Чистая. Верная. Грязь

 Чистая. Верная. Грязь.
Истребление в прах. Сделай глубокий вдох и нырни в бесконечный водоворот событийных образов уходящей из-под ног жизни. Проходя через бездну собственного "Я", понимаешь, насколько всё нелогично; излочно; слишком "честно" очищено и не имеет никакой логики? Увлекаешься новизной мыслей, завораживаешься глубиной потери простых понятий, их влияния и силы. Мчишься в исступлении по шероховатым отблескам чужого совершенства, изнемогя ничто в ... нечто. И в "нигде". Остановиться бы и спросить,- случайно проносящегося рядом, в двух малых парсеках,- когда почувствовать, что всё, когда можно и спокойно упасть на колени, увидев образ Девы Марии, сына, отца, коии успокоили нас в осознании понятия. Одного-мы и есть наши мысли.
Увидеть образ и усилием остатков воли представить пустоту и упасть в неё вперед головой. Кричать, рвать себя до тошноты, тянуться всем телом до усталости в мышцах, думать до головокружения, мечтать до сумасшествия, представляя глубину и бескрайность пустоты, придуманной лично. Без купюр, без того, кого никогда не было. Лично собой.
И когда со всего мыслительного размаха упадешь в незапланированное и неожидаемое. начнешь понимать, что не все во власти твоей.
И чувство бескрайней радости захлестнет, подымет, приблизит и восполнит все иные чувства сознанием того, что за нас уже всё решено. И мы уже направлены именно туда, куда нужно.
Встанешь, как говаривал Владимир Семёнович, в свою колею,и, кто под шаманский бубен, - а кто под стенания бас-гитары, начнешь ритуально притоптывать, поводя плечами и кривляясь собственной судьбе, забирая лучшие воспоминания и кусочки чьей-то памяти в "свой дембельский альбом";, чтобы потом, корчась в последних, жестких экстатических конвульсиях, между жизнью и мечтой цепляться за эти строки, внимая сердцу глупому и разуму не иному иже, на которых и эта жизнь переплелась в терний. Меж царств, что вечно требуют зла, но  вечно сотворяют благо.
Будешь из последних  сил выискивать своё выстраданное и чужоё подсмотренное.
И будешь определяться по силе сердечной боли - если до рвоты, то твоё; если до любопытства,- чужое. И так страница за страницей, весна за весной. До последней капли. До последнего вздоха. До тризны.
Алексей Репин. 2006г.
г.Омск.