери и тая надежду, что это может быть Ричард, она сама себе не верила. Что-то ей говорило, что это не Ричард, более того, она была уверенна, что от этого человека исходит опасность. Заглянув в глазок, она, почувствовав слабость, отшатнулась. Там стоял мужчина, пытающийся вышибить дверь. На нем был плащ, капюшон которого закрывал почти все лицо.
- Откройте дверь, Анна, - приказал он, пытаясь вскрыть замок, - немедленно откройте эту дверь! – говоря это, он дергал ручку двери, выходя из себя.
Анна, почувствовав слабость в ногах, с ужасом услышала скрежет металла о замочную скважину. Он пытался вскрыть сердцевину замка. Анна, лихорадочно дрожа, стала придерживать задвижку замка, не давая ее открыть. Силы ее были на исходе, а проклятая задвижка, маленькая и металлическая, постоянно выскальзывала из рук. Анна бросилась к телефону и набрала номер Ричарда, надеясь, что он дома. Дверь поддалась, и мужчина ворвался в дом. Анна попыталась спрятаться под лестницу, оставив трубку на комоде. Она надеялась, что Ричард услышит их. Мужчина вошел и быстро оглядел холл. Его густая борода закрывала пол лица, делая похожим на викинга.
- Можете положить трубку, - приказал он, глядя на нее, выглядывающую из своего укрытия.
Как он мог заметить перевернутую трубку, лежащую под салфеткой, недоумевала Анна. Она молчала, все еще стоя в своем углу. Он подошел к комоду, взял трубку и положил на телефон. Помощи ждать было неоткуда, подумалось ей, теперь он хозяин положения. Но вдруг, неожиданно для себя, Анна заметила, что страх пропал. Она не боялась его, напротив, каким-то особым звериным чутьем, присущим раскрываться в минуты опасности, она почувствовала, что он не причинит ей зла. Тем временем он быстро прошел в гостиную, подбежав к камину. Сев на корточки, он полез в камин, который сегодня не зажигали, так как Анна была у Ричарда целый день. Покопавшись немного, он достал какой-то сверток и раскрыл его. Анна без сил опустилась на стул около двери, наблюдая за его действиями. В свертке лежало нечто с часовым механизмом, похолодев, она поняла, что это взрывчатка. Кто-то пытался убить ее, взорвав дом. Мужчина, посмотрев на нее холодным взглядом, через минуту обезвредил механизм и вынес из дома. В окно Анна наблюдала, как он выкидывает его в мусор и возвращается домой.
Он прошел в гостиную, жестом приглашая ее. Анна прошла следом и с удовольствием села в свое кресло у камина. Привычная обстановка успокаивала ее, вселяя если не уверенность, то слабую надежду. Он молчал, сидя напротив, глядя то на огонь в камине, то на нее. Анна молчала, думая, когда же он снимет капюшон, что пугал ее.
- Да не бойтесь вы, - раздражительно, но в то же время, стараясь говорить спокойно, сказал он, - вам нечего бояться.
Анна продолжала молчать, глядя на непрошеного гостя. Спокойно говорить ему давалось с трудом, заметила она про себя. Тем временем он устало снял с головы капюшон и через миг на нее смотрел Эрвин. Анна вскрикнула, поднеся к губам ладонь.
- Вы? – прошептала она, - но как?
- Все уже позади, - устало ответил он.
Она заметила, как меняется его взгляд, сейчас, он смотрел на нее с такой теплотой и участием, которого она давно не видела или же просто не замечала у других. От его жалеющего взгляда ей захотелось расплакаться. Слезы сами полились, делая взор мутным. Он опустился перед ней на колени и взял за руки.
- Ну, ну, перестаньте, вы разрываете мне сердце, - пробормотал он, - все уже позади.
- Я вас почти забыла, - с болью в голосе прошептала она. Война отняла воспоминания о дорогом человеке, подумалось ей, но насколько он был ей дорог и был ли дорог вообще? Такие мысли вихрем кружили в ее голове, затуманивая все. В одном она была уверенна, сейчас, когда он находился рядом, все образы меркли, отходя все дальше и дальше. Он и есть тот, кто снится ночами, подумала она. Именно ночами, когда ее покой нарушали непонятные сны, всплывал его образ, пугая и успокаивая одновременно. Глядя на его чуть поседевшие волосы, она стала успокаиваться, чувствуя его силу и уверенность.
- Что это было? – спросила она.
- Обычная взрывчатка. Такие штуки устанавливают обычно в каминах. Они были здесь, пока вас не было. Я видел их.
- Но кто они?
- Фашисты, которых еще не арестовали. Совсем скоро их поймают. В городе уже объявлена охота на них.
- Зачем им взрывать мой дом?
- Мстят мне, - сурово ответил он, - меня им не достать, так почему бы не взорвать этот дом и не похоронить вас в его руинах. Таков был их план. Как только вы разожгли бы камин, взрывчатка пришла бы в действие. Но я подоспел вовремя. Пока я жив, вам ничего не грозит, моя дорогая.
- Я не все помню, - сказала она, - из прошлого.
- О, я расскажу вам нашу историю, Анна, - серьезно ответил он, - когда-нибудь вы все вспомните. Это может случиться через некоторое время. Как ваша травма?
Анна удивленно смотрела на него.
- Откуда вы знаете? – спросила она.
- Хотите узнать правду? Что же, извольте. Вы упали, с силой ударившись головой об колонну. Я сам видел. У вас есть шрам на голове от шва. В тот день мы собирались сесть на поезд, но на вокзале около колонн завязалась драка. Их было четверо. Один из них держал вас, пока другие дрались со мной. Когда я расправился с ними, он с силой толкнул вас на мрамор. Помню, как вы упали без чувств, как кровь потекла тонкой струйкой по белому мрамору ступеней. Я чуть не придушил его тогда. Не бойтесь, - он предостерегающе поднял руку, увидев, как она побледнела, - он не умер. Всего лишь получил сотрясение мозга. После я отнес вас в ближайший госпиталь. Нам надо было уходить. Мне пришлось вести вас сюда почти без чувств, в бреду, в полусне. Я привез вас домой к Ричарду и уехал в Берлин. Писать я не мог, но знал, что вы живы.
- Я даже имени вашего не помню, - расстроено произнесла она, - вы пугаете меня. Почему мы были вместе?
- Меня зовут Эрвин, - внимательно глядя на нее, представился он, - я был на задании в Берлине. Вы были со мной в качестве гаранта, что я вернусь сюда, в Лондон. Там где я работаю, меня считали не совсем благонадежным.
- Эрвин, - зачарованно произнесла она, - тогда зачем вас отправили на задание?
- Больше некого. Отправляя меня, они были уверены в успехе. Ведь со мной были вы.
- Отчего же они были так уверены? – волнуясь, спросила она.
- Забросив меня в Берлин, они забросили туда и вас. В любое время нас могли схватить и пристрелить нацисты. Им удалось напасть на наш след и преградить путь к поезду. Тот день я не забуду, - с волнением ответил он, - в тот день вы частично лишились памяти, а я лишился всякой надежды на ваше выздоровление. Вы были так плохи, что мне казалось, не доживете до Лондона. Но вы выжили, выстояли в той схватке. Схватке, в которую попали по воле злого рока. В тот день я понял, что вы очень дороги мне. Без вас мне не пройти и половины своего пути.
- Зачем они отправили меня туда?
- Чтобы напомнить мне о важности миссии.
Анна покачала головой, думая, что он надолго задержался в ее доме.
- По соседству живет мой кузен, - сказала она, - сейчас уже поздно, но, может быть, вы завтра придете с визитом, и я познакомлю вас?
- Ричард знает, что я в городе.
- И ни разу не говорил мне о вас! – воскликнула она, - как же так?
- Я попросил его не тревожить вас раньше времени. Оттуда где я был, обычно не возвращаются, - грустно усмехнулся он, - если бы я не вернулся, вы бы прожили спокойно и счастливо. Вот что, Анна, я сейчас уйду. Вам совершенно нечего бояться. А завтра я приду в обед.
- А если они вернутся? – спросила она, - я не хочу в такое позднее время беспокоить Ричарда. Мери придет скоро, но сейчас, даже час ожидания пугает меня до дрожи.
- Хотите, чтобы я остался?
Анна кивнула, раздумывая, уместно ли оставлять незнакомца в доме. То, что его знает Ричард, успокаивало ее больше. В то же время, она прониклась симпатией, понимая, что этот ироничный, с виду наглый и опасный мужчина, на самом деле на ее стороне. Иначе, что ему мешает убить меня прямо сейчас, подумалось ей. Да и совсем скоро придет Мери. Беспокойные ночи Анны тревожили Мери, поэтому она спала в покоях Анны. Всякий раз Мери подбегала к ней, когда она вскрикивала и просыпалась в холодном поту. Заслышав тихий шепот Мери, успокаивающие слова, Анна снова погружалась в сон. Совсем скоро придет Мери, напомнила себе Анна.
- О чем вы задумались? – спросил он, - имейте в виду, нам не впервой оставаться под одной крышей.
Анна удивленно посмотрела на него, раздумывая над сказанным.
- Я открою для вас комнату для гостей, - немного подумав, сказала она, - когда-то мы жили вместе?
- Можно и так сказать. Нам приходилось делить кров. Совсем как сейчас, вынужденно.
Анна проводила его в комнату для гостей, заметив, что она опрятно прибрана. Здесь было холодно, и она стала разжигать камин, чувствуя его взгляд. Вскоре огонь стал согревать комнату. Анна, пожелав спокойной ночи, поспешно вышла. Эрвин подошел к окну и внимательно оглядел улицу. У дома никого не было. Почти в квартале от дома виднелись огоньки. Она не помнила его голоса, имени, но его самого узнала. Он продолжал смотреть на темную улицу, примечая эти огоньки сигарет и уличных костров, около которых грелись бродяги. После войны они были везде. Он думал о ней. Снова судьба привела его к ней, снова он спас ее, снова ей угрожала опасность из-за него. Вновь он чувствовал, как ему хорошо под одной крышей с ней, чувствовал ответственность за ее жизнь, чувствовал, что она и есть та брешь, через которую его пытаются достать недруги. Совсем скоро ее новое местонахождение будет известно другим и тогда он должен защитить ее. Он знал, что в его дом никто не посмеет войти, но в ее дом они зайдут без страха. Увести ее из города было единственным выходом, думал он. А пока он должен погостить у нее. Два года прошло с их последней встречи. Он вспомнил, как оставил ее в доме Ричарда, не надеясь, что увидит еще. Каждая встреча с ней была, будто последней, подумалось ему. Тогда он попрощался с ней, думая, что она умирает. Вернувшись в Берлин, он был готов к отчаянной смерти, решив рискнуть жизнью на особо важном задании. Лишь депеша из Центра про ее выздоровление заставила его не рисковать собой. «Вы нужны Англии, но более всего вы нужны ей», писал ему руководитель операции, чувствуя его настрой. Он знал, что пугал ее, но в то же время он знал, что она всегда ждала его и эта мысль грела сердце. Хлопнула дверь, и внизу заговорили женские голоса. Эрвин тихо вышел из комнаты и чуть спустился по лестнице вниз, оставаясь незаметным. Пришла Мери, и Анна, встречая ее, рассказывала о необычном госте. Эрвин видел, как обрадовалась Мери, весь ее вид будто говорил, ну наконец-то он приехал. Анна недоуменно глядела на нее, не понимая этой радости.
- И вы оставили его дома? – удивленно спрашивала Мери.
- Думаешь, напрасно? Ты права, что может подумать Ричард? Людям не понравится такое, - говорила Анна.
- Какое до вас дело всем этим людям, - укоризненно сказала Мери, - человек вас спас, не выгонять же его теперь. Пусть поживет у нас некоторое время. Вам же спокойней будет.
- А может, мне переехать к Ричарду?
- А вдруг они появятся снова? Вы хотите подвергнуть детей такой опасности?
- Ох, нет, нет, Мери, что ты! Я такого страха натерпелась! Ты права, завтра постараюсь уговорить капитана остаться.
- Вы вспомнили, что он капитан? – спросила Мери.
- А кто он? Я не знаю, это само пришло на ум, - рассеянно отвечала Анна, - но давай пойдем в мою комнату, не то он может проснуться от шума.
Эрвин, быстро поднявшись, скрылся в своей комнате. В эту ночь она снилась ему, вся израненная в крови. Под утро он с криком проснулся, чувствуя, как колотится сердце. Анна, услышав крик, не стала будить Мери. Надев тяжелый длинный халат, она вышла из покоев. Пройдя к его комнате, прислушалась. Было тихо. Наверное, ему что-то приснилось, подумала она, прислонившись к стене. Она стояла, вслушиваясь в тишину и чувствуя покой. Сегодня ей не снились кошмары, с его приходом куда-то исчезло ее беспокойство. Воск с маленького подсвечника, что был в ее руках, капал на пол, и она решила отойти, не решившись постучать ранним утром. За окном было еще темно. Анна подошла к окну в прихожей, напротив своей комнаты. Звезды меркли одна за другой, где-то далеко чуть светлел горизонт. Анна не заметила, как он подошел и встал рядом.
- Вам тоже не спится? – она вздрогнула от неожиданности, - я напугал вас, простите. Вас разбудил крик?
- Что же вам снилось? - тихо спросила она.
- Один и тот же сон вот уже два года, - ответил он.
Он смотрел вдаль, наблюдая, как гаснут костры в конце улицы. Война, наложив свой суровый отпечаток, сумела выжечь иллюзию любви. С какой-то самому непонятной горечью, он подумал, что они уже не прежние. Время прошло и его не повернуть вспять, так и их иллюзии исчезли, оставив лишь суровую действительность. И что же оставалось делать? Сейчас, когда все словно очнулись от сковывающего холода войны, когда каждый день приходилось видеть одни лишения и все реже вспоминать те беспечные мирные годы. Но он выжил и вышел из мясорубки войны невредимым. Он нашел ее в родном городе. После стольких потерь и лишений, ему было страшно надеяться на большее, чем обычная привязанность со стороны Анны. Вот и сейчас, она стоит рядом, будто он ее кузен, а не посторонний мужчина. Хотя, он знал о ней гораздо больше, чем все ее родственники. Но по-прежнему, она была далека от него. И он это чувствовал, и читал во взгляде ясных глаз боязнь привязанности. За годы знакомства они по-своему изучили друг друга. Но в то же время, в их отношениях всегда был страх. Страх потерять друг друга, страх поверить в чувства, страх получить известие о гибели. И этот страх уничтожил, как им казалось, иллюзию зарождающейся любви, посеяв сомнения и отверженность. Казалось, она смирились с этим страхом, живя по его правилам. Он убеждался в этом всякий раз, видел по глазам, что ей не в радость встреча с ним. Но в то же время он знал почему. Он знал, что она лучше проживет всю жизнь одна, чем будет испытывать постоянный страх за него. И он не осуждал ее. Напротив, он чувствовал в этом свою вину. Чувствовал, что в ее безразличии виноват он. Своими отчаянными операциями и поездками в тыл врага, он поселил в ее сердце сомнение в их будущем. Он понимал это, но ничего не смог поделать. Такое уж было время, война, думал он. И сейчас, когда гулкое эхо войны прокатилось и застыло, они не верили, что спасены. Были враги, жаждавшие его крови, все еще она читала в его глазах скованность и отчуждение. Совсем как тогда, в Берлине.
- Я тоже вижу неприятные сны, - ответила она, - один и тот же сон. Вижу мужчину, стоящего в конце темного туннеля.
- Он вас пугает?
- Да, я чувствую страх и какой-то ужас. Будто случилось нечто ужасное, и потом просыпаюсь.
- Вы знаете его?
- Лица его не видно. Но у меня всегда такое чувство, что я знаю его. Хотя я понятия не имею, кем он может быть, - грустно ответила она.
- Анна, мы выжили, - подумав, сказал он, - вы помните что-нибудь из прошлого?
- Смутно, - ответила она, - кажется, Берлин. Интересно, каков он сейчас?
- В последний раз я видел его в руинах, - мрачно ответил он, - немцы сами разрушили город, отчаянно сопротивлялись. Этого бы не было, сдайся они без боя. Но сколько же там полегло наших солдат, Анна! Каждый день рыли братские могилы для солдат из разных стран. У солдат была единственная миссия ¬- выиграть сражение. Они боролись за мир, и неважно было там, в далеком Берлине, какой ты национальности, флага или религии. Мы душили фашизм в каждом квартале столицы, на каждой улице.
- Я не знала, что вы еще и танкист, - сказала она.
- Я в первую очередь танкист, - улыбнулся он, - а уж потом разведчик.
- Вам через многое пришлось пройти, - горестно вздохнула она, - я рада, что вы вернулись в Лондон. В наш холодный город.
Наступило неловкое молчание, каждый был погружен в свои думы.
- А здесь холодно, - наконец, заметил он, - осень нынче рано переходит в зиму. Видите, пошел первый снег. Идите к себе, не то замерзните.
Анна кивнула и пошла к себе, заметив, что он спускается вниз, в холл.
- Куда же вы? – тревожно спросила она.
- Я рано поднимаюсь, - пояснил он, - пойду на кухню. Осмотрю местность из окон. Вы не волнуйтесь, спите спокойно, - сказав это, он смотрел, как она заходит к себе и закрывает дверь. Убедившись, что Анна ушла, он снова подошел к окнам и стал пристально высматривать что-то, вглядываясь вдаль. После, он спустился вниз и прошел в гостиную. Постояв у окон, он растопил камин и прошел на кухню, где у самой печи сидел Джек. Скрутив сигарету, он угостил Джека и не спеша скрутил для себя. Взяв огонь из очага печи, они не спеша закурили. За окном все еще было темно.
- Как она жила все эти годы? - спросил, наконец, Эрвин.
- Как-то жила, - ответил Джек.
- Никто не беспокоил?
- Нет. Леди Анна ведет замкнутый образ жизни. Сэр Ричард да его дети, я и Мери, вот все кого она знает. Даже подруг не приглашала. Сидит все время дома. Совсем бы скисла, если бы не дочка сэра Ричарда, малютка Лиза. Не так давно состоялась ее помолвка с молодым офицером и леди Анна была вся в хлопотах. А сейчас она снова будто бы поникла. Хотя она такая со дня похорон родителей. Мир их праху, - перекрестился Джек.
Эрвин слушал его, раздумывая над чем-то. На печке закипел чайник, стальная почерневшая плита зашипела, от полившейся воды. Джек предложил чай и достал из старого буфета две большие кружки. Душистый домашний чай с мятой согревал Эрвина, расслабляя и даря покой. Наконец-то дома, подумалось ему. После стольких поездок в разные города, после всех этих съемных домов и квартир, где не было уюта и тепла, он с блаженством почувствовал, что именно сейчас он дома, в Лондоне, в родном городе. И даже этот незнакомый ему человек, казался родным. Может, оттого, что Джек был рядом с Анной и заботился о ней, как и Мери и все остальные. Эрвин чувствовал, что ему можно доверять. Поблагодарив за чай и захватив кружку с собой, он пошел в свою комнату. У своей двери он заметил капли воска, нагнувшись, убедился, что они недавние. Он понял, что она была здесь. И то, что она стояла у его дверей, на многое приоткрыла завесу. Он думал о ее покое, и не хотел встревожить. Чувства, что были наглухо заперты где-то в отдаленном уголке сердца, те чувства, которые он боялся встревожить, вмиг всколыхнулись и взволновали его при виде крохотных пятен воска. Страх заставил его укрыть эти чувства от себя самого, стараясь забыть их, он разрабатывал самые сложные операции в тылу врага. Но сейчас, в мирное время, когда Центр одобрил его работу и разрешил жить в стране, ему хотелось большего. Ему хотелось личной жизни. То, чего он был лишен все эти годы. Врачи уверили его в окрепшем здоровье, самочувствие было превосходным, как в былые времена. И он знал, что только ему под силу защитить Анну. Знал он и то, что его враги, словно израненный тигры, будут нападать на нее, стараясь отнять у него самое ценное, чтобы отомстить ему за все. Он представил Анну, прислонившуюся к его двери с маленькой свечой в руке. Она все еще казалась юной девочкой, которую он когда-то встретил в саду поместья. Светало. На улицах появились люди, спешащие по своим делам. Эрвин увидел Ричарда в окно. Он зашел в дом Анны и вскоре они встретились в гостиной. Не скрывая удивления, Ричард обрадовался его приходу, расспрашивая, надолго ли он приехал в Лондон. Эрвин рассказал ему о своем приезде и решении остаться с Анной.
- Когда-то я просил у вас руки леди Анны, - напомнил он, - это предложение еще в силе.
- С тех пор многое произошло. Она столько пережила, - задумчиво ответил Ричард, - что же, тогда я сказал, что буду рад, если Анна выйдет замуж за вас. Это тоже в силе. Вот только разрешения у меня спрашивать уже не нужно. Она сама решает свою судьбу. Надеюсь, леди Анна будет благоразумна и примет ваше предложение. Помните, Эрвин, она частично потеряла память после травмы и сейчас не нужно спешить. Она вас едва помнит. Чудо, что помнит вообще.
- Как она жила все это время?
- Да как сказать? Как тень. Никуда не спешила, ничего не решала. Она все пустила на самотек. Иной раз я и побеспокоить ее боялся. Ее мучили ночные кошмары, о которых она ничего не рассказывала. Казалось, ей все равно, какое время года, вечер или утро. Дети были единственной ее отрадой, но всего лишь на время. Она запиралась в своем доме, наутро выходила бледная, часто ее мучила бессонница. Ничего в этом хорошего нет, но я не мог ничего поделать.
Они вели неспешную беседу, в ожидании завтрака. Уже в который раз Эрвин замечал, как ему спокойно и хорошо на душе в этом доме, в окружении этих людей. Завтрак накрыли здесь же, в гостиной, за широким столом, предназначенному большому семейству. Ричард рассказывал о постройке новых домов. Они завтракали вдвоем, так как дети и Анна еще не спустились вниз.
В темной комнате Анны тяжелые шторы не пропускали дневной свет, и оттого казалось, что еще ночь. Она проснулась, наблюдая, как над потолком светится тонкая полоска дневного света. Не спеша, взглянув на часы, снова откинулась на подушки. Было почти десять часов. Впервые за долгие месяцы, она хорошо поспала. Не было тревожных снов, она чувствовала, что выспалась, но совсем не хотелось вставать. Где-то внизу слышались голоса детей, которые уже пришли. Лиза, юная леди и самая старшая из девочек, зашла к ней. Она счастливо улыбалась, держа букет белых роз.
- Он прислал букет? – спросила Анна, подразумевая Джона Симпсона, обрученного с Лизой офицера.
- С самого утра, с посыльным, - засмеялась девушка, - ах, тетушка, он такой милый джентльмен! Я такая счастливая! – Лиза закружилась по комнате.
Подойдя к окну, она открыла шторы. Через широкое стекло Анна посмотрела на хмурое в свинцовых тучах небо. Ветер гнул деревья к земле, раскидывая листья, казалось, что совсем скоро пойдет сильный дождь или снег. Но даже эта непогода не портила им настроение.
- Вставайте, - потянула ее за руку Лиза.
Ее букет, касался лица Анны, обволакивая тонким ароматом роз. Анна заметила записку в букете и вытащила ее, поддразнивая племянницу.
- Отдайте, - смеялась Лиза, пытаясь дотянуться до записки, падая на кровать - это он написал.
Анна отдала записку и, улыбаясь, закуталась в мягкое одеяло. Лиза легла рядом, разворачивая записку.
- Сегодня такая погода, что и вставать не хочется, - сказала Анна, обнимая ее, - как вы так рано поднялись?
- Я бы еще полежала, но мальчики просились сюда. Сейчас все завтракают внизу, в гостиной, - рассеянно отвечала девушка, поглощенная чтением.
- А почему не в столовой?
- К папе пришел какой-то гость, - прошептала Лиза, - кажется, я его и раньше видела в нашем доме. Сэр Эрвин. Они сейчас в библиотеке.
Анна улыбнулась, ловя себя на мысли, что ей спокойно оттого, что он еще дома. А вдруг он сегодня уйдет, встревожено подумала она и отчего-то расстроилась.
- Что же он пишет? – Анна привстала, заглядывая племяннице через плечо.
Лиза соскочила с кровати и лукаво улыбнулась, пряча записку за спину.
- Это личное, - так серьезно и в то же время по-детски ответила она, что Анна, расхохотавшись от души, снова откинулась на подушки.
- Ну, ну, - любя проговорила она, отдышавшись, - ну, ну. Может, нам пригласить мистера Симпсона на ужин? Что скажешь?
- Сегодня? Но у меня еще не готово платье. Портниха закончит его лишь через два дня.
- У вас есть и другие наряды, юная леди, - заметила Анна, - впрочем, я только предложила.
- Мне неловко видеть его в нашем доме при папе, - призналась девушка, - папа так грустно смотрит! Отчего он грустит?
- Оттого, что вы совсем скоро расстанетесь.
- Глупости, мы будем жить в Лондоне и будем часто приезжать в гости. Вы знаете, Джон говорил, что отец и сэр Уилсон будут сносить дом, который стоит в конце нашей улицы. Там уже никто не живет. Крышу снесло еще при бомбежке. Они хотят построить на его месте новый дом. Здорово, правда?
Анна кивнула, припоминая тот дом.
- Вы пойдете смотреть, как его будут сносить? – живо интересовалась Лиза.
- Чтобы покрыться пылью? Нет, не пойду, - улыбнулась Анна, - и вам не советую. Детям там не место.
- Сэр Эрвин. Кто он? – вдруг спросила Лиза.
- Просто знакомый твоего отца, - рассеянно ответила Анна, - а что?
- Просто они говорил о вас, - таинственно ответила Лиза, - я сама слышала.
- И что же они говорили?
- Что вы получили какое-то предложение и папа надеется, что вы будете благоразумны. О чем это он?
Тихо постучав в дверь, вошла Мери. В руках она несла охапку поленьев. Увидев девушек, сидящих на кровати, она, умиляясь, покачала головой и, пройдя к камину, аккуратно сложила поленья и стала подкидывать их в затухающий огонь.
- Еще утром разожгла, а он уже еле теплится, - бурчала она, - надо бы Джека послать за дровами. Ночь сегодня была очень холодной! Такой суровой и злой ночи я еще не видала!
- Напротив, ночь была теплая, - возразила Анна, - такая теплая и нежная, что я отлично выспалась! И день сегодня замечательный!
- Как же, замечательный, - продолжала ворчать Мери, - дождь начал лить как из ведра вперемежку со снегом. Тучи вон, какие огромные, солнце застят. А вы говорите, замечательный!
Анна счастливо улыбнулась, потягиваясь и нехотя поднимаясь. Сидя на кровати, она с удовольствием наблюдала, как дождь хлестал по оконному стеклу, заливая его полностью. Свечи почти догорали, отбрасывая теплые блики на стены.
- Именно в такую погоду спится хорошо, - потягиваясь, сказала она.
Мери с пониманием посмотрела на нее.
- А ведь вы действительно хорошо спали, - заметила она, - я же всю ночь топила этот клятый камин, чтоб его! Вот вы и не замерзли. Ночью здесь было чудо как тепло и хорошо! У вас даже вид другой стал.
- Какой же?
Мери улыбнулась, поправляя волосы Анны, пока она одевала халат. Садясь за зеркало, Анна начала причесывать волосы, поглядывая на нее.
- Он еще здесь, - доверительно сообщила Мери, - всю ночь ходил по комнатам, охраняя ваш сон.
Лиза интригующе посмотрела на них.
- Это вы о ком? – спросила она.
- Юной леди уже пора завтракать, - отрезала Мери, выталкивая ее из комнаты.
Анна засмеялась, глядя на смешливо возмущенную Лизу.
- Ты рада, что он здесь? – спросила она, когда закрылась дверь.
- А вы? – спросила Мери, - вы рады?
- Не знаю, - вздохнула Анна.
- И поэтому вы заляпали воском ковер у его двери? Мне пришлось оттереть, пока не заметили, - укоризненно сказала Мери.
- Мери, ты что, серьезно?
- Я слышала, как вы выходили ночью и стояли с ним у окна, так что не отпирайтесь, - ответила та, - лучше скажите, что вы о нем думаете?
- Да что я могу думать, - развела руками Анна, - ничего думать. Он жив и я теперь могу не изводить себя мыслями о нем. Все это время я думала, что больше никогда его не увижу.
- Слава Богу, увидели, - заметила Мери, - а дальше что?
- Я не знаю, Мери, не знаю! – воскликнула Анна, - мне достаточно знать, что он жив. Увидела его и на душе спокойно. Я ведь не помню, что было с нами в Берлине.
- И не мучат кошмары, - вздохнула Мери, - но вам надо решать. Не то он уедет и пропадет из виду. А вы так и останетесь вздыхать по нему. О чем хоть говорили-то? – она с надеждой посмотрела на нее.
- О том, что я не помню, - удивила ее Анна.
- Он любит вас.
- Откуда тебе знать?
- Он просил вашей руки.
- Когда-то давно.
- И напомнил об этом сегодня утром сэру Ричарду.
- Ах, вот о чем говорила Лиза, - удивилась Анна, - и что же сказал кузен?
- Что полагается на ваше благоразумие.
- Опять он сказал ему, а не мне, - заметила Анна, - совсем как в тот раз.
- Вы что-то решили?
- Я не знаю. Он ничего мне не говорит. Когда-то, в его доме, я сама напомнила ему об этом.
- Ну, ну, и что же?
- Тогда он не пожелал меня слышать, - грустно ответила она, - не захотел ни слышать, ни видеть. Тогда он умирал, Мери.
- Хватит говорить о смерти, - испуганно отозвалась та, - все плохое уже позади.
Поговорив еще немного, они спустились вниз, в гостиную. Ричард читал газету, не спеша, перелистывая и что-то выписывая из нее. Завидев Анну, он отложил ее и сел к столу, намереваясь составить компанию. Горничная накрыла на стол и подала чай.
- Полагаю, сэр Эрвин уже ушел? – спросила Анна.
- Да. Он просил передать, что зайдет сегодня на ужин. Я пригласил его. Ведь мы так давно не собирались вместе.
- В последний раз, когда мы собирались вместе, в наш дом пришел Макс, - напомнила она.
- Вы помните это?
- Я помню практически все, кроме своей последней поездки в Берлин. Странно да? Что же могло там произойти?
- Об этом известно Эрвину, - ответил Ричард.
- Скажите, кузен, когда он привез меня сюда без чувств, он говорил о чем-либо?
- Нет. Мы все тогда были перепуганы вашим состоянием. Он исчез сразу, как только вас отнесли в покои. Тогда мне показалось, что вы умираете.
- И он ни разу не зашел?
- Он уехал в Берлин. Он вам говорил об этом?
Анна отрицательно покачала головой, задумчиво глядя на огонь в камине.
- Какие планы у вас на сегодня? – спросила она.
- Как всегда, поеду в офис. Сегодня мы сносим дом, что стоит на краю улицы. Там ведь никто не живет. Крыши нет, да и стены скоро развалятся. Представьте, кузина, на его месте мы построим новый дом. Вот чем я займусь весь день. Ну а вас ждут домашние хлопоты, надо полагать? Все же подумайте об Эрвине. Иногда мне кажется, что вам стоит спросить его о прошлом. Вы будто боитесь услышать что-то ужасное, - он печально посмотрел на нее, - если вы хотите знать правду, лучше спросите его напрямик. О чем вы сейчас думаете?
- О том, что дети решили пойти посмотреть, как будут сносить дом, - ушла от ответа Анна, - вы позволите?
- Это еще зачем? Думаю, им не стоит туда идти.
- Лиза хочет посмотреть, ее идея, - ответила Анна, - она заметила то, как вы грустите, когда к нам приходит мистер Симпсон.
- Все же не очень хорошая идея, - пробормотал Ричард, - что же касается Симпсона, они обручены, хоть мне и грустно это осознавать. Не знаю почему, но именно за Лизу я беспокоюсь больше, чем за других детей. Понимаете, ей с детства не везло. Однажды в лесу она упала в яму. В 10 лет был перелом руки. В 14 лет чуть не ушла под лед, когда каталась с подругами зимой. Ей постоянно не везло. Оттого моя тревога за ее будущее.
- Вы не говорили мне об этом, - улыбнулась Анна, - но я присмотрю за ней, не переживайте. И запрещу идти сегодня вечером к тому дому. Ничего кроме пыли они там не найдут.
Ричард поблагодарил ее и уехал в свой офис. Анна дождалась девочек в гостиной. Они расстроились, когда она запретила идти смотреть на снос дома.
- Вы можете наблюдать за этим прямо около ворот нашего дома, - говорила она, - я тоже выйду с вами.
- Но оттуда ничего толком не будет видно, - сказала Лиза.
- Вы увидите, как рухнет огромный дом, а этого достаточно, - возразила Анна, - в вашем возрасте нельзя бегать и смотреть на снос, словно вы дети. Вы же юные леди. Мальчики и то не просятся туда, - она указала на мальчиков, играющих у камина.
- Потому что они слишком маленькие, - ответила Кэтрин, вторая из сестер.
- Вопрос решен, никто туда не пойдет, - сказала Анна и попросила Энн начать читать книгу. Энн была, пожалуй, самой послушной из трех сестер. Она чем-то напоминала Анне ее саму. Всегда с книгой, с мечтой во взгляде, она будто витала в своем мире книг и приключений.
До вечера они вышивали нарядную накидку Лизе, украшая затейливыми узорами. Мальчики бегали по дому, иногда забегая в мастерскую Джека, где он мастерил для них игрушки из дерева. Получив заветные игрушки, они с восторгом убегали в свою комнату, где подолгу играли. Анна слушала племянниц, стараясь не предаваться грустным раздумьям. Вскоре к ним присоединилась Мери, помогая вышивать огромную накидку. Непогода на улице никак не нарушала уюта в гостиной, где сидели девушки. Ветер продолжал стучать в окно ветками плакучей ивы, что росла прямо перед окном. Временами Анна поглядывала в окно, удивляясь разыгравшейся стихии.
- Не иначе как черт пронесся по улице, - сказала Мери, глядя как рой снежинок вперемежку с дождем бьют по стеклам окна, - надо закрыть ставни. Скажу сейчас Джеку закрыть ставни и зажгу свечи.
- Солнца совсем не видно, - вздохнула Анна, - будто и не было его сегодня. Тучи такие темные, что давно пора зажечь свечи. Чтобы поднять настроение, мы можем зажечь праздничные свечи из розового и синего воска.
Девушки с восторгом встретили ее предложение, погруженные в атмосферу старинного романа, что читала Энн. Мери пошла за свечами, Энн продолжала читать при слабом свете свечи, что стояла перед ней на столике.
- Тетушка, вы не знаете, когда нам дадут электричество? – спросила Кэтрин, - его нет со вчерашнего дня!
- Не знаю. В последнее время его стали отключать чаще, - рассеянно отвечала Анна, отложив вышивку.
Она подошла к окну и, представив насколько холодно на улице, вздрогнула. Холод из щелей окна заставил ее запахнуть пушистую шаль на плечах. Анна с интересом наблюдала, как снежинки густо облепили края окна, создавая белоснежную раму. Джек, улыбаясь, подошел к окну и стал закрывать ставни снаружи. Анна вернулась на кресло, что стояло у самого камина. Вскоре пришла Мери и стала расставлять свечи с девушками, которые с готовностью помогали ей. Гостиную озарил свет свечей, торжественно горевших по углам и в середине комнаты.
- Как красиво! – восхищались девушки, разглядывая свечи.
- Ставни в комнатах наверху закрываются изнутри, - подумав, сказала Анна, - пожалуй, их тоже надо закрыть и зажечь камины в комнатах, чтобы было тепло.
Она позвала Мери наверх, чтобы закрыть ставни, сказав, что вдвоем они быстро управятся. Мери прошла в покои Анны, неся в руках корзинку со свечами. Она предложила расставить их сейчас. Анна, волнуясь, остановилась у дверей комнаты, где ночевал Эрвин. Не решаясь открыть ее, она держала ручку двери. Эта дверь будто скрывала какие-то непонятные секреты, оставляя ей догадки. Наконец, она решилась войти внутрь. В комнате было темно и холодно. Анна подошла к камину и стала складывать поленья, растапливая его. Маленький огонек долго не хотел разгораться, навевая смутную тревогу. Она огляделась. Кругом было темно. Вошла Мери и помогла разжечь камин, в котором вскоре ярко запылал огонь. Анна огляделась вокруг, помогая расставлять свечи.
- Что вы надумали? – спросила ее Мери.
- Ничего. Кто здесь убирался?
- Со вчерашнего дня сюда кроме капитана никто не заходил. Он придет сегодня на ужин и останется здесь?
- Не знаю. Может быть, те люди больше не вернутся. Так зачем его беспокоить?
- Он останется ради вас.
Анна рассеянно посмотрела на улицу, подумав, что ей не хочется ни о чем думать. На душе было спокойно, предстояло услышать историю Эрвина. Ту самую историю, которую она не помнит. Сегодня я узнаю, что тогда произошло в Берлине, подумала она, недоумевая, что могло лишить ее пусть и частично памяти. Закрыв ставни, они спустились вниз, и повели детей на кухню. Как обычно, в послеполуденное время, пили молоко с домашним печеньем. Анна, посмотрев на Мери, отложила газету.
- О чем пишут? – спросила Лиза.
- О военных преступлениях, - ответила Анна, - о том, чего я даже не представляла, об ужасах, творимых фашистами. Вам, юные леди, не нужно знать об этом. Но когда-нибудь я расскажу вам о том, что пережили люди во Франции и в Берлине.
- Сдался город проклятых фашистов, - сказала Мери, - до сих пор не верится. А о том, что они вытворяли, все знают. Из уст в уста передаются страшные истории, в которые поначалу никто не хотел верить. Да разве может человек убивать и вешать другого человека! А эти их лагеря! Как могли люди довести других людей до такого состояния! Палачи, вот как называли у нас немецких солдат. Истинные палачи!
- Но, может, не все они были такими? – робко спросила Лиза.
- Все. Все кто приехал на чужую землю убивать, - сказала Мери, - они и нас чуть не убили. Каждый день бомбежки. И этот проклятый рокот истребителей.
- Не стоит при детях говорить об ужасах войны, - сказала Анна, протягивая Мери газету.
Мери взяла газету и стала читать про себя. Почитав немного, она расплакалась.
- Что там пишут? – встревожено спросила Лиза.
- Вам этого лучше не знать, - покачала головой Мери, - уж до чего страшно. Даже не верится, что такое было.
- Да о чем там? – воскликнула Кэртин.
- Фашисты детей убивали, вот о чем, - сказала Мери. И как их только земля носила!
- Как это детей? – недоверчиво спросила Лиза, - известно, что детей на фронт не брали.
- Это их не остановило, - сурово ответила Анна, - не будем сейчас при детях это обсуждать, - сказала она, - не то напугаем малышей.
Девочки вышли из-за стола. Отпросившись к себе, они поднялись наверх. Обычно в это время у них был сон час. Мальчиков также увела горничная, чтобы уложить спать.
- Ну и как уснуть после такого? – спросила Мери, - не надо было показывать вам эту газету.
- Я знала обо всем этом, - хмурясь, ответила Анна.
- Как знали? – удивленно спросила Мери, - откуда?
- Я ведь была в Берлине во время войны. Тогда, это был единственный город, не подвергшийся бомбежке в Европе. Как же они этим гордились. Завоеватели, решившие построить новый мир, разрушив старый. Не так часто, но мне доводилось бывать на улицах города, где гражданам объявляли о победном наступлении войск. На рынках и в некоторых магазинам продавали золото, трофейное как они его называли, - Анна закрыла лицо руками, подавляя вздох, - страшно сказать, наряду с ним там продавали всякие изделия. Сумочки, кошельки, ремешки. И все они были из человечьей кожи.
- Да что вы! – дивилась Мери, - да что за зверье на такое способно!
- Они были способны на большее. Это не самое их страшное преступление. Хотя, что может быть страшней, правда? Они продавали в рабство детей. И знаешь, что самое страшное? Находились покупатели всех этих изделий и людей. Всех преступлений не счесть, а о многих мы никогда и не узнаем. Там, в послевоенном Берлине со мной случилось нечто, что шокировало меня настолько, что стерлось с памяти. Я часто думаю, а что же это могло быть. Одно неудивительно, то, что это случилось в том городе.
- А сэр Эрвин вам ничего не рассказывал?
- Мне кажется, он не решается рассказать мне. Возможно, никогда и не расскажет. Все как будто покрыто туманом, который никогда не рассеется. Ты понимаешь?
Мери покачала головой. Джек давно уже вошел на кухню и сидел у печи, внимательно слушая Анну. Он взял газету и, читая, все больше мрачнел.
- Может ли это все быть преувеличенным? – вдруг спросил он, - ну не звери же там жили? Да неужели у них нет разума и сердца?
- У некоторых из них точно не было разума, - ответила Анна, - чего там только не говорили. Многие считали армию непобедимой.
- А как после войны в Берлине? – спросил Джек.
- Я ничего не помню, - покачала головой Анна, - только помню, как мы с сэром Эрвином приехали в гостиницу на краю города. Полуразрушенного города. Помню, добродушного хозяина, кажется, он был из сопротивления. Вечер в той гостинице, сэр Эрвин просматривал какие-то карты, а я читала у камина, - она силилась вспомнить.
- А еще что? – спросила Мери, - вы и об этом никогда не говорили.
- Остальное не помню. Помню, как очнулась здесь, в доме Ричарда.
- Вас привез сэр Эрвин, - вспомнила Мери, - вы помните это?
Анна отрицательно покачала головой, она не помнила, как попала в дом. Эрвина она тоже не сразу вспомнила.
- И неудивительно. Вы же почти умирали. Я ночами сидела около вас, каждый день был будто последним. Вы так медленно поправлялись. Все бредили, бормотали что-то бессвязное. Лиза тогда мне очень помогла. Она и сэр Ричард тоже дежурили у вашей кровати. То были тяжелые месяцы, - вздохнула Мери.
Поговорив еще немного, Анна прошла к себе. В комнате горел камин, растопленный заранее. Ставни были закрыты, шторы плотно задернуты. Здесь время будто остановилось, и в каждом уголке комнаты она видела немые сцены прошлого. Видела полуразрушенный Берлин, комнату гостиницы, где они останавливались, перрон, где ее встретил Эрвин, родителей из далекого детства, видела себя, маленькую в воде, чемпионат, в котором участвовала. Анна закрыла глаза и вспомнила четко и ясно водную гладь. Как долго она не плавала. Наверное, выжила, потому что была закалена, подумалось ей. А Эрвин что-то скрывает. И это что-то мерещилось кошмаром в ночи. В комнате было тепло, даже жарко. Анна переоделась в халат и села за столик. Расчесывая волосы, она задумалась над словами Мери. В дверь постучали. Вошла Мери.
- Сэр Эрвин уже пришел на ужин, - сказала она, - а вы что наденете?
- Выбери мне платье, Мери, - попросила Анна, - любое домашнее платье. А Ричард уже приехал?
- Да. Они были в библиотеке.
Мери собрала волосы Анны, украсив ниткой жемчуга. Спустившись вниз, Анна прошла в гостиную, напротив которой находилась библиотека, двери которой были полуоткрыты. Она решила пройти к ним, втайне страшась той правды, которую обещал рассказать Эрвин. Ей хотелось узнать то прошлое, что скрыло ее сознание. Ей было страшно узнать скрытую правду, услышать то, что, быть может, навсегда изменит ее жизнь. Страшась чего-то неизбежного, она подошла к двери библиотеки и остановилась, переводя дыхание, словно перед прыжком в воду. Слышались приглушенные голоса. Она вслушивалась в речь, надеясь услышать о себе. Ричард долго расспрашивал о каких-то военных кампаниях на востоке. Но вскоре, услышав свое имя, Анна замерла, затаив дыхание.
- Она так и не вспомнила ничего, - говорил Ричард, - я думаю, пришло время вам рассказать мне всю правду. Отчего моя кузина потеряла память? Что такого могло случиться? Что потрясло ее? Доктор сказал, что это результат ни сколько удара, сколько какого-то сильного потрясения.
- Он прав, - помедлив, ответил Эрвин, - но все же, эту правду я должен рассказать ей. Хотя чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что рассказывать ничего не надо.
- Как это не надо? Вы хотите что-то утаить?
- Можно и так сказать. И вы бы меня поняли.
- Я как ее ближайший родственник должен знать, - настаивал Ричард, - вы привезли ее полуживую в мой дом и месяцами мы думали, что она не выживет. Месяцами мы все дежурили возле нее. Жизнь едва теплилась в ней. Вы хоть представляете, что мне довелось пережить? Нам всем было нелегко. А потому я прошу вас довериться мне.
- Проклятая война, - Эрвин ходил из угла в угол, подходя к окну и волнуясь, - я принес ей одни лишь страдания. Со мной она увидела, как умирает человек.
- Но все же не это ее потрясло до такой степени, что она потеряла память?
- Нет, не это. Мы были в окружении. В лесной чаще. Там, на самом краю леса, я укрыл человека, которого должен был вывести из страны. Это было мое задание. Я вывез его и посадил на поезд, передав нашему агенту. После, мы с леди Анной мы вернулись в гостиницу, на краю города. Хозяином гостиницы был надежный человек из немецкого сопротивления, - он замолчал, слова давались ему трудно.
- Что было дальше? – спросил Ричард.
- До него добрались фашисты. Горстка оставшихся фанатиков, решившая зверски убить его. Когда мы вошли в гостиницу, мы никого не встретили. Машины на месте не было, и я решил, что хозяин отъехал по своим делам. Мы сами поставили чай и отужинали. Было совсем темно, когда мы стали собираться, чтобы уехать утренним поездом. Эти фашисты узнали, что у него необычные постояльцы. Конечно, они бы дождались нас, узнай тогда обо мне. Известно, что я никогда не оставляю в номерах документов или еще что-то личное. Из регистрационной книги они поняли, что остановилась пара из Великобритании. И, видимо, решили жестоко разыграть нас. У нас был двухместный номер. Как обычно, Анна, ложась спать, закрыла свою дверь. Я же не мог уснуть и стал читать книгу. Внезапно послышался ее крик. Такого крика я еще никогда не слышал. Это был крик ужаса. Я не мог вышибить дверь, все слышал ее крики, а дверь никак не поддавалась. Наконец, я выстрелил и вышиб сердцевину с ключом. Войдя в комнату, включил свет. Яркий свет озарил ужасную картину: Анна сидела в углу на полу, а прямо перед ней лежал труп хозяина гостиницы. Эти фашисты подложили ей в кровать его окровавленное тело. Ему отрубили руки и ноги, кровь была повсюду, незаметно вытекая из кровати. Анна была вся в крови. Я вытащил ее из комнаты, от ужаса она не могла даже дышать, захлебываясь спазмами. Мы спустились вниз, в гараж за машиной. А в том гараже, - Эрвин замолчал, не в силах говорить.
- Что же там было? – спросил Ричард.
- Там повесили троих его детей и жену, - выпалил Эрвин, - они качались, издавая страшный скрип деревянных балок. Измученные, искалеченные тела. Мне не забыть их изуродованных лиц и всего этого ужаса. И мне не хотелось бы, чтобы леди Анна вспомнила все это. Теперь вы понимаете, отчего я рад ее беспамятству. Какой-то отрезок времени полезно забыть, - сказал Эрвин.
Они услышали стук за дверью и поспешили выйти. Анна лежала в беспамятстве перед дверью. Эрвин поднял ее на руки и понес наверх. Ричард шел следом, на ходу распорядившись послать Джека за доктором.
- Вот к чему привело ваше любопытство, - укоризненно сказал Эрвин, укладывая ее, - принесите нашатырный спирт, он должен быть в доме.
- Она вспомнила, - расстроено бормотал Ричард, отправляясь за спиртом.
Анна через силу открыла глаза, почувствовав запах спирта. Ричард, склонился над ней, внимательно глядя в глаза.
- Скоро приедет доктор, - мягко сказал он, - как вы, кузина?
Анна отрицательно покачала головой и расплакалась. Сев на кровати и обняв Ричарда, она долго плакала, вспомнив все ужасы прошлого. Эрвин чувствовал свою вину перед ней и не мог простить себя за пережитое ею потрясение. Он корил себя за неосторожные слова в ее доме, которые вернули ей частицы утраченных воспоминаний.
- Я все отдал бы лишь за то, чтобы вы забыли те ужасы, - сказал он, обращаясь к Анне.
- Вы должны уйти, - твердо сказала она, - и вы уйдете немедленно.
Глядя на нее, он понимал, что память удивительным образом восстановила картины прошлого, развернув между ними невидимую, но огромную пропасть. Он не мог сказать, что такие зверства творились сплошь и рядом. Наспех попрощавшись, он ушел без оглядки. Война, закончившаяся победой, одним своим росчерком успела стереть все прекрасное, что было у Анны. Безжалостно играя чувствами Эрвина, испытывая его на каждом задании, именно война нанесла ему свой последний удар, отвернув от него Анну, уничтожив то светлое, что было между ними. Он понимал, что потерял ее и вскоре, не оглядываясь в прошлое, выехал на очередное опасное задание. Но где бы он ни был, он вспоминал свою беспечную юность и беззаботные дни, проведенные в поместье леди Анны. Ее юный образ, еще не омраченный тяготами войны, представал перед мысленным взором, даря надежду на светлое будущее. Пройдут года, прежде чем они снова встретятся, а пока Анна оставалась в туманном Лондоне, Эрвина ждал целый мир.
Сквозь бури и ненастья
© Copyright: Салтанат Рахимбекова, 2023
Свидетельство о публикации №223042501171
Свидетельство о публикации №223042501171
Рецензии