Ранние воспоминания

Что обычно остаётся в памяти людей? Моменты ярких эмоций - негативных или приятных. Вот и моя память сохранила момент из 1-летнего возраста, когда я чуть было не прибила сама себя. Мы жили тогда в доме бабушки по отцу - Марии Ионовны. Я спала в детской кроватке, передняя часть которой была загорожена сеткой. Крепилась эта сетка к железной перекладине, которая крючьями прицеплялась к передним стойкам по углам кровати. Дети обычно просыпаются очень рано. И вот я встала радостная, полная сил и принялась прыгать, держась за перекладину.

Но так получилось, что я не опиралась на перекладину, а прыгала вместе с ней. В какой-то момент перекладина приподнялась и снялась с крючьев. А поскольку я стояла ближе к левому краю и стороны были неравные, то нижний край опустился, а верхний попал мне прямо по лицу. Если бы чуть выше, то удар пришёлся бы в висок, а если бы чуть правее, то выбил бы левый глаз. Но мне повезло - крюк просто распорол мне щёку от края глаза чуть вниз. Конечно, крика было много.

После всех процедур с обработкой раны я всё ещё ревела. Чтобы успокоить меня, вызванная медсестра сказала: "Ну что ты плачешь? Ничего страшного не случилось. Смотри сама!" И она поднесла к моему лицу круглое зеркало. Я увидела себя в байковой спальной рубашке с длинными рукавами, светлые взлохмаченные волосёнки, а от глаза по щеке спускалась толстая бордово-коричневая гусеница. И если до этого я плакала просто от боли, то теперь прибавился ещё и ужас от этого вида. Я заревела с новой силой.

Думаю, детям не стоит показывать их травмы. Когда вид развороченной раны запечатывается в память, он как бы становится образом и фиксирует шрам. Если не видеть рану, она может затянуться даже без следа. Потом у меня были и другие травмы, каждый раз я их видела, и от них оставались шрамы очень надолго. И этот около глаза тоже остался. Но он особо не портил вид. Кроме того, я росла довольно живой девочкой и особо не комплексовала по поводу таких мелочей.

Мы потом перебрались от бабушки в свой новый кирпичный дом, что построили отец с матерью. Но бабушка видимо не хотела терять контроль над нашим семейством, поэтому напросилась к нам в няньки. Да, она присматривала за мной и братом, но мне запомнилось другое. Например, я сижу, разбираю нитки из ящика под названием "мишани товары" (смесь мелочей на украинский лад). Там куча ниток мулине и катушек, ленточек и верёвочек - всё в ужасном переплетении. А у меня от рождения страсть всё распутать и разложить по полочкам. И вот разбираю я эти нитки, скрупулёзно распутывая узлы, а рядом сидит бабушка и рассказывает, какая моя мама плохая и как она её (бабушку) обижает. Я сижу, слушаю из вежливости - а что делать! Она же всё жалуется-жалуется... откуда столько слов берётся - а то и всплакнёт, сморкаясь в платочек. Я не сердилась на бабушку, понимала, что такой у неё характер - что уж тут поделать. Но конечно от матери она меня отвернуть не могла - смешно же!

Эти бабушкины козни не укрылись от мамы. Она потому и захотела переехать в свой дом, но та - следом. Всё же удалось отцепить бабушку под благовидным предлогом - мама взяла нам няню. Это была деревенская девушка Катя - молодая, озорная, смешливая. Мы чудесно проводили с ней время, она играла с нами и даже понемногу учила. Но потом родня снова забрала её в деревню - наверное, Катя им самим понадобилась. После ухода Кати что-то ценное пропало у нас из дома. Пришлось отцу ехать к ним в деревню - всё нашлось, вернули.

Потом в няньки взяли старушку. Эта няня в основном сидела на кухне и пила чай. А нам после Кати никто был не мил. Тем более эта старушка. Мы с братом просто устроили ей войну. Стали говорить родителям, что няня плохая, ничего не делает - вот даже паутина под потолком, и не подметает, и с нами не играет - только чай пьёт. И пусть она уходит. Таким фронтом ополчились против старушки, что та только сидела на стульчике и всхлипывала. Но ей пришлось уйти.

И отдали нас в сад. Брата в старшую группу, а меня в среднюю. Что там вспоминать? Игрушки, песочницу, подружку, которая пыталась научить меня нехорошим словам? Но ко мне это не прилипло. А в общем, там было неплохо. Даже относительная свобода. Вплоть до того, что мы могли выходить с территории и гулять по ближним дворам.

И вот гуляем мы во дворе многоэтажного дома, а мальчик сверху, с этажа, нам кричит: "Ловите самолётики!" И вправду запустил бумажный самолётик. Но следом вместо самолётиков стал кидать осколки кирпича. Один такой кусок попал мне в лицо. На этот раз на щёку под правым глазом. Опять, конечно, рёв, кровища. И опять медсестре вздумалось принести зеркало. Ну что у них за мания такая!? Этот шрам тоже остался. Поменьше, чем первый, но как и в том случае меня особо не смущал, даже когда я стала взрослее и заботилась о внешности.

А вот ещё случай. В одном из домов внутри нашего квартала жила собака - немецкая овчарка. У неё не было отдельной конуры, хозяева сделали убежище для неё под домом, в цокольном помещении. Была жара, собака укрывалась от жгучего солнца в тени своего логова. А нам, детям, хотелось с ней поиграть. Собаке, наверное, не хотелось. Тем более, она была против того, чтобы мы залезали к ней  - это ведь её законная территория. И нахалов надо выпроваживать. Поэтому, когда я полезла к ней, чтобы погладить, собака взяла мою ручонку в пасть, немного прикусила и сразу отпустила - умная собака. Конечно, я сразу стала орать. Все дети видели случившееся, сразу повели меня к маме и живо в красках стали ей рассказывать как всё произошло. Итог - собака была привитая и проверенная от бешенства. Но мне пришлось принять на всякий случай 20 уколов в живот. Да, 20 дней мама водила меня на эти уколы. Вот так познаются правила поведения в социуме, включая собак.

Как-то я выбегала со двора на улицу со всех ног. Калитка в железных воротах была не до пола, а в рамке, приподнятой над землёй. Я чуть зацепилась ногой за этот порожек, пролетела по дуге и шмякнулась как лягушка прямо на живот. От удара некоторое время вообще не могла дышать. Зато, чуть набрав воздуха, разразилась таким ором! Мама уже и на руки меня взяла, и успокаивала. Я перешла на тихие всхлипывания только когда увидела, что мама начинает злиться.

Наверное это было место для орания, потому что в другой раз я тоже разразилась воплями, когда к нашим воротам подъёхал грузовик, чтобы забрать папу в экспедицию на Тянь-Шань. Не разлука с папой заставила меня так бурно реагировать, а то, что он взял с собой брата Юрика. А меня не взял, сказал, что я ещё маленькая. Вот так они и уехали под мой громогласный рёв. Потом привезли с собой множество рассказов о тех местах, А у Юрика осталось неизгладимое впечатление о громаде гор, перед которыми человек кажется маленькой мошкой.

Ещё у нас братом были всякие напасти - то ветрянка, то корь, то скарлатина. Брат болел тяжелее, за его жизнь серьёзно опасались. Но выжил. А у меня одно время начались рези в боках, не только бегать не могла, но и ходила едва. При обследовании ничего не нашлось. Потом всё прошло само собой, говорили - это перекосы роста, одно не поспевает за другим. Может быть. Ещё я лежала в инфекционке. Для развлечения мне принесли пластилин, и я лепила зверушек, к которым прикипела всем сердцем. Так что при выписке опять устроила рёв, чтобы мне отдали с собой хотя бы пластилиновую уточку. Врачи оказались непреклонны - из инфекционки ничего нельзя выносить.

Наряду с этим надо признать, что тогдашние детишки жили близко к природе со всеми сопутствующими дополнениями в виде насекомых и паразитов. Что уж тут добавить, если мы бегали босиком, а моим любимым занятием было грызть большой палец ноги? Да, я садилась прямо на землю, притягивала ногу и начинала грызть палец. Наверное, в этом было какое-то удовольствие. Многие детишки не вынимают пальцев изо рта - сосательный рефлекс, но палец на ноге наверное вкуснее. Конечно, нас постоянно подвергали очистительным процедурам - то намыливали голову мылом с дустом (потом его запретили как вредное вещество), то давали пить что-то очень горькое, а потом из нас вылезали большие... понятно что. Да, не очень приятные эпизоды.

Как то раз нас с братом отдали в летний детский лагерь - меня в самую младшую группу, а брата к ребятам постарше. Лагерь был в предгорьях Тянь-Шаня, но уже и эти предгорья были монументальными. Здесь от влажного горного воздуха трава была зелена, огромные карагачи давали прохладную тень, светлая речка весело струилась меж камней. Бывало, гуляя всей группой по склонам, мы шли по руслу речушки, брызгались и смеялись. Солнце искрилось в каплях и в светлых глазах мальчика по имени Гена.
 
Но отдельно гулять нас не отпускали, а для острастки пугали чеченцами. Я даже видела одного - в высокой шапке из каракуля, подпоясанный, с кинжалом на поясе - ух, страшно! Мы тогда не знали, что этих чеченцев во время войны выслали с их родины в эти края. Они занимались привычным делом - овцеводством, благо овец и гор здесь было не меньше, чем на Кавказе.

Да, мы боялись чеченцев, но нас тоже кто-то боялся. Это были воробьи. Наверное, в то время проходила пропаганда по уничтожению воробьёв, и шла она скорее всего из Китая. Был такой печальный исторический опыт: когда китайцы уничтожили всех воробьёв, поедателей их риса, то вслед за этим полчища насекомых, никем не истребляемых (воробьёв-то нет!), набросились на урожай и съели всё дочиста. В стране начался голод.

Манера уничтожать воробьёв была и у нас, взрослые поощряли это. Воробьёв называли не иначе как "жид". Их били из рогаток. Но чаще всего разоряли гнёзда. Яйца просто разбивали. А если в гнезде были птенчики, им отрывали голову. Мальчишки даже гордились этим - возьмут за голову, трахнут по коленке - голова и отрывается. Брр... жестокое занятие, но тогда были свои понятия об отношении к живому - совсем не как сейчас.

Как-то получается, что почти все воспоминания связаны с чем-то огорчительным. Но есть и хорошие. Вот, например, урюк. В нашем огороде были какие-то грядки, небольшое подспорье в хозяйстве. Но мне нравился урюк - два невысоких деревца, росшие посреди огорода. Они по весне покрывались нежными цветами, а летом - сладкими плодами. Но добыть их было не так просто, потому что всё дерево было покрыто длинными шипами. Всё же мы ухитрялись влезать на это дерево и рвать урюк. Пусть невежды кому-то другому рассказывают, что урюк - это сушёный абрикос с косточками. Я-то знаю разницу. Урюк - это другой вид, хотя и родственный с абрикосом. Его мякоть более плотная и волокнистая, сладкая и совершенно без кислинки, в то время как от абрикоса бывает, что скулы сводит. С тех пор я обожаю именно урюк, хотя у людей европейского менталитета он считается чем-то второсортным.

Ещё помню праздник - Новый год. Его устроили для сотрудников с детьми в КирХАНе, где преподавал мой отец. Мама сшила мне из накрахмаленной марли наряд снежинки - много юбочек, рукава крылышки, блёстки и даже корона. Там была большая ёлка, музыка, много детишек. Но в какой-то момент папа увёл меня из зала в комнату к Деду Морозу и велел залезть в мешок. Меня понесли, пока я не оказалась в том же зале. И вот Дед Мороз будто удивляется: "Ой, кто это у нас?" Меня вынимают из мешка, ставят на табуретку и просят прочесть стишок. Ну, стишок я прочитала - патриотический: "... это он, солдат моей державы..." Не скажу, что всё это мне понравилось, но я подумала, что папа наверное был доволен.

И вот настало время идти в школу. Как ни странно, самой школы не осталось в памяти. Но отлично помню букет цветов, который туда понесла. Перед этим мама дала мне рубль и послала к женщине из соседнего квартала, у которой в саду росли красивые цветы. Та набрала мне большой пёстрый букет из астр и настурций, но украшением его стали шары фантастического растения, которое меня совершенно поразило. Позже я пыталась определить это растение, как будто им оказалась калина бульденеж. Потом заметила, что в средней полосе она цветёт в начале лета. Зато похожая не неё гортензия цветёт до морозов. Но так бывает, что в разных климатических зонах цветение проходит в разные сроки. Я всё же склоняюсь к калине бульденеж и испытываю перед ней священный трепет.
.