Впереди-дорога! Часть 4. Мятежная душа

10 апреля 2023. Пишу уже в тайге. Сижу у костра. Где-то примерно около десяти – одиннадцати часов утра. Ориентируюсь во времени по солнцу. Оно ещё не на юге и низко стоит, не вошло в зенит. Доставать мобильник-облом! – Надо распаковывать, а устала. В лесу всё привязывается, всё упаковывается от снега, воды, ударов, иначе нельзя.

Проснулась сегодня в пятом часу утра, на рассвете, в пять уже встала. Сборы -канительные, проходят с большим психологическим и физическим напряжением. Надо всё упаковать, ничего не забыть и максимально бесшумно выйти на улицу, незамеченной соседями отъехать подальше со двора. Так всегда поступаю. Да и настоящие люди тайги никогда не афишируют свой уход в тайгу. – Подальше от глаз, от сплетен, пересудов – так и удачнее. Главное, чтоб родные знали и не сильно беспокоились, не поднимали паники в случае чего. Проблема заключается в том, чтобы тихонько спустить немалый груз с квартиры по скрипучей, узкой деревянной лестнице, и потом как-то вывести двух лаек, ибо те неизменно реагируют на поход в тайгу, как на светопреставление, их сложно убедить одним полотенцем по хвостатой попе, чтоб во все голоса не блажили, поднимая не только дом с постелей, но и село вместе сопереживателями - дворовыми и недворовыми лайками, что тоже мечтают уйти вот также однажды в лес. – Крайне сложная задача!

Спустила, крадучись, раза за три, четыре весь положенный груз: рюкзак, еда себе и собакам в расчёте на десять-четырнадцать дней, спальник, палатка, коврики, полиэтилен, топор, ружо, патроны, запас одежды, гаджиты, фонарики, тетради, котелки, гвозди, шурупы и прочее и в довершении - лесные лыжи, поводки, ошейники, верёвки, верёвочки и т.д, и т.п. Сложно не употеть. А потом, удерживая на поводках друзей, вес которых в сумме на порядок превышает мой собственный, нужно закрыть дверь, проверить на закрытость, ибо дом ходит и пляшет весеннее танго и рокинролл; повесить ключ одной рукой на шею, да так, чтоб не промахнуться; на тесном крыльце, с не открывающейся полностью дверью – перекошенном, подцепить гружёную волокушу одной рукой, другой удерживать лаек, которым срочно требуется оставить пахучие письмена друзьям и врагам, эсэмэски на каждом столбушке, снежном бугорке... – Ой как не люблю сборы!

Отчалили более менее бесшумно. Только тут же попали в переплёт. - Вчера сильно таяло и снежную дорогу машинами разбили на глубокие колеи с водой, а ночью подстыло и вместо гладкого шоссе образовалась бугристо-пересечённая местность с рытвинами, озёрами, протоками, «стиральной доской». У развалин ангаров бывшей экспедиции пилорамщики свалили огромное количество сосновых хлыстов, вытаскивая их с тайги Уралом; раскидали по всей огромной площади. – Не пройти, ни объехать, не перешагнуть! Так, не отъехав и пару сотен от двора, опять наткнулись на непреодолимые препятствия. А в итоге, напротив заправки, форсируя море-океан - лужу по тонкому ледку, потеряла лыжину, благо, - собак отпустила с поводков и успела обнаружить пропажу на объездной дороге, далеко не отойдя от села. Плохая примета, но пришлось возвращаться за лыжиной – неприятно! Солнце только вставало. Мороз - не малый! - Под двадцать! - По застывшей грязи весной уже пахнет.

Выбралась на дорогу и тут влипла капитально! Оказалось, за пару предыдущих дней с бурным снеготаянием, дорога напрочь растаяла. И вместо льда и снега меня встретил голый гравий! Гружёная пластиковая рыбацкая волокуша по гравию не тянулась совсем! И требовалось изо всех сил упираться, чтоб она как-то шевелилась. Ощутила себя лошадкой, тянущей воз сена в гору. Вспотеть и устать успела наславу на первых же метрах пути. Пришлось выискивать узкие бровки льда по теневым краям дороги, но и они кишели галькой, пылью - тормозили. Расстояние в полкилометра кое-как с огромными физическими усилиями преодолела едва не за полчаса! Что удручало, навевало неприятные мысли, ибо дорога в горы могла также растаять. Вышла наконец к реке.

Переправа зимняя уже приказала долго жить – закрылась, там, где была пару дней назад накатанная дорога, плескалось море-океан. Встречная машина удачно форсировала её, проломив лёд. А мне пришлось обходить крУгом, по следу снегохода, подниматься круто в яр, а потом спускаться, спуская гружёную волокушу. Главное беспокоило, чтоб никто не увидел – ненавижу, когда судят-пересудят, не выношу выглядеть уставшей, слабой, некрасивой. А физическая работа лицо не красит!

За рекой пошёл лес, и далеко от пыльного, угольного села, оттого таяло позже и не столь стихийно бурно. Тут снега немного ещё существовало по краям зимника. Подцепила карабинами к поясному ремню ремни волокуши, как ходят туристы в зимние походы. Предварительно долго изучала технику подобной тактики и стратегии таскания груза. -Всё бы ничего! Да гравий не позволял тащить и тут, изо всех сил тормозил. На моё счастье, догнала машина с молодыми ребятами, моими бывалыми учениками -походниками. Они догадались по лыжам, торчащему ружо, моему прикиду, куда и зачем их бывшая училка двигать намерилась. «Подвести?..» - А куда вы?.. – «В горы...!». - Прекрасно! Мне до девятнадцатого!.. – по пути.

Парни, - умницы! Помогли загрузится, только вот собачата не захотели ехать и предпочли двадцать километров бежать по гравию, отбивая лапы в кровь. Дымка ещё пытался запрыгнуть к хозяйке в кабину, а Пуля заартачилась, совсем не по делу и к не месту.

Ребята - опытные! - Таёжники. Рождены тут и живут тут лесом. Не из сказок и фэнтази знают, что такое тайга, понимают без слов. Они спешили – по Утру надо пройти сложные участки пути. Но пришлось уменьшить скорость и постоянно поджидать собак, чтобы те не отстали, не повернули обратно в село. - Если б вернулись без хозяйки, то соседи тут же б подняли панику на всю селенную! Село б загудело как улей, сдёрнули б с работ детей и т.д. и т.п. – Караул, одним словом! А в тайге насчету каждый час, каждая минута! Суть в том, что солнце резко поднимается и мороз в минус двадцать с гаком переходит в тепло, в тени до плюс десяти, а на освещённом месте и того круче; снег изо льда, моментально плавясь, превращается в няшу, наст отпускает; начинается коварное налипание. – Тайга, есть тайга! В ней и спешка вредна и медлительность не оправдана порою; только разум, расчёт, ум и опыт актуальны.

Парни довезли меня до своротки с трассы, что уже у гор. Ровно год назад, Первого Мая 2022 года до этого места подвезли и моего мужа. Отсюда он пошёл на весновку в избу, как обычно, как делал много-много лет. С осени мы поднимались на оснёвку на лодке-горнячке по реке, по ней же завозили груз, весной перед ледоходом, муж заходил пешим ходом, по насту, на лыжах в избу, чтобы после ледохода сплавить лодку в село.

Тут я редко хожу. Обычно, если и захожу к себе, то другим путём. А сейчас предстояло пройти последним путём супруга. Где-то в глубине души хотелось узнать, как он шёл, почему не дошёл триста метров до жизни, до избы, что случилось, что думал в этот свой последний маршрут. С мая по август здесь ребята спасатели и сын ходили, искали, но ничего так и не нашли. Нанимал сын и вертолёт. Летали, искали вместе, но не нашли даже костровища. И вот теперь я иду этим путём одна, только двадцатью днями ранее, чем супруг. Он шёл Первого Мая, а я десятого апреля, годом спустя. Покоя всё равно нет на душе. Боль утраты притихла, но не исчезла и не исчезает. Порой злюсь на мужа, ругаю его: как он смел умереть, оставив нас! Как посмел не дойти каких-то триста метров! – Изба-то уже была видна. Оставалось подняться на мандал, пройти ещё десять минут!.. Но знаю, что он до последней секунды боролся за жизнь, не сдавался! …Только время залечит раны. Только оно одно способно уменьшать боль потерь.

По глазам парней видела, что боятся меня отпускать. Соврала, успокаивая, что знаю тут каждый куст, да и спальник зимний, палатка со мной; если не смогу развести костёр, то залезу в спальник… - сама не стала додумывать, чтобы самой не бояться, не показывать же страх, неуверенность перед своими учениками – им дальше жить в тайге и тайгой. - Так не принято. Да и решение принято! Обратного пути у меня нет.

Старая дорога снегохода довольно неплохо держала меня и волокушу, не сильно проваливалась, но постоянно слетало с правой ноги крепление. Пару раз запнулась о него и упала, но удачно. А ремонтировать в холод не получается – согреваюсь лишь двигаясь. Остановлюсь и моментально руки промораживает. На восходе солнца мороз как правило усиливается. Собаки же довольно часто вязли, их лапы наст не держал. Но жалеть не приходится. Они мужественно гребутся, а прорезая непрерывно стекло наста, лёд разрезает кожу лап, срезает шерсть.

Шла, как поняла часа два - три, пока не пригрело. Встретилось открытое болото. На горизонте- горы! Чистовина тянется на километры. Повезло! След снегохода сохранился. Просматривался плохенько, но собачата помогали – они его чувствуют лучше и следят, так-как вне его наст совсем не держит их веса. Появилась опасность налипания. При налипании придётся резко останавливаться, без дров и удобного места, ибо не пройти и ста метров – лыжи мокнут и собирают тонну снега, ногу не сдвинуть и на метр. Увидела подходящее место, более менее знакомые места пошли, и решила ночевать. Главное, - это дрова! В зимней тайге дрова – сухие, не хворост, а кедровые сушины, - это залог отдыха, сна и жизни. Главное не еда – а дрова. Есть дрова- есть и вода, - чай! Дрова –это огонь! А огонь – это БОГ! Это жизнь!

Перешла овраг - ручей. По карте поняла, что это наш ручей, и пошли на востоке наши сопки, граница нашего таёжного охотничьего участка. Сидя у костра попыталась сделать записи, но рука дрожит, и писать особо не захотелось. Только наброски выполнила кратко. По опыту знаю, что спустя дни, мало что вспомнится. Всё покажется сном, видением и только по записям можно восстановить воспоминания. А когда читаешь, свои же строки, видишь их, как книгу чью-то, не свою. Не осознаётся, что пишу я. И ушедшее было не видением, ни сном, ни фильмом, а – реальность. Но мозг от перенапряжения блокирует подчас память, ибо все силы мозга направлены не на память, а на выживание.

…Развела костёр, обломав снизу сухие ветки кедра, под которым расположилась. Устала сильно. В зимней тайге, да и в другой, мает усталость. Она постоянна, не зависит от возраста странника, так-как иду всегда по силам, на пределе физических способностей. Захожу с палаткой, спальником. Топлю снег. Зашла с 19-ого километра трассы по старому следу снегохода. Ездят на снегоходах с Каменистого на север в сторону реки Ма-и через наш участок; через запад поднимаются в гору, а там по проходу меж вершин - спуск к реке и правому притоку - по ручью. Переезжают перед Манья Чигим и уходят в горы на Хальмер-ю.

Подвезли от Ятрии парни. Шла уже от Ятрии к Ще-е. Ехали в горы. Завозились на лето. Там у них – олени, держат домашних – умницы! Восхищена и рада, что молодёжь не бросает оленеводство, - может, получится возродить! Говорят, - волки не трогают, а расомаха двоих оленей загнала на скалу и скинула вниз. Медведи крепко мешают всем в тайге! Развелось лишку! Достают всех! Сильно пакостят. Необходимо лишних убирать. Жалость тут чревата серьёзными неприятностями.

Собаки бежали за машиной. Дымка пытался залезть в машину. - Высоко - не смог. Пулька отставала. Ей доходит семь лет, перешла в стадию зрелости, располнела. Приходилось ехать медленно и постоянно ждать, подзывать. Об наст, гравий собаки сильно сбивали ноги – до крови. И двадцать километров пробежки после зимнего сидения в квартире сказываются не положительно. Потом на несколько суток обезножат. Дымка бежал в постромках, галопом. Пулька - своим ходом, рысью, выбирая ледовые бровки, где меньше гравия. Со Щекурьи меня подобрали. До неё едва тащила волокушу. По объездной дороге и вовсе нереально тащить из-за гравия. - По гравию её не протащить. Бровки ледовые - прерывистые и узкие, тоже с гравием. Ятрия – переправа, уже перекрыта. И вода – глубокая, но машины проезжают ещё. Обходила воду по следу снегохода вокруг. Волокуша метровой длинны. Нужна полуторометровка. Всё из груза не вмещается. Загружено горкой. Неудобно, но оказалось устойчиво, не перевернулось ни разу. - Снизу рюкзак тяжеленный. Сверху -мешок с ковриками, палаткой и прочим походно-полевым оснащением. А в довершение – поверх лежат лыжи. Тащить тяжело. Совсем немного прошла, а устала.

Посмотрела сейчас: дно волокуши за километр стёрлось, и прохудилось щелью насквозь. Но без неё нереально такой груз нести на спине в рюкзаке. Вес около двадцати пяти кило. Перегружено сильно.

Сильное постоянно беспокойство. Всё думаю, как дальше пойдётся? Смогу ли нормально жить в избе – не тосковать дико?.. По пути придётся проходить в метрах от места, где погиб муж, где летом нашла его останки. Там ещё остались его вещи, и не всё вынесено и захоронено. Надо будет закопать, сжечь, поставить крест. – Выдержу ли? После лета впервые решилась идти. Долго лес отталкивал. Даже рядом с селом, на реке, ощущала тоску и одиночество, особо в ветер, непогодь. Сейчас немного боль приутихла, но не исчезла и только усталость её глушит. Сижу у костра, а мысли только о том. И не восхищает лес, не вижу красоты снега, гор, облаков. Все силы, мысли сосредоточены на тоске, боли и неуверенности, - смогу ли преодолеть?..
Сильно устала. И это помогает «не гнать».

С дровами сложно. Снегом лес засыпан изрядно. Снежный покров – в метр. Снег смёрзся в наст, спрессован. Пешком не походишь, - только на лыжах, а лыжи без камуса. На насте их разносит, как ни осторожничай. Даже на мелкие бугорки не подняться, - скатывает, скидывает деревяшки и назад, и в бок. Очень опасно! – Запредельно опасно! Это как корова на катке!.. Невероятно опасно!

Топор – новый, куплен сыном, современный, с пластиковой ручкой. Перед походом точила, но ерундовый! Срубить даже тонкую сосенку не получается. - Совсем не рубит. Ручка – нормальная, а рубить невозможно совсем – не рубит. Пришлось использовать в качестве рычага, чтоб разобрать сухой кедровый пенёк. Долго возилась, но удалось. Дрова – сухие, крупные и мелкие. Натаскала в несколько приёмов волоком, с отдыхом, на лыжах по насту – канительно очень! - На вечер и на утро хватит.

К вечеру - холодно. Сильный ветер. - Очень сильный. Метёт. Неуютно. Долго сидела у костра, прислонившись спиною к стволу кедра, отдыхала просто. Тоскливо, тревожно, одиноко, но усталость такова, что не до терзаний относительно жизни и судьбы-судьбинушки. Топлю непрерывно снег, завариваю, как чай, - с сахаром, и заливаю в пластиковые бутылки. С собой брала более двух литров чая на дорогу из дома. Теперь грею его в банке, примастрённой под котелок. Тут когда-то находился ананасовый компот. Летом дочь с зятем приезжали, делали салат вкусный – мой любимый, с кукурузой и сыром. А банка литровая, металлическая, вокурат под котелок подходит, если не мять в рюкзаке. Мой походный котелок вовсе устарел, ему много-много лет, сильно помят, тяжелее весом, но тащу в рюкзаке неизменно. В него входит лишь одна кружка чая. А хороший, военного образца, с крышкой – сковородкой, муж прошлой весной брал с собой в дорогу. В августе, когда нашла останки, котелок стоял закрытым около кедрушки, рядом лежала нетронутая медведями и Пулькой, другими животинами, пачка дошерак-лапши и стоял череп мужа. Глазницами глядел на избу. Череп – чистый! Лишь на боку остатки чёрной сгнившей шапочки. Медведями не прокусан. Ярко сверкали на солнце металлические коронки верхнего ряда зубов. – Странное, мистическое сочетание: котелок, дошерак и череп, смотрящий на избу. И всё стоит в ряд, словно поставлено человеком специально. – Тут принято у местных подобный ритуал. – Языческий! Типа, чтобы душа не мстила, и силу охотника забрать. Издревле веками подобное практикуется у аборигенов язычников, так и не ставших христианами.

Остановилась ночевать под большим кедром на берегу первого ручья. По карте потом посмотрела: это Хапаянсавитья, что течёт у нас по угодьям, тут его истоки близко, в горах. Под кедром снег чуть подтаял, даже брусничка проклюнула местами, зеленеет. Деревьев несколько. Весной, когда на вертолёте искали мужа, сверху видела, что ручей разливался едва ли ни на километр, округу эту затапливал. Так что, - вещи тут не оставить: унесёт водой и вымочит.

Подчистила ногами площадку. Немного наломала лапника елового на подстилку. Но много не запасти - устала очень, да и без лыж не поползаешь по снегу. А каждый раз одевать лыжи и балансировать на насте не хочется. Сверху распилила полиэтилена армированного кусок, - тепличного. Натягиваю верх палатки. Он – синий, что-то типа тонкой синтетики, без дна. Палатка - летняя. Внутреннюю часть – полог, дно и колышки оставила дома. Дома привязала верёвочки под растяжки. Колья вбивать некуда, – снег и земля мёрзлая. Попривязывала за ветки, за стволы деревьев близстоящих. Ветер не даёт натянуть нормально, - ткань парусит, трепещет, как флаг. Сделала что-то типа низкого навеса – полога только. Догадалась борта прижать дровами, и засыпала сверху талым снегом. Ночью тот превратился в лёд, прижав края палаточного навеса к почве, точнее – к снегу. Ветром перестало поднимать, да и теплее – не сильно поддувает.

Вечером решила лечь. Залазить в палатку и в спальник канительно. Спальник головой положила от костра, а крыша палаточная натянута низко. Так теплее будет. Заползать на корячках со снега при таком раскладе непросто.

Спала довольно хорошо. Проснулась потуалетничать, подбросила в костёр. Вечером не очень ещё холодно. Хорошо помогают бутылки с горячим чаем в ногах. Окошко палатки закрыла. Сверху накрылась по всей длине золотинкой, - паралоном к себе, блестяшкой к ткани палатки. - Губкой к себе. Она полностью перекрыла меня с головой, словно сделала второй тёплый слой внутри палатки. Сразу стало тепло. Сапоги положила в ноги. Жилет, энцефалитку – под спину. Утром они смёрзлись. Телефоны положила рядом в спальнике. Под спину ещё растлила куртку. Коврик брала укороченный, отрезала ещё дома лишнее, для облегчения веса. Ночью один раз проснулась и удивилась: стоит глубокая ночь, - темень! Сквозь кедры сверкает одна звезда. К утру бутылки остыли и начала подмерзать. По совету опытных интернетовских туристов, делала небольшой размин: шевелила пальцами рук, стопами ног, плечами и т.д.. Действительно: кровоток восстанавливался и теплела, засыпала дальше, примерно на час. И так до утра проспала. Выспалась неплохо. И тело отдохнуло, а то от перенапряжения сводило мышцы ног, рук.

Собак вечером досыта накормила вяленной сорожкой, чтоб уменьшить вес поклажи и не мне, а им нести в животах свою еду. Брала более двух кило. Вялила осенью, да ещё осталась рыба, что развешивал муж год назад, весной, специально для такого случая – собакам на корм. Один раз они кого-то лаяли, но не долго. Неприятно было: медведи поднялись уже и шарятся в поисках приключений - голоднющие! Да и волки им подстать – рыщут! А вечером, пока сидела у костра, прислонившись спиной к стволу кедра, передо мной, по кедрушке, ползала семейка синичек гаичек, - выискивали еду, чирикали. Но больше птиц – никаких нет, будто и не весна вовсе, а зима.

Шла с Каменистого. Спуск с трассы - тяжёлый, крутой. Волокушу столкнула вниз, а она наехала на ёлку, пришлось отцеплять. Парни, уезжая, беспокоились за меня, как потащусь на таких старых деревяшках- лыжах, видевших виды. Сомневались и как спущусь. Успокоила, что у меня спальник, палатка, спущусь сама – не беспокойтесь! Не стала огорчать, что - они летние, не опробованы в подобных условиях, соврала, что спальник зимний...

Тащила волокушу с грузом километров шесть – семь (судя по карте). Местами наст на тропе не держал, собаки валились. Тут давно не хАживала и места плохо знаю. Вышла на болотА – ветер дикий! Сносит! Путь заметён, но собаки молодцом! – след снегохода чуют, он их лучше держит, оттого и придерживаются сами и меня ведут. На западе виднеются высокие заснеженные горы и покрытые тёмным лесом предгорья. Натягивает гарью. - Это летом горел сороковой километр верховым палом. Говорят, - сильно выгорело! И угодья у людей погорели, оттого и доставали меня после похорон мужа, да и до… - Люд разный! Запах и сейчас долетает с запада, с гор. Потом с востока пошла грива, как поняла - первая сопка и ручей. Устала и решила не маяться, а ночевать, что верно оценено, хотя от своей сопки - рядом. Но места плохо мне известны и засыпаны снегом, путаюсь, гадаю, где иду.

Утром проснулась – сильный мороз около двадцати. Кое - как одела смороженную одежду, сидя в спальнике. Сложнее оказалось натянуть смёрзшие сапоги «Норд». Их перекосило от холода, хотя и рассчитаны на минус сорок! Выяснилось, что на куртке сломался замок. Это именно то, что чревато в лесу негативом с современными куртками. Перед походом нашила пуговицы на жилет и накладку на случай, если замок сломается. Костёр развела с первой спички и быстро. Кедровый сушняк вмиг дал жар. С вечера подготовила и бересту, и растопку. Выдула почти литр чая, потом ещё и пошла вперёд. Еда в род не идёт. А вечером хорошо шли орехи фундук, сушёные на батарее отопления бананы, хуже – печенки. Не идёт в род синтетика, а всё печенье современности пропитано ароматизаторами, теми же, что и вся бытовая химия, да тесто замешено не на растительном подсолнечном масле, на маргарине, а на пальмовом. В тайге – остро ощущается разница между натуральным и химией.

Пока пила чай, попутно грелась у огня, собирала палатку, спальник, коврик и прочее в мешки. Они за ночь от дыхания и моего тепла сверху покрылись инеем, частично подмёрзли и плохо гнулись. Из снега палатка выдернулась удачно. Поэтому упаковала в картофельные мешки, а не в их собственные. Закрепила меж двух стволов кедров. Тут же поставила топор, котелок. Впереди- неизвестная дорога! И неуверенность. И кроме как на Ангела, Бога полагаться в помощи не на кого. Прочла молитву, попросила помощи свыше, чтоб укрепили дух, волю, тело, складировала облегчённый рюкзак в волокушу, залезла на дорогу (снизу вверх) и двинула вперёд.

Анонс: Одиночное путешествие по тайге Севера Сибири.

Ключевые слова: Крайний Север, Западная Сибирь, Тулпаремшан, Урал, горы, тайга, ХМАО-Югра, снег, лыжи, волокуша, зимник, болота, лайки, ночёвка у костра, кедр, ручей, Приполярный Урал, таёжник, снегоход, трасса, гравий, странствие, поход в одиночку, мороз, спальник, костёр, палатка, дрова, апрель, весна, воля, трагедия, гибель, опасность.