Мистические приключения шпиона Премьер-министра

Суровой зимой 1945 года, когда до окончания войны оставались считанные месяцы, самые ловкие шпионы были отправлены со всех концов света в Берлин. Именно здесь им довелось пуститься на поиски выдающегося ученого, разработавшего новейшее оружие против человечества. В числе этих шпионов был некий Эрвин Мюллер, агент британской разведки, которому удалось долгие годы прожить в Берлине, работая под прикрытием. Это был самый ценный шпион Черчилля, выполнивший немало секретных миссий. Будучи в отпуске в Лондоне, он получил новости из Берлина, и немедленно выехал туда. Поезд приближал его по черной полосе к городу, в котором вершилась история преступлений против человечества. Пройдут века, но отголоски тех преступлений будут вечно напоминать о себе, словно клеймо, на лбу у убийцы. Они будут казаться настолько невероятными, что о них будут писать романы и снимать фильмы. Все это будет потом, а пока поезд нашего героя приближался к городу, заставляя его мысленно прокручивать все беседы, карты, местность, документальные фильмы, словом все то, что поможет в нелегком деле.
В этот раз дело действительно было необычным. Эрвину пришлось перечитать всю литературу, и лишь добравшись до мемуаров русских дворян, он нашел подсказку. Эрвин решил искать русского генерала, дворянского происхождения, углубившись в изучение его фамилии. Родословная, ведшая к самому Петру І, была внушительна. Считалось, что этот генерал был праправнуком самой Натальи Петровны Чернышевой, вышедшей замуж за князя Владимира Борисовича Голицына. Эрвин вспоминал мемуары маркизы Сен-Жермен, написавшей о «московской Венере», именно так называли красавицу княгиню во Франции. Будучи одной из самых богатых фрейлин Екатерины ІІ, княгиня была умна и образованна. О ее надменности ходили легенды более, чем о ее скупости. О крутом нраве княгини писали ее современники, а о дружбе с Калиостро ходили слухи, дополненные зловещими хрониками. Кем же ты была, задавался вопросом Эрвин, рассматривая крошечный портрет княгини, хранившийся в его блокноте. Врожденная интуиция подсказывала, что именно в истории фамилии генерала Голицына он найдет разгадку шифра, что поможет ему в дальнейшем. Чутье разведчика никогда не подводило его, а потому, пока поезд летел по черным рельсам, он всматривался в портрет молодой женщины, представляя ее увядшую красоту. Он вспоминал все, что писали о ней в различных мемуарах. Самая загадочная фигура в череде родственников генерала Голицына казалась ему единственным и верным решением той загадки, которую предстояло разгадать. Княгиня любила ненастные дни, писала ее верная воспитанница. Эрвин нахмурился, вспомнив, что о той воспитаннице если и осталась какая-то информация, то настолько скудная, что даже он не мог припомнить. Некая бедная девушка, жившая с надменной княгиней в ее полной власти. Интересно, подумал Эрвин, на что отважится женщина, если будет испытывать постоянное давление со стороны влиятельной дамы, коей была покойная княгиня. Писали, что княгиня была настолько самолюбивой, что даже в старости не изменяла своим привычкам и могла часами прихорашиваться, словно ей было не 90 лет, а все те же 25. Стоп, сказал себе Эрвин. Старая княгиня не изменяла своим привычкам молодости, а это уже важный момент, который он чуть не упустил. Избалованная светом, своенравная дама в конце своих дней остается наедине со своей несчастной воспитанницей. А почему она считается несчастной, задумался Эрвин. Напротив, разве ей не повезло в том, что княгиня Голицына заботилась о ней. О ней. Разведчика стало раздражать, что он не знал ее имени. Таинственная особа, единственная, кто был близок к княгине. Некая домашняя мученица, девушка на побегушках, замученная капризами старухи, которая не могла видеть рядом с собой цветущую молодость, подчеркивавшую ее старость и немощность. Наверняка она получала выговоры и была виновата во всех бедах света, подумал Эрвин. Он заметил, что слишком много стал думать об этой незнакомке. В архивных газетах было написано, как умерла княгиня Голицына. Поздно ночью в дом княгини забрался некий мошенник, мечтавший разузнать секрет княгини. Этот роковой секрет не раз заставлял задуматься Эрвина. Он понимал, что чья-то темная тайна уже не откроется ему, а потому не стоит думать о ней. Именно из-за нее княгиня поплатилась жизнью. Интересно, узнал ли тот мошенник секрет старухи, думал Эрвин, догадываясь, что, то был секрет успеха.
Поздней ночью Эрвин сошел с поезда и отправился по адресу, который узнал от агента. В огромном доме, на вид мрачном и пустом, жил старый генерал Голицын. Эрвин вскрыл замок и бесшумно зашел внутрь. Слуг не было, была такая тишина, что ему показалось, что дом нежилой. Обойдя все комнаты, он убедился, что в доме никого нет. Спустившись вниз, он нашел клочок бумаги, на котором был написан адрес местного госпиталя. Писавший человек, очень спешил. Оставив, все как есть, он отправился в госпиталь. Среди множества его образов, был образ доктора, в которого он удачно перевоплощался. Приклеив усы и бородку, Эрвин вышел из машины и зашел в госпиталь. На посту дремал солдат, где-то в палатах стонали люди, полумрак был повсюду, из-за непрекращающейся бомбежки, кое-где свет был вообще отключен. Вот он, печальный конец великого злодейства, подумал Эрвин, оглядываясь вокруг. На посту он нашел регистрационную книгу, в которой была указана палата генерала Голицына, поступившего с пулевым ранением.
Пробравшись в темную палату, Эрвин зажег свечу у изголовья генерала Голицына. Он не спал, увидев свет, приподнялся и тут же без сил опустился на подушку.
- Доброй ночи, господин Голицын, - поздоровался Эрвин, опускаясь перед кроватью на колени.
- Вы пришли, - сказал Голицын, хватая Эрвина за руку, - вы успели.
- Что случилось с вами? – спросил Эрвин, - вы ранены.
- Вам меня не спасти, - прохрипел генерал, - но вы еще успеете вывезти из этой страны те опасные бумаги. Если они попадут в руки нацистов, ход войны изменится и тот, кто сегодня проигрывает битву, может обрести такую мощь, против которой ничто не устоит. Всего три фигуры могут изменить ход истории, судьбу всего человечества. Вы понимаете, о чем я? – его глаза лихорадочно блестели, глядя будто бы поверх Эрвина.
Присмотревшись, разведчик понял, что генерал ослеп.
- Что с вашим зрением? – спросил он, недоумевая, его ли ждал генерал.
- Теперь вы будете моими глазами, - ответил генерал, - я все запомнил. Все ответы вы найдете в моем…
Внезапно острая боль пронзила генерала, заставив потерять сознание. Эрвин откинул одеяло, увидев, что рана открылась и уже давно кровоточит. Он посмотрел на пальцы генерала и понял, что он сам расцарапал себе рану. Не нащупав пульс, он понял, что генерал мертв. Нужно было уходить. Спешно выйдя из палаты, он быстро спустился вниз и незаметно покинул здание. Все ответы вы найдете в моем доме, кармане, краю, гадал Эрвин, подбирая слова, которые сам же исключал. Он направился к дому генерала, решив начать с него. В темном саду особняка росли большие деревья, которые отбрасывали пугающие тени в комнату. Светила полная луна, освещая мрачный особняк, дверь которого он открыл без труда. Поднявшись в кабинет генерала, Эрвин зажег фонарь и сел за стол. Обыскав его полки и стол, он ничего не нашел.
Казалось, судьба сыграла с ним злую шутку, заставив замолчать ценного осведомителя. Он все вспоминал недосказанную фразу, понимая, насколько мало в ней информации. Но все же, что-то наводило на мысль, что есть в этом нечто оккультное. Эрвин вспомнил труды Фридриха Ницше, в которых неоднократно встречалось нечто потустороннее. Конечно, если фашисты и решили спрятать код, то только в чем-то настолько отталкивающем и пугающем, что человеку даже в голову не придет задуматься об этой вещи. Хотя, подумал Эрвин, иногда секрет проще скрыть на поверхности. Всем виден, но недоступен, но виден… Он задумался, оглядывая кабинет покойного генерала. На стенах висели сабли, по всей видимости, русские. Над камином видел портрет самого генерала. Не было ничего, что могло подсказать направление, дать ход мысли. Раздосадованный Эрвин еще раз осмотрел стол. Найдя небольшой альбом с фотографиями, он стал внимательно смотреть, ища ответы. Три фигуры, три фигуры, повторял про себя Эрвин, ища три фигуры. Но ни на одной фотографии не было трех человек. Он еще раз перелистал альбом, злясь на неудачный день. Разгадка, что почти была в руках, испарилась с кончиной ее обладателя. Рассмотрев первостепенные вещи и людей на фотографиях, он перешел к изучению второстепенных. Взяв лупу, Эрвин тщательно разглядывал фотографии, надеясь найти зацепку. Наконец, когда он почти отчаялся, он увидел под фото еще одно фото. Осторожно достав его, он вздрогнул. Это была фотография генерала, за спиной которого висел портрет старухи, по всей видимости, бабушки генерала. Ее глаза, огромные и надменные кого-то напоминали. Достав свой блокнот, Эрвин сравнил фото княгини Голицыной с этим фото. Он заметил, что те же милые мушки, что были у молодой княгини, есть и у старухи. Неужели она стала такой, подумал он, решив, что старость не пощадила даже такую красавицу. Так и есть, не изменяя своим привычкам и в старости, она продолжала клеить мушки также, как и в молодые годы. А это говорило о многом. В первую очередь о том, что такая привычка была свойственна не только ей, но и ее потомкам. На портрете княгиня сидела перед столом, позади нее в зеркале отображалось юное лицо какой-то девицы, читавшей книгу. Видимо, то была ее воспитанница, подумал он, при помощи лупы разглядев на ней жемчужные бусы. Несомненно, таинственная воспитанница, в существовании которой сомневался Эрвин, постепенно стала выходить из тени, обретая свои краски. Он почувствовал, что находится на верном пути. Что-то подсказывало, что разгадка близка. Но где же? Эрвин решил еще раз обойти все комнаты, в поисках портрета княгини Голицыной. Но тщетно он рассматривал картины на стенах огромных покоев. Портрета нигде не было. Быть может, он остался в  России, подумал Эрвин. Решив идти до конца, он поднялся на чердак, который был почти пуст. Лишь в самом углу были какие-то вещи. Неспешно разбирая их, он наткнулся на портрет, завернутый в тряпки, он стоял у самой стены. Эрвин размотал тряпки и поставил его у стены. Направив свет фонаря на портрет, он не мог скрыть разочарования. То был портрет юной девушки с жемчужными бусами на шее. Одета она была также как и на портрете княгини. Воспитанница княгини, а в том, что это была она, Эрвин не сомневался, сидела за столом, держа в руках карты. Ее кроткий вид совсем не вязался с картами, на которые она смотрела. Взгляд у нее был уставшим, а оттого немного злым. Будто устав хранить чужую тайну или грех, она вглядывалась в карты. В ее руках были три туза и пиковая дама. Решив изучить хотя бы этот портрет, разведчик достал лупу. Допустив, что три туза и есть три фигуры, о которых говорил генерал, Эрвин, стал вспоминать все, что касалось колодных карт. Карты, самые разные, мелькали перед мысленным взором, превращаясь в карты минных полей, карты высадки диверсантов, в самые разные карты, которые ему доводилось изучать. Значит ли это, что нужно искать карту, словно по ней можно найти клад, задавался вопросом опытный разведчик, вглядываясь в портрет девушки. На ее руках было три серебряных кольца, а волосы были украшены лентами, три полоски ленты спускались на плечи. По всей картине можно было разгадать число три, карты, кольца, ленты. Все это походило на какую-то тарабарщину, и не говорило ни о чем. Но в то же время все это притягивало внимание Эрвина. Он знал, что фашисты верили в оккультные силы, в загробную жизнь. Но как это может быть связано с русской девушкой или с княгиней, недоумевал он.
Генерал Голицын был дворянского происхождения, покинувший страну еще до революции. Он долгое время жил с родителями в Берлине. А когда началась война, фашисты ему предложили сотрудничество. Взамен они обещали положить конец власти большевиков и освободить его родную землю. Работая с ними, видя все то, что они творили, генерал быстро понял свою ошибку. Что же связывало бывшего белогвардейца с великой тайной, думал разведчик. В любом случае, тайну эту он вверил немым свидетелям, которых предстояло отыскать. А может, этот портрет и есть тот самый свидетель, раздумывал Эрвин, разглядывая его. Опыт подсказывал ему, что не все дается просто. Может это ложный след. Генерал с его таинственным прошлым и загадочным родством со зловещей княгиней может быть простым обманом. И убить генерала могли, чтобы до него не добрались. Но его не убили, а всего лишь ранили, напомнил себе Эрвин. Чего же мог опасаться генерал, что могло заставить его пустить себе кровь, раскрыв рану. Эрвин знал, каким чудовищным пыткам подвергались в застенках гестапо и решил, что генерал не стал дожидаться этого. Значит ли это то, что ему было что скрывать, а фашистам было что искать. Как генерал очутился в госпитале? Почему его сразу не забрали в гестапо? Отчего не было охраны у палаты ценного генерала? Такими вопросами задавался Эрвин, понимая, что не случайно его оставили там. Они хотели, чтобы он нашел его и узнал тайну. А теперь, они будут охотиться на него, догадался Эрвин. Конечно, у генерала было слабое сердце, и пыток он мог не выдержать. Гестаповцы не могли рисковать. Потушив лампу, Эрвин подошел к окну и с удовлетворением заметил, что за домом следят. Они дали уйти ему из госпиталя, а он привел их сюда. Значит, у них не было другого выхода узнать тайну генерала Голицына. Методичный поиск потайных дверей, полок, погребов не дал результатов. Сфотографировав портрет девушки, он разорвал его на мелкие кусочки и раскидал по чердаку. Внезапно люк чердака открылся, и Эрвин увидел поднимающегося офицера в немецкой форме. Этот дом, с его зловещими секретами будто сохранил еще один напоследок, удивив его появлением призрака с прошлого. Тем временем офицер закрыл люк и стал подходить к Эрвину, щурясь от света лампы, направленного на него.
- Макс, - вырвалось у Эрвина против воли, - ты ли это?
- А ты рассчитывал, что я мертв, - усмехнулся Макс, - ну, здравствуй, друг детства, давно не виделись.
- Как тебе удалось выбраться из машины?
- Эрвин, милый друг, мы обучались в одной разведшколе. Подумай, как бы выбрался ты?
- Но наши люди установили, что  в обгоревшей машине погиб именно ты.
- Мы обучались в одной школе, - повторил Макс, - когда ты подстроил ту аварию, ты ведь знал, что я выживу. Я нужен был тебе живым. Признайся, Эрвин.
Прислушиваясь к скрипу паркета под ногами Макса, Эрвин не сводил с него взгляда, пытаясь предугадать его шаги. Странную пару представляли собой эти двое. Знавшие друг друга с самого детства, они все еще изучали, соревновались, пытались обойти друг друга. Дружба постепенно переросла в состязание, при этом каждый понимал значимость и превосходство их союза. Этот союз казался им выгодным, и связывал обоих, лучше любой клятвы на крови. Мечтавшие убить друг друга, они не раз спасали друг друга. Это был странный союз двух опытных разведчиков, которых связывали крепкие узы мальчишеской дружбы. Каждый напоминал себе, что перед ним уже не тот друг, что был когда-то, но именно та далекая почти забытая дружба сдерживала курок пистолета, не давая прервать нить жизни.    
- Ты угрожал Анне, - напомнил Эрвин.
- Ах, да, малышка Анна. Но ты знал, что я не стану ей вредить. А вот мой путник стал бы. Ты знал это и потому не в мою, а в его голову вонзил железный кол. Спасибо, что не стал добивать меня. Но все это в прошлом. Зачем ты здесь, Эрвин? – он серьезно посмотрел на него, усаживаясь у стены.
- Затем же, что и ты, - ответил Эрвин, - тебя послали устранить меня? Или в гестапо все еще не раскрыли тайну генерала Голицына?
- Благородный генерал, - усмехнулся Макс, - так испугался пыток, что покончил собой. Согласись, он был неплохой приманкой.
- Это ты написал адрес больницы?
- Я знал, что ты догадаешься. И все же, ты привел нас сюда. Что с тобой? Теряешь чутье? Разве этому тебя учили? Зачем ты показал этот дом?
- Затем что ты здесь уже был, но ничего не нашел, не так ли?
- С чего ты взял?
- Старый слеповатый генерал живет один в таком огромном особняке. Здесь полно мебели, книг, антиквариата. Всего, что может скрывать некую важную тайну. Тайну на миллион загубленных жизней. Тайну, что решит исход войны. Твои люди поработали здесь, вытерев всю пыль. Полки начищены до блеска, как и картины на стенах, статуэтки на каминах. Искали везде, но не нашли, не так ли?
- Что сказал тебе старик?
- Он не успел сказать. Надо было не давить на него. Он предпочел истечь кровью.
- Но это тебя не остановило. Ты говорил с ним по телефону, приговорив его к смерти своим неосторожным звонком. Ты прав, мои люди все здесь изучили, но тщетно. Действительно, они стерли всю пыль с его мебели и антиквариата. Пыль, такая штука, что может скрыть и в то же время раскрыть действия даже такого профессионала как ты, - Макс указал на клочки холста, что валялись повсюду, - смотри-ка, они лежат не в пыли, а на пыли. Совсем еще свежие. Почему ты не втоптал их в пыль? Не успел, - он торжествующе посмотрел на Эрвина.
- Это была просто картина.
- Просто картину ты бы не уничтожил. Что там было Эрвин, ведь ты всегда фотографируешь, - сказал Макс, - видишь, я прекрасно изучил тебя.
- Мне не стоит убивать тебя, дом отцеплен и все ждут твоего приказа, - задумчиво произнес Эрвин.
- Ты прав, - улыбнулся Макс, - ты ведь тоже изучил меня. Тебе не стоит волноваться. Солдаты не знают о вражеском агенте. Большинству ты знаком в образе  немецкого офицера. Удивительно, ты проработал в Берлине много лет. Участвовал во многих операциях, но нигде не прокололся.
- Но ты стал подозревать меня.
- Стал. Когда увидел, как ты смотрел на фото Анны в гестапо. В тот самый момент достаточно было доли секунды, чтобы понять, кто ты есть на самом деле. Ты потерял голову из-за нее, увез ее, бросив все свои дела. По сути, ты раскрылся, но я тебя не выдал. Я поддержал твою легенду, мне поверили.
- Почему ты не выдал меня?
- Ты позабыл, что мы друзья с самого детства. Еще детьми мы играли вместе, влюблялись, мечтали.
Эрвин недоверчиво посмотрел на него. Тень сомнения мелькнула в его взгляде. Макс поднял руку, в знак примирения.
- Да ладно тебе, Эрвин, - миролюбиво продолжил Макс, - расскажи, что тебе удалось найти?
- Ничего кроме этого портрета, - Эрвин указал на клочки холста, лежавшие под ногами, - у генерала больше нет родственников?
- Был у него странноватый племянник, такой не от мира сего. Странный тип, - вспомнил Макс, - безобидный студент. Но они не общались. А что?
- Пошли еще раз полистаем альбом, - они спустились в кабинет генерала и сели на софу, взяв старый альбом.
- Смотри-ка, какие у него бывали гости, - говорил Макс, - ведь этот снимок сделан в этом кабинете. Здесь он молод, а мебель все та же. Так же стоят шкафы и стол, ничего не передвинуто.
- Постоянство в его крови, - пробормотал Эрвин, разглядывая снимки, - обрати внимание на это фото, - он вытащил из рамки снимок генерала у какого-то старого здания. Мне кажется, я его уже видел.
Эрвин нетерпеливо листал альбом, наткнувшись на похожее фото вытащил его и стал снова перелистывать, пока не нашел третье фото. Разложив три фотографии на столе, он направил на них свет лампы. Они склонились над ними, чувствуя, что разгадка близка. На трех снимках, сделанных в одно и то же время года, был генерал, одетый в военную форму. Он стоял один, у какого-то здания. На трех снимках здания были совершенно разными, но профиль генерала, то, как он держал головной убор и его рука, у эфеса сабли, были одинаковы во всем. 
- Три фигуры, - прошептал Эрвин, - он говорил о них! Взгляни, что это за здания?
- Сразу не определишь. Видны лишь камни, да и то снимки старые. Сейчас даже ограждения такого нет, - Макс указал на ограду, возле которой стоял генерал, - он тебе успел что-то сказать?
- Совсем немного. Но что могут означать эти три здания?
- На нем та же форма, та же сабля, то же время года, - задумчиво говорил Макс, - единственно, что отличает эти снимки, эти здания. Должен заметить, самые древние здания Берлина, представляющие историческую ценность. Ведь ограждения, что видны на снимке, действительно сейчас уже не существуют. Как жаль, что не видно целого здания!
- Их еще не разбомбили войска союзников? – спросил Эрвин.
- До Берлина еще не дошли войска союзников. Но ты прав, совсем скоро это случится.
- Что станет с тобой, когда война будет проиграна?
- Если найдется этот шифр, война будет проиграна вами, - ответил Макс.
- Значит, уникальное оружие все же существует. Почему оно все еще не у вас?
- Голицыну удалось устранить ученого, вывести шифр и спрятать его в надежном месте. По шифру можно будет восстановить уникальный проект орудия, но пока шифра нигде нет.
- Это ты устроил его звонок на Даунинг-стрит, - догадался Эрвин, - ты подослал ему себя?
- Ты будто был со мной, - засмеялся Макс, - я и вправду загримировался и втерся ему в доверие. Но разговаривать он желал только с британцем. Генерал хорошо отличал акцент. А у меня всегда был плохой английский. Пришлось подключать тебя, на свой страх и риск.
- Мы не можем искать во всем здании, тем более в трех, - заметил Эрвин, - надо сузить поиск.
- В каждом старинном здании в прошлых веках была тайная комната иезуитов, - сказал Макс, - там они хранили свои рукописи. А ты не знал?
- Слишком все просто, - с сомнением сказал Эрвин, - походит на ложный след. А может, ты специально водишь меня за нос, пока твои агенты идут к цели?
- Эрвин, Эрвин, не будь таким подозрительным, - покачал головой Макс, - разве я хоть раз подводил тебя?   
- Пока я чуть не убил тебя, - напомнил Эрвин.
- Ты знал, что я выжил. Ты чувствовал это. Ты даже чувствовал мой взгляд, когда я был совсем рядом, - засмеялся Макс, - я наблюдал за тобой по указанию с центра. Но ты прав, все слишком просто. А потому, зная тебя, прошу, рассказывай. Не всю ночь же здесь сидеть.
- Мне нечего рассказывать.
- Ты не мог приехать просто по одному звонку русского генерала, - заметил Макс, - наверняка, ты перевернул все, чтобы дойти до сути. Перечитал литературу, нашел нечто интересное. Рассказывай.
- Изволь. Род князя Голицына известен своим родством с монархом. Голицыны были богаты и жестоки. У них много тайн, есть дневники, где описываются различные обряды этого рода. Но, интересные факты всегда находит писатель. Ведь прежде чем что-либо написать, любой писатель собирает факты и аргументы, чтобы было на что опираться.
- Кто же этот писатель и о ком из Голицыных он написал?
- В 1834 году во 2-м номере «Библиотеки для чтения» была опубликована повесть поэта Александра Пушкина. Повесть называлась «Пиковая дама». Написанная в манере Гофмана и Нодье повесть больше похожа на историческую хронику рода Голицыных.
- Кто эта Пиковая дама?
- Думаю, одна из прапрабабушек генерала.
- Чем она тебя заинтересовала?
- Я прочел все, что было написано о княгине Голицыной. Она не представляет никакого интереса.
- Ты всегда умел читать между строк, - похвалил Макс, - так кто же наш главный злодей? Кого скрыл автор?
- Воспитанницу, - ответил Эрвин, - одну серую мышку. Девушку, которой вечно помыкала госпожа княгиня. Ее жизнь походила на ад, так что терять ей было нечего.
- Она прикончила старуху? – догадался Макс.
- Заметь, чужими руками. Ей удалось соблазнить слабовольного мошенника, пообещав раскрыть тайну колодных карт, она вынудила его совершить убийство.
- Каким образом?
- У княгини было слабое сердце. В преклонном возрасте достаточно было сильного волнения, чтобы добить ее. Ночью тот мошенник забрался в покои княгини и так перепугал старушку, что она не выдержала. Его отправили на каторгу, а воспитанница получила немалое наследство и зажила себе в удовольствие.
- Об этом написал тот самый Пушкин?
- Не обо всем. Последнее мне пришлось собрать из мемуаров ее современниц, - недовольно ответил Эрвин, вспомнив, как по крупицам воссоздавал портрет настоящего убийцы.
- Но какое отношение Пиковая дама или же ее воспитанница имеют к секретному шифру? – спросил Макс.
- Думаю, генерал знал, что его ожидает печальный конец. Он решил спрятать некий шифр, для тех, кто знал его родословную. И спрятал он его при помощи портрета Пиковой дамы. Ну конечно, - Эрвин снова открыл блокнот и достал портрет княгини, - как я раньше не подумал об этом!
- О чем?
- Смотри, - Эрвин показал на мушки княгини, - три мушки, три фигуры, понимаешь?
- Эти здания находятся примерно так, как и мушки, - догадался Макс, - но ответь, откуда ей было знать, что в далеком Берлине будут здания, находящиеся как эти мушки? Чепуха какая-то.
- Она не знала. Это генерал подобрал эти здания по карте и спрятал в них свой шифр. Никто не станет хранить три ценности в одной коробке, - пробормотал Эрвин. 
- А ты прав. И находится шифр во всеми забытой комнате иезуитов, - с этими словами, Макс направил револьвер на Эрвина, - ты безоружен, в отличие от меня.
- Как ты думаешь, почему русский генерал, зная, что совсем скоро умрет, позвонил не большевикам, а в Лондон? – спросил Эрвин.
- Он ненавидел большевиков.
- Верно, но ведь он знал, что умрет. Так почему он не доверил свой секрет русским агентам?
- Что ты хочешь выторговать этим?
- Ты всегда уклонялся от чтения классики, Макс, - укоризненно сказал Эрвин, - и вот к чему это привело. А между тем, княгиня Голицына долгое время прожила во Франции. Я читал французскую классику. С чего мы решили, что эти здания в Берлине?
- На обороте фотографий написано, Берлин, - Макс посмотрел на фотографии, что лежали на столе.
Этого хватило, чтобы Эрвин одним ударом выбил револьвер из его рук. Они вцепились друг в друга и покатились по полу, пытаясь дотянуться до горла. Обученные в одной разведшколе, они знали приемы друг друга, и сейчас, были словно в тренажерном зале.   
- Ты специально направил меня по ложному следу, рассказав байки о Пиковой даме, - прохрипел Макс.
- Без меня тебе ни за что не найти эти здания, - отвечал Эрвин, - и ты это знаешь.
- Ну, хорошо, - Макс отпустил Эрвина и отошел к столу, - хорошо, Эрвин. Давай найдем их вместе.
- Мы по разные стороны баррикад, - заметил Эрвин, - думаешь, я допущу, чтобы ими завладели фашисты?
- Как же я устал! – Макс сел за стол, обхватив голову руками, - ты серьезно веришь, в существование уникального оружия? Веришь, что некий шифр раскроет его тайну? Прольет свет?
- Иначе стали бы все страны мира посылать в Берлин своих самых опытных агентов, - ответил Эрвин, - да, я верю в существование такого оружия. Возможно, это такое оружие, которому по силам стереть с лица земли не только город, но и всю страну. Только представь, один большой взрыв и страны нет. Сплошная огненная коловерть, которая сотрет с лица земли любую нацию. Это последний шанс фашистов, война практически проиграна. Разве тебе не сказали примерно такое, прежде чем дать команду обрабатывать генерала?
- Те, кто вчера командовал, сегодня стоят на пороге большого провала, - устало заметил Макс, - я тебя вызвал, потому что верю в нашу дружбу. Мы с самого детства вместе росли. И ты знаешь, мои руки чисты.
- Твои руки чисты, - с горечью повторил Эрвин, - ты никого не убивал, это правда. Ты не хотел мараться. Но скольким ты подписал смертный приговор? Ты их даже ни разу не видел. Тебе было все равно, женщина это или мужчина. Для тебя они все были лишь делом, которое тебе поручили. А теперь ты пытаешься обелить себя?
- Это правда, я их не видел. И это отчасти успокаивает. Мне не снятся кошмары, ко мне не приходят призраки. Но они все были солдатами. Те женщины и мужчины были с оружием в руках, а в карманах у них были гранаты. Я помню дело женщины-летчицы, помню дело мужчины-снайпера, все они были при исполнении. С моим отрядом я охотился за лучшими снайперами, летчиками, шпионами. Не смей их называть невинными. На их совести сотни жизней, точно также как и на нашей с тобой. Это война, Эрвин. Помню, тебе довелось расстрелять отряд партизан во Франции. Ты был с особой группой, члены которой после хвастались этим. Лишь ты тогда молчал. Помню, ты рассказывал, что видел их во сне. Что поделать, ты был внедрен в офицерский состав рейха, у тебя было важное задание. Но что ты сделал? Ты провалил его, стоило появиться мисс Анне, не так ли? Выходит, тот отряд партизан погиб напрасно?
- Я не попал ни в одного из них, - сказал Эрвин.
- Чтоб тебя, Эрвин, но ты был там и смотрел, как их расстреливают. Ты черт тебя возьми, был там и смотрел. А ведь ты же английский диверсант, шпион самого Премьер-министра. Ты там был и ничего не сделал, чтобы спасти их, только потому, что у тебя была важная миссия. Миссия, о которой ты забыл, как только появилась Анна. Ты, прежде всего, думал о ней, а не о деле. Ты не сделал ни одного выстрела, чтобы помочь партизанам. Среди них не было военных, одни лишь гражданские. Так что не прикидывайся чистеньким, - вскричал Макс, - эта война всех сделала убийцами. Могу лишь добавить, что те партизаны тоже были с оружием в руках.
- Ты был моим лучшим другом, - сказал Эрвин, - неужели ты хочешь достать эти шифры для гестапо? Ты хоть понимаешь, что тогда произойдет?
- Нет, друг мой, - Макс покачал головой, - они не попадут к фашистам. Ты отвезешь меня в Лондон. Там я выторгую себе льготы и право на жизнь. Я хочу заключить сделку с твоим руководством и быть полезным в работе диверсанта. Ты можешь поручиться за меня. Надеюсь, эти шифры того стоят.
- Хорошо, - подумав, согласился Эрвин, - я поручусь за тебя. Давай начнем поиски.
- Смотри, - Макс перевернул фотографии, - на обороте написаны даты. Это же прошлые века. Какие разные даты. Наверное, он написал дату постройки зданий, - предположил он.
Эрвин задумался. Он вспоминал всех знаменитых архитекторов, построивших красивейшие здания в Берлине. Их было много, многие из них были старинными. Он еще раз стал разглядывать фотографии, используя лупу. Он искал подсказки, раздумывая, как похожи эти здания, словно их спроектировал один человек.
- Эти здания находятся словно мушки на лице княгини. Как бы они ни были далеки друг от друга, они расположены именно как мушки, - Эрвин задумался, представив карту Берлина, - эти здания мог построить один архитектор, - продолжал он, - если мы будем идти в этом направлении, круг сузится. Посмотри, какие колонны, будто один почерк. Высокие колонны напоминают стиль классицизма. Если это так, мы должны искать работы настоящего творца, того, кто по праву считался мастером своего дела.
- Ты всегда был книжным червем, - восхищенно сказал Макс, - неустанно читал заумные книжки, тогда как я оттачивал мастерство в фехтовании и стрельбе.
- На ум приходит только один такой архитектор, - ответил Эрвин, - он считался главным в романтическом историзме немецкого зодчества. Рисовальщик и архитектор, живописец и художник, лично украшавший великолепные здания.
- Кто же это?
Самый лучший архитектор своего времени, Карл Фридрих Шинкель, - ответил Эрвин, - я видел его работы. Мог бы сразу догадаться, что на фотографиях его здания.
- Ты в этом уверен?
- Почти. Вот этот снимок, - Эрвин перевернул фото, - датируется 1816 годом. Именно тогда был построен Нойе-Вахе, памятник павшим в Наполеоновских войнах. Здание было построено при короле Фридрихе Вильгельме, в качестве караульного помещения для королевской гвардии. Сейчас оно практически разрушено. Но то, что нам необходимо может быть и под ним.
- Это здание сейчас стерто с лица земли, - сказал Макс, - кстати, это произошло в июле 1941 года. Именно тогда советская авиация совершила серию авианалетов на столицу.
- Я читал сводки. Столица была охвачена пожарами, союзники сбросили около 21 тонн бомб не только на город, но и на военно-промышленные объекты. А все, потому что люфтваффе осуществили массированный налет на Москву. Сбросили зажигательные и фугасные бомбы. Тот налет, был успешно отражен, - добавил Эрвин.
- Какое его второе здание? – спросил Макс.
- Думаю, очень похоже на Берлинский драматический театр, что находится на площади Жандарменмаркт, - рассматривая второй снимок, ответил Эрвин, - посмотри, датируется 1819 годом. Именно в тогда был построен знаменитый театр. Концертхаус является зданием позднего классицизма. Видишь, на фото имеется подсказка, около даты генерал нарисовал корону.
- Что означает корона?
- Ранее этот театр именовался Королевским драматическим театром. Именно там любил бывать сам кайзер.
- А что насчет третьего здания?
- Шинкель спроектировал много красивых зданий. Но только три из них были настоящим шедевром мирового классицизма. Третье здание находится на Музейном острове.
- Королевский музей, - догадался Макс.
- Именно. На фото указана дата 1823 год. Это год постройки Королевского музея. Возле даты нарисована та же корона. По изображению короны можно вычислить два здания, ну а третье можно вычислить по самому Шинкелю.
- Два здания огромны и охраняются. А третье разбомбили, - сказал Макс, - с чего мы начнем?
- Надо подумать. Пожалуй, начнем с того, где нет охраны. Мы отправимся к Нойе-Вахе.
Они вышли из дома, заперев дверь, сели в машину. Солдаты отошли от дома, увидев, как они отъезжают.
- Где ты остановишься? – спросил Макс.
- Мой дом разбомбили. Так что я поеду к тебе.
- Помню, мы часто ночевали у меня, когда возвращались с приемов, - улыбнулся Макс, - гостевая комната всегда к твоим услугам.
Вскоре они подъехали к руинам когда-то великолепного здания. Даже его руины, в которых выделялись тонкие резцы великого художника, казались шедевром. Спустившись вниз по лестнице, они оказались в подвале. Эрвин зажег фонарь, посветив, убедился, что подвал пуст.
- Стучи по стенам, - сказал Макс, приступая к работе, - здесь может быть тайная комната.
- Ты точно не водишь меня по ложному следу, пока твои люди не пошли по верному пути? – с сомнением спросил Эрвин.
- Я был бы в первых рядах. Не только ты приехал на поиски шифра или кода, - ответил Макс, - на всех шпионов, таких как я, не хватит.
Они проверил стены, но ничего не нашли. Закончив со стенами, они перешли к полу. Наконец, в самом углу Максу удалось обнаружить выемку с небольшим крючком. Надавив на него, он резко провалился вниз. Эрвин подбежал к углу, заглядывая вниз. Он увидел лестницу, по которой скатывался Макс, пытаясь остановиться. Длинная крутая лестница вела вниз, в темноту. Оставив люк открытым, Эрвин начал спускаться. На стене он увидел факела и зажег один из них зажигалкой. Огонь осветил помещение, в которое им удалось спуститься. Это был круглый зал, довольно огромный с высокими стенами. Потолок был расписан какими-то знаками, а на стенах были начертаны кресты. Посреди залы стоял каменный стол, покрытый кровью и пылью. Эрвин подошел к нему и понял, что это чей-то склеп. Под каменной плитой якобы стола находился труп человека, явно похороненного заживо. Он знал, что такое проделывали иезуиты со своими кровными врагами. Жуткая смерть настигала того, кто шел против них. Макс тоже понял что это.
- Неужели шифр под этой плитой? – спросил Макс.
- Я именно там спрятал бы, - ответил Эрвин, - место жуткое. Шифр у покойника за пазухой. Помнишь, именно так было написано в дневнике старой княгини. Я просто не думал, что это будет буквально.
Они попытались сдвинуть плиту и после нескольких попыток, она поддалась. В каменном гробу действительно лежал скелет человека. По всей видимости, ему уже было больше ста лет.
- Проклятые фанатики, - выругался Макс, - ты посмотри, какой оскал. Да он же корчился в муках, пока медленно умирал в этом каменном мешке.
- Сейчас такой оскал у многих там, наверху, - пробормотал Эрвин, обыскивая внутри, - вот оно, смотри!
Он вытащил какой-то сверток, что лежал под скелетом, в котором были завернуты бумаги. Макс поднял выше факел, посветив на бумаги. Не закрыв плиту, они разложили на ней бумаги и стали их изучать. Они были настолько увлечены бумагами, что даже страшный оскал покойника не пугал их. 
- Я где-то читал, что тревожить прах мученика к беде, - сказал Эрвин, - давай задвинем плиту.
- Подожди, что это за чертежи? Разве мы не искали код?
- Это чертежи новейшего уникального оружия, - сказал Эрвин, - тот, кто соберет воедино все чертежи, получит это оружие. На бумагах стоит личная печать князя Голицына. Он был здесь и спрятал эти бумаги под плитой. Доверил мертвецу хранение опасного документа. Думаешь, в двух остальных зданиях нам тоже предстоит вскрыть чьи-то могилы? – спросил он, собирая чертежи и пряча за пазуху.
- Не знаю. Надо выбираться отсюда пока не настало утро, - Макс направился к выходу.
Они выбрались из подвала на улицу и вдохнули морозный воздух. Доехав домой, решили передохнуть и уже днем вести свое расследование.
- Какие новости в Берлине? - спросил Эрвин, удобно расположившись возле камина.
- Ты ведь следишь за всеми новостями, - сказал Макс, - что передают ваши шпионы?
- Слышал я, что немецкий конструктор Вернер фон Браун разработал первую в мире баллистическую ракету дальнего действия, принятую на вооружение вермахта примерно три года назад.
- Работа шла медленно. Первый боевой пуск состоялся в сентябре 1944 года, - дополнил Макс, - тебе не кажется, что то, что мы ищем, есть уникальная усовершенствованная копия оружия возмездия?
- Фау-2? Этот агрегат назвали так? – спросил Эрвин.
- Это кодовое название. Сдается мне, что мы ищем чертежи оружия куда более мощного, чем Фау-2. Куда катится мир.
Эрвин взял папку с чертежами и разложил на полу. Сфотографировав все чертежи, он бросил бумаги в огонь.
- Так будет надежнее, - сказал он удивленному Максу, - любые бумаги могут выкрасть. Мы не можем рисковать.
- Ты вот так запросто кинул в огонь ценные бумаги? Еще пару дней и на нас объявят охоту, - сказал Макс, - чем будем торговаться, если нас схватят? Может, стоило оставить пару чертежей?
- Ты выторговал всего пару дней. Нам хватит, чтобы успеть на поезд.
- Ты всегда был отчаянным, - покачал головой Макс, - в следующий раз оставь хотя бы пару бумаг на всякий случай. Почему чертежи оказались у генерала?
- Говорят, он дружил с фон Брауном. Думаю, ученый доверил ему свои чертежи, поняв, какая трагедия постигнет человечество, если уникальное оружие апробируют. 
 Они продолжали делиться новостями и впечатлениями, гадая, где еще мог спрятать чертежи генерал Голицын.
Утром они поехали в театр. Машина медленно двигалась по улицам, то и дело останавливали патрульные солдаты. Тщательно рассматривая документы двух офицеров, они с подозрением глядели на Эрвина.
- Я теряю былое хладнокровие, - признался он, - почему они подозрительно смотрят на меня?
- В отличие от всех нас, ты такой ухоженный, - заметил Макс, - это бросается в глаза. Сразу видно, что ты после отпуска. Даже взгляд у тебя уверенный в победе. Такими мы были года два назад.
- Ты прав. Я не вжился в роль, - покачал головой Эрвин.
- Всегда хотел узнать, почему у тебя немецкое имя? Неужели тебя завербовали с пеленок? Ведь мы знакомы с раннего детства.
- Моя мать немка. Неудивительно, что у меня немецкое имя.
- Но твой отец английский аристократ, - заметил Макс.
- Ну и что, - пожал плечами Эрвин, - ты лучше посмотри, каким стал Берлин. Когда я покидал его, он был куда лучше и ухоженнее.
- Когда мы покинем его, мы будем лучше, чем сейчас, - недовольно пробурчал Макс, - ты думаешь о городе, а я о спецгруппе, что пустится за нами в случае побега.
- Нам всегда удавалось оторваться от преследователей. Кто руководит группой? – спросил Эрвин.
- Ганс Шиллер, - ответил Макс, - помнишь его?
- Палач, - уточнил Эрвин.
- Он самый. Обещал шкуру с тебя снять живьем.
- Кто бы сомневался, - Эрвин вспомнил громадного Шиллера, известного под кодовым именем Палач.
Они подъехали к театру и вошли внутрь. Внутри никого не было, лишь старый консьерж дремал на своем посту. Тихо пройдя мимо него, они спустились вниз.
- Это тебе не какая-нибудь антреприза, - с гордостью говорил Макс, показывая на величественные бельэтажи и ложи, - давно я не бывал в театре.    
- С чего начнем? Аванложи, балконы, ложи, места, где мог бывать наш генерал. Не в арьерсцене же он запрятал бумаги. И уж точно не в колосниках.
- А может, на галерке? – предположил Макс.
- Интересно, куда светят софиты? Быть может, свет софитов укажет путь. Он должен был оставить разгадку! Надо искать, - Эрвин оглядел все вокруг.
Приспособления для смены декораций, некоторые декорации, различная бутафория – вот что он видел вокруг себя. Макс поднялся на балконы, осматривая каждую ложу. Эрвин обыскал сцену, авансцену, прошел за кулисы, но ничего не нашел. Через час они встретились перед сценой.
- Ты уверен, что это именно то здание? – спросил Макс, - возможно, ты ошибся?
- Бумаги здесь, Ник, - тихо ответил Эрвин, - у меня чутье. Они точно здесь. Помню, ты говорил о комнате иезуитов?
- Только не в театре. Нам повезло в первый раз, это так. Но в этот раз, такой комнаты здесь не найти.
- Если бы ты был генералом Голицыным, куда бы ты спрятал ценные бумаги? – спросил Эрвин.
- Особенно, если бы чувствовал слежку?
- Да. Как всякий военный он чувствовал слежку, - согласился Эрвин, - надо подняться туда, где обычно сидят сливки общества. Где мог сидеть наш генерал. Давай посмотрим на все его глазами.
Они поднялись на верхнее ложе, справа от королевской ложи, где обычно бывали знатные генералы и их дамы. Эрвин сел в удобное кресло, взяв в руки полевой бинокль. Он не спеша рассматривал все вокруг, изредка комментируя свои наблюдения. Макс, напротив, на все смотрел невооруженным взглядом, предпочитая все видеть на естественном расстоянии.
- Он знал, что у тебя будет бинокль? – спросил Макс.
- Он знал, что доверится опытному разведчику, - ответил Эрвин, - что-нибудь видишь?
- Нет, а ты?
- Ничего, - Эрвин устало протер глаза, - театр, вижу только театр.
- Театр, игра, сплошная маскировка. Теперь держись, красотка, под маской жизнь ¬¬¬- игра, - пропел Макс.
- Маскировка, маскировка, - задумался Эрвин, - Макс, ты гений! Он замаскировал объект, где спрятаны бумаги! Маскировка и есть подсказка для нас. 
- О чем ты говоришь? - не понял Макс.
- Когда две сотни германских ВВС атаковали Москву, важные объекты столицы были замаскированы. Был даже создан фальшивый мост через Москву-реку. Появились фальшивые предприятия, военный лагерь с фигурками бойцов, псевдоаэропорты с муляжами самолетов. Оборонные заводы, мосты, водонапорные станции, нефтехранилища, все это было замаскировано. Так их удалось спасти от бомбежки.
- Они замаскировали Кремль? – спросил Макс. 
- Кремль выглядел как жилой квартал. Купола покрыли черной краской, звезды были зачехлены, на кремлевских стенах художники нарисовали окна. Я читал о проекте художника-архитектора Бориса Иофана, которому довелось замаскировать почти весь город. Ищи то, что неприметно. На что даже свет софитов не упадет.
- Вижу колонну, - сказал Макс, - пятая от сцены колонна. Смотри, на ней не заметна статуя, когда как на других колоннах статуи видны.
Действительно, на белых колоннах были расположены небольшие цветные статуи. И лишь на пятой ее будто не было. Статуя была покрашена в белый цвет и почти сливалась с колонной. Подойдя к ней, Эрвин нащупал небольшое отверстие в стопе. Нащупав внутри бумаги, он вытащил их и разложил на сцене.
- Это они? – Макс наклонился над чертежом, - ты должен сфотографировать их и уничтожить здесь. Опасно выносить их на улицу.
- Ты прав, - Эрвин сфотографировал чертежи и поджег.
- Сейчас в твоем фотоаппарате находится бомба, - заметил Макс, - спрячь его надежнее. Помни, в группе Палача есть искусные воры. Им ничего не стоит вытащить аппарат из кармана.
- Поехали в музей. Если нам повезет, вечером мы уже будем ехать в поезде.
Через час они были возле музея. Огромное здание величественно подняло свои колонны ввысь. Эрвин внимательно осмотрел колонны, но ничего не нашел. По обеим сторонам лестницы, ведущей в музей, находились конные статуи львоборца и стражающейся амазонки. Они вошли внутрь, к ним навстречу вышел смотритель музея. Не смотря на напряженную ситуацию в городе, музей продолжал принимать посетителей. Купив билеты, они прошли в залы.
- Разделимся? – предложил Эрвин, - я на восток, ты на запад.
- Встретимся через час здесь же, - согласился Макс.
Эрвин неспешно обошел все залы, рассматривая различные экспонаты и картины. Некоторые скульптуры из мрамора были работами самого Шинкеля. Выполненные в греческом стиле, они напоминали богов Олимпа. Незаметно оба искателя вышли к ротонде и увидели друг друга с противоположной стороны. Войдя в круг, они стали рассматривать статуи, что стояли на возвышенности вокруг.
- Обычно именно в ротонде хранят самое важное, - сказал Эрвин, - под куполом ротонды могут находиться сокровища.    
- И мертвецы, - добавил Макс.
- И мертвецы, - согласился Эрвин, - мне кажется, наш генерал спрятал здесь оставшуюся часть чертежей. Ничего не видишь?
- Смотри, - Макс указал на одну из статуй, - она такая же, как и в театре. Просто копия.
Они подошли к статуе и стали ее рассматривать. Никого не было, что позволило им беспрепятственно действовать.
- Они не были оригинальны, - заметил Эрвин, показывая на то же отверстие в стопе, что уже встречалось им в театре.
- Есть! – Макс просунул руку в отверстие и вытащил сверток бумаг.
Разложив их на полу, Эрвин стал фотографировать.
- Быстрее, сюда могут войти, - торопил его Макс.
- Это последние чертежи, - сказал Эрвин, показывая последний лист, на котором автор написал «завершено». Уходим!
Они выскользнули из театра, стараясь смешаться с толпой бродяг на улице. Разорвав бумаги, Макс бросил их в первый же костер, что разожгли бродяги перед музеем. Наблюдая, как догорают последние листы, Эрвин оглядывался, в поисках агентов Палача. Не заезжая домой, они направились к вокзалу, чтобы успеть на поезд.
Уже в вагоне, в купе которого были только они, переодевшись, Эрвин перепрятал фотоаппарат в другой карман, а пленку переложил во внутренний карман. Снятую форму немецкого офицера он выбросил в окно, когда поезд мчался по пустоши. Макс тоже снял форму, переодевшись в гражданскую одежду.
- Где достал? – спросил Эрвин, показывая на одежду.
- Купил у местного проводника, - ответил Макс, - как раз по мне. А мы легко оторвались от погони?
- Ты плохо знаешь Палача, - заметил Эрвин.
- Его не было при посадке.
- Потому что ему не взять нас в поезде. Но отступать он не станет. Что бы ты сделал на его месте?
- Убрал бы противника бесшумно. Например, у входа в здание, на улице, у самого дома. Когда он хоть на малую долю потеряет бдительность.   
- А как бы ты догнал этот поезд?
- Я бы перегнал его и устроил засаду, - ответил Макс, - так вот нас что ждет в Лондоне.
- Наверняка, один из его людей едет в этом поезде и проследит за нами, - предположил Эрвин.
- Что ты предлагаешь?
- Спрыгнем с поезда, когда приблизимся к первому английскому городу, - предложил Эрвин, - рации у них нет. Пока Палач поймет, что мы сошли в другом городе, пленка будет уже передана надежному курьеру. Только перед прыжком, отцепим товарный вагон.
- Я думал, что подобные пленки ты вручаешь лично, - с сомнением сказал Макс, - зачем нам отцеплять вагон?
- Так надо. У меня есть надежный летчик. Он и отвезет пленку и расскажет о тебе. Или ты хочешь явиться в центр британской разведки без каких-либо гарантий?
- Ты постараешься, чтобы эта пленка стала моей гарантией, - сказал Макс.
- Конечно.
Подъезжая к Бирмингему, они отцепили товарный вагон и спрыгнули с поезда, скрывшись в высоких камышах, что росли неподалеку. Глядя вслед уходящему поезду, Эрвин мысленно поздравил себя с удачным завершением операции. Макс стоял, вдыхая полной грудью лесной воздух. Надеясь, что все опасности позади, он, с присущей ему привычкой, внимательно огляделся по сторонам.
- Где мы? – спросил Макс.
- Недалеко от Бирмингема, - ответил Эрвин, – скоро сюда прилетит самолет и заберет пленку. Без нее мы не предоставляем никакой ценности фашистам и можем не опасаться за свою жизнь.
- То есть мы можем торговаться с Палачом? – засмеялся Макс, - представляю, как он разозлится, не найдя пленку или бумаги. Я бы многое отдал, чтобы посмотреть на его лицо в такой момент.
- Ты бы попрощался с жизнью, - засмеялся Эрвин, - Макс, дружище, вот это свобода! Отдадим пленку и можем на пару дней остаться в Бирмингеме. Надо отсидеться, пока наши люди поймают Палача.
- Откуда твой летчик знает наши координаты? – спросил Макс.
- Не в первый раз. Видишь то озеро? Там рыбачит наш человек. Каждый раз он видит поезд и считает вагоны. В этот раз он недосчитает товарный вагон.
- Сообщит твоему летчику и пленка полетит в Лондон, - догадался Макс, - умно придумано.
- Все же Палач глуп, - рассуждал Эрвин, - так просто выпустил нас.
- Он самонадеян. Увидеть бы какую шикарную ловушку он нам приготовил, - улыбнулся Макс.
В небе послышался рокот боевого самолета, который вскоре совершил посадку прямо на поле. Эрвин и Макс побежали к самолету, как вдруг из него вышел Палач. Эрвин тут же завернул в камыши, потянув за собой Макса. Они затаились в камышах, наблюдая за самолетом.
- Он нас заметил? – спросил Макс.
- Если бы заметил, расстрелял бы, - ответил Эрвин.
- Поиздеваться хочет, поиграть. Как он нашел твоего надежного летчика? Это тот самый самолет?
- В центре завелся шпион. Придется самим добираться до Лондона, - ответил Эрвин.
Тем временем из самолета вышли диверсанты и стали приближаться к камышам.
- Впервые без оружия, - посетовал Макс.
- Я тоже. У них в руках автоматы. Пригнись ниже, а лучше ложись. Может, пройдут мимо. Собак не взяли.   
Диверсанты прошли мимо, зорко вглядываясь в камыши. Лежа на мокрой земле, Эрвин и Макс смотрели друг на друга. Внезапно Макс поднялся и вышел из камышей. Диверсанты подбежали к ним и наставили автоматы. Неспешной походкой подошел и сам Палач. Они подняли Эрвина и тщательно обыскали.
- Попались, - улыбнулся тот, - заставили же за собой побегать.
- Ну, наконец-то, - недовольно пробурчал Макс, - почему так долго? Осторожнее с ним, мне его еще везти в гестапо, - сказал он диверсантам, которые вели Эрвина.
- Он не ожидал? – усмехнулся Палач, - господин Мюллер, вы не ожидали, что моим человеком в поезде будет ваш лучший друг? Так сказать Иуда, предавший брата. Вы ведь были как братья, не так ли? Что чувствуешь, Макс?
- Что совсем скоро получу награду, - ответил Макс, - все было честно. Действительно, Эрвин, не обижайся, но к тебе мог подобраться только я. Признай это и отдай фотоаппарат, - он снял с Эрвина фотоаппарат и повесил себе на шею.
- Разве не я должен забрать его? – спросил Палач.
- Фотоаппарат я должен доставить в Берлин нашему руководству, как и Мюллера в гестапо. Ваша группа лишь помогает мне в этом. Ваша задача, вывезти нас отсюда да быстрее. Что с летчиком?
- Наш человек постарался, чтобы он не явился на летное поле, - ответил Палач.
Эрвин шел молча, ожидая дальнейших действий. Он был уверен, что Макс блефует, не удержавшись подразнить Палача. Злясь на Макса, он ждал, когда же тот наиграется. Пленка, находилась во внутреннем кармане Эрвина, и Макс это прекрасно знал. Тем не менее, обращался с фотоаппаратом крайне бережно, будто именно там находилась ценная информация. Когда они подошли к самолету, Макс помог Эрвину, у которого были связаны руки, подняться на борт.
- Осмотрите округу, нет ли свидетелей, - серьезно сказал он диверсантам, - а мы подождем вас здесь. Только быстро. Ганс, дружище, поднимайся к нам. Отдохни, тебе пришлось побегать, - дружелюбно предложил он.
Палач поднялся и сел на скамью, отложив автомат. Макс протянул ему сигареты, наблюдая, как он закуривает.
- Я за ним гонялся всю войну, - сказал Палач, указывая на Эрвина, - и наконец-то схватил.
- Тебе удалось это сделать не без моей помощи, - заметил Макс.
- Ты получил фотоаппарат и пленника. Но я доволен, что именно мне удалось схватить его, - сказал Палач.
- Да, ты прав, - Макс, подойдя к Палачу сбоку, сильно ударил его по голове фотоаппаратом.
Быстро перерезав веревки Эрвина, он закрыл дверцу самолета.
- Взлететь сможешь? – спросил Макс.   
- А если бы не смог? Ты бы всех их тут перестрелял? – спросил Эрвин, садясь за штурвал самолета.
- Набери высоту и я скину его, - хладнокровно сказал Макс, - это необходимо. Иначе, он всегда будет гоняться за нами.
- Только не забудь воткнуть ему кол в сердце, - ответил Эрвин, понимая, что Макс прав.
- Они не поверят в его смерть? – спросил Макс, привязывая Палача к скамье самолета.
- Никто не поверит в его смерть. Слишком заметная фигура, знаменитый палач самого Гиммлера, - ответил Эрвин, - оставишь его, и он будет идти по пятам.
- Сколько за него дадут?
- Тебя погубит твоя жадность, - ответил Эрвин, - живым он нам не нужен.
- Он понадобится твоему руководству.
- Передумал? А если они его завербуют? Ты хоть представляешь, что он с тобой сделает за такую шутку? – спросил Эрвин.
- Не он так найдутся другие. За нами всегда кто-то гонится, а его мы, по крайней мере, изучили, - ответил Макс.
- Как знаешь, Макс. Только во второй раз он не попадется на твою удочку, - ответил Эрвин.
- В шестой раз, - сказал Макс, - он пять раз уже попадался и все пять раз я его обхитрил.
- Да у вас с ним роман, - засмеялся Эрвин, - поэтому не хочешь расставаться?
- Подумай сам, такого, как Палач у вас завербуют. Он будет работать с нами. Он силен и отлично подготовлен.
- Так подготовлен, что шестой раз попадается на твою удочку?
- Он убийца. Но обмануть его просто. Подыграешь мне? Он еще может нам пригодиться.
- Хочешь вернуться с ним в Берлин? Ты с ума сошел, - покачал головой Эрвин.
- Так или иначе, нас туда пошлют. Куда бы ни послали, нам проще иметь убийцу в команде.
- После сегодняшнего он убьет тебя, не задумываясь, - сказал Эрвин.
- Ты у нас стратег, а я специалист по боевой психологии, - сказал Макс, - убьют его британцы или завербуют, нам лишь польза от этого.
На том и порешили. Посадив самолет на военной базе, Эрвин сел в машину, которую прислали за ними. Палач сидел между ними, понимая, что его расстреляют, он сыпал проклятия, со злостью поглядывая на Макса. Макс, в двух словах объяснил, какое будущее ему уготовано. Слушая его, Палач менялся на глазах, злость его куда-то испарилась, уступив место любознательности.
- Мы всегда были в одной связке, - говорил Макс, - только теперь, нам выгодно работать на британцев. Скоро конец войне и нам нет нужды сидеть на скамье подсудимых, не так ли, дружище?
- Какие у меня гарантии? – спросил Палач.
- Ты сам себе гарантия. От услуг такого опытного диверсанта не откажутся. Особенно в послевоенное время. Мы втроем будем еще не раз вершить историю.
- Что такого важного вы вывезли из Берлина? – спросил Палач.
- Мы вывезли миф. В этой поездке важен лишь ты, дорогой Ганс, - ответил Эрвин.
Приехав в центр, они проводили Палача и отправились к руководству. Макса приняли сразу, учитывая его способности и умение вести переговоры. Во время беседы, Макс все ждал, когда же Эрвин скажет о пленке. Но тот молчал, сказав, что привез ценного диверсанта, Палача. Оформив временные документы на Макса, их отпустили домой. В машине Макс хотел спросить о пленке, но Эрвин знаком призвал к молчанию, давая понять, что здесь может быть прослушка. Доехав до дома, он припарковал машину у входа и проводил гостя в дом.
- Где пленка, Эрвин? – спросил Макс, едва зайдя в дом, - почему ты ничего о ней не сказал?
- Мы уничтожим ее, Макс.
- Ты с ума сошел! Ради чего мы шли на риск?
- Мы привезли им Палача и выторговали тебе свободу. Все, кто знал о чертежах, сейчас мертвы. Можно сказать, что чертежи бесследно исчезли.
- Разве тебя не за ними послали? – спросил Макс, - и что же ты скажешь? Что чертежи бесследно исчезли?
- Миру еще рано узнавать о таком оружии. Война скоро закончится и людям не нужны новые вооружения. Мы не можем так поступить со всеми. С нас достаточно крови. Эти чертежи уничтожат целые города, а то и страны. Ты готов передать их?
- Ты прав. Что ты сделаешь? – спросил Макс.
Эрвин достал пленку и засветил ее на солнце. Положив ее в тарелочку, он поджег зажигалкой, наблюдая, как превращается в пепел то, за что многие разведчики положили жизни.
- Завтра поедем в центр за новым заданием, - сказал Эрвин, - нам дали несколько часов для отдыха.
- Завтра у нас будет новое дело. А как же Палач?
- О его судьбе мы узнаем завтра. Думаю, его отпустят с нами. Ты прав, среди нас должен быть убийца. Проклятая война, - Эрвин устало протер глаза, - пойду, распоряжусь насчет ужина. После можем поспать в домашней обстановке.
- Хорошо, - Макс проводил его взглядом и, когда дверь закрылась, подошел к столику. Посмотрев на пепел в тарелочке, он улыбнулся. По количеству пепла он понял, что его друг сжег другую пленку. Мало кто из разведчиков разбирался в этом, и Эрвин был не из их числа. Макс понял, что пленка останется в надежном месте, в этом особняке. Как всегда Эрвин никому не доверял, даже своему другу детства. Вспомнив, что Эрвин пошел на кухню, он понял, что пленку спрячут в подвале или в погребе. Еще один секрет будет захоронен в английском особняке, пока не найдутся те, кто сможет отыскать и разгадать его.
Пока где-то шла война, а победители подступали все ближе к Берлину, немец и англичанин скрыли чертежи мощного оружия, которое еще проявит себя на испытательных полигонах, когда они уйдут на покой. Макс раздумывал, что же натолкнуло Эрвина так поступить. В очередной раз его друг поддался чувствам, что было сродни предательству. Спрятав ото всех уникальные чертежи, он хотел отодвинуть создание этого оружия, решив тем самым уберечь будущее. Макс знал, что Эрвин, будучи опытным разведчиком, закодирует находку. Подумав, как бы он это сделал, Макс был уверен, что где-то в самом сердце своего английского особняка Эрвин спрячет не только пленку, но и фотографию княгини, известной ему как Пиковая дама! 
         
Продолжение приключений следует в рассказе «Жертвы «Железной девы».