Загорянка, 18. Часть пятая -2

  Майор Терещенко пришёл на работу пораньше. Он открыл кабинет, окинул унылым взглядом свой стол:
- Как бюро находок, - буркнул он себе под нос, достал уже из другого шкафа Султановский резерв и выложил на стол ещё одну большую стопку папок.
  Дверь скрипнула и распахнулась. Полубоком, весь загруженный сверху до низа какими-то серыми коробками, вошёл Игорь Коломийцев.
- Торопится начальство с отчётами, видать, - громко произнёс он. - Вот, просили передать вам с Наташкой ещё одну партию из архива! - он сказал это так торжественно, что Александр улыбнулся.
- Сваливай сюда, к окну, - сказал он. - Буду ждать помощницу свою. Один не осилю.
  Егорова пришла к девяти часам. Дорогой, точно в лихорадке вспомнила и поняла, что сегодня у неё есть железный аргумент, спасительная дата, которая не даст ей до конца провалиться в моральный кошмар вчерашнего вечера. Она не спала всю ночь, после отцовского "нападения" и не смогла бы всё-равно сегодня нормально работать, а кому-то объяснять свои проблемы, Егорова никогда бы не решилась.
  Она вошла в кабинет и стала спиной к двери, пряча за собой левую руку с синяками на запястье.
- Ну, наконец-то! - произнёс Терещенко и поднял на Наташу глаза: - Ты чего?
  Она была явно не в себе, и это ещё мягко сказано. Своим видом она очень удивила майора, он окинул Наташу быстрым взглядом.
- Я... Я хотела просить вас, меня отпустить до обеда, - она говорила это сквозь слёзы, в пол голоса, и руки у неё при этом дрожали, перебирая складки плаща.
- Куда отпустить? - Терещенко был изумлён её состоянием. Такую Егорову он видел впервые.
- На кладбище, - тихо произнесла она. - Сегодня у Ларисы Филимоновой день рождения. Я каждый год стараюсь у неё бывать... Пожалуйста!
- Ну, хорошо!.. Филимонова это?.. А, я понял, понял... твоя подруга. Иди!.. К обеду придёшь? - спросил он с надеждой в глазах.
- Да, постараюсь прийти к двум часам.
  И Наташа, вытерев ладонью свои заплаканные глаза - вышла.
  Терещенко передёрнул плечами, как от озноба, снова взглянул на дверь за которой только что скрылась Егорова и, опять пожав плечами, посмотрел на свои ручные часы.
  День потянулся монотонно и скучно. Майор ждал Наташу, без неё с этой канцелярщиной было не разобраться одному. Но ни в два часа, ни в три, ни в пять - она так и не появилась. Взглянув снова на свои часы, а затем на стенные ещё раз он, почему-то сильно разволновался. Откинув от себя стул и кучу папок, он выбрался из кабинета и отправился к Султанову.
- Евгений Петрович, Егорова к вам сегодня не заходила? Может быть вы её отправили куда, а я не в курсе? - спросил он полковника, который только что поговорил по телефону с областным руководством.
- Нет, Саша, а что?
- Она отпросилась у меня с утра. На кладбище пошла к Филимоновой, там годовщина какая-то. Сама была, явно не в себе, глаза на мокром месте. Обещала вернуться к обеду, а сейчас уже пять часов.
  Султанов встал из-за стола
- Вот, я же говорю, что всё ей позволяешь!.. - сказал он с укоризной. - И, где теперь её искать?

  Когда Егоров приехал из порта, где был по делам службы, около семи часов вечера в УВД, там всё гудело, как в большом улье.
- Наташа твоя пропала, - такими словами его встретил Султанов с порога. - Ищем её везде. Не знаешь, папаша, где она может быть?
  У Егорова всё внутри похолодело. Он вспомнил вчерашний разговор и обвёл взглядом столпившихся в кабинете сотрудников. Бросился к телефону.
- Звонили уже, домой вам, и не раз звонили, - произнёс Слава Истомин, только что подошедший сюда снизу от дежурного по городу.
- Нет, я Жигулину звоню... Алло! Андрей? Вы были с мамой у Наташи, или только собираетесь?.. Она не у вас? Нет?.. Пропала с утра и на работе её нет.
  Когда Алексей Михайлович узнал при каких обстоятельствах всё произошло, бросился вниз к служебной машине.
  Терещенко, Истомин, Коломийцев и оперативный дежурный Павлов - все сидели у Султанова за столом. Все были взвинчены и взбудоражены.
- Ну что, продолжим ждать? Или в розыск её объявляем? - спросил у всех полковник.
  Коломийцев пожал плечами:
- Думаю, если она, как майор говорит, с утра уже из дома такая пришла - это должно быть, что-то семейное. У самого Егорова, отца её надо спросить... Вон он, как побежал куда-то. Подождём!
  Султанов вздохнул. Он вспомнил свой вечерний разговор из телефонной будки, когда так опрометчиво и, главное, не понятно зачем, позвонил Наташиному отцу и рассказал ему об увиденном на набережной. А, что собственно он там мог видеть, да ничего! Но, вот наделал глупостей с дуру! Не оттуда ли ветер дует? "Старый я дурак!" - ругался на себя Евгений Петрович, но вслух произнс совсем другое:
- Идите по домам, товарищи, всё-таки суббота. За неделю все изрядно вымотались... Егоров сам со своей дочерью разберётся, идите!
  Все стали потихоньку выходить из кабинета, остался сидеть за столом один Терещенко. Он пристально уставился на полковника, не отводя от него глаз:
- А тебя, что - не касается? Ну, чего тебе ещё? - с раздражением спросил у него Султанов.
- Что это значит - Егоров с дочерью разберётся? Как понимать ваши слова? - жёстко спросил его Терещенко.
- А тебе, что за дело? Я сказал - все свободны! Иди!..
- Не пойду! - и майор, выскочив из-за стола, упрямо встал у окна.
- Нет, это не УВД стало, а какой-то бордель! - в сердцах крикнул полковник. - Что творится тут в последнее время, никакой дисциплины!.. Вот, ты её утром отпустил, тебе и отвечать, если что случиться.
  Терещенко молчал, он всё так же, упрямо тряхнув своими густыми волосами, смотрел в окно.

  Через четыре часа в одиннадцать вечера в УВД вернулись со своих розысков полковник Егоров и его помощник Андрей Жигулин. Оба, быстро поднявшись на второй этаж, вошли в кабинет Султанова.
- Как в воду канула, - в гневе сказал Алексей Михайлович.
- Что-нибудь выяснили? - спросил, снимая очки, Евгений Петрович.
- Мы одни, все ушли? - спросил его полушепотом Егоров, озираясь по сторонам.
- Терещенко ещё тут, закрылся у себя в кабинете. Позвать?
- Его, как раз, и не нужно, - буркнул Андрей себе под нос.
- Ладно, что там?
- Мы встретились с Андреем уже в пути, вместе были на кладбище. Выяснили, - говорил неспешно Егоров, - что она там утром, действительно, была. Посидела немного у Ларисиной могилы, а потом пошла к часовне. Там удалось найти служащего, он по фото её опознал. Стояла, говорит, такая девушка возле ворот, но в часовню не входила. Она была там не одна. Уже с кладбища пришли они с каким-то пожилым мужчиной - седым, с окладистой бородой, но одетым по-граждански.
- Не поп, - вставил Жигулин.
- Вот, а после они, постояв немного, ушли в сторону церкви, что примерно, в километре от кладбища. Она стоит на взгорке, на повороте дороги к военному аэродрому.
- Ну, мы туда тоже съездили, - говорил уже Жигулин, - церковь закрыта была и нам в сторожке сказали, чтобы приходили завтра утром, потому что отец Николай, служивший сегодня Литургию, завтра тоже будет служить. Может быть он, что видел и расскажет? А больше выяснить по ходу, ничего не удалось.
  Выслушав их внимательно, Султанов подошёл к двери и запер её изнутри.
- Чтобы никто нам не помешал, - добавил он. - Ну, голубки, а теперь сознавайтесь, что же у вас с Наташей вчера произошло?
- В чём сознаваться-то? - с обидой в голосе переспросил Егоров. - Ну, поговорил я один единственный раз с дочерью серьёзно, по душам... Договорились с ней, что вечером Андрей со своей мамой к нам придут. Что-то ведь нужно уже решить, как ты думаешь?.. Может быть, она не может сама, робеет, или ещё что? А тут посидим, как люди, поближе пообщаемся, а она...
- Что она? - Султанов насторожился и взглянул на покрасневшего Андрея.
- Не видишь, что? - ответил Егоров. - Ушла сегодня и с концами... Хоть бы предупредила, звякнула откуда-нибудь, нет! Всё отцу назло сделала.
- Не захотела, значит, быть вечером дома? - Султанов хотел сказать ещё что-то, но в этот момент дёрнули ручку двери кабинета из коридора.
  С другой стороны стоял Терещенко. Он видел в окно, как из подъехавшей к корпусу машины вышли Егоров и Андрей, слышал, как они прошли к Султанову в кабинет и закрылись там. Его не позвали, но майор не удержался. А тут, оказывается, ещё и заперлись изнутри, это показалось ему странным и Александр сделал вид, что ушёл к себе.
  Султанов сперва прислушался к тишине за дверью, а потом продолжал:
- А вы уверены, Алексей Михайлович, - говорил он нарочито в официальном тоне серьёзным голосом, но как показалось Егорову, с некоторой издёвкой, - что в наше время именно так выдают замуж дочерей?
- Что же в этом такого? Не понимаю тебя. Я же ей помочь хотел, по-отцовски. Тут уже всё назрело, за год-то! Да, ты ещё позвонил по телефону, насчёт набережной рассказал, вот я и не сдержался. А то, болтаться уже начала и врать. Не было раньше этого!.. Ну, не сдержался я, виноват! Накричал на неё, но ведь отец, имею право. Потом, как лучше хотел...
- А получилось, как по Гоголю? - усмехнулся Султанов и пристально взглянул на своего друга.
- По Гоголю... Там хоть Подколёсин в окно вылез, а тут... сбежала и с концами! Где вот, теперь искать? - невесело говорил Егоров и тёр пальцами виски.
- Куда-то надо обратиться, Алексей Михайлович, - понуро отозвался Андрей.
- А я, не собираюсь на ночь глядя, - заявил Егоров. - Сам в милиции работаю, а с ситуацией своей личной, получается, справиться не могу, стыдно! Мы сейчас домой, Андрей, едем, Всё-равно до утра ничего не удастся толком узнать. А она... Ничего, не пропадёт! Раз хватило ума уйти, то уж, наверняка, где-то отсиживается, норов свой показывает.
- Не надо, Алёша, мы тут волнуемся, всё-таки, - Султанов оборвал друга на полуслове.
- Волнуются они!.. Меньше надо волноваться. И в кого только уродилась, такая упрямая эгоистка? - Егорову даже воздуха не хватило, так он был взбешён.
- Ну-у! - протянул Евгений Петрович. - От осинки - не родятся апельсинки! Сам понимаешь. Такую воспитали, а теперь то уж, что? Поздно, милый, спохватился! Но, не могу сказать, что уж такой у неё скверный характер, как ты расписываешь. Упрямая - может быть, да! Но, мы уже с твоей дочкой год работаем в одном отделе и со мной она нормально, и с майором ладит...
  На последних словах Султанова, Егоров опять вскипел:
- Вот пусть майор Терещенко её и ищет, раз она с ним ладит! - и громко отодвинул от себя стул.
  Терещенко бросило в жар. Стоя под дверью, он очень хорошо слышал диалог своих начальников. В принципе он понял, в чём суть, но до конца было ему не всё ясно. Он медленно прошёл по коридору вдоль кабинетов и спустился вниз. Встречаться с Егоровым и Жигулиным на выходе из здания ему совсем не хотелось и он поторопился уйти. В его душе ещё жила надежда, что Наташа к ночи хотя бы, но вернётся домой. Но этого не случилось. Ни ночью, ни под утро девушка к себе на Парковую, так и не пришла. Близких друзей и подруг у неё в Приморске не было. После гибели Ларисы она замкнулась и вернувшись из Москвы с учёбы, общалась только дома или на работе, с сотрудниками УВД. На службе она жила полной жизнью и ценила тех, с кем свела её судьба. Поэтому её отцу было очень трудно сориентироваться, к кому бы из своих немногих бывших знакомых, она могла обратиться.
  Дождавшись утра, просидев всю ночь без сна, Егоров снова позвонил Андрею и предложил поехать в церковь. Предположительно, там её могли видеть вчера и получается, что только эта ниточка и оставалась. Да, он очень был зол на дочь, лихорадочно раз за разом прокручивал в голове весь последний разговор с ней и почему-то, не видел себя виноватым.
  Итак, утром перед Божественно Литургией полковник Егоров и лейтенант Жигулин встретились с отцом Николаем Сердюковым, настоятелем храма Живоначальной Троицы на Спасской улице.
  Было солнечное осеннее утро. Свежий ветерок нагонял тонкую облачную поволоку. Ворота храма были открыты. Воскресный день, люди шли на службу. Уже в притворе стоял терпкий аромат ладана и восковых свечей. Батюшка при полном служебном облачении вышел по просьбе Егорова к ним на крыльцо. Моложавый, лет пятидесяти священник, выслушал вопросы следователя, понял, что от него хотят и посмотрел фото девушки, которую искали эти двое в формах.
- Нет, такую не припомню. Вчера на службе народу было много. Может быть, она пришла уже в конце, когда меня не было с прихожанами, - говорил священник. - Но мы сейчас опросим алтарника и дьякона. Потом тут у нас есть очень внимательная женщина, которая стоит у свечного ящика. Обратимся и к ней.
  Алтарник припомнил пожилого мужчину с девушкой, но они быстро вышли из храма на улицу, и он потерял их из виду, так как сам из церкви после службы не выходил.
  Зато женщина у свечного ящика рассказала следующее:
- Помню, приходила эта молодая в милицейской форме. Я ещё подумала, не случилось ли чего? Нет. Они постояли тут немного в центре зала у икон, а потом вышли на улицу.
- Кто они? - волновался Андрей.
- С ней мужчина был пожилой, с такой бородкой, - и женщина провела рукой у себя по подбородку. - Седой, солидный. Они вышли, постояли на ступеньках, потом с крыльца спустились, вышли за церковную ограду и быстро уехали.
- Уехали? - переспросил Егоров.
- Да. Машина здесь у обочины стояла. Белый "Москвич". Так этот дядечка сам за руль и сел. И она села рядом. Завелись и поехали.
- В какую сторону, куда? - волновался уже сам Егоров.
- Прямо поехали, на Тамаровку... Ой, постойте-ка! А вот и прихожане наши идут, те, что вчерась здеся своего ребятёнка крестили. Анечка! - позвала служительница молодую женщину, которая уже поднималась по ступенькам ко входу в храм.
  Та быстро подошла и встала рядом с Егоровым.
- Анечка! Тут ищут девушку, которая вчера от нашего храма вместе с мужчиной уехала на "Москвиче". Ты ничего не припоминаешь? Ведь вы тут на лестнице с гостями в тот момент, когда они с мужчиной этим выходили, фотографировались.
- Нет, ничего не припомню такого... Да и день для нас был торжественный. Мы на чужих не отвлекались.
- А фото ваши можно посмотреть? - спросил Андрей и с нетерпением посмотрел на собеседницу.
- Они ещё не проявлены. Плёнка в фотоаппарате. Муж говорит, что она ещё отснята не до конца.
- Где сейчас ваш муж? - спросил Егоров и достал из кармана блокнот и ручку. - Адрес ваш, пожалуйста!
- Он как раз дома, - и женщина дала адрес своей квартиры в пригороде Приморска.
- А вы знаете, я кажется вспомнила этого бородача, - сказала служительница. - Он к нам раньше приходил, а потом совсем пропал куда-то. По имени его не помню, а говорили у нас, что он сам из Тамаровки. Больше ничем вам помочь не могу.

  Приехав по нужному адресу Егоров и Жигулин изъяли плёнку у супругов Данилкиных и отправились с ней на Загорянку. Там попросили дежурного эксперта её срочно проявить и распечатать фото.

  Примерно через час на столе у Егорова в кабинете были разложены в ряд цветные фотографии. На одной из них было чётко видно, как Наташа в форме и наброшенном сверху бежевом плаще стоит рядом с мужчиной у церковных ворот. С другого ракурса видна часть улицы и белый автомобиль. Ещё на одной фотографии - Наташа у открытой двери "Москвича". И вот ещё фото: два весёлых лица супругов Данилкиных на первом плане, они уже вышли из ворот, судя по ракурсу съёмки. За спиной у них липовая аллея и проезжая дорога, а на ней на дальнем плане, отъезжающий белый автомобиль.
- Смотри, Андрей, тут можно номер разглядеть, если его увеличить. Давай, беги к экспертам! - скомандовал Егоров.
  Вскоре всё было готово. Из номера машины можно было разглядеть только первую букву "К", и цифры отпечатались не чётко, но было всё-таки видно, что первая цифра была восьмёрка, вторая ноль, а затем, предположительно, 54.
  Егоров связался с ГАИшниками, попросил установить, как можно быстрее по регистрации машины её владельца. Спустя небольшой промежуток времени, оперативный дежурный Павлов, принёс Егорову сведения о разыскиваемой машине в его рабочий кабинет. Она принадлежала Солдатову Ивану Степановичу. Он действительно проживал в Тамаровке, куда Егоров с Жигулиным срочно отправились, но на адресе его не оказалось. Соседка поведала, что Солдатов в выходные дни ездит к внукам в село Гремячее. Уже после обеда в третьем часу этого мужчину удалось разыскать. Он сидел на лавочке у дома в своём палисаднике и качал детскую коляску, когда к нему в калитку вошли два милиционера.
- Милости просим!- обратился с искренней радостью к неизвестным людям Солдатов. - С чем пожаловали, гости дорогие?
- Девушку ищем, - в нетерпении выпалил Андрей.
  Дедушка развёл руками.
- Мне уже за шестьдесят, молодые люди, и девушками я не интересуюсь, - улыбнулся он.
- Вот её знаете? - спросил Егоров и достал из кармана фото дочери.
  Солдатов одел очки и внимательно взглянул на фото:
- Да, вчерась отвёз такую в Фёдоровское, на тополиную гору. А что? Кто она вам? - возвращая фотографию Егорову, спросил Солдатов.
- Моя дочь, - ответил тот. - Скажите, при каких обстоятельствах вы с ней познакомились?
- Что, приключилось чего? - с волнением переспросил дедушка и снял очки.
- Домой не пришла вчера, ищем её теперь, - Егоров тоже заметно волновался.
- Присядьте туточки, присядьте! Маша! - позвал он кого-то, - принеси нам кваску.
  Егоров с Андреем сели под раскидистой шелковицей за грубо-сколоченный стол.
- Некогда нам, Иван Степанович! Пожалуйста, расскажите всё по-порядку и побыстрее, - торопил его Андрей.
- Ну, если по порядку... Встретил я её на кладбище вчерась на окраине Приморска. Шёл с могилы жены, а она там о чём-то безутешно плакала и подруге своей рассказывала что-то. Я остановился. Кто это? - спрашиваю. Она отвечает, что подруга. Я подошёл к ней, стал разговаривать, успокаивать её. В чём, мол, деточка, у тебя такая скорбь? А она отвечает, что как только подружится с кем, то сразу это у неё отнимается. Боюсь, говорит, даже с кем-то и дружить-то теперь. Подруг, мол, не имею и парень любимый погиб. И хочу узнать про то, про свои неправильные мысли и предрассудки у церковных людей. Мы сперва подошли к часовне, но я ей предложил пойти сразу в храм, что мы и сделали. Наташей, девочку зовут. Представилась она мне так... Вот, а в храме одна из старших прихожанок выслушала её и посоветовала поехать в Фёдоровский монастырь и к иконе Фёдоровской Божией Матери там приложиться. Она помогает в таких житейских делах. Ну, мы и поехали!.. Отвёз я её туда, а обратно со мной она возвращаться отказалась.
- Как отказалась? - изумился Андрей и побледнел при этом.
- Так! Останусь тут, говорит, и всё! Поживу, мол, пока в монастыре, а домой, говорит, не поеду. Я и уехал один...
- Она ничего не просила вам передать? Может быть номер телефона домашний дала, чтобы позвонили и сообщили где она находится? - с отчаянием в голосе спросил Егоров.
- Нет, милок, нет! Ничего не просила.
- Транспорт туда ходит какой-нибудь? - спросил Андрей.
- Не могу знать. Экскурсии летом часто ездят в монастырь, на святой источник, что рядом находится, а так, в основном по осени уже ничего туда не идёт. Видно, только частники и ездят.
- Это далеко отсюда? - упавшим голосом спросил Егоров.
- 85 километров будет. Сперва вдоль берега дорога идёт, потом зигзагом вглубь. В полутора километрах от косы Державная, - ответил Солдатов и снова взялся качать детскую коляску со спящим младенцем.
 
  В начале пятого вечера в квартире Терещенко на Азовской улице раздался телефонный звонок. Это был Игорь Коломийцев, который вместе с операми сегодня дежурил по городу.
- Саша, вы в курсе, что Егоров с Жигулиным сейчас в УВД? Они Наташу нашли, - говорил в трубку Игорь.
- Где? - спросил Терещенко, подвигая к себе телефон, стоящий на тумбочке в коридоре.
- Не знаю, не говорят. Злой Егоров очень. Кабинет его открыт, ждут Султанова. Ваш начальник должен заехать за документами на Приморско-Ахтарск. Сегодня вечером он выезжает туда в командировку, его вызывает тамошнее Управление.
- Понял, - Терещенко подумал несколько секунд, а потом попросил: - Послушай, Игорёк! Ты не можешь сделать так, чтобы я прибыл на своё рабочее место, сейчас. Но повод должен быть железный.
  На другом конце провода не на долго установилось молчание, но вскоре раздался треск и Коломийцев снова вышел на связь:
- Саша, я скажу, что вызвал вас из дома, из сладкого выходного плена, потому что мне для дела срочно понадобилась какая-то справка из тех папок, что я вам принёс вчера для архивирования. Они, мол, у вас в кабинете закрыты, папки эти. Согласны?.. Вот, так и скажу! Идите, собирайтесь.
  Терещенко не долго думая, натянул на себя синий тренировочный костюм и спортивные кеды, набросил на плечи коричневую ветровку и выбежал на улицу. Его вид говорил о том, что его, на самом деле, только что оторвали от домашнего отдыха.
  Через двадцать минут, он уже отпирал свой рабочий кабинет. Соседний с ним Султановский был открыт. В настежь распахнутой двери была видна фигура Егорова. Он с видимым волнением прохаживался по кабинету, рядом маячил и Андрей. Терещенко вошёл к себе и нарочно громко хлопнул дверью. Он снял трубку с аппарата и набрал дежурку:
- Игорь, иди сейчас ко мне! - скомандовал он и схватил с подоконника первую попавшуюся папку.
  Когда Коломийцев уже стоял на пороге кабинета Терещенко, его в сторону отодвинул Султанов и, просунув голову в дверь, произнёс:
- Саша, хорошо что пришёл! Зайди ко мне, - он кинул взгляд на раскрасневшегося Игоря.
  Тот принял из рук Александра "нужную" ему папку и быстро ретировался. Терещенко посмотрел на Султанова и шагнул за ним к его рабочему кабинету.
  Обстановка там, явно, была нервозная. Вопреки всему, никто из присутствующих не спросил Александра, зачем он здесь. Все понимали, что по делу зашёл, если не в форме.
- Саша, пойди сюда, - позвал майора Султанов к своему столу. - Я сейчас выезжаю в Приморско-Ахтарск.
- На ночь глядя? - переспросил Терещенко.
- Получается, так! Нужно ещё сегодня вечером там кое-куда заскочить. И завтра меня не будет на месте, поэтому попрошу тебя, вот эти папки с документами, - и он похлопал ладонью лежавшие на столе синие папки, - отвези с утра в администрацию порта. И возьми у них опись судов, закончивших навигацию. Мы теперь по решению комиссии, и эти участки проверяем.
- Хорошо, сделаю! - и Терещенко было уже собрался уходить к себе, взяв папки в руки, но его резким жестом остановил Егоров.
- Вот что, Саша! - угрожающе начал он. - Если завтра сюда с утра явится моя дочь, твой любимый и ненаглядный сотрудник Наталья Егорова, то вкати ей прямо сразу выговор, строгий выговор, с занесением в личное дело, а за отсутствие на рабочем месте без уважительной причины - поставь ей в табеле прогул. Понял меня?
  Терещенко в ответ молчал.
- Ты расскажи лучше ему, начальнику её, где твоя дочь гуляет, - с улыбкой на губах попросил Евгений Петрович.
- Ох, и всыплю я ей теперь за это! - снова распаляясь, вскричал Егоров и бросил на Андрея, сидевшего тут же у стены, укоризненный взгляд.
  В кабинет вошёл оперативный дежурный Дима Павлов.
- Евгений Петрович, - начал он, обращаясь к Султанову. - Вот вы просили найти расписание летних автобусов до Фёдоровского посёлка. Я связался с автостанцией и они мне продиктовали расписание. Летом туда один раз в сутки шёл транспорт. А с началом осени автобус идёт только до Ольховатского. Нет туда сейчас машин. Не ездит никто. Маршрут туристический а местные жители привыкли сами как-то добираться до Приморска, если в этом есть нужда.
  И Павлов положил на стол перед полковником расписание.
  Терещенко вопросительно повёл бровями.
- Ну, так вот, Саша! Мы же тебе ещё не поведали, - продолжал Султанов вместо Егорова, - Наташка в монастырь ушла в Фёдоровский.
  И Султанов с победоносным выражением на лице, сложил руки на груди.
- Как?! Это что, шутка такая? - не понял Александр и замер у дверей.
- Обыкновенно! - произнёс Султанов с ноткой сарказма. - Рассорилась с отцом и была такова! Нет, никто её не принуждал и не заставлял. Сама уехала. Так что, не собиралась она в субботу снова на работу возвращаться. Прямо с кладбища подхватила попутчика, который бывший поп, и уехала. Мы выяснили сегодня днём, что этот человек был два года назад лишён сана, но всё ещё продолжает помогать таким, как она "несчастным в жизни", - последние слова он произнёс с издёвкой. - Не видели вы настоящего горя, вам-то нынешним о несчастье своём жаловаться.
  Султанов с горечью потёр рукой возле сердца, в том месте, где когда-то во время войны его прошила вражеская пуля насквозь. Он сжал губы и отвернулся.
- За что сана-то лишён? - подал голос Жигулин из своего угла. - А то, может быть этот дед сектант какой и специально её уговорил туда поехать.
- Не знаю, за что. Это надо в синодальный отдел местно епархии обращаться. Но разве в этом дело? - ответил Андрею Евгений Петрович. - Так что, отбой Павлов, никого больше не ищем.
  Димка Павлов продолжал стоять на месте рядом с Терещенко. И тут вошли Истомин с Коломийцевым, они остановились у двери, бочком пройдя в кабинет.
- Ну вот, ребята тоже волновались, - указал на них Евгений Петрович.
- А плевать ей на всех. И на то, что тут за неё все волновались, родители ночь не спали, начальник, вон, таблетки от сердца глотал, - кивнул на Султанова отец Наташи. - Наглость какая, а? Я, что не имею права с ней нормально, как отец, поговорить? Ну, да! С горяча, чего не скажешь, дело житейское. Вот и ляпнул с дуру - в монастырь, мол, иди...
- Вот она и пошла, сделала то, что ей отец приказал, - усмехнулся Султанов. - Теперь доволен? Послушалась, радуйся!..
- Радуйся?! Чему я должен радоваться?.. Мать и бабка в Шатрово с ума уже сошли! Ведь я им звонил, спрашивал, не приехала ли она к ним? Нет, понесло её чёрт знает куда, и не предупредила никого. Эгоистка, чёртова!
  Егоров в сердцах швырнул шариковую ручку на стол и плюхнулся в угол на диван.
- И где она сейчас? - спросил немного испуганный Игорь Коломийцев и прижался плечом к Истомину.
- Фёдоровский монастырь знаешь? - переспросил его Султанов.
- Нет.
- Вот узнаешь теперь, благодаря вашей сотруднице. Уже сутки её нет, и не собирается назад ехать.
- Но, не на чем, не идёт оттуда транспорт, я же вам доложил, - вставил Дима Павлов, топчась на месте.
- Вот и хорошо, пусть сидит. И ты, Андрей, слышишь?! Не смей за ней ехать туда! - кипятился Егоров. - Пусть знает, что виновата. Всех подвела, о себе только думает эта барышня. Эгоистка! - повторил полковник и побледнел при этих словах.
- А если захочет вернуться? Ведь по сути, ей завтра утром на работу, - заметил Султанов.
- Вернуться?! Вот и пусть идёт пешком все 85 километров! - и Егоров достал из внутреннего кармана пиджака свои таблетки от сердца.
- Ладно, Алексей Михайлович - не волнуйтесь так, - подошёл к нему Андрей. - Понятно, что тут и гордость и эгоизм - всё вместе. Не понимает она чего-то...
- Всё она понимает. Просто набалованная слишком, - Егоров был не в себе, болезненный вид его проступал всё отчётливее, скулы заострились, а зрачки были сильно расширены, это многие про себя отметили, наблюдая за полковником.
- Ну да, эгоистка она, согласен! - успокаивал его Андрей. - Только о себе и думает. А вы... Не надо так. Вон, губы, аж побелели!
- Ты и правда, Алексей, что-то слишком разошёлся, - вставил Султанов своё слово в общий контекст разговора.
- Подождите, подождите!..Я что-то ничего не понимаю, - взмахнул рукой Игорь. - Вы же не знаете, что у неё было на душе, там на кладбище, когда она пришла? Мало ли что её вывело из равновесия, а вы так говорите...
- Что ты понимаешь - из равновесия! - прикрикнул на него Егоров. - Это я, это мы тут все вышли из равновесия, пока её искали. Бегали по посёлкам с Андреем, как дураки... И ты, Жигулин, даже не смей больше о ней и думать, понял? Забудь! Не достойна!.. Вот и здесь, на работе теперь из-за неё один раздор, а как все до неё хорошо работали... Зря я согласился взять её после ВУЗа из Москвы. Ведь ей два года отрабатывать после института там в Москве предлагали, в одном из районных УВД... Но, пусть прошёл только год, я всё-равно соглашусь ей подписать рапорт на увольнение из УВД, - кричал Егоров.
- Так не положено, Алексей. Много будет к тебе вопросов у кадровиков, - остановил его Евгений Петрович.
- Не положено? А так вот работать, положено, и отца позорить?.. Всё, расходитесь! А ты, Саша, помни мою просьбу.
  И тут, до этого молчавший и спокойно, вопреки своему бурному темпераменту, стоявший рядом с Коломийцевым и задумчивым Истоминым, Терещенко произнёс:
- Да, что же вы за люди, за такие? Набросились на девчонку все. Ну я - это понятно; грешный, неправильный, непутёвый человек, который всегда и во всём виноват, но она-то? Девочка, ведь ещё!.. А ты, Андрей, - и при этих словах, взглянув на Жигулина, майор стал отходить к двери, держа в руках папки, данные ему Султановым, - не ожидал я от тебя такого, Андрей, честное слово - не ожидал!
  И Терещенко, резко развернувшись, вышел из кабинета, за ним следом ушли и остальные оперативники.
- Чего это он? - спросил Султанов. - Ведь его же она первого, подвела под этот самый монастырь. А он ещё и защищает!
  Егоров посмотрел на дверь кабинета, за которую все только что вышли, и замолчал.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

( Кадр из фильма "Загорянка, 18" - 1990 год, производство киностудии "Мосфильм", ТПКО "Эксперимент", режиссёр Владимир Алексеенко, оператор Леонид Кустарёв.
На фото актёр Николай Волков в роли полковника Султанова.)