Тридцать лет. Книга вторая. Тридцать лет жизни

Книга вторая 
Тридцать лет жизни




Глава 1
Детдомовские дети – они мечтают о семье


Дом малютки. «Малютки» попадали сюда по разным причинам: «отказники», от которых отказались сразу, едва они появились на свет, сразу из роддома, чуть позже – «подкидыши», которых родили, забрали, а растить передумали или не смогли, и «забытые», как книжка или сумочка где-нибудь в парке на скамейке. Оказывались здесь и действительно потерянные, но их быстро находили.
Ещё «семейные», обычно уже постарше – это когда родители погибали или их лишали родительских прав по разным причинам.
Была категория, когда сами мамы приносили деток с просьбой оставить их «на время», пока они решат свои жизненные проблемы. Бывало, приходили. Хотя частенько «время» растягивалось на долгие годы, а иногда вообще не приходили – никогда.
Римма с Ромой были как раз из таких. Их оставили «ненадолго», никто не знал, откуда они, прошло двенадцать лет, и вдруг кого-то заинтересовала их судьба. Они жили в Доме малютки до трёх лет. Им было хорошо, о том, что бывает лучше или хуже они понятия не имели – им было хорошо. Они не знали слов «мама», «папа», и если дети постарше плакали и звали маму, они не представляли, кто это, у них были няни.
Няни их кормили, одевали, гуляли с ними, укладывали спать. У них были игрушки, их никто не обижал. Бывало, могли и шлёпнуть, могли и по головке погладить, и пожалеть, и по углам развести, если подрались – ничего страшного. Им отмечали дни рождения – был торт со свечками, именинник их задувал, вокруг него водили хоровод и пели песенку, чтобы он рос – «вот такой ширины, вот такой вышины».
В Новый год наряжали ёлочку, приходили Дед Мороз со Снегурочкой, всем дарили подарки, даже если не мог рассказать стишок. Другой жизни они не знали, а в этой им было хорошо.
В три года их перевели в детские дома. Здесь было всё по другому, и они почувствовали себя, как чувствует рассада, когда её пересаживают из теплицы в открытый грунт, и нужно «приживаться».  Нелегко это было – детей много, шум, гам, няни строгие, порядки новые, еда и то другая. Вначале младшая группа до пяти лет, потом старшая до семи.
Двойняшки всё время были рядом, стоило кому-нибудь обидеть сестру – брат лез в драку, если задевали его – она бросалась на защиту.
В группе были дети, которые раньше жили в семье, и Роман с Риммой в шесть лет многое узнали о жизни. Оказывается, почти у каждого были родители, которых они по какой-то причине потеряли, и каждый из них мечтал вернуться домой. «Одинокие» хотели, чтобы их кто-то усыновил, взял в семью.
У двойняшек не было такого желания, для них понятие «семья» было – они двое. Лишь в десять лет, узнав свою историю, решили разыскать женщину, которая их оставила.
Первым об этом заговорил Роман:
- Римма, ведь женщина, которая нас оставила в «малютке» и обещала забрать, была наша мама.
- Конечно, не чужая тётя, но она нас не забрала, значит, мы ей не нужны.
- Может, ей жить было негде.
- Жила же она где-то раньше, если потеряла жильё, в, конце концов,  нашла новое, время много прошло.
- А если она живёт в таком месте, откуда уйти нельзя?
- Что же это за место?
- Например, тюрьма. Ребята говорили, у некоторых родители в тюрьме сидят, поэтому их в детдом забрали.
- Рома, хватит выдумывать причины для оправдания, просто мы ей не нужны и всё.
- А если ей нужны, а мужу не нужны, как у Веры Васильевны. Хотела она нас взять, а муж не разрешил.
- Потому что мы – не его дети.
- Возможно, наша мама живёт с мужчиной, который нам не отец. Найдём её, выгонит она этого мужика, и будем мы жить вместе.
- Хватит тебе фантазировать, остановись.
Только становить Рому, если он что задумал, было нелегко, он тут же развивал бурную деятельность. Рассудительная Римма всегда старалась его удержать, вразумить, но редко это удавалось. Настойчивый, лидер по натуре, он умел убеждать, и она соглашалась.
- Как же мы будем её искать?
- Во-первых, нам нужно отсюда бежать.
- Бежать?!
- Конечно. Разве найдёшь кого-то, сидя за забором.
- Но это невозможно!
- Возможно. Я уже придумал, как, только нужно подготовиться и собраться незаметно.
- Рома, я не знаю, как это подготовиться и что собирать?
- Одежду, продукты, занять денег, ещё какие-то очень нужные вещи.
- Одежда у нас только школьная, домашняя и курточки, в которых вечером гуляем.
- Вот это и возьмём.
- А продукты?
- Будем приносить понемногу из столовой после еды. Конечно, то, что не портится – печенье, хлеб.
- Он засохнет.
- Будут сухари, даже лучше.
- Ругать будут, нельзя еду в тумбочках держать.
- Можно. У ребят, к которым ходят знакомые, всегда что-то лежит.
Римма задумалась:
- Куда всё сложим? У нас сумки нет…
- Успокойся, всё получится, подготовимся.
Подготовка не понадобилась. Побег произошёл неожиданно быстро и удачно.
Им давно обещали поход в цирк, который любили все без исключения. Вечером в субботу в спальню зашла воспитательница и сказала:
- Завтра идём в цирк.
Поднялся шум, посыпались вопросы:
- А Никулин будет? А тигры?
- Обязательно. Всё будет завтра, а сейчас спать, - и потушила свет.
За время пребывания в детском доме они нередко бывали в кино, на новогодних ёлках в Домах культуры, иногда на детских спектаклях в каких-то театрах, и даже посещали музеи, но в цирке всего второй раз.
Места были хорошие, довольно близко к арене. Ребята восхищались всеми номерами, хлопали артистам, и особенно Юрию Никулину так, что отхлопали ладошки, и смеялись от души.
Воспитательница велела после представления собираться у входа и ждать остальных, не разбегаться.
Роман взял сестрёнку за руку:
- Слушай, Римма, нам нужно постараться выйти первыми.
- Зачем?
- Это случай, когда можно убежать. Когда ещё такой представится, неизвестно. Выходим и бежим на трамвайную остановку. Пока все тут собираются, мы уедем далеко.
- Мне страшно.
- Не бойся, всё получится.
Им удалось быстрее всех добраться до выхода. Остановка недалеко, они успели заскочить на заднюю площадку второго вагона отходившего трамвая.
- Здорово! Через пару остановок пересядем на другой.
- Чем тебе этот не нравится?
- Тем, что скоро подойдёт кондуктор, а денег на билеты у нас нет.
Они пересаживались несколько раз.
- Куда мы едем?
- Неважно куда, главное, подальше уехать.
Последняя их «высадка» оказалась около какого-то вокзала.
- Сейчас посмотрим, что за вокзал. Понятно, написано «Белорусский».
- Зачем нам сюда?
- Нам сюда не надо, нам нужно на базар.
- Для чего?
- Чтобы денег немного заработать. Мне Санька рассказывал, когда он убегал, деньги зарабатывал на рынке, помогал продавцам разгрузить товар или подвезти его со склада к прилавку.
- Ты знаешь, где этот базар?
- Не знаю, спросим у прохожих.
Они шли по одной улице, свернули на другую. Римма обратила внимание на дом с надписью «Мосфильм».
- Здесь делают кино?
- Наверное, только не кино, а фильмы.
Роман остановил пожилую женщину:
- Скажите, пожалуйста, как доехать до рынка?
- Тут рынок не очень далеко, можно пешком дойти. Сейчас выйдите на Грузинскую улицу, идите прямо по ней, там спросите, как пройти до базара.
- Спасибо.
- А ты молодец, не забыл волшебное слово.
- А как же иначе, нам обо всём нужно спрашивать, сами-то ничего не знаем.
Они проходили мимо булочной.
- Как хлебом пахнет! Есть хочется, и в туалет мне нужно.
- Ничего, потерпи, на рынке найдём, что надо.
Они подошли к женщине с детской коляской.
- Не подскажете, до рынка далеко?
- Это рядом, сразу за углом.
- Спасибо.
Рынок был большой и шумный. В первую очередь разыскали туалет, потом пошли к ряду прилавков.
Конец августа – чего тут только нет: овощи, фрукты, дыни, арбузы, мёд, орехи, зелень. Всё самое лучшее – выбирай, покупай, были бы только денежки.
Не было у ребят денег, и как-то нужно было их заработать. Они шли между рядами.
- Рома, посмотри!
Ко второму ряду парнишка, не старше Романа, подкатил тележку с двумя ящиками помидоров и стал разгружать около одного из продавцов. Ему помогал мальчик лет девяти. С пустой тележкой они направились в сторону длинного одноэтажного здания, по-видимому, склада.
Подойдя туда вместе с ними, Роман завёл разговор на тему, как им с сестрой найти такую же работу.
- А кто вы такие?
Выслушав Романа, старший пообещал найти им местечко и поручиться, что они надёжные ребята.
- Подождите только, пока мы отвезём огурцы и зелень.
Роман помог им принести и погрузить ящики. Минут через пятнадцать они вернулись.
- Вас как зовут?
- Я – Роман, Римма моя сестра.
- Сева. А это Сашок, братишка. Сейчас поставлю тележку и пошли, устрою вас на работу. Просила одна женщина найти ей помощника.
В самом начале первого ряда они подошли к полной женщине средних лет, в тёмном платке, похожую на узбечку.
- Тётушка Фильзия, нашёл вам помощника, он парень надёжный, сильный. А это его сестрёнка.
- Спасибо, Сева. Ты постой у прилавка, а я схожу с ними на склад, покажу, где мой товар, и привезём кое-что.
- Римма, ты останься, я сам справлюсь.
Ящики были небольшие, Роман быстро нагрузил тележку – ящик груш, ящик яблок и два ящика с виноградом.
- Ты и правда сильный мальчик. Сколько тебе лет?
- Тринадцатый год.
- Я думала, как Севе – лет пятнадцать.
В конце рабочего дня остатки товара отвезли в склад. Хозяйка рассчиталась с ними и даже дала немного фруктов.
Сева спросил:
- Вы где ночуете?
- Пока не знаем.
- Понятно, значит, идёмте с нами, места у нас хватит. Сейчас зайдём, купим хлеба, и на автобус.
Ехали с полчаса.
- Далековато вы живёте.
- В нашем районе нет рынка, а работать я могу только там, паспорта у меня ещё нету.
- А без паспорта на работу не берут?
- В том-то и дело, нужен паспорт и прописка.
- Какая прописка?
- Прописка – где ты живёшь, там и должен быть прописан. Исполнится шестнадцать, получу паспорт, можно на стройку устроиться, может, «общагу» дадут, пропишусь, Саньку в школу определю.
- Долго тебе ещё до получения паспорта?
- Год осталось, мне недавно исполнилось пятнадцать.
- Я думал, ты наш ровесник.
- Вы двойнята?
- Да.
- И сколько же вам?
- Ещё нет тринадцати.
- Крупные ребята, на пятнадцать потянете. Приехали, наша остановка, выходим.
Странный дом – шестиэтажный, кирпичный, четырёхподъездный, видно, очень старый, сейчас таких не строят. Вход в четвёртый подъезд забит досками.
- Люди здесь живут?
- Живут, но не во всех квартирах, кто получил новое жильё – выехали. Сносить его будут, и построят девятиэтажку панельную.
- А почему закрыли четвёртый подъезд?
- Там на двух этажах перекрытие провалилось – прогнило, и крыша течёт.
Они вошли во второй подъезд, поднялись на третий этаж. Сева открыл дверь. Квартира однокомнатная, но по площади немаленькая. Обшарпанные, выцветшие обои, деревянные полы с остатками краски, ванная без ванны с раковиной, туалет и крохотная кухня без газовой плиты. Под окном – ниша, прикрытая дверцей, висящей на одной петле, задняя стенка металлическая – это зимний холодильник. В углу эмалированная, обитая и покрытая ржавчиной раковина. На стареньком кухонном столе металлическая подставка с электроплиткой. Деревянная полка и несколько табуреток дополняли убранство кухни.
В комнате с двумя окнами мебели было много: две железные односпальные кровати, два дивана, кушетка, большой шкаф с треснувшим зеркалом. Старые ватные матрасы, одеяла и неизвестно чем набитые подушки. Постельное бельё – выношенное, с настроченными заплатами, застиранные серые полотенца – всего в достатке.
- Откуда это у вас?
- Оставшиеся в доме жильцы опекают нас. Из освободившихся квартир принесли оставленные на выброс вещи, посуду, бельё, кое- что своё ненужное. В общем, помогают нам. Бомжей не пускают в дом, а о нас заботятся, спасибо. Дом расселяют уже второй год, ещё половина здесь живёт, ждут не дождутся переселения. Газ отключили, остались вода, свет, отопление зимой дают, батареи тёплые, жить можно. Перекрытия в этих подъездах держатся, а стены стали трескаться, где нет обоев – видно.
Сева поставил чайник.
- Туалет видели – где. Руки мойте на кухне, в ванной кран не работает. Верхнюю одежду вешайте в коридоре, я там крючки прибил.
Римма заглянула в туалет и позвала Севу:
- А бачок сливной где?
- Посмотри вверх. Видишь, где? От него труба идёт к унитазу, сбоку бачка верёвочка висит, дёрнешь за неё – польётся в унитаз вода. Поняла?
- Поняла. А у нас бак стоял внизу.
- Теперь так делают, а это очень давнишний дом, тогда делали по- другому.
Закипел чайник, в большой кружке заварили чай, был у ребят и сахар. Они купили два батона, круглый хлеб, двести граммов «Останкинской» колбасы. Можно было поужинать.
- Нормально вы устроились.
- Сейчас хорошо, год уже здесь живём, а когда в Москву приехали, по вокзалам болтались, от милиции скрывались.
- Откуда вы приехали?
- Издалека, с Урала.
Роман обернулся и чуть не свалился с табуретки.
- Это что за явление в лаптях?
В дверях стоял маленький мальчик лет шести в вылинявшей непонятного цвета пижамке, явно с чужого плеча, и огромных мужских тапках-шлёпках на босу ногу.
Копна густых светлых волос крупными завитками свешивалась на лоб, из-под неё выглядывало бледное личико с заспанными голубыми глазками.
- Я тоже чаю хочу.
Сева посадил мальчика к себе на колени, так как табуреток не хватило, и попросил брата:
- Налей ему чая и сделай бутерброд.
Римма удивилась:
- Где же он был, когда мы в комнату заглядывали?
- Под одеялом на кушетке спал. Его зовут Ванечка.
- Тоже с вами приехал?
- Нет, я его на вокзале подобрал. Ходит с нами на рынок, умеет свистеть песенки.
- Какие?
- Какую попросишь, такую и просвистит.
- Сейчас можно?
- Нет, у него горло болит, кто-то ему за песню мороженое купил, поэтому он дома остался, болеет.
В понедельник на рынке выходной. С утра Сева сходил с ребятами в баню, потом в кино, посмотрели мультфильмы.
Римма с братом сидели дома, боялись, что их могут поймать. Вечером Роман с Севой засиделись на кухне.
- Хочу, Рома, поговорить с тобой.
- О чём?
- О жизни. Смотрю, не знаете вы о ней ничего. Хотя, откуда вам знать. Из Дома ребёнка в детский дом, а там понаслышке от ребят, которые попали туда в более сознательном возрасте. Жилось там неплохо, всё было, учились, а теперь что? Ни работать, ни учиться, даже жить негде. Зачем было бежать? Малолетки вы ещё.
- Я же говорил, хотим найти нашу маму.
- А хочет ли она этого, раз сама вас отдала? Об этом ты подумал? И как искать её собираетесь, Москва большая. И здесь ли она, неизвестно, может, в другой город уехала.
- Может, уехала, а может, не уехала. Заработаем денег, купим телефонную книгу, там есть телефоны и адреса, будем звонить и ездить. Фамилию, имя, отчество её мы знаем.
Сева рассмеялся:
- Какой же ты ещё ребёнок. Думаешь, всё так просто. Да ты знаешь, сколько Чернышёвых в городе? Глупости всё это, нужно в паспортный стол обращаться, заявление написать, они помогут найти.
- Нельзя нам никуда обращаться, сразу поймают. Надо самим попытаться, не получится – вернёмся назад.
- Какой же ты, Рома, упёртый. Только, если вы от этой затеи не хотите отказаться, из Москвы нужно уехать.
- Почему?
- Потому что в розыске вы, и искать вас будут в первую очередь на рынках.
- Куда же ехать?
- В Подмосковье, в деревню. Сейчас осень, урожай убирают, землю под зиму перекапывают, помощники нужны. Картошку копать умеете?
- Приходилось, как-то возили нас в совхоз помогать.
- Вот и хорошо. Куплю вам билеты на электричку, скажу, до какой остановки доехать. Там недалеко от станции большая деревня, мы там два месяца жили, работали по дворам, потом в Москву поехали. Подработаете, заработаете денег и вернётесь планы свои неисполнимые… исполнять.
На кухню зашла Римма:
- Вы что тут смеётесь, чаёвники? А я ребят не могу спать уложить, разыгрались.
- Римма, на подоконнике лежат несколько книжек, сказки, соседка дала. Возьми, почитай им, они любят слушать, особенно Ваня. Мы ещё чайку попьём и придём.
- Хорошо, сидите, болтайте.
Роман поставил чайник.
- Ты пить хочешь?
- Нет, есть что-то захотелось, у нас хлеб остался?
- Остался, в столе возьми. И сахар тоже там.
- Сева, а почему ты из дома бежал?
- Не из дома я бежал, а из колонии для малолетних преступников.
- Колонии?! За что ты туда попал?
- Человека я убил. Только не человек это был, а зверь бешеный. Издевался над нами и маму задушил.
Роман с удивлением смотрел на Севу.
- Что ж ты молчишь? Испугался? Не веришь, а настоящая жизнь она такая, Ромочка, в ней всё может быть – и хорошее, и плохое. Жили мы нормально, пока отец не погиб. На заводе он работал, квартиру дали нам двухкомнатную «хрущёвку», до этого жили мы в общежитии. Мама в детском саду техничкой работала, мы с Саней в школе учились, всё было хорошо. Отец наш – мастер на все руки – машину собрал из двух старых «Запорожцев», выброшенных на помойку. Какая никакая, а машина – ездила, хотя он под ней больше лежал, чем ездил.
Однажды возвращался с работы, протаранили его на «Волге» два пьяных придурка, сами в столб врезались, все погибли, и спросить не с кого. Настало для нас тяжёлое время. Мама растерялась – слабохарактерная, без специальности, зарабатывала мало.
Прошёл год, и мама познакомилась с мужчиной. Она сказала, что он человек хороший, но его несправедливо осудили. И сейчас, когда он вышел на свободу, ему негде жить, и на работу не берут из-за отсутствия прописки. Иногда он приходил к нам, один или с другом, приносил продукты и деньги.
Очень скоро мама с ним расписалась и прописала его в нашей квартире. После этого Фёдор, так звали этого человека, резко изменился: часто приходил пьяный, жаловался, что на работу не хотят принимать из-за того, что сидел. Домой он ничего не приносил, зато приводил своих дружков, с которыми пил, уничтожая наши скудные запасы.
В дни маминой получки требовал у неё денег, если не давала, отбирал силой, устраивал скандалы, избивал её и нас. Соседи вызывали милицию, но толку от этого было мало – советовали самим разбираться в своей семейной жизни, в лучшем случае сажали Федю на пятнадцать суток. Вернувшись, он устраивал настоящее побоище, отбирал деньги и начинал очередную пьянку с дружками.
Однажды, когда после «возвращения» Фёдор потребовал деньги, а мама категорически отказалась их отдавать, он швырнул её на диван и начал душить. На письменном столе у нас стояла старинная бронзовая настольная лампа в виде мужчины, державшего абажур с лампочкой. Ни лампочки, ни абажура давно не было, и стояла она, можно сказать, для красоты – массивная, тяжёлая.
Увидев, что происходит, я схватил эту «скульптуру» и со всей силы обрушил её на лысую голову Феди. В этот момент из другой комнаты вышел Саша, он закричал так громко, что в квартиру прибежал сосед с сыном, дверь наша часто оставалась открытой. Увидев, что произошло, они вызвали «скорую» и милицию. «Скорая» никому не понадобилась, так как маму он успел задушить, а сам скончался от моего удара, вызвали следователя, в милицию забрали меня с Саней, и соседа прихватили, как свидетеля. Решили всё быстро – меня в колонию, Саню в детдом.
Колония для малолетних преступников мало чем отличалась от тюрьмы, разве что отсутствием камер, спали в общей комнате. Мы учились и работали – драили полы, помогали на кухне, делали всю тяжёлую работу. Воспитатели постоянно твердили: «Работайте, работайте, может, станете людьми, труд из обезьяны человека сделал, может, и из вас что-нибудь путное получится».
Те, кто не проявлял особого старания, чтобы стать человеком, мог познакомиться с карцером или получить порцию внушительных колотушек. Кроме того, существовала «власть» среди самих малолеток – старшой и его приближённые. Они заставляли более слабых работать за себя, отбирали приглянувшиеся им вещи и всё, что приносили тем родственники и знакомые. Одним словом, прессовали со всех сторон.
Я не смог всё это долго терпеть, кроме того, очень беспокоился за брата. В общем, при первом удобном случае бежал из этого «перевоспитательного» учреждения. Детдом долго искать не пришлось, он был один в нашем городе, стал высматривать брата во время их гулянья во дворе. Вначале даже не узнал братишку, так он изменился – сильно похудел, а главное, всегда весёлый и общительный, здесь держался в стороне и не участвовал в играх ребят.
Когда я его окликнул, подбежал к забору, видно, обрадовался, но молчал, а из глаз потекли слёзы. Решил не откладывать на завтра, сразу показал ему место, где можно пролезть, и увёл с собой.
Одно я понял, нужно уехать из этого города и как можно дальше. А куда дальше?  Кроме Москвы не знал я более дальнего места.
Пошли на вокзал, нашли поезд, идущий до столицы. Денег у нас не было, ехали в тамбурах, на каждой станции переходили в другой вагон. Хотелось есть и пить, зашли в вагон-ресторан, я попросил хлеба, сердобольная буфетчица дала целую буханку, пили в туалетах из-под крана. Не знаю, как бы мы доехали, ведь до Москвы от Урала ехать больше двух суток, но нам повезло – в одном вагоне ехали цыгане, не табор, но довольно много, молодые, старые и малые, приняли они нас в «семью». Мы с Саней чернявые, темноглазые, но всё же проводница заметила:
- А это тоже ваши?
Пожилая цыганка поспешила на помощь:
- Наши, наши, красавица, заходи, давай погадаю, всю правду скажу, что ждёт тебя в скором времени, позолоти ручку.
Проводница поспешила удалиться.
- Красавица, золотая моя, чайку бы нам принесла.
- Принесу! Отстань только от меня. До чего же вы мне надоели!
Так и доехали. Вышли, не доезжая Москвы, там, в деревне, подзаработали денег, а потом уж в Москву.
Ещё про одно не рассказал. Я не сразу понял, что Саша онемел, видать, от страха, когда в комнату вошёл и всё увидел. Вылечила его цыганка в поезде. Усыпила, стала обо всём расспрашивать, он отвечал, потом как закричит, проснулся и с тех пор стал говорить.
Роман сидел, как завороженный, про еду и чай думать забыл.
- Я тебе не просто так обо всём рассказал, а чтобы ты понял, как в жизни всё сложно, непросто. И прежде, чем искать свою мать в Москве, надо сходить в Дом малютки, может, кто из старых работников помнит какой штамп в прописке стоял в её паспорте до приезда в Москву, где жила раньше. Может, назад вернулась, если она не москвичка. По-любому, вам нужно денег заработать, без них делать нечего. Завтра пойдёшь со мной только ты, а потом я провожу вас на электричку. Если ещё не передумал.
С вечера предупредили ребят, что пойдут на работу без них. Встали рано, сели перекусить.
- Пусть поспят, всегда встаём рано, не высыпаются, и Ваня ещё не совсем здоров.
- Возьмите меня с собой, я уже выздоровел, могу свистеть.
- Ты чего вскочил? Иди спать, мы сегодня не долго, скоро вернёмся.
- Сева, вы в баню ходили, почему ты его не постриг, там же есть парикмахерская. Волосы у него отросли до плеч, не поймёшь – мальчик он или девочка.
- Стрижка стоит дорого, сам подстригу «под горшок».
- Как это?
- Так раньше в деревне мужиков стригли. Мне бабушка рассказывала. У цирюльника были горшки разных размеров. Волосы расчесал от макушки вниз, горшок надел и стриги концы, которые из-под него торчат, красиво получалось.
- А женщин как?
- Женщин не стригли, они с косами ходили.
- Но у тебя же горшка нет.
- Ничего, кастрюлю наденем, - Сева засмеялся. – Не переживай, подстригу его сам, стриг уже не раз, да у него волосы быстро растут.
С рынка принесли фрукты, купили два батона, буханку хлеба, несколько плавленых «городских» сырков, бутылку воды. Уложили всё в рюкзачок, подаренный Севой.
- Кружку возьмите. Еды хватит вам на первое время, пока устроитесь, главное, хлеб чтобы был.
Вещей никаких не было, одежда вся, что на них. Поехали на вокзал. Сева купил билеты, посадил ребят в электричку, сказал, на какой остановке выходить.
- Если что не так, возвращайтесь к нам.
Ехали часа два, деревню нашли, она, действительно, была недалеко от станции –  довольно большая, несколько улиц.
На первой улице они выбрали дом побольше, решили, раз дом большой, значит, и огород не маленький. Подёргали калитку, окликнули хозяев.
Подошла пожилая женщина:
- Вам что, ребята?
- Помощники нужны урожай убирать? Или ещё какую работу в огороде сделать.
- Нет, своих работников из города целый отряд приехал.
В других домах им отказали, в основном, по этой же причине, иногда грубо прогоняли. Если на воротах висела табличка «Осторожно, во дворе злая собака!» вообще не стучали. Скоро поняли – большой дом не значит большой участок. Участки почти все одинаковые, но в маленьком доме семьи меньше, и рабочие руки могут понадобиться.
Обошли уже полдеревни, оказалось – никому их помощь не нужна.
- Рома, я устала, пойдём в сторону лесочка, по-моему, там речка или озеро, отдохнём и подкрепимся.
Оказалось озеро, и народа нет, всего три человека с удочками. Они отошли подальше, умылись, в рюкзаке оказалось полотенчико (спасибо Севе), расстелили и разложили свою провизию.
- А чем резать? Ножика нет.
Рома взял батон и разломил на куски.
- Ешь, а сырок можно кусать.
Полежали на травке, солнышко ещё тёплое, припекает, Римма даже задремала.
- Вставай, лежебока, пошли дальше. Оказывается, работу не так просто найти.
На этот раз им повезло. Калитка оказалась не запертой, вошли и тут же повернулись, чтобы выбежать обратно, только не успели – к ним подошла собака, не сказать, большая, но и не маленькая, очень красивая.
- Она нас покусает.
- Раз не лает, не укусит.
- А почему не лает, хозяев не зовёт? Она же сторож, дом сторожит.
- Не знаю.
- Я знаю, почему. Она добрая, посмотри, какие у неё добрые глазки. Можно её погладить?
- Не надо, может, она молча кусает.
В это время из дома вышла молодая женщина с большим животом и осторожно спустилась с крыльца.
- Не кусается она, а не лает потому, что немая.
- Разве собаки бывают немые?
- Значит, бывают, и глухие, и немые, но Даля слышит хорошо.
- Её зовут Даля?
- Да. А вы кто такие и зачем к нам пожаловали?
- Я Рома, моя сестрёнка Римма, мы ищем работу. Вам нужны помощники в огороде?
- Очень нужны. Меня зовут Зоя, у меня скоро родится ребёночек, и тяжёлую работу мне делать нельзя. Сейчас придёт мой муж, и мы договоримся.
- Где же он?
- В огороде, один и «пашет», мы живём вдвоём, родственников нет, помогать некому, а вот и он идёт.
Из-за угла дома вышел мужчина, высокий, загорелый, голубоглазый.
- Кося, ребята работу ищут, поговори с ними, я тебе теперь не помощник.
- Сейчас поговорим, садитесь на скамейку.
Около крыльца стояла удобная длинная скамейка со спинкой.
- Располагайтесь, я только руки помою.
Через пять минут он вернулся.
- Во-первых, откуда вы и кто такие?
- Из Москвы, я Роман, а это Римма – сестра, Чернышёвы мы.
- Родители знают, где вы?
- Нет у нас родителей.
- Значит, из детского дома сбежали… И вас ищут.
- Не найдут, они нас ищут в Москве. Нам очень нужно заработать денег, возьмите нас, пожалуйста, на работу и не звоните в милицию.
- Деньги-то зачем вам понадобились?
- Хотим найти нашу маму.
- Интересная история. Расскажите мне всё подробно и без вранья, и посмотрим, что с вами делать. На работу вас возьму, картошку надо выкопать и огород под зиму вскопать поможете. Умеете это делать?
- Конечно, сумеем.
- Скоро занятия в школе начнутся.
- Ничего, мы догоним.
- Значит, думаете вернуться?
Они промолчали.
- Ладно, сейчас умывайтесь, вон там умывальник и полотенце, туалет покажу где. Зоя ужин готовит, поедим и будем жильё вам устраивать.
- Римма, кажется, они хорошие люди, и у нас всё получится.
- Хоть бы так и было.
В длинном узком коридоре, куда они вошли, дверь налево вела в кладовую с погребом, потом в него носили выкопанную картошку. В конце дверь в туалет с ванной, а направо в кухню, где на большом столе их ждал ужин.
- Садитесь, посмотрим, какие вы едаки. Говорят, как едят люди, так и работают.
Нехитрый ужин – картошка с жареными грибами, салат из помидоров и огурцов, оладушки с вареньем, чай с молоком – проголодавшиеся ребята уничтожили так быстро, что в их работоспособности можно было не сомневаться.
- И как вам деревенская еда?
- Очень понравилась. А грибы откуда?
- Из леса, вестимо. Не знаете, разве, где они растут? Наверное, и не собирали сами никогда.
- Не собирали.
- Понятно, настоящие городские дети. Завтра выходной, встану пораньше, схожу, наловлю рыбки, и Зоя устроит нам «рыбный день».
- Возьмите меня на рыбалку.
- Какой из тебя рыбак, Рома. Ты же удочку в руках не держал!
- Вы меня научите.
- Научите… Я же встану едва начнёт светать, ты потом в огороде будешь носом клевать, а нам нужно побольше выкопать картошки. В понедельник я уйду на работу, и копать будете сами. А это труднее и долго.
- Возьмите, пожалуйста. Слово даю, что ничем клевать не буду, вот увидите.
- Ладно, возьму, а теперь нужно вам ночлег оборудовать.
В доме было три комнаты – большая, средняя и совсем маленькая, в ней стояли только диван и комод.
- Думаю, здесь вы и будете спать, только раскладушку нужно поставить. Можете, пока тепло, и на сеновале поспать, если захотите, постелю вам там, а похолодает – перейдём сюда.
- Хотим, хотим, мы никогда не спали на сене.
- Договорились, на сеновале летом хорошо, принесу тёплые одеяла, ночью прохладно, вам понравится.
Длинный деревянный сарай был разделён на три части тонкими перегородками. В первой на высоте метра от пола устроен настил, наполовину заполненный сеном, подниматься туда нужно по лесенке.
- Залезайте, спальня готова.
Свежее сено – мягкое и душистое, сквозь небольшое окошко под потолком светит луна.
- Дядя Кося, как здорово!
Они были в восторге.
- Понравилось? Спите, завтра, Рома, разбужу тебя очень рано.
Будить его не пришлось, он проснулся, как только прокукарекал первый петух.
- Ничего себе, будильничек! – и выбежал во двор.
Прохлада – утренняя прохлада, она так бодрит, словно воздушная влажная простыня окутывает всё тело, прогоняет остатки сна.
- Ой, а это что такое?
Дождя нет, а ноги мокрые.
- Да это же роса!
Рома добежал до туалета, потом к колодцу, достал ведро воды – этому ещё вчера его научила Зоя, налил в умывальник, напился прямо из ведра, умылся и вернулся в сарай.
Через пять минут он сидел на крыльце и ждал Косю.
- Утро доброе! Молодец, сейчас заберу харч, удочки, и топаем быстро на озеро, рыбки нас ждут.
К озеру шли через поле, мимо леса, а вот и оно. Лежит ровное, гладкое зеркало, и всё в нём отражается: кусты, камыши и ивушка плакучая, растёт близенько, склонилась – любуется собой, налюбоваться не может.
Вдруг головка над водой появилась, плывёт от берега к середине, от неё треугольник – и раскололось зеркало…
- Кто это, дядя Кося?
- Да уж это, змея такая – уж называется, чего выскочил ни свет, ни заря, обычно днём в жару плавает.
Нашли заветное местечко, у каждого рыбака есть такое, где рыбка ловится.
- Скоро взойдёт зорька ясная, идёт она впереди солнышка, поглядится в озеро зеркальное, бликами по воде заиграет, и поднимется из глубин рыбёшка, подкормим её и лов начнём, а пока сами перекусим по-быстрому.
Он расстелил штормовку:
- Садись, а то трава ещё мокрая.
Горячий сладкий чай из термоса, холодные вчерашние оладушки. Восток порозовел.
- А вот и зоренька.
Он достал из рюкзака небольшую миску и что-то побросал в воду.
- Это подкормка? Из чего она?
- У каждого рыбака своя – секретная, как и место. Потом расскажу.
Он взял баночку с землёй.
- Иди сюда, покажу, как червячка на крючок насаживать и удочку закидывать.
- А червяка зачем?
- Ты думаешь, рыба такая глупая, что пустой крючок будет глотать? Нет, она червяка заглотнёт, а с ним и крючок, тут её и подсекай.
Он забросил удочки.
- Видел, как я забрасывал?
- Видел.
- А запомнил?
- Вроде, запомнил.
- Смотри, а то сам себя поймаешь на крючок. Сиди и внимательно смотри на поплавок, как задёргается, скажешь, я покажу, как подсечь.
Прошло минут пять.
- Клюёт! Клюёт!
Кося подошёл, резко дёрнул удочку и вытащил приличного карпика.
- Давай ведёрко с водичкой.
Снял рыбёшку с крючка:
- Смотри, снимать надо тоже умеючи.
Бросил в ведро.
- Теперь давай сам всё сделай, а я посмотрю.
Роман сделал всё, как надо, но когда выдернул, на крючке ничего не было, даже червяка.
- Насадил ты червяка на самый кончик, вот рыба его и сдёрнула. Давай ещё раз.
Следующий раз получилось.
- Поймал, поймал! Дядя Кося, я сам поймал!
- Молодец, только не ори так громко, всю рыбу распугаешь.
- Она, что, слышит?
- А ты как думал, если молчит, то и не слышит? Вообще-то точно не знаю, но когда шум, она перестаёт клевать, уходит в глубину.
Скоро они наловили больше полведёрка карпов, карасей и даже пескарей.
- Пескарь хоть мелкий, но для ухи нужен, от него навар хороший.
Стали собираться домой.
- Подожди, Рома, я натаскаю с десяток раков, Зоя очень их любит.
- Откуда натаскаешь?
- Из норок под берегом, - он залез в воду.
- Ой, какие у них клешни! Они тебя не защемили?
- Есть немного, это ерунда. Теперь возвращаемся, у нас сегодня много дел.
- Хорошее у вас озеро, рыбы много.
- Озеро не озеро, а скорее пруд большой, здесь раньше колхоз был, карпов в нём разводили. Наш дом крайний, туда выше – центр. Колхоз развалился, колхозники разъехались кто куда, землю стали раздавать под дачи, а некоторые загородные дома построили, вы же ходили, видели. В клубе сделали большой магазин, сельсовет переделали в Дом быта, мастерские остались, раньше сельхозтехнику в них ремонтировали, теперь машины. Башня водонапорная есть, поэтому в домах вода, и в нашем тоже, а колодец остался от старых времён.
Калитка их дома была открыта, им навстречу выбежала Даля.
- Далечка, хорошая моя, утром ты из будки не вышла, я не стал тебя беспокоить, мы ушли очень рано.
Он приласкал собаку:
- Как тут наши хозяйки?
На крыльцо вышла Зоя:
- Рано вы ушли и пришли рано. Завтракать будете?
- Рома, ты есть хочешь?
- Нет.
- Ну, тогда не будем, сейчас начнём работать.
Рома говорил, что их как-то возили в один подмосковный совхоз помогать убирать картошку, именно убирать, а не копать. Копала её машина, картофелекопалка, но ребята прозвали её «закопалка», так как, когда она ехала в одну сторону, то выкапывала картошку, а когда возвращалась, засыпала её землёй и даже давила. Собирать за ней картошку было трудно, вообще, неудачная конструкция.
Здесь совсем другое дело – Кося показал, как лопатой выкопать куст и обобрать с него картошку. Копал он сам, ребята собирали в вёдра, Рома относил во двор и рассыпал на траву, чтобы она обсохла. После собрали её в небольшие сетчатые мешки и опустили в погреб.
Работа спорилась, они убрали больше половины картофельного участка.
- Всё, на сегодня хватит, идём на озеро купаться. Плавать умеете?
- Нет.
- Ничего, это поправимо.
Конечно, с первого раза Рома плавать не научился, но кое-что усвоил.
- Вечером после работы будем ходить на озеро, научу тебя, будешь плавать, как рыбка. Я в армии служил во флоте, а моряк должен был уметь плавать лучше, чем ходить.
Римма воды боялась и поплескалась только на мелководье у самого берега.
Зоя, как и обещала, приготовила рыбный обед.
- Чем же ты нас, Зоечка, кормить будешь?
- Уха получилась знатная, а в духовке на большой сковородке караси в сметане. Вы, ребятишки, пробовали такое блюдо?
- Не пробовали, но говорят, это вкусно.
- Очень вкусно, но сам карась никому об этом не говорил.
- Завтра поставлю тесто и испеку пирожки – расстегаи с рыбой.
- Тётя Зоя, а как полное имя у Коси?
- Имя у него особенное – Касьян, родился он 29 февраля, то есть в високосный год. Вы, наверное, знаете, что 29 февраля бывает только через четыре года. В простом году 365 дней, а в високосном на один день больше. И празднует Кося свой день рождения один раз в четыре года. Касьян – имя святого, отмечают 29 февраля. Понятно я объяснила?
- Мы поняли. Не повезло дяде Косе, лучше отмечать день рождения каждый год.
Зоя рассказала, что так назвала Косю его бабушка. Раньше он жил с родителями и с ней в другом доме. Ему было тринадцать лет, когда родители погибли, их сбил пьяный шофёр на грузовой машине, и Косю забрали в детский дом. Потом он вернулся к бабушке, отслужил армию и познакомился с ней, они полюбили друг друга, поженились и жили втроём. Скоро бабушка умерла, а у них родилась девочка, но прожила недолго –  в полгода её сделали прививку от полиомиелита, и её не стало.
Родители Зои уехали работать на Север и оставили им этот дом. Тот маленький домик, где они жили с Косей, недалеко отсюда, они сдают летом дачникам.
- Не знаю, зачем я вам обо всём рассказала…
- Хорошо, что рассказали, теперь мы всё о вас знаем. Вот найдём нашу маму, будем приезжать в гости и помогать будем, не за деньги, а по дружбе.
Зоя улыбнулась:
- Добрые вы детки, спасибо вам.
Ребята работали добросовестно: картофель убрали, Рома начал перекапывать огород. Собрали овощи, Римма помогала Зое делать заготовки на зиму и сама многому научилась.
Сходили к их старому домику, там росли две яблони и груша, собрали урожай, перевезли на тележке в дом.
Зоя обрадовалась:
- Варенья наварю и насушу на компот. Мы редко сами собирали, некогда было.
Ещё ходили на луг, ворошили и сгребали сено. Кося давно покосил траву, и теперь можно было убрать сено на сеновал.
У Зои с Косей было небольшое хозяйство: козочка Розочка давала вкусное молочко, пять рыжих пушистых курочек усердно несли яички.
И конечно Даля, хотя сторож из неё никакой, слишком она добрая. Но её все очень любили. Два года назад Кося подобрал её с обожженной спиной и сломанной лапкой. Лапка срослась, а спинку смачивал водичкой из лечебного источника, за которой ездил на велосипеде куда-то далеко. Удивительно, но всё зажило, начала расти густая волнистая шерсть, и Даля стала такая красивая, жалко, что она не умеет лаять.
Как-то Зоя спросила:
- Кося, а ребятишки крещёные?
- Да ты что, кто же их будет крестить в Доме малютки. Если только мать окрестила, хотя вряд ли, им было не больше двух-трёх месяцев, когда она их оставила, в общем, никому это не известно.
- Нужно их окрестить, будут верить, скорее найдут своих родителей.
- Зоя, не морочь детям голову, оставь их в покое.
Она не успокоилась, и через день завела с ними разговор на эту тему:
- Жаль, что вы некрещёные, а то попросили бы Бога, и он помог вам  найти вашу маму.
- Нам в школе говорили, что Бога нет.
- Откуда они знают, есть или нет?
- Потому что его никто не видел.
- Просто он очень высоко в небе, а я точно знаю, что Он есть и  помогает всем, кто хорошо его попросит. После смерти нашей девочки мне сказали врачи, что больше у меня деток не будет, но я очень просила Бога, и сами видите, скоро у меня будет малыш!
- А кто может нас окрестить?
- Батюшка, у нас есть маленькая церковь, могу вас сводить.
- Хорошо, Зоя, мы согласны.
- Рома, почему ты решаешь за меня? Я думаю, не нужно этого делать, всё это бесполезно.
- А я думаю – нужно. Не хочешь – не ходи, пойду один.
- Ты же знаешь, что одного тебя я не пущу.
На другой день они пошли в церковь. Она находилась в бывшем доме священника, большой храм сразу после революции разрушили. Сюда немногие верующие, жившие в деревне, а на Пасху и не верующие, приходили освятить яйца и куличи.
Батюшка совершил обряд крещения: зажёг свечи перед образом, полил детям на головки святой водички, прочитал молитву и надел на шею крестики.
Зоя подвела их к иконе Иисуса Христа и сказала:
- Мысленно попросите Его о помощи, Он обязательно поможет.
Дома предупредила:
- Никому не рассказывайте, даже Косе, а крестики спрячьте.
В конце месяца с ними щедро рассчитались, и Кося попытался уговорить их всё же вернуться в детский дом.
- Бесполезная эта затея. Матери, может, и в живых нет, а вы будете искать.
- Как это – в живых нет?
- А так – оставила вас ненадолго, собиралась вернуться, а её сбил на дороге какой-нибудь пьяный шофёр, как моих родителей.
- Не может этого быть, я верю, что она жива, и мы её найдём!
- Хорошо, Рома, успокойся. Идём, провожу вас на станцию.
Кося купил им билеты:
- До свидания, ребята, не забывайте нас, приезжайте, всегда будем вам рады. Электричка уже скоро подойдёт, а я пошёл, на работу не люблю опаздывать.
Через час езды в поезде, они вытащили из рюкзака термос, пирожки, перекусили.
В вагон вошёл контролёр с милиционером, проверили билеты. Через пять минут милиционер вернулся:
- А вы, дорогие ребятки, у нас в розыске, вот ваши фотографии. Не знаю, куда вы собирались направиться, но придётся в Москве пойти со мной.
В отделении составили протокол, попросили показать, что у них в рюкзаке. Рома вытащил одежду, термос, кой какие продукты.
- Ещё здесь была сумочка, её хозяйка подарила Римме, а в ней деньги, которые мы заработали.
Сумочки не было. Милиционер внимательно осмотрел рюкзак.
- Понятно, смотрите – рюкзак надрезан бритвой, вытащили вашу сумочку, нужно быть внимательней, особенно на станциях, да и в вагоне рот не разевать.
По возвращении в детский дом Вера Васильевна самолично провела с ними беседу.
- Вы же не хотите искать наших родителей, вот мы и решили сделать это сами.
- Мы этим не занимаемся, и ни у кого нет оснований этим заниматься. Раз вас оставили, обратно не возьмут.
- Она же обещала вернуться и забрать нас!
- Все так говорят, чтобы не возиться с официальным оформлением. Если бы хотела забрать, времени прошло достаточно, значит, не нужны вы ей. Вот станете взрослыми, можете искать, если она будет  вам нужна, или просто в глаза ей посмотреть.
Дети в детском доме по-разному отнеслись к их побегу: одни  сочувствовали, другие подковыривали:
- Что, Чернышёвы, нагулялись?
- Ну и как там, на свободе?
Роман огрызался, иной раз и кулаки в ход пускал, стал злой и мрачный.
Римма утешала брата:
- Успокойся, ничего страшного не произошло.
- Произошло. Ничего у нас не получилось, всё зря, и деньги пропали…
- Почему – зря? Мы узнали, какая бывает жизнь, многому научились. Ты теперь умеешь плавать, рыбу ловить, дрова колоть, печь растопить, сено собрать, в огороде работать. Я умею готовить, в доме убираться, и даже на машинке шить меня тётя Зоя научила. А деньги, зачем они здесь, раз нас вернули.
- Не вернули, а поймали, но в следующий раз такого не произойдёт.
- Про следующий раз пока забудь, не думай. Заниматься надо, мы здорово отстали в школе.
- Ладно, только попрошу, чтобы мне разрешили в музыкальный кружок ходить, хочу научиться хорошо на гитаре играть.
- А это тебе зачем?
- Потом узнаешь.
Началась обычная жизнь – в школе подтянулись, Ромка стал более-менее играть на гитаре, а не «дрынькать», про их побег забыли, как и про те, которые совершали раньше их другие.
А вот и Новый год – любимый праздник и детей, и взрослых – поздравления, пожелания, подарки и ожидание чего-то нового, необыкновенного.
Одна из воспитательниц пригласила двойняшек на каникулы в свою семью.
Вера Васильевна не возражала:
- Только не вздумайте бежать, спрашивать буду с Зинаиды Ивановны, она за вас поручилась.
Маленькая семья воспитательницы встретила их с радостью – дочка Ира, их ровесница, и муж Николай Иванович – преподаватель истории в школе, и потому тоже бывший «на каникулах», посвятил детям всё свободное время.
Они побывали на новогоднем представлении в цирке, в театре, на новогодней ёлке в Доме учёных и, главное, ездили на каток в ЦПКО, где Рома с Риммой научились кататься на коньках. На уроках физкультуры зимой они ходили на лыжах, а о коньках давно мечтали.
Быстро прошли каникулы – всё хорошее проходит быстро. Ребята вернулись в детский дом.
Зима была снежная, морозная. Но весна наступила очень рано, на удивление тёплая и солнечная, словно раньше времени уступила место долгожданному лету.
В этот вечер Рома попросил разрешения у воспитательницы взять гитару из музыкальной комнаты.
- Посидим с ребятами вечером в беседке, попоём.
- Возьми, только положи потом на место. Ключ оставлю в дверях, закроешь и оставишь в проходной, утром я заберу.
Весь вечер Рома с двумя друзьями провели в беседке, пели песни Высоцкого, Акуджавы, пока не стемнело, и им сделали замечание:
- Концерт окончен, пора ложиться спать.
- Идите, ребята, я сейчас схожу, отнесу гитару в «музыкалку».
Он одел на гитару чехол, спрятал её под скамейку, пошёл, закрыл комнату и отнёс ключ в проходную.
В коридоре Рома поговорил с сестрой.
- Сегодня ночью, вернее, в три часа утра жду тебя в беседке. Оденься потеплее, с собой ничего не бери, если не придёшь, уйду один.
- Куда? Зачем? Ты сошёл с ума!
- Ты знаешь, зачем. Приходи, не проспи.
Она, конечно же, пришла.
- Не бойся, сейчас такое время, когда все крепко спят.
Луны не было, но тьма рассеялась, начинало светать.
У дверей гаража Рома вытащил из кармана коробок спичек и хлопушку.
- Для чего это?
- Сейчас увидишь.
Он поджёг коробок со спичками, дёрнул за бечёвку хлопушку.
- Бежим!
Они обогнули гараж, из проходной выскочил дежурный, бросился тушить огонь.
У них было достаточно времени, чтобы проскочить через проходную и захлопнуть дверь.
Добежали до сквера, находившегося с противоположной стороны дома, и притаились в кустах. Их никто не преследовал.
Недоумевающий дежурный обошёл гараж, оглядел двор и вернулся в проходную.
- Хулиганьё, видно, где-то в ограде дыру проделали, нужно завтра проверить.
Побег Чернышёвых обнаружили во время завтрака, в музыкальной комнате нашли записку с обещанием прислать деньги за гитару.
Беглецы дошли до остановки и уехали с первым автобусом.
- Рома, откуда у тебя деньги на билет?
- Остались в кармане от наших заработанных, я их приберёг.
Они ехали к Севе.
Ребята ещё не ушли на рынок и очень обрадовались.
- Здорово, а мы думали, что у вас всё получилось, и мы вас больше не увидим.
- Ничего у нас не получилось.
Выслушав их историю, Сева огорчился:
- Очень жаль, что так случилось, и я не предупредил, что с деньгами нужно быть осторожней. Хотя в милиции у вас всё равно бы их забрали. Что думаете делать?
- С вами пойдём. Нужно сначала немного денег заработать.
- Опасно. Сейчас начнут рынки «шерстить», потом за городом поищут. В общем, сидите дома, хлеб, чай, сахар найдёте, а после обеда приедем и всё обсудим. Отдыхайте, ночь-то не спали, а мы пошли.
Возвратились они раньше, чем обычно, принесли фрукты, овощи и даже кусочек солёного сала. Римма приготовила обед.
- Смотрю, ты стала хорошо готовить.
- Меня научила хозяйка – Зоя. Я теперь умею тесто ставить, печь пирожки и блины.
- Отлично. Купим муки, дрожжей, это недорого, сковорода есть – в выходные покажешь своё уменье. Вы, случайно, не у Касьяна жили в крайнем доме у озера? У него жену Зоей звали.
- У них. Они хорошие, добрые, и собачка их Даля тоже добрая, только она не лает – немая.
- Знаю. Они тогда не нанимали, и мы устроились дальше по улице.
- Сейчас тётя Зоя в отпуске, скоро у них ребёночек родится. Она не может тяжело работать, и они нас взяли, помочь убрать урожай.
Вечером обсуждали, как им быть дальше.
- Рома, планы-то у тебя какие?
- Думаю, попробовать играть на гитаре в переходах метро или у входа. Видел, некоторые так делают. Один даже у «Детского мира» на скрипке играл.
- Знаю. Только не разрешают, гоняют здорово.
- Надо каждый раз место менять, на одном месте больше одного дня не задерживаться.
- Нам нужно обязательно заработать денег, а там посмотрим, что делать. Надо побольше узнать о наших родителях, о маме – здешняя она или откуда приехала, где работала и была прописана. Если обратиться в Дом малютки, они могут подсказать, в каком роддоме она рожала, а там про неё наверняка много знают.
- Дядя Кося сказал, что, может, её и в живых нет, попала под машину, как его родители, об этом должна знать  милиция. Только нам самим никуда обращаться нельзя, сразу заберут.
- Насчёт заработка можно попробовать, а что делать дальше… Я постараюсь решить, есть у меня знакомые. На гитаре, я понял, ты играть умеешь. А песни хорошие знаешь?
- Знаю. С этим всё в порядке. Римма поёт неплохо, и сам могу подпеть.
- Меня возьмите, хочу вам помогать, я могу любую песню просвистеть, меня на рынке Соловьём зовут, и всем нравится.
- А Ванечка прав, пусть ходит с вами, чем по рынку болтаться. Иногда думаю, в детский дом ему надо, но он не хочет, боится, видно Сашок много плохого наговорил про этот дом.
Два дня они репетировали, подобрали песни, а на третий день  рано утром направились к ближайшей станции метро.
И это было ошибкой. Люди спешат на работу – тут уж не до музыки.
- Пошли на бульвар или в сквер, посидим на скамейке, посмотрим, много ли там народа.
«Народа» было мало, так – бабушки с внуками, мамочки с детскими колясками.
- Рома, дай я посвищу какую-нибудь песенку, а ты подыграй.
Проходившие мимо прислушивались, улыбались, некоторые останавливались ненадолго, но и только…
Роман задумался:
- Послушай, Римма, пересядь на другую скамейку, подальше от нас.
Он снял куртку, положил на неё немного денег.
- А теперь, Ванечка, просвисти-ка песенку повеселей.
Совсем другое дело! Теперь те, кто останавливался послушать, обязательно оставляли на курточке денежку.
Иногда пел и играл Роман, а Ваня подсвистывал, получалось неплохо.
Часа через два на курточке лежала уже «некая сумма».
- На сегодня хватит, идём домой, на хороший ужин мы заработали. Купим хорошей колбаски, сырку.
- А ты, Соловушка, чего желаешь? Конфет, пирожное или мороженое?
- Конфет и мороженое.
- А горло не заболит?
- Нет.
- А то кто свистеть будет?
- Дорогие артисты, скажите, пожалуйста, а я-то зачем вам нужна,  чтобы на лавочке сидеть?
Римма даже обиделась:
- Зачем я с вами ходила сегодня?
- Не беспокойся, сестрёнка, я всё понял и знаю, что надо делать, никто без дела не останется, вот увидите.
Утром, после завтрака, он отправил Римму в магазин:
- Сходи, купи, что надо из продуктов, и чтобы дёшево, но сердито. Так, кажется, говорят. Только платочек на голову надень, будешь на себя не похожа. Займёшься обедом, а мы с Ваней потренируемся, подберу песенки под его свист.
В конце рабочего дня Роман собрался уходить.
- А мы? – заволновался Ваня.
- У вас сегодня выходной, пойду один.
Он проехал три остановки на трамвае до подземного перехода. Спустился вниз, здесь было три выхода – один в метро, два через дорогу на соседние улицы.
Роман остановился на перекрёстке, положил рядом чехол от гитары, бросил на него несколько монет и запел…
Его ещё не определившийся хрипловатый мальчишеский голос глухо звучал под низким сводом перехода.
… возвращаются все.
Кроме тех, кто нужней.
Я не верю судьбе, я не верю судьбе,
А себе ещё меньше.
Любимые всеми песни Владимира Высоцкого… Мало кто мог равнодушно пройти мимо.
Удивился даже Сева:
- Ничего себе, я даже за неделю столько не зарабатываю.
- Места нужно менять, в этот переход если и пойду, то через какое-то время. Сева, в Москве есть где-нибудь набережная реки?
- А как же, есть и река, и набережная, только далековато отсюда.
- Не проблема, только расскажи, на чём туда доехать.
- В метро и автобусах вам лучше не светиться, милиция туда наведывается частенько, лучше на трамвае, остановка здесь недалеко, доедете на «пятёрочке».
Ехать, действительно, пришлось долго. Нашли подходящее местечко, Ваню Роман оставил около себя, Римме велел отойти подальше.
- Когда увидишь, что появились первые слушатели, подойди и попроси спеть песню Окуджавы, которую ты хорошо поёшь. Я скажу, что не знаю слов, тогда предложи сыграть и спой сама.
Римма подошла, когда возле ребят стояло человека три.
- А вот такую песню споёшь? – она назвала одну из песен Окуджавы.
- Слова не все знаю.
- А сыграть?
- Сыграть – пожалуйста.
- Тогда играй, я спою, а ты слова запомни, пригодится.
Роман подпевал, получилось здорово, им даже похлопали.
Люди отходили, подходили новые. Один пожилой мужчина обратился к Ване:
- А ты что можешь, малыш?
- Могу просвистеть любую песню, какую скажете.
- И «Соловья» Алябьевского сможешь?
- Конечно, многие просят.
- Начинай, послушаем, на что ты способен.
Мужчина был в восторге.
- Малыш, да у тебя настоящий талант, уж я-то в этом кое-что понимаю. Учиться тебе нужно обязательно. Ты, наверное, брат его, запомни, что я сказал – в музыкальную школу его определить нужно, понял?
- Понял. Я обязательно постараюсь.
Ребячья касса пополнялась быстро.
- Сева, слыхал я, где-то в районе Арбата молодёжь собирается, играют и поют.
- Знаю. Недалеко от Гоголевского бульвара, станция метро «Кропоткинская». Не думаю, что там за деньги поют. Так, для собственного удовольствия, и милиция туда часто наведывается, за порядком следит.
Потом добавил:
- Попробуйте съездить, и опять же только трамваем, надо узнать, какой номер туда ходит, возможно, даже с пересадкой.
Это было ближе, чем до набережной, но ехать пришлось с пересадкой на другой трамвай, и до места ещё «потопать», так как проезд для транспорта на эту улицу был закрыт.
Всё оказалось действительно так, как предполагал Сева. Они сразу ушли на бульвар и остановились в конце, ближе к станции метро.
Желающих послушать их трио оказалось предостаточно, и они прилично заработали.
Решили на другой день наведаться туда ещё разок, хотя это было не в Роминых правилах, но всё же рискнули. Поехали пораньше, чтобы засветло вернуться, а то вчера возвращались так поздно, что Ванечка в трамвае заснул.
Расположились там же, где вчера, на «молодёжный пятачок» даже не заглянули. Всё шло хорошо, они собирались уходить, когда к ним подошёл коренастый, невысокий парень, ниже рослого Романа, но уже в возрасте.
- Отойдём поговорить.
Роман передал Римме гитару.
- Чего тебе?
- Платить надо, дружок.
- За что?
- За доходное местечко.
- И сколько?
- Пятьдесят процентов. А не согласен – заберу всё, и больше здесь не появляйся.
- Да кто ты такой?
- Не важно, у меня все места под контролем, это моя территория.
- Значит, территория твоя, деньги твои, а вот этого не хочешь?
Вспыльчивый Роман врезал коренастому в челюсть.
- Ах, ты гад!
Они сцепились. Занятия борьбой очень даже пригодились, и Роман быстро уложил на обе лопатки и придавил «хозяина территории» к земле. Почувствовав своё бессилие, тот ухитрился вытащить из кармана нож, но ударить не успел. Под тяжестью мужского ботинка хрустнуло запястье руки, и нож упал на землю.
Раздался крик:
- Руку, руку сломал!
Парень уже не кричал, а выл от боли.
- Скажи спасибо, что только руку сломал. То, что ты собирался сделать – преступление, статья – «Покушение на убийство» или «Убийство».
Над ним стоял мужчина – высокий, широкоплечий, настоящий великан. Рядом с ним второй, поменьше, но тоже внушительного вида мужчина, который вытащил судейский свисток и засвистел.
Пара милиционеров появилась сразу, словно из земли выросли, видно, с «пятачка» примчались.
- В чём дело? Кто свистел?
- Я свистел, драка здесь была, с применением холодного оружия.
- Чей нож?
- Его. Вот на земле у ножа он и сидит.
- О! Знакомая личность! Что, Червонец, доигрался? Теперь прижмём тебя по полной программе. С кем дрался?
- С ним, - Червонец указал на стоящего в стороне Романа, которого Михаил с трудом оторвал от поверженного врага. – Он первый на меня напал.
- У него тоже был нож?
Милиционер повернулся к Роману:
- Где оружие?
- Нет у меня никакого оружия, только гитара.
- Ба! Да вы же беглецы детдомовские. Мы из-за вас часто сюда ездили, всё ждали, что вы обязательно здесь появитесь, выходит, не ошиблись. Так, давайте пройдём к машине, она здесь недалеко, поедем в отделение, там будем разбираться. Вы, товарищи, тоже едете с нами. А это что за малец? – милиционер указал на Ваню, которого Римма держала за руку.
- Он с нами.
- Хорошо, пошли.
Машин было целых две, так что все поместились.
Когда вошли в кабинет следователя, там стало тесно.
- Привет, откуда такой улов?
- Беглецов детдомовских, наконец, поймали. Червонца с ножичком прихватили, а это свидетели.
- Нашлись, значит, детдомовцы. Надо позвонить туда, а то надоели, каждый день спрашивают, говорят, что плохо мы работаем. А Червонец чего стонет?
- Пострадал, когда свидетели его обезоруживали. Вот оружие, финочка настоящая, – милиционер передал следователю пластиковый пакет с ножом.
- Пальчики надо снять, и у всех присутствующих тоже. Сейчас протокол составим, и Червонца надо в больницу, пусть руку посмотрят.
Следователь обратился к свидетелям:
- Вы кто будете?
- Арам Николаевич Васильев – тренер и спортивный судья, потому и свисток у меня был.
- А вы?
- Я – Чернышёв Михаил Владимирович, приехал из Иркутска, искал своих детей.
Роман с Риммой удивлённо переглянулись:
- Значит, папочка наш явился, не запылился. Долго же ты нас искал, ещё немного и не было бы нас в детдоме, а может, и внуки бы у тебя уже появились.
- Хватит, отношения потом будете выяснять, пиши протокол.
Вскоре приехала Вера Васильевна.
- Распишитесь и забирайте ваших питомцев. Мальчика надо бы задержать, да лет ему маловато. Будете привозить на допросы и в суд. Свидетели тоже – до суда никуда. Вот подписка о невыезде, распишитесь.
- А чей это ребёнок, откуда он и почему с вами?
Испуганный Ваня прятался за Римму.
- Мы встретили его на вокзале, он был один, голодный. Сказал, что мама оставила его, сказала, что придёт, и не пришла. И мы взяли его с собой.
- На каком вокзале вы его подобрали?
- На Курском.
- Давно?
- Недели две тому назад, а до этого, говорит, ходил с другими ребятами, но потом они привели его обратно на вокзал.
- Выходит, неизвестно, как долго он в Москве болтается, и когда его мать оставила, хорошо, хоть знаем, какой вокзал. Попробуем поискать маму там. Всё это займёт немало времени, а в детской комнате милиции очень долго держать его нельзя. Вера Васильевна, может,  вы возьмёте его до выяснения всех обстоятельств к себе в детский дом? Маленький он, очень напуган, к ребятам вашим привязался, боится, что разлучат с ними, вон уже и слёзы льёт. Вы пока его не оформляйте, разузнаем обо всём, тогда будет видно. Его нужно расспросить, может, что помнит, но не сейчас, сами с ним поговорите, вам быстрее доверится и расскажет. Когда будем вызывать Романа, и он пусть с ним приходит.
- Хорошо, я согласна, жалко малыша.
- А вы, дорогие свидетели, оставьте свои телефоны и адреса, придёте, когда получите повестки.
Михаил обратился к детям:
- Ребята, вы не думайте обо мне плохо, завтра я приду к вам, и обо всём поговорим.





Глава 2
Поиски увенчались успехом. Михаил – отец Ромы и Риммы. Они возвращаются в Иркутск. С ними Сева с Сашей
      

Конец весны, опасное время для природы в Восточной Сибири. Зимой, в сильные морозы, ветры редко сюда заглядывают, а пришла Весна – тёплая красавица – и начинают они свистопляску: мощь и удаль свою демонстрируют – кто сильней, кто на что способен.
И полетели с домов крыши, как листочки осенью, машины кувыркают, деревья старые ломают, молодые с корнем вырывают. Нельзя в это время ни траву поджечь, ни костёр разжечь – оседлает огонёк ветерочек буйный, и заполыхали леса, деревни, трещит тайга – искрами рассыпается, и обуздать стихию огненную, ох, как непросто.
Семёныч с Бураном из сил выбиваются, особенно в майские праздники, не успевают костры тушить, шашлычников разгоняют, браконьеров ловить некогда.
Дали им помощника – практиканта из сельхозинститута, полегче им стало, и тому неплохо – пусть попрактикуется.
- Скорее бы Михаил приехал. Надо связаться с Николаевной или с Александрой, может, им звонил, узнать, как у него дела.
Они шли по берегу реки, возвращались с обхода, вдруг Буран рванул в сторону.
- Буран, стой! Ты куда?!
Подошёл ближе.
- Этого мне только не хватало…
Тлеет костёр, такой на ночь зимой или в холодные ночи разжигают, спят около него. Берут две старые толстые лесины, кладут одну на другую, с вечера они горят, а потом всю ночь тлеют. Спит мужик, пьяный, видно, ночью перевернулся близко к углям, телогрейка на нём дымится, а ему хоть бы хны. Рядом ружьишко валяется, две пустые бутылки из-под водки, рюкзак и котелок солдатский с водой.
- Надо же так упиться, полбока пригорело, а он не чует. «Скорую» надо вызывать и милицию.
Семёныч достал рацию.

Надежда Николаевна с Александрой волнуются, строят догадки:
- Что с Мишей и Аней? Почему молчат? Таня считает, что сказать нечего, в общежитие к Антону не заходили, он бы сообщил, что у них там происходит. Может, ночью звонил, не услышали, ведь разница с Москвой шесть часов.
Наконец, звонок, действительно, ночью.
- Мама, это я, извини, разбудил – забыл, что у вас уже ночь.
- Сынок, мы заждались, говори, как дела?
- Я звоню с переговорного, разговор будет долгий. Детей нашли только вчера, они в детском доме.
- Не поняла, каких детей?
- Моих, мамочка, моих. Романа и Римму. Двойню Рита родила, оставила их в Доме малютки, сказала, скоро вернётся и заберёт. В Иркутск полетела, а что дальше случилось, ты знаешь. Короче, поздравляю – вы с Александрой стали бабушками. Завтра поедем с Аней познакомимся с ними поближе, и начнём оформление документов на выписку их из этого заведения.  Вышли срочной почтой  на «Главпочтамт, До востребования» заверенную копию свидетельства о моём браке с Таней, если есть документ –  о гибели Риты, справку из ЖКО, где я прописан, площадь квартиры и кто там ещё проживает. То есть, будут ли дети жить в нормальных условиях. Оформите мне на две недели отпуск без содержания, а Семёнычу пусть дадут помощника. И ещё – поднапрягитесь и вышлите побольше денежек, тоже на Главпочтамт. Ребятишкам нужно купить нормальную одежду, и есть кое-какие дополнительные непредвиденные затраты. Когда вылетаем домой, сообщу, как только купим билеты.
- Сынок, какое счастье! Слава Богу, что они нашлись.
- Мамочка, ты даже Бога благодаришь, а не партию, хотя ей тоже спасибо, вырастила наших деток до тринадцати лет. Всё, до свидания, всем привет, теперь ждите нас.
На другой день утром Михаил с Аней поехали в детский дом. Аня была в восхищении от двойняшек, а в Ванечку просто влюбилась с первого взгляда.
Михаил поговорил с Верой Васильевной, сказал, что необходимые документы он получит из Иркутска через несколько дней и попросил отпустить детей с ним до вечера. Она согласилась, но без Вани, с ним нужно ехать в милицию, он уже успокоился и, возможно, расскажет что-то нужное, чтобы начать поиски его родных.
Отправились, не дожидаясь завтрака, Ирина Николаевна и «Чапаев» ждали их с нетерпением. Их ждали не только хозяева, но и накрытый стол.
- Давно уже за этим столом не собиралось так много людей. Мы с Василием Ивановичем очень переживали за вас и рады, что поиски увенчались успехом. И времени на них потрачено гораздо меньше, чем я думала. Замечательные детки, похожи на вас – Римма на папу, а Роман на маму. Жаль, что Риточка их не видит.
Аня начала убирать со стола.
- Анечка, брось ты эту посуду, мы с Ирой сами справимся, а ты сходи в магазин, нужно кое-что купить и заняться праздничным обедом, ради такого события. Вот деньги и записка, что покупать.
- Не нужны мне деньги, я уже пошла, а Миша пусть поговорит с детьми.
Ирина Николаевна с мужем отправились к себе, а Михаил с ребятами в комнату, где он ночевал. Форточка открыта, на столе пепельница с окурками.
- Ты куришь?
- Нет, это тётя Аня, мы с ней живём в этой комнате у её хороших знакомых. Когда-то она жила со своими родственниками в соседней квартире.
- А где наша мама?
- Она погибла в тот день, когда оставила вас, как думала, ненадолго в Доме малютки, и полетела по делам в Иркутск. Самолёт потерпел крушение, его долго искали, но так и не нашли, где он упал.
Мы с вашей мамой не были женаты, только встречались. Однажды поссорились, она на меня очень обиделась и улетела в Москву к своей подруге Ане. О том, что ждёт ребёнка, она мне ничего не сказала. В Москве устроилась на работу, жила в общежитии, родителям написала, что поступила в институт.
Рита, так звали вашу маму, никому кроме Ани о ребёнке не говорила. Скоро её лучшая подружка вышла замуж за своего однокурсника, корейца, и уехала в Корею. Перед самым её отъездом Рита собиралась в роддом. Связь они потеряли, и Аня не знала ни о гибели подруги, ни о том, кто у неё родился.
Из Кореи она вернулась через тринадцать лет. От неё я и Ритина мама узнали, что Рита ждала ребёнка. Её отец умер от сердечного приступа сразу, когда узнал о гибели дочери. Мы сделали запрос, нам сообщили, что ребёнка в разбившемся самолёте не было, значит, он в Москве.
На поиски мы вылетели, как только я оформил отпуск. Нашли быстро, детей оказалось двое, но из детского дома вы бежали, и нам снова пришлось искать. Остальное вы знаете.
Я всё рассказал, теперь хочу послушать вас. Почему вы бежали, вам было там плохо?
- Мы не знали, хорошо или плохо, не знали, как живут по-другому, не знали, что кроме нянечек и воспитательниц бывают папы и мамы. Об этом мы услышали от детей, которые жили раньше другой жизнью, страдали без своих родителей и хотели, чтобы их забрали в семью.
- Нам хотелось найти свою маму и пожить с ней в этой другой жизни, поэтому мы бежали.
- Понял вас, обещаю, скоро вы узнаете другую жизнь – семейную, и мама у вас будет, правда, не родная, но очень хорошая, уверен, вы полюбите друг друга. Ещё будут бабушки, дедушки, сестра и братья. Одним словом, скучно не будет.
Обед детдомовцам понравился: куриный бульон, блинчики с мясом, голубцы – настоящая домашняя еда, такую они ели только у Зои с Косей.
- Ирина Николаевна, спасибо, вы очень вкусно готовите, – сказала Римма. – Я тоже могу и даже умею печь, меня научила хозяйка, у которой мы работали.
- Замечательно! Женщина должна делать это хорошо, а если в доме ещё и пирогами пахнет – соседи умрут от зависти.
Римма рассмеялась:
- Не умрут, я их обязательно угощу.
Михаил поторопил ребят:
- Собирайтесь, до ужина надо успеть съездить в магазин.
- Зачем?
- Одежду купим.
- У нас есть одежда.
- Вы оставите её здесь, а поедете в другой.
В метро они быстро доехали до Детского мира.
- Знаете этот магазин?
- Видели снаружи, а внутри никогда не были.
- Вот это магазин! Заблудиться можно.
- Вот именно. Поэтому, Рома, держись за меня, а Римма за Аню.
Здесь было всё – настоящий Мир детских вещей и игрушек, яркий, блестящий, шумный, манящий к себе: «Купите, купите! Обязательно что-то купите, не уходите с пустыми руками!»
Шуршащие, говорящие толпы людей. Михаил с Аней и дети едва нашли нужный отдел, указатели были, но они не очень в них разбирались.
- Скажите, где обувной?
- По эскалатору вниз.
- Спасибо.
Обувь купили удобную, красивую, и ещё нижнее бельё: майки, трусы, носки, футболки.
- Всё, на сегодня хватит. Верхнюю одежду купим в следующий раз. Поспешим, Аня обещала сюрприз к столу.
Ужин был лёгкий – салат и рыбные котлеты с рисом. А потом Аня принесла из холодильника огромный торт и бутылку шампанского.
- Деточки, мы с вашим папой очень хотели и старались скорее вас найти, в этом нам помогли Василий Иванович и Ирина Николаевна – нам это удалось! За нашу победу – салют!!!
Пробка полетела в потолок.
- А где же брызги шампанского?
- Брызги остались в бутылке и сейчас будут в бокалах, а не на скатерти.
Взрослые пили шампанское, а ребята уплетали торт с чаем и мороженое, о котором Аня тоже не забыла.
Покупки до отъезда остались в квартире.

- Поздновато вернулись, опоздали на ужин, – сказала Вера Васильевна, когда Михаил с ребятами вернулись в детский дом.
- Извините, Вера Васильевна, мы поужинали со знакомыми, у которых остановились. Как у вас дела с Ваней?
- Съездили с ним и со следователем на вокзал, где его нашли. Выяснили, что больше полгода тому назад обнаружили в зале на сиденье мёртвую женщину. Дежурный по вокзалу и начальник сказали, следователи какого отделения милиции занимались этим делом. Позже им сообщили – вскрытие показало, что смерть наступила в результате отравления большим количеством некачественного алкоголя.
Приезжали сюда несколько раз, пытались узнать, кто и где угостил или продал ей эту «палёную» водку, но никого не нашли. Завтра следователь поедет в отделение, если нужно будет, позвонит –  придётся ехать туда с Ваней.
- Нас никого пока по делу Романа не вызывали, – сказал Михаил. – Разрешите мне забирать детей на день, нам нужно много куда в Москве съездить.
- Хорошо, только вечером возвращайтесь пораньше.
Дома Михаила ждала повестка к следователю, который занимался делом Червонца. Романа попросили написать заявление о нападении и попытке ограбления. Михаилу и Араму, приехавшему тоже к этому часу, задали несколько вопросов и отпустили.
Они сходили в кафе, перекусили. Арам поехал на работу, а Михаил с Романом на Главпочтамт.  Деньги получили, а документы пока не пришли.
В детском доме их ждали новости. Вере Васильевне позвонил следователь и просил срочно привезти Ваню. Оказалось, что в поясе-сумке, какие обычно носят продавцы на рынке, у погибшей женщины были все документы, в том числе свидетельство о рождении Вани. Мальчику показали несколько паспортов с фотографиями, и на одной он сразу узнал свою маму. Её звали Полина Григорьевна Щербакова, штамп прописки – город Воронеж.
Там же был паспорт и свидетельство о смерти Щербакова Константина Ивановича. Следователь обещал, что сделают запрос в Воронеж о других родственниках ребёнка. Если таковых не окажется, нужно через опеку оформлять его в детский дом.
Михаил торопил следователя, чтобы быстрее передавали дело в суд, так как у него кончался отпуск. Беспокоило его и то, что из Иркутска долго нет документов, о которых он просил. Зато у него было время, сходить ещё раз с детьми в магазин и выполнить просьбу Романа – съездить к Севе с Сашей.
Ребята рассказали отцу историю братьев и о том, как те помогли им жить и выживать во время их побегов.
Поехали к ним в понедельник, когда рынки не работают. Купили гостинцы и взяли с собой Ваню, чему он был бесконечно рад, очень без них соскучился.
Уже по дороге в метро Римма попросила зайти в хозяйственный магазин.
- Зачем? Кажется, мы купили всё, что ты говорила.
- Продукты купили, а ещё нужно две кружки и заварочный чайник, у них чай заваривать не в чем.
Сева с Сашей обрадовались и удивились:
- Мы подумали, что милиция вас всё-таки нашла и вернула в детский дом, а заодно и Ваню.
- Нет, Севочка, нас нашёл наш папа.
Римма представила отца:
- Познакомься – Михаил Владимирович. Для вас с Сашей – дядя Миша.
- И мама с ним?
- Мама погибла давно, в тот год, когда мы родились.
- Жалко. Значит, вы бы напрасно её искали. Проходите в комнату.
Саша поставил чайник.
- Мы сегодня купили хороший чай и сдобные булочки.
Михаил осмотрел их «хоромы».
- Ремонта требует ваше жильё.
- Какой ремонт, дом скоро снесут.
Чайник закипел, и Римма заварила чай в купленном заварочном чайничке, а не в кружке, как прежде. Разгрузила сумку с гостинцами.
Стол перенесли в комнату и поставили к дивану, чтобы все могли разместиться.
Рома рассказал обо всём, что с ними приключилось, Сева о своём житье-бытье.
- Ты заметил? У нас телевизор, соседи принесли. Показывает плоховато, но звук хороший.
- Вижу. Значит, антенна на доме ещё стоит.
Стол возвратили на место, и Михаил предложил:
- Вы, молодёжь, смотрите телек, а мы с Севой поговорим на кухне, чтобы вам не мешать.
- Михаил Владимирович, вы хотите мне что-то сказать?
- Да, мальчик, и сказать, и предложить. Я в курсе ваших дел и твоих дальнейших планов, ребята рассказали. Тебе до шестнадцати много не хватает?
- Несколько месяцев.
- Так вот, паспорт выдаётся на основании свидетельства о рождении. Но даже если оно у тебя есть, ты же в розыске. Возможно, первое время вас искали в городах Урала, а теперь, наверняка, и в Москву сообщили, так что вас задержат и отправят обратно.
Выход один – вам нужно уезжать из столицы. Полетите с нами в Иркутск, и там будем исправлять вашу жизнь. Легенда будет такая: у вашей мамы была подруга, которая жила в Иркутске, они долго переписывались, потом она перестала отвечать на письма. Ты знал об этом, и когда всё это с вами случилось, решил, что поедете в Иркутск, о других маминых знакомых ты не знал. И ещё надеялся, что этот город очень далеко от Урала, и там вас искать не будут.
В Иркутске вы узнали, что маминой подруги нет в живых, её отец недавно умер, и в квартире живёт её дочь, Анна, которая вернулась из-за границы. Она вас приняла и обещала помочь. Так вы должны говорить, когда будут спрашивать. О том, что были в Москве – забудьте и не заикайтесь об этом. Что делать дальше, решим, когда будем в Иркутске.
Тётя Аня здесь, со мной, она помогала мне искать детей. Она возьмёт билеты на себя и вас, а я на своих ребят. Всё это будет после того, как мы закончим все московские дела – закроют после суда дело Червонца по заявлению Ромы, а я дождусь, когда пришлют нужные документы, и я заберу детей из детского дома. Так что ты ответишь, Сева, на моё предложение?
- Я могу сказать только большое спасибо, что вы нас спасаете.
- В общем, собирайтесь, я к вам заеду, сообщу, как продвигаются наши дела. И ещё хочу сказать – вы будьте осторожнее на своём рынке.
Сева пошёл в ванную-кладовую и вернулся с пакетом:
- Римма, это ваша «касса», я всё сберёг, надеялся, что вы сбежите в третий раз, и деньги вам пригодятся.
- Нам теперь деньги не нужны, а ты купи хорошую одежду себе и Саше.
Римма открыла свою сумочку:
- Вот ещё наш последний заработок. Когда началась драка, я забрала деньги из коробки и спрятала. В милиции у меня про них почему-то не спросили.
- Да, одежду вам сменить не мешает, через денёк мы поедем в магазин и заедем за вами.
Ваня стоял, прислонившись к стенке, и растерянно смотрел на всех, в его глазах стояли слёзы.
- А как же я? Что будет со мной?
Михаил погладил его по лохматой, как всегда, головке:
- С тобой, Ванечка, всё будет хорошо. Нужно только дождаться ответа из Воронежа на запрос о твоих родственниках, если таковые имеются, и мы всё решим. А сейчас возвращаемся в детский дом, а то Вера Васильевна опять сделает нам замечание, что поздно вернулись.
               
Покупать новое «обмундирование» поехали всей командой. Сева и Саша познакомились с тётей Аней, они понравились друг другу и сразу подружились.
На сей раз Аня повела их в ГУМ, где купили всем всё, что нужно.
Ваню с ними не отпустили, и Аня на свой вкус приобрела для него красивую летнюю курточку и бейсболку на макушку с козырьком, чтобы нос не обгорел.
Купили небольшую сумку, чтобы взять в самолёт, как ручную кладь.  Потом зашли в ГУМовское кафе – заказали бульон, пирожки с мясом и мороженое.
- Самое вкусное мороженое в Москве делают в ГУМе. Оно в румяных хрустящих вафельных стаканчиках. А пирожки у них не очень… Настоящие, из слоёного теста, пирожки с мясом только в кафе на Курском вокзале, я за ними специально туда ездила.
- Тётя Аня, откуда вы всё знаете?
- В молодости я долго жила в Москве. Давайте зайдём ещё в один гастроном, мне нужно там кое-что купить.
В магазине она взяла несколько пачек «Особой творожной массы», столько же тюбиков «Московского сыра» и пять головок сыра «Зелёного».
- Тётя Аня, а зачем столько этого каменного «Зелёного сыра» в фольге?
- Очень вкусный острый сыр – потрёшь на тёрке, посыплешь отварные макароны – объеденье! В Иркутске его не бывает в продаже. В тюбиках тоже замечательный сыр, выдавливаешь, как пасту, на хлеб – удобно и вкусно. Возьмите, попробуйте. «Особую пасту» знаете, она с изюмом, её очень любит Ирина Николаевна и я, а две штуки вам на ужин.
- Теперь поехали. Вас проводить?
- Нет, сами доедем.
- До свидания. Меряйте дома обновки, может, что не подходит – тогда вернём, заменим.

Наконец, суд состоялся. Червонец получил по всем предъявленным статьям. Романа отпустили, но предупредили, что петь можно, но просить за это деньги не положено и совершать побеги из детского дома тоже не положено.
- Мы не просили, люди сами давали. А из детского дома нас заберёт наш папа, и мы уедем в Иркутск.
- Замечательно. Доброго вам пути!
Пришли документы, и Михаилу вернули его «драгоценных» деток.
- Смотрите, чтобы они и от вас не сбежали, наловчились бегать.
- Надеюсь, у них не появится такого желания, когда будут жить со мной.
- Наш детский дом неплохой, им повезло, вы не знаете, какие бывают эти дома. И убегали они не потому, что им было плохо, просто хотели найти свою маму.
- Вера Васильевна, а что с Ваней?
- Из Воронежа сообщили, что родители у него местные, и родственников у них не было. Отец музыкант, работал в музыкальной школе, умер от туберкулёза. Мать выписалась и уехала с ребёнком неизвестно куда. Сейчас опека оформляет его в наш детский дом.
Со мной говорила ваша приятельница Анна, хочет его усыновить, написала заявление. Обещала вернуться за ним, как только оформится на работу и соберёт нужные документы. Я рада, мальчик хороший, но очень слабенький, ему лучше жить в семье, а женщина она, кажется, неплохая.
- Аня – замечательный человек. Жизнь у неё была непростая, рано осталась без родных, и детей своих, похоже, не будет. Ванечка ей нужен так же, как она ему.
Михаил позвонил Араму:
- Закончил я свои дела, нужно встретиться, приезжай. Буду ждать тебя в кафе, где мы были.
- Хорошо, я сам собирался тебе позвонить и попросить о встрече.
Они просидели больше часа, было о чём поговорить и что вспомнить. Перед уходом Арам сказал:
- Ты всегда любил читать, я захватил с собой пару книжек, дарю – тебе понравится: поэзия Бродского и кое-что Солженицына.
- Спасибо огромное, особенно, за Бродского. Люблю его стихи. Зачем уехал из Союза, его хотя не жаловали, но не выгоняли. Книжки свои печатал за границей. Солженицына, того выслали и гражданства лишили, сам бы он, думаю, не уехал. Читал я его «Один день Ивана Денисовича», ещё в шестьдесят втором году в журнале печатали.
Михаил взял книги.
- Спасибо. Будет возможность что-то достать, передай мне с Антоном, он здесь учится, координаты его сейчас дам.
- Сын твой?
- Это сын моей жены от первого брака.
Они расстались.
- Не пропадай, пиши иногда. Буду в Москве, обязательно сообщу.
               
Билеты Аня купила – себе с ребятами и Михаилу с его двойнятами. Перед отъездом съездили к Антону, Михаил познакомил его с Ромой и Риммой.
- Дядя Миша, представляешь, какая теперь у нас будет огромная семья – пятеро детей! С ума сойти!
- Я всегда мечтал о детях, о большой семье, похоже, мечты мои сбываются.
В аэропорту ребята волновались, первый их полёт:
- Папа, а вдруг самолёт упадёт, как мамин?
- Не бойтесь, это бывает крайне редко.
В Иркутске их встречали Надежда Николаевна и Таня на машине. Аня взяла такси и поехала с ребятами к себе, а Чернышёвы отправились к Александре.
Александра Ивановна со слезами обнимала детей.
- Бабушка, почему ты плачешь?
- От радости, Ромочка, от радости. Как же ты похож на Риту – свою маму! Мойте руки, и все за стол. Ладочка сейчас подойдёт.
- А кто это?
- Сестричка ваша.
Увидев Ладу, Рома от удивления рот раскрыл:
- Какая красивая! А косы, косы! Сколько их у тебя? Приплела, что ли? Можно, подёргаю?
Все расхохотались.
- Подёргай, только не сильно. Ты кто?
- Роман.
- А я Лада.
Александра Ивановна разволновалась:
- Рассаживайтесь быстрее, а то торт-мороженое растает, пирожки замёрзнут, а шампанское от нетерпения взорвётся.
К вечеру Надежда Николаевна с Михаилом и Таней поехали к себе. Александра Ивановна поселила девочек в одной комнате, Рому в другой, сама она занимала Ритину.
               
Аня с мальчиками зашла в магазин, купили продукты. Дома их никто не ждал, и холодильник был пустой.
В большой квартире чисто, но прохладно и неуютно – дед жил по-холостяцки, а Аня ещё обжиться не успела.
Включили обогреватель, холодильник, разгрузили сумку с продуктами.
- Минутку, Сева, я покурю, и будем готовить ужин.
- Можно, я помогу.
- Умеешь готовить?
- Приходилось часто, и мне нравится этим заниматься.
- Поступай в кулинарный техникум или училище, что-то такое в городе есть, хорошая профессия. Вы поживёте у меня, пока Михаил с Надеждой Николаевной будут устраивать вашу жизнь.
- А почему с Надеждой Николаевной?
- Она должность большую занимает – заместитель первого секретаря или второй секретарь, точно не знаю, как называется. Очень честный порядочный человек, законы знает, в помощи людям никогда не отказывает. Народ в городе её любит и ценит, многие жизнью ей обязаны, она ведь ведущим хирургом работала в больнице. В особо тяжёлых случаях и сейчас оперирует, вот такая мама у Михаила. Разберётся и в вашем случае, подскажет, что надо делать, куда обратиться, попросит знающих людей заняться этим делом – ей не откажут, не отмахнутся, как часто бывает.
- Значит, есть надежда на справедливое решение? Тогда в нашем городке никто особо и не вникал в это дело, быстро всё решили – убил, значит, в колонию, остался малолетка один – в детский дом, и дело закрыто.
Надежда Николаевна обещала Михаилу поговорить с главным прокурором города.
- Пётр Михайлович знает своё дело, подскажет, поможет, я в этом не сомневаюсь. Севе ещё нет шестнадцати, значит, они оба несовершеннолетние, поэтому с Севой в прокуратуру должна пойти Аня, когда именно, я тебе позвоню. Хорошо, если они поживут у Ани, не хотелось бы отправлять их в детский дом.
- Конечно, поживут. А что, детский дом, там вполне нормальная жизнь.
- Может, в Москве и Ленинграде есть такие, образцово показательные дома, ведь там иностранцы сейчас бывают. Не знаешь ты, сынок, что по всей стране в детских домах творится – воруют по-страшному, а к детям как относятся. Было бы хорошо, не бежали бы они оттуда, чтобы бродяжничать.
Боремся мы с этим, комиссии посылаем, судим, ведь бывают даже случаи насилия над подростками, только дети молчат, запуганы. Государство большие деньги выделяет на содержание детских домов и Домов малюток, только не доходят они до детей, оседают в карманах воров и негодяев. Так что повезло тебе в том, что случилось это в Москве и в детский дом они попали нормальный.
- Не знаю я ничего об этом, не приходилось сталкиваться. Тем более, нужно бороться за Севу и Сашу, ты, надеюсь, поможешь мне в этом.
- Конечно, помогу, сделаю всё, что в моих силах.
В прокуратуру Аня с Севой пошли вдвоём, Сашу не взяли.
Главный прокурор, мужчина лет пятидесяти, внимательно посмотрел на Севу из-под густых бровей.
- Как же случилось, что ты человека убил?
- Не хотел я его убивать. Пришёл из школы, а он маму душить начал, чтобы отобрать деньги. Хотел оттащить его от неё, только сил у меня не хватило – он был здоровый мужик, вот и ударил лампой по голове, говорят, попал в висок. Сосед вызвал милицию и «скорую», сказали, что убил я его, а маму спасти не удалось, он её уже задушил. Пришёл бы я из школы пораньше, успел бы ей помочь.
- Братишка твой где?
- Мы не взяли его с собой, он начинает трястись, когда об этом вспоминает. А тогда от страха говорить перестал, я думал, он навсегда немым останется.
- Я всё понял, идите в седьмой кабинет, там следователь Максим Николаевич, молодой, энергичный, он займётся вашим делом, добьётся его пересмотра, и документы ваши вернёт.
Максиму Николаевичу, действительно, удалось всего добиться: повторный суд состоялся в Иркутске, Севу оправдали, опекуном до совершеннолетия назначили Чернышёва Михаила Владимировича.
Аня временно прописала братьев у себя. Сева устроился работать в столовую машиностроительного завода учеником повара, осенью собирался поступить в вечернюю школу.
Теперь Аня занялась своими делами. Таня оформила её секретаршей в свою школу, она собрала все нужные справки и улетела в Москву, а назад прилетела с сыном Ванечкой.

Кончалось лето, скоро в школу. Все бывшие «москвичи» собрались в усадьбе. Настоящая тайга, настоящий замок и почти настоящий волк – никто из них ещё такого не видел.
Радость, удивление, восторг, смех, шум, суета… Усадьба ожила, в замке появились новые хозяева.
Оживился и Буран, звонкие детские голоса напомнили молодость, ведь он уже не был «юношей», разменял второй десяток, но дети разбудили его, пробудили желание побегать, поиграть. Они общались с ним на равных – купались в озере, бродили по лесу, прятались от жары в замке.
Иногда к ним присоединялся Сева, впервые за много лет он почувствовал себя не таким уж и взрослым, каким сделала его жизнь. Но большей частью старался помочь Семёнычу в готовке и уборке в доме.
Из Иркутска приехала Александра Ивановна с Ладой. Они побывали на школьных базарах и в магазинах, приобрели всё и всем, что нужно для занятий в школе. Осталось купить школьную форму, это когда все вернутся в Иркутск.
Сюрпризом оказался приезд Маши с отцом, который горел нетерпением познакомиться с внуками, и Галины с Андрюшей. Для полного семейного комплекта не хватало Надежды Николаевны, вечно занятой на работе, и Антона, у которого был сложный период, да и лететь было далеко и дорого.
Аня всплеснула руками:
- Миша, уйма народу! Где спать будем?
- Это не проблема – дом, охотничий домик и сеновал, полный душистого сена.
Вороного у Михаила давно забрали на конезавод – жеребец молодой, племенной, редкой ценной породы. Выпросили, пришлось отдать. Взамен дали обычную лошадку – ничего, его устраивало.
Роман был рад, что у отца есть конь, а Лада уже и ездить его научила.
На ночь сеновал оккупировала молодёжь под присмотром Севы, взрослые устроились в доме.
Поздно, женщины уже спали, и Михаил с Семёнычем сидели в кухне за столом.
- Пойду-ка, трубочку свою достану.
- Что-то ты частенько стал к ней прикладываться. Анна что ли соблазняет?
- Да нет, Ладочка меня тревожит, грустит она часто и не просто так, а по-взрослому.
- Выдумываешь ты, Семёныч, что-то я не замечал за ней такого.
-  Ты, дорогой, ничего и никого кроме своей тайги и Танечки особо не замечаешь.
- Не прав ты, и что значит – скучает по-взрослому?
- Ты обратил внимание, когда у неё сегодня настроение испортилось?
- Когда?
- Когда Таня сказала, что Антон не приедет.
- Не удивительно, соскучилась по брату.
- Какой же ты тупой! Да любит она его, и не как брата.
- А это уж ты загнул, она ещё ребёнок, ей тринадцать лет.
- На Востоке в такие годы замуж выдают и детей родят.
- Так это на Востоке, а мы в Сибири живём.
- Не важно, посмотри на неё внимательно, не девочкой она выглядит, а девушкой. Кроме того, я ещё тогда понял, что неправильно врачи её возраст определили, когда свидетельство о рождении ей дали.
- Почему? Она была очень маленькая и почти не говорила.
- Маленький рост не показатель возраста, говорит она и сейчас мало, а вот соображала и поступала тогда совсем не как двухлетний ребёнок. Думаю, ошиблись они года на полтора, не меньше.
Михаил задумался.
- Что же теперь делать, если она действительно влюбилась?
- Ничего не поделаешь, и нет в этом ничего страшного. Плохо только, что Антон относится к ней и любит её только, как младшую сестрёнку.
- Ну и дела. А где она, ещё не ложилась?
- Нет, видно, на крыльце сидит с Бураном. Она часто с ним беседует, делится своими проблемами.
Лада, действительно, сидела на крыльце, закутавшись в пуховый платок и прижавшись к тёплому боку Бурана.
- Только ты меня, Буранушка, понимаешь. Антон опять не приехал, и мне так грустно и тоскливо.
Буран, действительно, чувствовал её настроение, только помочь в этом случае не мог, обернулся и лизнул языком холодную щёчку.
- Холодно, пошли спать. Я тебе в будку свежего сена настелила, а хочешь – иди в дом.
На крыльцо вышли Семёныч с Михаилом.
- Лада, ты почему не спишь? А ну-ка быстрей в постель!
Буран направился к будке.
- Ушёл, не нравится ему, когда я дымлю. Пошли, на скамеечке посидим.
Михаил прислушался. С сеновала послышался смех.
- Надо же, ребятня никак не угомонится, пойду-ка, наведу порядок.
               
В Иркутске покупать ребятам школьную форму, а заодно и осеннюю одежду пошли Аня и Александра Ивановна.
Вечером Сева хотел рассчитаться с Аней за покупки, но она деньги не взяла.
- Почему? Ведь я работаю, и деньги у меня есть.
- Это подарок Саше, мы узнали, что у него недавно был день рождения, а ты нам ничего не сказал.
- Я сам забыл, когда у нас с ним дни рождения. Как-то было не до этого. Спасибо большое.
- Сева, учебники Саше мы взяли для второго класса.
- Правильно, он после первого класса год не учился.
Учебный год начался. На первом уроке в 8»а» классе состоялось классное собрание.
- Я ваш классный руководитель – Зинаида Ивановна, кто учился в 7»а», меня знаете, кто не учился – теперь узнали. У нас два новых ученика, познакомьтесь – Роман и Римма Чернышёвы. Встаньте, пожалуйста.
- Ой, Чернышёвы-то как расплодились!
- Григорьев, помолчи. Нам нужно избрать старосту класса и редколлегию классной стенгазеты. Сейчас я проверю по журналу, все ли присутствуют, потом решим эти вопросы.
Итак, по вопросу старосты класса. Какие будут кандидатуры? Только не орать, а поднять руку, Казаков.
- Я предлагаю Ладу Чернышёву.
- Лада, в чём дело?
- У меня самоотвод, я уже была в прошлом году.
- Ну и что? Значит, ребятам понравилось, и мне ты очень помогала. Казаков, ты почему предлагаешь Чернышёву?
- Она спокойная, справедливая… молчаливая – ни на кого не орёт, походы организует.
- Ясно.
Зинаида Ивановна подошла к доске.
- Записываем первого кандидата. Савченко, слушаю тебя.
- Предлагаю Ибрагимова. Ренат дружелюбный, добрый, помогает отстающим.
- Записала. Дальше. Ещё есть предложения?
- Есть.
- Говори, Семёнов.
- Надо выбрать Григорьева. Он весёлый, футбол любит, будем на матчи ходить.
- Всем классом? Сколько вас, любителей футбола?
- Человек пять.
- Хорошо, пусть будет.
Она записала третью фамилию.
- В классе двадцать два человека, голосуем. Чернышёва – одиннадцать голосов, Ибрагимов – семь, Григорьев – четыре. Придётся тебе, Лада, ещё годок потрудиться, не отказывайся.
- Хорошо.
- В редколлегию предлагаю избрать Катю Миронову – она будет хороший редактор и корректор ваших заметок, её даже в местной газете печатают. А художником изберём Григорьева, он частенько рисует на нас карикатуры на доске, даже я удостоилась этой чести.
В художественном оформлении может помочь и Лада, она вообще известный художник. Возражения по моему предложению есть?
- Нет!
- Тогда собрание закончено.
Уже дома Роман продолжил тему собрания.
- А в детском доме мы никого не избирали, и газеты у нас не было. Мы просто учились. Лада, а почему нас никуда не избрали?
- Во-первых, должностей больше не было, а во-вторых, как, к примеру, тебя можно избирать? Ты пока для всех «тёмная лошадка». Кот в мешке, и чего от тебя ожидать – неизвестно.
Римма улыбнулась:
- Это ты верно подметила – он такой.
- Не печалься, Рома, годок проучишься, со всеми познакомишься, проявишь себя – глядишь, куда-нибудь изберут.
- Обязательно проявлю.

Два учебных года – они не прошли, не пролетели, а промелькнули. Всё шло своим чередом. Антон в Москве работает в научно-исследовательском институте, пишет диссертацию, получил однокомнатную квартиру. Маша оканчивает Иркутский педагогический институт, вышла замуж за своего однокурсника, направление попросила в городок, где кончала школу. Работать будут вместе: она – математик, муж – историк. Жить, конечно, с отцом, в их доме.
Владимир Иванович давно на пенсии, занимается своим небольшим садом-огородом, ждёт приезда Маши. Изредка ходит с другом на охоту и мечтает – когда же Наденька закончит, наконец, свою партийную деятельность, будет жить с ним, и если захочет, может работать здесь, в больничке, где они когда-то познакомились.
Сева окончил вечернюю школу, поступил заочно в какое-то кулинарное учебное заведение, работает поваром, пока простым, в небольшом ресторане. Ему обещают жильё, но Аня очень не хочет, чтобы ребята от неё ушли. Саша заканчивает четвёртый класс, а Ванечка – второй и продолжает учёбу в музыкальной школе.
У Михаила с Таней, у Галины Васильевны с Андреем и Александры Ивановны за это время ничего особого не произошло, не изменилось.
Кроме их самих – повзрослели, постарели и только.





Глава 3
С Днём победы, Семёныч! С главным праздником Родины!


Сегодня у Семёныча самый главный праздник в году – 9 Мая. Вчера он весь день готовил, вся семья любила его «таёжную кухню», и теперь ждал гостей.
- Ладочка, ты, как всегда, самая первая. Радость моя! – он обнял внучку. – Раздевайся, у нас тепло, я вчера полдня печь топил, готовил. С Бураном, поди уж, наобнималась, он у тебя на первом месте.
- А как же, он всегда встречает меня первый у ворот. Принимай, дедуля, подарки.
Лада распаковала бумажный пакет и протянула Семёнычу три красных тюльпана.
- Какая красота! Холодно у нас ещё. Они не замерзли?
- Нет, я их хорошо завернула. И вот держи – это самый лучший табак для трубки и гавайская сигара, говорят, курильщики их любят.
- За табак спасибо, а сигара зачем?
- Попробуй. Не понравится – раскрошишь и трубку набьёшь.
- Выдумщица ты у меня. А где все остальные? Решили не приезжать?
- Нет, что ты! Приедут позже с бабушкой Сашей. А может, и тётя Галя с Андрюшей, они тоже хотели тебя поздравить.
- Деточка, у вас когда экзамены начинаются?
- Через неделю. Сдадим, и всё лето можно гулять – последнее лето перед десятым классом, после него не погуляешь, нужно будет готовиться поступать в институт.
- Ты твёрдо решила в Иркутский сельскохозяйственный?
- Твёрдо, и даже очень.
- А Римма с Ромой?
- Римма хочет в Москву, в МГУ, её Антон уговорил. Способности у неё, талант – хорошие стихи пишет и сочинения у неё лучшие в классе. А Роман ничего не решил и, по-моему, не думает об этом.
Лада критически осмотрела комнаты:
- Дедуля, принеси-ка мне ведро воды, я полы освежу.
- Зачем? Я вчера убирался, подметал.
- Принеси, я быстро. А то баба Саша посмотрит и скажет: «А полы-то у вас не очень..» Ты же знаешь, какая она чистюля.
- Да знаю, знаю…
Семёныч принёс ведро воды и тряпку. Лада взялась за уборку.
- Видишь, как хорошо стало. Полы крашеные, протереть – минутное дело.
Она подошла к комоду, взяла фотографию Тани с Антоном, задумалась.
- Опять загрустила, моя девочка. Всё по Антошке вздыхаешь? Он же приезжал прошлое лето.
- А толку, меня ни разу даже в кино не пригласил. Везде с Риммой ходил – на танцы, в театр, на Альхон ездили, на Малое море, и купаться…  И за что он её любит, не пойму. Что в ней такого  особенного? Может, за стихи? Как ты думаешь?
- Я не думаю, а знаю – если любят за что-то, то это не любовь. Когда человек любит, он никакие качества в любимом не замечает – ни хорошие, к сожалению, ни плохие.
Спроси у Антона, за что он любит Римму. Если ответит: «Не знаю, просто люблю и всё». Значит, действительно, любит. А начнёт разбирать по «косточкам» - не любовь это.
- И что же это такое?
- Может, выгода. Раньше за богатство любили, теперь могут за талант, мол, станет знаменитая, можно примазаться. Бывает, человек ищет жену – хорошую хозяйку, здоровую, чтобы детей рожала.
В общем, кто за что – только не любовь это, а расчёт. Ещё говорят в таких случаях: «Любит умом, а не сердцем». Ты хочешь, чтобы тебя так любили? К примеру – за красоту, за твои картины?
- Нет, не хочу.
- Ты сама-то за что Антона любишь?
- Он красивый, умный, весёлый…
Семёныч рассмеялся:
- Значит, не любишь ты его, вот и весь сказ. Подожди, встретишь ты свою настоящую любовь и будешь любить. Не за что-то, а просто любить и всё.
Расскажу тебе про себя. Я рано женился, ещё до революции. Был в нашей деревне мор – много народа померло, и мои родители тоже. Остался я пацаном, в пастухах ходил, кормился по очереди в каждом дворе. Подрос – батрачил на кулаков. Катюшу свою встретил, такую же как и я – бедолагу. Полюбил её сразу всей душой, а сказать ей об этом никак не мог. Только соберусь рот раскрыть – язык отнимается.
Однажды вечером проводил её до хаты. Думаю, сейчас скажу, а сам стою, смотрю на неё и молчу. Подошла она ко мне, обняла, поцеловала и говорит: «Люблю я тебя, Васенька, давно…» И прожили мы жизнь, и любил я свою Катюшу до самой её смерти… Вот так, Ладочка моя, бывает. Ты, деточка, знаешь, как переводится твоё имя с древнеславянского языка?
- Нет.
- Лада, значит, любимая. Будешь и ты для кого-то любимая на всю жизнь.
Лада подошла, обняла и поцеловала Семёныча:
- Спасибо тебе, дедушка, ты согрел и успокоил моё сердечко, а то оно совсем замёрзло.
Во дворе послышался шум.
- А вот и гости наши прибыли. Скоро и Миша вернётся, он сегодня верхом на дальний участок уехал.
Приехали Таня и Александра Ивановна с близняшками. Галина Васильевна с Андреем приехать не смогли – в школе вечер, посвящённый Дню Победы, и Андрей должен выступать.
Аня явилась с Ванечкой, Сашей и корзинкой гостинцев от Севы. В ней были пирожные, печенье по его собственному рецепту и пирожки с мясом, на запах которых в доме сразу же появился Буран.
- Учуял своё любимое лакомство. Лови! – Аня бросила ему пирожок, который тот поймал на лету.
Михаил успел к праздничному столу.
Рома прихватил с собой гитару. Он попросил отца купить её, как только они приехали в Иркутск.
- Дедушка, хочешь, мы с Риммой споём тебе какую-нибудь песню Высоцкого?
- Лучше спойте мне «Тёмную ночь».
- Хорошо. А ты расскажешь нам про войну, про победу, про 9 Мая.
- Обязательно.
Спели ребята и «Тёмную ночь», и «Огонёк», а «Катюшу» пели все вместе.
- Теперь, Семёныч, твоя очередь.
- Война началась, мне уже сорок лет было. Женился рано, но деток долго не было. Дочери родились незадолго до войны. После революции я на тракториста выучился, в колхозе работал. В военкомат пошёл в первый же день войны. Раз тракторист – в танковые войска. И дошёл я на танке до самого Берлина. Хотя нет, был небольшой перерыв под Орлом, подбили нас, чудом жив остался. Хороши наши Т-34. Немцы даже удивлялись: «Как это русские такую классную машину сделали?»
А чему удивляться, наши мастера не только танк, но и блоху подковать сумели. Машина замечательная, но если снаряд в неё попадал, горела, как факел. У немцев разные танки были, но особенно гордились они «Пантерами», «Тиграми», в общем, зоопарк настоящий.
Вид, конечно, устрашающий, такая громадина этот «Тигр», да нет у него орудия ближнего боя. Не попал на дальнем расстоянии, тут ему и конец, нападаем на него, как стая волков на медведя – пока он развернётся, «раззули», расстреляли, и вот уже груда металла, стоит недвижимый.
Когда подбили нас, я меньше всех пострадал, так, небольшие ожоги. В госпитале пробыл недолго, и в пехоту, пока новую машину получил. Спасибо тыловикам, работали по семнадцать часов, и женщины, и дети у станков стояли, а машины на фронт приходили, и даже именные от кого-то. Старики деньги отдавали. Были и с надписями: «Бейте, сынки, фашистов».
Вот и оказался я на некоторое время в пехоте, окопы рыли, в атаку ходили. Много ребят молодых, я себя рядом с ними стариком чувствовал – мне за сорок, а многим из них и двадцати нет. Был в нашей роте парнишка, студент из Москвы, пришёл в военкомат с собакой овчаркой, не хотели брать. Он им говорит: «Она у меня на санитара обучена». Взяли, и оказался он в нашей роте со своим Рексом.
Удивительный пёс был. Амуниция на нём специальная была, сумка со всем необходимым для первой медицинской помощи. Которые раненые могли, сами себе оказывали эту помощь. Рекс не только после боя искал раненых, но и в бою старался быть рядом с Женей, очень был к нему привязан, я бы сказал, любил его.
В тот день двинули на нас танки, не «Тигры», но тоже хорошего мало. Что винтовка и даже автомат против танка? Противотанковыми гранатами отбивались. Один танк прорвался, прёт на нас, и окопчик был неглубокий, решил уже, что конец, сейчас начнёт «утюжить». Это когда наезжает на окоп и начинает вертеться, вдавливать тебя в землю. Сам танкист, знаю, что потом остаётся на этом месте.
Танк уже близко, смотрю, выскакивает Женька из окопа со связкой гранат, пополз, и Рекс с ним рядом. Подстрелили его, лежит неподвижно, может, сознание потерял. Потом приподнялся, гранаты запихал Рексу в санитарную сумку, кричит: «Вперёд, Рекс, вперёд! Возьми его проклятого!»
Рванулся пёс прямо под гусеницу, грохнуло так, что оглушило, пламя охватило танк, люк открылся, стали немцы выскакивать, тут уж никто из нас не промахнулся.  Похоронили мы Женьку с его другом, нашим спасителем, и поклялись, кто жив останется, приедем после войны на это место, поставим настоящий памятник с надписью, как они погибли.
Мы-то помним и никогда не забудем, только хочется, чтобы будущее поколение знало и помнило о тех, кто отдал за вашу жизнь свою, и постарайтесь жить достойно.
- И поставили памятник?
- Поставили… И приехало нас всего семь человек. В 1945 году была вторая война, с Японией, и там повоевали. Кончилась она быстро, сразу, как только американцы бросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, хотя надобности в этом не было. Изобрели они эту бомбу, нужно её было испытать и заодно показать всему миру –  «Вот что у нас есть, вот какие мы сильные – бойтесь нас».
Сколько мирных людей погубили, и сейчас там умирают. Знаете вы всё про это, наверное, в школе учили по истории. А бояться американцев нужно, бояться нужно их коварства, хитрости. Вояки-то они никакие, ни одной войны не выиграли, если не считать, что у индейцев отняли землю, почти всех уничтожили. Чужими руками воевать умеют, союзниками нашими были в войне с Германией, второй фронт долго не открывали, подоспели к дележу победного пирога, когда мы уже в Германии были.
- Дедушка, а когда победили, салют был?
- Конечно, Сашенька, был. Салют был в каждом городе, который мы освобождали. Первыми городами салюта стали Орёл и Белгород. В Орле каждый год отмечают 5 августа. И гремит салют, был я там, у друга, сам видел.  9 Мая был праздничный день, потом отменили, и праздником этот день стал лишь в 1965 году, когда с Хрущёва сняли корону, а на Брежнева надели.
- Дедушка, какую корону?
- Это я пошутил…  Двадцать лет со Дня Победы – юбилейную монету выпустили. На ней памятник «Советскому солдату с девочкой спасённой на руках».
В комнату вошла Александра Ивановна.
- Семёныч, ты уже не совсем то детям рассказываешь, им это не интересно.
- Интересно, интересно, пусть рассказывает.
- Сегодня отмечаем тридцать пять лет Победы, много ещё нас ветеранов, участников военных действий, а пройдёт лет сорок, пятьдесят – останутся старики столетние, им только на печке сидеть, а не на парады ходить.

Семёныч улыбнулся:
- Рассказал я вам, детки, и о себе, и о других, и о войне, и о Победе нашей, а теперь отправляйтесь почевать, завтра рано нужно  встать, чтобы успеть на первый автобус. Готовьтесь к экзаменам, а сдадите, решим, где летом будете отдыхать.
«Экзамены… Что экзамены? Кто как учился, тот так и сдаст. Каждую четверть по оценкам общую выставляют. Так же можно и за год. А экзамены – не показатель знаний. Вытащишь билет с вопросом, который хорошо знаешь – получишь отличную оценку. А ты, может, только на этот вопрос и мог ответить, и больше толком ничего и не знаешь. Или наоборот – всё знаешь, и в одном вопросе не очень разобрался, а он тебе и попался. Лотерея какая-то, а не проверка знаний», – так думал Михаил, но ребятам ничего не сказал.
Пусть подзубрят недельку, хотя, как говорится, перед смертью не надышишься.
В классе, где учились Лада, Роман и Римма, все они учились неплохо, но на золотую «медальку» мог рассчитывать, пожалуй, один Ренат.
Наконец, закончились все эти испытания, и можно было подумать об отдыхе. Лада давно решила этим летом месяц поработать пионервожатой в каком-нибудь детском пионерском лагере на Ольхоне, а остальное время провести в усадьбе, в тайге, с папой, дедом и Бураном. Хорошо бы ещё бабушка Саша приехала.
Таня собиралась с двойнятами в Подмосковье. Римма поживёт у родственников, к ним по выходным будет приезжать Антон. А она с Романом купят путёвки в Дом отдыха под Загорском и съездят к Зое с Косей. Рома очень просит об этом.
Саша поедет в пионерский лагерь, а Аня с Ванечкой мечтают пожить в усадьбе. Маша вряд ли будет приезжать, у неё совсем другие планы.

Сибирское лето – короткое и такое жаркое. А как же иначе, времени мало, и каждое самое крохотное зёрнышко спешит прорасти, вырасти, дать плоды.
А созреть им помогает солнышко. Вот оно и старается, температура иной раз за тридцать градусов – жарища, как на юге.
Лада медленно шла по берегу. Буран убежал далеко вперёд. Ясно, зачем – жарко ему в зимней шубе, сейчас бросится в воду и вернётся к ней по течению.
Место здесь ровное, но река течёт с высоты, течение быстрое. Не успевает водичка нагреться даже при такой жаре.
А вот и он – друг её – мокрый и довольный, улыбается во всю пасть.
Подбежал, встряхнулся – брызги во все стороны, настоящий душ ей устроил.
- Ой, что ты делаешь, хулиган! Вода холодная, и всё платье намочил.
А Буран опять впереди, не любит медленно ходить, но оглядывается, не теряет её из виду, беспокоится – мало ли что. Папа говорит, старый уже Буран. Неправда, вон как быстро бегает.
Она шла к водопаду – любимому месту своего купания. Необычное место, красивое, и ни разу не встречала здесь браконьеров или шашлычников. Высоко, и идти сюда далековато, но это ей нипочём.
Впервые её сюда привёл отец, она ещё совсем девчонкой была, с тех пор и ходит сюда с Бураном, купаться.
Пришли, наконец. Очень уж сегодня жарко, скорее бы в воду.  Вот оно, озеро. Небольшое, берега песчаные, вокруг лес невысокий, местность гористая.
Со скалы в озеро водопад падает, и речушка вытекает, по берегу которой они шли, а впадает она в реку, что течёт по границе их участка.
Лада сбросила одежду, вошла в озеро. Какая благодать! Ничто так нежно не обволакивает тело, как вода. Проплыла почти до половины и вернулась обратно. Теперь по бережку можно и к водопаду.
На скале уступ, достаточно широкий, с берега по нему можно дойти до водопада и встать под его струю.
Лада прижалась спиной к скале – теперь перед ней  водяная стена. Через неё был виден совершенно другой, волшебный мир: воздух был не прозрачный, а зеленоватый, и на нём были нарисованы лес, берег, озеро. И эта воздушная картина слегка колыхалась, шевелилась, словно живая.
Водопад расплёл её косы, волосы свисали ниже колен. Он шумел, журчал, пел ей свою водяную песню, укрывал от палящего солнца и показывал мир таким, каким видел его сам. Это было прекрасно. И каждый раз Лада долго стояла заворожённая, пока тело не начинало неметь от холода.
Она сбежала с карниза на горячий песок и вскрикнула от неожиданности – рядом с её одеждой стоял рычащий Буран, а в десяти шагах от него высокий мужчина с ружьём.
Лада бросилась в озеро:
- Уходите немедленно! Если я скажу пару слов, вам не поможет даже ваше ружьё.
- Я понял. Вы лесная фея и вас охраняет волк.
Он направился в сторону леса:
- Меня, между прочим, Димой зовут.
- Меня это не интересует. И больше чтобы я вас здесь не видела!
Она отжала волосы, надела платье, присела на камень рядом с её одеждой.
- И кто бы это мог быть, как ты думаешь, Буранушка? Не знаешь? И я не знаю. Ладно, спросим у отца.
Они вернулись домой. Михаил заволновался:
- Он что, вас напугал?
- Нет, по-моему, он сам испугался.
- Это новый лесник с соседнего участка, старый ушёл на пенсию.  Он здесь появился, когда я в Москву на поиски детей ездил. Семёнычу тогда в помощники практиканта дали, а Дмитрий заезжал к нему познакомиться и опыта набраться. Я имею в виду Семёныча, а не практиканта.
Хороший парень, между прочим. Семёнычу понравился, а он в людях разбирается.
- Папа, уж не сватаешь ли ты меня?
- Ты что! Солнышко моё, да я никому тебя не отдам!
- Правда?
Михаил улыбнулся и обнял её:
- Истинная правда.
- А я ревновала тебя к Римме, думала, раз появилась родная дочка, ты меня разлюбишь.
- Выбрось такие мысли из головы. Я очень тебя люблю!
- И я тебя.
- Объяснились, хотя нечего было объясняться, всё и так было ясно, сомневаться не нужно.
- Я и Антона к Римме ревновала, когда она сказала, что влюбилась в него и, кажется, тоже ему нравится.
- До сих пор ревнуешь?
- Вначале решила – пусть любят друг друга, а я буду страдать, но мешать не стану, а потом дедушка разъяснил мне кое-что, и поняла я, не такая уж это и любовь, чтобы страдать из-за неё.
- Правильно решила. Кажется, у нас гости, пошли встречать.
От ворот шла Аня с сыном.
- Тётя Аня, как хорошо, что вы приехали!
Лада подхватила Ванечку на руки и закружила.
- Соловушка ты наш! Споёшь мне песенку?
- Спою. Я и Бурана научил петь, он мне подпевает. Послушайте.
Ваня сел на траву рядом с Бураном, погладил его и запел протяжную мелодичную песню без слов.
Некоторое время Буран молчал, потом стал подвывать.
Михаил похвалил:
- Молодцы, спелись, значит. Выть он умеет, как все волки, а лаять у него не получается.
- И рычать умеет, когда чужих чувствует.
- Ну что, пошли в дом?
- Нет, я на крыльце посижу, покурю, пока Ваня с Бураном поиграет. Ладочка, принеси водички, жарко, пить хочется.
Лада вернулась с большой кружкой:
- Квас будете? Дедушка делал.
- Ещё бы! Конечно, будем. Ванечка, иди, попей кваску. А где Семёныч?
- Оседлал лошадку, в обход поехал. Я с утра всё объездил, но сейчас время такое, что смотри и смотри, как бы где костёр не запалили.
- Миша, как там Таня с детьми в столице отдыхают? Звонила? Уже целый месяц прошёл.
- Звонила один раз и подробное письмо прислала, настоящий отчёт. Они не в Москве, а в Подмосковье у её родственников остановились. Антон приезжает в свободное время, увозит Римму в Москву. Познакомилась она с МГУ, и даже подала заявление на заочные подготовительные курсы.
Два раза были в Большом театре, слушали «Бориса Годунова» и «Снегурочку». По такому случаю купили ей красивое платье, она ведь в театре никогда не была, а настоящий театр – это праздник. Сходили в Третьяковку и, конечно, кино – панорамное и стерео.
Таня с Ромой съездили на двенадцать дней в Дом отдыха под Загорском. Побывали в Сергиевской лавре – во всех храмах и в музее. Роме понравилось. Говорит: «Может мне сюда поступить после школы? Стану священником». Кем он только не собирался стать, как маленький ребёнок – сегодня пожарник, завтра лётчик, а ещё через день – милиционер.
Скоро вернутся. Таня обещала свозить их в деревню к хозяевам, у которых они почти месяц работали. В Доме отдыха Роман каждый вечер ходит на танцы, и танцы современные танцует, все девочки от него без ума. Перед отъездом заставил Таню джинсы свои расклёшить, говорит, это модно. А сейчас кудри свои отращивает, тоже, говорит, модно.

 К Зое с Косей ребята с Таней съездили. Встретили их с радостью.  У Зои родилась девочка, назвали Викторией.
Вернулись путешественники к середине августа, нужно было готовиться к школе.
Приехал из пионерского лагеря и Саша. Он пробыл там два сезона, понравилось очень – загорел, поправился, стал более общительным.
Одним словом, лето удалось, все довольны, можно начинать учёбу. Впереди решающий год для десятиклассников.
Опустела усадьба, уехал Семёныч на Байкал. Пожил недельку на берегу, отдыхал, рыбачил. Сделал маленькую коптильню, привёз целый чемодан копчёной рыбы.
- Куда ты столько приволок, она долго лежать не может.
- Не бойся, испортиться не успеет, приедут «иркутяне», заберут, ты им только позвони. И сами поедим, она вкусная.
Теперь они опять часто проводили вечера вдвоём, смотрели телевизор, спорили по поводу происходящих событий.
- Знаешь, Миша, беспокоит меня эта война в Афганистане, и чего Брежнев в неё ввязался. Воевали они между собой, и пусть бы выясняли отношения. Так нет – одним американцы стали помогать, другим – мы. Америка больше оружием, а наши парней туда посылают. Смотри, и твой «поспеет» через годок-другой.
- К этому времени всё закончится.
- Не скажи, такие войны быстро не кончаются. Может и десять лет продлиться. Загонят туда не один призыв.
- Не пугай ты меня, Семёныч, больно часто сбываются твои предсказания.
- Не предсказания это, просто жизнь я побольше тебя знаю, прожил, насмотрелся. Тридцать пять лет прошло, как война кончилась. Сколько людей погибло, страшно представить. В сражениях миллионы, а сколько мирных жителей… Сталинградская битва – это не сражение было, а именно битва, бились насмерть, до последнего, за каждый дом, отступать некуда – за спиной Волга-матушка.
А из города мало кто ушёл, и почти все погибли – женщины, дети, герои они такие же, как и солдаты. Именно там окончательно сломали хребет фашистской гадине.
Ленинград не сдали, сколько за него полегло на земле, погибло в небе и умерло в городе от голода. Сражались под Москвой, на Орловско-Курской дуге. Киев, Минск освобождали, за каждый город умирали солдаты и жители. А сколько погибло, пока отступали, наверное, и не сосчитать. Большинство остались без вести пропавшими.
Думаю я, Миша, что за эти тридцать пять лет наши бабы не успели народить столько, сколько мы в этой войне потеряли. Теперь ведь не рожают, как раньше по двадцать детей, а так – одного, двух и точка.
- Семёныч, ну чего ради ты этот разговор затеял, тоску нагонять.
- А того, что жалко детей и внуков, которых на смерть посылают. Народ наш сильный, когда нужно, в кулак соберётся и так двинет, что мало не покажется. А самим соваться куда-то, неизвестно для чего и зачем, совершенно ни к чему.
- Прошу тебя, смени, пожалуйста, «пластинку», давай лучше про спорт, про космос. Тем, что ли, мало.
- Спать уже пора, пойду, подымлю, и на боковую.
               
Прошло время, или мы прошли – это уж кто как считает. Главное, заканчивают ребята школу. Теперь уж наверняка каждый выбрал тропинку, по которой войдёт в большую жизнь. Главное, не ошибиться.
Весна – природа просыпается, оживает. Что такое сон – маленькая, короткая смерть. И вот оно – пробуждение. Воскресение… Пасха, Христос Воскрес!
В это утро солнце всходит по-особенному – на небе блики сверкают, переливаются музыкой света, а если стоишь на берегу моря-озера, то увидишь зрелище чарующее, незабываемое.
Не всегда это бывает, и последние годы редко Семёнычу такое приходилось видеть. Обычный рассвет.
- Ох, плохо, тревожно что-то нашей матушке-земле, тревожно…
К воротам подъехала машина, и во дворе появилась Анна с корзинкой в руках.
- Аннушка, ты опять с корзинкой и пирожками? Уж не Красной ли  шапочкой устроилась работать, бабушкам пирожки носить. И где твоя Красная шапка?
- Во-первых, не бабка ты, а дед, а во-вторых, в корзинке не пирожки, а кулич и яйца крашеные, а в-третьих – с праздником, Семёныч! Христос Воскрес!
- Воистину воскрес!
Он обнял и поцеловал Анну.
- А чего один раз? Нужно три раза.
- Не знал, давай расцелуемся.
- Буран где?
- Ты и с ним целоваться собираешься? Вон стоит, улыбается. Лаять он не умеет, а улыбнуться – всегда пожалуйста.
- Буранушка, иди ко мне, дай свою лапу. И вот тебе пара пирожков, не забыла я про тебя. Миша на работе?
- Конечно. Ускакал ни свет, ни заря. Сегодня «гостей» будет полно – праздник. Даже Бурана не взял, трудно уже ему за лошадью бежать.
- Конечно, возраст.
- Какой возраст! Он мне ровесник.
- А ты что – молодой?
- Ну и не старый. Мы с ним долгожители. Я уже Михаилу говорил – мне до ста ещё далеко, а Бурану до двадцати пяти тоже не близко.
- Миша сказал, собаки редко до двадцати доживают.
- Мало ли что он сказал. Бери-ка корзинку и отнеси в дом, а то Буран начнёт в ней пирожки искать.
Аня отнесла корзинку в дом, и присела на крыльцо рядом с Семёнычем.
- Миша приедет, посидим, разговеемся.
- Мы разве постились?
- Батюшка говорит, можно и не поститься, главное, не грешить, не делать зла.
- Тогда разговеемся, мы делаем только добрые дела. Согласна? Ты тоже никого не обижала?
- Конечно, не обижала.
- Значит, всё в порядке. У меня и наливочка есть.
- Семёныч, ты веришь в Бога?
- Верю, Анечка, во Всевышнего господа – создателя всего, верю в Духа Святого – дающего нам жизнь, энергию и силу, чтобы жить, верю в Иисуса Христа – Сына Божьего.
- Зачем Господь послал своего Сына на такие мучения?
- Чтобы люди поверили в бессмертие души своей, что вернётся она к Создателю обогащенная любовью и добротой, если при жизни человек совершал дела добрые.  Ведь мало кто верил священникам, что после смерти тела будет другая жизнь. Своей смертью и Воскресением Христос доказал это. Смертью смерть поправ – так в молитве говорится.
- А если человек всю жизнь творил зло, куда попадёт его душа?
- Ясно, куда – к Дьяволу. Если Господь – это Свет и Любовь, то Дьявол – это Тьма и Зло. В Мире всегда бывает – плюс и минус, добро и зло, свет и тьма.
- Семёныч, бывает, что живёт человек и не делает ни зла, ни добра. Куда же он попадёт после смерти?
- Про таких, Аня, в народе говорили так – ни то, ни сё. «Ни Богу свечка, ни чёрту кочерга». И куда он попадёт, понятия не имею. Наверное, болтается, где попало, людям докучает. Слыхала про «барабашек», про «полтергейст»? Видать, это они и есть.
- Послушай, Семёныч, это уже несерьёзно, а я серьёзно спрашиваю.
- Если серьёзно, то почитай Библию, Закон Божий, Евангелие, и всё узнаешь, всё поймёшь.
- Долго читать придётся.
- Ничего, найдёшь время. Катя моя была очень верующая, молилась, в церковь ходила. До революции все в Бога верили. Когда она произошла, появились в деревне коммунисты – рабочие из города. Стали всем втолковывать, что религия – опиум для народа. Мы тогда не знали, что такое «опиум», но поняли, что плохое.
Одни поверили, другие не поверили. Церковь разорили, склад там устроили. Батюшку с матушкой из дома выгнали, дом под сельсовет забрали. Стали они жить в заброшенном домишке. Бабы наши частенько туда забегали, и Катюша моя тоже. Она и деток наших втихаря окрестила, и не она одна.
Стали из нашего села колхоз делать: богатых хозяев назвали «кулаками», раскулачили и выслали куда подальше, кто сопротивлялся и не отдавал своё добро – расстреляли.
Богатых не стало, стали все бедные и голодные. Хлеб забирали, скот согнали на колхозную ферму – вот уж вой поднялся, потом смирились.
Земля стала общая, послали меня учиться на тракториста, я ведь из батраков был. Хотели даже в комсомол принять, да кто-то узнал, что Катя к батюшке захаживает, не стали даже агитировать.
Мы с Катей, конечно, крещёные были, но снял я свой крестик, когда на учёбу поехал. А на фронт уходил, Катя мне его на шею надела. На фронте у многих видел, даже иконки носили, никто не запрещал, замечаний не делал.
Кто хотел в партию вступить, даже перед боем заявление писали: «Если погибну, считайте меня коммунистом». В особо тяжёлых боях командир перед атакой клич бросал: «Коммунисты, вперёд!»
Я, хоть и не коммунист, всегда впереди был – и когда в пехоте, и когда в танке. Не жалко мне было жизнь отдать за Катюшу, за девочек моих, за землю родную.
Перед войной мы неплохо жили. Наладилась наша жизнь колхозная, я трактористом, Катя на ферме, трудодни зарабатывали.
Вернулся я с фронта, вся грудь в орденах. На парад Победы в Москву пригласили, проехал 24 июня 1945 года по Красной площади на своей любимой тридцать четвёрке. Много фашистских знамён перед мавзолеем набросали.
Страшная это была война, опалила душу и сердце, захотелось тишины, к природе потянуло.
Жили мы тогда в Средней полосе, решили уехать. Куда, думаю, чтобы подальше от центра. И вспомнил, что друзья-сибиряки про Байкал рассказывали.
Вот и приехали сюда, стал работать в Заповеднике, и время здесь нашёл, чтобы прочесть те книги, о которых тебе говорил. Прочёл и многое понял, по-другому стал на жизнь смотреть.
- Умеешь ты, Семёныч, рассказывать и объяснять. Был у нас в школе учитель истории, начнёшь ему урок отвечать, зазубришь всё, чуть не дословно, а он остановит и скажет: «Что ты мне учебник читаешь, расскажи своими словами, тогда ясно станет, зазубрил ты наизусть или действительно понял». Ты сейчас рассказал всё своими словами, и многое непонятное, стало мне понятным.
Аня поднялась:
- Пошли в дом. Приготовить что-нибудь надо.
- Нет, я уже всего наготовил. И ты ещё привезла.
- Тогда будем стол накрывать, скоро Миша вернётся.
               
Экзамены начались и кончились. Двадцать первого июня – выпускной бал. К нему тоже нужно было готовиться. Каждой девочке хотелось, чтобы её платье было самое красивое. Не отставали от них и мальчики.
Меньше всех этот вопрос волновал Ладу. С Александрой Ивановной они сходили в магазин и выбрали ей платье цвета уральского малахита – зелёно-синее, не отрезное, приталенное, с красивым вырезом. Его очень украсила нитка натурального жемчуга, подаренная ей Таней после поездки в Индию.
Белые туфельки на среднем каблучке, на высоком при  своём росте в сто семьдесят сантиметров она не носила.
Роман покупку костюма доверил Тане, для него главным условием была мода. Светло-серый модного покроя костюм и рубашка бордового цвета ему понравились, от галстука вообще отказался.
Римме сшили платье Таня с Галиной Васильевной. Из бледно-розового шёлка с длинной пышной юбкой и открытым верхом, она выглядела в нём, как японская сакура весной. Её чёрные прямые волосы, стрижка «каре», чёлка над бровями, чёрные лакированные туфли на высоком каблуке – красота!
Её выбрали королевой бала, королём был Ренат в своём строгом чёрном костюме.
Аня была в восторге от всех этих одеяний.
- Миша, какие красивые у тебя дети!
- Я и сам ничего, – улыбнулся Михаил.
- Не задирай нос. Мой Ванечка – кудрявый, натуральный блондин с голубыми глазами, подрастёт – все девочки будут заглядываться.               
               
Иркутск – город студентов. Здесь много институтов. В эту ночь город был в полном распоряжении молодёжи.
Гуляли до утра, никто не посмел нарушить этот праздник, как в утро 22 июня 1941 года. Что ждёт впереди каждого из них? Интересно встретиться лет через десять. А сейчас они разлетятся, кто куда.
Римма улетела в Москву через три дня, Антон ждал её. Заявление она уже подала, конкурс на факультет журналистики был большой. Кроме хорошего аттестата, она взяла с собой несколько журналов и газет, где печатали её статьи и стихи. Это помогло ей выдержать конкурс и поступить.
Лада учится в сельскохозяйственном институте на охотоведческом факультете в Иркутске, как и мечтала. Проблем с поступлением у неё не было.
А вот Роман не выдержал, не прошёл по конкурсу в горный институт. У него есть ещё год перед армией, попробует ещё раз.  А пока решил поработать со спасателями, он хороший горнолыжник и пловец.
Осень кончается. Впереди суровая сибирская зима – готовьте валенки и полушубки. А зверьё – меняйте шубки, кто рыжую на серую, кто серую на белую. Запасайте провиант, сосать всю зиму лапу может только косолапый.
4
Баир с Шарой спасают спасателя. Прощай, Буран
В этот день в тайге охота не заладилась, и Баир решил подняться в горы. Может, на рогачей повезёт, хотя на гуранов не любил охотиться, но и домой возвращаться пустым не хотелось.
- Ну что, Шара, попытаем удачу повыше? – обратился он  к Шаре, своей помощнице, пушистой и весёлой лайке.
Та вильнула хвостом, залаяла и побежала вперёд.
Подъём был пологий, и вскоре они дошли до расщелины, от неё вверх  склон становился довольно крутым.
Эта расщелина, трещина в горе по центру, глубокая, как пропасть, в обе стороны постепенно становилась менее глубокой и на поверхность выходила полуметровой глубиной.
Услышав призывный лай собаки, Баир прибавил ход на своих лыжах и скоро увидел, что Шара лает на лежащего неподвижно мужчину, слегка засыпанного снегом.
Баир понял, что совсем недавно с горы сошла лавина, и парню повезло, что зацепила его самым краем, иначе лежал бы сейчас на дне пропасти.
- Видишь, Шара, домой мы точно пустыми не вернёмся. Добыча у нас крупная, ну нам с тобой не впервой, и покрупней домой привозили.
Баир – опытный охотник, с собой у него всегда топорик, нож, верёвки.
Отъехал, веток нарубил. Лыжи у парня треснули, но не переломились, пригодятся. Он быстро соорудил на лыжах сани-носилки, иначе салазки.
- В путь, Шара. Склон не крутой, ровный, быстро доедем, мороз слабенький, одет он тепло, лежал недолго, а без сознания, так, видно, голову зашиб. Ничего, дома мы с дочкой разберёмся, что с ним, и поможем. Помнишь, как вы с Тангой меня тащили, когда я ногу сломал и чуть не замёрз?  И лечила она меня сама, даже врача не вызывала.  Врачом хочет стать, в Иркутск поедет, останемся мы с тобой вдвоём. Ты чего молчишь, с тобой ведь говорю?
Шара залаяла звонко, призывно, так, как лаяла, сообщая ему, что обнаружила белку или соболя.
- Другое дело! А то молчишь и молчишь. Скоро до дома доберёмся, вот Танга удивится.
Их большой добротный дом с резными ставнями стоял на краю посёлка. Рубил его Баир сам, для большой семьи, только не получилось, умерла его Зара, когда Танге пяти лет не было. Не отдал девочку опекунам, нанял няньку, а пошла в школу – сама стала хозяйничать, когда ещё подросла, стал с собой на охоту брать, стрелять научил.
Хорошо стреляет дочка, но до него далеко, он белке в глаз попадает, чтобы шкурку не портить. Да и зачем ей, в город уедет учиться.
После смерти жены Баир больше не женился, хотя «охотниц» за богатым охотником в посёлке было немало.
Столько лет прошло, а он не мог забыть, смириться, что нет рядом его нежной сероглазой Зарины. И не хотел, чтобы у Танги появилась мачеха, кто знает, как она отнесётся к его любимой девочке.
Им было так хорошо вместе, а теперь она окончит школу и уедет.
Баир вздохнул, защемило сердце, но понимал – так нужно, пусть учится, она с детства мечтала стать доктором, кукол своих лечила. Выучится, может, сюда вернётся, будет людей лечить.
Наконец, добрались до дома. Баир постучал в окно, на крыльце появилась Танга.
- Дочка, помоги мне, один не справлюсь.
- Ты что, лося завалил? Сейчас, только оденусь.
Удивилась и встревожилась, когда увидела, кого привёз отец.
С трудом они занесли парня в дом, положили на диван.
- Папа, он живой?
- Живой. Замёрз сильно пока в снегу лежал, и головой о камень ударился, когда лавина тащила. Раздеть его нужно, посмотрим, что ещё повредил. И главное – растереть и отогреть.
Ничего страшного они не обнаружили, переломов нет, небольшой вывих и растяжение в щиколотке и колене. Видать, лыжу развернуло, когда падал, на правой руке сильный ушиб, но перелома нет.
Баир внимательно осмотрел голову:
- Крепкоголовый парнишка, «котелок» его не треснул. Сотрясение, конечно, есть, мозги встряхнуло, думаю, скоро придёт в себя.
- Папа, может, вызовем врача?
- Если до утра не очнётся – вызовем. А сейчас давай постель постелем, здесь лежать будет, принеси, что нужно, одеяло возьми пуховое с моей кровати.
- Можно, я ночью около него подежурю?
- Подежурь – будущий врач. Ты знаешь, что делать, у матери многому научилась. Прилечь отдохнуть здесь есть кровать.
Потом добавил:
- Если что – зови меня. Пойду, одежду его разберу – что просушить, что постирать. И котёл подтоплю, прохладно у нас.
Танга придвинула стул ближе к дивану и стала внимательно разглядывать своего «пациента». Брови, как нарисованные, тёмные, густые, волосы кудрявые, разметались по подушке, над губами пушок, видно, ещё не брился. Красивый…
Интересно, кто он, откуда, зачем был в горах. Может, охотник? Хотя, нет, ружья у него не было.
Танга стала поправлять и подвёртывать одеяло, случайно коснулась его руки.
- Холодный, как неживой, ничуть не согрелся.
Она задумалась.
«Ты знаешь, что делать, у матери многому научилась» - не просто так отец это сказал.
Зара лечила людей народными бурятскими методами и средствами, подсказанными жизнью, иногда ходила к шаману, знала и собирала лечебные травы.
Себя вылечить не смогла, подвело её сердечко. В больницу ехать отказалась, знала, что не поможет, дома лежала.
Танге было года четыре. Как-то отец долго с охоты не возвращался, накинула она пальтишко и вышла на крыльцо, стала его ждать, мороз был сильный, когда отец пришёл, она почти замёрзла, без сознания была, человек, когда замерзает, он засыпает.
Отец, когда в комнату занёс, мама увидела и велела раздеть Тангу  и положить к ней.
Очнулась Танга, лежит она под одеялом, и мама крепко к себе её прижимает. Старше стала, у отца спросила:
- Как мама меня тогда спасла, разморозила?
- Живым теплом своего тела отогрела.
- А почему не грелкой?
- Грелка остывает, а тело наше излучает тепло постоянно, в этом великая сила.
Танга потушила ночник, разделась и подошла к дивану, где лежал найденный в горах юноша, юркнула под одеяло и прижалась к неподвижному холодному телу.
Через какое-то время парень застонал, повернулся на бок, обхватил её руками и прижал к себе так крепко, что она чуть не задохнулась.
Они лежали долго, наконец, Танга перестала чувствовать холод, температура их тел сравнялась.
Танга с трудом высвободилась из объятий юноши, накинула халат, легла на кровать и сразу уснула.
Проснулась утром, уже светало, в комнате был отец.
- Выспалась, дежурная? Пострадавший наш отогрелся, но в сознание пока не пришёл, подождём ещё. Печь топится, я поставил варить мясо на бульон, и чайник поставил. Вставай, дочка, приготовь что-нибудь на завтрак.
- Как он, папа?
- Хорошо. Вижу, доктор из тебя получится.
Танга вернулась быстро.
- Папа, ты что делаешь?
- Ногу ему поправил, пока он не очнулся. Ты же знаешь, это больно, а так он не почувствовал. В колене просто растяжение, а в щиколотке сильный вывих и растяжение. Принеси бинты.
Отец закончил осмотр и поднялся.
- Ходить он пока не сможет, да и при сотрясении нужно лежать.
- «Скорую» будем вызывать?
- Беги на почту. Ведь телефона у нас нет, живём на отшибе, сколько прошу, чтобы подсоединили, и всё без толку.
«Скорая» приехала через час. Врач осмотрел пострадавшего и, выслушав рассказ охотника, сказал:
- Всё вы правильно сделали. Переломов нет, вывих, вижу, вправили. Он не обморозился?
- Нет, только сильно замёрз, и головой ударился, когда падал.
- Сотрясение у него и переохлаждение, - сделал заключение врач. – Поэтому ещё не очнулся. Хотите, чтобы мы его забрали?
- Конечно, у вас там врачи, быстрее вылечат.
- Вы же знаете, какая в посёлке больница, – сокрушённо вздохнул врач. – Три койки и те заняты. Нужно в город везти, а ему сейчас главное – покой и тепло. А врачи вы и сами неплохие, я же всё знаю, и жена ваша всегда людям помогала, даже когда сама болела.
Он снова взглянул на лежавшего перед ним парня.
- Пусть побудет у вас, пока ему получше станет. В сознание придёт, скажет, кто он и откуда, тогда сообщим родным.
Танга посмотрела на отца.
- Пусть останется, я буду смотреть за ним. «Оборудование» за лежачим больным у нас есть, ты с переломом лежал, и ещё осталось, когда мама болела.
- Согласен, – ответил Баир. – Только  приезжайте через каждые два дня. Если нужны какие лекарства, привозите. Что-то сообщить о нём мы не сможем, связи у нас никакой нет, нужно бежать на почту.
- Да, живёте вы, как в тайге – ни радио, ни телефона, ни телевизора, -  отозвался доктор. – До автобуса далеко, и до почты не близко. Плохо.
- Ничего, скоро телевизор купим цветной.
«Скорая» уехала.
- Вот, дочка, и вся помощь от твоей «Скорой помощи».
- Всё хорошо, папа, я же у них оформилась санитаркой, как только школу окончила. Мне справка нужна, что я в больнице работала, чтобы поступить в медицинский институт вне конкурса.
Баир удивлённо поднял брови, а Танга продолжала:
- Теперь мне удобнее, не нужно на дежурства в больницу ездить, буду дома за больным ухаживать.
- В этом ты права, а мы с Шарой тебе помогать будем.
- Особенно Шара – помощница.
Они рассмеялись.
Из комнаты послышался стон.
- Папочка, принеси «утку», может, ему понадобится. А я посмотрю, наверное, очнулся.
Танга подошла к больному, он открыл глаза и с удивлением смотрел на её лицо.
- Ты кто? Где я?
- Я Танга, медсестра, и ты у меня в доме. Мой отец нашёл тебя в горах и принёс сюда едва живого. Кто ты такой и как тебя зовут?
- Не знаю. Не помню.
- Ясно. Значит, у тебя амнезия.
- Чего-чего у меня?
Он резко повернул голову и снова застонал.
- Лежи тихо, головой не верти – сотрясение у тебя и потеря памяти.
Вошёл Баир с «уткой».
- Давай, сынок, «уточку» поставим. Если понадобиться, и судно принесу.
- Поплывём?
- Поплывёшь, если в «утку» не успеешь.
- Неудобно, как-то.
- Неудобно на потолке спать, да штаны через голову надевать, –  бодро ответил Баир. –  А ты лежишь на кровати и без штанов. Сразу видно, в больнице никогда не лежал. Ничего, привыкнешь. Танга будет ухаживать за тобой, во всём помогать, пока сам не сможешь.
Танга принесла большую кружку чая.
- Папа, подложи ещё две подушки, полусидя, ему удобнее будет есть и пить.
- Пей!  Это чай по «гурански», со сливками и солью сразу – питьё, еда и лекарство, – приказал Баир.
Танга подтвердила слова отца:
- Пей, сразу силы прибавится. Лежи спокойно, головой не верти, быстрее перестанет болеть. А я пойду готовить обед. Если что надо – позови меня или отца. Его зовут Баир, отчество не говорю, всё равно не выговоришь.
Еда больному не понравилась.
- Что это за пища? Бульончики, кашки, простоквашки…
- Ты долго не ел, нужна лёгкая пища. Через пару дней сменится «меню», приготовлю настоящее бурятское блюдо – шулэп.
Когда через несколько дней Танга принесла обещанный шулэп, парень был разочарован:
- Это просто мясо с лапшой, так бы и сказала, а то – шулэп!
- По-бурятски называется именно так. У разных народов похожие блюда называются по-разному. Русские готовят мясо в тесте и называют это блюдо – пельмени. Разве не так?
- Так.
- Ешь, тебе понравится. Чай сегодня зелёный с бергамотом и мёдом, ещё шанежки со сметаной – это пресные лепёшки.
- Вот такое «меню» мне нравится, всё очень вкусное, – похвалил парень.
Он внимательно посмотрел на Тангу.
- А ты похожа на мою сестру. Волосы чёрные, прямые, чёлка, только стрижка короче. И глаза тоже тёмные, но косые.
- Не косые, а раскосые.
- Какая разница?
- Большая.  Косые глаза – это болезнь, косоглазие. А раскосые – когда глаза смотрят нормально, а глазницы удлинённые, расположены наискосок и приподняты к вискам, как у японцев.
- Точно, ты похожа на японку. А смуглая кожа, белые зубы и полные губы – что-то от негритоса.
- У меня отец по национальности бурят, у него смуглая кожа и раскосые глаза. А вот губы мамины, она русская – чалдонка. Значит, тебе губы мои не нравятся?
- Наоборот, нравятся! Целовать хорошо.
- Тоже мне – сердцеед! Тебе-то что до моей внешности, уж не роман ли собираешься закрутить со мной? Напрасно, не надейся.
- Роман?.. Танга, я вспомнил!.. Меня зовут Роман! Я Роман Чернышёв, из Иркутска.
Парень попытался приподняться.
- В прошлом году не прошёл по конкурсу в горный институт. Работал со спасателями, искали заблудившихся туристов в горах, на нас сошла лавина, очнулся у вас в доме… Слышишь, Танга, я всё вспомнил!
- Слышу. Наконец, к тебе вернулась память. Побегу на почту, позвоню в больницу, пусть приедут, расскажешь, куда и кому сообщить в Иркутск, где ты находишься.
Танга стала спешно собираться.
- Побудь один, отец на охоте, я быстро.
Вскоре приехал врач на машине «скорой помощи».
- Рассказывай, куда звонить.
Роман долго не раздумывал:
- В обком партии, второму секретарю –  Донской Надежде Николаевне, телефон точно не помню.
- Не надо телефон. В Улан-Уде знают, как позвонить в обком партии. Кто она тебе?
- Бабушка.
- Ясно… Танга, вот лекарства. Продолжай делать уколы, неизвестно, когда его ещё заберут.
Когда доктор уехал, Танга сказала:
- Роман, твои родственники высоко сидят.
- Это только бабушка Надя. Другая бабушка преподаёт в музыкальной школе, Таня в простой школе, дед в строительстве, отец лесник, братья и сёстры учатся…
- А кто такая Таня?
- Папина жена.
- А твоя мама?
- Она погибла сразу после нашего рождения, мы с одной сестрой двойняшки.
Роман немного помолчал.
- Танга, ведь я вначале вспомнил внешность своей сестры, когда внимательно тебя рассмотрел. Именно внешность, и больше ничего.
Даже её имени вначале не помнил, её Риммой зовут. А когда вспомнил своё имя, то вспомнил всё, всю свою жизнь вспомнил.
- А вторую сестру как звать?
- Лада… Она такая красивая, я когда впервые увидел её, просто обалдел.
- А раньше почему не видел?
- Мы с Риммой до двенадцати лет в детском доме были, пока отец нас нашёл.
И Роман рассказал Танге всё, что с ними произошло.
- Интересная история… А почему у тебя с бабушкой разные фамилии, раз твой отец её сын? – спросила Танга.
- Они с дедом каждый на своей фамилии, так удобнее по работе. Семья у нас большая, дружная, приедешь сдавать экзамены, если будешь поступать в институт, приходи к нам. Я оставлю тебе свой адрес.
Роман улыбнулся:
- Я в этом году опять буду поступать, может, повезёт. А нет, призовут в армию, мне весной восемнадцать исполнится.
- Обязательно зайду, – ответила Танга. – Познакомишь с сёстрами.
- И старший брат есть – Антон, он сын Тани, учатся в Москве. А остальные…
- Всё, Роман, – остановила его девушка. – Ты сегодня много говоришь, это пока для тебя вредно. Сделаю укол, и ложись, отдыхай, а то опять голова заболит. Скоро папа с Шарой вернутся, пора ужин готовить, а то останетесь вечером голодные.
               
О том, что в горах сошла лавина, и спасатели потеряли двух человек, Надежде Николаевне Донской сообщила секретарша.
- Одним из пропавших числится Роман Чернышёв, второй, кажется, турист, из тех, кого они искали. Сейчас об этом сказали в последних известиях. Вы включите телевизор, может, какие подробности сообщат.
«Александра… –  первое, о чём подумала Надежда Николаевна. – Не переживёт она третью потерю. Как ей об этом сказать?»
Позвонила Татьяне:
- Что делать, не знаю. Рука не поднимается набрать Сашин номер.
- Подождите, может, найдут. Поиск начали?
- Конечно. Искать будут до вечера, пока видно. Найти их живыми можно только сразу, потом бесполезно. Танечка, дозвонись до базы, пусть сообщат Мише по рации, ведь телефон им так и не дотянули. Я сама в шоке, опомниться не могу. Нашли деток с трудом, и вдруг такое… Я просила, чтобы меня всё время держали в курсе.
Прошло четыре дня. О случившемся уже знали все, даже в Москве. Особенно тяжело было Александре Ивановне и Римме.
Звонил Антон, его очень беспокоило состояние Риммы – она не могла смириться с потерей любимого брата.
Александра Ивановна лежала в больнице с сердечным приступом, от неё не отходила Лада. Она не успевала вытирать слёзы, стараясь скрыть их от бабушки.
Звонили бывшие одноклассники – весёлый, общительный Роман завоевал сердца ребят, особенно девочек, и они не могли поверить в то, что случилось.
Пропавшего туриста откопали на второй день, его обнаружила специально обученная собака, Романа так и не нашли.
Когда спасатели уходили от лавины, она зацепила их краем, а Роман с парнем шли последними. Впереди была расщелина в горе, настоящая пропасть, сейчас она доверху забита снегом.
В этот вечер Надежда Николаевна, как всегда, задержалась на работе. События последних дней не выходили из головы, не давали покоя, хотя она держалась лучше других. Сердце сжималось от боли, тоски и безысходности, от бессилия помочь и что-то изменить.
Семёныч говорит: «Судьба, от неё не уйдёшь… С каждым случится то, что на роду написано».
Интересно, кто написал?.. Прошёл бы по конкурсу, сейчас бы учился, а не спасал людей. Хотя, кто знает, может, случилось бы что-то другое, но с тем же концом…
Из задумчивости её вывел звонок по прямой связи из обкома партии Улан-Уде. Звонил первый секретарь.
- Надежда? Знал, что ты, как всегда, задерживаешься допоздна.
- А ты что, хочешь выразить соболезнование?
- А вот и не угадала.  Твоего внука Романом Чернышёвым зовут?
У Надежды Николаевны быстро-быстро забилось сердце.
- Да! – выдохнула она.
- Так вот – он жив. Его нашёл в горах охотник Баир, сейчас Роман в его доме, в посёлке, далеко от города.
- Как он?
- Вчера пришёл в сознание, сказал, кто он, и мне сразу позвонили. Прилетай, всё узнаешь и сама решишь, что делать, тамошний врач говорит, лучше его пока не трогать, поэтому в город не перевезли.
Надежда Николаевна перевела дух, а голос на том конце провода продолжал:
- Жду. Поторопись, ты опытный врач. И помощь твоя здесь просто  необходима.
- Спасибо, Григорий!..  Утром буду в Улан-Уде.
Она тут же обзвонила всех. В первую очередь, позвонила Ладе в больницу и Антону в Москву, потом всем остальным.
Утром первым же самолётом вылетела в Бурятию.
В Улан-Уде её встретили. В посёлок поехали на обкомовской машине. Не часто здесь бывали такие гости, заехали в больницу,  Надежда Николаевна поговорила с врачом.
- Как он?
- Повезло вашему внуку, вовремя Баир его нашёл. Чуть дольше полежал бы на таком морозе, замёрз бы. Сотрясение у него, вывихи, ушибы, главное – отогрели его, в Бурятии это делать умеют.
Доктор улыбнулся.
- Обморожения не было, одет он был тепло, а вот переохлаждение очень сильное. Но когда я приехал, он был уже в порядке, хоть и без сознания. Вывихи вправили профессионально – и в колене, и в щиколотке.
- Он что врач – этот ваш охотник?
- Нет, он просто охотник, а жена его была настоящий врач-знахарь. Лечила травами и своими руками диагноз без анализов и рентгенов ставила, не ошибалась.
Он снова с улыбкой взглянул на гостью:
- Знал я её, молодой был, после института приехал сюда. Дочка их у нас санитаркой работает, можно даже сказать, медсестрой – всё уже умеет: уколы, перевязки. За больными ухаживает, собирается поступать в медицинский.
По дороге к жилищу охотника говорили немного, каждый думал о своём.
- Вот мы и приехали, – сказал врач. – На отшибе их дом – ни связи, ни телевизора, звонить на почту Танга бегает.
- Плохо… И больница у вас – одно название. Не больница, а медпункт.
- Обещают на будущий год начать строительство.
В доме их встретила Танга.
- Заходите, раздевайтесь, а потом пройдёте к больному. Папы нет, но он должен скоро вернуться, рано ушёл в лес.
- Тепло у вас в доме.
- Да, отопление у нас хорошее.
Они зашли в комнату.
- Бабушка, ты приехала! Я так тебя ждал! – закричал Роман, повернув голову к двери.
- Тише, Рома… Нельзя тебе громко говорить и головой вертеть, – сказала Надежда Николаевна, направляясь к внуку, лежащему на кровати.
Танга улыбнулась:
-  Вот-вот, может, вас послушает, а то говорю ему, что из-за этого голова его болит, а он мне не верит.
Надежда Николаевна присела на край кровати, поцеловала внука:
- Мальчик мой, как же ты нас напугал, думали, что потеряли тебя.
Она дотронулась до его руки:
- Бабушка Саша в больнице, и Римма заболела. Но теперь всё будет хорошо, я им позвонила.
- Не потеряли, – улыбнулся Роман. – Шара с Баиром меня нашли.
- Шара?.. Это кто?
- Это собака Баира.
- Счастье, что они оказались там в это время.
Надежда Николаевна осмотрела Романа.
- Всё нормально. Теперь тебе нужно лежать спокойно и хорошо питаться.
Доктор собрался уходить.
- Вы побудьте с ним, а я поеду на работу. Сейчас автобус должен быть.
- Зачем? Я скажу шофёру, и он вас отвезёт.
Из леса вернулся Баир.
- У нас гости? Здравствуйте.
- Здравствуйте, Баир. Я Надежда Николаевна – бабушка Романа. Спасибо вам за внука.
- Повезло парню, лавина не унесла в пропасть, и Шара вовремя нашла, не успел совсем замёрзнуть, видно, судьба распорядилась так, – философски заметил Баир.
- Папа, Надежда Николаевна, бабушка Романа, самый лучший в Иркутске врач.
- И как она оценила наше с тобой леченье?
Надежда Николаевна улыбнулась:
- Замечательно! Ещё раз огромное спасибо. Вернули нам нашего мальчика, наслышана о вашей знахарской семье.
- Настоящей знахаркой была жена моя Зарина. Безнадёжных к жизни возвращала, а себя не смогла…
Баир вдруг засобирался:
- Схожу в магазин, куплю кое-что, а Танга пока шулэп приготовит.
- Деньги возьмите!
- Нет, уж – запротестовал Баир. – Гостей мы сами угощаем.
Надежда Николаевна ещё немного поговорила с внуком и пришла на кухню.
- Танга, Романа ты отогрела?
- Я… Он без сознания был. Вы ему не говорите.
Танга отошла от плиты, где готовила шулэп:
- Когда мне было года четыре, меня мама так спасла. Она уже не вставала. Отец на охоте был, а я вышла на крыльцо его ждать и чуть совсем не замёрзла. Позже отец мне рассказал, как отогревают живым теплом.
Вернулся Баир. Танга накормила Романа, накрыла на стол.
- Ты хорошо готовишь бурятские блюда, – сказала Надежда Николаевна.
- Могу ещё пельмени готовить и пироги печь, как мама, она чалдонка была. Папа мой гуран, мама чалдонка, а я по паспорту – русская.
- Я тоже чалдонка, – рассмеялась Надежда Николаевна. – Здесь в Сибири столько национальностей! Кровь наша давно перемешалась, и стали мы все – сибиряки.
Она улыбнулась:
- Имя у тебя интересное – Танга.
- Отец вообще хотел Тайгой назвать. Мама думала Таней назвать и сказала, что хоть на одну букву тоже имеет право. И назвали меня Тангой.
- Приезжай, девочка, в Иркутск, – сказала Надежда Николаевна. – Поступай в медицинский институт, из тебя получится настоящий врач – врач по призванию. Большинство, как говорила моя хорошая подруга, просто троечники, учатся, чтобы диплом получить. Сама она была – Врач от Бога, только себя, как и твоя мама, к сожалению, вылечить не смогла.
Она на минутку задумалась, словно переживая давно минувшее, а потом продолжила:
- Думаю, ваш врач даст тебе хорошую характеристику, я не могу этого сделать, не в нашей больнице ты работаешь.
- Буду обязательно поступать в медицинский, не передумаю. И папа согласен, – уверенно ответила Танга.
Надежда Николаевна обратилась к Баиру:
- Вы разрешите оставить Романа на недельку у вас? Лучше пока его не трогать, а встанет на костыли, приедет отец и заберёт его. Михаил, сын мой, как и вы, в тайгу влюблён, лесником работает в заповеднике, Так что, найдёте с ним общий язык.
И добавила:
- Оставляю деньги на лекарства и питание. Возражения не принимаются. Лежал бы в больнице – там всё бесплатно, а вам придётся покупать самим.

Через неделю Роман был дома. То, с какой радостью и любовью встретили его все без исключения, даже удивило, хотя и до своего «воскресения» он не мог пожаловаться на отсутствие внимания и тёплых чувств со стороны своих родных.
Просто это было не так ярко и явно выражено. Особенно у серьёзной и сдержанной Лады. Роману казалось, что Римму она сразу приняла, как сестрёнку – близкую и понятную, а к нему относилась настороженно, с какой-то иронией, часто подшучивала над его поведением и поступками.
Роман как-то сказал:
- Ладочка, мне кажется, я стал тебе роднее после случившегося.
- Я и раньше относилась к тебе, как к родному – с улыбкой ответила Лада.
- И ты, правда, любишь меня? – допытывался Роман.
- Как же можно не любить родного братишку, пусть даже бесшабашного и безответственного? Конечно, люблю.
Роман был на вершине счастья:
- Я очень рад. Можно, в щёчку поцелую?
- Разрешаю! – она улыбнулась, обняла его и сама расцеловала в обе щеки.
А ещё добавила:
- Богатая я – у меня сестрёнка и три брата. Ты не теряй время, начинай готовиться к экзаменам, а то опять пролетишь. Хочешь, могу помочь?
- Не откажусь. Ты у нас самая умная и талантливая.
               
Весна в этот год поторопилась, рано пришла, к 1 Мая теплом порадовала. На демонстрацию оделись легко – в плащи, курточки, а кто и без головного убора.
И вдруг посыпался снег – белый, пушистый, падает хлопьями – подарочек от Деда Мороза Весне-красавице.
Солнышко возмутилось – прямо в воздухе «подарок» растопило. А так было красиво – тепло, светло, и летят снежинки, словно бабочки белые.
9 Мая особо не отмечалось – не юбилей. Но для тех, кто четыре года шёл к этому дню сквозь огонь и смерть, день этот – юбилейный каждый год – был, есть и будет всегда.
Семёныч, как положено, при параде, и стол накрыт праздничный. Смогут гости приехать – хорошо, а нет – так он сам и хозяин, и гость.
Вернулся Михаил с обхода:
- С праздником, Семёныч! Гостей ждёшь?
- Гостям я всегда рад.
- Не думаю, что сегодня кто из города приедет. А мы с Бураном с утра по берегу прошлись, к вечеру ещё сходим. В такой день «шашлычники» обязательно появятся. Буран бутылку тебе принёс, пустую, правда, и мне одну всучил, пришлось нести, отказаться нельзя – обидится. Всё думаю, видать, первый хозяин специально обучил его этому делу.
- Конечно, не для себя их ищет, – отозвался Семёныч. – Он запах спиртного и табака терпеть не может.
За окном послышался шум мотора.
- Миша, стучат! – встрепенулся Семёныч. – Открывай ворота. А ты говорил, гостей не будет.
Во двор въехала машина.
- Отец! Здорово, что приехал, а то Семёныч уже заскучал. Ты один?
- Нет, с зятем.
- Привет, Костя! А Маша где?
- Не смогла она.
- Ладно, заходите в дом. Я сейчас, только машину вашу подальше поставлю.
К воротам подбежал Буран.
- Буран, в чём дело? Понятно… Сева, он тебя по запаху учуял, ты же всегда с гостинцами. Выходи и заходи!  Смотрю, мальчишник сегодня у нас – одни мужики собрались.
За столом слово взял Костя:
- Василий Семёнович, Владимир Иванович! С праздником вас!  С Победой! С вашей победой.
- А где – ура?
- Ура! Ура! Ура!
- Вот это другое дело.
- Семёныч, может, ты скажешь слово?
- Скажу!  Поднимем бокалы! И выпьем их разом! Да здравствует солнце! Да здравствует разум!
Он с досадой махнул рукой.
- И где был он у людей, этот разум, когда начали войну? Наверное, за всю историю человечества ни в одной войне не погибло столько народа. Только в Советском Союзе на фронтах  миллионов двадцать, около десяти миллионов на оккупированных  территориях, где фашисты планомерно уничтожали людей неугодных им национальностей. Если приплюсовать сколько потеряли они сами, и добавить погибших в странах, которые участвовали в этой войне, получится цифра… Её и назвать-то страшно.
Семёныч сокрушённо покачал головой:
- Как это мы с тобой, Володя, уцелели в этой мясорубке? И главное, за все четыре года – ни одной царапины.
- Ты сам всегда говоришь: «Значит, судьба такая».
- Так выпьем за победу нашего народа!  Всё человечество должно быть ему благодарно за уничтожение фашизма – этой всемирной чумы. Надо помнить об этом, и не дать ей вновь возродиться.
- Владимир Иванович, следующий тост твой. Наливаем и слушаем тебя.
- Хочу вспомнить маршалов наших – Жукова, Конева, Рокоссовского, Малиновского, Катукова – и высший командный состав. Нет их уже с нами, вечная им память. Великие полководцы, Сталин хоть и был главнокомандующий, а без их советов решений не принимал.
Сказал своё слово и Михаил.
- Мало памятников в стране этой Победе, этому подвигу, народу нашему. Был я в Сталинграде, теперь Волгоград, Мемориал «Родина-мать» потрясает. Спасибо скульптору Вучетичу, сумел воплотить и передать в камне величие подвига, память о защитниках города. Много у нас городов-героев, а есть ли в каждом достойный памятник кроме звания? В тылу вообще города и звания-то никакого не удостоились. А не там ли ковалась Победа наша?
Михаил обвёл глазами всех собравшихся за столом и с горечью продолжил:
- Да что говорить, даже места великих сражений не все увековечены. Много ли говорят и пишут про Ржев? Бои там продолжались больше года – с зимы сорок второго по март сорок третьего. Миллион полегло, и жителей городка, считай, не осталось.
Погибли в тех боях друзья моего отца и Семёныча. Земля там пропитана кровью, а тел столько, что сто лет будут кости выкапывать. На том месте не памятник, а храм нужно поставить. Ещё сорока лет не прошло, а уже и к ветеранам войны особого внимания не проявляют.
- Миша, затянул ты тост. И на современников больно нападаешь – целая обвинительная речь.
- Хочу, чтобы помнили, не забывали и памятники ставили.
- Согласны с тобой, и выпьем за это!
- Сева, что-то ты у нас молчишь?
- Жалею, нет с нами Ромы с его гитарой.
Семёныч возмутился:
- Мы что, без гитары не сможем спеть?! Запевай, Володя, любимую песню Жукова.
Эх, дороги, пыль да туман,
Холода, тревоги, да степной бурьян.
Вьётся пыль под сапогами
Степями, полями…
И глядят вослед за нами родные глаза…

Спели и другие песни.
Перед уходом Сева сказал:
- А мне повестка пришла из военкомата, в армию осенью призывают, а пока посылают учиться на курсы шофёров.
Михаил призадумался:
- Серьёзно? Значит, загремишь ты в Афганистан.
- Почему, дядя Миша, вы так думаете?
- Друг письмо прислал, у него в прошлом году сына после первого курса института послали учиться на шофёра, осенью его и двух однокурсников привезли в Ташкент, а оттуда прямёхенько в Афган.
- Миша, не пугай ты парня заранее. Довези Севу до базы, он ещё успеет на автобус. А может, останешься?
- Нет, мне завтра рано на работу.
Владимир Иванович с Костей уезжать не собирались и сели с Семёнычем чаёвничать.
- Завари-ка ты своего «лесного» чая, больно он у тебя ароматный. Знаешь ты травы таёжные, настоящий  дед-лесовик, бороды только не хватает.
- И не собираюсь отращивать – никогда бороду не носил.
Семёныч заварил свой знаменитый чай и продолжил волновавший его разговор:
- Знаешь, Володя, по поводу сегодняшнего Мишиного «выступления», думаю,  не совсем он прав, и памятников у нас немало – Брестская крепость, Пискарёвское кладбище в Ленинграде, танкистам мемориал под Прохоровкой, и другие есть, не такие большие. Сейчас ещё много нас, ветеранов, живых памятников тех четырёх лет, а пройдёт лет сорок-пятьдесят – поставят памятники, а может и храм построят. Есть же в Кронштадте храм-памятник погибшим кораблям, а погибли они, ой, как давно.
-- Согласен с тобой, может, так и будет. А почему, Семёныч, Севу в армию забрили? У него же брат маленький, и родителей нет.
- Дело в том, что когда Миша их привёз, они оба были несовершеннолетние, и чтобы не отдавать их в детдом, опеку над ними оформили на Михаила, и не Сева Сашин опекун.
- Тогда понятно, имеют право. Хорошие они ребята – умные, красивые, на цыган похожие. Кто они по национальности?
- Не знаю. Отец русский, а про маму свою говорят, была очень красивая – волосы чёрные, глаза карие, кожа смуглая.
               
Лада не зря старалась, экзамены Рома сдал, по конкурсу прошёл – всё в порядке.
Поступила в медицинский институт и Танга. Она приехала летом, Надежда Николаевна пророчит ей большое будущее:
- Отличный врач из неё получится. Она и руками лечить может, и диагноз поставить – энергетика в них особенная, как у её мамы.
Роман познакомил Тангу с их большой семьёй. Танга понравилась всем, и особенно Севе. Он, можно сказать, влюбился в неё с первого взгляда.
В выходной зашёл к Роману, посидели, поговорили, вспомнили жизнь московскую.
- Спасибо твоему отцу. Если бы не он, не встретил бы я счастье всей моей жизни…
- Влюбился, что ли?
- Влюбился, Рома, да ещё как.
- И кто она?
- А ты не догадываешься?.. Танга…
Роман рассмеялся и схватил гитару:
- О, эти чёрные глаза в японском стиле! Один туда, другой сюда – тебя пленили… Поздравляю! А она как к этому отнеслась?
- Не знаю, пока не говорил…
Каково же было удивление Романа, когда зашедшая в гости к Александре Ивановне Танга заговорила с ним на эту же тему.
- И ты тоже?
- Что – тоже?
- А то, что был уже у меня Ромео. А теперь вот ты – настоящий театер, честное слово!
- Правда, Рома? – воскликнула Танга. – Увидела его, и сердце, как стрела пронзила.
- Это уж точно Амур постарался, мастер он на такие дела.
- Ромка, хватит насмешничать, я к тебе, как к другу, а ты…
- А я что? Рад за вас обоих. Говорю же, приходил ко мне твой Ромео, с такой же стрелой в сердце.
- Правда?
- Чистая правда!
- Спасибо тебе, Ромка, спасибо!
- Мне-то за что? Амура благодарите, это он стрелял. Нет бы, в меня попал, а он в Севу…
Тут уж рассмеялась Танга:
- Погоди, насмешник, и тебе достанется.
Конец августа. Погода в Сибири, словно на перепутье стоит – лето не кончилось, а осень ещё не наступила. Встречается,  втихаря, с молодым морозцем по утрам да вечерам. И набрасывают сибирячки на плечи пуховые шали – морозно!
Зато днём лето старается – припекает, знает, что приходит время права уступать, хватит, поцарствовало.
Под утро Буран замёрз. Что такое – и шуба его не греет? Кровь стынет – видно, старость пришла.
Последний год он стал чувствовать сильную усталость. Тело тяжестью наливается, бегать не может, да какой уж тут бег, лапы едва передвигает, тянет полежать, погреться.
Буран вылез из будки и растянулся у крыльца на травке. Здорово солнышко припекает, он задремал.
Что такое? Знакомый запах, запах детства. Открыл глаза – рядом стояла собака…  Да это же его мать – вернулась, пришла, не забыла… Буран приподнялся, попытался встать, но не смог…
Она стояла и пристально смотрела на него, словно звала – идём со мной. Потом побежала… Снова, как тогда, давно, когда он был щенок и не мог её догнать, едва стоял на своих лапках… А сейчас?
Он же взрослый, сильный пёс! Буран рванулся изо всех сил и вдруг почувствовал лёгкость, будто сбросил державшую его тяжесть и побежал. Быстрей, быстрей. Он уже видел её. Она оглянулась…
- Догоняй, сынок, догоняй…
Буран не бежал, а казалось, летел по воздуху, и знал, что теперь он точно догонит её, и они никогда не расстанутся…
 
Сегодня воскресенье, но именно в этот день много нарушителей. Тянет людей на природу и так же, как в древние времена первым «человекам», хочется посидеть у костра, поесть жареного мяса. И наверно, так же от их беспечности страдала тайга, гибли её обитатели, убегали в другие места.
Михаил собрался на обход. Кроме Лады никто не должен приехать, но это будет во второй половине дня.
Он вышел на крыльцо.
- Ишь, как солнышко старается, греет всех, торопится. Осень уже на пятки наступает. И Буран разлёгся на самом солнцепёке, греет старые косточки.
Михаил наклонился, провёл рукой по лохматой голове:
- Дремлешь, дружок…
И вдруг понял – что-то не то. Тревожно сжалось сердце, громко позвал:
- Семёныч!
- Ты чего орёшь? Бурана разбудишь. Что случилось?
- Не разбудишь уже Бурана, похоже, покинул он нас.
- Быть того не может, недавно во двор выходил, он так ногами семенил, словно догонял кого-то или убегал от кого…
- Не убежал, догнала его «костлявая».
Как тяжело... Хоть и знали, что пережил Буран век свой собачий, только ушёл не просто верный пёс, а друг, товарищ, помощник и защитник, который, не задумываясь, готов был отдать свою жизнь, спасая твою.
Вроде мужики здоровые, и не дети, а глаза слезами наполнились.
- Принеси, Семёныч, брезент с машины, завернём его, в тень положим, и пошли могилу копать.
- Где?
- У забора, рядом с кедрами.
Лада приехала ближе к вечеру. Семёныч с Михаилом сидели на крыльце.
- А Буран где? Почему меня не встречает?
- Ушёл он от нас, Ладочка, ушёл и уже не вернётся.
- Куда?
- Туда, куда уходят, когда жизнь кончается. Туда, откуда никто не возвращается.
- Нет! Нет! – сквозь удушье выдохнула Лада. – Я не хочу! Не хочу!
Она не рыдала, она стояла, молча, а слёзы лились сплошным потоком.
Михаил подошёл к ней, обнял. Она прижалась к его груди, слёзы заливали его рубашку. Ладу трясло.
- Успокойся, доченька моя, успокойся. Откуда столько горько-солёной воды? Моя рубашка промокла. Какое море прорвалось?
- Папочка, это море моего горя, моей скорби, я не могу с этим смириться.
- Придётся, деточка. Если б он был человек, то сказали бы – прожил достойную жизнь, и люди никогда не забудут того, что он для них сделал. То же можно сказать о Буране, он мог бы иметь награды за свершённые подвиги, но ему они были не нужны, для него наградой была наша безграничная любовь. Мы никогда его не забудем!
- Где вы его похоронили?
- Идём, покажу.
- Хорошее место, – сказала Лада. – Кедры уже подросли. Нужно здесь сделать скамеечку, чтобы можно было посидеть.
- Обязательно. А ты принесёшь из тайги подснежники, посадишь на холмике, они будут цвести каждую весну. Я поставлю небольшой обелиск, залью из бетона. Повесим на нём портрет Бурана, ты же его рисовала.
- Рисовала. Только он там бутылку в пасти держит. Нарисую другой, хочу, чтобы Буран на нём улыбался.
- Да, это у него хорошо получалось.
- У него многое получалось. Он мог думать и принимать нужные решения, в зависимости от ситуации, в которую попадал, – негромко сказал Семёныч.
- Ты считаешь, что Буран действительно мог думать? – удивился Михаил.
- Конечно. Видя, как поступают животные в создавшейся обстановке, можно понять, о чём они мыслят. Неправда, что все поступки они совершают под действием природного инстинкта, унаследованного от предков. Если животное живёт рядом с тобой от своего рождения до смерти, ты убедишься в этом, конечно, если будешь наблюдать, замечать, как оно поступает в том или ином случае и как реагирует на твои поступки по отношению к ним.
И ещё – телепатия – они ей обладают. В этом я убедился сам, общаясь с Бураном, он мог выполнить мысленный приказ и чувствовать твоё настроение.
- Интересная теория.
- Это не теория и даже не вероятность, это действительность. Понял это ещё на фронте, наблюдая за собаками-санитарами.
- Спасибо, Семёныч, лекцию твою прослушали. Ладочка немного успокоилась, пошли в дом, уже стало прохладно.
На другой день Лада принесла из леса вместе с землёй луковки подснежников и посадила их на холмике. И теперь каждый год из-под снега сиренево-голубые пушистые «цыплята» будут открывать глазки навстречу первым тёплым солнечным лучам, приветствуя наступающую весну.
Нарисовала она и картину с улыбающимся Бураном. Летом они будут вешать её на обелиск-памятник, который Михаил установил у ограды рядом с кедрами.
               
Уехали в Москву Антон с Риммой. Они провели у родителей всё лето, похоже, на будущий год приедут, чтобы сыграть свадьбу. Не знают ещё, что Бурана уже нет, встречать их он не будет в усадьбе, как прежде.
Призвали в армию Севу. Танга ходит такая грустная, и он тоже.
Вслед за летом уходит эта печальная осень, впереди зима  – холодная и суровая, как всегда.
Михаил проснулся неожиданно и не сразу понял, почему вой – призывный, страстный, зовущий? Он заполнил его мозг, всё существо, ему невозможно было противиться. Так воют волки весной, когда просыпаются природа и чувства. Но сейчас не весна, а леденящая зимняя стужа.
Он встал и подошёл к окну, ставни были открыты. Полная луна, окружённая оранжевым ореолом, освещала белоснежный ковёр и посаженные им молодые пушистые кедры, украшенные инеем.
Такая звеняще пронзительная тишина. Так бывает при очень сильных морозах – это воздух звенит мельчайшими хрусталиками льда. Малейшее движение воздуха обмораживает кожу, вдох обжигает лёгкие, а кровь стынет в жилах. Значит, мороз за пятьдесят.
Михаил, как завороженный, не в силах отойти от окна, смотрел на этот, какой-то нереальный, потусторонний мир. Такая тишина… Что же разбудило его?
И вдруг сквозь лёгкий морозный рисунок на стекле, словно в тумане, возникла волчья морда. Исчезла туманная дымка… Да это же Буран!  Его глаза, как звёздочки, светились голубым лунным светом, лапы упирались в раму окна. Он улыбался.
У Михаила сжалось сердце, глаза наполнились слезами.
- Буран, Буранушка…
Он хотел обнять, прижать к груди его лохматую голову, поцеловать в белое пятнышко на лбу, как это делала Лада. Протянутые руки упёрлись в холодное стекло…
- Миша, ты где? – это проснулась Таня.
- Я сейчас Бурана видел, он смотрел на меня и улыбался.
- Не говори глупости. Ты, как ребёнок, времени прошло достаточно, чтобы забыть. Это всего лишь собака.
- Для меня Буран не был «просто собакой»…
Михаил лёг и повернулся к ней спиной.
- Ты что, обиделся?
Михаил не ответил. Вспомнился случай, когда он встречался с Ритой. Михаил задержался в Иркутске и остался у них ночевать. Рита пришла домой поздно, шёл дождь, вся мокрая, она прижимала к себе крохотного котёнка, тоже мокрого и жалобно пищавшего.
- Мама, принеси полотенце, тёплый платок, нужно его обсушить и накормить. Он совсем маленький.
- Чем и как его кормить? Я не знаю, – растерялась Александра Ивановна.
- Я знаю, погрей молочко, а лучше разбавь немного кипяточком, будет похоже на кошачье. Налей в маленькую бутылочку, соску сделаем из напальчника или отрежем пальчик от медицинской перчатки, проткнём иголкой. Он будет сосать, голодный очень.
Накормленный, завёрнутый в тёплый платок, котёнок успокоился и заснул.
- Куда его положить?
- Возьми мою лисью шапку, а потом придумаем.
У Михаила мелькнула мысль: «Таня никогда бы так не поступила».
Из крохотного котёнка вырос чёрно-рыжий красавец. Удивительно редкая расцветка – чёрный, как ночь, и ярко рыжие пятна. Зелёные глаза вообще не вязались с таким обликом. К тому же голову он держал немного набок.
- Фик-фок на один бок – смеясь, говорила Александра Ивановна
Рита назвала его Фокс.
- Риточка, почему Фокс?
- А как?
- Фик или Фок…
- Как-то не очень, а Фокс – вполне прилично.
Фокс стал любимцем не только семьи, но и соседей, которые мечтали познакомить его со своей рыжей Муркой.
Михаил рассказал Семёнычу о своём ночном видении.
- Думаем мы о нём всё время, вот и пришёл, привиделся, – предположил Семёныч.
- Таня говорит, пора уже забыть.
- Забыть его мы никогда не сможем, думать со временем будем реже. А Таня твоя никого не любила и не любит, кроме Антона и тебя. Хотя, смотрю, к Ромке благосклонна, даже в отпуск с ним съездила, удивительно. Помнят и не забывают тех, кого любили, так что это не про неё.
Декабрь весь был студёный, но перед католическим Рождеством морозы были особенно сильные. Ангара стала, наконец, а то всё шугой шуршала. В такой холод даже автобусы не ходили.
Потом потеплело, и Аня решила поехать к Михаилу и Семёнычу –  помочь в подготовке и встрече Нового года.
Гостей, пожелавших встретить его в тайге, оказалось немного – Надежда Николаевна, Таня, Лада и она. Все мальчишки с Александрой, Маша с отцом. Галина Васильевна с Андреем в посёлке – у них в школе маскарад. Антон с Риммой в Москве. Танга уехала к отцу в Бурятию.
В автобусе Аня села в серединку, где было теплее. Через остановку вошла женщина с мальчиком в красно-белой мохеровой шапочке красивого фасона.
Аня улыбнулась, вспомнив про курьёзный случай, произошедший с ней совсем недавно.
Она любила ходить на рынок. Там всегда можно обнаружить что-нибудь интересное, необычное. И ещё она любила поторговаться, очень увлекательно.
В этот раз она обратила внимание на мотки и клубки разноцветной шерстяной пряжи. «Нужно купить и попробовать научиться вязать, – подумала она. – А что, свяжу шапочку и шарф Ване и себе, сейчас это модно».
Сказано – сделано. Чёрные, красные, белые клубки мохеровой пряжи в сумке, дело за малым – научиться вязать.
Соседка по дому, Наталья Кирилловна, пожилая, очень интеллигентная женщина, замечательная рукодельница, одобрила её желание освоить искусство вязания.
- Конечно, я помогу. А спицы или крючок у вас есть?
- Это нужно?
- А как же! Пальцами можно только плести, а для вязания нужны крючок или спицы. Вы что предпочитаете?
- Мне всё равно.
- У меня есть комплект спиц, подходящих для этой пряжи, и прямо сейчас я покажу, как вяжутся лицевые и изнаночные петли.
Наталья Кирилловна пригласила Аню к себе и приступила к первому занятию.
- Давайте ваши пальчики. Вот так нужно держать спицы.
Аня слушала внимательно, старалась делать всё правильно, но у неё ничего не получалось.
- Бесполезно! У меня руки из задницы растут, – сказала она с досадой.
Пятилетний внук Натальи Кирилловны, который, сидя на полу, строил дом из кубиков, удивлённо посмотрел на Аню и спросил:
- Бабушка, а что сказала тётя Аня?
- Тётя Аня сказала глупость. Она сказала, что у неё ручки растут из попы.
Аня прыснула со смеху, рассмеялся и ребёнок.
- Действительно, смешно, – согласилась Наталья Кирилловна. – Вы что хотели связать, Аня?
- Ване шапочку и шарф ко дню рождения.
- Давайте я сделаю это сама, – с улыбкой предложила соседка. 
На этом попытка Ани освоить искусство вязания закончилась раз и навсегда.
В день рождения она подарила сыну Ванечке красно-бело-чёрный комплект – шапочку, шарфик и рукавички, связанный волшебными пальчиками Натальи Кирилловны.
На базе её встретил Михаил с машиной.
- А где Лада?
- Она приедет с Надеждой Николаевной и Таней.
Ёлку во дворе не нарядили. Её украшали собственные шишки, на которые в этом году был урожай, и хлопья недавно выпавшего снега. Обычно убранством ёлки занимались дети или Лада, но у неё не было настроения, и Аня поставила несколько сосновых веток в большую глиняную крынку и повесила на них пару ёлочных игрушек – пусть пахнет Новым годом!
По традиции проводили старый год, который для них выдался нелёгким, порадовал только счастливым спасением Романа, и это, конечно, главное. Ушёл вместе с ним Буран, призвали в армию Севу, и уехал он служить Родине в далёкую чужую страну.
Чем еще был памятен уходящий год? Десятого ноября умер Брежнев. Восемнадцать лет простоял он у руля, четырежды герой, вся грудь в орденах. Теперь вот Андропов.
Семёныч обратился к Надежде Николаевне:
- Как вам новый секретарь?
- Пока не знаю, – ответила она.
- А я знаю – этот чекист наведёт порядок в стране, если ему не помешают.
Ближе к двенадцати включили телевизор. С последним ударом Кремлёвских курантов – пробка в потолок, и закипело, заиграло в бокалах шампанское.
С Новым 1983-м годом!
И до утра любимый всеми Голубой Огонёк на Шаболовке.
               
Вопреки обстоятельствам, разделившим на четыре части большую семью, все встретили Новый год замечательно.
Александра Ивановна в абсолютно мужском обществе – Рома,  Саша, Ваня – вот компания какая! Александра Ивановна постаралась – было и холодное, и горячее, и мороженое, и шампанское. Шипящий напиток «Байкал» - младшему составу и, конечно, подарки под ёлкой.
Живую ёлку купил и принёс Рома, а наряжали все вместе.
Под гитару – «В лесу родилась ёлочка» - не получилось, спели без неё. После двенадцати сходили на площадь к городской ёлке, поплясали там, и пришли домой пить горячий чай с тортом.
Галина Васильевна с Андрюшей встретили Новый год в школе на маскараде. В зале около ёлки ребята разыграли настоящую сказку. Андрей исполнил роль Кощея Бессмертного. Костюм сделала Галина  сама – на чёрном трико нарисовала белой краской скелет, из шёлковой занавески, покрашенной в чёрный цвет, получился шикарный плащ, дополняли костюм чёрная маска и серебряная корона из фольги. Кощей был великолепен!
Под стать ему и Василиса Прекрасная – воистину была прекрасна – в длинном голубом платье, украшенном блёстками и ёлочными бусами, и косой ниже пояса с вплетённой в неё ниткой речного жемчуга.
Все другие персонажи были тоже на высоте. Дед Мороз со Снегурочкой одарили всех подарками.
Антон с Риммой погуляли на славу и в компании, и в празднично украшенной новогодней столице.
Скромнее всех встретили наступающий год в городке. Ёлочку нарядили искусственную. Владимир Иванович пригласил, как всегда, на праздник своего одинокого друга. Маша приготовила угощение, Костя принёс шампанское, и конечно, развлекал их телевизор. Всё, что нужно для встречи Нового года.
У Маши с Костей был не медовый месяц, а медовый год. Они очень любили друг друга и были счастливы. Глядя на них, счастлив был и Владимир Иванович.
Праздники кончились, и обычная жизнь продолжилась.
Александра Ивановна решила навести порядок на письменном столе своего внука, который не отличался аккуратностью.
Войдя в комнату, она застала его усердно роящимся в ящике своей тумбочки.
- Ты что-то потерял? Чего так усердно ищешь?
- Бабушка, здесь лежал маленький крестик на тесёмочке.
- Я нашла его, когда перебирала вещи во время твоего «исчезновения» и чудесного исцеления, и положила в мамину шкатулку. Там лежит точно такой же её крестик. Она берегла его, хоть и не носила.
- Она была крещённая?
- Да, её окрестила бабушка, мать твоего деда, когда она гостила у неё в деревне во время летних каникул. Дед был партийный, а они все атеисты, и детей своих не крестят. А откуда крестик у тебя?
Роман улыбнулся:
- Нас окрестила тётя Зоя, когда мы с Риммой работали у них во время нашего первого побега из детского дома. Хотели заработать денег и найти нашу маму. Мы тогда не знали, что она погибла.
Зоя сказала, что мы её найдём, если очень попросим об этом Бога и Пресвятую Богородицу, только для этого нужно принять крещение. Мы ходили с ней в церковь и свечки ставили. Батюшка нас окрестил, но маму мы так и не нашли.
- Зато нашли папу, о котором вообще ничего не знали, вернее, это он вас нашёл.
- Когда этот раз я был в Подмосковье с Таней, зашёл к своим бывшим хозяевам и рассказал об этом. Зоя тогда мне сказала, что иногда Бог совершает чудеса, только нужно жить правильно… Нет – праведно, не терять веру. Всё ещё может быть.
Александра вздохнула:
- Нет, деточка, вашу маму уже никто не вернёт, двадцать лет прошло. Но в утешение небо послало мне тебя. Ты так похож на свою маму, даже характером, только стать отцовская.
- Бывают, бабушка, чудеса, у Зои с Косей первая девочка родилась очень больная и умерла. Зоя чудом осталась жива.  Врачи сказали, что детей у неё никогда не будет.
- И что?
- Зоя часто ходила в церковь, молилась, просила о чуде. И у них родилась здоровенькая, красивая девочка. Я сам её видел. Значит, чудеса бывают.
- Возможно, им просто повезло.
- Нет, потому что они оба очень добрые, всем помогают, помогли и нам с Риммой, многому научили. Мы же жизни совсем не знали и ничего не умели.
- Значит, они были неравнодушные к чужим бедам.
- Да, Кося и животных любил. Нашёл собачку со сломанными лапками, обожжённую, и вылечил её. Собачке повезло, что нашёл её именно Кося, другой прошёл бы мимо  внимания не обратил, это тоже чудо. Собачка добрая, ласковая, не обиделась на людей за то, что так жестоко с ней обошлись. Только она немая.
- Как это – немая?
- Не лает она. Совсем не умеет лаять.
- Какое счастье, что в той вашей жизни вам встречались хорошие люди. Видно, Господь, действительно, не оставлял вас своей милостью. Двадцать лет – большой срок, хорошо, что ты не потерял Надежду и Веру в чудеса. Только как быть с крестиком, ты же комсомолец?
- Подумаешь! Мама тоже была комсомолкой и что? Лежал крестик в шкатулке, никому не мешал. А ей, может, даже помогал. Пусть и мой там лежит.
А с комсомолом я ещё не совсем разобрался. Раньше не задумывался, сказали – вступай, я вступил. А сейчас думаю – зачем? Не пойму даже, чем эта организация занимается.
- Комсомольские стройки? Прежде, может, так и было. Комсомольск-на-Амуре строили, железную дорогу… Николай Островский об этом писал. Целину поднимали уже, как говорят, всем миром.
Ехали жизнь новую начать, на плодородной земле работать, хорошее жильё построить для себя и детей, может, даже новый город…И действительно, не только комсомольцы, а в основном, те, кому на старом месте плохо жилось, ехали с надеждой на лучшее будущее.
- А в наши дни стройка века – БАМ, – продолжал Роман. –  Семёныч говорит, в семьдесят четвёртом из Москвы проводили первый эшелон с комсомольцами. Первый и, скорее всего, последний. Едут туда денежки «заколачивать». У моего одноклассника отец туда поехал – комсомолец за сорок лет.
Деньги платят большие, а про снабжение и говорить нечего – продукты, вещи, чего он только оттуда не привозил. Дед наш, Семёныч, рассказывал, что Ангарск и Братск с нуля заключённые построили, а тоже комсомольскими стройками называют.
В школе и в институте наши комсомольские вожаки вообще ничего не делают. Ну, субботник организуют, политинформацию проведут. Всё про коммунизм болтали, который скоро построим. Теперь уже про какой-то развитый социализм треплются. Слушать надоело…
Знаешь, бабушка, я пока не решил, что делать дальше. В комсомоле до 25 лет, потом положено в партию, про которую толком ничего не знаю, но судя по тому, что слышал, когда бабушка Надя с папой разговаривала, не всё мне понравилось. Может, я ещё возрастом и сознанием не созрел… А то, что руководящие посты директоров и начальников доверяют только членам партии, а квартиры и места в детских садиках, в первую очередь, получают партийные, такое понравиться не может.
- Ромочка, ты меня удивил. Не думала, что можешь так серьёзно о многом думать, рассуждать, и даже анализировать. Считала тебя более легкомысленным, рада, что ошиблась. Дай-ка я тебя поцелую.





Глава5
О наших правителях. Афганская война. Сева пропал без вести и Танга собирается на его поиски


Неожиданный приезд Надежды Николаевны удивил Михаила.
- Ты же в отпуск собиралась?
- Я уже в отпуске. Съездила на неделю к отцу и Маше, а всё оставшееся время хочу провести в тайге, устала от городской суеты, от людей, на природу потянуло. Город шумит, гремит, а тайга шепчет, шелестит – соскучилась, сибирячка я – чалдонка, родилась и выросла рядом с тайгой.
- Молодец, с Семёнычем на лыжах походите, поохотитесь. Стрелять не разучилась?
- Не разучилась, только не люблю охоту, не люблю кого-то лишать жизни, привыкла бороться за неё.
- Отца что не взяла с собой?
- Приедет он с другом, со своими лайками – поохотятся с Семёнычем. Ехать к вам далековато, если б Костя за рулём, так у него работа – некогда пенсионеров возить.
Семёныч был счастлив:
- Мы с тобой, Николаевна, и погуляем, и пельмени полепим, и по ягоды сходим.
- Какие ягоды зимой?
- Рябина, калина – забыла что ли?
- А. ты про это, так их птицы давно поклевали.
- Нет, есть у меня места заветные, там даже шиповник есть мёрзлый, если не попадал.
- Сходим, конечно, я в детстве пироги любила с калиной, мама часто пекла…
Отдыхалось ей хорошо – ходили на лыжах, стряпали, телевизор смотрели, спорили.
Изредка на выходные приезжала Таня с Ладой, один раз приехал и Володя с приятелем.
Надежда Николаевна заметила:
- Редко жена к тебе, Миша, наведывается, живёшь бобылём.
- Так это только зимой, зато всё лето она живёт здесь. А вы-то с отцом вообще весь год врозь.
- Ты прав, сынок, ничего не поделаешь, так уж получилось на старости лет.
Как-то она пошла с Михаилом на дальнюю заимку. Проверить, продукты пополнить, дров нарубить, если последний посетитель истратил и не оставил.
Печь затопили, чай заварили, сели отдохнуть.
- Мама, хочу тебя попросить, рассказать о Брежневе – о его жизни,  семье, о смерти. Умер как-то непонятно, вроде не такой уж и старый, о том, что болеет, не было слышно, седьмого ноября где-то даже выступал, десятого сообщили – помер Леонид Ильич.
Восемнадцать лет правил страной, и никто толком о нём ничего не знает, только о дочке Галине последнее время ходили слухи, что бриллиантами увлекается, а жену в народе не знают, как звать-величать.
Хрущёв десять лет прорулил, а о нём знали все и всё, и о жене, что дворцы дарила, о сыне, дочке и зяте Аджубее – главном редакторе «Комсомольской правды».
- Я о Брежневе, Миша, знала немного, наверное, только то, что нужно было знать. До войны в партии был на хорошем счету, посты занимал достаточно высокие. В войну отвечал за политработу 18-й армии Южно-Кавказского фронта. После войны работал в Казахстане, поднимал целину, имел отношение к первым испытаниям первых космических ракет и кораблей на Байконуре. Не очень я в курсе его работы, но все были им довольны. Слабостью его были высокие награды, красивые женщины и охота.
Когда освободили от должности Хрущёва, первым генеральным секретарём партии избрали Брежнева. Вот и всё, что мне было известно.
Не так давно появился у нас товарищ, который долго работал в Москве, потом, не знаю, за какие «заслуги» его направили к нам. Вот он много рассказал о семье и личной жизни нашего генсека. Я такими подробностями никогда не интересуюсь, но слыхала, и если тебе интересно, могу рассказать, но что там правда, что выдумка – не ручаюсь.
- Расскажи… Интересно, как и чем живут в «высших эшелонах» власти.
- Хорошо, тогда слушай. Сам Лёня родом из села Каменка Днепропетровской области. Женился рано по любви на москвичке – молодой, красивой девушке из хорошей семьи. Она работала архитектором, звали её Виктория. К началу войны был отцом двоих детей – Галины и Юрия. В войну, как я уже говорила, служил в восемнадцатой армии Южно-Кавказского фронта, отвечал за политработу.
И была у него фронтовая подруга – военврач госпиталя Антонина, которой он обещал, что после войны они обязательно поженятся. В Москву вернулись вместе, и Лёня объявил жене о своём решении. Для неё и дочери Галины, очень любившей отца, это было настоящим шоком. Виктория, которая ждала его возвращения долгие четыре года, объявила ему о «своём решении» - обратиться в партком: «Ты положишь на стол свой партийный билет и станешь никем». Со слезами Лёня проводил Антонину на вокзал, она уехала.
В Казахстане его «утешительницей» была необыкновенной красоты секретарша, и так на каждом месте новой работы. Теперь он никому не обещал жениться, а Виктория уже не обращала внимания на его «закидоны».
В партии тогда большое внимание уделяли моральному облику своих членов, и многие женщины пользовались этим, чтобы прочно пристегнуть мужей к своей юбке.
Лёня не был «подкаблучником», как некоторые считали, но рассказывал жене о своих делах и планах. Иногда она что-то советовала, только к её советам Лёня не прислушивался и делал всё по-своему. Политикой Виктория не интересовалась, занималась детьми, хозяйством, варила вкусное варенье и угощала знакомых. Мечтала она о своей маленькой даче, но муж был категорически против: «Зачем? Нам достаточно государственной».
Подарки ему, конечно, дарили, он от них не отказывался и в музей, как делал Сталин, не сдавал. Во время правления Брежнева жили довольно стабильно и спокойно, осуждают только афганскую войну. Длится она уже долго, когда кончится – неизвестно, гибнут там наши дети, и за что, народ не понимает.
Последние годы у Леонида Ильича стало плохо с сердцем.  О болезни его не говорили, не сообщали. Лечила его знаменитая Джуна, он часто лежал в больнице, находился под наблюдением известного кардиолога Чазова. Брежнев принимал снотворное, которое ухудшало его здоровье, и Чазов стал давать ему подменные таблетки – пустышки.
В больнице за ним ухаживала сестра-сиделка, которой он очень доверял, раньше были и другие сёстры, потом осталась она одна.
Здоровье генсека резко ухудшалось, нарушилась речь, он едва говорил, Чазов понял, что медсестра снабжает его сильнодействующими очень вредными таблетками, вызывающими привыкание. Он обратился к Андропову, решили сиделку уволить, поговорили с Брежневым – он запретил это делать.
7-го ноября, после собрания, на котором Леонид Ильич выступал, вечером личный охранник помог ему лечь спать, а утром пришёл позвать к завтраку, но разбудить не смог. Он вызвал «скорую», до её приезда сам стал делать ему искусственное дыхание. Приехала «скорая», сделать ничего не смогли – Брежнев скончался.
Медсестра, которая так усердно за ним ухаживала, бесследно исчезла. После Лёниной смерти у него нашли групповую фотографию, сделанную в госпитале во время войны, на ней разглядели женщину – фронтовую подругу Брежнева, Антонину, она была очень похожа на медсестру, любимую сиделку Леонида Ильича. Вот и всё о Брежневе.
Михаил слушал Надежду Николаевну, не перебивая.
- Интересно, настоящая детективная история.
- Я тебя предупреждала, что не знаю, где тут правда, где людские домыслы.
- А что за разговоры о его дочери и бриллиантах?
- Брежнев здесь ни при чём, а про Галину много чего известно, и не только в Москве.
- Нам с Семёнычем ничего неизвестно, я на работе, он на лавочке с бабками не сидит, тоже больше с тайгой общается, а она о делах людских мало чего знает и если знает – не разболтает.
- Сынок, и так долго говорила, а ты знаешь – не люблю много разговаривать, да ещё на такие темы.
- Ну, пожалуйста…
- Не думала, что ты такой любопытный.
- Не любопытный, а любознательный.
- Ладно, значит, о Галине… Девочка она красивая, умная, кажется, имеет два высших образования. Писала диссертацию вместе с подругой, когда узнала, что автор должен быть один – отказалась в её пользу, а сама увлеклась цирком.
Учиться начала, подружилась с известной укротительницей тигров Ириной Бугримовой, однажды верхом на тигре приехала на вечеринку. Влюбилась в циркача – силового акробата. Имел он вес более ста килограмм и двух детей-двойняшек. Родила ему дочку. Официально расписаны они не были, отец ей запретил. Прожили недолго – он влюбился в какую-то артистку, она в Игоря Кио. Когда призналась своему силачу, он сказал: «Ну и катись», она покатилась.
Семье Кио она очень понравилась, и они расписались, поехали в свадебное путешествие на юг. Лёня был в шоке – его дочь замужем за фокусником-обманщиком!!! В номер гостиницы, где жили молодожёны, пришли с проверкой документов, взяли у них паспорта – вернули чистенькие, без штампов о регистрации брака.
Галина улетела в Москву выяснять отношения с отцом. Разговор был короткий: «Если любишь его – забудь про него, иначе он может попасть под машину или ещё под что-нибудь». Она его любила, какое-то время встречались тайно.
Очередной любовью Галины стал артист балета, жизнь её вроде наладилась, но однажды… Прилетел он с гастролей, она приехала его встречать и видит – его уже встретили жена и дети, он всех их целует и крепко обнимает. Постояла Галя в стороночке, где её никто не видел, посмотрела на чужое семейное счастье и тихонько ушла. Зачем мешать…
Только с тех пор подружилась она с «зелёным змием» - не изменит он и всегда утешит…
Лёня забеспокоился и срочно подыскал для любимой дочери мужа. На его взгляд,  достойного – военный, чин приличный, статный, красивый, правда, женатый – семейный, но жена не стена, можно отодвинуть, детей тоже. И фамилия подходящая – Чурбанов.
Получил Чурбанов задание – познакомиться с дочерью генсека. Подошёл к ней в ресторане, где она сидела в одиночестве за столиком с бутылочкой (не знаю чего) – пригласил на танец. Они понравились друг другу, сыграли свадьбу на радость папе, и подарил он им восьмикомнатную квартиру – живите, размножайтесь, будьте счастливы.
Только счастья не было, а если и было, то недолго. Скоро стал Чурбан-Чурбанов заглядывать налево, а Галина назло ему – направо,  и влюбилась в цыганского барона. Красавчик, только ростом маловат, всего 160 сантиметров – ничего, Наполеон тоже мал да велик, и в своём мире барон тоже был велик, а для высоты носил обувь на высоких каблуках.
Барон Галочку любил, а ещё больше любил бриллианты и добывал их всеми путями дозволенными, а больше недозволенными и, кажется, возглавлял всю сеть любителей этих камушков.
По Москве прокатилась серия ограблений известных богатых людей. У вдовы писателя Алексея Толстого похитили семейные драгоценности, а главное – знаменитую бриллиантовую лилию Людовика Пятнадцатого, её носила Мария-Антуанетта.
Застрелили известную артистку Зою Фёдорову, в её коллекции бриллиантов было необыкновенной красоты колье, подаренное ей американцем, отцом её дочери.
Пострадала и дрессировщица Ирина Бугримова. Кстати, впервые эти драгоценные «слёзы земли», эту необыкновенную, завораживающую и влекущую людей красоту Галина увидела именно у неё.
Камушки ей понравились – красивые, но тогда ей было не до них. Теперь она влюбилась в них так же, как её возлюбленный, и скупала их везде, у всех, за любые деньги.
Чурбанов грозился засадить в тюрягу барона и всю его шайку. Не знаю, сделал он это или нет, но чёрные цыганки наложили проклятье-заклятье на всех женщин рода Брежнева до третьего колена.
Дочка Галины – Вика, названная в честь бабушки, росла в семье Леонида Ильича, вышла замуж, родила ему правнучку, названную в честь бабушки Галиной. По традиции всех внучек в семье называли бабушкиными именами.
Всё, Миша, кажется, я рассказала всё, что знала и даже не знала.
- Спасибо…  Если первый рассказ был похож на детектив, то второй на страшную сказку, даже засомневался, бывает ли такое.
- Не знаю. Хватит… Скорее на воздух, на лыжи, и пройдём в сторону гористой местности, хочется прокатиться, как в молодости, а потом домой. Семёныч обещал зайчатину в сметане и, конечно, пельмени.
Вечером смотрели телевизор, пили духмяный травяной чай с земляничным вареньем.
- Дома я редко телевизор смотрю, прихожу с работы поздно, устаю, в основном, последние известия.
- Зато у меня времени свободного много и программ хороших много – всё смотрю и потом Мише рассказываю, он ведь, как и ты, весь в работе.
- Он сегодня ко мне пристал, когда на заимке были, расскажи да расскажи.
- О чём?
- О Брежневе.
- Анекдоты, что ли?
- Нет, о жизни его, о семье, а анекдотов о нём я и не слыхала.
- А я слыхал, хотя, может, это и не анекдот, что при знакомстве он говорит: «Зовите меня просто – Ильич».
Надежда рассмеялась:
- Хороший анекдот. Какие у тебя любимые передачи?
- Мне нравится «Взгляд», и ведущий там очень хороший – Владислав Листьев. «От всего сердца» –  Валентина Леонтьева ведёт.
Юмористы у нас замечательные: Ширвиндт с Державиным, Рудаков с Нечаевым, и бабки – Никитична с Маврикиевной. Я даже не поверил, когда мне сказали, что это мужики.
Хорошие юмористы и раньше были – Миронова и Минакер, родители Андрея Миронова. Только они по радио выступали – телевизора ещё не было. Наши фильмы люблю смотреть, часто показывают.
- А иностранные сериалы любишь смотреть?
- Нет, больно уж они длинные, я старый, могу умереть, так и не узнав, чем сериал кончится.
- В общем, ты не скучаешь, и занятия у тебя есть и развлечения. Нравится мне у вас, отдохнула я хорошо, пора возвращаться на работу. Говорят, работа не волк, в лес не убежит, это я от неё в лес убежала.
               
Кончилась зима, март, а снег лежит, не тает, только весной всё равно пахнет, подснежники из-под снега выглядывают.
Приехала Лада, к холмику побежала.
- Дедушка, дедушка, это Буран смотрит на меня своими голубыми глазками.
А у самой слёзы капают.
Весной в школах и институтах – «напряжёнка»: экзамены, сессии – крутая горка. А за ней лето красное, солнышко ясное – грейтесь, загорайте, отдыхайте.
В конце апреля во время обхода Михаил набрёл на волчье логово. Подъехал ближе, писк слышен, слез с коня, ружьё снял, решил заглянуть – волчицы нет, а пара волчат, совсем крохотные. Один уже не шевелится, а второй ещё пищит, значит, живой. Затолкал его за пазуху, подвязался верёвкой, чтобы не вывалился, помчался домой.
- Семёныч, питомца тебе принёс, выхаживай, может, выживет.
- Мне не впервой, и кто он?
- Волчонок.
- С матерью-то что?
- Кто знает, может, пристрелили, или что-нибудь случилось.
- Что это с волком в лесу случиться может, дерево, что ли, на него упадёт?
- Возможно, и дерево при сильном ветре. В этот ледоход я видел, как волк в реке утонул. Рогача он преследовал – тот с льдины на льдину прыг-скок и уже почти у берега в воду сорвался. Волк вначале перед рекой остановился, знал, что опасно, а когда увидел, как рогач из сил выбивается, на берег выбраться не может – не выдержал, рванул за ним, а на середине реки пошла льдина на льдину, столкнула его в  воду и накрыла, а рогач всё же выбрался на берег.
- Сейчас ледохода нет.
- Это я, к примеру, но и отстрела тоже нет. Бывает, отстреливают этих – санитаров леса, когда их слишком много, но и просто бросить щенков волчица не может, это не зайчиха. У них как – родила и до свиданья, выживай сам, а волки – они семейные, стаей живут. Так берёшься ты его выхаживать?
- А как же! Не видишь разве, я уже и в гнёздышко тёплое его устроил,  и соску соорудил, буду кормить. Маленький он очень, ну ничего, справлюсь.
Михаил вернулся поздно, уставший, пропахший дымом, расстроенный.
- Семёныч, растопи баню, а я конём займусь.
Лето ещё не наступило, а жара и сушь страшная, за всю весну всего пару раз дождик брызнул. На Димином участке уже третий пожар, и возник как раз на границе с их участком, двое суток тушили.
Михаил боялся за кедровник, огонь уже близко подошёл к нему.
- Миша, пожарных было много?
- Много. И добровольцы, молодёжь помогли.
Горела не просто тайга, а заповедник – заповедная тайга.
- И на Ольхоне пожары не успевают тушить, хоть бы дождь пошёл.
- Думаю, будет дождь и очень скоро.
- Откуда такой прогноз, синоптики не обещают.
- Зато мои старые косточки очень даже обещают, и ветер переменился, дует с запада, а он всегда тучки пригоняет.
- Дай Бог, чтобы твои предсказания сбылись.
Утром небо на западе потемнело.
- Видишь, Михаил Владимирович, а ты сомневался. Будет сегодня дождь, обязательно будет. И ещё я тебя кое-чем удивлю и порадую.
Семёныч вышел и вернулся со щенком на руках:
- Каков красавчик, ты только посмотри.
- Молодец, Семёныч. Вот в этом я не сомневался, знал, что ты справишься. А удивить чем хочешь?
- А ты посмотри внимательно – один глаз у него голубой.
- Да ты что?!
Михаил взял щенка и подошёл к окну – и, правда, голубой.
- Надо же, здорово наследил Буран в тайге по молодости, постарался. Через несколько поколений и такое чудо… Представляю, как обрадуется Лада.
- Скоро приедет, учебный год заканчивается.
- Интересно… А знаешь, Семёныч, рассказывал мне знакомый зоотехник, как однажды скрестили лошадь с зеброй, не знаю для какой надобности потом жеребцом её покрывали, и вдруг через поколение  рождается жеребёнок с ногами зебры. Не знаю, правда, это или нет, я-то не зоотехник, не разбираюсь в этом.
Лада, действительно, была безумно рада.
- Папочка, это мне подарок от Бурана за отличное окончание второго курса.
- Считай, доченька, что это так. Как назовёшь его? Бураном?
- Нет, Буран был для меня и навсегда останется – один единственный. Дедушка, ты какие имена знаешь? У тебя же были собаки, или у твоих знакомых. Как их звали?
- Помню некоторых – Рекс, Гром, Пират, Булат, Найда…
- Найда – это женское имя.
- Знаю, но у меня была лайка – Найда, охотница знатная, умница.
- Не нравятся мне эти имена. Папа, а ты что посоветуешь?
- Хорошее имя – Джек.
- Не русское какое-то…
- Разве собачьи имена бывают русские или нерусские?
- Бывают.
- Тогда назови его Шарик – самое русское имя, или Бобик.
- Скажешь тоже – Шарик, Бобик…
Лада задумалась.
- Назову я его Рогдай.
- Ну, вот и придумала, на том и порешим.
- Рогдай, – она погладила щенка, который пригрелся и задремал у неё на коленях. – Маленький совсем, и такой хорошенький.
- Видела бы ты, какой он был «хорошенький», когда принёс его едва живого. Семёныч выходил за месяц. Их в логове было двое, но один уже не дышал, долго одни оставались, видно, застрелил кто-то волчицу.
- Кто? Да сосед наш.
- Дима? С чего ты взяла?
- Сама видела его зимой в волчьей шапке.
- Сейчас лето, и шапку он на рынке купил.
- А я про что говорю – отстреливает волков на своём участке, заодно и на нашем, шкуры сдаёт, из них шапки шьют.
- За что ты его так не любишь?
- За что его любить? За то, что на наше с Бураном озеро повадился ходить и подсматривать, как мы купаемся? Бессовестный!
- Ты до сих пор забыть не можешь? Напрасно, хороший он парень, а красавец какой – высокий, стройный, усатый, волосатый, брови вразлёт…
- Вот-вот, как кот на масленице, поглядывает на женщин и облизывается. Хотела тогда на него Бурана натравить, чтобы без штанов его оставил, да побоялась – пристрелит, он ведь всегда с ружьём ходит.
Михаил с Семёнычем расхохотались:
- Какая ты, оказывается, злопамятная.
На другой день, когда Лада вышла из дома с ведром овса для лошади, она едва не столкнулась с Димой: «Лёгок на помине, видно, к отцу пришёл или к деду».
- Приветствую вас, прекрасная Фея. А где же ваш телохранитель?
Она, молча, прошла мимо и направилась в конюшню.
- Здравствуйте, Василий Семёнович. Почему внучка ваша знать меня не хочет?
- Сам у неё спроси.
- У неё спросишь, посмотрела на меня, что рысь на кролика. А где её защитник?
- Отслужил он свой век, старый очень был.
- По нему не скажешь. А Михаил Владимирович где?
- На базу с утра уехал. Ты к нему по делу?
- Нет, просто решил узнать, всё ли с ним в порядке. Вчера он пожар тушил вместе с пожарными, когда уехал, я не видел. Пожарник один сильно пострадал, в больнице сейчас. А это кто такой?
- Рогдай… Познакомься. Миша из логова принёс, один живой остался, видать, волчица погибла.
- Наверно, на мой участок забежала, а у меня волков отстреливали.
- Нельзя же сейчас.
- Волков всегда можно, если много развелось. У меня они скоро всю мелочь уничтожат. Значит, у твоей внучки будет новый телохранитель?
- Будет через годок, обязательно, так что береги свои штаны.
               
Через неделю приехала Таня с Аней и её мальчиками. Рома остался в городе, с ногой у него ещё не всё нормально, приедет позже с Александрой Ивановной.
- Анечка, ты располагайся. Миша на обходе, пожары у соседа, да и у нас, тревожно в тайге, и Лада с ним уехала.  Мальчики, идёмте со мной, покажу вам нашего нового жильца.
- Ой, какой хорошенький!
- Не утомляйте его сильно, маленький ещё, быстро устаёт. А как там у вас дела? Рассказывай, Аня.
- Дела у нас, Семёныч, неважные, вернее, плохие – Сева пропал.
- Как пропал?
- Сообщение пришло: «Пропал без вести».
- Пропал – это не погиб, найдётся, – успокоила её Таня. – Мишиным родителям сообщили, что погиб, а через восемь месяцев оказалось – в госпитале он, в Баку. С Михаилом поговорим, как и где можно подробнее обо всём узнать, Надежду Николаевну подключим.
- Танга в Афган собирается, уже в военкомат ходила, чтобы её в армию призвали, она ведь медик, окончила первый курс мединститута, и практика у неё есть, в больнице работала.
- Согласились в военкомате?
- Согласились, только не сейчас, а в осенний призыв.
Михаил пришёл уставший и злой, пошёл мыться в душ. За день вода в бочке нагревалась так, что хоть холодной разбавляй. После ужина Аня уложила ребят, разговаривали уже за чаем.
- Зачем она в Афган собирается и где будет его искать? Её никто из части не выпустит. Он может быть в плену или в Узбекистане в госпитале, тогда сам напишет – надо подождать. Танга где?
- Домой уехала.
- Отец узнает – с ума сойдёт, она для него – свет в окне. Пусть она не спешит, попрошу маму, чтобы с военкомом переговорила, может, чего знают, ей должны сказать. Как вам наш Рогдай?
- Он просто прелесть. Мальчишки хотели его с собой в постель взять, да Семёныч не разрешил. Сашок хоть немного повеселел, а то без конца плачет, а Ваня его утешает.
Лада уезжала в Иркутск, вернулась уже с Александрой и Романом. У него с ногой, действительно, были проблемы, кроме вывиха – разрыв связок, пришлось оперировать. Рвётся в горы к спасателям, только с такой ногой далеко не уйдёшь. Придётся здесь побыть.
Летом дети могли бы помогать Михаилу в охране леса и озера, но пешком много не находишь. Есть у него мотоцикл, но на нём проедешь только по берегу и открытой местности, а в тайге лошадка нужна.
Обратился Михаил в управление – обещали, но позже, в данное время с финансами напряжёнка. Решили купить за свои деньги. Подключились Семёныч, Александра Ивановна и даже Аня. На конезавод с отцом поехала Лада, встретили их радушно, не забыли, что когда-то отдал им Семёныч Ворона.
Выбрали вороного жеребчика, Лада тут же его опробовала, как он на ходу, и взяли совсем недорого, можно сказать, символично, за такого коня.
В усадьбе все были рады, и особенно Саша. Лада обещала научить его ездить верхом.
- Любишь лошадей?
- Очень, всегда мечтал научиться ездить верхом.
- Научу обязательно. Тянет тебя к лошадям? Ты случаем не цыганского рода? Внешне похож.
- Не цыган он, – Аня потрепала Сашу за тёмные густые волосы. – Я свидетельство о рождении видела – отец русский, а мама еврейской национальности. В паспорте посмотрела её фотографию – очень красивая женщина, черноволосая, кареглазая, дети на неё похожи. Сева перед отъездом все документы у меня оставил, в том числе и паспорта родителей.
Теперь Лада помогала отцу. Увидев её на коне, Дима воскликнул:
- Настоящая Афродита! Коня под цвет своих волос выбирала?
- Вы, наверное, хотели сказать – Артемида? Лучше помолчите, Дмитрий, не знаю, как вас по отчеству, и комплименты свои горячие рассыпайте в другом месте, а не в тайге, здесь огня хватает.
- Понял, молчу.
- Хватит вам обмениваться колкостями. Как дела, Дима?
- Я сегодня с раннего утра езжу, пока нигде не дымит. Как дождь нужен!
- Синоптики обещают на следующей неделе.
- Они и на этой обещали, а где он? 
- Ладно, пока. Я ещё по берегу озера проеду, а Лада по берегу реки. Там можно было бы и на мотоцикле, да не хочется домой возвращаться, поедем верхом. Если б у Ромы нога была в порядке, он всё бы уже объехал.
- Михаил Владимирович, я с вами на озеро, тоже там ещё не был. До свидания, Фея, до новой встречи.
Лада не ответила и повернула коня в другую сторону.
Вечером, когда все угомонились, Михаил с Семёнычем вышли на веранду посидеть, поговорить, а Семёныч ещё и подымить. Когда был жив Буран, он редко брал свою «кадилку», пёс не любил запах махорки.
- Нет нашего Бурана, теперь дыми, сколько хочешь. Здорово нам его не хватает, так и кажется – сейчас подойдёт, ляжет у ног.
- Я сегодня в сарае убирался – смотрю, в углу бутылки лежат, носил их до последнего. Я всё думаю, кто и зачем его этому научил.
- Наверное, какой-нибудь бомж, чтобы самому по кустам не шарить. Трудно без него костры находить, незаменимый он был помощник в этом деле. В этом году просто напасть, одолели эти «шашлычники», лезут на территорию заповедника, словно других мест нету, особенно на Димином участке. Сегодня мы с Ладой встретились с ним, смотрит она на него, как на злейшего врага, нельзя так жить с соседями.
- Значит, влюбилась девочка.
- Я тебе про Фому, а ты мне про Ерёму. Говорю тебе – ненавидит она его.
- От любви до ненависти один шаг.
- Вот именно – от любви.
- Значит, от ненависти до любви тоже – один шаг.
- Только Лада этот шаг не делает и навряд ли когда-нибудь сделает.
- Не стоит говорить «никогда», поживём – увидим.
- Дима в отпуск собирается ненадолго, в Бурятию съездить.
- Зачем ему туда?
- У него там родители, вернее, уже только отец. Просит, чтобы приехал, чувствует себя плохо, приболел.
- Давно они там живут?
- Давно. Прадед здесь каторгу отбывал, революционер был. Жена, как декабристка, приехала к нему из-под Новгорода, так здесь и остались.
- В Бурятии много русских поселенцев. А ты не собираешься в город? Нужно переговорить с Николаевной, очень Аня с Сашей за Севу переживают.
- Обязательно поеду в эти выходные, а тебе придётся с Ладой за меня поработать. Лошадки теперь у нас две, пешком ходить не придётся.
Перед отъездом в Иркутск Михаил попросил Аню уточнить все данные о Севе.
- Напиши на бумажке фамилию, имя, отчество, дату и место рождения, когда был призван в армию, дату получения извещения о пропаже без вести с номером документа и фамилией его подписавшего.
Прочитав бумагу, удивился:
- Насколько помню, в свидетельстве о рождении была другая фамилия.
- Да, другая, одинаковая у обоих, но при получении паспорта Сева взял фамилию и национальность матери.
- Понятно.
- Саша спросил, почему у Севы стала другая фамилия, а когда я объяснила, в чём дело, сказал: «Когда я буду получать паспорт, возьму фамилию и национальность папину». Я спросила – почему? «Я люблю папу так же, как маму, и не хочу его обижать, а если у нас с Севой будет одна фамилия, то получится, что папа вообще ни при чём». – «Но отчество у вас будет одинаковое по имени папы». – «Всё равно я сделаю так, как сказал». – «Это твоё право, хотя по правилам национальность определяется в большинстве стран по матери, но по закону совершеннолетнему разрешается выбрать самому».
Вот, Миша, какой разговор состоялся с Сашенькой. Он почему-то очень расстроился, а после этого разговора успокоился.
По возвращении стало понятно, что ничего нового им сказать не могут или не хотят.
Надежда Николаевна разговаривала с военкомом.
- Раненого его могли найти и отправить в госпиталь санитары другой части, а в его часть не сообщили, если при нём не было документов, поэтому вы получили такое извещение. Ташкентский госпиталь при отсутствии документов разыскивать и сообщать не будет. Смотря какое у него ранение, подлечат, сообщит сам. А про плен вам никто ничего не скажет.
- К сожалению, Анечка, это всё. Такая же история, как и со мной, будем надеяться, кончится так же благополучно.
- Не совсем так, о тебе сообщили конкретно – убит, а здесь есть надежда, и Танга наверняка поедет в Узбекистан.
- Я ещё раз повторю – пусть немного подождёт, не торопится.
В этом году лето пришло, не дождавшись ухода весны. Жара, и где они – майские грозы? 
Семёныч собрался с ребятами в лес.
- Дедушка, мы грибы идём искать?
- Какие грибы в такую жару, как бы листья на деревьях не засохли едва распустившись. Травки будем собирать лечебные. Покажу вам, какие они, и расскажу, какая от какой болезни помогает, пригодится в жизни. Лозы нарежем, научу корзинки плести и «мокроступы» - по болоту ходить. Хотите?
- Конечно. А как свистульки делать, научишь?
- Научу. Только зачем? Ваня и без свистульки свистит, как соловей-разбойник. Ещё поищем и срежем капы сосновые и берёзовые, их очищают, и под верхним слоем под корой бывают красивые деревянные фигурки.
- А что такое кап, и почему он растёт на деревьях?
- Если дерево сильно ранят топором или ножом, оно залечивает рану, и на месте ранки получается нарост – это и есть кап. В общем, в тайге, кроме грибов и ягод, много интересного. Как-нибудь возьму вас на тетеревиный ток, послушаете, как тетерева токуют.
- Зачем они токуют?
- Так они своим подругам в любви объясняются. При этом ещё и танцуют очень красиво, и ничего не слышат, чем пользуются охотники.
- Жалко.
- Вот именно, жалко, поэтому я на тетеревов не охочусь. В общем, скучать вы здесь не будете. С Рогдаем нужно заниматься, убраться в замке, там прохладно и хорошо играть. Лада научит вас ездить верхом, потом купим путёвки, побудете в пионерском лагере на Ольхоне. А грибы собирать можно и осенью. Приедет Антон с Риммой, сыграем свадьбу.
- Они поженятся?
- Надеюсь, что так будет.
- Здорово!
Сегодня с утра Лада с Михаилом были на обходе, Таня с Аней и с Александрой Ивановной готовили и наводили порядок в доме, им помогал Роман. Больше он ничего делать не мог из-за своей ноги, которая так медленно заживала. Иногда играл на гитаре, загорал, а вообще-то скучал от вынужденного безделья.
Вечером все были в сборе, ужинали на веранде, разожгли мангал, поджарили мясо. Прохладно, хорошо.
Аня подсела к Семёнычу:
- Скажи, Семёныч, что такое жизнь?
- Привычка у тебя, Анюта, задавать вопросы, на которые нет ответа. Что такое любовь? Что такое жизнь? Все думают и отвечают по-разному. Вот Дербенёв с Зацепиным считают, что «есть только миг между прошлым и будущим – именно он называется жизнь».
- Рома, где твоя гитара? Спой нам эту замечательную песню.
Солнце давно спряталось за тёмный полог тайги, устало от собственной жары, запад ещё тлел остатками дневного зноя, освещая крохотное, неизвестно откуда взявшееся в этой раскалённой духовке облачко…
Утром гремела гроза, и дождь потоком заливал иссохшую от жажды,  истосковавшуюся по влаге землю.





Глава 6
Будущие капитаны. Сказки мамы Рины


Рабочий день закончился, Рина вышла из магазина и направилась в школу за детьми. Уже второклассники, но разрешить ездить одним на автобусе или вечером идти пешком две остановки они с Егором не решались. За небольшую плату они договорились с соседкой, одинокой, недавно по возрасту ставшей пенсионеркой, заниматься с детьми. Она с удовольствием согласилась.
Приходила утром, кормила их завтраком и обедом (готовила Рина сама), следила, чтобы учили уроки, а не играли. После обеда шли гулять в парк, а потом пешком в школу – тоже прогулка.
Два раза в неделю после уроков они занимались в спортивной секции, и дважды – в среду и пятницу – Рина возила их в бассейн на занятия по плаванию.
Сегодня четверг – шли сразу домой.
- Давайте обсудим меню на ужин – есть котлеты, гречка, овощи, фрукты, творожные сырки. Будем что-то менять?
- Будем, вместо котлет – сосиски.
- Тогда заходим в магазин, покупаем батон, хлеб, сосиски.
- И мороженое.
- А как насчёт отметок? Докладывай, Андрей.
- Пятёрок нет, двоек, троек тоже нет.
- Отлично, тогда покупаем на ваш выбор, лично я согласна на любое.
После ужина Рина занялась кухонными делами, главное, приготовить еду на завтра.
- Ребятки, пока я тут буду тут работать поваром, вы займитесь своими личными любимыми делами сегодня одни, папа, знаете, в командировке. Телевизор включите, когда начнётся передача «Спокойной ночи, малыши», пообщаетесь с Хрюшей, Степашкой и, конечно, с тётей Валей.
Без Егора вечер казался скучным. На фабрике он отвечал за дизайн, приходилось ездить на выставки мебели, на другие фабрики. В их деле важно следить за «модой» - новые модели, новые материалы, не отставать, внедрять на своей фабрике.
Она закончила дела на кухне и пошла в комнату.
- Отбой, пора чистить зубы и ложиться спать.
- Мама, ты командуешь, как в армии.
- А вы откуда знаете, как в армии?
- Поинтересовались, и «телек» смотрим, мы же в военное хотим поступать… Мам, а ты почитаешь?
- Конечно. Какую книжку будем читать? Сегодня Колина очередь выбирать.
- Не надо читать, лучше сама что-нибудь расскажи.
- Андрей, ты не возражаешь?
- Нет, не возражаю, рассказывай.
Рина часто рассказывала им разные истории и сказки, которые придумывала сама.
- Ладно, слушайте. В некотором царстве, в некотором государстве…
- Не надо нам про царство.
- А про что?
- Про море…
- Ладно. На берегу моря, в небольшом рыбацком посёлке жили-были три друга, три товарища. Однажды вышли они в море на своей лодке порыбачить, только лов был неудачный, решили отплыть подальше. Не успели даже сети забросить, подул сильный ветер, начался шторм, и унесло их далеко в море. Шторм не прекращался весь день, и наконец, лодку выбросило на берег какого-то острова.
Наступила ночь, и обследовать остров они смогли только утром – он оказался необитаемым.  В центре его находилась скала с вырубленной в ней глубокой пещерой. Хорошо, подумали друзья, будет где спрятаться от дождя и солнца.
Куски разбросанного вокруг камня были совершенно белые, похожие на мрамор. Они решили выложить этими камнями на зелёной траве большими буквами слово… Какое слово, кто скажет?
Ребята в один голос ответили:
- SOS!
- Правильно. Может, с самолёта или вертолёта его увидят и спасут их… Всё, спите, доскажу завтра, а ещё лучше, придумайте сами продолжение, что с ними случилось на острове, и как они спаслись. Можете вместе, или по отдельности.
Она поцеловала их:
- А сейчас спать, спокойной ночи, – и потушила свет.
Рина вошла в спальню. В большой комнате кроме спального гарнитура у окна стоял небольшой письменный стол и вертящийся стул-кресло. Она сама попросила поставить его здесь. Иногда вечером Егор делал наброски и эскизы новой модели, а она, лёжа в постели, смотрела, как он работает, и засыпала при мягком свете настольной лампы.
Она подошла, села к столу. Никаких бумаг, только её фотография с детьми на берегу моря. Какие же они одинаковые, кроме неё никто не мог отличить их друг от друга, путался даже Егор, а она определяла сразу. Они оба похожи на отца, только волосы не такие жгуче-чёрные и кудрявые – её волосы, но не крутыми завитками, как у неё, а волнистые. Внешне они, действительно, копии, а характером совершенно разные – спокойный рассудительный Николай и порывистый, непоседа Андрей.
Уроки друг за друга отвечали, а почерк разный, тут уж никого не обманешь. Андрей писал быстро и красиво, а Коля медленно, очень старался, но получались настоящие каракули. Егор шутил:
- Врачом будешь.
- Почему?
- Они так рецепты пишут, что ни одной буквы не разберёшь.
Перед школой, в восьмидесятом году, решили съездить с детьми на море, только не поехали, а полетели, ехать слишком долго. На самолёте они с Егором уже летали, а для ребят это был первый полёт. Прилипли носами к иллюминатору:
- Почему ничего не видно, одни облака внизу?
- Потому что летим за облаками.
- Так высоко?!
- Очень высоко.
Стюардессы угощали всех лимонадом и «взлётными» леденцами. В общем, летать понравилось, а про море и говорить нечего – настоящий восторг. Они с Егором радовались так же, как дети, видели его впервые. Вот оно какое – море, тёплое, бежит к тебе волнами, шуршит и брызгает прибоем.
Рина стояла на песке, волны подкрадывались, окатывали ноги…
- Где, где я это видела, ощущала, где?
Вспомнила – во сне… Подошёл Егор:
- Чего остановилась?
Пошли в воду.
- Я уже видела всё это, только не было детей, была моя подруга… Где видела, опять в прошлой жизни?
- Нет – во сне.
- Купайтесь у берега, а я проплыву до буйка.
Рина плавала хорошо, Егор тоже, научился на озере, когда жили в тайге. «А где я научилась? Не знаю. Егор говорит: «Ты родилась «плавающая».
Она плыла и чувствовала, что тело её помнит – плавала она в море и не один раз. Тело помнит, а голова не хочет вспоминать. Вернулась к берегу.
- Мама, а вода солёная.
- Да, морская вода солёная и тяжёлая, поэтому плавать в ней легко.
Ребята неплохо держались на воде, в бассейн Егор водил их, когда ещё ходили в садик. Купили им ласты и сами были не рады, мальчишки научились в них так быстро плавать, что приходилось их просто вылавливать, чтобы не уплыли в море.
Остановились они в Мисхоре. Комнату сняли в доме недалеко от пляжа. Приходили на море рано, чтобы занять лежаки под навесом. Во время прогулок на катере познакомились с дельфинами, которые часто плыли рядом, играли и кувыркались.
Столько всего нового, интересного – скульптура русалки прямо в воде у берега, Али-баба и сорок разбойников на берегу. В море встретились с большим пароходом-теплоходом и сразу решили, что будут капитанами.
Ласточкино гнездо – это древняя маленькая крепость, построенная на самом краешке скалы, казалась сказочным необыкновенным чудом.
Сплавали на катере к Воронцовскому дворцу, пока плыли, обнаружилось, что Рина страдает «морской болезнью». Очень любили кататься на глиссере, он просто летел по волнам со страшной скоростью, и Рина забывала про свою «морскую болезнь».
Покатались на морском велосипеде – тоже неплохо, собирали раковины и камни.
- Мама, почему эта гора называется Медведь?
- Что-то не очень она на него похожа. Вот махонькая скала – Парус – действительно, похожа на парус.
Рина рассказала про Артек – международный пионерский лагерь
- Будете отлично учиться, вам могут дать туда путёвки. В лагерь приезжают дети из разных стран.
- Интересно туда попасть, только на отличников мы не потянем.
- А вы постарайтесь, может, получится.
Вернулись домой довольные, счастливые, загорелые, только «заболели» ребята морем, собирают с отцом модели известных кораблей. В комнате у них сделали стеллаж, занимает полстены и красуются на нём «Варяг», «Аврора», ледокол «Красин», «Алые паруса» и то ли ещё будет…Новые модели покупает Рина, как только они появляются в магазине, или Егор привозит из командировок.
К 1 сентября купили на школьном базаре всё, что нужно, форму Рина купила в своём магазине. От портфелей категорически отказались – только ранцы, удобно носить, и руки свободны.
Рина поставила фотографию на место. «Это был замечательный, незабываемый отпуск». Она постелила постель и легла, заснула не сразу.
«Егор приедет только через два дня. Как долго!» Рина скучала без него так же, как дети.
На другой день вечером ребята торопились раньше лечь спать.
- Мама, ты скоро? Мы уже постелили кровати.
- Сейчас иду.
Через пять минут она вошла в комнату, села в кресло и приготовилась слушать.
- Интересно, что вы придумали? Вместе или врозь?
- Вместе.
- Кто будет рассказывать? Ты, Коля?
- Нет, пусть рассказывает Андрей, а я буду подсказывать.
- Начинайте. Я вся – внимание.
- Когда друзья обследовали остров, то поняли, что он не такой уж и маленький, а скорее большой. По другую сторону скалы начинался густой лес, и как далеко он продолжался, неизвестно. Они набрали хвороста на самой его окраине, веток для постелей нарезали, вглубь не пошли. Может, остров и необитаемый, раз нету людей, но в лесу могут быть дикие звери, а оружия у них не было.
Лодку подтащили ближе к пещере, на ветки положили брезент. Укрыться было нечем, и они решили спать не раздеваясь. Ещё обнаружили недалеко выдолбленное в скале углубление для сбора дождевой воды. В лодке было ведро для рыбы, в нём они варили уху и кипятили чай.
- В лесу росли дикие яблони и груши, – добавил Коля, – ягоды, грибы тоже там собирали.
- Так они прожили целую неделю, но никто мимо не пролетал, а если и пролетал, то очень высоко, поэтому надписи SOS не видел, тогда решили починить лодку. На это потребовалось ещё три дня, но они её починили. Заготовили с собой продукты, посолили (соль у них была) рыбу, набрали яблок, ягод и, конечно, воду. В пещере нашли бочонок и налили в него дождевой воды.
В море вышли рано утром, большой корабль встретили на другой день к вечеру. Их взяли на борт и помогли добраться до родного берега. Дома были очень рады, думали, что уже и не увидят их никогда.
- Вот и всё. Тебе понравилась наша история?
- Понравилась. Надо бы побольше фантазии, но всё равно хорошо.
- Мама, а какая твоя история?
- Сегодня, деточки, уже поздно, мне завтра рано на работу, а послезавтра выходной, и вечером я расскажу вам свою историю, она у меня длинная.
В этот субботний вечер Коля с Андреем отменили встречу с Хрюшей.
- Мама, он не обидится на нас? Мы очень хотим узнать, что же  придумала ты про трёх рыбаков, что случилось с ними на острове.
- Думаю, Хрюша переживёт ваше невнимание, а что случилось с рыбаками, сейчас узнаем, мне и самой интересно.
- Ты тоже не знаешь?
- Пока не знаю, давайте послушаем.
Потерпевшие «кораблекрушение» друзья в первый день пребывания на таинственном острове они осмотрели его очень поверхностно. Теперь, когда решили вопросы с водой, едой и жильём, так как не надеялись, что их быстро найдут, можно было серьёзно заняться его изучением, кто знает, как долго придётся здесь жить.
Обойти его по периметру не хватило и трёх дней, остров оказался довольно большим, и дорожка была не с асфальтовым покрытием.
- А как это по периметру?
- Это значит, вкруговую, по краю острова, по берегу. Начали свой путь от пещеры и шли, пока не вернулись к ней с другой стороны. Понятно?
- Понятно. И что они увидели?
- Они увидели и поняли, что остров не только большой, но возвышается высоко над водой. Им повезло, что шторм выбросил их на берег во время прилива, иначе лодка разбилась бы о скалистый берег. Вообще, остров оказался огромной скалой, возвышавшейся со дня океана. То, что это океан, а не море, они поняли, потому что приливы и отливы бывают только в океане. А вы, будущие моряки, знаете, что такое прилив и отлив?
- Знаем, читали с папой книжку про морские путешествия.
- Хорошо. Так вот – со стороны пещеры берег скалистый, и он занимает небольшую часть острова, а в основном он покрыт лесом и кустарником. Что и кого скрывают эти непроходимые джунгли, ещё предстояло выяснить. Друзья решили, что один будет оставаться у пещеры, заниматься рыбалкой и приготовлением пищи, а двое ходить в лес, знакомиться с ним и охотиться. В каждом лесу, наверняка, есть кто-то, на кого можно поохотиться, главное, самому не стать предметом охоты.
В лодке у них были какие-то инструменты, посуда и другие нужные вещи, но с пустыми руками здесь очутились, что-то нашли в пещере. Сделали луки, стрелы, рогатки, ножи у них, конечно, были, и метать их они умели неплохо.
Была в лодке и острога, здесь она особенно пригодилась. Одним словом, они чувствовали себя вполне вооружёнными и готовыми к любым неожиданностям. Утром уходили в лес, как на работу. Природа щедра и богата, она всегда даёт своим обитателям всё нужное для существования и нормальной жизни, не нужно только жадничать и злоупотреблять её добротой.
Встречались им в лесу зверьки, похожие на зайцев, птицы, похожие на голубей, змеи, похожие на удавов – именно, похожие, а не такие, какими они их знали. То же самое с фруктами – лимоны не лимоны, бананы не бананы, орехи не орехи.
Друзья с самого начала пытались определить, где находятся, как все моряки и рыбаки, умели определяться по звёздам, были с собой и некоторые приборы в лодке, только ничего не получилось. Нет в этой точке земного шара того, что должно быть, нет, да и только. Набрели как-то на остатки деревянного дома – брёвна в труху рассыпались, всё истлело, ни одного металлического или пластикового предмета не нашли. Значит, кто-то жил здесь когда-то очень давно.
Этот остров-скала представлял собой довольно ровное плато, покрытое растительностью, на краю которого возвышалась конусообразная скала. С одной её стороны – пещера, где добывали этот белый камень. С другой стороны – с небольшими уступами, по которым плелись лианы, и в нескольких местах были видны щели-трещины.
В один из вечеров, когда возвращались домой в пещеру, они заметили из одной трещины струйку дыма.
- Может, это вулкан, и начинается извержение?!
Рыбаки-моряки здорово струхнули:
- Так и на воздух взлететь недолго, а ещё страшней поджариться, как шашлык.
На другой день дыма не было, и они успокоились.
- Может, хватит на сегодня? – Рина посмотрела на часы. – Уже очень поздно.
- Нет, мама, нет, рассказывай дальше.
- Вам интересно? Ведь никаких особенных событий не происходит, они просто знакомятся с островом, приспосабливаются к жизни на нём.
- Конечно, интересно, мы не знали и не представляли, что может быть такой остров.
- Договоримся так, сейчас вы быстро засыпаете. Завтра у нас воскресенье – после завтрака сходим в парк, погуляем, а после обеда, в «тихий час» я вам почитаю… Нет, расскажу, что было дальше.
После обеда мальчишки напросились вытирать посуду:
- Так ты быстрее освободишься.
- Смотрите, не перебейте.
- Не беспокойся, папа нам разрешал, и ничего мы не разбили. Он говорит, скоро купит машину, которая моет и вытирает посуду.
- Хорошо бы, только её, наверное, даже не придумали.
- Он говорит, уже придумали.
- Всё, закончили, идите, ложитесь, а я сяду. На чём мы остановились?
- Они увидели дым и испугались.
- Нет, Андрей, на другой день дыма не было, и они успокоились.
- Все правильно, успокоились… Прошло уже два месяца, как наши «робинзоны» жили на острове. Они начали свыкаться с мыслью, что останутся здесь навсегда или очень надолго. Видно трассы кораблей и маршруты самолётов не пролегали в этих местах.
Починить лодку и выйти в океан – опасно: много ли еды, а главное воды возьмёшь в лодку… Нужно начинать строить нормальное жильё – дом. Материалов достаточно – и дерево, и камень, инструменты,  хоть и ржавые, нашлись в пещере. Кто их оставил, кто здесь работал, хотелось бы знать.
Друзья часто рассматривали надписи, оставленные на стенах пещеры, но прочесть не могли. На каком языке – неизвестно, и буквы странные, больше похожие на знаки или иероглифы. Никто из них не знал какого-то другого языка кроме своего. Подумали, что нужно написать год и число, когда сюда попали, пока не забыли, и отмечать чёрточкой каждый месяц своего пребывания здесь.
Один из друзей стал искать подходящее более ровное место на стене и заметил гладкую, словно отполированную, плиточку, слегка вдавленную в камень стены. Он нажал на неё, пытаясь стереть пыль. Раздался скрежет заржавевшей, давно не открываемой двери, часть стены выдвинулась и сдвинулась в сторону, образовав довольно широкий проход.
От неожиданности рыбак вскрикнул и позвал товарищей:
- Смотрите, что это такое?!
Они заглянули в образовавшуюся щель и остолбенели от увиденного – огромная пещера с ровным белым полом освещалась откуда-то сверху последними лучами заходящего солнца и казалась дворцовым залом, не хватало только танцующих мазурку пар.
Чудо! Фантастика! Они перешагнули порог, и стена сдвинулась. Было ещё достаточно светло, чтобы оглядеться. Часть потолка пещеры была ниже, образовав нишу. На две части её разделяла каменная перегородка. В одной части находился камин и очаг – плита для приготовления пищи. Вся мебель – кровати, диваны, столы, стулья, посуда, светильники изготовлены из дерева или камня, который, видно, легко поддавался обработке. Скатерти, ковры, покрывала, одежда из ткани, вытканной или связанной из ниток растительного происхождения.
Больше всего их поразил хозяин этого «каменного дворца», который, приветствуя их, поднялся с кресла. Высокий, худощавый, на вид пожилой мужчина, хотя пепельного цвета борода и длинные волосы, заплетённые в косу, выдавали его преклонный возраст. Густые, ещё тёмные брови, голубые глаза, загорелая кожа. Он улыбался:
- Приветствую вас во дворце моего «белокаменного» острова, меня зовут Ильдар.
- Мы рыбаки, которых буря каким-то образом занесла в океан, мы даже не знаем, где находимся.
- Вы находитесь в другом измерении, иначе – в параллельном мире.
- Объясните, мы не знаем, что это такое.
- Параллельные невидимые миры отделены друг от друга тонкой энергетической плёнкой. В ней есть слабые места, и при сильных воздушных бурях они надрываются-приоткрываются, и можно попасть в другое измерение в параллельный мир, как это случилось с вами. Мало кто верит в существование таких миров, но они существуют. Странно, что все верят в жизнь на далёких планетах и не верят в существование жизни в других измерениях, которые находятся рядом с нами.
- Не верят потому, что не видят их, а планеты видны, и на них вполне может быть жизнь.
- Увидеть можно другой мир только когда в него попадёшь. Вы ведь видите меня, океан, остров.
- Конечно, видим, только нам хочется увидеть свой мир, в котором мы жили. Ильдар, вы поможете нам туда вернуться?
- Помогу, если будет такая возможность. А сейчас садитесь за стол, я угощу вас вином из винных ягод и плодами хлебного дерева.
- Ягоды мы видели, они похожи на наш виноград, а хлебное дерево ещё не находили.
- Его плоды, когда их испечёшь, похожи на картофель, зерно здесь не растёт.
- Как же вы оказались на этом необитаемом острове?
- Я расскажу вам эту грустную историю. Мой отец был знатный вельможа, королевских кровей. Когда он решил жениться, ему подарили замечательную яхту. Отец любил море, изучал корабельное дело и мечтал испытать себя в качестве капитана на собственном корабле. Теперь такая возможность была, и он предложил невесте совершить свадебное путешествие на яхте. По неопытности отец набрал команду в таверне из безработных моряков. Так он думал, а на деле это были бежавшие каторжники, которые только и мечтали, как бы уплыть подальше из этой страны.
Очень скоро отец понял, что это не моряки. Они даже с парусами не управлялись, но было поздно. Он решил вести корабль через океан до ближайшего материка, но когда проплывали мимо этого острова, решил остановиться, чтобы пополнить запас пресной воды, если она здесь есть. Дождевая вода была в каменной чаше около пещеры.  Как только вода оказалась на корабле, бандиты схватили Элен – невесту отца, угрожая забрать её с собой, если он не отдаст им пистолет. Конечно, он безоговорочно согласился и попросил главаря шайки оставить им их личные вещи. С яхты им принесли два сундука, вытащив из них драгоценности Элен, кой-какие инструменты и даже кухонный скарб.
Яхта отошла от берега, попутный ветер надувал паруса, и скоро она скрылась за горизонтом. Бывшие каторжники прежде даже не видели моря, их главарь, который уверял их, что плавал и сможет вести корабль, на деле мог только крутить штурвал – лево руля, право руля и полный вперёд, паруса вообще были предоставлены воле ветра. Двое суток яхту носило по морю-океану, и при первом сильном шторме она затонула.
Первое время мои будущие родители жили в той же пещере, что и вы. Дом отец начал строить в лесу. Он много чего умел, руки у него, как говорится, росли, откуда надо, и через год дом был готов, а ещё через год появился на свет я. Мы жили в этом доме довольно долго, но однажды отец, будучи в пещере, нечаянно нажал на «клавишу» и оказался в этом «зале». Здесь был камин, очаг, светильники и даже мебель. Ту мебель, что вы видите, сделали уже мы, та, что была, состарилась, и её пришлось выбросить.
Из дома мы перешли жить сюда – вовнутрь каменной горы. Здесь не одна эта пещера. Завтра я покажу вам много интересного. Оставайтесь ночевать у меня, кроватей достаточно, одеяла возьмите в шкафу.
- Скажите, откуда у вас материя, из которой сделаны ковры. Занавеси и красивая одежда?
На Ильдаре была светлая туника, отороченная тёмным мехом.
- Мам, а что такое туника?
- Длинная рубашка, повязывается плетёным поясом, раньше её носили мужчины в некоторых восточных и южных странах.
- На острове есть растение, из которого прядут нитки и на самодельном ткацком станке ткут материю. Что-то осталось от прежних жильцов, остальное сделано моей мамой.
- В нашем мире это растение называется лён.
Наутро они пошли смотреть чудеса, которые таила в себе необыкновенная скала. В следующей пещере были разноцветные колонны, некоторые из них казались недоделанными – верхняя часть в форме капли свешивалась с потолка, нижняя, похожая на столбик, выступала с пола, когда они соединялись, получалась колонна, утончённая в середине.
- Почему они цветные?
- Когда капли воды проникают с поверхности, они растворяют какие-то соли разного цвета.
- Красиво, когда на них падает солнечный или лунный свет.
- Все пещеры освещаются через отверстия, проделанные в скале.
- Мы видели их снаружи, думали, это просто трещины. У нас на Урале внутри гор живёт Хозяйка Медной горы, а здесь, наверное, живёт хозяйка Мраморной горы. 
- Не видел, не встречал, но кое-что интересное вам покажу.
Они прошли дальше.
- Вот смотрите.
У самой стены пещеры возвышалась двухметровая фигура, вырезанная из камня. Круглая голова на короткой шее, низко ото лба узкой полосой – волосы, с боков выпуклости, похожие на короткие рога, на месте ушей небольшие отверстия, два отверстия на месте носа, глазницы круглые, рот тоже округлой формы с вытянутыми вперёд губами.
Друзья рассмеялись.
- Если у него есть хвост и копыта, то это настоящий чёрт, у нас таким его изображают.
Копыт и хвоста не было, зато было четыре руки с тремя пальцами и две длинные ноги с шестью пальцами. Друзья мысленно прозвали его «шестипалым», короткое туловище скрывала узкая до колен рубаха.
- Ничего себе красавчик! И кто же это? – обратились они к Ильдару.
- Не знаю, возможно, инопланетянин или какое-то их божество, но, скорее, первое.
- Неужели они такие некрасивые?
- Такими некрасивыми покажутся им мы, живущие на планете Земля. Это неправильное понятие, просто мы разные, и понятие о красоте у нас разное.
- А это что такое?
- Скорее всего, корабль, на котором они прилетели.
- Они же летают на «тарелках».
- Корабли могут быть разные. Субмарина не похожа на парусник или теплоход, но она тоже корабль.
Вырубленный из камня инопланетный корабль походил на летящую стрелу. Заострённый нос, длинный круглый корпус с иллюминаторами, утолщённый хвост. Высотой около полутора метров он стоял рядом со скульптурой.
В следующей пещере было озеро, в которое вода поступала неизвестно откуда, подземный ход – тоннель с вырубленными в нём ступенями, выходящий на другую сторону скалы недалеко от леса.
Много чего интересного показал и рассказал им Ильдар и проводил их до пещеры.
- Пещера тоже вырублена пришельцами. Наверное, камень служил топливом для реактора их корабля. Есть у меня фигурки из этого необычного камня, сам вырезал. Я подарю их вам на память.
- Спасибо, Ильдар, и скажите, сколько вам лет? Мы всё время спорим о вашем возрасте.
- Мне сто десять лет, мой отец умер, когда ему исполнилось двести пять. Не удивляйтесь, мы живём в любви и согласии с природой, поэтому живём долго.
… Деточки мои милые, я уже два часа рассказываю, не надоело? Вам интересно? Может, не всё понятно?
- Мамочка, очень интересно и понятно, мы же смотрим мультики про пришельцев и другие планеты.
- Ладно, поверю. Пойду приготовлю ужин – макароны по-флотски, салат из помидоров и огурцов, чай травяной с юбилейным печеньем и брусничным вареньем. Устроит?
- Очень даже устроит!
- Идите, поиграйте, конец доскажу после ужина. Осталось совсем немножко.
Вечером, когда ребята распрощались с Хрюшей, а Рина закончила кухонные дела, она продолжила:
… Теперь друзья проводили все вечера с Ильдаром. Он знакомил их со своим миром, они его со своим.
- У нас нет ничего искусственного, природа даёт нам всё, что нужно для жизни. Вы не первые, кто побывал в нашем измерении, и я знаю про ваши самолёты и корабли, подводные лодки, машины. Нам помогают летать, плавать, быстро передвигаться братья наши меньшие, с обитателями морей и океанов мы дружим, общаемся, понимаем друг друга. По морю мы ходим под парусами, корпуса яхт и лодок делаем только из дерева. Есть у нас и внешние отличия – вы многоцветные, у вас четыре цвета кожи – белый, чёрный, жёлтый, красный. У нас цвет кожи один – цвет загара, как вы видите у меня. Есть у нас школы и институты, мы изучаем и совершенствуем свой мозг и, думаю, общаться с инопланетянами во вселенной мы будем раньше вас.
Прошло ещё полмесяца. В этот вечер Ильдар долго смотрел на заходящее солнце, потом спросил:
- Вы лодку свою починили?
- Она давно в порядке.
- Отлично, соберите всё, что хотите взять с собой. Никаких запасов провизии и лишних вещей. Рано утром поплывёте на восток, навстречу восходящему солнцу. Доплывёте до двух белых скал, близко стоящих друг к другу. Начнётся сильный шторм. Как только с запада подует сильный ветер, гребите изо всех сил, ветер вам поможет, нужно успеть проскочить между скал. В этом месте на очень короткое время, на какой-то момент откроется проход в ваш мир.
Утром ещё до восхода Ильдар пришёл проводить их.
- Про то, что с вами случилось, лучше никому не рассказывайте, все равно не поверят, могут подумать, что вы сошли с ума.
Они попрощались, поблагодарили его за всё.
- Сделайте всё, как я сказал, и у вас получится.
У них получилось. Действительно, момент – и нет шторма, светит солнце, и вот оно – родное, знакомое с детства тёплое море! Всё.
- Ой, мамочка, где ты прочитала эту историю?
- У себя в голове.
- Правда?
- Вы же знаете – я никогда не обманываю.
- Если записать всё и сделать книжку, ты будешь писателем.
- Нет, Андрюша, писателем я никогда не стану, а рассказывать вам сказки и даже вашим деткам буду всегда.
На другой день возвратился из командировки Егор.
- Наконец-то, мы уже заждались, думали, ты там прописался.
Ребята повисли на нём, как груши, присоединилась и Рина. Егор схватил всех в охапку, не удержал, и все повалились на диван – получилась «куча мала».
- Папа, какой ты сильный!
- Не сильный он, а большой, вот и таскает нас, словно мы куклы.
- Нет, Риночка, я и правда сильный. Рассказывайте, как жили без меня?
- Хорошо.
- Подожди, Андрей, дай я расскажу.
- Рассказывай, сынок.
- Мама рассказала нам длинную, очень интересную историю, мы про это не читали и в кино не видели.
- Про что?
- Про другой мир, который рядом с нами…
- Про другой мир, про другую жизнь…
- Это она умеет, и мне не раз рассказывала. А я привёз вам две модели известных кораблей. Держите, будем строить.
- Отпустите отца, пусть идёт под душ с дороги и будем ужинать.
Перед сном, когда дети уже спали, Егор с Риной долго разговаривали.
- Я так соскучилась без тебя…
- И я не меньше.
- Хоть не зря съездил?
- Не зря. Моделей новых у нас своих много, и даже более интересные, а новые материалы замечательные, нужно закупать, и пойдёт наша мебель нарасхват. А у тебя что нового?
- Ничего, всё как всегда, работаем, торгуем. Я о ребятах хочу поговорить.
- Что-то не так?
- Да нет, просто рассказывала им кое-что, думала, не поймут. Куда там – всё видели, всё слышали, всё читали, скоро меня поправлять начнут… Удивилась.
- Чему удивляться? Взрослые уже, в третий класс пойдут. И время идёт вперёд. Мы в такие годы не были, как теперь говорят, такими продвинутыми.
- Это точно. Ты знаешь, очень уж любим мы их, и они это понимают.
- Что же в этом плохого?
- Не знаю. Коля говорит, что некоторых детей родители даже бьют за плохую учёбу, за непослушание.
- Ты хочешь, чтобы и мы так поступали?
- С ума сошёл, что ли? Да никогда в жизни! Я словом могу воздействовать, внушить, заставить понять, что так делать нельзя.
- Тогда, в чём дело?
- Слышала от очень мудрого человека, что любить детей нужно «с умом, а не без ума» - во вред им это.
- Считаешь, что мы их любим «без ума»?
- Я точно безумно их люблю.
- Потому что долго их ждала, лечилась, вопреки всему родила. Всё, Риночка, у нас хорошо, всё нормально и правильно, не бойся, не испортим мы их своей любовью.
- Ты думаешь?
- Не думаю, а знаю.
Она обняла его:
- Спасибо, успокоил ты меня. Ещё насчёт отпуска нужно решить.
- Чего решить? Пойдём в отпуск и будем отдыхать.
- Ясно. Но мне предложили путёвку на двоих в Болгарию. Двадцать четыре дня – четырнадцать дней по стране и десять дней на Золотых песках у моря.
- Поедем, я договорюсь пойти в отпуск, когда будет нужно. Я уже два года не отдыхал. Книгу возьму в библиотеке, почитаем об этой стране, будет интересней. А как дети?
- Здесь недалеко замечательный пионерский лагерь, я заказала уже путёвки, не зависимо, поедем мы или нет. Там место очень хорошее, лес, чистый воздух, организовано всё, опытные воспитатели и пионервожатые. Нечего им в городе пылиться, месяц там отдохнут.
- Значит, так и будет.
- Давай договоримся с Асей. Пусть приедет из своей тайги, поживёт у нас. По субботам будет ездить в лагерь, проведывать ребят, посмотрит, как и что, гостинцев привезёт. Нам будет телеграммы слать, всё ли в порядке…
- Согласен на всё, кроме телеграмм. Это только в том случае, если что-то серьёзное.
- Тогда давай готовиться, кроме всех дел мне нужно кое-что себе сшить.
- В магазине мало одежды?
- Не люблю стандарт, ширпотреб.
- Дело твоё, шей. Пошли спать, устал я, а уж как без тебя соскучился –  и сказать не могу, только доказать…
До отъезда ещё месяц, Рина оформила путёвки и занялась своим гардеробом. Мужчине проще, главное, иметь всё нужное и необходимое. И если он высокий, сильный, здоровый, да ещё чуть красивей обезьяны – всегда будет на высоте, на одежду никто и внимания не обратит.
Женщина – другое дело. Даже самая красивая, как драгоценный камень, чтоб показать свою красоту, должна иметь соответствующую, достойную оправу. Для любой женщины правильно выбранная по цвету и фасону одежда позволяет скрыть недостатки и подчеркнуть достоинства её внешности, сделает её привлекательной для окружающих и желанной для мужчин.
На работе Рина, только взглянув на покупательницу, знала, что именно нужно предложить, обычно с ней соглашались, благодарили и уходили, довольные покупкой. Бывало, что не соглашались, категорически отказывались от лёгких летних брюк, покупали супер модную короткую, выше колен, юбку, и уходили тоже довольные, выставляя на всеобщее обозрение свои кривые ноги.
Для себя в магазине она взяла только шорты, пару футболок и купальник. Егору подобрала всё, что нужно, и даже очень красивый льняной костюм. Головные уборы, обувь, очки, маски и другие пляжные мелочи они привезли из Крыма, когда отдыхали с детьми. Наряды для себя собиралась шить сама. Определила, что именно нужно, придумала фасоны, купила нужные ткани, шитьё, кружева, тесьму, пуговицы – кажется, всё. Можно приступать к выполнению задуманного.
В Крыму они нигде не бывали, кроме моря, сейчас – другое дело. Две недели по всей стране в разных городах – музеи, рестораны, клубы – соответствующая «экипировка» просто необходима, особенно, для женщины.
Машинку Рина купила давно, простую – ручную, а где научилась шить, не помнила, но помнили руки, так же, как выделывать шкурки, там, в тайге. Теперь вечерами она только готовила и садилась строчить. Детьми занимался Егор – играл, читал, укладывал спать. Рина  написала  Асе письмо с предложением пожить у них месяц и ждала её звонка. Через два дня она позвонила – «Встречайте, в воскресенье приеду». Сегодня четверг, значит, через три дня.
- Егор, ты слышал?
- Слышал, конечно, встречу.
Ася приехала с грибочками, соленьями, вареньями.
- Зачем тащила эту тяжесть?
- Как же, таёжные гостинцы. Разгружай, Егор, а я в душ, пропылилась вся.
- Конечно, иди. Потом поужинаем и обо всём поговорим.
- Ребятня-то где? Что-то их не слышно.
- У себя, сложную модель корабля собирают, даже не услышали, что мы пришли.
Из кухни вышла Рина.
- Как я рада, что ты приехала! – она обняла Асю. – Мойся, а я пойду ужин приготовлю.
Весь вечер Ася провозилась с мальчишками.
- Вам в лесу не скучно жить? У вас там что-нибудь случается?
- Случается. Недавно приехали к нам из деревни родители, въехали во двор, ворота не закрыли. Сидим на кухне за столом, я в окно выглянула, а там медведица разгуливает с тремя медвежатами. Совсем ещё маленькие, недавно из берлоги вылезли, зимой родились. Обычно, один-два, а тут тройня.
- И все одинаковые?
- Одинаковые, как и вы – близнецы.
- А что было дальше?
- Дальше – походила она по двору и вышла за ворота, а они за ней следом выкатились. Такие забавные – толкаются, кувыркаются.
- Вот бы нам посмотреть!
- Лучше в зоопарке посмотрите, в лесу к ним подходить нельзя, медведица не позволит.
Рина отправила детей спать.
- Идите, ложитесь, папа вам почитает. Нам с тётей Асей нужно поговорить. Пока мы отдыхаем, она будет ездить к вам в лагерь.
- Ася, деньги я оставлю, покупай продукты, какие тебе нужно. Детям кроме шоколадок и немного фруктов ничего не вози, там кормят хорошо. Моя знакомая работает там летом воспитательницей. Жаловалась на родителей: «Навезут всего, накормят детей, а у них потом животы болят. Думают, мы их голодом морим».
- Когда вы уезжаете?
- Через неделю. Хочу тебе посоветовать – сходи в нашу поликлинику, врачи здесь хорошие, полечишься, может, всё-таки будет у вас ребёночек. Мне ведь тоже говорили – не надейся, а полечилась – и помогло, вон какие парни растут.
- В группе много народа?
- Двенадцать человек, в основном, пенсионеры, бывшие работники предприятий. Отработали своё, пенсии нормальные, теперь ездят, смотрят мир, отдыхают. Путёвки за сорок процентов, в детские лагеря вообще, считай, бесплатно, билеты недорогие.
Хорошо всё-таки у нас – лечение бесплатно, ученье бесплатно, на квартиру стоять в очередь долго, но дают тоже бесплатно. За коммунальные услуги платим копейки. Продукты недорогие. Зарплаты маленькие, но на всё хватает. Говорят, за границей много получают, но там за всё нужно платить, квартиры покупать, продукты дорогие – буханка хлеба стоит рубль, а у нас пятнадцать копеек. Я послушаю, и у меня такое впечатление, что у них вся жизнь – «взаймы».
- За границей машины дешёвые, а у нас дорогие и мало их, даже если денег накопишь, купить негде.
- Нам с Егором машина не нужна. Дачи у нас нет, а поехать отдыхать можно куда хочешь – «дикарём» или по путёвке. Мы с ним хотим съездить в круиз, куда – пока не надумали. Хватит болтать, пошли спать. Завтра сходите с ребятами в парк, в кинотеатр, зайдите в кафе «Пирожное» - они любят. А я по магазинам похожу, нужно ещё кое-что в дорогу купить.





Глава 7
Путешествие в Болгарию


Егор разыскал в библиотеке небольшую брошюрку, из которой они узнали, что это за страна – Болгария. Она находится в Северо-восточной части Балканского полуострова. Страна маленькая – всего 111 тысяч квадратных километров. Треть площади занимают Балканские горы, они чередуются с плато и Дунайской низменностью.
Его восточную границу омывает Чёрное море. Население около девяти миллионов. Девяносто процентов – болгары, остальные – греки, турки, цыгане, армяне, русские.
Разница во времени с Москвой один час. Столица Болгарии – город София, куда они прибыли в восемь часов вечера по местному времени.
Поселили их в гостиницу, находившуюся в центре города. Двухместные номера с современной мебелью и всеми удобствами, конечно, понравились.
София – одна из самых древних столиц мира. Её возраст свыше пяти тысяч лет. Город красивый, в нём проживает больше миллиона жителей.
Возникновение Болгарии, как государства, относится к седьмому веку. Периоды его расцвета чередовались с периодами порабощения чужеземными завоевателями.
С начала одиннадцатого и до конца двенадцатого века она находилась под властью Византийской империи. А с конца четырнадцатого века началось почти пятивековое турецкое иго.
Освобождение пришло в результате русско-турецкой войны 1877-1878 годов. По мирному договору Турция признала независимость Болгарии, но значительная часть территории страны была урезана.
Во время второй мировой войны монархо-фашистская клика во главе с царём Борисом втянула Болгарию в союз с фашистскими государствами. Весной 1941 года Германия ввела в Болгарию свои войска, и началось ограбление страны.
Народ поднялся на борьбу за изгнание немецких оккупантов и свержение монархо-фашистской власти. Борьбу возглавила коммунистическая партия во главе с Георгием Димитровым.
В сентябре 1944 года советская армия, преследуя гитлеровские войска, вступила на территорию Болгарии и помогла народу свергнуть монархо-фашистскую диктатуру и взять власть в свои руки.
9 сентября болгарский народ отмечает, как свой национальный праздник – День Свободы.
Обо всём этом им рассказала экскурсовод. Русские дважды помогли болгарам вернуть свою свободу. Безграничная благодарность и история дружбы наших народов воплощена в памятниках русским и советским воинам, отдавшим жизнь за освобождение Болгарии от чужеземного порабощения.
Таких памятников в стране около пятисот. Крупнейшие из них сооружены на Шипке и в других крупных городах. Памятники вечной славы и дружбы любовно охраняются болгарским народом.
В Софии храм-памятник «Александр Невский» воздвигнут в 1912 году в честь русского народа-освободителя. Величественный монументальный памятник, воздвигнутый в честь Советской Армии освободительницы, и другие памятники.
Посетили они мавзолей Георгия Димитрова, военно-исторический музей, музей болгарско-советской дружбы.
Хотелось побывать в национальной художественной галерее и музее античного и средневекового искусства, но программой это не было предусмотрено. Рина с Егором сходили туда, когда другие ходили по магазинам. Театр тоже был не запланирован, хотя, возможно, потому, что в это время не работал.
Ещё негласно они побывали в «ночном клубе». В Советском Союзе такие заведения отсутствуют. Есть ли они в Москве, они не знали, но в их городе точно не было. 
Обслуживающий персонал советовал туристам посетить это заведение, говорили, что интересно, но стоили билеты недёшево, и обычно они отказывались, так как меняли денег немного, и туристы берегли левы на покупки.
У Рины с Егором «касса» была общая, их было двое, поэтому решили рискнуть, удовлетворить любопытство.
Большой зал представлял собой амфитеатр, ряды двойных мягких кресел, перед каждым небольшой столик. На нём свечка-фонарик, розеточка с солёными орешками, пара банок пива.
Внизу сцена в форме цирковой арены, задняя стенка которой закрыта тяжёлым бархатным занавесом.
Ведущий приветствовал зрителей, обещал приятный волнующий вечер. Зал освещался только свечками, стоящими на столиках, сцена прожекторами сверху, звучала тихая приятная музыка. Всё это создавало уютную обстановку.
На сцену выходили танцовщицы, приятный бархатистый голос ведущего пояснял, рассказывал, что они выражали своими танцами, был даже какой-то общий сюжет, как в варьете. Всё было прекрасно, смущало только одно – на молоденьких красивых девушках, исполняющих танцы, было маловато одежды, вернее, её практически не было вообще.
Если Рина как-то сдержалась, стараясь не показывать удивления, то Егор в открытую выражал своё отношение к происходящему. Он был не только удивлён, но и возмущён до глубины души.
- Безобразие! Девчонок, почти детей, раздетых вытолкнули на сцену!
- Помолчи, никто их не выталкивал, сами вышли и чувствуют себя, как рыбки в воде. Раз уж пришли, придётся сидеть до конца. Не устраивай скандал, не мешай людям смотреть, они деньги заплатили. Идти нам некуда, мы даже не знаем, где выход.
Рина говорила почти шёпотом, стараясь успокоить мужа:
- У меня с собой тёмные очки, держи. Закрой свои совестливые глазки, пей пиво и ешь орешки – отказываюсь в твою пользу.
Когда зажёгся свет, оказалось, что выход не с их стороны, и им пришлось ждать, пока вышли почти все зрители.
На Рине было платье цвета жухлой травы, отделанное тёмно-зелёной шёлковой тесьмой, сшитое по моде старинного бального платья – длинное до полу, прилегающее, слегка расширенное к низу, рукав «фонарик», глубокий вырез, открывающий, как выражался Егор, её лебединую шею.
Тёмные вьющиеся волосы, приподнятые вверх, и туфельки на высоком каблуке делали её высокой. Длинные серьги, колье и браслеты, собранные из бронзовых кленовых листочков с вкрапленными в них светящимися зеленоватыми монокристаллами очень подходили к её наряду, она была великолепна.
В зале уже почти не было народа, когда к ним неожиданно подошёл ведущий:
- Разрешите один танец с вашей дамой?
Слова были обращены к Егору. Не дожидаясь ответа, он подхватил Рину.
Зазвучала музыка, и они закружились в вальсе по сцене.
Круг не был завершён, на пути встал Егор. Удар в челюсть, и ведущий сидел на полу с вытаращенными глазами. Подхваченная разъярённым супругом, Рина вместе с ним вылетела из зала.
- Что он прокричал нам вслед?
- Не поняла на каком языке, но явно он обозвал тебя дикарём. Ты действительно вёл себя именно так.
- По-твоему, я должен был спокойно смотреть, как он лапает мою жену?
- Неправда, он просто хотел со мной потанцевать.
- Неудивительно, глядя на тебя, можно было захотеть не только этого, вырядилась…
- Я оделась так, как и должна одеваться женщина, когда идёт в театр или ресторан. У меня такое впечатление, что ты хочешь меня обвинить в случившемся.
- Мне не нравится, что мужики на тебя засматриваются, попросту, нагло пялятся.
- Мне что, чадру носить, как на востоке?
- Было бы неплохо…
- Не переживай, главное, чтобы я ни на кого, как ты говоришь, не пялилась. Не бойся, этого не произойдёт.
- Почему?
- Я заметила – в Болгарии очень мало красивых женщин, зато мужчины – красавцы, высокие, стройные, черноволосые – все на тебя похожие, – она засмеялась. – Мы с тобой начинаем ссориться. Не нужно было приходить в этот клуб и смотреть на такое – грех это.
- Мы же не знали.
- Я уже без детей соскучилась. Впервые оставили их одних.
- С ними Ася, и в лагере, думаю, им неплохо.
- Вообще, жалею, что взяла эти путёвки. Ничего особенного здесь нет, всё, как и у нас.
- Не всё, клубов таких нет, где голые девочки ногами дрыгают.
- Не ехидничай, может, и у нас есть. Нужно свою страну изучать, свою историю. Хорошо бы по «Золотому кольцу» попутешествовать, или какой-нибудь круиз, например, в Японию…
- Ничего, будут путёвки –  и съездим.
Они доехали до своей гостиницы.
За две недели они проехали всю Болгарию. В некоторых местах останавливались на несколько дней.
Произвели впечатление города, расположенные в горах. Егор с Риной бывали в горах более высоких и красивых, только там было холодно и городов там не строили, в горах жили гураны.
Здесь юг, город Боровец – горный курорт, на высоте 1300 метров над уровнем моря. Отсюда можно подняться на самую высокую гору Балканского полуострова – 2925 метров. Любят этот курорт спортсмены-горнолыжники, для них – лыжные трассы, трамплины. Есть трассы и для пеших прогулок в окрестностях города, вернее, тропы. Хороший курорт, не хотелось даже уезжать.
Следующим был город Пловдив, один из самых древних городов полуострова. Остатки древних фракийских поселений, построенных ещё в период Римской империи, сохранились до наших времён. Это было интересно.
Город расположен на реке Марица, на её правом берегу на шести холмах находится старая часть города. Живописные узкие улочки, своеобразные дома, мечети 15 и 16 веков, археологические остатки крепостных сооружений. Разные эпохи истории города – Римской, Византийской, кончая периодом турецкого владычества.
В современной части города, соответственно, современные постройки – дома, заводы, фабрики. Здесь самый большой в стране текстильный комбинат. Город находится в крупнейшем сельскохозяйственном районе, снабжающем страну овощами, фруктами и прекрасными виноградными винами.
В городе есть замечательный оперный театр, концертный зал, археологический музей, и это ещё не всё, что они успели увидеть. Достопримечательностью является возвышающийся над городом Холм Освобождение с памятником советскому воину-освободителю. Его ласково называют Алёша – Болгарии русский солдат.
Хорошо, что от города к городу не самолётом летели, а ехали автобусом. Не те расстояния, чтобы самолётом летать при теперешних скоростях, негде ему здесь разлететься, и разглядеть ничего не успеешь. Из автобуса, словно кино смотришь – посёлки небольшие, улочки прямые, дома красивые, как на картинке, поля ровненькие, и сено лежит сеткой в рулоны свёрнуто.
- Видно, машины убирали, – заметил Егор. – А мы граблями да вилами.
- Подумаешь, у нас тоже красиво, особенно, если копёшка стоит на крестовине с шестом, а большой стог хорошо уложишь – стоит в поле, как пирог на блюде.
- Сравнила тоже…
- Чистота и порядок кругом, как у хорошей хозяйки в квартире.
- Ещё бы на такой маленькой территории был беспорядок.
Заехали в какой-то совхоз, посмотрели и побывали в теплицах. Зачем теплицы – не понятно, на улице тепло, и зимы-то настоящей не бывает.
Помидорные кусты высокие, до самого потолка. Около каждого куста шест, к нему подвязывают ствол, помидор много, говорят, с каждого куста собирают до пяти килограммов.
Не только овощи, есть и цветочные теплицы. В Болгарии выращивают особые сорта роз, из лепестков которых получают знаменитое розовое масло. Рина купила несколько деревянных расписных флакончиков с таким маслом.
От города к городу. И каждый курорт – жемчужина и в каждом – храмы, музеи, памятники, картинные галереи. В этой стране никто не забыт и ничто не забыто.
При спуске с Шипкинского перевала, на южном склоне горы Стара-Планина рядом с селом Шипка возвышается величественный храм-памятник. Он воздвигнут в память о погибших в освободительной русско-турецкой войне русских и болгарских ополченцев.
Колокольным звоном Шипкинского храма-памятника была возвещена и народная победа 9 сентября 1944 года. На Шипкинском перевале, на вершине Столетова воздвигнут монументальный памятник-мавзолей в память о русских воинах, павших в боях за перевал в 1877-1878 годах. Вместе с болгарскими ополченцами они преградили путь армии Сулейман-паши, не дав ей возможности пробиться на помощь турецким войскам, осаждённым в Плевне. Исход войны был предрешён.
В Болгарии говорят, что на вершине Столетова родилась свобода болгарского народа. Штаб русской армии располагался в городке Бяла. В небольшом домике, в котором останавливался Александр Второй, сейчас музей.
Егор с Риной удивились, как бережно хранятся его мундир, сапоги и другие личные вещи. Музей в Бяле, памятник-мавзолей на Шипке посетили многие известные люди, есть там даже подпись Брежнева.
В Плевне они пробыли четыре дня. В русско-турецкой войне 1877-1878 годов здесь особенно много погибло русских воинов, потому и памятников здесь много. В городе и его окрестностях шли упорные бои. Мавзолей воинов, погибших при осаде Плевны, Скобелевский парк и музей освобождения Плевны, расположенный в доме, где официально сдался Осман-паша.
Недалеко от города  на месте героических боёв русских войск с турецкими войсками разбили парк имени генерала Лаврова. Он занимает площадь тридцать гектаров. Тут много братских могил и памятников, вся земля в этом месте залита русской кровью. Экскурсовод сказала, что часто целые поля здесь засаживают красными цветами.
Этот город почему-то особенно понравился Рине с Егором, хотя в нём, как и в других, были свои древности, современности и особые достопримечательности. Развита пищевая промышленность, виноделие, производство мебели, есть замечательный театр.
К югу от города разбито много парков, садов, построены спортивные площадки, дома отдыха, рестораны, водохранилища. Роскошный Народный парк поразил их пышной зеленью и морем цветов. Здесь же находятся известный ресторан-пещера «Кайлык» и гостиница «Балкантурист», в которой они жили.
Егор решил обязательно побывать на мебельной фабрике.
- Зачем тебе это? У нас своя мебель хорошая.
- Хочу посмотреть, новое, интересное внедрить, применить у себя.
- Иди один, я лучше отдохну, устала. И не очень меня это интересует, если бы одежда…
- Хорошо, я схожу, попытаюсь. Меня могут и не пустить через проходную.
Возвратился он через два часа.
- Ну, как? Пропустили?
- Да, сразу, как только сказал, что группа из Советского Союза. Познакомился с их дизайнером, мы даже обменялись с ним несколькими моделями.
- Замечательно. Сегодня у нас был свободный день, а на вечер запланирована пещера-ресторан. Интересно, как это – ресторан и в пещере? Первобытные люди жили в пещерах и одевались в меха.
- Что же ты собираешься надеть?
- Для этого случая у меня есть особый наряд. Иди, погуляй минут двадцать, пока я оденусь.
Прямая длинная юбка из тёмно-синего плотного шёлка кончалась широкой оборкой. Блузку она сшила из четырёх шифоновых платков. Синие разводы по светло-серому фону хорошо сочетались с цветом юбки. Круглый глубокий вырез и длинные рукава оторочены узкой оборкой из шифона такого же синего цвета. Одевалась она поверх юбки.
Бусы из чешского стекла, конечно же, синие. В три ряда они смотрелись, как ожерелье, тёмные подвески четырёхгранных серёжек вспыхивали голубыми искорками.
Когда вошёл Егор, она укладывала перед зеркалом свои кудри.
- Ну как, нравится?
- Не знаю, что и сказать. Настоящая новогодняя ёлка, только синего цвета, и даже лампочки в ушах мигают.
- Их можно выключить, там маленькие батарейки.
- Темноватый наряд, но вообще не плохо.
- Не девочка я, чтобы ярко одеваться, за сорок уже перевалило. Можно добавить немного светленького.
Рина вытащила из чемодана белую жилеточку тонкого меха с бахромой из чёрных хвостиков:
- Помнишь?
- Помню, ты стачала её из шкурок горностая. Мама всю одежду собирала из меха, ткани у нас было мало, и ты быстро научилась скорняжничать.
Прямого свободного покроя, без застёжки жилетка доходила бахромой до низа блузки.
- Красиво, и не так мрачно смотрится и подходит для пещерного ресторана.
Пещера «Кайлык» - Горло дьявола, находилась в Градском ущелье. Оригинальный ресторан, высокие подставки в виде канделябров со свечами-лампочками располагались у стены.
Освещение слабоватое, но именно оно и придавало таинственность и загадочность всей обстановке. Это наполняло ожиданием чего-то необыкновенного…
Но дальше было прозаично – ряд столиков, стоящих близко друг к другу, оказался одним длинным столом, уставленный тарелками, закусками, графинчиками с вином.
Рина с Егором вошли последними и оказались за столиком, стоящим близко к выходу, и неожиданно перед ними открылась волшебная картина – последние лучи заходящего за горы солнца освещали вечернее небо и великолепную панораму ущелья. Казалось, сквозь зев пещеры они смотрели в какой-то потусторонний мир.
- Егор, нам повезло, перед нами словно окно в космос. Может, мы в космическом корабле и смотрим в иллюминатор?
- Нет, дорогая, мы в Горле дьявола, в ресторане, и по-моему у всех уже наполнены бокалы.
Рине понравилось, что на столах не было мясных блюд, только салаты, фрукты и чудесные сыры, которые она обожала. Зато Егор заскучал без мяса.
- Сейчас бы отбивную или, на крайний случай, цыплёночка-табака.
- Потерпи, в номере тебя ждут копчёная колбаса и вкусный хлеб, который мы ели в ресторане «Мельница». И пей вино, оно из солнечного болгарского винограда.
Заиграла музыка, несколько пар вышли на площадку перед пещерой. К их столику подошёл мужчина примерно их возраста.
-Разрешите?
И хотя он обращался к Рине, Егор буркнул:
- Разрешаю…
Сам он не умел танцевать. Обучить его этому искусству пытались секретарша… и жена, но ничего не получилось. Рина смеялась: «Тебе в тайге медведь на ногу наступил». Наверное, так оно и было. Сама Рина танцевала неплохо – вальс, танго, фокстрот, хотя не училась, просто ноги её умели это делать.
Её партнёр поинтересовался:
- Вы из группы русских туристов?
- Да.
- И как вам Болгария?
- Как в сказке.
- Так все говорят, кто приезжает впервые. У нас любят советских туристов.
- Мы это поняли. Болгары очень благодарный народ. Здесь так много памятников русским и советским воинам, которые погибли на вашей земле.
- Не только памятники – песни, стихи. Наш болгарский поэт Ормин Орминов написал оду Советскому Союзу. Если хотите, я перепишу её в переводе на русский и занесу вам завтра в номер.
- Вы знаете, где мы живём?
- Знаю, потому что работаю в этой гостинице, и сегодня приехал сюда, чтобы помочь вашему переводчику и руководителю.
- Вы хорошо говорите по-русски.
- У меня мама русская, и мои дети тоже знают русский язык.
- У нас два сына, близнецы. Они только закончили второй класс, жаль, что детей по путёвке в группу не берут, им бы было очень интересно. Стихи обязательно принесите, буду очень благодарна.
На другой день он действительно принёс обещанные стихи, это была «Ода Советскому Союзу», написанная красивым мелким почерком на двух тетрадных листочках.
Они подарили ему берестяную шкатулку.
- Егор сам делает такие вещички. Он модельер мебели, успел побывать и на вашей фабрике, познакомился с модельером, моделями и даже обменялись с ним образцами.
- Замечательно. Спасибо вам за чудесный подарок.
Рина улыбнулась:
- А вам за стихи. Сегодня у нас будет литературный вечер.

ОДА СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ
Тебе моя ода, тебе моя песня,
Тебе – сегодня и во веки веков.

Ты должен всё уметь, ты должен всё иметь:
Танки и ракеты, сверхзвуковые самолёты,
Гениальных физиков, гениальных поэтов,
Умы электронные,
Микрополупроводники вместо старой проводки,
Станки многотонные,
Океанские атомные подлодки,
Чёрную металлургию, печи доменные,
Волнующую драматургию,
Гидроцентралы огромные.

Кто-то вопит: ты виновен во всём –
В том, что есть ещё под соломою хаты,
Что ещё не в изобилии красные томаты,
Что не каждый одет по парижской моде,
Ты «виновен» даже в этой вот оде.

Господи боже! Матушка милая!
Какою же нужно обладать силою –
Упрёк встречать ласкою, удар – ударом,
Угрозу – надвинутой каской!

Ты должен всё уметь, ты должен всё иметь:
Нефть, золото и бриллианты,
Взводных командиров, маршальские таланты.
Ты должен революцию ввысь вздымать
И отставшего поднимать,

Когда же спасённый твоею армией
Ходит в «критиканах смелых» -
Спокойствие в сибирских размерах.
А знают ли эти «святые» -
Новые пророки и дряхлые витии,
Что если б мгновенно
Ты закрыл свои открытые вены
Хотя бы на месяц, хотя бы на год,
На пятилетку одну –
Мог бы и ты, как старая Бельгия,
Щёткой и мыльной пеной
На асфальт навести белизну!

А знают ли эти «святые» -
Новые пророки и дряхлые витии,
Что если бы не дула твои,
Что если б не крылья твои,
Не твои стартовые площадки –
Разговоры и с ними были бы страшны и кратки!

Хватит! Хватит! Хватит!
Довольно этой игры! Мелодрамы гасите свет!
В веке двадцатом, озверевшем,
Яростном и зубатом –
Двух путей нет! Или здесь, или там.

Диалектика ясна, грамм в грамм.
Мы истину эту хорошо сознаём:
За каждую проданную каплю любви –
Американский заём.

И если рука, которая убила Кеннеди Первого,
Чёрного Кинга, Кеннеди Второго,
Рука, покрытая позором, поднесёт огонь
К земле, к воде, к небесным просторам –
Кто безумный удар отобьёт повсюду?
Кто за свои нас укроет щиты?
Небесное знаменье? Некое чудо?
Ты! Ты! Ты! Ты!

Как не раз случалось с тобою,
Ты первым изведаешь ад боя.
Твои Андрюши ударят из «Катюши».
Русские Иванки сядут в танки.
Твой Алёша пройдёт через атомный прах,
чтобы остаться и встать бессмертным
где-то на дальних холмах!

Довольно рядиться в обманный цвет.
Путь – один! Двух путей нет!
И пусть кто-то хулою губы пенит,
Такие законы в нашей борьбе:
Кто, СССР, изменит тебе –
тот великой правде изменит.

Тебе моя ода, тебе моя песня,
Тебе  - сегодня и во веки веков!

Вечером после прочтения оды оба сидели молча.
- Рина, ты что молчишь?
- Знаешь, Егор, я плохо представляю, как пишутся оды. Одно могу сказать, читается очень трудно. Рифмы нет. Может, оды так и пишут? А может быть, перевод плохой. Ведь переводить стихи трудно, и поэтов, которые переводят с иностранного на русский, не много.
Но если в одах положено хвалить и превозносить, то этого здесь предостаточно. Вернёмся домой, обязательно отнесу эту оду в школу и подарю учительнице истории или литературы.
Через день Егор с Риной покинули Плевну, теперь они ехали на Золотые пески к морю на целых десять дней!
Это был конечный пункт их пребывания в гостеприимной Болгарии. Четыре недели, всего 24 дня.
В стране много замечательных мест и интересных городов, они побывали в немногих. В одних по нескольку дней, в других день-полтора, а в некоторых почти проездом, но бывало, что совсем короткое знакомство оставляло неизгладимое впечатление.
Маленький живописный городок Белоградчик находится в воистину фантастическом месте. В его окрестностях они познакомились с уникальным природным памятником – это знаменитые Белградченские скалы. Они тянутся полосой, длина которой тридцать километров, ширина три километра, это причудливый сказочный мир, созданный природой. Им сказали, что особенно фантастический вид скалы имеют в ясные лунные ночи.
Было полнолуние, они остались на ночь и не пожалели. В лабиринте скал можно было обнаружить удивительные замки, башни, фигуры людей и животных, некоторые носили определённые названия, связанные с легендами или фантазией людей – «Сгорбленные монахи», «Сфинкс», «Адам», «Ева» и другие.
Название – Белоградчик – связано с остатками Римской белой крепости на окраине городка. Турки восстановили и расширили крепость. Она построена на трёх скалистых массивах высотой до пяти метров и считалась неприступной.
Во время Белоградчикского восстания крестьян против турецкого владычества здесь погибло десять тысяч человек. Такие места, действительно, запоминаются на всю жизнь, даже если побывал здесь только однажды.
А «Долина роз» с её уникальным микроклиматом, в котором растут эти дивные розы? Масло из них употребляется во всём мире при изготовлении самых дорогих духов. Воздух долины пропитан нежным ароматом, и можно ли где ещё увидеть такое количество растущих розовых кустов? Скорее всего, нет. Рина с Егором увидели.
Очень запомнилось Габрово, хотя были там именно проездом. Центр юмора в Болгарии, так же, как Одесса в СССР. И народ в Габрово живёт особый – «юморной». Бельё стирают без мыла, часы останавливают на ночь, чтобы механизм дольше не изнашивался, вывели породу бесхвостых кошек, чтобы беречь тепло в доме, ведь кошки с хвостом проходят в дом дольше, чем бесхвостые. И много у них других причуд.
Егор купил книжку «Габровские уловки» - пусть дома ребятишки посмеются. В общем, в Болгарии каждый город – это курорт, памятник, в каждом есть что-то особенное. И чтобы увидеть много больше того, что они увидели, приезжать сюда нужно не один раз. Климат здесь прекрасный и море – море, к которому они скоро приедут.
Во время поездок, по ходу, экскурсовод рассказывала, если было о чём рассказать, если нет, они пели песни, русские и некоторые болгарские, которые успели выучить.
Сегодня поступило предложение – хватит петь, давайте загадывать загадки.
- Принято, кто первый?
С заднего сиденья послышался мужской голос:
- Хотите длинную загадку? Будете разгадывать до самых Золотых песков.
- Давай, мы все – внимание. Вот тебе микрофон, переводчица передаёт.
- Жили-были дед и бабка. Деда звали «туда и обратно одинаково», бабку тоже звали «туда и обратно одинаково». Построили они себе жильё «туда и обратно – одинаково». Заболел у бабки один орган – «туда и обратно одинаково». Потом у деда заболел орган из трёх букв – «туда и обратно – одинаково». Посадили они растение – «туда и обратно – одинаково». Пришла осень, собрали они урожай – «туда и обратно – одинаково». Теперь угадайте и скажите: как звали деда, как звали бабку, какое жилище они построили, что заболело у бабки, что заболело у деда, какое растение они посадили, какой урожай собрали?
Ответы послышались не сразу, но потихоньку разгадывание началось: деда звали Тит, бабку – Анна. С болячками застряли.
Пришлось «загадчику» подсказать, как в старину глаз называли? Знаете? – Око!
- Точно – око.
- А как насчёт дедовой болячки?
Перебрали все органы и обнаружили, наконец, нужный. Пуп! У деда заболел пуп. Жильё пропустили.
- Ну, это просто – построили они шалаш.
Посадили, конечно, боб. А собрали что?
- Шиш они собрали, вот что!
И тут началось самое интересное. Переводчица никак не могла понять, что же они за урожай собрали.
- Чего тут непонятного? Шиш они собрали.
- А что такое – шиш?
- Ну, значит, ни фига.
Все наперебой начали объяснять: дулю они собрали. Кто-то даже для наглядности – показал. Наконец, вмешался «загадыватель»:
- Замолчите! Объясняю! Был неурожай, и они ничего не собрали. Теперь понятно?
- Теперь поняла, – рассмеялась переводчица. – Значит, вместо слова «ничего» можно сказать «шиш», «дуля» и «ни фига»?
- Вот именно.
- Интересный русский язык, иногда одно понятие выражается несколькими словами, а иногда одно слово, например, «коса» имеет несколько понятий-значений – коса девичья, коса песчаная, у берега реки, коса, которой косят траву.
Кто-то из мужчин сказал:
- У вас тоже не всё понятно. Попросил в хлебном булку, а мне сказали: «Не по адресу обращаетесь, молодой человек».
- Не возмущайтесь, – улыбнулась переводчица. – По-болгарски «булка» - это девушка.
- Ничего себе!
- Просто вы не знали перевода, а звучит очень похоже. Говорят, в русско-турецкую войну русские солдаты тоже просили «булку хлеба», а болгарские женщины возмущались. Потом разобрались, в чём дело, и смеялись.
- Хорошо, всё выяснили. Давайте загадывать простые детские загадки.
- Пятак имеет, а купить ничего не может. Кто это? – послышалось с первого сиденья.
И сразу чуть ли не хором:
- Поросёнок!
- Правильно. Только сейчас за пятак и человек ничего купить не сможет, – сказала пожилая женщина.
- Можно, я загадаю? – Рина подняла руку, как в школе.
- Загадывай!
- Кто всю жизнь в клетке живёт?
Ответа не последовало.
- Разгадывайте. Это детская загадка, мне её дети мои загадали. Спросите у своих деток, если не знаете. Ещё одну загадаю, только это взрослая загадка – Лебедь белый на блюде не лежал, а всяк его едал.
Послышался голос шофера:
- Мы приехали. Остановка конечная – Золотые пески. Всего вам доброго, вы приятные пассажиры, с вами было не скучно.
Курорт «Золотые пески», находившийся в 17 километрах от Варны, превзошёл все их ожидания. Он расположен на небольшой возвышенности с вековым лиственным лесом, полого спускающейся к морю. Этот огромный курортный ансамбль с современными отелями, ресторанами, кондитерскими раскинулся амфитеатром вдоль пляжа с мелким золотистым песком, протянувшимся на три с половиной километра.
Для советских туристов здесь есть специальная киноплощадка, на которой бывают концерты художественной самодеятельности, лекции, беседы на разные темы, демонстрируются кинофильмы.
Можно совершить прогулку к Аладжа – монастырю, высеченному в скалах в четвёртом веке нашей эры.
На этом курорте было всё для отдыха и развлечений. Егор с Риной изредка посещали киноплощадку, любители гор, они, конечно, дошли до скального Аладжа-монастыря, пару раз побывали в ресторане, но предпочитали кондитерские. Им не очень нравилась болгарская кухня, зато пирожные, пирожки, сдобные булочки вкусноты необыкновенной – их просто покорили.
- Егор, мы с тобой скоро растолстеем от этой радости-сладости.
- Хорошо, нам парочка килограммов не помешает.
Они жили в прекрасном отеле, в номере с видом на море, и большую часть времени проводили на пляже.
С первыми лучами солнца бежали к морю, заплывали далеко (хотя это не приветствовалось), плавали долго – по воде и под водой. И так каждый день – утром и вечером. Загорелые, стройные, они невольно привлекали к себе внимание. Однажды, услышав произнесённые им вслед слова: «До чего красивая пара, хоть и не молодая» - Рина расстроилась.
- Слышал, Егорушка, оказывается, мы уже не молодые.
- Это они так думают, главное, чтобы мы так не думали.
Они редко пользовались лежаками, любили лежать на золотистом мелком песке. Пока он был ещё тёплый, не сильно нагретый жарким солнцем.
- Как здесь хорошо.
- А разве в Крыму было хуже? То же самое Чёрное море.
- Пляж там каменистый.
- Говорят, что в северной части Крыма. В Евпатории, такой же жёлтый мелкий песок и много детских санаториев, туда можно ездить с детьми. Я очень без них соскучилась.
- Потерпи, осталось уже немного. Ты всё ещё жалеешь, что поехали сюда?
- Нет, страна просто необыкновенная. Мы так много узнали и увидели. Вчера, когда ты спал в номере, я ходила в кинозал, послушала лекцию о Болгарии. Лектор рассказал о курорте «Солнечный берег», где в 1975 году был фестиваль песни «Золотой Орфей». Первое место заняла Алла Пугачёва, когда спела Арлекина. Зал стоял на ушах. Оттуда началось её восхождение на вершину славы.
Рассказал и про один город-курорт, забыла, как называется, песок не золотистый, а серо-чёрный, в нём много железа, санатории в городе все лечебные. Напрасно не ходишь в кинозал – засоня ты.
Перед отъездом побывали в магазинах, купили мальчикам и Егору джинсы, Рине замшевый бежевый костюм – юбку с жилетом и чёрный бархатный плащ-накидку с капюшоном. В этих магазинах всё продавали за валюту, пришлось менять болгарские левы на доллары.
Отъезд всей группой отмечали в ресторане, пригласили и переводчицу-экскурсовода, которая была с ними во время поездок по стране.
В Москве пересадка с самолёта на самолёт – город опять не увидели, а так хотелось познакомиться со столицей.
- Ничего, Егор, мы обязательно попутешествуем по «Золотому кольцу».
Для кого Родина не просто слово, возвращение домой – счастье и радость, как бы хорошо не было где-то там. Эти чувства испытали Егор с Риной и, по-видимому, все «путешественники», когда прилетели в Москву. Рина с Егором успели дать срочную телеграмму, и в аэропорту своего города их встречала Ася.
Они получили багаж и взяли такси.
- А ребятишки где?
- Приедут через два дня
- Как они, всё в порядке?
- В основном, да, если не считать, как они отличились в День Нептуна.
Рина заволновалась:
- Что именно?
- Просили не говорить, сказали, расскажут сами, но я нарушу обещание, чтобы вы были в курсе и не реагировали слишком бурно. Встречать водяного владыку ходили на речку.
- Там же нет реки, только бассейн в лагере!
- Есть там небольшая речушка за лесом. Так вот, пока все переодевались, наши морячки нашли на берегу какую-то старую лодчонку-плоскодонку и решили испытать её на воде.
Не выдержала она испытания, перевернулась и накрыла «испытателей», они из-под неё еле-еле выбрались, хорошо, что плавать под водой умеют. Старший пионервожатый сразу бросился их спасать, но они уже сами спаслись. Скандал, конечно, обещали пожаловаться родителям, но ребята очень просили, не делать этого, обещали, что сами обо всём «доложат».
Егор заулыбался:
- Значит, доложат, как в армии. Мальчишки всерьёз решили стать моряками. Ася, в магазин за продуктами заедем?
- Нет, дома всё есть.
- А чёрный хлеб?
- И чёрный хлеб, и квас. Сейчас сделаем окрошку. И даже «Столичная». Соскучились за границей без русской еды?
- Соскучились, тем более, что от болгарской кухни мы не в восторге.
В квартире чистота и красота.
- Спасибо тебе, Асенька!
- Идите в душ и распаковывайте ваши чемоданы, а я на кухню, будем обедать и обо всём поговорим.
- Хватит, Рина, разбирать эти тряпки, так вкусно пахнет.
Из кухни доносился запах жареной картошки и котлет.
- Идём, а то я умру от голода.
Ася уже накрыла стол.
- Асенька, мы готовы к восприятию пищи.
- У меня тоже всё готово, садимся за стол.
- До чего ж хороша наша русская кухня! – Рина заглянула в морозилку. – Моё любимое мороженое!
- Там что, мороженого не было?
- Было, красиво оформленное, разноцветное, а на вкус отвратительное. Я купила один раз, попробовала и больше весь отпуск не покупала. Нам понравилась только выпечка и кондитерские изделия, очень вкусные, да ещё сладкий перец, печёный на углях с острым томатным соусом. Спасибо за мороженое.
- Я же знала, как ты его любишь, запаслась.
- Рассказывай, подруга, как вы жили без нас? Что нового произошло за это время?
- Ничего особенного. Ездила к ребятам в лагерь, сходила к врачу, потом ходила, лечилась, прошла положенный курс лечения, теперь буду ждать результатов. Доктор сказал, должно помочь.
- Замечательно, а доктору этому можно верить, я в этом убедилась, результат налицо – Коля и Андрюша.
- Посмотрим. В школу сходила, получила новые учебники для третьего класса, сдала старые, купила кое-что к школе, так, по мелочи, основное всё сами купите. Один разок съездила, навестила любимого мужа, а то он совсем одичал без меня, только со зверьём общается.
В кинотеатр ходила на новые фильмы. Как-то билет купила с рук у молодого человека, видать, его девушка не пришла, так он хотел после сеанса проводить меня, только я отказалась, хотя было поздно.
- Что же ты, Асенька, растерялась? Муж далеко, можно было и расслабиться.
- Нет уж, спасибо. А ты что, расслабляешься, когда Рина уезжает?
- Мне некогда – дети и работа…
- Ясно. Рина, возьми на заметку, присматривай за ним. Кажется, о всех делах рассказала, полный отчёт. Ещё цветочки на балконе поливала и полотенца подшила кухонные, которые ты перед отъездом купила.
- Спасибо тебе, Асенька, я знала, что ты со всем справишься, и всё будет в порядке, поэтому и отдыхали мы спокойно. Пошли, покажу, что купила, и подарки знакомым заберёшь, ты же в совхоз заедешь, не сразу в тайгу помчишься.
- Конечно, заеду.
Рина открыла чемодан, сверху лежал замшевый костюм.
- Это тебе, мерила на себя, у нас с тобой размер одинаковый, только я повыше. Одень, хочу посмотреть, как он на тебе будет сидеть.
Ася быстро переоделась:
- Ну как?
- Отлично, лучше, чем на мне. Когда мерила, продавец сказал, что «мешковато», предлагал взять на размер меньше, но я знала, что ты немного полней и тебе будет впору.
- Очень красивый, но он же стоит дорого.
- Что значит, дорого? Не дороже денег. Главное, тебе понравился.
- Спасибо, Рина. А себе что купила?
- Бархатный плащ-накидку с капюшоном, давно о таком мечтала, – она накинула плащ на плечи.
- Здорово! В городе ни на ком такого не видела.
- Инне Петровне и себе купила юбилейное издание «Тихого Дона» Шолохова – занесёшь в библиотеку. В поликлинику девочкам розовое масло в специальной упаковке, и нам с тобой по одной штучке, чтобы пахло от нас розами.
- А это что такое?
- Футболки твоему Толику и Сергею Семёнычу.
- Не сказала я тебе, Рина, умерла у Семёныча его Аннушка, вчера было девять дней, как похоронили…
- Да ты что! Долго боролась с болезнью. Она уже болела, когда мы приехали десять лет тому назад. Нужно было операцию делать на сердце, а она не согласилась. Жалко, и Сергей Семёныч теперь остался совсем один, ведь детей у них нет.
Утром Ася уехала, а в обед они пошли к школе встречать автобус с ребятишками. Как они обрадовались, когда увидели родителей! Про Асю спросили уже дома, когда увидели, что её нет.
- Где она, мама?
- Как где? Домой уехала, к дяде Толику.
- Жалко, жила бы она с нами…
- Они будут приезжать к нам в гости по очереди, чтобы не оставлять тайгу без надзора, оберегать от браконьеров. Как вы отдохнули? Понравилось в лагере? Вели себя хорошо?
Егор внимательно смотрел на сыновей:
- Чего молчите, рассказывайте.
Пока Коля раздумывал, с чего начать, Андрей уже «докладывал»:
- Отдохнули хорошо, в лагере очень понравилось, до праздника Нептуна замечаний не было, а потом…
- Потом, – продолжил Коля, – мы решили встретить Нептуна на корабле, вернее, на лодке и убежали на речку пораньше. Нашли на берегу старенькую плоскодонку, две большие палки вместо багров, думали, они будут доставать до дна, и можно будет отталкиваться, но не получилось, глубина оказалась большая. Вёсел не было, и нас понесло по течению. К берегу подходил Нептун со свитой. Неожиданно лодка перевернулась и накрыла нас с Андреем. Вынырнули быстро, мы же хорошо плаваем, с садика ходили в бассейн. К нам уже подплывал старший пионервожатый, и вместе мы доплыли до берега.
- И как вас встретил Нептун?
- Он стучал трезубцем о какой-то камень, гремел, как гром, своим басом, грозился немедленно отправить нас домой, а из глаз вылетали настоящие молнии. Мы испугались, просили нас простить, поклялись никогда так не делать.
- Он вас простил?
- Простил, но родителям, сказал, что обязательно сообщит, мы сказали, что расскажем сами. Ещё передал вам спасибо, что  научили нас плавать, и нам посоветовал сделать то же самое, а то говорит, «пошли бы вы на корм рыбам». Нептуном был наш директор лагеря. Вот и всё.
- Я понял. Теперь послушайте меня: не знаю, как ваш директор-Нептун, а я вас не прощаю, и как будущие военные моряки, получайте наряд вне очереди.
- А это как?
- А это вот так – берёте швабру и драите палубы, то есть полы в вашей комнате, потом разберёте и уберётесь в ваших письменных столах – все ненужные бумаги сложить, связать, сдать в макулатуру. Выполняйте, об исполнении доложите.
Во время этого разговора никто не обратил внимания на Рину – она сидела в кресле бледная, как мел.
- Риночка, что с тобой?
Егор бросился на кухню, он вернулся со стаканом воды и валерьянкой.
- Выпей скорей, и ещё валидол под язык, быстро.
- Папа, что с мамой?
- У неё слабое сердце, если любите её, запомните навсегда – если вы будете вот так без надобности рисковать своей жизнью – она умрёт от разрыва сердца.
У будущих моряков из глаз полились слёзы:
- Мамочка, мы не будем больше так делать! – они обнимали её с двух сторон.
- Осторожней! Дайте ей отдышаться, и закончили «водные процедуры».
- Папа, а если будет нужно рисковать, например, в бою?
- Тогда другое дело, – и, посмотрев на Рину, тихо добавил. – Хотя результат будет тот же самый.
Джинсы и футболки мальчикам понравились.
- А это что?
На столе стояли две небольшие, совершенно одинаковые, высокие коробки.
- В них находятся одинаковые вещи, разница только в цвете. Выбирайте, кто первый?
- Пусть Коля выберет.
- Выбрали? Теперь открывайте.
В Колиной коробке оказался парусник с алыми парусами – корабль капитана Грея. В коробке Андрея пиратский корабль с чёрными парусами и чёрным флагом с изображением черепа.
- Спасибо, папа. Они как настоящие, только маленькие и такие красивые. Не важно, какой кому достался, стоять они будут на общей полке.
Вечером в спальне вспомнили Асю с Анатолием.
- Они так хотят ребёнка.
- Она же пролечилась, думаю, всё у них получится. А замшевый костюм ты разве не себе покупала?
- Хотела себе, но размера моего не было. Великоват он мне, и рост маленький. Решила, что возьму его Асе в подарок, а себе плащ-накидку.
- Понял.
- А ты когда купил эту «флотилию»?
- В Плевне, на мебельной фабрике. Там рядом был большой магазин сувениров. В отделе деревянных поделок были очень интересные вещички. По-моему, изготовлены они на фабрике, у них есть небольшая мастерская, где этим занимаются.
- Красивые кораблики. У меня из головы Сергей Семёныч не выходит, как он будет один?
- Не переживай, он мужик самостоятельный, всё умеет, справится. Ещё, глядишь, женится. Жизнь-то продолжается, и не такой он старый.
- Не говори ерунду. Напугали меня ребята. Не буду их никуда отпускать.
- Нельзя этого делать. Нужно, чтобы они были ко всему готовы. В жизни всё бывает. Будут заниматься самбо или дзюдо, ходить на горных лыжах и, вообще, дружить со спортом. Тем более, в военные собираются.
- Это детские фантазии, мечты.
- Очень часто в юности они осуществляются.
- Как хорошо, Егор, что мы съездили в эту страну. Сама по себе она интересна, а как много узнали про Россию, про русско-турецкую войну. Мы ведь про это и не знали, так, несколько слов в учебнике истории. И про Болгарию, не помню, было ли там написано. Мы же экзамен за десятый сдали через два года после возвращения в мир и, конечно, изучали всё без подробностей. Я хочу стихи, которые мне подарили, отдать в школу учительнице истории.
- Конечно, отдай. Только себе перепиши на память.
- Ты знаешь, а молодцы наши ребята, отдохнули не без приключений. Я так их люблю и тебя, моя радость, жизни без вас не представляю.
Егор обнял её и крепко прижал к груди.
- Тише, тише, раздавишь, и что тогда скажут тебе дети?




Глава 8
Усолье-Сибирское – отравленный город. Смерть Владимира Ивановича. Сева бежит из плена. Гульнара


Владимир Иванович умирал. Сказать, что для всех это было, как гром среди ясного неба, всё равно, что ничего не сказать. Кашлял последнее время – ну и что, многие после гриппа долго кашляют. Приезжая к ним, Надежда Николаевна настаивала, чтобы сходил в поликлинику – проверился.
- Ходил я, сказали, бронхит, ничего страшного, не волнуйся, Надежда.
- Бронхит тоже нужно лечить.
- Так я лечусь, лекарства пью, на ингаляцию хожу.
Казалось, ничего не предвещало  такого исхода, и вдруг этот звонок:
- Мама, папе очень плохо, Костя привезёт его в Иркутск.
Она положила его в свою больницу на обследование, через неделю в онкологию. Заключение врачей звучало, как приговор – рак, четвёртая стадия, поражены оба лёгких, операция исключена, слишком поздно.
Почему упустили? Она нейрохирург, не терапевт. Хороший терапевт, наверное, мог бы определить даже по характеру кашля… Но всё равно винила себя. С этой двойной работой мало внимания уделяла семье.
Собиралась бросить «политику» как только у Маши появится ребёнок, но этого события пока не предвидится. Не дождался Володя внука от любимой дочери.
Обычно в безнадёжных случаях пациентов выписывают умирать домой, но ей пошли навстречу. Владимир Иванович лежал в отдельной палате.
Прошёл всего месяц, как позвонила Маша в последних числах мая, а сейчас конец июня. Последнюю неделю взяла отпуск без содержания, не отходила от мужа, сегодня осталась на ночь, ему стало совсем плохо.
Дежурная сестра делала уколы.
- Сейчас он уснёт. Вы останетесь?
- Да, останусь.
- Хорошо, через два часа я приду, сделаю ещё укол. Если что, звоните.
Надежда Николаевна потушила верхний свет, пододвинула стул, села рядом с кроватью. Она смотрела на обострившиеся черты лица, обтянутые бледной кожей, на поседевшие, но всё ещё густые волосы, на веки, которые скрывали голубые, как небо, глаза. Она утонула в их голубизне ещё тогда, в молодости, она любила своего Володю всю их долгую жизнь, его одного…
Надежда задремала и очнулась, когда он взял её руку, хотел поднести к губам, но не хватило сил.
- Наденька, я ухожу…
Это были его последние слова, последний вздох.
Она сидела неподвижно, судорога сжала горло, перехватило дыхание, слёз не было, разрывалась от боли и лила слёзы её душа…
Похоронили Владимира Ивановича в Иркутске. Прилетели Антон с Риммой из Москвы. В прошлом году думали в это время сыграть свою  свадьбу, а судьба по-другому распорядилась.
На девять дней собрались в усадьбе, чтобы Семёнычу с Михаилом не ехать в город. Надежда Николаевна задержалась здесь на два дня. Чувствовала себя плохо, сильно горевала и за Михаила беспокоилась, он был сам не свой – не мог смириться со смертью отца. Спасибо Семёнычу, умел он действовать на людей успокаивающе, лучше всякой валерьянки.
- Напрасно, Николаевна, винишь себя за то, что упустила Володю, не усмотрела вовремя. Я когда сюда приехал, слыхал от людей, что плохое это место – городок Усолье-Сибирское, болеют там люди и лес хилый растёт. Настоящие леса уже за Мальтой начинаются, потому и подался сюда, ближе к Байкалу.
- Знаю, Семёныч. Только не было это место плохим, пока люди его не испортили. Родом я из Зимы, медицинский институт закончила, по направлению приехала туда работать, там и с Володей познакомилась. Он строительный закончил и тоже по направлению там оказался. Полюбили мы друг друга, дом построили, в тридцать седьмом Миша у нас родился. Молодые, счастливые, жили и ничего вокруг не замечали.
Был в городке небольшой химический заводик. Что там делали, никого особенно не интересовало. Соль каменную вручную добывали, по реке к заводику доставляли, видно, была нужна.
Позже видела я на реке перевёрнутую затопленную баржу и брошенные разработки. Что там во время войны делалось – не знаю, не до того было. А после войны началось там строительство, может старый завод перестраивали, а может новый строили.
- Новый… Именно тогда его строили.
- Скорее всего, так. Сперва заключённые из ближайших лагерей работали, потом привезли или сами приехали, типа, комсомольцы-добровольцы. Оказалось, из Ленинграда выслали две тысячи тех, кому жить нужно было на сто первом километре – очистили город от этих «товарищей».
Построили предприятие или завод секретный – «почтовый ящик 14». Вокруг проволока, по ней собаки бегают – охраняют. Рядом даже псарню построили. Работали наёмные рабочие, рабочий день всего четыре часа.
Помню, в пятидесятые годы, я ещё там работала, часто в больницу обращались работавшие на заводе люди. На коже чёрные бугристые пятна, язвы, нарывы.
- Может, какие добавки к горючему для ракет?
- Понятия не имею. Слыхала какое-то слово – вроде «галовакс», что это, не знаю. Город расстроился, дома появились кирпично-бетонные – двух, трёхэтажные. Отопление центральное, котельные по всему городу, и топят их не донбасским антрацитом, а серым Черемховским углем. Сажи от него полно, пройдёшь по улице – в носу сажа, на коже сажа.
Рядом с этим «ящиком» строили ещё большой химический завод. Люди очень болели – сердечники, а особенно много было лёгочных заболеваний. При мне там два директора сменились, один умер от инфаркта в 36 лет, умер от рака лёгких и главный инженер строительства. После построили ещё фармацевтический завод, когда на нём авария – листья с деревьев опадают. Людям жить там нельзя, а они живут, болеют и умирают.
Меня пригласили работать в Иркутск, квартиру дали. Только Володя с Машей категорически отказались уезжать, а я не настояла, не смогла убедить, поэтому и считаю себя виноватой в Володиной болезни. Теперь боюсь за Машу, надеюсь, Костя на неё повлияет.
- Надя, а что же правительство, партия твоя любимая? Куда смотрят? На Байкале город построили, завод целлюлозный прямо у берега, для него вода чистая нужна. А людям, а всей живности байкальской не нужна? Преступление это, я так считаю. А от очистных сооружений толку мало, не уберегут они озеро.
- Не знаю, Семёныч, сама не пойму, почему никому до этого нет дела.
- Губят люди природу, Надежда Николаевна, берут от неё всё, что можно, и сама она им даёт. А что ей люди дают? Ничего, и даже беречь не хотят. В 1959 году много сёл переселили, Ангару перекрыли, море сделали, Братскую ГЭС построили. Тоже вред природе, но электроэнергия нужна, можно понять. А Байкал зачем губить?
- Согласна с тобой, Василий Семёныч, но сделать ничего не могу, мужа и то не смогла уберечь.
- Успокойся, Наденька, так уж получилось. Царствие ему небесное!  Батюшку не приглашали, чтобы отпел?
- Нет, ты же знаешь – атеисты мы оба.
- А зря, спокойней было бы на душе.
Она промолчала.
Утром приехала Лада.
- Что случилось, деточка?
- Ничего, бабуля. Побуду денёк с вами, потом уеду с тобой.
- Хорошо, папа будет очень рад. Танечка не смогла остаться, дела у неё срочные, а Мише очень нужна поддержка, умничка, что приехала.
Во второй половине дня, когда Лада с Семёнычем накрывали на стол, вернулся с обхода Михаил, не один – с Димой.
- Что-то сосед наш мрачноватый, – заметил Семёныч.
- Конечно… Из отпуска вернулся, – расставляя посуду, ответила Лада. – Отдыхать хорошо, а теперь работать надо – браконьеры, пожары, зверьё всякое – чего хорошего, не очень ему здесь нравится.
- Не права ты, девочка, он любит тайгу и свою работу.
Пообедали, поговорили о Владимире Ивановиче, рано он ушёл, не дождался внуков от Машеньки. Плачет она, Костя не знает, как её утешить. Надежда Николаевна посоветовала им съездить к морю, в Крым, время перед школой ещё есть, кажется, согласились.
Лада поставила чайник.
- Пейте чай, а я к лошадям пойду, напоить их надо.
У ворот Димин конь привязан, принесла ему ведёрко и пошла к своим. Любила она лошадок, сама их кормила, поила, чистила скребком, гривы расчёсывала. В детстве в косички их заплетала и бантики привязывала.
Выйдя из конюшни, нос к носу столкнулась с Димой. Он схватил её в охапку, как ребёнка, и понёс к воротам:
- Увезу!
- Пусти! Сбесился, что ли?
От него пахло дымом и вином.
- Отпусти меня!
- Нет! Люблю я тебя…
- А я тебя ненавижу!
Дима поставил её на землю, открыл ворота, вскочил на коня и пулей вылетел со двора.
Лада стояла не в силах двинуться с места, из глаз брызнули слёзы. На крыльцо вышел Семёныч:
- Ты не в ведре утонула, когда коней поила? А Дима где?
- Умчался ваш Дима.
- Наверное, сказала ему что-то обидное.
- Сказала, что думала – заслужил. Совсем обнаглел, руки стал распускать.
- О! Смотрю, далеко у вас зашло. Дала бы ему пощёчину.
- Не представляю, как это можно ударить человека по щеке. Мне это почему-то противно и неприятно. Если бы умела боксировать, врезала бы разок, а пощёчину – нет…
- Ничего себе! Ты, внученька, оказывается, не только злопамятная, но и кровожадная. Не знаю, что он такое сделал. Не обижайся, у него горе – отца похоронил в Бурятии. Отпуск взял, когда получил телеграмму от соседей, что отец болен. Мать давно умерла, братьев и сестёр у него нет, один остался. Помирись с ним, он хороший парень.
У неё защемило сердце. Почему? Она и сама не знала…
- Идём, Ладочка, чай горячий и торт в холодильнике ещё остался, Надя большой привезла.
Галина не приехала, так как Андрей приболел, и оставить его одного она побоялась. Хотя усыновили мальчика Михаил с Таней, признавал он только маму Галю. Татьяне обещали дать квартиру и договорились, что жить в ней будет Галина Васильевна с Андреем. В посёлке была восьмилетняя школа и им придётся переехать в Иркутск, чтобы он мог учиться дальше.
Дом в Усолье решили продать, и Маша с Костей приедут жить в посёлок. Они, наконец, согласились на этот переезд. Дом Галины Васильевны очень хороший, и работать будут в поселковой школе. В квартире Надежды Николаевны были прописаны Михаил с Таней и Антон. Все остальные дети жили с Александрой Ивановной.
Сейчас Антон с Риммой живут в Москве, в Иркутске они теперь гости и останавливаются, конечно, у Александры. Они не уехали, проживут здесь до сентября.
Уход Владимира Ивановича собрал и сблизил их большую семью ещё больше, они нуждались в поддержке друг друга. Считали они своими и Аню с мальчиками, ведь Миша был опекуном Севы и Саши, и Тангу с отцом, спасших Романа от верной гибели.
Танга училась в медицинском институте и жила в общежитии. Она отказалась от предложения Анны жить с ними, возможно, по причине быть более свободной. Подрабатывала в больнице нянечкой – добавка к стипендии и практика.
Надежда Николаевна удивлялась её умению схватывать всё на лету. Танга унаследовала от матери способность лечить своими руками и даже ставить диагноз, знала лечебные травы, настои и лекарства, издавна применяемые бурятскими народными целителями.
- Учись, девочка, – говорила ей Надежда Николаевна. – Из тебя получится замечательный врач.
Она была огорчена, что та собирается прервать учёбу и поехать в Ташкент, искать по госпиталям своего Севу.
- Где ты собираешься его искать? Ты же ничего не знаешь.
- Не знаю, так узнаю, в какие больницы и госпитали привозят раненых из этого Афгана.
От армии она отказалась, Михаил объяснил – из части её ни на какие поиски не отпустят. Отец Танги очень переживал, но принятому решению дочери не препятствовал.
Прошло несколько дней, и приехавшая в усадьбу Лада сама заговорила с Семёнычем о Диме.
- Встретила этого красавца маринованного в центре города, идёт,  улыбается, на руке висит рыжая мартышка и тоже рот до ушей. Я-то думала, переживает потерю отца, даже пожалела его, а он…
- Хочу спросить, внученька, за что обидными прозвищами парня награждаешь? Встретила на болоте – сразу «хмырь болотный», встретила с девушкой – «красавец маринованный». Откуда только слова такие берёшь? Ничего плохого он тебе не сделал. Если просто неприятен человек – не обращай на него внимания, встретила – поздоровалась и прошла мимо. Между прочим, Дима всем нравится, его  только браконьеры ненавидят, так им есть за что так к нему относиться.  А ты почему? Не нравится мне это, будь справедливой, подумай, как следует, и измени своё отношение.
- Хорошо, дедушка, я постараюсь.
- Постарайся, Ладочка, ты же у меня добрая, хорошая.
Она сдержала слово, стала относиться к Диме ровно, спокойно. Его отношение к ней тоже резко изменилось с момента их последней встречи в усадьбе. Он перестал рассыпать комплименты, задирать её, обращался и общался только при необходимости, по делу. Её это даже задело, но она не подала вида.
Последнее время Лада очень сдружилась с Ромой. Они оба жили у Александры Ивановны, она одинаково сильно любила обоих, и они чувствовали это.
Роман сразу занял комнату Риты. В ней было всё так, как при ней, только на письменном столе стояла её фотография, которой прежде не было.
Он с трепетной любовью и нежностью относился к матери, хотя никогда её не знал. Может потому, что душевно они были близки, похожи не только внешностью, но и характером. Во всяком случае, Александра Ивановна объясняла себе это именно так.
Римма приняла маму и её трагическую гибель более спокойно, а отца они оба просто обожали.
Лада почувствовала родственную близость к Римме, похожей на отца, сразу как они познакомились и узнали друг друга, к Роману – нет. Надо сказать, к нему многие изменяли своё отношение и мнение, когда узнавали ближе, когда он «открывался», так и Лада. Только несколько лет прожив с ним под одной крышей, почувствовала его по-настоящему родным, любимым братом.
В свободное время Лада часто заходила к нему в комнату отдохнуть душой, когда грустила или была чем-то озабочена. С ним было легко, свободно, можно было поговорить на любую тему, поделиться своими мыслями и проблемами и просто сыграть и спеть любимую песню. Казалось, он всегда был в хорошем настроении и мог заставить тебя почувствовать то же самое. Успокоить и помочь, если это было в его силах, Такой он был – Рома, её братишка.

Сева открыл глаза – полумесяцы тёмных бровей, почти сошедшиеся у переносицы, раскосые карие глаза, круглое загорелое личико с пухлыми губами маленького рта и тёмной родинкой на щеке. Гуля, Гульнара…
Она вскочила и бросилась к двери. По белому халату рассыпанный ворох чёрных косичек с вплетёнными мелкими монетками. Через несколько минут вошёл врач с медицинской сестрой.
- Наконец-то, молодой человек, – пробасил он. – Заставили вы нас поволноваться. Скажите спасибо вашему милому ангелу-хранителю, она не только перетащила вас через границу, но и выходила, дни и ночи не отходила от койки, ну, и конечно, мне – сложная была операция. Как вас зовут?
Сева назвал имя, фамилию и номер военной части.
- А она?
- Гюльнара… Больше ничего не знаю.
- Ясно. Мы поняли, что она немая, но слышит, такое бывает. Разговоры закончены, подробности завтра. А сейчас сестра сделает укол и поспите. Отдыхайте, теперь всё будет хорошо.
Проснулся Сева ночью. Слабый свет ночника, рядом на койке спит Гуля. Слава Богу, они оба живы. И они дома, в Союзе. Он закрыл глаза. Недолго длилась его служба. Это был всего третий рейс, когда он подорвался на мине, кабину буквально оторвало от кузова, и он вылетел из неё вместе с лобовым стеклом.
Очнулся от сильного удара ногой в бок, на ломаном русском ему приказали встать. Поднялся с трудом, голова гудела, в ушах звон, почти ничего не слышал, понял, что попал в плен. Мелькнула мысль – если бы ехал не за снарядами, а со снарядами, никакого бы плена не было и, вообще, ничего бы больше не было. А так его куда-то привезли и затолкали в тесный каменный сарай с ещё двумя ранеными  солдатами. Совсем ещё мальчишки, из того же призыва, что и он, один русский, другой узбек. Разговорились.
- Ранения у нас не очень тяжёлые, а у тебя, видать, контузия, потому и в плен взяли. Тяжелораненых не берут – пристреливают. Не лечат здесь, так – подлечивают, чтобы обменять. Кормёжка скудная – хлеб, вода да какая-то бурда.
У Севы сильно болела голова, плохо слышал. Иногда приходил фельдшер, делал ребятам перевязки сомнительно чистыми бинтами, раны смазывал йодом и присыпал каким-то белым порошком – вот и всё лечение. Севу считали здоровым и заставляли делать тяжёлую и грязную работу. Частенько солдаты, накурившись травки, для развлечения издевались над ними, но не калечили.
Однажды в часть пришёл пожилой мужчина и долго о чём-то говорил с командиром, потом забрал Севу с собой. Он тогда подумал: «Кажется, из плена я попал в рабство. Интересно, надолго ли? Может, на сезон работы, а может навсегда».
В доме хозяина, кроме него и жены, были ещё мужчина и две женщины – одна средних лет, другая молоденькая – совсем ещё девочка. Работали в поле мужчина и он – Сева. Молоденькая помогала по дому хозяйке. Её звали Гуля, и звучало это имя с самого утра и до вечера – Гуля туда, Гуля сюда, дай то, сделай это. Шустрая, она всё успевала, просто летала по большому дому и двору, звеня монетками своих косичек.
У хозяина была тайная плантация конопли. Иногда мужчина, женщина и Гуля исчезали на несколько дней с каким-то грузом. Он уже понял, что это за груз, и за какие «денежки» его приобрёл хозяин.
Сева чувствовал, что граница где-то недалеко и решился бежать. Побег не удался, и он попал в яму, правда, продержали его там недолго. Нужно было работать, а работник он был неплохой.
Пока он там находился, Гуля ночью приносила ему лепёшки и мясо. Он давно понял, что она немая, но слышит хорошо, говорил с ней словами, а Гуля с ним жестами. Скоро он научился её понимать.
Мысль о побеге не оставляла его, и он начал уговаривать Гулю помочь ему бежать. Она согласилась, просила подождать, обещала сделать это, когда будет такая возможность.
Она пришла ночью в сарай, где ему оборудовали жильё, они вышли с заднего двора через маленькую секретную калитку.
Такая тёмная, чёрная южная ночь… Куда они идут? Ему казалось, что он ослеп, сплошная чернота. Она что, видит в темноте? Он крепко держался за её руку. Шли долго, наверное, скоро рассвет. Где они сейчас? Гуля знала – где. Знала девочка тайные тропки, по которым переправляли они наркотики через границу.
Пуля настигла Севу, когда они уже «шагнули» в другую страну. Она выбилась из сил, протащив его всего несколько метров. Узбекские пограничники подоспели вовремя, но он уже этого не видел и не знал.
Сева открыл глаза – ему показалось, что он только что смотрел короткометражный фильм, в котором произошло так много событий. Неужели всё это было с ним? И это была его жизнь? Значит, он перешагнул черту, и она осталась где-то там, далеко, и была ли она вообще?
Была, была… Гуля, Гульнара – вот она из той жизни, и она здесь с ним. Сева смотрел на лежащую на соседней койке маленькую хрупкую девочку, на её бледное личико, эта бледность проступала сквозь загар, тени под глазами от густых ресниц, и такая нежность, любовь и страсть поднялась в его душе, что он приподнялся, пытаясь встать.
В палату вошла медсестра.
- Больной, что с вами? Вам плохо?
- Нет, мне хорошо. Так хорошо, как не было никогда в жизни.
- Успокойтесь. Вам нельзя волноваться и, тем более, вставать. Сейчас я сделаю укол. Лежите спокойно и постарайтесь заснуть, вам это необходимо. Бедная ваша подружка так устала за последние дни, что спит уже сколько времени без всяких уколов.
Его разбудили тёплые солнечные лучи, бившие в глаза. Гуля сидела у кровати в белом халате и белой накрахмаленной косынке на голове. Она подошла к окну, задёрнула занавеску, протёрла ему лицо влажным полотенцем. На тумбочке стояла миска и кружка, пахло сливочным маслом и настоящим чаем. Сева почувствовал, что очень голоден и съел бы не только кашу, но и тарелку хорошего борща.
- Я голоден, как волк, значит, поправляюсь.
Гуля радостно закивала головой.
Во время осмотра доктор сказал, что сообщили в часть о его местонахождении.
- Ваших родственников известят, что вы живы и скоро будете вполне здоровы.
               
В Ташкент Танга прилетела во второй половине дня по местному времени. Из аэропорта взяла такси и попросила отвезти её в приличную гостиницу. Оформила документы, попросила дежурную по этажу заказать в номер горячий чёрный чай с лимоном. Чувствовала себя отвратительно. Сказалась разница во времени, резкая перемена климата и то, что на такое расстояние и на таком самолёте летать ей не приходилось. Всю свою короткую жизнь со дня рождения она прожила в Бурятии и в Иркутской области и никогда не уезжала и не улетала так далеко от родного Байкала.
Наутро ей не стало лучше, и лишь на третий день она смогла начать поиски. В первую очередь, узнала, где находится военкомат.
Выслушав её историю, ей посоветовали сразу ехать в город, находящийся ближе к границе. В Ташкенте, конечно, есть госпиталь и не один, но найти друга Танги здесь, мало вероятности.
- Знаете, девушка, – сказал военком – я удивлён, что вы решились искать своего друга в госпитале, надежды почти нет. Раз в извещении написано «пропал без вести», скорее всего, он в плену или убит, но не найден.
Он назвал место, куда ей лучше всего поехать.
- Желаю вам удачи. Ещё советую, звонить в свой город. Если он каким-то образом оказался в госпитале и был в состоянии сказать, кто он и откуда, то сразу сообщают в часть, а оттуда его родственникам.
- Спасибо, я так и сделаю. До свидания.
Госпиталь, в котором находился Сева, Танга нашла на удивление быстро.
- Да, числится у нас такой раненый. А вы ему кто будете?
- Можно сказать, подруга или, скорее, невеста. В каком он состоянии?
- Я проведу вас к доктору, он всё расскажет. Доктор наш – настоящий волшебник, считайте, он спас вашего друга, и девочка, с которой его привезли пограничники.
Доктор немного удивился:
- Говорите, невеста ему. А мы Гульнару считали его невестой. Может, у него целый гарем? Шучу, конечно, но если б не она, то мне некого было бы спасать.
Его ранили при переходе границы, когда они были уже почти на нашей стороне. До сих пор удивляюсь, как такая тростиночка смогла тащить его эти последние метры, пока подоспели наши пограничники. Ранение в голову и ногу. Крови потерял прилично. Кровь дала она, они оказались «одной крови».
После операции не отходила от него днём и ночью, мы даже койку ей поставили в палате. Быстро научилась за приборами следить и даже уколы внутримышечные делать. Языка нашего не знает, к тому же – немая, но слышит хорошо. Похоже, узбечка она, но как оказалась в Афганистане, не знаем, ничего о ней не знаем, документов у неё нет, у него тоже. Он долго был без сознания, недавно пришёл в себя. Волноваться ему нельзя, поэтому не заходите к нему пока в палату, надо подождать несколько дней.
- Мне всё понятно, я учусь в медицинском институте и до поступления работала нянечкой в больнице.
- Замечательно, будете помогать Гульнаре.
Танга устроилась в небольшой гостинице, разыскала почту-телеграф, заказала разговор с Надеждой Николаевной. Ждать пришлось почти час, пока соединили с Иркутском. Там, действительно, получили новое извещение из части о том, что Сева ранен и находится в таком-то госпитале.
Она попросила выслать денег на почту «до востребования».
На другой день Танга спросила у медсестры, можно ли посмотреть на больного, не входя в палату.
- Можно. В этой палате для тяжелобольных в дверях есть окошко, вы его увидите, а он вас нет. Я возьму вас с собой, когда пойду ставить больному капельницу.
Заглянув в окошко, Танга не сразу узнала Севу. Вместо тёмных волос – бинты, подчёркивающие смуглость лица. Как сильно он изменился за это время!
Гульнара поставила на тумбочку стакан, присела на стул рядом с кроватью, успокаивающе погладила его по руке. Танга не слышала, что говорил Сева, но видела, как он смотрел на эту девочку. Так ли смотрел он когда-то на неё или не так? Забыла. Не помнила. Теперь это не имеет значения, она всё поняла…
- Вы расстроились? – обратилась к ней медсестра. – Не переживайте, ему уже лучше. Через несколько дней зайдёте в палату, доктор разрешит.
- Знаю, он сказал мне об этом.
В этот же день к вечеру Танга успела ещё раз встретиться с доктором.
- Извините, но так случилось, что завтра мне придётся срочно уехать. Я сегодня разговаривала с Иркутском, так сложились обстоятельства. У меня к вам просьба – передайте Севе с Гульнарой деньги на дорогу домой, и до выписки не говорите ничего о моём приезде, сестру тоже предупредите.
- У Севы проезд бесплатный, военкомат оплачивает.
- Вот именно, Но он же не один будет возвращаться.
- Понял вас, милая девушка, просьбу, конечно, выполню. Вы благородный человек. Доброго вам пути, и знайте – ваше счастье найдёт вас, обязательно найдёт. А мужчинам хочется сказать – можно иметь много подруг, даже много жён, а невесту лучше иметь одну.
               
В Иркутске Тангу никто не встречал. Пока она остановилась у Анны. До начала учебного года было ещё время отменить свой академический отпуск, снова прописаться в общежитии и восстановиться на работе.
В институте уладила всё быстро, а в поликлинике её, оказывается, никто не увольнял.
- Вы же в отпуске, забыли что ли?
- Точно, в отпуске. И сколько у меня ещё дней осталось?
- Десять дней можете гулять.
Она уехала к отцу в родную Бурятию. Поплакалась ему в жилетку, как в детстве.
- Понимаю, доченька, тебе больно и обидно, но хорошо, что это произошло до того, как вы поженились и начали жить вместе.
- Папа, возьми меня с собой в тайгу.
- Обязательно возьму, тайга помогает, она душу лечит.
- Михаил Владимирович тоже так говорит.
- Правильно говорит. Завтра и пойдём.
Они сидели на лавочке около дома. Шара, лежавшая у ног Танги, встрепенулась.
- Ты посмотри, навострила ушки, всё понимает. Скучала без тебя. Я иной раз скажу: «Плохо нам без Танги», а она сразу бежит к твоей кровати.
Танга в больничку сбегала, повидалась со всеми, в магазин зашла за продуктами
Встали затемно.
- Дочка, корзинку собери, харчевать на заимке будем.
Каравай хлеба чёрного, мясо отварено, сала кусок, чай, сахар – еда нехитрая, собрала быстро.
- Готово!
Отец взял короб заплечный, рюкзак, ружьишко прихватил.
- Ружьё зачем взял, мы же не на охоту.
- Так, на всякий случай, в тайге без него нельзя.
Вышли рано, на востоке над горой заалело. Конец лета, а как студёно, воздух – чистый кислород, так легко, хочется бежать, а не идти.
Шара радуется, бежит впереди – хвост колечком, оборачивается, за собой зовёт, во всю пасть улыбается.
В лес зашли, ветерок в поле остался, а здесь тепло. В густой тайге всегда так: в холод – тепло, в жару – прохладно. Уже светло, а солнышко ещё не взошло, не хочется подниматься в холодный воздух, прогревает его своими лучами – жаркими, яркими.
Они идут узкой тропкой, хвоей пахнет, сороки-белобоки трещат, всем сообщают о их появлении в таёжном царстве, от них не скроешься.
Вот и заимка. Отец с ведёрком к ручейку-родничку, знает, где он обитает. А Танга печку растапливает. Как же здесь хорошо, спокойно, словно камень с души свалился.
Позавтракали, и Шаре кусок мяса достался. Баир поискал ещё одну корзинку:
- По грибы пойдём, их утром брать надо, пока не попрятались.
Танга рассмеялась:
- От кого, папа?
- От людей, конечно. Только они на них охотятся, но так рано, как мы, никто не приходит, так что не успеют спрятаться.
Вернулись через три часа с полными корзинами.
- Сейчас, доча, обедом займёшься.
- Из чего готовить?
- Посмотрим, какие запасы имеются.
Он принёс небольшую стремяночку и снял с верхней полки на стене металлическую коробку.
- Тут всего полно, видать, последний посетитель позаботился. Смотри-ка, банка сгущёнки, крупа, соль, макароны или лапша, чай, сухари и даже пачка печенья. У нас остался хлеб, сало, кусок мяса Шаре. Сварим лапшу грибную – погуще, кашу пшённую с сальцем. В общем, занимайся. Посуда, дровишки есть, а я пошёл.
- Куда?
- Схожу в кедровник, шишек наберу.
- Я тоже хочу с тобой.
- Не получится, Танга, и Шара с тобой останется.
- В чём дело? Обед приготовим, когда вернёмся.
- Дело в том, деточка, что большая вероятность встретить там «потапыча», и вы мне в этом случае только помеха, а один я с ним как-нибудь договорюсь. Время такое: таёжные обитатели запасы делают, а кедровые орешки – самый ценный продукт. Запасают их и белки, и бурундуки, а медведи усиленно жуют, жир накапливают, чтобы в берлогу залечь.
- Понятно… А зачем берёшь и короб, и рюкзак, как понять?
- Очень просто – короб на спине, рюкзак на одном плече, ружьё на другом, шишки не тяжёлые. Дверь закрой, Шару не выпускай, я ей скажу, чтобы с тобой осталась, но она может ослушаться.
Баир шёл к кедровнику через небольшой участок корабельных сосен, идти по нему одно удовольствие. Под ногами только хвоя засохшая, сосны стоят высоченные, стройные, на стволах веток почти нет, зато верхушки разрослись пышным пологом, лучи солнечные не пропускают, потому под ними ничего и не растёт.
Баир подошёл к кедровнику.
- Приветствую вас, старейшины.
Кедры таёжные долгожители, не одну сотню лет живут. Недавно был сильный ветер, шишек на земле много, и он быстро набрал короб и рюкзак.
- Урожай нынче знатный. Спасибо вам, милейшие.
- Папа, с кем ты разговариваешь?
- С кедрами, конечно.
- Я удивляюсь, думала, ты только с животными беседуешь, а ты и с деревьями говоришь?
- Почему не поговорить, они же живые, значит, видят, слышат, чувствуют, только по-своему. А ты как здесь оказалась?
- Сделала все дела, тебя нет и нет. Думаю – пойду, помогу, не собирать, так донести. Шаре велела дом сторожить, но дом всё же на щеколду закрыла. Давай мне рюкзак и пошли скорее, а то остынет наш обед.
Грибы почистили здесь же, уложили в короб, шишки в корзину высыпали, легче нести.
- Насчёт медведя, папочка, ты нарочно мне сказал, чтобы я осталась обед варить. Знаю я, что жир они летом на рыбе наедают, мёд у пчёл забирают, а орешки – из кладовок бурундуков и белок. Будут они шишки жевать, как бы не так.
- Знаешь, дочка, в тайге всё может быть, и встреча с хозяином тайги – не редкость, зачем рисковать, вот и сказал.
Танга занялась заготовками. Нужно, чтобы у отца зимой всё было – грибы сушёные, солёные, капуста квашенная, варенье. Мог он сам всё делать, долго жил один, но заниматься этим не очень любил.
- Женское дело… Моё дело – охота.
Подросла дочка, освободила его от этих дел. Она любила готовить, и даже сама придумывала рецепты для зимних заготовок.
До чего же хорошо ей в родной Бурятии, что притулилась бочком к могучему Байкалу. Вокруг тайга, горы – красота! И живут здесь буряты – люди добрые, мирные, они –  главные, они – аборигены, и ещё гураны.
Остальные – пришлые, с запада пришли, и ссыльные, которые остались жить на свободной земле.
Население в Бурятии разной веры – буддисты, православные и шаманисты. Танга никогда не была в православном или буддистском  храме, они с отцом шаманисты.
Шаманизм – религия первородная, не имеет ни национальных, ни расовых, ни территориальных отличий. В отличие от других религий шаманизм и шаманисты черпают силу из космоса от элементов, составляющих природу.
Шаманы – особые люди, обладающие способностью напрямую общаться с природой и с духами. Во время совершения обряда используется бубен, пение, пляска, слово, молитва, речитатив. У шаманистов нет храмов, обряды совершаются на воздухе, на святом месте. Это может быть подножье горы, камень, дерево. Здесь же оставляют жертвоприношение. Это могут быть фрукты, мёд, зерно. На дерево привязывают ленточки и разные сувениры. Обряды оказывают большое влияние на верующих.
У настоящего шамана должны быть шаманские корни. Многие обладают способностями экстрасенсов и даже гипнотизёров, отращивают длинную косу. Для совершения ритуалов – шапка с лентами, деревянная или железная трость, у белого шамана белая одежда, отделанная горностаем, и белый конь.
Какого вероисповедования была её мама, Танга не знала, но о том, что она обладала способностями, присущими шаманам, не раз говорил отец.
Танга собиралась возвращаться, отпуск кончался, и занятия в институте скоро начнутся. Иркутск на противоположном берегу Байкала, самолёт из Улан-Уде летает часто.
- Дочка, сходить к шаману не хочешь перед отъездом?
- Очень хочу.
- Значит, завтра и пойдём.
Святое место было недалеко, у подножья горы. Она ходила туда не один раз. Шаман встретил их приветливо.
- Давно не была здесь, девочка. Повзрослела очень, знаю, зачем пришла.
Он внимательно посмотрел на Тангу:
- Дар свой  матушка тебе передала. Лечишь людей?
- Лечу, когда лекарства плохо помогают. Я в больнице работаю и в медицинском учусь.
Баир положил на камень несколько шкурок горностая. Шаман снова посмотрел на Тангу:
- Обида тебя гложет, впереди мрак, ничего не видишь. С духами говорить надо.
Он взял бубен и подошёл к небольшому, затухающему костру у жертвенника. Обряд общения с духами всегда завораживал присутствующих. Звучание бубна, гортанное пение, которое становилось всё громче, затуманивало сознание, оно уносилось куда-то ввысь, как пламя вспыхнувшего костра. Иногда пение прерывалось молитвой – громким призывающим речитативом, ритуальный танец исполнялся всё быстрей и быстрей, пение громче, шаман уже кружится в бешеном ритме и падает на землю. Какое-то время он лежит неподвижно, изредка произнося непонятные слова.
Танга очнулась – рядом сидел отец, напротив них шаман. Обряд закончился…
- Духи говорят, тот, кто обидел тебя – не твоя судьба, не твоя половинка, свою половинку ты найдёшь очень скоро, и вы станете – одно целое.
Домой возвращались лесной тропой, оба молчаливые, ещё под впечатлением обряда.
- Стой, совсем забыл, хотел показать тебе кое-что, когда ещё туда шли, идём.
Они сошли с тропы и прошли вглубь леса.
- Смотри!
В густом молодом ельнике, среди тёмных разлапистых ёлок красовалась белая кудрявая берёзка. Ранняя осень уже позолотила её листочки, и от этого она казалась ещё краше, ещё веселей и нарядней. Словно девушка шла с танцев, заблудилась и к монашкам в монастырь зашла.
- Ой, как она сюда попала? Здесь и близко нет ни одной берёзы.
- Скорее всего, когда после пожара подсаживали деревья, кто-то взял и посадил эту красотку, чтобы ёлкам скучно не было. Подойди к ней, обними покрепче, скоро невестой станешь. Пошепчись с ней, загадай желание.
- Ты шутишь?
- Зачем – шутишь. Серьёзно говорю, поможет.
Вернулись на тропинку.
- А ты зачем в кедровнике спиной к кедру прижимался? Чего просил?
- Ничего не просил, спину лечил, болела она у меня.
- И как, помогло? Вылечил?
- Как видишь, иначе не дотащил бы короб до дома, пришлось бы тебе тащить.
Они рассмеялись.
Через день Танга улетела в Иркутск, до конца отпуска оставалось три дня.
В общежитие она зашла только, чтобы оставить сумку и рюкзак. Уехавшие на лето студенты возвращались, но её соседка по комнате ещё не вернулась.
Теперь нужно сходить к Аннушке, поговорить с Сашей, рассказать в подробностях о Севе. Перед отъездом не успела это сделать, сказала только, что он ранен и лежит в госпитале.
Узнав о Гульнаре, Саша огорчился.
- А как же ты?
- Что я? Найду другого жениха.
- Жаль, ты такая классная.
- Гуля тоже хорошая, красивая и, главное, спасла жизнь твоему братишке, она тебе понравится.
Аня обрадовалась её приезду:
- Здорово, что приехала. Мы с Таней после обеда собираемся в усадьбу. Нужно помочь Семёнычу капусту посолить и в доме убраться, окна помыть и ещё сделать, что надо. Капусту и морковь купили, клюква у него есть, соль, надеюсь, тоже, но пачку возьму на всякий случай.
Поедем с Надеждой Николаевной, мальчиков отведём к Александре, побудут у неё, сходят в кино. Сегодня пятница, вернёмся в воскресенье. Романа привезём, скоро занятия начнутся. Лада приедет с Михаилом, он на следующей неделе едет в управление.
- Поеду с удовольствием, тем более, про Севу сообщить нужно, они очень за него переживали, успокою их.
Надежда Николаевна немного задержалась, и приехали они уже к вечеру. Лада, Михаил и Роман были уже дома.
- Ничего себе, целой бригадой прикатили.
Михаил с Романом пошли разгружать багажник. Танга с удивлением смотрела на Рогдая.
- Не узнала его, какой здоровый пёс вырос из маленького щенка.
- Собаки быстро растут, к году уже взрослые.
Лада погладила Рогдая по голове:
- Помощник наш, такой же умный, как и Буран.
- На Бурана он не похож, настоящий волк, только хвост собачий и глаз один голубой.
- Положим, хвост у него не совсем собачий, а на волка, действительно, очень похож и не лает. Я его очень люблю, и он меня, скучает, когда долго не приезжаю.
Семёныч уже с вечера начал обрезать капусту и чистить морковь.
- Нужно приготовить, чтобы утром сразу начать шинковать. И Катю пойду, угощу листочками, она любит.
- Какую Катю? – спросила Танга.
- Козочку нашу, она у нас не первая. Первую я завёл, когда Буран Ладу нашёл. Ты разве не знала?
- Не знала, я ведь у вас всего один раз была.
Утром работа закипела, управились быстро. Бочку поставили на веранду. Пока тепло, капуста закваситься, а придут морозы – замёрзнет. И до весны ешь, сколько хочешь – и щи, и винегрет, и просто с лучком и маслицем. Вкусно!
Надежда Николаевна с Таней вымыли окна и полы. Семёныч обед сварил и баньку истопил. К приходу Михаила с ребятами управились, а женщины и помыться успели.
Приехали уставшие, первой в баню пошла Лада, попарилась, а уж потом мужики с вениками оккупировали парную, банчик кваса с собой прихватили. После баньки так легко, всю усталость веничком сняли.
На столе чай с мятой, с чабрецом, брусника мочёная, мёд таёжный.
- Теперь послушаем, что поведает нам Танга про Севу, про Афган, про Ташкент – «город хлебный».
Аня не поняла:
- Семёныч, почему – «хлебный»?
- Да рассказ такой есть. Не читала?
- Читала. Ладно, рассказывай, Танга, всё подробно.
- Собственно, рассказать мало что могу, тем более – подробно, так как с ним я не говорила, только видела. В военкомате никаких сведений о нём не было, мне посоветовали, в каком госпитале его нужно искать. Нашла я его в ближайшем к границе госпитале, как только назвала имя и фамилию. Мне повезло, оказывается, несколько дней назад он очнулся после операции и рассказал, кто он и откуда. Они уже передали всё в Иркутск.
Надежда Николаевна подтвердила, что сведения о местонахождении Севы получили, но сообщить Танге не могли, так как связи с ней не было.
- Я редко звонила, хотелось что-то сообщить, а результатов поиска не было. Поэтому вы узнали об этом раньше меня.
Михаил спросил, почему она не могла поговорить с Севой, когда уже его нашла.
- Ранение было тяжёлое, в голову, операция сложная, он был в коме, когда очнулся, к нему почему-то всё равно не пускали.
Она вопросительно взглянула на Надежду Николаевну.
- Правильно, таких больных какое-то время нельзя волновать и беспокоить.
- Поэтому я общалась с его лечащим врачом. От него узнала, что Сева был в плену и бежал. Только он был не один, с ним была узбекская девушка. При переходе границы его ранили, и только благодаря ей, им удалось перейти на нашу сторону.
Доктор удивлялся, как она, такая маленькая и слабая, тащила его на себе, пока не подоспели наши пограничники. В госпитале ухаживает за ним, по ночам дежурит, очень переживает. Кто эта девушка, они не знают, немая она, но слышит, понимает по-узбекски и кое-что по-русски, писать не умеет, видно, не училась. Врач обещал через пару дней разрешить мне пообщаться и поговорить с Севой.
Я решила хоть через окошко в дверях палаты взглянуть на него, но когда увидела, как он и эта девушка смотрят друг на друга, поняла – они любят друг друга. Сказала доктору, что должна срочно уехать, попросила передать им деньги на дорогу в Иркутск, когда Сева выздоровеет, и улетела домой.
Роман с удивлением смотрел на Тангу:
- А как же ваша любовь с первого взгляда?
Семёныч усмехнулся:
- Любовь с первого взгляда со второго, обычно, кончается.
Роман взял гитару и запел:
- Я встретил девушку – полумесяцем бровь,
На щёчке родинка, а в глазах любовь.
Ох, эта девушка меня с ума свела…

- Хватит! – неожиданно прервала его выступление Лада, которая весь вечер молчала. – Шут ты гороховый, у человека горе…
- Никакое это не горе, и любви уже нет – возразила Танга. – Шаман сказал мне, что не моя была эта любовь, а свою настоящую я очень скоро встречу. Интересно, Ромочка, откуда ты знаешь про родинку на щеке, кто тебе сказал?
- Рашид Бейбутов из фильма «Аршин Малолан, хожу по дворам». Смотрела этот фильм?
- Нет.
- Посмотри, интересный.
Лада накинула куртку и, молча, вышла на веранду. Михаил с Таней и Надежда Николаевна отправились спать.
- Смотрю, ужинать никто не хочет, зря только готовил.
- Не переживай, Семёныч, –  успокоила его Надежда Николаевна. – Завтра утром всё съедим.
Аня вышла покурить, к ней присоединилась Танга. Роман с гитарой и Семёныч остались втроём.
- Скажи, дедуля, за что меня сестрёнка обидела?
- Не сердись на неё. Не в настроении последнее время наша молчунья.
- С чего это? Может, влюбилась безответно?
- Кто знает, может и так, да разве она скажет кому? Может, только Рогдаю, как прежде Бурану. Такая наша Ладочка.
Уехали в воскресенье утром. Романа взяли с собой, пятеро – машина под «завязочку».
Лада собиралась уехать позже, с отцом. 





Глава 9
Прерванное путешествие по Золотому кольцу.  Егор возвращается в Саяны


Егор с удивлением смотрел на Рину.
- По какому случаю ты сияешь, как новый рубель? В лотерею машину выиграла?
- В профкоме, наконец, появились путёвки по «Золотому кольцу». Едем в отпуск.
- Что-то зачастили мы в отпуск ездить, уже третий год подряд.
- Отдыхать положено каждый год.
- Мы не просто отдыхаем, а путешествуем.
- Замечательно, активный отпуск, нам такой и нужен. Слишком долго были оторваны от мира, и знаем его, в основном, по книгам, журналам и фильмам.
- Детей только раз с собой брали. В прошлом году в лагерь отправили, а теперь как быть? По этой путёвке, думаю, взять их с собой не получится.
- Отвезём ребят в тайгу, к Асе с Толиком, они давно к ним просятся, особенно после того, как Ася рассказала им про медведицу с медвежатами. Я ей уже позвонила, они обрадовались и ждут нас. Хочешь, вместе поедем, не хочешь – я одна их отвезу.
- Ты уже и договориться успела.
- А чего тянуть, ведь давно об этом мечтали. Вообще не пойму, чего ты прицепился, может, передумал, так я путёвки сдам, желающих много.
- Да нет, просто я из-за детей.
- С детьми всё нормально. Отпуск оформил?
- Ещё в пятницу.
- Значит, завтра едем в тайгу.
С улицы вернулись мальчишки.
- Мама, мы на ужин не опоздали.
- Не опоздали, не опоздали. Мойте руки, и за стол. К тёте Асе на пару  недель хотите поехать?
- Конечно! Ура!
- Отправление завтра утром, сборы вечером. Возьмите с собой, что хотите. Корабли брать не советую, с дядей Толей построите на месте. Есть там замечательный ручей, течёт от родника, есть где их пускать.
- Папа, а ты что молчишь?
- Слушаю, как наша мама командует, я со всем согласен, завтра едем.
Егор «цеплялся» не просто так. Каждый раз, когда они летели в сторону Москвы, вернее, через Москву, ему было тревожно. На обломках самолёта, упавшего в болота, где-то, точно не помнил, прочёл надпись «Москва – Иркутск».
Тогда он не придал этому значения. Когда вытащил Рину, сумки при ней не было, наверное, она пересела в хвост, а вещи остались на её месте, где сидела. Он очень боялся, что знакомые места могут пробудить её память.
Толик с Асей встретили их с распростёртыми объятиями и уговорили побыть у них пару деньков. К их возвращению Ася обещала привезти детей в город.
Прямого рейса на Москву не было, летели с пересадкой. В аэропорту их встречал экскурсовод, симпатичная женщина лет пятидесяти. Она отвезла их в гостиницу, где они жили все дни пребывания в Москве. Достопримечательностей в столице предостаточно, ей есть что показать, чем удивить туристов, но времени на это отводилось немного, впереди ещё не один город. Поэтому, прилетев утром, они позавтракали, отдохнули и после обеда отправились в Третьяковскую галерею.
Не все в группе были любителями живописи, но Егор мечтал увидеть воочию картины знаменитых художников, иллюстрации которых видел в альбомах. И вот они перед ним, полотна любимого сибирского художника Сурикова.
Экскурсовод галереи рассказывал очень интересно, и он слушал, боясь пропустить хоть одно слово.  Лица героев своих картин Суриков писал с натуры. Он знал историю их жизни, события, героями которых они были, их характер, и искал похожих среди своего окружения и просто среди людей.
Боярыню Морозову встретил в церкви, вот она – высокая, чёрный платок, суровое, неподвижное лицо и фанатичный взгляд, устремлённый на иконы, бескровные тонкие губы шепчут слова молитвы. Она стояла рядом с ним – «наконец, нашёл, она, точно она».
Стрелец в «Утре стрелецкой казни» сразу бросается в глаза, возвышается над всеми, худой, но мощный, в цепях, лицо узкое, рыжая борода, в глазах ненависть и бесстрашие перед врагами и смертью – смотрит и мурашки по коже. Встретил такого на кладбище – высокий, костистый, сила из него так и прёт, борода рыжая торчком, а лопату в землю вонзает с такой злостью, словно она враг его ненавистный. Уговорил его художник за деньги позировать –  согласился.
Картина «Меньшиков в Берёзове» - сидит мрачный, «счастья баловень безродный», в тёмной избёнке, потолок низкий придавил его словно, бесславный конец жизни. Рядом дочери – старшая грустная, печальная, писал её со своей жены, а младшую она ему нашла. Привела девчушку, румяную, круглолицую, нарядила её боярышней, костюмы у них были – «нашла тебе боярышню – пиши».
Любимая жена помогала ему, вдохновляла, поддерживала. Болела она и рано умерла. Думали, писать он не будет, замкнулся, уехал на родину, в Сибирь. А он вдруг такую картину написал – «Взятие зимнего городка», что все ахнули. Столько в ней веселья, задора, радости жизни, смотришь на неё, и самому хочется участвовать в зимнем сражении, снежком в кого-нибудь залепить.
Смотрел Егор на картины, слушал экскурсовода, вспоминал, что читал сам, и не хотелось уходить от них.
Понравились и картины Брюллова – «Последний день Помпеи», «Всадница» и другие. Красивые.
Картина Иванова «Явление Христа народу»  огромная, во всю стену, эскизы к ней заняли весь зал. Интересно, но Егор всё ещё был там, с Суриковскими полотнами.
Большое впечатление произвела на него картина Куинджи «Лунная ночь над Днепром» - лунный свет купается в водах реки, а ты стоишь на берегу, завороженный этим светом, прохладой и тишиной южной ночи. Когда Егор увидел в журнале репродукцию этой картины, думал, она очень большая, а она оказалась небольшой, узкой, и висела низко. Он бы повесил её выше, смотрелась бы лучше.
В гостиницу возвращались уже вечером, Москва загоралась яркими огнями и казалась ещё красивее, чем днём. Такая яркая, шумная, необъятная. На тех, кто видел её впервые, она производила ошеломляющее впечатление.
Они вышли из автобуса на своей остановке.
- Рина, идём побродим по улицам, окунёмся в вечернюю Москву. Я чувствую себя так же, как при первой встрече с морем, с таким же чувством я тогда бросился в его объятия.
- Я сама хотела тебе предложить прогуляться, но ты меня опередил.
Вернулись поздно, но спать не хотелось.
- Такой день напряжённый, а сна ни в одном глазу, хоть снотворное пей.
- Потому, Риночка, что впечатлений слишком много, долго мы были оторваны от мира, другие спокойнее всё воспринимают, не удивляются.
- Наверное, ты прав.
Егор задумался.
- Чего молчишь?
- Меня сегодня поразила не только галерея, но и её создатель – Третьяков. Какой человек! Великое дело сделал, он ведь покупал картины не только известных художников, но и начинающих, которые потом стали известными или даже великими, или  станут. А в искусстве как разбирается, понимает. Слышала, что рассказывал экскурсовод про картину Сурикова «Меньшиков в Берёзове»?
- Что-то не помню.
- Не советовали ему знатоки приобретать картину, мол, неграмотно написана – потолок низкий, если Меньшиков встанет, дыру в потолке пробьёт, только он никого не послушал. Понял, что не ошибка это, специально так написано. Низкий потолок – это тяжкие обстоятельства, что придавили Алексашку, и не сможет он уже никогда встать во весь рост, распрямиться.
- Послушай, Егорка, а ты где научился в искусстве разбираться? Ведь на болоте вырос… Хотя, если заложен Господом талант, то проявится он всё равно, где бы не родился и вырос человек, в городе или на болоте. А наши ребята бесталанные.
-  Почему так считаешь?
- Что-то не проявляют они никаких талантов – ни рисуют, ни поют, и стихи не пишут.
- Они корабли собирают, свои придумывают, может, как Королёв, конструкторами станут, такие корабли придумают, которые на другие планеты летать будут.
Рина рассмеялась:
- Скажешь тоже. Да они в космос не заглядывают, только на море, капитанами мечтают стать, а не конструкторами.
- Это ещё неизвестно, маленькие они, подрастут, видно будет, какие у них таланты. Туши свет, спать давно пора. Завтра Валентина Петровна поведёт нас в Кремль, говорили, там есть что посмотреть и удивиться.
До того, как пройти на территорию Кремля, Валентину Петровну засыпали вопросами о Красной площади.
- Я услышала, что вас интересует, и обо всём расскажу. Брусчатое покрытие, по которому мы сейчас идём, появилось сравнительно недавно, во время большого ремонта площади в тридцатые годы. Тогда был возведён гранитный мавзолей Владимира Ильича Ленина, до этого он был деревянным. Площадь мостили гоббродиабазовой брусчаткой.
- Что это за камень?
- Это порода вулканического происхождения, насколько я знаю. По-видимому, не очень твёрдая, так как каждый брусок обрабатывался вручную, но прочная и тяжёлая, каждый весил около десяти килограммов. Их здесь уложено пять миллионов!
- Сколько же времени на это ушло?
- Точно не знаю, но, думаю, много. Храм Василия Блаженного возведён при Иване Грозном, строился шесть лет с 1555 года по 1561 год. В действительности он называется «Храм Покрова Пресвятой Богородицы на рву». Прежде Кремль был обнесён глубоким рвом. Какое отношение к храму имеет Василий Блаженный и кто он такой – неизвестно, но в народе храм называли именно так, и в наше время тоже.
Кирпичная кремлёвская стена с зубцами и башнями появилась в 1485 году на месте белокаменной, бывшей при Дмитрии Донском. Лобное место – место казни, сохранилось, как памятник, по назначению давно не используется. Оно хорошо видно из Кремля. Существует легенда, что Иван Грозный любил смотреть оттуда на казнь преступников. Казнён здесь был и Емельян Пугачёв.
Кто-то из туристов возразил:
- Какой же Пугачёв преступник? Он революционер, хотел царя свергнуть.
- Зачем?
- Чтобы власть стала народной.
- Нет, он сам хотел стать царём и властвовать. Кажется, я ответила на все ваши вопросы, теперь пройдём через Спасские ворота на кремлёвскую территорию. Первое, на что обычно обращают внимание – это Царь-колокол и Царь-пушка. У кого есть фотоаппарат, можете сфотографироваться.
Рина сфотографировала Егора около пушки:
- Как раз твой размер.
И спросила  у экскурсовода:
- А почему у колокола отбит кусок?
- Откололся во время пожара. Когда тушили деревянные конструкции, на раскалённый колокол попала вода.
Идём дальше. Здесь много храмов, но мы зайдём в Архангельский собор – усыпальницу русских царей. Здесь захоронены Иван Калита, Дмитрий Донской, Иван Грозный, царевич Дмитрий Углический и другие.
Егор взял Рину за руку:
- Ты только подумай, к какой древности мы прикоснулись…
- Действительно, даже не верится, что по площади, по которой мы шли, ходил Иван Грозный, Дмитрий Донской, а ведь они действительно по ней ходили.
Наконец, дошла очередь до Оружейной палаты.
- Оружейной она называется потому, что в 16 веке в ней работали оружейники, – объяснила Валентина Петровна.
В этой палате было столько всего чудесного и удивительного, что туристы называли её не Оружейной, а Палатой чудес.
Красивых и очень дорогих вещей здесь действительно было очень много. Особо впечатляли иконы, искусно вышитые в монастырях монахинями, оклады их сверкали золотом и драгоценными камнями.
Переплёты церковных книг украшены дорогим жемчугом, царские сервизы из фарфора и серебра, дорогие сувениры, изготовленные русскими мастерами, или подаренные заграничными правителями царской семье.
Всего не перечислишь, не пересмотришь, и в памяти не останется, но есть там вещи, которые, увидев один раз, запомнишь навсегда и нигде больше не увидишь.
Знаменитая шапка Мономаха, большой трон для коронации братьев Петра Первого и Ивана. В нём была комнатка, находившийся в ней человек подсказывал детям, что нужно было говорить.
Гардеробная императрицы Елизаветы Петровны. В ней находилось пятнадцать тысяч платьев, она переодевалась по шесть-семь раз в день. Было среди них и платье из серебряной парчи, в котором она короновалась, очень тяжёлое.
Особенно поражал и изумлял каретный зал. Такой коллекции точно не было ни в одном царстве-государстве. Семнадцать карет красоты необыкновенной, каждая из них – настоящее произведение искусства.
Мастера по дереву, по металлу, художники, дизайнеры, модельеры – мастера высокого класса потрудились, чтобы создать такое чудо. Некоторые были подарены иностранными государями. Лёгкие и зимние, тёплые, обитые внутри атласом, бархатом и дорогим мехом. Карету в форме гондолы подарил Екатерине Второй Григорий Орлов.
Одним словом, Валентина Петровна сказала верно, чудес они, действительно, увидели предостаточно, и если Егор едва не остался в какой-нибудь карете, то Рина не могла отойти от напольных часов. Их создал замечательный мастер Михаил Медокс по происхождению британец, только жаль, что часики не ходили, не тикали.
Они простились с Кремлём, с его рубиновыми звёздами. Им не повезло, в эти дни не было никакого праздника, когда зубцы стены загорались яркими огнями. Эта иллюминация была сделана в 1947 году к восьмисотлетию Москвы.
Съездили на Новодевичье кладбище. Там похоронено много знаменитых и известных людей. О некоторых Валентина Петровна рассказала подробно. Именно эти памятники были очень скромные – Надежде Аллилуевой, скульптору Мухиной и другим.
- Такому замечательному скульптору можно было бы поставить более значительный памятник, – заметил Егор.
- Дело в том, что это было её желание – памятник себе и мужу она сделала сама ещё при жизни.
- А где похоронен Высоцкий?
- Его могила на Ваганьковском кладбище, но памятника на ней пока нет.
- Почему? Ведь он умер в 1980 году.
- Долго не могли решить, каким будет памятник. Марина Влади хотела, чтобы он был в виде большой каменной глыбы, а родители настаивали, чтобы скульптор изобразил Владимира, стоящим на краю со связанными руками и гитарой.
Не знаю, как, в конце концов, решили, но памятника ещё нет. Если интересует, скажу, что на Ваганьковском похоронен Никита Сергеевич Хрущёв, и памятник ему не совсем обычный: постамент двухцветный – одна половина белая, другая чёрная. Светлая голова на белой половине. По-видимому, скульптор хотел сказать, что дела у Никиты Сергеевича при жизни были двух цветов.
Это была последняя экскурсия по Москве, завтра все поедут в Сергиевский Пасад, экскурсовод на всю дальнейшую дорогу будет другой. Они распрощались с Валентиной Петровной, поблагодарили её и подарили на память большую матрёшку.
Сегодня утром они выехали рано, чтобы вернуться к обеду, сейчас только половина первого.
- Егор, мне нужно заехать в магазин.
- Зачем?
- Купить кое-что из одежды. В этот раз я не успела толком собраться, скоро неделя как я хожу в одном платье.
Она обратилась к водителю:
- Вы не подскажите, где хороший магазин одежды?
- Через две остановки будет большой универмаг, там купите всё, что вам нужно.
- Спасибо. Егор, мы выходим.
- А как же обед?
- Ничего, не умрёшь с голоду, зайдём в кафе, перекусим.
Магазин оказался совсем недалеко от остановки. Они подходили к стеклянным дверям универмага. Немного в стороне от входа стоял молодой мужчина с двухместной детской коляской, по-видимому, ожидал жену с покупками.
Проходя мимо коляски, Рина вдруг остановилась – в мозгу, словно молния, сверкнула. Щемящая боль пронзила сердце.
- Дети! Мои дети!
Она пошатнулась, Егор едва успел её подхватить.
- Что с вами? – участливо спросил мужчина. – Вы так закричали, что ребятишек моих разбудили.
Они отошли в сторону.
- Рина, какие дети? Ты в своём уме?
- Мои, мои дети! Я оставила их в Доме малютки. Едем туда быстрее, поймай такси.
Видя, в каком она состоянии, Егор не сопротивлялся, у остановки он остановил первую проезжавшую машину.
- В чём дело? Может, объяснишь?
- Я вспомнила – мои деточки, мои родные двойняшечки. Я оставила их там ненадолго, мне нужно было срочно слетать в Иркутск.
Егор понял, всю совместную жизнь ожидал этого удара, и он настиг его тогда, когда, казалось, всё уже позади.
Такси подъехало к Дому малютки.
- Егор, подожди в машине, я быстро.
- Не думаю, что это будет быстро.
- Я постараюсь.
Рина прошла по коридору до двери с надписью «Секретарь».
- Здравствуйте.
- Проходите. Вы по какому вопросу?
- Я оставила у вас детей.
- Когда?
- В 1964 году. Вы не помните? Они двойняшки.
- Дорогая моя, за эти годы здесь сменилось уже три секретаря. Какой, говорите, год?
- Тысяча девятьсот шестьдесят четвёртый.
- Вас как зовут?
- Маргарита Алексеевна Громова.
- Подождите, я принесу из архива документы.
Она вернулась с толстой папкой в руках.
- Сейчас посмотрим. Есть заявление Громовой. Оставлены дети Римма и Роман Чернышёвы, возраст – три месяца.  В 1967 году переданы в детский дом. У нас дети находятся самое большое до пяти лет. Я напишу вам адрес и номер детского дома, съездите туда и всё узнаете.
- Спасибо. До свидания.
Рита схватила бумажку и бегом вернулась в машину.
- Едем по этому адресу.
Им повезло, заведующая была на месте.
- Чернышёвы Роман и Римма, двойняшки. Были у нас такие. Очень хорошие детки. Забрал их отец Михаил Владимирович Чернышёв в 1975 или 1976 году, по двенадцать лет им было.
Директор внимательно посмотрела на Егора.
- Разве это были не вы?
- Нет.
- Наверное, брат, очень похожи. А вы кто? Он приезжал с другой женщиной. Через полгода она приехала и усыновила мальчика из младшей группы.
- Я настоящая мать этих детей.
- Чернышёв сказал, что самолёт, в котором вы к нему летели, разбился, его даже не нашли, считали всех пассажиров погибшими.
- Как видите, я жива, вот мои документы.
- Документы мне не нужны, детей уже забрал родной отец. То, что вы одна спаслись, просто удивительно! Такое иногда случается. В одном журнале писали про самолёт, потерпевший аварию, когда он загорелся и падал, разваливаясь на куски, девочка вместе с креслом упала в джунгли, повисла на деревьях. Она почти не пострадала и несколько дней шла по джунглям, пока не вышла к реке, где её и нашли.
- Удивительно! В наш самолёт ударила молния, он загорелся, только я упала не в джунгли, а в тайгу. Меня тоже нашли, только при падении я ударилась головой и потеряла память. Сегодня, увидев двухместную коляску с детьми, вдруг вспомнила, кто я, вспомнила всё, что произошло со мной восемнадцать лет назад.
- Просто удивительно!
- Вас как зовут?
- Вера Васильевна.
- Хватит удивляться, Вера Васильевна, лучше расскажите мне о моих детях, хоть немного, коротко, я хочу сегодня улететь в Иркутск.
- Конечно, конечно. Они замечательные ребята, правда, дважды убегали, но не потому, что им здесь было плохо, наш детдом показательный, они вас искали. О вашей гибели они узнали, когда их нашёл отец. Очень обижались на отца, почему так долго их не искал. Оказалось, он даже не знал о их существовании, о их рождении. Когда узнал, нашёл быстро.
Рита схватилась за голову:
- Боже мой! Это я, я во всём виновата.
- Успокойтесь, не переживайте. Думаю, всё с ними в порядке. Михаил Владимирович, по-моему, надёжный и хороший человек. Он был счастлив, что нашёл своих детей, что никто их не усыновил. Много было желающих, но я не отдавала, находила всякие предлоги, потому что сама хотела это сделать, но муж не соглашался, надеялся, что будут свои, а их нет до сих пор. Счастливо вам, летите, увидите своих красавчиков.
- Они красивые?
- Очень.
- До свидания. Спасибо вам за всё, и не теряйте надежды, вы ещё молодая.
В гостинице Рита сразу начала собираться.
- Ты действительно хочешь сегодня лететь?
- Да, первым же рейсом.
- Рина, а поговорить?
- О чём, Егор, и не Рина я, а Рита.
- Извини.
- Поговорим, только не сейчас – позже, а сейчас хочу кое о чём тебя попросить.
- Я тебя слушаю.
- Скажи руководителю группы, что мне срочно пришлось улететь в Иркутск, у меня там родители. Сам, как хочешь, можешь продолжить экскурсию, можешь вернуться домой, догуляешь отпуск с детьми у Толика с Асей. Когда приеду, не знаю, но к концу отпуска обязательно. И скажи, вы могли меня вернуть в мир сразу?
- Могли только в совхоз, других мест отец не знал. Ты долго болела, была без сознания, когда очнулась, ничего не помнила, документов при тебе не было.
Отвалившийся кусок с креслом, в котором ты сидела, упал на край болота, я тебя там нашёл, вытащил и принёс домой. Самолёт упал в трясину и утонул, при тебе не было ничего, даже сумки.
- Я всё поняла. Деньги оставляю тебе, себе взяла только на билет, на дорогу. Детям придумай, что сказать. Вызови такси, провожать меня не надо.
Такой Рину Егор никогда не видел – резкая, решительная. Исчезла его Рина, а это действительно была Рита – совершенно другая, чужая, незнакомая женщина. Кто она, какая она, он не знал…
Что случилось? Где Рина? Они так долго шли вместе по жизни. Её просветление словно открыло дверь, она стала Ритой и ушла от него, но куда? Наверное, в ту, другую жизнь за этой дверью, из которой её принёс самолёт.
Есть ли ему место в этой другой жизни и в её сердце – он тоже не знал, но любовь к этой Рине-Рите осталась с ним, и как же теперь жить дальше?
Наверняка есть человек, которого Рита любит, от которого родила детей. Она вернётся к нему, заберёт с собой их близняшек, и для чего ему тогда жить…
Егор сидел в каком-то оцепенении, уставившись в одну точку, мысли одна за другой мелькали в его мозгу, голова разламывалась от боли. Спать он не ложился, утром вместе со всеми подошёл к автобусу. Сказал руководителю об отъезде Рины.
- А вы останетесь?
- Ещё не решил.
- Оставайтесь, мы побываем в одиннадцати городах за эти десять дней, будет интересно.
- Я подумаю.
Сергиевский Посад. В центре города Сергиевская Лавра. Как всегда, много паломников. Здесь самый большой мужской монастырь, где хранятся мощи основателя Лавры Сергия Радонежского, и самая высокая колокольня. Пятиярусная, высотой 88 метров, звон её шестнадцати колоколов был слышен по всей округе. Много храмов.
Егор отстал от экскурсии и зашёл в церковь, шла утренняя служба. Там, в тайге, он не был прилежен в вере, в чём его часто упрекала мать и особенно дед, пока был жив. Редко молился, а в миру практически перестал это делать и ходить в церковь. Сейчас в храме, куда вошёл с болью в сердце и тяжестью на душе, он молился долго, горячо и самозабвенно, как никогда в жизни.
Группу Егор догнал, когда они уже возвращались. Ему стало легче, и теперь он знал, что должен сделать. В трудные моменты жизни мы часто обращаемся к Богу, и он помогает. Вспомнились стихи Лермонтова:
В минуту жизни трудную, теснится ль в сердце грусть,
Одну молитву чудную твержу я наизусть.
Есть сила благодатная в созвучьи слов живых
И дышит непонятная святая прелесть в них.
С души как бремя скатится, сомненья далеко,
И верится, и плачется, и так легко, легко.

Не помнил он, чтобы плакал, даже в детстве, а сегодня в храме ощутил слёзы на своём лице, они омыли душу, унесли тяжесть с сердца, и пришла ясность сознания, как жить дальше.
Руководителю группы Егор сказал, что дальше с ними не поедет, вернётся в Москву и завтра постарается улететь домой.
- Вам не понравилось?
- Всё понравилось, не в этом дело, просто, раз Рине пришлось уехать, я решил остаток отпуска провести с детьми, они остались с чужими людьми, со знакомыми. У них ведь тоже «отпуск» кончается, пора в школу собираться.
- Ну, что ж, счастливого вам пути!
- Вам тоже.
               
Анатолий с Асей были удивлены неожиданным появлением Егора.
- Что случилось? Где Рина?
- Рина закончит путешествие по «Золотому кольцу» и вернётся, а мне нужно срочно уехать.
- Куда?
- Вечером всё объясню и расскажу. Ребята где?
- Спят ещё, вчера поздно легли.
Они сидели на кухне, пахло оладьями и чабрецом.
- Есть будешь?
- Нет… А от чая лесного не откажусь, давно не пил. Устал я от шума городского, от городских чаёв, кофеёв, налей погорячей нашего, таёжного. Вошёл в лес – словно в озеро с жары окунулся, прохладно. Воздух свежий, чистый, хвоей пахнет. Толик, ты, пожалуйста, накорми, напои мой «транспорт», верхом я приехал.
- Сейчас, видел я через окно твоего каурого.
Громкий разговор, а скорее солнышко, которое давно заглядывало в окошко, разбудило мальчишек.
- Ура! Папа приехал!
Они с разбега повисли на его шее, он чуть со стула не свалился.
- Тише, разбойники! Откормила вас Ася пирогами да блинами.
Егор обернулся и, как всегда, схватил обоих в охапку.
- Как вы тут, в тайге, не одичали? Чем занимались?
- Грибы, ягоды, шишки собирали, бумажные кораблики и лодки по ручью пускали, ладью строили.
- Сами?
- Нет, с дядей Толиком – он детали из дерева делает, а мы склеиваем и паруса из бересты вырезаем.
- Интересно, обязательно посмотрю.
- Ещё дядя Толя рассказал нам про капы. Он срезал их с деревьев. Когда дерево ранят, оно начинает залечивать рану соком и получается болячка – кап. Его нужно очистить от коры, внутри будет фигурка, иногда сразу видно, кто это или что, а бывает очень красивая, а на что похожа, непонятно.
Если внимательно её рассматривать, можно увидеть не одно, а несколько изображений. Коля увидел обезьянку, клоуна и утку, а я никого не увидел. Дядя Толик говорит, что у меня нет художественного соображения.
Егор рассмеялся:
- Не соображения, а воображения. Ничего страшного, не у всех бывает этот талант.
- Папа, а почему мама не приехала с тобой? Мы без неё соскучились…
- Скоро сами вернётесь домой, а она задержалась в Москве, чтобы купить вам всё для школы.
- Ой, в школу скоро, а я и забыл.
- Не хочется?
- Не очень хочется, здесь бы ещё пожить.
- А как же морское училище? Уже передумал?
- Нет, мы никогда не передумаем.
- Мы… Я пока только тебя слышу. Коля, ты почему молчишь?
- Нельзя говорить сразу двоим. Андрейка рассказывал, теперь я расскажу. Тётя Ася научила нас скакать на лошади.
- Прямо уж и скакать.
- Ну, не совсем скакать, а ездить.
- Она сама хорошо ездит?
- Ещё как хорошо, даже галопом может.
- Не знал я. Чудеса да и только у вас здесь творятся.
- Папа, а ты разрешишь нам на твоём коне покататься?
- Конечно, разрешу, раз научились, только под присмотром вашего учителя. Завтра я ещё побуду здесь, а потом мне придётся уехать далеко и надолго.
- Зачем? Куда? А как же мы?
Ребята расстроились.
- Оказывается, вы можете говорить вместе. Побудете, пока я вернусь с мамой. Дело в том, что мои родители – ваши дедушка и бабушка – живут очень далеко в тайге на маленьком необитаемом островке.
Когда-то и мы с мамой тоже там жили, но пришли сюда. Они обещали, что тоже придут к нам, но не пришли. Теперь они уже состарились, возможно, болеют, жить одним трудно, и нужно забрать их оттуда. Я не оговорился, когда сказал – «пришли». Туда не ходят поезда, не ездят машины, не летают самолёты.
- Этот остров на море?
- Он на болоте, когда-то очень давно это было море, но постепенно оно превратилось в болото. Чтобы дойти по болоту до острова, нужно знать тропу, иначе попадёшь в трясину.
- Папа, а ты знаешь эту тропу?
- Знаю, поэтому могу пройти и их привести, если они живы. Если бы мы с мамой были старенькие и жили там, вы бы пришли за нами?
- Обязательно бы пришли.
- Вот видите, значит, понимаете, что я должен это сделать.
- Понимаем, папа, и мы с мамой будем вас ждать.
Они не заметили, когда в комнату вошла Ася.
- Тётя Ася, ты слышала, что рассказал папа?
- Слышала, он молодец.
Вечером, когда дети уже крепко спали, Егор поведал друзьям удивительную историю и настоящую причину своего внезапного ухода в Саянскую тайгу.
- Начну с того, что Арина вовсе не Рина, а Маргарита Громова. Восемнадцать лет тому назад в наше болото упал горящий самолёт. Перед тем, как он нырнул в трясину, от него отвалился хвост и упал на край болота. В нём, пристёгнутая к креслу, оказалась живая женщина, она была без сознания. Мама долго лечила её, я помогал ей, дежурил ночами, поил лекарствами, которые мама готовила из трав. Тогда в неё и влюбился.
Когда женщина, наконец, очнулась, оказалось, что она потеряла память – не помнила, кто она, как её зовут и кто мы все такие. Мама сказала, что зовут её Арина, что она её свекровь, а я её муж Егор. Напомнила, как зовут всех членов нашей семьи. «Ты, дочка, упала, ударилась очень сильно головой и потеряла память». Она поверила.
Мы прожили с ней в тайге девять лет, потом отец отвёл нас в совхоз, в то место, откуда они ушли в 1936 году. Про Рину сказал, что она внучка его друга с Верхнего Абакана, вся их семья умерла, осталась только эта девочка, и он принёс её на остров. На самом деле, она тоже умерла, но на её имя здесь  они оформили паспорт Рине. Дальше всё о нашей жизни вы знаете.
В этот раз в Москве Рина увидела коляску с двойняшками и всё вспомнила. Оказывается, она Рита, родила двойняшек, оставила их ненадолго в Доме малютки, полетела в Иркутск к мужу, но не долетела, самолёт разбился. Муж и её родители почему-то ничего не знали о детях, узнали и нашли их в детдоме только через двенадцать лет.
Когда Рина всё вспомнила, не стала даже разговаривать со мной, взяла билет и улетела в Иркутск, сказала, к концу отпуска приедет сюда. Я вернулся домой и вот я у вас. Всё понятно я рассказал?
- Всё понятно.
Анатолий с Асей сидели, как говорится, раскрыв рты от удивления.
- Ничего себе история, нарочно не придумаешь.
- Она задала мне всего один вопрос: «Вы могли вернуть меня назад к людям сразу, когда я очнулась?» Конечно, могли, но не сделали этого. Всю нашу жизнь я боялся и ждал этого вопроса, но надеялся на прощение. Когда же узнал про детей, едва появившихся на свет крошек, которых я лишил матери и отца, понял, что нет мне прощения. Великий грех – такое не прощается.
Если бы кто-то так поступил с моими детьми, я бы не простил. Только нет мне жизни без Рины в этом мире, значит, я должен покинуть его навсегда.
- Ты хочешь уйти на своё болото и больше не возвращаться?
- Именно так.
- С ума сошёл! А как же дети?
- Рина, наверняка, заберёт их и увезёт в Иркутск. У них появятся брат и сестра. Подождут меня, потом забудут, станут взрослей, узнают правду и поймут, что их отец поступил правильно.
Я очень люблю Рину и хочу, чтобы она была счастлива. И она будет счастлива в своей большой семье, а я там лишний.
- Почему ты решил, что у её мужа нет другой семьи?
- В детдом он приезжал с женщиной. Когда мы уходили, я задержался и спросил у заведующей, кто эта женщина. Она сказала, что это просто знакомая их отца.
Через полгода она приехала и усыновила мальчика. Ей разрешили это сделать, хотя мужа у неё нет, но есть большая квартира и хорошая работа.
- Может, передумаешь?
- Нет, зачем. Так будет лучше. Мне очень тяжело уходить, но по-другому не получится. Там у меня очень старые родители и старший брат, который очень хочет уйти в монастырь. Я отпущу его, а сам останусь с родными.
Через день Егор уехал с Анатолием в город, чтобы тот по охотничьему билету купил ему ружьё и патроны. Он ушёл – не передумал.
               
Рита вошла в салон самолёта – людей много. Вспомнила: «Тогда было мало». Её место справа. «Это хорошо. В прошлый раз оно было слева».
Подумала о том, что стала суеверной. Она села в кресло, пристегнула ремни, хотя об этом пока не просили, и вдруг вспомнила сон, который увидела перед самым падением, так ясно, словно только проснулась. Когда-то в детстве она слышала, наверное, от бабушки, что когда спишь, душа путешествует по твоей жизни, прошлой или будущей, и ты видишь сны. Это был сон из её будущего, тех восемнадцати лет, которые она прожила. Они стали прошлым, но они не были сном – они были настоящими. «А где я сейчас? Я что – вернулась в далёкое прошлое?»
Всё перепуталось в её голове: «Так можно сойти с ума, нужно успокоиться. Всё идёт по порядку, просто от удара я забыла своё первое прошлое, а теперь вспомнила всё и живу в настоящем, и нечего заморачиваться».
Стюардесса принесла завтрак.
Иркутск. Знакомый аэропорт. Рита узнала его. Куда ехать – вопрос. Домой опасно, у мамы сердце слабое, не выдержит, они ведь считают её погибшей. Михаил в тайге, Аня за границей. Бывший друг, если уезжал в Монголию, давно вернулся, только адреса его она не знает. Адреса ещё двух подруг не помнит. Что делать?
«И всё-таки поеду к Ане, дед её был не такой уж и старый, может, ещё жив…» Она взяла такси и назвала адрес.
Дверь открыла Аня.
- Ой, Ритка! Живая!
- Живая. Мёртвые не приходят.
Аня пошатнулась и присела на стул.
-Ванечка, принеси мне воды и таблетку.
В коридор вышел златокудрый голубоглазый мальчик, протянул ей лекарство и воду.
- Мамочка, что с тобой? Тебе плохо, вызвать «скорую»?
- Не надо. Спасибо, сынок, успокойся, всё будет хорошо.
- Вы кто? – обратился он к Рите, всё ещё стоявшей на пороге у полуоткрытой двери.
- Проходи, подруга, – пригласила её, наконец, пришедшая в себя Анна. – Ну, и напугала ты меня!
- Я думала, обрадовала.
- И обрадовала тоже. Повесь сумку на вешалку и проходи в комнату. Не забыла ещё, где дверь?
- Не забыла. А дедуля твой где?
- Ушёл дедуля навсегда, он, уж точно, никогда не вернётся. Иди, мой руки и проходи на кухню, я чайник поставлю. А ты, сынок, иди к себе в комнату, занимайся своими делами.
- Не узнаю тебя, Аннушка, совсем другая ты стала, я не внешность имею в виду.
- Ты права, подружка, изменила меня жизнь, вывернула наизнанку. А ты, дорогая Маргарита Алексеевна, где столько лет пропадала, почему молчала?
- Самолёт, на котором летела в Иркутск, разбился, одна я чудом выжила, но потеряла память. Только вчера в Москве увидела возле универмага детскую коляску с двойняшками и вспомнила, кто я и откуда.
- Интересно… Что будешь пить – чай, кофе или чего-нибудь покрепче?
- Давай кофе с ложечкой коньяка.
- Это можно.
Аня закурила.
- Давно куришь?
- Давненько.
- Как же ты изменилась, Анечка, совсем другой человек.
- Ладно, садись за стол и рассказывай, слушаю тебя внимательно. Потом на все твои вопросы отвечу – про всех и про всё, что произошло за восемнадцать лет твоего отсутствия.
Они проговорили больше двух часов. Зашёл Ваня:
- Мама, мы будем сегодня обедать? Скоро Саша из школы придёт, и мне нужно собираться в «музыкалку».
- Конечно, деточка, у меня всё готово, только разогреть.
Раздался звонок.
- А вот и Сашок. Я накрываю на стол. Риточка, а ты будешь обедать?
- Пока нет, попозже.
- Хорошо. Иди в мою комнату, там диван – ложись, отдыхай. Я разберусь с ребятами, мы с тобой сами поедим и всё обсудим, что делать, с чего и с кого начинать.
Через какое-то время она зашла в комнату к Рите.
- Всё в порядке, теперь мы спокойно поедим. У меня сегодня обед знатный – пельмени с бульоном по-сибирски и омуль, запеченный в духовке. Настоящий, сибирский.
Они прошли в кухню.
- Садись. Словно знала, что сегодня будет гость нежданный, но такой желанный, дорогой и любимый.
Аня обняла Риту:
- Как я рада.
- И я тоже, дорогая моя Анютка, какое счастье, что мы живы и встретились.
- Что делать будем, просто не знаю. Как сообщить твоей маме – в этом проблема. Когда сообщили о твоей гибели и умер от инфаркта отец – она выдержала, а когда недавно сказали о гибели Романа, ну я тебе рассказывала, думали, что погиб, а оказался жив, её едва спасли, такой был сердечный приступ. Он со спасателями в горах Бурятии работал. Лавина сошла, двоих в пропасть утащила, а его только зацепила, на краю остался. Долго в снегу лежал без сознания. Нашёл его охотник, почти замерзшего, не знаю как, но отогрели они с дочкой нашего Рому.
- Какой ужас!
- Старенькая она стала и слабая. Ты видела, что со мной было, когда я тебе дверь открыла?
- Подготовить её нужно…
- Я тоже так думаю, поеду к ней одна, поговорю, если всё обойдётся, позвоню тебе, и ты приедешь. Адрес помнишь?
- Помню.
- Тогда я поехала, жди звонка.
Александра Ивановна была дома.
- Анечка! Хорошо, что приехала, я пирожков напекла, возьмешь своим ребятам. Завтра воскресенье, поедем с Надей и Таней к Михаилу, Римма с Антоном ещё у него, не уехали. Какая-то ты взволнованная, случилось что-то?
- Случилось, только сказать боюсь, ведь вам нельзя волноваться.
- Плохое?
- Нет, даже очень хорошее, радостное, только неожиданное.
- Так говори, от радости не умирают.
- Как сказать…
- Хватит меня томить, рассказывай.
- Вы все-таки выпейте капельки, давайте накапаю.
- Капай, что с тобой поделаешь. Лекарство на нижней полочке, знаешь где.
Аня накапала тридцать капель.
- Теперь слушайте, позвонила мне женщина из Москвы и представилась, как Маргарита Громова.
- Аня, это было не первое апреля?
- Нет, недавно это было. Я говорю ей, значит, вы звоните с того света, так как Риты нет в живых уже восемнадцать лет. Она спрашивает: «Вы Аня?» «Да, и что?»  «А то, что мы были близкими подругами, потом вы вышли замуж и уехали с мужем в Корею. А я после родов оставила на время детей в Доме малютки и улетела в Иркутск для выяснения, так сказать, окончательных отношений с Михаилом. Не долетев до Иркутска, самолёт потерпел аварию, в него ударила молния. При падении он стал разваливаться, хвостовая часть, где я сидела, упала в тайгу.
Меня нашли и выходили люди, которые ушли в Саянскую тайгу ещё в 1936 году. Но я потеряла память – не знала, кто я и откуда взялась, как очутилась в тайге, а они даже не знали, что такое самолёт. Назвали меня Ариной, я вышла замуж за их младшего сына и прожила там девять лет. Потом муж попросил отца, чтобы тот помог нам вернуться к людям. Он провёл нас через болота в то место, откуда они ушли в тайгу, это на Урале.
Прошло ещё девять лет, мы с ним прилетели в Москву во время отпуска. Около магазина я увидела детскую коляску и всё вспомнила. Твой телефон узнала через справочное Иркутска, хотя не была уверена, что ты вернулась в СССР. Других знакомых не помнила, маме звонить побоялась, у неё сердце слабое. Мне повезло, что ты дома, я ищу детей. Разреши прилететь к тебе».
- Я разрешила. Такая вот история. Вам плохо?
- Аня, возле капель лежат таблетки и налей мне валерьянки. Разволновалась я очень, опомниться не могу, думала, такое только в кино бывает.
- А ещё не хотели капли пить. Я когда открыла дверь и увидела её, чуть сознание не потеряла. Ведь эту историю, что она звонила из Москвы, я придумала. Без предупреждения она прилетела. Звонок. Открываю дверь – Ритка стоит. Знаете, Александра Ивановна, не верим мы все в возвращение с того света, однако на кладбище ходить ночью боимся и в приведения верим. Историю, что вы услышали, это она мне здесь рассказала, и похоже это правда.
- Где же она сейчас?
- У меня в квартире, сейчас позвоню, поговорите, а уж потом она приедет. Я специально приехала одна, чтобы вас подготовить.
- Спасибо, Анечка, успокоюсь немного и позвоним.
Через пятнадцать минут Аня набрала номер.
- Держите трубку.
- Доченька, родная, узнаю твой голосок!  Какое счастье! Я даже не сразу поверила. Со мной всё в порядке, не беспокойся. Аня хорошо меня подготовила и лекарствами напоила – до и после. Приезжай, мы тебя ждём.
Минут через сорок Рита позвонила в дверь и обняла Александру Ивановну.
- Мамочка!..
У обеих лились слёзы.
- Ну, развели мокротень, радоваться надо.
- Не ворчи, Анюта, от радости тоже плачут.
- Александра Ивановна, я ставлю чайник, где ваши пироги, несите их на стол. Восемнадцать лет дочка их не ела, наверное, и вкус забыла.
- Не забыла, так как мама, никто стряпать не умеет.
Пока накрывали на стол, Рита прошла в свою комнату. Всё, как раньше, та же мебель, на письменном столе фотография её с Михаилом, когда-то сфотографировались вместе, один единственный раз.
Выдвинула ящик тумбочки. На дне лежали два крестика на тесёмочке, такие, обычно, даёт батюшка при крещении. Один её, а второй?..
- Мама, а чей второй крестик лежит в тумбочке?
- Это Ромин. Мне казалось, я убирала их в коробочку.
- Он крещёный?
- Да, их водила в церковь и окрестила женщина, у которой они работали, когда были в бегах. Они же тебя искали, а она им сказала, что нужно попросить помощи у Бога, но прежде принять крещение. Они поверили и нашли, только не тебя, а отца. Рома говорит, потому что тебя, оказывается, не было в живых.
Когда Миша с Аней их привезли, я так обрадовалась, а Рома говорит: «Бабушка, надо в церковь сходить и поставить свечку, поблагодарить Бога. Сама я в церкви никогда не была, ты же знаешь, кем был отец, и его жене делать это не разрешалось, и неверующая я была, некрещёная. Сводила его, а Римма по какой-то причине не пошла.
Сели за стол, Аня разлила чай. Александра Ивановна продолжила разговор:
- Ты, Риточка, веришь в Бога?
- А как же, я жила в очень религиозной семье, дед моего мужа был священником. И деток своих я окрестила.
- У вас дети есть?
- Есть, близнецы – Николай и Андрей.
- Боже, какое счастье! Спасибо Тебе, похоже, я начинаю верить, что Ты, действительно, существуешь. Попрошу Рому, чтобы он проводил меня в церковь, помолюсь, свечку поставлю, и самую большую, и не одну. В нашей семье, получается, самый верующий – мой внучек. Надежда Николаевна – ярая коммунистка, близко к ней Таня, Антон с Риммой, Маша с Костей и, конечно, Галина Васильевна, Михаил с Ладой и Аня – по-моему, ни в кого не верят, не верил и Владимир Иванович. Единственный, кто верит и в Бога, и в коммунистов – это всеми нами обожаемый Василий Семёнович. Вот такой разнобой в нашей большой семье. Доченька, как мужа твоего зовут и деточек?
- Муж – Егор, мальчики – Николай и Андрей.
- Почему именно так назвали?
- Батюшка назвал при крещении. Николай, потому что родился в день памяти Николая Чудотворца. Андрей – в честь очень почитаемого, особенно моряками, святого Андрея Первозванного. Андреевский флаг, знаете? Они у нас моряками хотят стать – капитанами.
Правда, живём мы не у моря, а на Урале. Съездили с ними в Крым летом, и «заболели» они морем. Работаю я в универмаге, заведующей отделом женской одежды, Егор на мебельной фабрике дизайнером-модельером, и художник он замечательный. Отец его, мать и брат живут в Саянской тайге и возвращаться в наш мир не собираются. Всё рассказала, теперь ваша очередь.
Вслед за ней поведали и Аня с Александрой Ивановной всё о каждом члене их семейства.
- Выходит, Миша – многодетный отец, жаль, что общих с Таней деток у них нет. Теперь со всеми меня познакомите, долго побыть не смогу, у меня отпуск кончается, ребятам нужно к школе всё купить.
- Риточка, давай купим всё здесь, будет от нас подарок.
- Не возражаю, люблю ходить по магазинам. Я тоже куплю подарки. Римме с Антоном – свадебный, если они уже расписались, а остальным просто подарки.
- Договорились.
Решили заранее никого не предупреждать. Тем удивительнее и радостней были эти встречи, особенно для Ромы и Риммы.
Аня уехала домой, Рита осталась с мамой. Она обошла квартиру и только теперь оценила её, сравнивая с теперешними. Прежде, живя в ней с рождения, не замечала ничего особенного, квартира как квартира. Сейчас смотрела на неё совсем другими глазами. Времён сталинской постройки – с высокими потолками, отдельными комнатами. Две спальни, отцовский кабинет, большая гостиная и кухня-столовая, просторная прихожая, ванная, туалет – шикарная квартира.
После смерти мужа Александру Ивановну никто не побеспокоил, она жила одна, потом прописала Ладу. Была у них своя машина, но отец пользовался ей редко, когда ездил на дачу, на работе – служебная «Волга» с шофёром.
- Мама, а наша дача, гараж, машина?
- Я всё продала. Деньги положила на долгосрочный вклад, теперь хочу купить гараж и машину Роме, уже просила Мишу помочь мне в этом.
Они ещё долго говорили обо всём, что произошло за эти долгие годы разлуки.
Утром приехала Анна.
- Личный транспорт у нас только у Николаевны, у Тани и Кости – остальные все «безлошадные», ездим на общественном транспорте или на «одиннадцатом номере», так что собирайтесь и пошли на остановку. Сперва едем в школу к Татьяне. Рита, ты с ней знакома?
- Виделись пару раз, я её даже не помню.
В школе они нашли Татьяну в её кабинете. Она удивлённо спросила:
- Что случилось? Вы целой делегацией.
Аня её успокоила:
- Ничего страшного. Танечка, ты помнишь эту женщину?
Татьяна внимательно посмотрела на Риту:
- Припоминаю, кажется, вы были подругой Михаила, но он говорил, что вы погибли в авиакатастрофе.
- Я осталась жива, но на много лет потеряла память. Недавно она ко мне вернулась, я вспомнила, что у меня были дети, нашла их и прилетела в Иркутск.
Таня изменилась в лице.
- Вы не волнуйтесь, я давно замужем, у нас двое детей, но и этих я хочу видеть и общаться с ними, они должны знать свою маму. Вы согласны со мной?
- Безусловно. Они сейчас у отца в лесничестве.
- Я знаю. Мы собираемся туда ехать. Вы не хотите поехать с нами?
- Нет, я очень занята, начинается учебный год, много работы. Александра Ивановна, вы обратитесь к Надежде Николаевне, она собиралась завтра туда ехать.
- Спасибо, Танечка. До свидания.
Аня подвела итог:
- Такая она, наша Татьяна… Берём такси и едем к Надежде, теперь надежда на неё, иначе придётся добираться автобусом.
Надежда Николаевна никогда не видела Риту, только слышала о ней, она обрадовалась.
- Чудесное спасение! Потеря памяти часто бывает при травме головы. Представляю, как обрадуются ваши детки, мои внучата. Поедем, обязательно поедем!
Анечка, утром завезём Сашу к Галине Васильевне, иначе не поместимся в машине, а Ванечку возьмём с собой. Познакомим Риту с Галиной и Андрюшей, поехать Галя не может, тоже готовится к учебному году, да и не на чем. Маше я позвоню, но по-моему, она там у Миши. Он ещё до сих пор в депрессии.
На другой день к вечеру они подъезжали к усадьбе.
Когда-то Рита была здесь разок, то, что увидела теперь, её поразило.
- Настоящая усадьба! Как Миша её преобразил, благоустроил.
- Не один… Семёныч ему помогал, – уточнила Александра Ивановна. – Познакомишься с ним, доченька, узнаешь, какой это чудесный человек, и как все дети его любят.
Рита вспомнила, как не хотела сюда ехать и уговаривала Михаила жить и работать в городе. С этого начались их разногласия. Он категорически отказался, а она любила его и не теряла надежды переубедить, уговорить.
Может быть, и уговорила бы, если б любил он её, а он любил свою Таню, мечтал её найти… А когда нашёл и узнал, что она замужем, не разлюбил.
А она, когда родила и полетела в Иркутск, надеялась – узнает про детей, и она достучится до его сердечка, увезёт с собой в Москву, и забудет он свою Татьяну.  Значит, не её судьба…
А её настоящая ждала впереди – летела в Иркутск, а прилетела в другую жизнь и прожила в ней так долго, и была в ней любима и счастлива.
Эти воспоминания и мысли промелькнули в её голове, пока стояла посреди двора у машины, из багажника которой Аня с Надеждой Николаевной выгружали провизию, а Ваня обнимался с собакой, очень похожей на волка. Неужели это та, что была у Михаила тогда? Нет, скорее всего, другая.
На крыльцо вышел старик.
«Наверное, Семёныч, о котором говорила мама», – подумала Рита.
Это, действительно, был Семёныч. Некоторое время он внимательно всматривался в женщину, стоявшую у машины, и вдруг всплеснул руками:
- Боже мой! А говорят, мёртвые не возвращаются! Неужто Рита? Глазам своим не верю, видно, совсем плохо стал видеть.
- Вы не ошиблись, я, действительно, Рита. Мы знакомы?
- Виделись. Однажды, лет двадцать назад, приезжала сюда с Михаилом девочка Рита.
- Забыла, не помню вас.
- Зато я запомнил, понравилась мне очень, думал, женится на ней Миша, но ошибся, а потом услыхал о её гибели. Очень жалел. Мы с Мишей часто вас вспоминали… Надежда, Аня, заходите в дом, давайте, я вам помогу.
- Не беспокойтесь, – Рита взяла корзину и сумку. – Мы сами управимся
Семёныч подошёл к Ване:
- Что, «соловушка», соскучился без Рогдая?
- Очень! Мне так хочется собачку, но мама пока не разрешает, говорит – «Ты в двух школах учишься, некогда с собакой заниматься».
- Да, в городе сложнее, с ней гулять нужно утром и вечером. Ну, ничего, мы это как-нибудь обмозгуем. Тебе ведь уже тринадцать лет, петь будет нельзя, пока голос установится или как там это называется, точно не знаю.
- Петь нельзя, а учиться в «музыкалке» всё равно нужно.
- Понятно, а Сашок разве не может помочь?
- Так он же школу в этом году кончает, ему нужно готовиться в институт поступать.
- Вот незадача. Не заметил я, как семь лет прошло. Ладно, Ванечка, мы ещё подумаем над этим вопросом. А сейчас пойду к нашим дамам, надо с их сумками да корзинками разобраться и заняться обедом. Скоро наши работники из тайги вернутся и рыбаки с озера.
- Какие рыбаки, дедушка?
- Римма с Антошкой на озеро ушли порыбачить. Антон с детства рыбалку любил, а в Москве где порыбачишь? Маша с Костей что-то не приехали, а они тоже заядлые рыбаки.
Приготовили всё быстро, никто ещё не появился.
- Давайте чайку попьём – предложила Аня. –  Что-то работники наши заработались.

Михаил с Ладой проверили дальний кедрач.
- Боишься ты, папочка, за кедры.
- Очень боюсь, не раз уже спасал их от этих проклятых лесорубов. Зарятся они на это ценное дерево. Давай ещё проедем по границе с Диминым участком.
- Это ещё зачем? Сам, что ли, не справляется?
- Справляется, только на его участке часто пожары бывают, а ветер в нашу сторону. У нас по берегу реки шашлычники костры жгут, а у него в лесу, реки-то нет.
- Хорошо, поехали.
Посмотрели, проверили.
- Теперь всё в порядке, возвращаемся.
Подъехали к дому, у ворот ждал Семёныч, принял коней.
- Идите, мойтесь, я с ними займусь.
Почти одновременно подъехал Рома и подошли «рыбаки» с неплохим уловом.
Роман заглянул в ведро:
- Ого, молодцы! Вечером пожарим.
Первым в комнату вошёл Михаил. Увидев стоявшую у стола Риту, пошатнулся, прислонился к стене, протёр глаза руками:
- Я, что, сплю?
- Нет, Мишенька, не спишь.
- Рита!.. Живая!..
- Живая, живая…
Они одновременно шагнули друг к другу и обнялись.
- Как же так?
- Потом расскажу. Спасибо тебе за детей, моя вина, что нашёл их не сразу.  Где они?
- Сейчас.
Михаил открыл дверь:
- Роман, Римма! Вы где застряли? Идите сюда быстрей!
- Что случилось? – они уставились на отца.
- Случилось чудо – вот что! Это Рита, ваша мама.
Ребята во все глаза смотрели на незнакомую женщину. Первой опомнилась Римма и со слезами бросилась к матери.
- Мамочка! Ты живая?! Мы так долго тебя искали…
- Значит, чудеса точно бывают. Ты к нам с неба спустилась? А где парашют? – Роман сделал шаг в сторону матери.
- Иди, иди, – Михаил подтолкнул его сзади.
Рита попыталась обнять их обоих и не смогла:
- Какие вы большие…
- Подросли малость за восемнадцать лет.
Сын был выше её на целую голову, высокий, статный, как отец.
- Ромочка, ты не рад? – Александра Ивановна чуть не плакала, глядя на эту сцену.
- Рад я, бабуля, конечно же рад! – он обнял сестру и Риту, расцеловал обеих, попытался поднять.
Михаил улыбнулся:
- Смотри, не надорвись, мы знаем, что ты сильный.
Роман посмотрел на Александру Ивановну:
- Бабушка, что я говорил? Бог может сотворить чудо, когда его хорошо попросишь. Обязательно сходи в церковь и поставь свечку.
- Схожу, внучек, схожу, я тебе обещаю.
Антон и Лада пришли позже всех, помогали Семёнычу с лошадьми.
- Мамочка, это мой муж Антон – Римма указала на красивого молодого человека.
- Может, я уже и бабушка, или только тёща?
- Детей мы пока не планируем, мне нужно университет закончить, – рассмеялась Римма.
- А вы, оказывается, даже всё планируете?
- А как же, всему своё время.
-  Молодцы.
Рита с восхищением смотрела на Ладу:
- А это кто?
- Это Лада, моя дочечка и лучшая помощница в работе.
- Красавица… Я думала лесная фея зашла в ваш гостеприимный дом.
- Феей не только ты её называешь.
За столом было шумно и весело. Столько вопросов, столько ответов, удивление, восхищение, слезы и смех – всё перемешалось. Говорили, перебивая друг друга, спешили, словно боялись что-то упустить, недорассказать. Много событий накопилось за эти годы, Рита ничего не знала о них, они о ней.
- У вас есть два брата – Андрей и Николай, они близнецы.
Роман обрадовался:
- Здорово! Будет с кем побороться.
- Они же ещё маленькие.
- Ничего, подрастут. Очень похожи?
- Очень… Как два рубля, один к одному, не отличишь.
- Интересно получается, папы у нас разные, а ты, мамочка, одна на четверых. Мы с Риммой так хотели тебя найти. В Москве не нашли, но узнали, что ты не москвичка и прилетела туда из Иркутска. Стали собирать деньги на дорогу, я пел под гитару. Особенно много зарабатывал в переходах. Часто пел песни Высоцкого, их все любят и я тоже.
Роман, как всегда, схватил гитару:
Возвращаются все, кроме лучших друзей,
Кроме самых любимых и преданных женщин.
Возвращаются все, кроме тех, кто нужней…
Я не верю судьбе, а себе ещё меньше.
Но мне хочется верить, что это не так,
Что сжигать корабли скоро выйдет из моды…

- Ты хорошо поёшь, мой мальчик.
За всю свою жизнь Рита не пролила столько слёз, как в этот день. Это были слёзы печали, сожаления и радости.
- Что я… Вот Ванечка наш поёт, как Карузо.
Ваня посмотрел на Рому:
- Я попсу не пою, я буду петь в опере.
Рита пробыла в Иркутске ещё несколько дней. Родственники накупили столько подарков и всё нужное к школе, что пришлось приобрести большой чемодан на колёсиках.
Не забыли купить и несколько моделей кораблей, когда узнали, чем дети интересуются. Проводили её в аэропорт и клятвенно обещали приезжать все по очереди.
               
Телеграмму Рита не стала давать, самолёт прилетал ночью. Она взяла такси, ключи от квартиры у неё были. Осторожно открыла дверь. В коридоре полусвет, прошла на кухню. У приоткрытого окна стояла Ася.
- Привет! Чего не спишь?
- Здравствуй, не спится мне что-то. Позвонила в аэропорт, узнала, когда прилетает рейсовый из Иркутска, и караулю тебя уже вторую ночь.
- Случилось что? Егор не в командировке?
- Нет.
Они говорили шёпотом.
- Асенька, я в душ. А ты завари чайку покрепче.
- Иди, да побыстрей.
Она поставила чайник. Через пятнадцать минут они сидели за столом.
- Так что произошло?
- Егор ушёл в Саяны.
- Зачем?
- Сказал, что навсегда.
Рита чуть не уронила чашку.
- Почему? В чём дело?
- Это я у тебя должна спросить, что между вами произошло? Он приехал расстроенный, сам не свой. Рассказал нам, кто ты на самом деле и как очутилась у них в тайге. Про то, что ты потеряла память, прожила с ним восемнадцать лет и неожиданно в Москве вспомнила, что ты Рита Громова, что родила здесь в Москве двух детей и оставила их в детдоме, что в Иркутске у тебя муж и ты улетела к нему, а с Егором даже говорить не стала. Он решил, что ты никогда его не простишь, заберёшь детей и вернёшься в свою семью. Поэтому и ушёл. Детям сказал, что поедет к своим родителям, привезёт им дедушку и бабушку.
Рита сидела растерянная.
- Всё не так. Ничего он не понял, и нет за ним вины. Не знали они, что у меня дети, поэтому не вернули сразу в мир. Зачем? Ведь я ничего не помнила, даже кто я сама. И мужа в Иркутске у меня нет, есть только отец моих детей. И что же мне теперь делать?
- Не знаю, Риночка. Он не вернётся, а ты и дороги к нему не знаешь, если только объявить его в розыск.
- Это исключено.
- Забирай ребят и уезжай к старшим детям.
- Они уже взрослые, дочка замужем, и жить там нам негде.
- Тогда живи здесь с мальчиками и забудь про Егора, про жизнь в Саянах.
- Не смогу, Асенька, я же его люблю.
- Есть ещё вариант – жди, может, он передумает, детям же обещал, что вернётся.
- Знаешь, Ася, у меня такой сумбур в голове, просто кошмар.
- У меня тоже. Мы с Толей до сих пор в шоке, ничего понять не можем.
- Вам-то я всё объясню, расскажу, а вот Егору не успела. В ужасном состоянии была, словно помешанная. Боялась снова их потерять. В голове только одна мысль: «Скорей, скорей в Иркутск, убедиться, что они там, живые, здоровые». Ему только сказала – потом объясню. Не дождался он этого «потом», бросил нас. Дети подождут сперва, потом забудут, подрастут – поймут.
- Егор точно так сказал.
- А как же я?
- Так же, как все, кого мужья бросают. Кончаем разговор и пошли, ляжем, а то ночь пройдёт, надо хоть немного поспать.
Утром ребята, конечно, обрадовались, соскучились без неё. Доложили, что папа уехал надолго, зато привезёт им бабушку, деда и дядю Степана.
Стали разбирать чемодан.
- Сколько подарков! И корабли новые.
Андрей заволновался:
- Как же без папы мы их соберём?
Но Николай его успокоил:
- Сами справимся, он же нас научил, а приедет, увидит, как увеличилась наша флотилия.
Рита молча наблюдала за детьми.
- Всё разобрали?
- Да.
- А теперь послушайте интересную новость – после Нового года к нам приедут в гости бабушка Саша, моя мама, ваш брат Рома и сестричка Римма.
- Где же они были раньше?
- Они живут далеко, у них другой папа.
- Мы знаем, что так бывает. А они большие?
- Они уже взрослые, учатся в институте. Это они прислали вам подарки, – у Риты потекли слёзы.
- Мамочка, ты чего? Мы очень рады, пусть приезжают, покажем им наши корабли и все вместе поедем к дяде Толику в тайгу. Тетя Ася, можно?
- Конечно… Обязательно приезжайте, мы будем ждать.
Все вместе проводили Асю на автобус.
- Не скучайте, буду вас навещать.
Скучать будет некогда, начинался новый учебный год.
 




Глава 10
Знакомство с родными братьями и внуками. Три свадьбы


Восемьдесят четвёртый год. Январь. Как только Римма с Антоном прилетели в Иркутск, Александра Ивановна начала собираться к Рите. Михаил советовал подождать до весны.
- Нет, Мишенька, я обещала приехать сразу после Рождества.
- Бабушка, мы что – поедем?
- Это я оговорилась, конечно, полетим. До Урала ехать поездом долго, зачем терять время.
Александра Ивановна взяла только внуков. Антон пусть с матерью побудет, скучает она без него, редко видятся.
Собрались быстро.
- Рома, а гитара зачем?
- Я без неё не могу.
- В самолёте неудобно с ней, сдавать в багаж – проблемно. Лучше купим там новую.
В аэропорту их встречала радостная Рита.
- Какие молодцы! Выполнили обещание. Я ребятам, как приехала, сразу сказала, что встреча с вами состоится после Нового года – они ждут, не дождутся. Поехали на такси.
- Своей машины у вас нет?
- Пока, сынок, мы «безлошадные», не накопили.
- А мне бабушка обещает купить, всех возить буду, я уже на права сдал.
- У Антона в Москве машина, я давно имею права.
Рита заволновалась:
- Будь осторожна, деточка, в Москве столько машин.
- Не беспокойся, мама, я очень хорошо вожу.
От близняшек брат с сестрой пришли в полный восторг, про бабушку и говорить нечего.
- Какие хорошие, красавчики!
Рита улыбнулась:
- Красавчики, может быть, а хорошие или нет, узнаете, они вас ещё достанут.
- Мамочка, мы, правда, хорошие, будем вести себя очень хорошо.
- Посмотрим…
Римма с Ромой без конца обнимали братишек.
- Какие же вы одинаковые! Как же вас различать? Мама, ты бы их хоть одевала по-разному.
- Хорошо, на Коле будет жёлтая рубашка, на Андрее красная. Их кроме меня никто различить не может. Они только внешне так похожи, а по характеру совершенно разные, и при общении сразу поймёшь, кто есть кто.
Будущие капитаны представили свою «эскадру».
- Здорово, как настоящие.
- Они и есть настоящие, каждая деталь – только маленькие.
- Сами собирали?
- Вначале с папой, потом научились. Модели, что вы прислали с мамой, собрали сами.
- Молодцы, а гитара у вас есть?
- Гитары нет.
- Нет, значит, будет.
- Играть нас научишь?
- Обязательно.
Утром Роман пошёл с Ритой в универмаг и в музыкальном отделе выбрал хорошую гитару.
В воскресенье после завтрака ребята пошли гулять в парк с Александрой Ивановной.
- Посмотришь, бабушка, наш парк, там всё есть – и каток, и лыжня, и горка. Лыжи, коньки, санки можно взять напрокат, – объяснял Коля.
- Бабушка, ты на лыжах ходишь? – вслед за этим спросил Андрей.
- На лыжах могу, я же сибирячка. А на коньках не умею.
- Ещё там есть кафе-мороженое. Мама, можно мы в кафе зайдём?
- Зайдите, только не увлекайтесь.
- Нет, мы, как всегда, не больше двух порций.
Рита с дочкой решили налепить пельменей, а Роман наладить гитару.
- Пельмени, Риммочка, будем стряпать не сибирские, а уральские.
- Чем они отличаются от сибирских?
- Во-первых, они больше, и ушки у них не заворачиваются, а зажимаются, чтобы при варке в них собирался сок от мяса. По виду они на вареники похожи, и едят их не с бульоном, а с маслом, уксусом или со сметаной – кому как нравится.
На кухню пришёл Роман с гитарой.
- Вроде настроил нормально. Сегодня с братиками споём. Они петь умеют?
- Не знаю, не слышала, чтобы они пели дома, может, в школе.
- Вечером проверим, какие они певцы. Покажу им несколько аккордов. Будут тебя веселить, а то ты какая-то грустная. Когда к нам в Иркутск приехала, веселей была. Скучаешь без мужа? Куда он подевался? 
- Ушёл в Саяны, в тайгу. Родители у него там старенькие.
- А здесь у него детки маленькие. Ему их не жалко?
- Он им обещал вернуться с дедом и бабушкой, а мне он этого не обещал. Сказал, что ушёл навсегда.
- Чего это вдруг?
- Решил, что не прощу ему, что сразу не вернул меня к детям, то есть к вам.
- Он же не знал про нас, а ты не помнила.
- Вот именно. И ещё думает, что Михаил, отец ваш – мой муж. Всё это он сказал нашим друзьям – Асе и Анатолию, собрался и ушёл, ничего толком не зная.
- Не хорошо поступил, у вас же дети. Мама, а почему наш отец ушёл от тебя?
- Потому что он любил другую женщину, а меня считал просто другом. Я обиделась, ничего ему не сказала, что жду ребёнка, и уехала в Москву.
- Какие всё же мужчины беспечные существа – уходят от женщин, а детей им оставляют.
Роман провёл рукой по струнам и запел:
- Мишка, Мишка, где твоя улыбка,
Полная задора и огня.
Самая нелепая ошибка –
То, что ты уходишь от меня.

Римма возмутилась:
- Послушай, «существо», тебе не стыдно? У мамы горе, а ты со своими дурацкими песенками! Пошёл вон отсюда!
Роман отложил гитару, подошёл к Рите, обнял её:
- Мамочка, прости меня, дурака, я пошутил, хотел тебя развеселить.
- Не обиделась я, сынок, сама во всём виновата.
- Ни в чём ты не виновата, жизнь так сложилась. Тётя Зоя говорила: «Во всём промысел божий». Значит, так должно было случиться. Сама подумай – сложись всё по-другому, не могла бы ты быть счастливой много лет, и не подарила бы нам с Риммой таких чудесных братиков. Бог лучше знает, как сделать, чтобы нам было хорошо. Ведь всё замечательно, и Егор твой вернётся, никуда он не денется.
В коридоре зазвенел звонок.
- Спасибо, Ромочка, будем ждать. Иди, открой дверь, гулёны наши пришли, а ты, Римма, запускай пельмени, будем обедать.
После обеда Роман с ребятами занялись гитарой. Александра Ивановна легла отдохнуть, а Рита с Риммой решили походить по магазинам. В коридоре Рита подошла к большому платяному шкафу, открыла его и подозвала дочку:
- Посмотри.
- Ой, какая красота!
На вешалках висели меховые шубки и несколько мужских курток.
- Выбери себе, что понравится.
- Они же такие дорогие.
- Они не купленные. Когда мы возвращались, так сказать, в мир, принесли много выделанных меховых шкурок. У Егора два брата, сестра и отец – все замечательные охотники. Материала в тайге не было, из меха мы шили одежду, одеяла, из грубого меха – ковры. Выделывать шкурки я умею, и скорняк хороший, фасоны сама придумываю. Здесь руками не шью, купила машинку по меху. Шью для семьи, и если с деньгами туговато, чтобы сдать в комиссионку.
Рита взяла одну из шкафа:
- Примерь короткую шубку из соболя, я её всего пару раз одевала, тебе подойдёт, размер у нас, думаю, одинаковый.
- Нет, мамочка, я хочу вот эту из «ледяной» норки. Фасон оригинальный, капюшон откидывается, смотрится, как красивый воротник, и длина хорошая, я такую люблю.
- Есть у меня жилеточка из горностая, одевала её на «выход», собирала сама ещё в Саянах, если нравится, подарю тебе.
- Не надо, мама, зачем, носи сама.
Перед уходом Рита заглянула в комнату к ребятам.
- Посуду мы вымыть не успели, лежит в раковине. Поручаю это вам, и Рома пусть поможет, если не умеет – научите.
- Есть – вымыть посуду, товарищ командир! – ответил за всех Андрей.
- Тогда мы пошли.
Римма рассмеялась:
- Ребята не на шутку в моряки готовятся.
- Какие шутки, они сами меня командиром назначили. Полы драют, как палубу, рапортуют об исполнении. Смех да и только, но я не возражаю.
- Мама, так это хорошо, дисциплина и в доме порядок.
- Пусть тешатся, пока не надоест. Мы с тобой зайдём в универмаг, где я работаю. Есть там меховой отдел, подберешь к шубке шапочку. Сама я шапки не шью, сложный процесс. Нужны болванки на разные размеры, мех натягивать, не по мне эта работа.
Шапочку нашли подходящую – из такого же меха.
- Может, ещё муфту попросим, у них должны быть.
- Зачем? Я уже не ребёнок.
- Причём здесь возраст? И муфты эти не просто муфты, а скорее сумки-муфты. Одна половинка открывается молнией, там отдел для кошелька и других мелочей, нужных женщине.
Подобрали и сумку.
- Теперь полный комплект. Тебе всё нравится?
- Очень! Спасибо, мамочка, я давно так не радовалась подаркам, и не было таких дорогих и красивых.
Рита обняла дочку.
- Это мой первый подарок тебе, моя родная, за девятнадцать лет, так уж получилось. Нужно зайти в кондитерский, взять пирожных к чаю.
Выбор был большой.
- Вы с Ромой какие любите?
- Корзиночки.
- Ваши братцы тоже, а мы с мамой обожаем эклеры.
Им упаковали покупку в большую коробку.
- Всё, возвращаемся.
Ребята встретили их рапортом:
- Товарищ командир, посуда по вашему приказанию вымыта, и Рома моет посуду лучше нас.
- Замечательно! Объявляю всем благодарность, а награду поставьте в холодильник, – Рита протянула им коробку.
- Ура, пироженки! Рома, ты любишь пирожные?
- Ещё бы, конечно, люблю.
Римма предупредила:
- Сейчас не трогайте, скоро ужин, а чай будет позже.
Роман с интересом рассматривал сестру:
- Где ты так преобразилась, дорогая сестричка?
- Мамочкин подарок, она, оказывается, и скорняк, и модельер, своими ручками всё делает, и есть у неё волшебный сундучок.
Рита улыбнулась и открыла шкаф.
- Выбирай, сынок, здесь три куртки, размер подойдёт, ты такой же широкоплечий и высокий, как Егор и твой отец.
Роман примерил куртку на лисьем меху.
- Хороша, и точно на меня сшита.
- Шапки нет, я их не шью, нужно купить.
- Не нужно, мне отец пыжиковую подарил.
- Ого! Ценный мех, но не таёжный
- Значит, подарим Егору «пыжика», я попрошу отца.
- Верно, «пыжик» будет, а Егор-то где?
- Будет и Егор, я же тебе сказал, вернётся, никуда не денется.
- Всё-то ты знаешь, во всём уверен.
- А как же.
- Бабушка где?
- С ребятами чем-то заняты.
- Позови её, пожалуйста…
Александра Ивановна пришла вместе с внуками.
- В чём дело, Риточка?
- Мама, хочу подарить тебе шубку тёплую, лёгкую.
- Не надо, дочка. Мне Маша с Таней подарили на юбилей норковую шубку, очень красивую.
- Что же тебе подарить?
- Всё у меня есть, для меня самый дорогой подарок – это вы.
В гостиной мальчишки демонстрировали Рите, чему уже научились.
- Рассказал им всё про гитару, показал несколько аккордов, – сказал Роман. – Способная ребетня. Только сразу долго заниматься нельзя, нужно чтобы кожа на пальчиках загрубела, а то болеть будут.
Коля попросил:
- Рома, сыграй и спой сам.
- Не знаю я детских песен, помню одну колыбельную, у Лермонтова читал, так вы уже не маленькие.
- Когда мы были маленькие, нам мама читала или сама придумывала сказки и всякие истории.
- Нам с Риммой никто не пел песен, не читал книжек, не рассказывал сказок – так засыпали.
Сестра толкнула его в бок.
- Ты чего толкаешься?
- Ничего. Мозгами иногда шевели, не только языком.
Роман посмотрел на мать – в её глазах стояли слёзы.
- Мама, прости, пожалуйста…
- Ничего, сынок, ты правду сказал, а она часто бывает горькая.
- Слушайте, братишки, я спою вам про кота.
Жил был кот. Чёрный кот за углом.
И кота ненавидел весь дом.
Только песня моя не о том,
Как не ладили люди с котом.
Говорят, не повезёт,
Если чёрный кот дорогу перейдёт.
А пока наоборот,
Только чёрному коту и не везёт.

- Бедный кот! – пожалели кота ребята. – А про моряков знаешь?
- Знаю. Спою, как моряк со своей девушкой прощался.

Уезжал моряк из дома,
Стал со мною говорить:
«Разрешите вам на память
Своё сердце подарить».
Я ответила шутливо:
«Мне приятна ваша речь,
Но такой большой подарок
Я не знаю, где беречь».
Он обиделся, наверно,
Распрощался кое-как,
Шутки девичьей не понял
Недогадливый моряк.
И напрасно почтальона
Поджидаю у ворот.
Ничего моряк не пишет,
Даже адреса не шлёт.

Римма возмутилась:
- Что за глупая песня! Чего ты детям всякой ерундой голову забиваешь? И откуда всякие допотопные песни выкапываешь?
- С чего ты решила, что песня глупая? Она учит тому, шутить нужно к месту и не во всякое время, пусть учатся.
- Сперва сам этому научись.
- Тут ты, пожалуй, права.  А какие песни мне им петь? Может, Высоцкого? Не поймут, маленькие ещё.
- Какие они маленькие! Вспомни себя в десять лет, что тебе нравилось, что ты понимал и чего не понимал.
Александра Ивановна слушала их перепалку и улыбалась.
- Ромочка, а спой Высоцкого и увидишь.
- Попробую, бабушка.
И зазвенела гитара…
Если друг оказался вдруг
И не друг, и не враг, а так.
Если сразу не разберешь,
Плох он или хорош.
Парня в горы тяни – рискни!
Не бросай одного его,
Пусть он в связке одной с тобой –
Там поймёшь, кто такой.
Если парень в горах – не ах,
Если сразу раскис – и вниз,
Шаг ступил на ледник – и сник,
Оступился – и в крик.
Значит рядом с тобой – чужой,
Ты его не брани – гони.
Вверх таких не берут, и тут
Про таких не поют.

Рита шёпотом позвала дочку:
- Идём, займёмся ужином, уже поздно.
После ужина Рита выпроводила всех из кухни:
- Я сама здесь управлюсь и поставлю самовар.
Роман пошутил:
- С трубой, и сапогом раздувать будешь? Давай помогу.
- Сейчас тебе – с сапогом… Иди уже, телевизор смотрите. Ребятишки, как вы приехали, к телевизору и не подходят, про мультфильмы забыли. Или ты заменил им тётю Валю, Степашку, Хрюшу и кто там ещё…
В гостиной ещё стояла ёлка, на окнах светились гирлянды, оставили до Крещения. Ёлка была искусственная, иголки не осыпались.
Вечером свет не зажигали, включали телевизор и гирлянды – в комнате становилось уютно и по Рождественскому таинственно.
В эти дни показывали зимние сказки – «Морозко», «Снегурочка», «Ночь перед Рождеством». Все ребята сидели обычно на диване, и когда было страшно, младшие прижимались к Римме и Роману.
Время проходило быстро и интересно. Разные мероприятия чаще предлагал Роман. Лыжный кросс по парку и вокруг него – участвовали в нём все, кроме бабушки. Вечерний поход на городскую ёлку, на новогоднее представление в цирке и спектакль «Приключения Буратино» в кукольном театре.
Как-то Роман поинтересовался:
- Мама, а у вас городе баня есть?
- Есть хорошая баня с сауной и парной.
- Ребята там были?
- Нет, Егор не любитель, в доме ванна, зачем идти в баню?
-  А я с ребятами завтра пойду в баню. Веники там продают?
- Конечно.
- Замечательно.
Баня оказалась «классной». Кроме парной и сауны был и бассейн, с жару с пару можно и нырнуть в холодную водичку.
Роман напарился сам, напарил ребят, даже не ожидал, что им так понравится. Оказалось, что один раз, давно, они были здесь с отцом, когда мама куда-то уезжала.
В буфете пили старый напиток «Лимонад» и новый «Фанту». И это им тоже понравилось.
Ребята потихоньку уже «дрынькали» на гитаре.
Перед Крещением Роман объявил:
- Ну, матросня, завтра идём нырять в воду – реки у вас нет, озера тоже, остаётся бассейн. Ты, бабуля, испеки рыбную кулебяку и, конечно, пирожки с мясом и капустой. В церковь за святой водичкой сходишь, мамочка, ты. Бабушку не бери, народу много, её там затолкают. Сестрёночка моя, атеисточка, останется дома помогать бабушке на кухне.
- Ромочка, – рассмеялась Рита, - С должности командира ты, похоже, меня сместил.
- Это, мамочка, ненадолго, скоро уеду, дай покомандовать, а то в Иркутске все женщины крутые, не признают меня командиром, давно мечтал покомандовать.
- Я не возражаю, сынок, у тебя здорово получается.
Крещение прошло на высоте. Наступил прощальный день, прощальный ужин. Рита попросила ребят помочь подобрать подарки. Александра Ивановна была категорически против:
- Не нужно никаких подарков – своих полный шкаф. Это очень дорогие вещи, и у нас в семье мехов достаточно. Василий Семёнович полжизни лесничил, сейчас Миша уже больше двадцати лет в тайге, и в сезон охоты они иногда охотятся. Тебе, дочка, эти вещи пригодятся, особенно теперь, когда жить придётся одним.
- Хорошо, я согласна, но Анечке передадите пару саянских соболей на горжетку. Мех у них немного другого оттенка, чем у баргузинских соболей, очень красивый. И Ладе маленькую белую накидочку из горностая, её хорошо накинуть на плечи, если свадебное платье сильно открытое.
Роман удивлённо смотрел на Риту:
- Какое платье, какая свадьба? С чего ты взяла? У неё и жениха ещё нет, она на мужчин не смотрит и на себя смотреть не разрешает, злится. Мех она не носит, охоту считает убийством бедных зверушек, которых очень любит. Её же Буран в тайге нашёл, наверное, у неё там родственники остались. В школе её любили, уважали, а за глаза называли «Маугли». Вот так… А ты свадебное платье. Я её вообще в платье не видел, только в спортивной одежде, хотя в школу в юбке ходила.
Рита покачала головой:
- Интересная девочка, а уж красавица какая – ни в сказке сказать, ни пером  описать. Что же мне делать?
Римма её успокоила:
- Мамочка, у вас в квартире столько чудесных поделок из бересты и дерева – шкатулки, панно, посуда. Таких вещей у нас не купишь.
- Правда?
- Не веришь, спроси у бабушки.
Александра Ивановна подтвердила.
- Тогда вопрос решён.
Они вернулись в гостиную, где ребята «терзали» гитару.
- Рома, у нас уже получается.
- Молодцы, я знал, у вас всё получится. Завтра мы улетаем. На прощанье я спою вам песню про молодого весёлого моряка, покажу аккорды на гитаре, подучите и 9 Мая сыграете и споёте её на школьном вечере.
Роман взял гитару, настроил её.
Вошла Рита с большой коробкой конфет, положила на журнальный столик:
- Решила подсластить прощальный вечер, кто хочет чай, можно налить на кухне. Пой, Ромочка, мы слушаем.
По далёким островам и странам,
С севера на юг и на восток
Плавал по морям и океанам
Молодой веселый паренёк.
Если шторм на море поднимался,
Палубу водою заливал,
Он, бывало, только улыбался
И такую песню напевал:
«Лучше моря места не найдёшь.
На просторе всё переживёшь.
Для меня дорога широка,
Вот какой характер моряка».
Но однажды на берег явился,
Никому того не миновать –
Встретился, влюбился и женился,
И ребёнка в люльке стал качать.
Только от семейного уюта
Он с тоской поглядывал в окно
И сказал жене своей – «Анюта,
Мне с тобой совсем неплохо, но…
Лучше моря места не найдёшь,
На просторе всё переживёшь.
Ты меня покрепче поцелуй,
Только больше к морю не ревнуй.
Даже если буду я на дне,
Буду помнить только о тебе,
И пришлю подарок для сынка,
Вот какой характер моряка».
И сегодня он выходит в море,
Необычно грозен и суров,
Чтобы никогда фашисткой своре
Не увидеть наших берегов.
И немало вражьих торпедистов
Он пустил с командами на дно
И сказал – «Могилу для фашистов
Можно и на суше сделать, но…
Мы фашистов в море перебьём,
И на дно к акулам отошлём.
Пусть грызут арийские бока…»
Вот какой характер моряка.
По далёким островам и странам.
С севера на юг и на восток
Плавал по морям и океанам
Молодой весёлый паренёк.

- Понравилась песня?
- Ещё как! – ребята захлопали в ладоши.
- Несите тетрадку, запишу вам слова, аккорды показал. Мотив запомнили?
- Запомнили, он простой, – Коля пропел первый куплет.
- Здорово! Молодец! Бабушка, как считаешь, ты же у нас музыкант?
- Способные мальчики. Голоса обыкновенные, но слух абсолютный.
- Чтобы петь под гитару, этого достаточно. А выдающихся талантов в нашей семье, кроме Ванечки, ни у кого нет.
- Но он не из нашей семьи,
- Как это не из нашей? Тётя Аня, Ванечка, Сева, Саша – они все наши, правда, мама?
- Конечно, ваш отец опекун и Саши, и Севы, а Аня моя названная сестра, родных у неё никого не осталось, а Ваня её сын.
- Ты прав, внучек, большой талант это хорошо, но не всем он дан. А главное, как говорит Семёныч, любить своё дело и делать его хорошо, с радостью и на радость людям.
- Дедуля, как всегда, всё правильно понимает. И в семье нашей все такие: бабушка Надя – врач от Бога, Антон – знатный химик, из Риммы  не писатель, но журналюга классный получится. А про себя скажу – спасателем буду и геологом. Люблю в земле покопаться и поглубже заглянуть – там богатств не меряно, и много чего интересного, а я любопытный. И вообще, все в нашем семействе своим делом заняты и любят его, надеюсь, и младшие не подведут. Братишки, я так сказал?
- Так, Рома, мы точно не подведём.
- Верю… Пошли на прощанье я вас спать уложу.
- Сами ляжем, не маленькие. Ты просто посиди с нами немножко.
Через десять минут они были уже в кроватях.
- Рома, мы про тебя мультик видели, он нам очень нравится.
- Про меня? Не может быть!
- Может… Это фильм про моряка, у которого был попугай Рома – очень на тебя похож. 
Роман расхохотался:
- Вы хотите сказать, что я на него похож?
- Какая разница?
- Разница большая.
Он опять рассмеялся, да так громко, что Рита заглянула в комнату:
- В чём дело? Что за смех, на ночь глядя?
- Всё в порядке, мамочка, братишки меня рассмешили.
- Рома, как жалко, что ты уезжаешь, жил бы здесь с нами.
- Нельзя. Во-первых, я учусь, во-вторых, там мой папа, дедушка, бабушки, сёстры, братья, вообще все. 
- А невеста есть?
- Нет, с этим пока проблемы.
- Отдал бы нам одну бабушку, пусть с нами живёт. Зачем тебе две?
- Не отдам… У них работа, а потом ваш папа что обещал – привезёт бабушку и дедушку, вот и ждите.
- Он сказал, что не скоро.
- Ну и что, обещал – сделает. Так что, ждите.
- Ты ещё к нам приедешь?
- Теперь летом вы к нам приедете. У нашего отца в лесной усадьбе рядом с домом построен настоящий замок. Они с дедом построили его для моей сестры Лады, когда она была маленькая. Её к ним привёл Буран, собака-волк, он нашёл её в тайге. Она очень красивая, настоящая лесная фея.
- Рома, это сказка?
- Нет, мои хорошие, это правда. Приедете, сами всё увидите.
- Грустно будет завтра без вас…
- Не надо грустить, будете учиться, ждать папу, ждать лета и, главное, будете мечтать о том, что вас ждёт впереди.
Он запел тихонько, без гитары:
Кто-то так придумал мудро,
Что за ночью будет утро.
Завтра будет лучше, чем вчера…

Роман расцеловал ребят и вернулся в гостиную.
- Заснули?
- Засыпают. Говорят, скучно будет без нас, а мне без них. Успокоил, обещал, что летом мама приедет с ними к нам, а может и оставим их до осени. Как ты думаешь, мамочка, возможно такое?
- Поживём, увидим, как всё сложится. Самолёт в шесть утра, вставать нужно рано. Стелите постели.
Римма спала на диване, Роман в кресле-кровати. Рита с мамой пошли в спальню. Заснули не сразу:
- Знаешь, доченька, такой счастливой, как сейчас, я чувствую себя второй раз в жизни. Первый раз это было, когда родилась ты. У нас долго не было детей, мы уже потеряли надежду и вдруг – о небо! – у нас ребёнок, крохотная девочка.
А твоё спасение? Я, как Рома, начинаю верить, что такие чудеса может совершать только Бог.
Рита ничего не ответила, только крепко прижалась к матери.
Встали в половине четвёртого, вызвали такси. Рите Александра Ивановна ехать запретила.
- Зачем? Вдруг дети проснутся. Иди, ложись. Прилетим, я позвоню.
В гостиной горел свет, она зашла в комнату. Под ёлкой лежала гитара и тетрадь с песней.
- Сказал ведь, себе покупает, что его совсем старенькая. Слава Богу, они с сестрой полюбили своих братишек.
Она потушила свет и пошла на кухню, спать не хотелось.
Вечером раздался звонок.
- Мама, всё хорошо, мы дома, от всех привет, поцелуй братишек.
               
На другой день все, кто был в Иркутске, собрались у Александры Ивановны. Пришла даже Галина Васильевна, хотя последнее время у неё очень болели ноги – ревматизм донимал.
Море вопросов – какой город, какая квартира, а главное – какие дети. Полный восторг вызвала фотография «лесенкой», сделать которую настояла Александра Ивановна. В первом ряду двойняшки, во втором – Рома и Риммой, в третьем – Рита с Александрой. Сходили в фотографию всем семейством. Чтобы получилась «лесенка», Римме с Ромой пришлось сесть.
Все удивлялись: «Какие одинаковые, не отличишь, и хорошенькие!»
- Рома, как вы узнавали, кто есть кто?
- Вначале путались, а они над нами смеялись, пришлось Рите одевать их в разные рубашки – мало помогало, они иногда переодевались, а потом…
- Что – «потом»?
- Научились отличать. По поведению – оказалось, одинаковые они только внешне, а на самом деле совершенно разные. Коля – спокойный, серьёзный и не очень разговорчивый, а Андрюшка – болтушка, непоседа и шутник, вроде меня. Я научил их играть на гитаре, пел им песни, даже в парную баню их сводил.
Лада подвела итог:
- Представляю, что там творилось.
Римма с Александрой Ивановной улыбались:
- Весело было, уезжать не хотелось, обещали летом к нам приехать.
Аня обратилась к Александре:
- Где же «голова» семьи – Егор Иванович?
- Ушёл в Саяны, хочет родителей оттуда привести, старые они уже, тяжело там жить.
- Рита верит, что вернётся, не застрянет в этом болоте лет на десять?
- Не знаю, верит ли, но надеется. Зато дети уверенны – папа придёт и приведёт им дедушку с бабушкой.
- Вы знаете, – добавил Роман, – они так хотят дедушку с бабушкой, что просили меня уступить им одну, но я не согласился, сказал, ждите, когда отец приведёт вам своих, саянских.
Все рассмеялись:
- Надо же!
Александра Ивановна ушла к себе в комнату, вернулась с фотографией и, молча, протянула её Надежде Николаевне.
- Посмотри-ка, кто это?
- Рита с Михаилом.
- В том-то и дело – не Михаил это, а Егор.
- Не может быть!
- Может, Рита говорит, что у них даже рост одинаковый. Когда в детдоме они спросили о детях у заведующей, она удивились: «Вы же забрали их шесть лет тому назад?» Узнав, что это не Миша, сказала: «Очень похож, наверное, брат».
- Саша, дай-ка фотографию детей, – попросила Надежда Николаевна. – Действительно, хотя черты лица перемешались, но сходство есть и с Ритой, и с Мишей.
Удивились все, кроме Антона:
- Ничего особенного, почти у каждого человека где-то есть двойник. Как-то по телевизору показывали конкурс двойников. Знаменитые и богатые, если боятся за свою жизнь, нанимают двойников на службу.
Роман был рад:
- Теперь никто не усомнится, что мы родные братья, надо папе рассказать, ему будет приятно.
Аня покачала головой:
- Это ещё как сказать…
Подарки понравились, особенно берестяные изделия.
- Какой мастер, настоящий художник!
Аня обрадовалась:
- Угадала Рита, у меня шапочка из соболя, Таня с Мишей подарили. Теперь будет и горжетка.
Лада про горностаевую накидку сказала:
- Красивая, но сколько загубили милых маленьких зверьков, чтобы её изготовить. Римма, свадьба-то у вас с Антоном будет?
- Не знаю. Но мама разрешила подарить кому хочешь, если сама не носишь мех.
- Ладно, подождём, когда у нас в семье появится невеста. Может, у Ромы…
- Откуда?
- Оттуда, откуда они у всех появляются.
- Не выдумывай!
Таня обратилась к Надежде Николаевне:
- Скажите-ка им нашу главную новость.
- Да, у нас сенсация – вернулся Сева с женой Гульнарой.
Галина Васильевна возмущённо добавила:
- Представляете, перед армией оставил здесь невесту, а из армии вернулся с женой.
Роман воскликнул:
- Ай, да Сева, ай, да молодец!
- Кончай зубоскалить! – как всегда, одернула брата Римма.
- Чего такого? В жизни и не то бывает. Обменялись новостями, теперь разбирайте подарки и за стол, будем их обмывать.
- Обмывают покупки.
- И подарки тоже. Лада, ты здесь хозяйничала, что у тебя есть на кухне?
- Сыр, конфеты, печенье, батон и, кажется, бутылка шампанского в буфете, осталась после Нового года.
- Тащи всё на стол.
Анна вышла в коридор и вернулась с бутылкой сухого вина.
- В сумке лежала, купила на всякий случай, когда сюда ехала, и ещё пара плиток шоколада.
Таня позвала Ладу:
- Пойдём, поставим чайник и заварим чай, тоже не плохо. Жаль, нет Миши с Машей.
Лада добавила:
- И дедушки Семёныча с Костей.
- Да, конечно. Чайник закипел, возьми на поднос чашки и пошли в гостиную.
               
Сева с Гулей, наконец, вернулись домой. Как только он выписался из госпиталя, обратился с просьбой в военкомат, узнать что-то о Гульнаре, о её родственниках, он даже фамилии её не знал.
Военкомат такими делами не занимается, но ему не отказали, позвонили куда надо, попросили помочь, сказали Севе, куда и к кому нужно подойти.
Они с Гулей жили в недорогой гостинице. Через несколько дней ему позвонили, попросили подойти и сообщили всё, что удалось выяснить. Лет десять-одиннадцать назад в городе по такому-то адресу проживала молодая женщина с маленькой девочкой. Её родители погибли во время землетрясения. Оно не было особенно сильным, но их старый дом рухнул, хозяева погибли, но маленькая девочка в детской коляске чудом осталась жива. Родственников не нашли и отдали её в детский дом.
Когда ей исполнилось восемнадцать лет, ей дали комнату в двухкомнатной коммунальной квартире. Работать она устроилась в столовую официанткой, тогда ещё не было самообслуживания, да и сейчас, наверное, нет.
Айшет Кызылбекова, так звали девушку, была красивая и общительная, часто встречалась с молодыми людьми, но замуж не выходила. Через несколько лет она родила девочку. Айшет, говорят соседи, очень любила дочку, заботилась о ней, хорошо одевала.
Когда девочке было лет шесть, к Айшет стал часто приходить молодой мужчина, он был не узбек, походил на араба или афганца. Она познакомилась с ним в их столовой, где тот часто обедал, его звали Гаир. Иногда он исчезал на какое-то время, потом снова появлялся. Как-то он предложил ей маленький пакетик с белым порошком.
- Знаешь, что это?
- Знаю.
- Попробовать хочешь?
- Нет.
- Знакомые есть, которые употребляют?
- Есть.
- Предложи.
Она предложила и принесла ему деньги. Однажды Гаир сказал:
- За нами следят, надо уходить. Пойдёшь со мной?
Она пошла вместе с дочкой. Так оказалась в Афганистане. Об этом Севе рассказали.
Гаир был под подозрением, когда тот познакомился с Айшет, поняли, как он сбывает наркоту. Помогли её соседи, следили за ней, передавали услышанные случайно разговоры. Взять их не успели, хотели проследить другие связи Гаира, но он неожиданно ушёл вместе с Айшет, никто этого не ожидал.
Дальнейшую историю Айшет им рассказал сам Сева. Он узнал её от работника хозяина, у которого был в рабстве. Айшет жила в семье Гаира, которая занималась наркотиками – выращивала и переправляла за границу. Он хотел на ней жениться, однако родители были против, но как работница она их устраивала. 
Через два года Гаира забрали в армию. Прошло полгода, он приехал домой и застал Айшет с наёмным работником. Расправа была короткой. Длинным ножом он рубанул по её шее так, что почти отрубил голову. Работник успел убежать. Гульнара, на глазах которой всё это произошло, потеряла сознание.
Гаир сказал: «Заройте эту шлюху, как собаку». Подошёл к девочке, пнул ногой, она не реагировала. «Эту тоже», - и уехал.
Айшет закопали, а Гуля, оказалось, была жива. Она очнулась, но говорить не могла, она онемела.
Хозяйка оставила девчонку помогать по дому. Когда Сева очутился в этом доме, Гуле было уже семнадцать лет. Ей очень понравился пленный парень, она его жалела, подкармливала. Это она помогла ему бежать, раненого перетащила через границу, выхаживала в госпитале. Он полюбил её, а она уже его любила.
С большим трудом Сева восстановил её документы. Они расписались и улетели в Иркутск.
Неужели конец кошмару, неужели он дома? И это не сон? Нет, он, действительно, дома, и рядом Гульнара, его Гуля…
Перед армией Севе дали однокомнатную квартиру, только жить в ней не пришлось. Из аэропорта на автобусе поехали к Аннушке. Дверь открыл Саша и с криком радости повис у брата на шее.
- Сева!
- Тише, я ещё слабоват после ранения, а ты вон какой бугай вымахал за это время.
- Севочка, я так тебя ждал, не верил, что ты где-то пропал.
Он хмуро посмотрел на Гулю:
- А это кто?
- Это, братишка, моя жена Гульнара.
- А как же Танга?
- Сашок, Гуля спасла мне жизнь.
- И потому ты на ней женился?
- Не только поэтому, я люблю её и она меня тоже. Так бывает в жизни, повзрослеешь – поймёшь.
Аня стояла молча в стороне и курила, наблюдая за встречей братьев.
- Встретились, объяснились, теперь проходите. Дай-ка погляжу на тебя – красавчик! А возмужал-то как, настоящий мужик. Значит, это твоя половинка – Гуля. Боже мой, какая же ты маленькая, худенькая, слабенькая! Ничего, откормим.
Аня обняла её.
- Проходи, девочка, не стесняйся.
- Аня, Гульнара немая, но слышит.
- Я знаю, Танга нам всё рассказала. Вы устраивайтесь вот в этой комнате, она пустует. Пока устроишься с работой и жильём, поживёте здесь.
- Спасибо, Анечка.
Сева занялся решением вопросов жилья, прописки, работы. Надежда Николаевна договорилась в отделе кадров своей больницы оформить Гульнару санитаркой, на большее и нельзя было рассчитывать не только по причине её немоты, но и неграмотности, она не могла даже расписаться.
В Афганистане она оказалась ещё в дошкольном возрасте, о её учёбе никто даже и не думал. Сейчас здесь её не взяли бы в первый класс даже вечерней школы. Школа глухонемых оказалась тоже не для неё. Выручила Галина Васильевна:
- Научу я её писать, читать, считать. Поможет мне в этом и Андрей, он мечтает, как я, учителем стать, в педагогический собирается поступать. Не беспокойся, всё будет в порядке, ещё в техникум или училище поступит заочно твоя Гуля, вот увидишь.
О своей работе Сева не переживал, в ресторане его встретили, как родного, он был не только замечательный профессионал, но и творческий работник. Созданные им рецепты берегли, а некоторые посетители ходили к ним именно потому, что в других местах такие блюда не готовили.
- Тебе, Всеволод, пора свою книгу рецептов писать, будешь второй Похлёбкин, – говорил директор.
Всё налаживалось, но…
- Ты что хмурый ходишь? – спросила Аня. – Вроде дела идут нормально, всё хорошо.
- Всё да не всё…
- И в чём проблема?
- Отношения с близкими меня беспокоят. Видела, как Саша меня встретил?
- Ты об этом напрасно беспокоишься, никто тебя не осудил, поняли правильно, даже Танга. Она шаманистка, есть такая религия, Сходила к шаману, когда ездила к отцу в Бурятию. Шаман поговорил с духами, они сказали, что ты не её судьба, а свою судьбу она скоро встретит. Успокоилась девчонка, а может уже и забыла, что есть на свете какой-то Сева.
Мне очень нравится, как Семёныч говорит про любовь с первого взгляда: «С первого взгляда начинается – со второго кончается».
Сева улыбнулся:
- Да, Семёныч, если что скажет, как выстрел в яблочко, без промаха.
На работе Гулю полюбили – добрая, ласковая, больным, если нужно, помогает, в палатах убирает чисто, быстро, и всё молча.
Про Аню и говорить нечего. Она часто на работе задерживается, мальчики не ахти какие хозяйки, приходит и сразу за уборку и готовку. Теперь заходишь, в квартире чистота, и готовит Гуля отлично – плов, как в ресторане и даже вкуснее, лапши накатает с соусом – итальяшки позавидуют. Это не сосиски магазинные, которыми они в основном питались.
Аня стала Севе жаловаться:
- Не слушает меня Гуля, говорю ей – нельзя с утра до вечера работать, отдыхать нужно. Скажи ей, пусть иногда выключает «моторчик» и отдыхает, может, тебя послушает.
Татьяна, Анна и Александра Ивановна занялись её гардеробом. Одежда, которую она носила, была явно с чужого плеча и вовсе не подходила для холодной сибирской зимы. Курточка на «рыбьем меху», тоненький хлопчатобумажный свитерок, тёплые шаровары, старый шерстяной платок, носки из овечьей шерсти и ботинки, похожие на боты «прощай молодость». Это всё, что у неё было.
В квартире Гуля ходила в байковом халатике и тапках на босу ногу. Когда она впервые появилась в таком виде на работе, Надежда Николаевна пришла в ужас и позвонила Татьяне.
- С ума сойти! Она же совершенно раздетая. В такой одежде зимой не только в Сибири, а и на юге зимой околеешь. Танечка, подключи Аню, Александру, а я позвоню Маше и Ладе. У них, наверняка, есть вещи, из которых они уже выросли, что докупите в магазине, деньги я передам. Ведь из Афгана они бежали не с чемоданами вещей, а в Узбекистане купить что-то им было не на что. Это же ясно, одели её, видно, в госпитале.
- Надежда Николаевна, мы уже подумали об этом и сегодня собираемся в магазин, к вечеру девочка будет одета, а вы с работы привезёте её в машине к Ане, а то в автобусе она замёрзнет.
- Вы, девочки, молодцы, а домой её я, конечно, доставлю в целости и сохранности.
Самое необходимое они купили быстро – дублёнку, меховую шапку, тёплые брюки, ботинки на меху, не было только валенок. Заехали к Галине Васильевне, она отдала Танину кроличью шубку, которую она носила ещё в школе. И тех же времён совсем хорошие валеночки.
Александра Ивановна предложила:
- Поехали ко мне, Лада уже дома, она тоже найдёт у себя что-нибудь подходящее.
Подходящее нашлось – спортивный костюмчик, вязаная шапочка и шарф, тёплый свитер – вещи, которые Ладе были давно малы, пуховый платок, который она никогда не носила, пуховые рукавички и даже лыжные ботинки.
- Лыжи купим, и я научу Гулю кататься.
На другой день приехала на машине Маша и привезла кучу своей детской одежды – платья, юбки, кофты, жилетки и много чего другого. Самое главное, обувь. Только у Маши была такая же маленькая обувь, как у Гульнары.
Вечером Гуля мерила обновки, её личико светилось радостью и удивлением. Никогда в жизни у неё и её мамы не было столько много и такой красивой одежды.
Она ничего не могла сказать, а просто в восхищении всплёскивала руками и улыбалась. У Ани в глазах стояли слёзы.
- Бедный ребёнок! В каком же аду она жила.
Она считала её ребёнком, по паспорту оказалось, что ей только восемнадцать лет. И как когда-то Сашу, «детолюбивая» Аннушка уже считала Гулю своим ребёнком, своей дочкой.
- Теперь, мои милые деточки, пошли, обмоем новый Гулин гардероб.
Себе Аня налила бокал вина.
- А вы обмывайте чаем с тортом.
Торт по этому случаю она купила большой, украшенный розочками.
Сева пришёл с работы очень поздно, ресторан работал до часу ночи. Он был тронут и немного удивлён. Аня возмутилась:
- Чему ты удивляешься? Мы же твоя семья.
Скоро Севе, как льготнику-афганцу, дали всё-таки двухкомнатную квартиру. Только Саша никак не хотел уходить от Ванечки и Ани, да и они тоже этого не хотели.
Аня сказала:
- Живите вдвоём, а третий, надеюсь, скоро у вас появится.
Жизнь, как речка, споткнулась о порог и потекла дальше, как ни в чём не бывало. Наладились отношения и с Тангой.
- Ты простила меня?
- Простила и желаю тебе с Гулей счастья, она его заслужила. Правильно говорят: что ни делается – всё к лучшему, во всём промысел Божий.
- Ты кого-нибудь любишь?
- Пока не знаю, но уверена, что любви с первого взгляда у меня никогда не будет.
Роман, как всегда, подшутил:
- Что, Севочка, не получился из тебя Ромео. Ты знаешь, а я даже рад этому.
- Почему?
- По кочану. Поживёшь – увидишь. Вы свадьбу играть будете?
- Хотим, но позже.
- Правильно. Наш дед недавно умер, Антон с Риммой свою пока отложили.
Римма с Антоном уехали, с бабушкой Сашей жили только Лада и Роман. Как-то вечером Александра Ивановна сказала Роману:
- Зайди в больницу, Николаевна звонила. Хочет тебя видеть.
- Зачем?
- Как это – зачем? Соскучилась по внуку и всё, разве не ясно.
- Ясно… Зайду.
В больнице он столкнулся с Тангой.
- Привет! Тебе здорово идёт белый халат и колпак на голове.
- Серьёзно?
- Разве я когда-нибудь шутил? Давно не видел тебя, где ты скрываешься?
- В институте и на работе, ты же знаешь.
- Ну, да. Давай съездим на выходные к Семёнычу, и без отца я соскучился.
- Можно, у меня как раз не будет дежурств. А ты что пришёл, уж не заболел ли?
- Нет, бабушка ждёт. Значит, договорились?
- Договорились… Пока. Я спешу.
Надежда Николаевна обняла внука:
- Молодец, что пришёл.
- Случилось что?
- Возьми деньги – она протянула конверт. – Бабушке передай, а то она вечно отказывается, не хочет брать. Пенсия у неё невеликая, у вас с Ладой стипендия и того меньше. Мы с отцом работаем и вы пока на нашем иждивении, а не на её. Согласен?
- Согласен. Спасибо, бабуля. Дай-ка я тебя поцелую. В субботу еду к отцу.
- Молодец.
               
До усадьбы Роман с Тангой добрались с трудом. Микроавтобус на базе был в ремонте, звонить Михаилу по рации они не захотели. На их счастье кто-то приехал на базу по делам, и пока он занимался этими делами, таксист подбросил ребят до усадьбы.
- Ничего, Танга, скоро у меня будет своя машина, будем ездить куда надо и когда надо, без проблем.
- Не думаю, что это будет скоро. Даже если у Александры Ивановны есть деньги, в свободной продаже машин нет, везде очередь или по талонам на предприятиях. С рук старую покупать страшновато.
- Подключим нашу бабушку Надю, вся надежда на неё.
- Если только так.
Михаил был на обходе, в доме хозяйничал Семёныч.
- Молодцы, ребята, что приехали, а то я уже заскучал. Какие новости?
- Сева квартиру получил, сам на прежнюю работу – в ресторан, жену в больницу санитаркой устроили. Пришлось всей семьёй одевать их. Приехали – голы, как соколы. У Севы хоть форма, военкомат дал, а Гуля его, действительно, раздетая. Ну, ничего, наши женщины эту проблему решили, теперь нужно решать другую – куда всё складывать, шкаф надо купить.
- Это уж пусть Сева приобретает с первой получки. Как Ладочка?
- У Лады, как всегда, всё хорошо, учится на отлично. Я тоже учусь – не на отлично, но прилично, стипендию получаю. Танга успевает и учиться, и работать медсестрой. Бабушка её захвалила, а от неё похвалы не каждый удостаивается.
- Молодец! Хороший врач из неё получится. А ты кто у нас будешь в будущем, Роман Михайлович?
- Спасатель и геолог. Люблю под землю заглянуть, много хранит она всяких ценностей и драгоценностей.
- Тоже неплохо. Вот скажи мне, что ты про Байкал знаешь?
- Знаю, что образовался в результате разлома.
- А тебе известно, что есть у него продолжение – озеро Хубсугул. Находится оно на территории Монголии в заповеднике. Недавно ко мне друг заезжал, страстный рыбак, и ездит он иногда на это озеро рыбачить. Говорит, рыбы там видимо-невидимо, вода чистая, прозрачная, метров на пятнадцать в глубину дно видно. Байкал-то наш помутнел, много народа по берегам поселилось, да ещё Байкальск со своим заводом.
- И какая там рыба? Омуль есть?
- Рыба, говорит, разная, а омуля нет, и нерпы тоже нет. Нерпа, в основном, омулем питается, любит эту рыбку. Расплодилась на Байкале эта «красотка», и стал омуль вглубь уходить. Раньше ближе к поверхности держался. Дружок мой больших сомов там ловил. Вокруг озера безлюдно, берегут монголы это место заповедное, заводов на берегу не строят, не то, что мы.  Загубят скоро озеро Байкал, душа у меня за него болит.
- Бороться надо.
- Борются учёные, да мало толку. Разболтались мы, вы, наверно, голодные, а я вас баснями кормлю.
- Есть малость, только пусть Танга приготовит бурятское блюдо – лапшу с мясом.
Танга засмеялась:
- Понравилась тогда тебе бурятская еда?
- Очень.
- Значит, приготовлю, если есть продукты.
- Продукты есть, готовь, девочка, а мы с Ромой к Вороному сходим.
С обхода приехал Михаил, обрадовался:
- Сынок, хорошо, что приехал.
- Соскучился без тебя, без тайги. Как там дела?
- Дела, как всегда, нарушителей полно, хорошо, хоть пожаров зимой нет. У вас всё в порядке?
- Всё нормально, идём в дом, Танга бурятскую еду готовит.
- Понравился вам бурятский шулэн? Папа, ты что скажешь?
- Вкусно и сытно.
- Дедуля, а ты что молчишь?
- Нормальная еда, только по мне, так лучше пельменей нет ничего вкуснее, вот так, Ромочка. Ты, Танга, не обижайся.
- За что? Ведь на вкус и цвет товарищей нет.
- Ясно, дедуля, ты у нас известный «пельменник».
Михаил взял собачью миску:
- Пойду, Рогдая покормлю, набегался он сегодня. Семёныч, подбрось мяска, а то костей много, а Рогдай больше уважает мясо.
Роман с Тангой решили прогуляться.
- Правильно, ребятки, погуляйте, погода хорошая.
Вернулся Михаил, подтвердил:
- Как у Пушкина – «Мороз и солнце – день чудесный». Хотите, на лыжах, а можно пешей тропой вдоль берега реки, Лада по ней с Рогдаем до самого озера ходят – протоптали.
- Точно, Танга, пошли пешком, надевай валенки.
До чего же хорошо! Мороз небольшой, солнышко светит ярко, но не греет, а снег-то, снег! До чего он чистый да белый, даже сравнить не с чем. Правду говорят, нет ничего белее снега! Идёшь, а он скрипит под ногами – скрип, скрип, скрип. Словно снежинка о снежинку трётся – между собой разговаривают.
Тропка довольно широкая, никто её не чистит – ходит обходчик часто, притоптывает, а по краям лежит снег повыше, лежит пушистый, недавно насыпался и слежаться не успел.
Танга вперёд пробежала:
- Ромка, в снежки бы сыграть, как в детстве, только не слепишь снежок из такого снега, рассыплется.
На середине дороги сосна стоит близко к берегу, откуда взялась? Одна-одинёшенька, словно из леса выскочила на речку посмотреть, остановилась, загляделась, и осталась здесь навсегда. Просторно, разрослась, пышная, ветки низко растут, снежком усыпана.
Не удержался Роман, дёрнул за ветку, и окатил их снежный душ. От неожиданности Танга вскрикнула, споткнулась, в сугроб упала, он хотел помочь ей встать, наклонился… Потревоженный снег с верхних ветвей упал на него лавиной. И лежат они рядом, присыпанные снегом, хохочут.
Первой  поднялась Танга.
- Вставай, лежебока! – она протянула ему руку.
Сильным рывком Роман привлёк её к себе и стал целовать мокрые от снега щёки, губы, глаза… Она не сопротивлялась, нет! Она отвечала ему с такой же страстью. Потом остановилась:
- Ромка, что это было?
- Любовь, Тангочка, любовь! Я люблю тебя, ты любишь меня.
- Ты так считаешь?
Она смотрела на него с какой-то грустной нежностью.
- Хватит мне считать, полюбил я тебя ещё до того, как вы превратились в Ромео и Джульетту. По очереди мне в жилетку плакались, чувства свои друг к другу изливали. Что мне было делать? Ведь Сева мой лучший друг, даже не друг, а брат. Скрывал свои чувства и благословил вашу любовь. Решил: «Буду страдать, зато вы будете счастливы», я же любил вас обоих.
- Бедный мальчик! – улыбнулась Танга.
Роман подхватил её на руки:
- Какая ты маленькая!
- Не я маленькая, а ты большой, поставь меня на место.
- Куда?
- На тропу. Вылезай, хватит в снегу барахтаться. И бежим домой, замёрзла я.
Роман подошёл к сосне:
- Спасибо тебе, красавица!
- Правильно сделал, она всё видит, слышит и понимает. Исполнила наше желание, сыграла с нами в снежки.
- Да, ты же шаманистка, веришь в это. Хотя в данном случае, как не поверишь – факт налицо.
- Вот именно, догоняй! – она побежала в сторону усадьбы.

Семёныч выбросил на крыльцо веник:
- С неба ничего не сыплется, а вы все в снегу, обметайтесь, пока не растаял, и за стол, чай пить, я шанешек настряпал.
Михаил заваривал чай:
- Как погуляли?
- Отлично! И не только погуляли, но и кое-что узнали.
- Что же вы узнали?
- Мы с Тангой любим друг друга.
- Что-о?! – Михаил чуть не выронил чайник. – Тьфу ты, чуть не ошпарился. Значит, раньше не знали, и кто вам про это сказал?
- Сосна, которая у берега растёт.
Семёныч от смеха за бока схватился:
- Ой, держите меня, помру от смеха! Сосна, говорите, этого только не хватало, опять «с первого взгляда».
- Нет, Василий Семёнович, Рома, оказывается, давно меня любит, а я не знаю с какого взгляда, но точно – не с первого.
Тут уж и Михаил рассмеялся:
- Уморили, честное слово – уморили. Вроде взрослые уже, а ведёте себя, как дети малые.
- Папа, дедуля, не шутки это, а серьёзно, – он обнял и поцеловал Тангу. – Я очень-очень её люблю, и она меня тоже. Правда?
Танга кивнула головой:
- Правда.
- Ну, что же, раз серьёзно…
- Поздравляем! И заваривай, Миша, чай покрепче.
Роман принёс гитару.
О, эти чёрные глаза в японском стиле,
Один туда, другой сюда – меня пленили.
О, эти чёрные глаза, кто вас полюбит,
Тот потеряет навсегда покой и сон.

Семёныч задумался:
- Интересно получается, у одних любовь – страданья, переживанья, объясненья, а у вас – шутя, светло и радостно… Давненько живу, а не знал, что так бывает.
- Не скажи, дедуля. Знаешь, как я страдал, пока Танга Севу любила. Даже с девчонками перестал встречаться, ни на кого смотреть не хотел.
Михаил внимательно посмотрел на ребят:
- Присматривай за ним, Танга, мнится мне, не серьёзный он парень в делах любви.
Семёныч вступился за Романа:
- А я ему верю. Ты, Танга, что скажешь?
- Тоже верю. Мне и шаман сказал: «Скоро встретишь свою настоящую половину, станете вы одно целое и будете жить долго и счастливо». Ему духи поведали, а они не обманывают.
На другой день Михаил разбудил всех рано:
- Хотите съездить на горячие источники?
- Конечно, хотим!
- Тогда собирайтесь. В Иркутск поедем завтра, мне по работе нужно, и вас подвезу, на занятия успеете. Семёныч, ты пройдись с Рогдаем по просеке до Диминого участка.
- Пройдусь, можешь не беспокоиться, а на источники, это чудесно, там теперь всё облагородили, есть где раздеться и куда окунуться.
               
В Иркутске новость произвела фурор. Ромку обожали все без исключения и Танга всем нравилась. Отцу она решила ничего не говорить, пока не распишутся. Роман обещал – свадьбу отпразднуем в Бурятии, по бурятскому обряду, Баиру будет приятно. А потом в Иркутске, в ресторане. Все согласились.
Девятого февраля сообщили о смерти Андропова. Всего два года прошло, как простились с Брежневым, и снова смена власти. Надежда Николаевна была расстроена, хотя и отошла уже от партийных дел, но переживала. Очень надеялась, что наведёт он порядок. Даже мелькнула мысль – не помогли ли уйти? Но нет, знала, что он сильно болен.
Теперь стал Черненко. Удивилась – зачем? Старый, и здоровьем тоже не блещет. Не нравились ей эти скачки власти. Словно кто-то переставлял и убирал фигуры на шахматной доске, но кто? Кому это нужно? Ищут такого, кто «зарулит налево»?
Она искренне верила в социализм, в его преимущество перед капитализмом. Конечно, кое-что нужно поправить, изменить, но основы должны быть непоколебимы. На вопрос – кому это нужно? Отвечала сама – «Конечно, Западу и Америке». Зависть, желание развалить Союз, подчинить своим законам, как многие страны, властвовать – властвовать над миром. Войну развязать боятся, слишком силён Союз в военном отношении, вот и подтачивают изнутри. Плохо, если найдут, в конце концов, человека, который поможет им в этом. Сознательно или по неведению – бессознательно, но поможет. И тогда тяжёлые времена грядут для страны.
Надежда отошла от политических дел, полностью отдала себя любимой медицине. Замечательный хирург, как говорят – врач от Бога, всегда знала, была уверена – это её призвание. Но как настоящая коммунистка, болела душой и сердцем за свою страну. Такая она была – Надежда Николаевна Донская.
Недавно лёг в больницу на плановый осмотр секретарь обкома партии. Как-то поделилась с ним своими мыслями, он её успокоил:
- Не переживай, Надя, партия у нас сильная.
- Согласна, сильная, только у неё есть голова, и от того, что в этой голове, много зависит, а если у этой головы есть ещё и шея, то всего можно ожидать.
- Перестань, не каркай, тоже мне – «вещая ворона».
Вот и поговорили…
Она любила свою большую семью, обожала внуков, отдыхала с ними душой, хотя и мыслили они иногда по-разному, это даже хорошо, правильно, так и должно быть.
Все они очень переживали смерть Володи, а сейчас появился повод для радости – Рома женится. Рановато, молодой ещё, но любовь у них с Тангой, замечательной девушкой. 
«Сыграем свадьбу, и не одну, Сева с Гулей зарегистрировали свой брак – устроим свадьбу в ресторане, где он работает».
Римма с Антоном решили, что не будут устраивать свадьбу, как хотели, была у них студенческая, и хватит. На Ромину обещали приехать дня на два-три.
А Роман с Тангой решили прежде съездить в Бурятию. Недаром говорят: «Человек предполагает, а Бог располагает». Всё получилось не так, как думали, поговорила Танга с отцом по телефону, и тот сказал, чтобы приезжали они весной или летом.
- В январе и в феврале свадеб не бывает. Не знаю, по какой причине в январе, а в феврале потому, что короткий месяц и семейная жизнь будет короткой.
Была ли это свадьба, трудно сказать. Скорее, собралась вся большая семья, чтобы поздравить и отпраздновать бракосочетание трёх счастливых пар. Антон с Риммой и Сева с Гульнарой уже давно жили семейной жизнью, и только Роман с Тангой неделя, как расписались.
Пошли подать заявление, но им сказали, что на раздумье им дают три месяца и только тогда распишут, если они к этому времени не передумают. Роман возмутился:
- Вы что, смеётесь?! Не собираемся мы передумывать. Она сказала мне «да» и вам скажет – «Нет, не передумаю».
Танга подтвердила:
- Не передумаю, я его люблю.
- Слышали?
- Слышали, а чего вы так торопитесь?
- Моя родная мама прилетает издалека всего на три дня, специально на мою свадьбу
- Уговорил, но где свидетели, где кольца?
- Будут через полчаса.
- Выйдите из зала, пусть заходят очередные, зайдёте через полчаса.
Роман попросил у секретаря позвонить.
- Алло, больница? Попросите к телефону Донцову. Бабуля, выручай. Срочно привези в загс Севу и Гулю в свидетели, а то нас не распишут. У тебя сейчас операции нет?
- Нет, только закончила, села отдохнуть, чайку попить, и ты позвонил. Сейчас приеду.
Танга дотронулась до его руки:
- Рома, а кольца?
- Не волнуйся, они у меня в кармане.
- Оперативный ты парень, Роман Михайлович.
- А как же, предусмотрительный, а то вдруг ты передумаешь, нужно быстрее тебя окольцевать.
Так что все три пары были «забракованы». В ресторане арендовали банкетный зал. Гостей со стороны не было – только своя семья, девятнадцать человек, это без детей, которых Рита не привезла, и Егора, который так и не вернулся.
Появились они неожиданно. Позвонил первый секретарь, с которым Надежда Николаевна была в дружеских отношениях:
- Надя, ты почему скрыла свадьбу внуков своих?
- Да, знаешь, приглашать такое большое начальство бывает чревато последствиями, а могут и отказать…
- Не говори ерунду, мы столько лет знаем друг друга. Говори, где и когда.
- Воскресенье. Двадцать часов. В банкетном зале ресторана.
- Будем с женой обязательно.
Сама она пригласила главврача больницы. Римма позвонила школьной подруге. Роман школьному другу, а Таня послала приглашение директору школы и его жене – учительнице истории, с которой очень дружила.
Шеф-повар пришёл без приглашения с огромным свадебным тортом. Насчёт музыки Сева договорился с группой молодых ребят из соседнего кафе.
Всё было по первому разряду. Красиво сервированный стол, богатая закуска. Мясные и рыбные блюда Сева готовил сам. Чёрной икры не было, но бутерброды с красной икрой красовались на большом блюде.
В белом свадебном платье с фатой на темноволосой головке была только Гуля. Её множественные косички расплели и заплели в одну косу, украсили золотистыми бусами и перекинули на грудь.
На Танге было платье бурятской невесты – узкое длинное с закрытым воротом и длинными узкими рукавами из шёлка зелёного цвета. Его украшала нитка жемчуга и роскошная бело-розовая хризантема у плеча, в ушах сверкали две крупные жемчужины. Платье в подарок Танге сшила Галина Васильевна, а жемчуг подарили Михаил с Таней.
Римма купила себе платье в московском Доме моды – открытое, цвета морской волны, к нему очень подошёл кулон на серебряной цепочке с тёмно-синим камнем и такой же перстень. Это был подарок от мамы Риты и папы Миши. Лада накинула ей на плечи горностаевую накидку.
Черноглазые, черноволосые, обе со стрижкой – каре, Римма с Тангой казались родными сёстрами, очень походили друг на друга.
А женихи? Они соответствовали своим невестам. Сева в традиционном чёрном костюме, Роман в сером, а Антон в тёмно-синем, в тон платью и украшениям Риммы. И все трое «окольцованы».
Аня вручила невестам по букетику цветов:
- Бросайте через голову, может, я поймаю хоть один и выйду, наконец, замуж.
Потом были тосты, пожелания счастья. Василий Семёнович заказал правнуков, а то от своих не дождёшься.
В потолок летели пробки от шампанского. Кричали – «Горько!» Музыканты сыграли свадебный вальс. Антон и Роман станцевали со своими подругами танец жениха и невесты.
Не танцевал Сева, потому что Гуля не умела танцевать. В её коротенькой жизни судьба не дала ей возможности научиться танцевать, петь и даже говорить, эта свадьба была первый подарок судьбы. И она молча благодарила её за это счастье.
Всё было хорошо, как положено, но как-то слишком официально, по пунктам. Семёныч коротко сказал:
- Богато, но скучновато.
Когда официальная часть закончилась, большое начальство удалилось, уехал и директор школы с женой, и главврач. Все почувствовали себя свободнее, расслабились. Официанты принесли горячий чай, началось смелое нападение на «тортовую» крепость.
За дверью послышались возмущенные голоса, крики и явные признаки борьбы.
Семёныч заулыбался:
- Наконец-то, я уже подумал, что так и пройдёт свадьба без малейшей драчки, не по-нашему это…
Дверь распахнулась и в зал ворвались трое парней с гитарой.
- Роман, это как понимать? Женился, значит, без уведомления, без «мальчишника», и свадьбу втихаря играешь? Не получится!
Это были ребята из отряда спасателей, с которыми он работал до поступления в институт. Они затискали его в объятиях.
- Гитару тебе в подарок купили, самую дорогую. А нас хотели не пустить, пришлось силой прорываться.
Роман вышел из зала, успокоил охрану:
- Всё в порядке, это ко мне, запоздавшие гости.
Уехал Михаил с Таней, Семёнычем и Галиной Васильевной. Осталась молодёжь, Александра Ивановна, Рита с Аней. Они сели на диванчик у окна.
- Милые мои девочки, помните, как когда-то давно, собирались в квартире Риточкины друзья на праздники и дни рождения. И так же веселились, а я угощала вас своими пирожками…
Она обняла их за плечи и прижала к себе.
А свадьба?
А эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала.
И крылья эту свадьбу вдаль несли.
Широкой этой свадьбе было места мало,
И неба было мало и земли.

Звенела гитара, пел Ванечка, пели даже те, кто и петь-то не умел… Это же свадьба!
Домой Александра Ивановна поехала вместе с Ритой, Ладой и молодожёнами. Антон с Риммой и Андреем отправились к Галине Васильевне. Все устали, но это была приятная усталость.
Рита легла с мамой. Лада в своей комнате, Роман с Тангой в его, вернее, теперь уже их комнате. Они раздевались в темноте, помогая друг другу, бросая одежду на пол, нырнули под одеяло… и как говорит в своих сказках Шахеризада – «И достигли они купола…» и проснулись в объятиях друг друга.
Вернее, их разбудил страшный грохот за дверью. Роман накинул подаренный бабушкой халат и открыл дверь. Перед ним стояла Лада, а на полу разбитый глиняный горшок.
- Поздравляю!
- У тебя что, голова поехала?
- Обычай такой, после первой брачной ночи у дверей молодожёнов бьют горшок…
- Разбили уже в усадьбе, когда отец возил нас на горячие источники. Мы остались у Семёныча ночевать, но он утром ничего не бил.
- Понятно… Тогда вставайте и пошли завтракать, начинается рабочая неделя.




               
Глава 11
«Как же долго ты не приходил…»


Уходила очередная зима, а весна словно боялась простудиться, ступив на холодную студёную землю, но природа чувствовала её тёплое дыхание и просыпалась.
Снег смотрел сиренево-голубыми глазами подснежников в ясную глубину неба и таял под горячими лучами весеннего солнца. Оно не просто светило по-зимнему, оно грело землю, призывая весну скорее вступить в свои права.
Михаил любил приходить в это время к Байкалу – смотреть на сверкающее, таявшее под солнцем хрустальное кружево ледяных гротов, на слёзы, капавшие с бахромы ледяных ресниц наплесков.
Его всегда восхищала красота природы ранней весной. Разве не чудо этот цветущий багряно-малиновый куст багульника на ещё лежащем белом снегу! А эти нежно зелёные лопнувшие почки на кончиках веток ещё тёмной ели? Говорят, они лечебные, их сушат и заваривают чай.
Не все обращают внимание на окружающую их красоту. Словно не видят, а он видел, понимал, наслаждался, рисовал. Ему нравился контраст цветов, которые любит природа – зелёный с красным, жёлтым, белым; белый с малиновым, чёрным, голубым.
Великое множество сочетаний, красок – как же можно не рисовать? Ладочка, родственная душа, как и он, чувствует природу, любит и умеет рисовать – талант у неё. Жаль, мечтает стать биологом, а не художником или дизайнером, изучать природу озера, тайги и её обитателей.
Сам-то он тоже не стал творческим человеком, лесником, душа у него лесная, таёжная.
Верхом он сегодня, и Рогдай не пошёл с ним, не любит сопровождать всадников, предпочитает пеших, хотя с Ладой он всегда рядом в любом случае. Хозяйкой её считает и любит, а ведь выкормил его с соски Семёныч. Обычно собаки так поступают – выбирают себе хозяина, а к остальным в семье просто хорошо относятся.
Только странно, не собака он, а волк настоящий. Он, конечно, дружит со всеми и в работе хорошо помогает, хотя бутылки не собирает, но главная и любимая хозяйка для него – только Лада.
Она Бурана забыть не может, страдает до сих пор, как и он с Семёнычем, словно брата потеряли, но приняла его, Рогдая, любит, наверное, за глаз его голубой.
Михаил подъехал к дому. Кажется, у них гости, точно – Роман с Тангой и Лада. Вот это радость!
На крыльцо вышел Семёныч:
- Миша, иди в дом, я коня заведу.
Через открытую дверь доносился смех, бряканье гитары. Он подумал о том, как же изменилась его жизнь, когда появились дети… Она наполнилась смыслом, радостью, счастьем.
Быстро разделся и вошёл в комнату. Было тепло и пахло блинами. У плиты хозяйничала Лада.
- По какому случаю блины?
- Роман захотел.
- С начинкой?
- Нет, он любит «живьём» и макать их в растопленное сливочное масло. Садись за стол, я чай крепкий заварила, хочешь, со сливками.
- Мне бы пельменей с бульончиком.
- Можно. Бульон кипит, дедушка как раз собирался их варить. Рома, принеси пельмени из большого холодильника.
- Сейчас, сестрёнка, будет сделано.
Он взглянул в окно:
- Куда дедуля-то пропал?
- Сейчас придёт, пошёл Вороного напоить, накормить. Он сам есть не будет, если конь голодный. А вот и он. Замёрз, наверное, выскочил раздетый.
- Точно, замёрз, вроде весна началась, а мороз ещё тот. Как там пельмени?
- Садись, Семёныч, мне Лада уже сварила, и твои доваривает.
Вечером послушали последние известия и телевизор выключили. Любили они посидеть вместе, поговорить, рассказать о своих делах. Поделиться впечатлениями, рассказать о ближайших планах. Поспорить, Семёныча послушать.
Сегодня он что-то молчал. Михаил понял – не в настроении дед.
- О чём грустишь, Семёныч? Уж не по поводу ли рано ушедшего генсека?
- Что генсеки… Одни уходят, другие приходят. Команда наша на Олимпиаде второе место заняла, а я так надеялся, что будут они первыми.
- Ничего страшного – этот год вторые, на следующий постараются и будут первыми.
- Старый я уже ждать, могу и не дождаться.
- Ты это брось, Семёныч, ишь чего выдумал. Ты у нас долгожитель, и нечего хандрить. Рома, сыграй, а Танга пусть станцует нам бурятский танец. Умеешь?
- Умею, только нужен бубен.
Роман возмутился:
- Чего же ты молчала? Куплю обязательно, следующий раз будешь плясать, а сейчас
Споёмте, друзья, ведь завтра в поход,
Уйдём в предрассветный туман.
Споём веселей, пусть нам подпоёт
Седой боевой капитан.
Прощай, любимый город!
Уходим завтра в море,
И ранней порой, мелькнёт за кормой
Знакомый платок голубой.

- Завтра пойдём на лыжах к Байкалу, отец говорит, там такая красота, и горы рядом – покатаемся.
Март пролетел больше похожий на зиму. И половина апреля не лучше. Настоящая весна начинается в мае, а там и лето. И оно своего не упустит, никому не уступит. Осень, бедняга, вечно «доцарствовать» не может, зима обязательно оттяпает у неё конец октября и ноябрь. И получается, что властвует холодная красавица, считай, половину года.
В конце апреля совсем потеплело, а майскую демонстрацию всё же снежком присыпало. Сибирь-матушка, такая она есть, такой будет всегда – холодная, студёная, снежная.
Наконец, настало лето красное. Танга с Романом, как и обещала она отцу, приехали свадьбу справлять. Только толком ничего не получилось.
По правилам с каждой родственной стороны должно быть по семь сватов и родители. А где они – эти родственники, а родители – у Танги отец и у Романа – отец, хорошо, что хоть он приехал.
Семь косичек у висков она заплела – коротенькие, до плеч, но всё-таки косички. Платье мамино сохранилось – красное узкое и длинный  жилет, ещё высокая шапка – всё ей впору.
Были и гости – подруги её школьные, медсёстры из больнички, где она работала, доктор, с почты знакомые и два охотника – друзья Баира.
Шаман станцевал длинный ритуальный танец, и духи дали благословение на счастливую семейную жизнь.
Отцы их познакомились, понравились друг другу – договорились встретиться в тайге у Михаила. Уехал он быстро – горячее время: и браконьеры, и поджигатели.
Исполнила своё обещание и Рита – привезла детей в Иркутск к маме на целых два месяца. Рада была вся семья. Познакомились со всеми братьями Романа и сестрой Ладой. Она подарила им замок и познакомила и подружила с Рогдаем, научила хорошо ездить верхом. Немного они умели, благодаря Анатолию и Асе.
С Романом на Байкале рыбачили с лодки. Он купил им удочки и научил рыболовному делу. Особенно радовался их приезду Семёныч. Андрей и Коля подружились с ним, многое от него узнали – о зверушках, когда ходили с ним в тайгу, о войне, когда показывал свои боевые награды, и рассказывал, как они каждый год празднуют здесь 9 Мая – День победы.
Конечно, всё поведал он им и про Бурана, как нашёл он Ладу, они даже сходили на то место, и где лежит теперь около обелиска с портретом.
Свозил их Михаил и на Малое море. Поплавали в холодной байкальской водице. Александра Ивановна взяла им путёвки в пионерский лагерь на остров Альхон. Одним словом, каникулы получились незабываемые. Уезжать не хотели.
               
Михаил подъезжал к больнице. Сегодня он был по делам в Иркутске и решил заехать к матери, хотя они недавно виделись. После смерти отца его тянуло к ней, от неё черпал он энергию и силы, чтобы бороться с депрессией, никак не мог смириться с этой потерей.
В коридоре чуть не с толкнулся со старшей медсестрой.
- Куда-то спешишь?
- Да, тяжёлый случай, Надежда Николаевна прооперировала, но человек может умереть от потери крови. Срочно нужна кровь, а у нас нет нужной группы, редкая очень. Хочу созвониться с центром переливания или с другой больницей. Может, помогут.
- А какая группа?
- Третья, резус отрицательная.
- Моя кровь, берите. Наверное, можно напрямую, беги, зови мать.
Она появилась буквально через три минуты.
- Миша, сынок, как ты вовремя! Погибает твой дружок, тяжёлое огнестрельное ранение. Я прооперировала, но очень большая потеря крови.
Через три часа он лежал у неё в кабинете. Одолевала какая-то слабость, усталость, даже глаза не хотелось открывать. «Эх, Димон, как же ты не уберёгся! Ну, ничего, я рассчитаюсь с этими чёрными лесорубами. Ты только выкарабкивайся, не сдавайся».
Вошла Надежда Николаевна.
- Как ты, сынок?
- Нормально, слабость немного.
- Ничего, сейчас мы тебя «подкормим», полежишь немного и домой поедешь на такси, или оставайся до завтра. За руль тебе нельзя ни в коем случае.
- Мама, как он?
- Не скрою, состояние тяжёлое, но теперь шанс есть. Молодой организм, сильный, думаю, устоит, поднимется.

В усадьбу Михаил вернулся на другой день к обеду. Лада накрывала на стол. Тяжело опустился на стул.
- Хорошо, успел к обеду. Борща мне, дочка, погорячей и наливочки рябиновой не помешает.
Семёныч заволновался:
- Что с тобой?  Бледный, как привидение, и даже ворота не закрыл, нараспашку оставил.
- Ничего страшного, там Рогдай. Пришлось мне вчера кровушкой с одним товарищем поделиться.
- Кто?
- Димка, подстрелили его эти гады, долго пролежал, пока нашли, потерял много крови. Успел он сообщить по рации, только место не сказал, потерял сознание. Мать операцию сделала, а я случайно зашёл, на Димкино счастье, срочно кровь моя понадобилась. Теперь появилась надежда, что выживет.
- Тяжёлое состояние?
- Очень. В коме он.
Тарелка с борщом выпала из рук Лады, она выскочила во двор, вскочила на оседланного Вороного, на котором собиралась ехать в обход, и пулей вылетела в открытые ворота.
- Что с ней, Семёныч?
- А ты не понял?
- Нет.
- Да любит она его, давно тебе говорил – от ненависти до любви один шаг, и шаг этот она давно сделала, а ты – «ненавидит, ненавидит»…
- Ты же сам говорил, что она Антона любит.
- Любила, так когда это было? Любила да разлюбила. Ничего ты, Миша, в любви не петришь, чисто медведь таёжный, хотя и тот больше тебя в этом разбирается. Влюбился ты, чуть не с детства, в свою свет-Татьяну, и никого вокруг не видишь, не замечаешь, а люди некоторые каждый год влюбляются, и мишка косолапый тоже.
Михаил растеряно смотрел на Семёныча, который поставил перед ним тарелку с борщом и налил стаканчик наливки.
- Ешь, пей и иди, отдыхай. А я пойду ворота закрою. Сторож наш, похоже, за хозяйкой помчался.
Вороной мчался… Нет, он, можно сказать, летел с дорогим всадником, прильнувшим к его гриве, по пологому берегу реки. Туда, туда, к озеру, к водопаду, его не надо было понукать, он хорошо знал это место.
Лада соскочила с коня и с разбегу нырнула в озеро. Она плыла под водой против течения, с силой рассекая воду. Недалеко от водопада вышла на берег, прошла по уступу скалы и встала, как всегда, за прозрачный полог падающей воды. Он отгораживал её от внешнего мира, в котором ей сейчас было тяжело и плохо, а шум водопада, равномерный монотонный гул, звучал, как успокаивающая, усыпляющая музыка…
«Успокойся, успокойся, всё пройдёт, всё пройдёт, всё уйдёт, всё уйдет. Всё уйдет в вечность, в вечность, в вечность…»
Лада вздрогнула и открыла глаза – что такое? Может, она заснула, и ей снится сон? Сквозь прозрачную падающую струю воды виден шевелящийся песчаный берег, камень, на который она кладёт свою одежду, и около него к ней спиной сидит Буран. Не может быть, такого не может быть!
Она быстро сошла на берег. «Скорей, скорей! Как трудно бежать по песку…»
Собака обернулась…
- Рогдай! Ты бежал за мной?!
Обессиленная Лада опустилась на камень, с платья стекала вода, тяжёлые мокрые косы упали на песок.
- Хороший мой! – она обняла собаку за шею и вдруг разрыдалась – Рогдай, ведь он может умереть и не узнает, как я его люблю. Понимаешь? Никогда-никогда не узнает… Понимаешь?
И никто кроме шумного водопада, молчаливых гор и озера, убегающего в быструю реку, не слышал рыданий и слов раскаяния бедной девочки, что скрывала свою любовь и отталкивала любимого.
- Зачем? Зачем я это делала?!
Она и сама не знала.
Рогдай всё понимал, но помочь не мог и, как когда-то Буран, молча слизывал с её щёк горько-солёные слёзы.
Немного успокоившись, она разложила на горячем камне мокрое платье, пока смывала песок с волос, оно высохло.
- Идём, Рогдайка, Ворона искать.
Верный конь щипал травку за горой на поляне.
- Пойдём, дружок, водички попьём. И, если хочешь, искупаешься.
Лада завела коня в озеро.
- Жарко сегодня. Лето кончается, и солнышко старается нас согреть. Заедем домой, возьму ружьё, поедем на Димин участок, попадутся эти гады – не пожалею, застрелю. С ними нужно только так, а то арестуют, копеечный штраф возьмут и отпустят. Вы со мной согласны? Молчите? Ясно: молчание – знак согласия.
Михаил не хотел давать ей ружьё.
- Потом вместе пойдём.
- Нет, я поеду сейчас. Иди, отдыхай, ты же еле на ногах стоишь, и дай мне ружьё, если не хочешь, чтобы меня, как Диму, пристрелили. Всё будет нормально, я Рогдая с собой возьму.
Михаилу пришлось уступить.
               
Дима был в коме. Лада с трудом уговорила Надежду Николаевну позволить ей дежурить по ночам и ухаживать за ним.
- Хорошо, будешь подменять сестёр. Они научат, как и что делать и следить за приборами. Халат, шапочку и перчатки возьмёшь у сестры.
На Димин участок прислали практиканта, но толку от него было мало, помогали Роман и Семёныч с Рогдаем.
Изредка приезжала Лада, работы хватало всем. Хорошо, что это случилось, когда Андрей с Колей уже находились в пионерском лагере.
Лада на удивление быстро всё усвоила, могла при необходимости сделать укол. Всему научила её Танга. Смена с одиннадцати вечера до двенадцати следующего дня самая тяжёлая, и сёстры были рады такой помощнице.
В час дня они с бабушкой Сашей обедали, до половины восьмого она спала, потом помогала ей убраться в квартире и приготовить еду или сходить в магазин.
Ужин получался поздний, зато ночью есть не хотелось, к одиннадцати она была уже в палате.
Дима лежал такой бледный, неподвижный, весь опутанный какими-то проводами, что казался неживым. Лада с тревогой смотрела на приборы – нет, всё в норме, осторожно гладила его холодную руку.
Как-то вспомнила, что находящиеся в коме слышат, когда с ними разговариваешь, и стала рассказывать ему новости и события, которые происходили в их жизни, особенно подробно про его участок. Вчера с радостью сообщила, что проездом были его два друга, очень расстроились, что с ним такое случилось.
- Зайти к тебе не успели, но оставили подарок – щеночка настоящей охотничьей лайки – девочка. Семёныч за ней ухаживает, подружил с Рогдаем. Тот воспринял малышку положительно, хоть и волк, Я думаю, когда она вырастет, станет ему подругой, и у них будет замечательное потомство. И не станет он петь по ночам и бегать в тайгу к какой-нибудь волчице. Не знаю, согласишься ли ты, но мне хочется назвать её Лаймой, она очень хорошенькая и ласковая. Я бы тоже хотела собачку, только голубоглазую – хаски. Когда ты выздоровеешь, ты мне её обязательно подаришь.
В этот вечер Лада чувствовала какую-то тревогу и беспокойство.
- Что с тобой, деточка, ты просто сама не своя? – встревожилась Александра Ивановна.
- Не знаю, бабушка, сердце щемит.
- Может, накапать тебе моих капелек, они успокаивают.
- Бабуля, поеду пораньше в больницу.
В палате всё было, как всегда, ночь прошла спокойно. Около двенадцати пришла сменщица, Лада уже собиралась уходить, взглянула на прибор.
- Что такое?!
Стрелка остановилась, по экрану бежала прямая линия. Она нажала кнопку тревоги – прибежали дежурный врач и Надежда Николаевна.
- Остановка сердца…
Лада окаменела, прислонилась к стене, ноги стали будто ватные, подгибались колени.
В палату быстро вошёл ещё один врач с каким-то прибором, приложил его к груди больного. Удар током – безрезультатно, ещё один – то же самое. Врач посмотрел на Надежду Николаевну:
- Попробовать ещё?
- Думаю, уже не поможет…
В это время в палате появилась Танга, поняв, в чём дело, она рывком отстранила доктора и, наклонившись над Димой, приложила руку к его груди…
- Не может быть!..
Лада взглянула на экран.
- Может.
Прямая линия на экране изогнулась – сердце заработало!
Доктор с удивлением посмотрел на Тангу, потом перевёл взгляд на Надежду Николаевну:
- Не понял, что это было? Откуда такая энергия? Такого не бывает…
- Бывает, Сергей Иванович, я вижу такое второй раз в жизни. Катюша, – обратилась она к медсестре, – сделай  укол.
- Кому?
Катя недоумённо смотрела на растерянного бледного доктора, присевшего на край койки, обессиленную Тангу и рыдающую Ладу.
- Больному, Катюша, конечно, больному.
Вместе с дежурным врачом, который за всё это время сказал только одно слово – «Чудеса», она вышла из палаты.
Танга обняла Ладу:
- Успокойся, Ладочка, всё нормально, он обязательно выздоровеет, вот увидишь. Моя смена кончилась, твоя тоже, возьмём такси и поедем домой, выпьем чего-нибудь горячительного и поедим бабушкиных пирожков.
Выслушав Ладу, Александра Ивановна спросила:
- Как ты это делаешь, Танга?
- Не знаю… Нужно собраться, очень сосредоточиться и… В общем, не знаю, как это объяснить. Так могла моя мама, и я могу. Один раз я спасла так своего папу.
На следующее дежурство Лада пришла на целый час раньше.
Катя удивилась:
- Ты чего так рано?
- Иди, Катюша, я посижу, поговорить с ним хочу.
- Правильно, близким людям нужно с ним говорить, быстрее очнётся, вернее, вернётся в наш мир.
- А где же он сейчас?
- Этого никто не знает.
Иногда Лада ложилась на соседнюю койку. Минут на пятнадцать отдохнуть, теперь боялась отойти на шаг от Диминой кровати, без конца смотрела на экран, а вдруг что-то случится, слёзы застилали глаза…
- Видишь, что ты наделал, мои глаза словно прохудились, моё сердце чуть не остановилось. Ничего ты не видишь… Где же ты7 Где… Возвращайся скорее.
Обращалась она и к доктору:
- Скоро он очнётся?
- Не знаю. Бывает, это продолжается очень долго, бывает, люди уходят, так и не очнувшись.
- Нет-нет, только не это!
- Будем надеяться на лучшее.
Прошла ещё неделя. Утро. Светло – летом солнышко встаёт рано. Лада сидела, задумавшись, устала, хотелось спать. Она закрыла глаза, и вдруг такой знакомый голос:
- Фея… ты пришла…
- Это сон? Я заснула?
- Нет, это не сон…
- Дима! Наконец-то!
Она нажала кнопку. Вошёл врач.
- В чём дело?
- Доктор, он очнулся!
- Вижу… Позовите старшую медсестру, быстро.
Дима шёл на поправку, заживали раны. Теперь Лада приходила только днём, приносила домашнюю еду.
- Ешь, быстрее выздоровеешь, быстрее встанешь на ноги, совсем обессилел. Наверное, там, где ты был, тебя совсем не кормили. Ну, что смотришь?
- Фея…Ты правда полюбила меня?
- Значит, ты всё слышал. А ты меня не разлюбил?
- Я полюбил тебя ещё сильнее, хотя раньше думал, что это невозможно. Любил, не надеясь на взаимность, ты меня ненавидела, и у меня пропало желание жить.
- И ты полез под пули?
- Это не нарочно. Поцелуй меня.
Она наклонилась и стала целовать его бледное, осунувшееся лицо, из глаз закапали слёзы.
- Что такое? Ты никогда не была плаксой…
- Так, кончаем поцелуйчики, пора принимать таблетки и колоться.
В палату вошла Танга, она сегодня дежурила.
- И вообще, хватит валяться, пора поправляться и в тайгу отправляться. Михаил с Романом уже замучились. Семёнычу тяжело, годы не те, что раньше, а от этого пацана-малолетки, которого прислали, толку никакого. За ним ещё присматривать надо, кабы чего не случилось.
- Тангочка, ты от возмущения даже стихами заговорила. Скоро, скоро, я уже почти здоров.
- Замечательно, а мы с Ладой поедем туда в выходные вместе с Надеждой Николаевной. Ладу там оставим, пусть отцу помогает, а сами вернёмся тебя долечивать. Лада, ты не возражаешь?
- Не возражаю.
- Значит, едем.
               
Семёныч обрадовался:
- Молодцы, приехали!
- Помощницу вам привезли. Девочки, выходите, освобождайте багажник, а я машину в гараж поставлю.
Надежда Николаевна хотела выйти из машины, чтобы открыть дверь гаража, но там уже суетился Семёныч.
Лада обнималась с Рогдаем:
- Соскучился без меня? И я тоже. А где Лайма? – Лада заглянула в замок. – Вот она где, в тенёчек спряталась.
- Жарко ей в её шубе.
Вечером отдыхали, делились новостями.
- Браконьеров и пожаров больше всего на Димином участке, – пожаловался Михаил. – Понятно, знают, гады, что он в больнице. Мама, как он себя чувствует?
- Хорошо, скоро вернётся, – ответила Надежда Николаевна.
- Хорошая новость.
- Чуть не потеряли мы его, сердце остановилось – дважды пытались восстановить сердцебиение, но разряды не подействовали, думали, всё – конец. Спасибо Танге, завела «мотор» своей энергией. У меня спрашивали – как? что? почему? Объяснить не могу, хотя второй раз такое вижу. У Танги спрашиваю, она говорит: «Делать это могу, а объяснить, как делаю, не могу». Через неделю Дима очнулся, сейчас поправляется, раны уже зажили. Такие вот дела.
Роман захлопал в ладоши:
- Отличные дела. Ценная жена мне досталась. Всякое может быть, при случае воскресить может.
Танга возразила:
- Мёртвых оживить нельзя. Когда сердце останавливается, человек ещё живой, нужно только быстро сердце включить, чтобы оно работало.
- И ты умеешь это делать замечательно, – он обнял её за плечи. – Драгоценная ты моя, буду беречь тебя, как зеницу ока.
Семёныч ухмыльнулся:
- Интересные у вас новости, просто удивительные. Что ещё, Наденька? Продолжай…
- Больше ничего особенного, обычные дела. Рита прилетела, забрала ребятишек. Мы, как всегда, сложились и купили мальчикам школьную форму и всё, что нужно к школе. А от тебя, Рома, какой-то знаменитый корабль, в деталях, названия не помню, будут собирать. Расстроились до слёз, что не отвезли их к вам. Хотели ещё разок увидеться с тобой, с Семёнычем, с Рогдаем. Еле-еле успокоили их, обещали, что ты прилетишь к ним на зимних каникулах.
Нужно Рите немного помогать, одна она сейчас с детьми, зарплата небольшая, накоплений нет. Говорит: «Ничего, я справлюсь, ещё есть немного шкурок, могу сшить и сдать в комиссионку». Молодец она, сильная женщина, и руки золотые.
Что же ещё… Да, Ваня на областном музыкальном конкурсе занял первое место. Ему уже разрешают понемногу петь. Окончит школу, поедет в Ленинград, будет дальше учиться музыке, способный мальчик. А у вас что нового?
Михаил заулыбался:
- У нас главный информатор Семёныч.
- Конечно, кто же ещё. Вы все по телеку новости одним ухом слушаете, а то и вообще мимо ушей пропускаете, а я слушаю в оба уха и ничего не пропускаю. Наша Савицкая вышла в открытый космос. Теперь в космосе мы во всём впереди: Гагарин – первый человек в космосе, Леонов первый вышел в открытый космос, Терешкова – первая женщина-космонавт, и теперь Савицкая – первая женщина в открытом космосе. Спутник первый мы запустили, корабли космические самые лучшие у нас.
Надежда Николаевна задумчиво сказала:
- Космос – это хорошо… Школ бы нужно больше построить, чтобы дети в три смены не учились.
- Построим, Наденька, построим. В такой войне победили, после неё всё восстановили, а школы и жильё построим, сколько нужно, вот увидишь.
- Посмотрим… Миша, как дела в заповеднике? Беречь его надо, уникальная здесь природа. Может, помощь нужна, ты говори.
- На других участках не знаю, а мы справляемся, скоро Дима выйдет, ты же обещала, так что нормально. Об одном мечтаю, чтобы браконьеров не штрафовали, а судили.
- Да, Миша, это проблема.
               
Жизнь шла своим чередом, как и времена года, и сами годы. Тридцать первого декабря проводили восемьдесят четвёртый, и наступил восемьдесят пятый, как и положено…
Рита жила, как обычно, как всегда, когда Егор уезжал в командировку. Работа, дом, дети. У ребят дел полно, и ей помогают, ждут отца,  утешают её, когда она грустит. Мечтают, как покажут отцу новый корабль, который собрали – Ромин подарок.
Его они тоже очень ждут, и ей хочется, чтобы он скорее приехал. Удивительный он человек – светлый, лёгкий, и всем около него светло и радостно.
Второй год, как Егор ушёл. Дети ждут отца, а она уже не ждёт, если бы не дети, ушла бы на «Остров», только дороги туда не знает. И спросить не у кого. О чём разговор?
Главное для неё, детей поднимать нужно, в них её счастье и смысл жизни. В церковь Рита не ходила, но каждый вечер перед сном молилась и просила у Божьей Матери защиты, помощи и терпения.
               
Конец лета. Начало осени. Наконец, Егор добрался до тропы, ведущей через болото к Острову. Он сплёл себе мокроступы, длинный прочный шест вырезал заранее, всё, что нёс с собой – в удобном большом рюкзаке за спиной, сверху спальный мешок.
Самый трудный участок пути, здесь нужно идти не останавливаясь, пока не ступишь на твёрдую землю – там можно и отдохнуть, сделать привал. Добирался сюда разными способами, осталось немного. И что ждёт его там? Прошло больше десяти лет. Есть ли кто живой?
От этой мысли холодело в груди и замирало сердце. Шёл весь день, успел до захода солнца, ночью на болоте делать нечего. Идти старался по возможности быстрее – успел, теперь нужно найти место для ночлега. Помнил, где-то должен быть ручей – нашёл.
Костёр соорудил и разжёг – долгий, чтобы до утра тлел, собрал и зарядил ружьё. В котелке закипела вода, заварил чай, перекусил и быстро залез в спальный мешок.
Он очень устал, заснул мгновенно, но спал очень чутко. Рина говорила – «Спишь чутко, как зверь, от каждого шороха просыпаешься». В эту ночь Егор ни разу не проснулся, спал как убитый, а может никто и не «шуршал».
Осталось немного – ещё одна ночь в тайге, день ходу и он дома. Здесь он родился, вырос, здесь нашёл свою любовь, свою Рину… Оказалось, не его она любила, а другого очень на него похожего…
Егор чувствовал не только волнение, страх и предчувствие чего-то плохого, щемило сердце, ноги еле двигались.
Тишина, во дворе никого нет, он открыл дверь и вошёл в дом…
- Егорушка, сыночек! – Мария со слезами обняла сына.
- Мама, ты плачешь?
Никогда в жизни не видел он, чтобы мать плакала
- Где отец, Степан? Почему ты одна?
- Нет моего Иванушки, отца твоего, скоро год, как мы со Степаном его похоронили.
- Он болел?
- Нет, сынок, шатун проклятый заломал его.
- Как же такое случилось?
- Сейчас расскажу. Ты рюкзак-то сними, но не раздевайся, холодно. Скоро Степан с озера вернётся, затопим печь.
- А я что, сам не смогу?
- Не забыл ещё, как это делается?
- Не забыл. Дрова есть?
- В пещере, как всегда.
Егор принёс охапку дров, ведро воды, растопил печь, поставил чайник.
- Как же всё произошло? Сколько здесь жил, не помню, чтобы голодные медведи сюда выходили, в тайге еды хватает. Места безлюдные, человек зверьё не уничтожает, плоды лесные не собирает – ешь, что хочешь.
Откуда мог голодный медведь появиться, непонятно. Из берлоги поднять его, тем более, некому, кроме нас нет здесь никого на сотни километров.
- Отец тоже так считал, но нож всегда носил с собой, а в этот раз без него пошёл. Я после увидела, на столе он лежал, может, поточить хотел – не знаю.
- Куда пошёл-то он?
- На пасеку. Остался там один улей пустой. Пусть бы там стоял. Зима была очень снежная, и решил он перед Новым годом забрать его. Словно специально на гибель свою пошёл – видно, судьба.
Возле этого улья и столкнулся он с хозяином тайги. Степан на охоте был. Забеспокоилась я, что-то долго нет Ивана. Взяла ружьё, пошла сама…
Опоздала… Зверя я застрелила, а как отца до дома дотащить не знала. Он без сознания был. Хорошо, Степан подоспел, почувствовал что-то неладное, пошёл по моему следу.
Не смогла я его спасти, раны были серьёзные, крови много потерял. В сознание перед смертью пришёл, успел только сказать: «Прощай, Маша. Уходите отсюда к Егору». В Новый год похоронили мы его.
У Марии опять полились слёзы.
- Успокойся, мама. Сейчас чай заварю, согреешься.
Уже потеплело в доме, он подбросил дров, достал с полки туесок с мёдом.
Вернулся Степан, обрадовался:
- Егорка! Братишка!
Обнял так крепко, что косточки захрустели.
- Тише – раздавишь. Ну и сила у тебя, а лет-то уж поди под шестьдесят?
- Пятьдесят пять – самый возраст для мужика.
- Как же, Стёпа, не уберегли отца, не верится даже, что нет его с нами.
- Так уж случилось, ничего не поделаешь.
Мария подошла к дверям, заглянула в короб:
- Хорошо, рыбки принёс, уху варить будем.
Егор стал разбирать рюкзак.
- Ружьё у тебя хорошее.
- Да, разбирается. Припасов оружейных привёз, и немного продуктов дефицитных, витамины и лекарства. И бутылочку спирта прихватил.
- Молодец… Мама тебе всё рассказала.
- Рассказала.
- А теперь ты нам поведай, брат, почему вернулся, почему Рину оставил?
Выслушав историю Риты, Мария схватилась за голову:
- Грех-то какой! Видно, отец ваш ответил за него жизнью своей.
- Что ты говоришь, мама! Бог нас прощает и не наказывает, нас наказывает наша совесть.
- Это ты, Стёпа, так думаешь.
- Так в Библии написано.
- Есть, сынок, грехи, которые не прощаются, зло из-за них происходящее не исправишь. На двенадцать лет лишили мы новорожденных малюток отца и матери.
- Всё равно, ничего она не помнила, что толку, если бы сразу отвезли её в мир.
- Не прав ты, Стёпа, – возразил Егор. – Пожил я там и многое понял. Нашли женщину в тайге охотники, не помнит она ничего, даже имя своё, потеряла память, наверное, с самолёта, который упал где-то в этих местах. Определили бы, что за самолёт пропал, поместили бы её фото в газету.
Иркутские родственники сразу бы узнали. Про детей сказали бы им в роддоме, там узнали, конечно, женщину, что родила двойняшек. Отец забрал бы детей, не оказались бы они в детдоме. Может, и память к ней вернулась сразу, как детей увидела.
- Всё – бы да кабы. Не могла к ней память вернуться, барьер её памяти я поставила и отваром таким поила, от которого не вспоминают, а забывают.
Хотела, чтобы осталась она с нами, видела, что полюбил ты её, сынок, а она приняла тебя за мужа своего.
Во всём я виновата, мой это грех. Знала бы про детей, не поступила так никогда.
Егор показал фотографию, где он с Риной и детьми.
- А это кто?
- Наши дети – Андрей и Николай, близнецы.
- Что же ты сразу не сказал? Значит, вылечилась она.
- Вылечилась, и в семьдесят третьем родила.
- Как же ты мог детей оставить?
- А что мне было делать? Она, как только вспомнила, сразу к мужу в Иркутск улетела. Старшим детям уже по восемнадцать лет.
- А где же малыши?
- У знакомых. Мы же в отпуске были, оставили их у друзей. Съездит она, заберёт их, а я к вам ушёл.
Степан рассматривал фотографию:
- Какие одинаковые, на тебя похожи. Только волосы Ринины. Вот так история…
Все замолчали.
               
1985 год… И первый весенний месяц преподнёс женщинам «подарок» – опять смена власти: умер Черненко.
Отметить Международный женский день собрались у Александры Ивановны. Тюльпанов мужички надарили – и жёлтых, и красных – в двух вазах на столе красуются.
Из кухни пирогами пахнет, Стол раздвинули – огромный, а всё равно тесновато, разрослась семейка.
Лада пришла с Димой, Сева с Гулей, Роман с Тангой.
Хозяйка смеётся:
- Скоро моя квартира станет мала для встреч, придётся каждый раз ресторан заказывать. Это ещё Риты с Егором нет. Рома, ты маме звонил? С праздником поздравил? Как у неё дела? Егор вернулся?
- Нет, бабушка, не вернулся, она уже и надежду потеряла.
- Надежду терять нельзя. Не верю я, что мог он детей оставить. Скорее всего, случилось что-то, возможно, с родителями.
Аня считала, что в любом случае детей оставлять нельзя:
- Мог бы вернуться вместе с родными, хватит им сидеть в болоте, пора с внуками познакомиться.
Пожалели о том, что Антон с Риммой приезжают только в отпуск.
Михаил приехал позже всех, без тюльпанов, но с мимозой. От неё, действительно, пахло весенней свежестью.
Семёныч прислал в подарок банку земляничного варенья, травяного таёжного чая и связку белых грибов.
Женщины захлопали в ладоши:
- Вот это подарок! Сам чего не приехал?
- Говорит, вас и так много. Приглашал к себе на 9 Мая.
Просидели допоздна. Утром Михаил уехал вместе с Димой.
- Пусть поживёт в тайге, у нас с дедом, быстрее сил наберётся. Заместитель его – практикант – ничего, привык, и уже справляется.

Март – месяц самый молодой, в зиму влюблён, никак с ней не расстанется. Днём, вроде, тепло, а утром лёд на лужах трещит под ногами. Значит, ночью опять приморозило. Только в конце месяца прощаются со слезами.
Апрель – месяц потеплее, но больно уж плакучий, всё тает, течёт и капает. Зато май с солнцем дружит, все его любят, всё вокруг цветёт и радуется его приходу.
А уж как Семёныч ждал этот месяц, ведь с ним наступал его любимый, главный в году праздник – 9 Мая. Вот и сегодня – с утра достал свои ордена и медали, протёр их суконочкой, чтобы блестели, приколол к наглаженной гимнастёрке. Нравилось внукам, когда он был «при параде». Стол накрыл, ждал гостей.
Михаил ночевал в Иркутске, приедет, конечно, с детьми первым, а Надя с Татьяной, Александрой Ивановной и Аней чуть позже, там и Дима подойдёт. Он с рассвета участки объезжает – свой и Мишин.
Поправился парень, в силу вошёл. Пока жил у них, Семёныч научил его готовить. Пока живёт один, это ему необходимо, чтобы питаться нормально, а там, глядишь, хозяйкой обзаведётся.
Семёныч вышел на крыльцо, приласкал подошедшего Рогдая.
- Скучаешь без Лаймы? Забрал её Дима, пусть живёт с хозяином. Хорошая девочка растёт, умница, хорошая охотница будет и помощница Диме. Смотри-ка,  а вот и гости наши, пошли встречать.
Семёныч распахнул ворота. Первым, действительно, приехал Михаил с Ладой. Тангой, Романом и Ванечкой. Остальные подъехали через час. Дима появился, когда уже за столом сидели.
- Заходи, усатый-волосатый, – приветствовал его Семёныч. – Отросла твоя шевелюра, краше, чем прежде, стала. Чего задержался? Наверное, с праздника «шашлычников» прямо?
- Есть малость.
- Садись, дорогой. Лада тебе местечко рядом с собой приготовила.
День был ясный, солнечный и на удивление тёплый. Первый тост – за Победу.
Семёныч поднял бокал:
- Заметил я, этот день всегда солнечный, таким он был и в тот день, когда родилась наша великая Победа. За Победу!
В потолок полетели сразу три пробки от шампанского. Бах, бах, бах – они прогремели салютом.
Шум, споры, разговоры. Семёныч подошёл к Надежде Николаевне:
-  Что молчишь, главная ты наша коммунистка? Новый генсек не нравится?
- Почему? Очень нравится – молодой, интересный, энергичный.
- А мне не нравится. Слушаю его выступления, слушаю, что по телеку говорят, газеты, журналы читаю и вижу – больно уж с Америкой он дружит, а как я к этой хитрюге зловредной отношусь, ты знаешь. Обработает она нашего молодого, энергичного, пойдёт он у неё на поводу и натворит-таки, дел – «мама не горюй», наплачемся мы с ним, чует моё сердце.
- Семёныч, – вклинился в разговор Михаил, – вечно ты со своими мрачными предсказаниями. Забыл, по какому поводу собрались? Роман, где твоя гитара?
Этот День победы, порохом пропах,
Это праздник со слезами на глазах…

- Ромочка, спой мне что-нибудь про танкистов.
Михаил заулыбался:
- Начинается концерт по заявкам… Сынок, дай мне твою бренчалку.
- Пап, ты разве умеешь играть?
- Чего тут уметь, знать несколько аккордов и достаточно… Давай, давай своё сокровище, не бойся, струны не порву.
Он запел хрипловатым баском:
На границе тучи ходят хмуро,
Край суровый тишиной объят.
На высоком берегу Амура
Часовые Родины стоят.
Если враг границу вдруг нарушит,
Дан приказ, и ринемся мы в бой.
Три танкиста, три весёлых друга –
Экипаж машины боевой.

-Папа, не то ты поёшь, это старая песня про границу, а не про войну, и слова не такие…
А Семёныч был доволен:
- Такие, Рома, слова, самые такие – про наш экипаж: три танкиста, три друга, это наш экипаж машины боевой. Остался уже один я от этого экипажа.
- Дима, налей нам по стопочке «Столичной».
Дима наполнил стопки Семёнычу, Михаилу и себе:
- За танкистов!
И вдруг пропел Ваня:
Три танкиста выпили по триста,
Закусили чайной колбасой.

Все рассмеялись. Роман забрал гитару.
- Во-первых, золотой наш соловушка, не по триста, а по сто, во-вторых, не колбасой, а пельменями, и в-третьих, ты же говорил, что попсу не поёшь, а только классику.
Ваня смутился:
- Я пошутил…
Аня вступилась за сына:
- Всё нормально, Ванечка, просто Рома понимает только свои шутки, чужие до него не доходят.
Лада отварила ещё пельменей, поставила миску на стол:
- Налетай на горяченькие!
Семёныч что-то загрустил.
Роман заволновался:
- Дедуля, ты чего?
- Песня мне одна вспомнилась. После войны тяжело жилось, разруха, многие мужики инвалидами вернулись. Которые совсем плохие, немощные, такие, как «самовары», то есть, без рук, без ног, или слепые, конечно, в домах инвалидов находились. Те, кто мог работать, работали, даже на тележках. На четырёх колёсиках она – пристегнёшься к ней, руками с дощечками на ладонях отталкиваешься. Сапожничали, могли чинить что-то. Кто ничего не умел, ездили в поездах, в электричках по вагонам, песни пели.
Разные песни, больше всё про войну, одна особенно в память врезалась, слушаешь – и не только глаза, душа плачет. Всю не помню, и слова, может, перепутал, но её спою вам сейчас.
Первую строчку помню – «Враги сожгли родную хату». И конец –
Уж ты прости меня, Прасковья,
Что я пришёл к тебе такой.
Мечтал я выпить за здоровье,
А пить пришлось за упокой.
Война с тобой нас разлучила.
И не судьба быть вместе нам.
И пил солдат из медной кружки
Вино и слёзы пополам.

- Ладочка, если найдёшь в песеннике эту песню, перепиши. А Рома сыграет.
- Обязательно, дедушка, я постараюсь.
- Хватит о грустном, Василий Семёнович, – попросила Татьяна. – Расскажи что-нибудь весёлое.
- Нет на войне ничего весёлого. Едем как-то с комбригом в госпиталь, в Германии это было, друга у него ранило, смотрю, возле развалин  девчушка лет четырёх. Прижалась к стенке, платьешко в крови. Обратился я к командиру: «Разрешите ребёнка в госпиталь подбросить?» - «Разрешаю», - говорит.
Подбежал я к ней, взял на руки, по головке погладил. Перестала плакать, обхватила меня за шею ручонками, у меня аж сердце зашлось, вспомнил своих дочек. Хорошо, думаю, что разрешил командир. У него в Белоруссии семья погибла. Сожгли немцы всю деревню вместе с жителями. Что греха таить – ожесточились многие.
У товарища моего в Ленинграде жена и трое детей с голода умерли. Он, как увидит, что повара на полевой кухне подкармливают немецких ребятишек, трясётся от злости. Я ему говорю – они же дети и ни в чём не виноваты, а он мне – мои тоже были дети и тоже ни в чём не виноваты.
А мы спасали людей и даже зверей. В Берлине это было, смотрим, лошадка небольшая, полосатая – зебра. Видно, из зоопарка. То ли разбомбили его, то ли с голодухи звери разбежались – не знаю. Стали ребята чем-то её кормить, она не боялась, всё из рук брала. Был у нас один солдат – небольшого росточка, дробненький. Малорослым на войне легче – и в танке, и в самолёте, и в окопе – везде помещаешься. А таким, как Миша, трудновато – им лучше всего в артиллерии, там сила нужна и рост не помеха.
Так вот, решил наш «малышок» на зебре прокатиться, подставил какой-то ящик, взгромоздился на неё, а она как взбрыкнула задом, и сидит он на земле с открытым ртом и выпученными от удивления глазами. Мы от смеха за животы схватились: «Ну, как, покатался? Это тебе не танк, который не брыкается».
За столом тоже все рассмеялись.
- Совсем другое дело, а то навёл тоску грустными песнями. Значит, говоришь, таким, как я и Дима, нужно в артиллерии служить. Вообще-то, ты прав, в танке тесно, в самолёте тесно, из окопа – голова торчит. Артиллерия – это хорошо, артиллерия – бог войны. И песня про неё есть классная:
Артиллеристы. Сталин дал приказ.
Артиллеристы, зовёт Отчизна нас.
Из сотни тысяч батарей за слёзы наших матерей,
За нашу Родину – Огонь! Огонь!

- Песня неплохая, только Сталина из неё выбросили, поют «чёткий дан приказ», – заметил Семёныч. – И Сталинграда уже не стало – в Волгоград превратился. Не правильно это, всё равно, что памятники сносить.
- Твой любимый Хрущёв все памятники Сталину снёс. Знаешь про это?
- Знаю, Миша. Нельзя памятники рушить, они история наша, и менять её нельзя. Каждый правитель делал что-то хорошее, что-то плохое. Пётр Первый уйму народа погубил, пока столицу свою строил. А Медный всадник и сейчас в Ленинграде стоит, и даже в войну ленинградцы его спасли.
Надежда Николаевна прервала их спор:
- Хватит вам, надоело. Лучше налейте по стопочке «клюквенки», а ты, Рома, тащи самовар, будем чай из самовара пить.
Она поглядела в окно:
- Погода чудесная! Люблю я этот месяц, светлый, тёплый, и праздники в нём замечательные – Первое Мая и День нашей великой Победы. И пусть долго живут и радуются жизни наши герои-ветераны, спасибо им. Этот тост за тебя, Семёныч, и за всех, кто эту победу завоевал.
Семёныч сегодня явно «перепраздновал». Уложили его отдыхать.
Лада с Димой, Рогдаем и Лаймой пошли прогуляться по берегу реки. Татьяна с Надеждой Николаевной занялись посудой, остальные устроились у телевизора. Показывали старые фильмы о войне, позже вечером, салют и большой концерт.
Роман попросил пирожков и чаю.
- Чай остыл.
- Неважно. Сахарку насыпь побольше.
Татьяна принесла миску с пирожками и большую кружку с чаем.
- Сахар не растает.
- Растает, куда он денется.
- Ты что, голодный? Недавно из-за стола.
- Люблю смотреть телек и что-нибудь жевать.
К пирожкам присоединились Танга и Ванечка.
Михаил дослушал последние известия и вышел на веранду, вернулся, накинул тёплую куртку. Май в этом году был на удивление тёплый, но к ночи холодало.
Вспомнил, как в прошлом году во время первомайской демонстрации неожиданно пошёл снег. Он падал крупными хлопьями на головы почти по-летнему одетых людей, но недолго. Демонстранты разбежаться не успели. Выглянуло солнышко, и праздник продолжался.
Сейчас небо было чистое, ни одной тучки, и ничего подобного не предвещало. Он сел на скамейку и задумался.
Странно, ему казалось, что до весны 1955 года он не жил, а просто был. И лишь с этого момента началась жизнь настоящая. И эта – настоящая – с ходу опалила его душу, обожгла – сначала безответной любовью, потом жестокой кровавой войной…
Вышла Таня и села рядом.
- О чём думаешь?
- О тебе. Тридцать лет назад, такой же весной, ты впервые вошла в наш класс и в мою жизнь навсегда. Никогда не забуду то лето, которое пролетели мы с тобой, как говорится, на крыльях любви, но судьба сломала наши крылышки – тебе внезапной новой любовью, мне страшной войной. Я вернулся покалеченный, с опустошённой душой, а когда узнал, что потерял не только твою любовь, но и возможность видеть тебя – ты исчезла, и никто не знал, где тебя искать – тогда подумал, что жизнь моя кончилась.
Спасла меня тайга. И любовь. Она жила во мне с надеждой на встречу. Мы встретились через восемь лет… Но изменилось всё, даже мы сами. И прошло ещё немало лет, пока судьба, наконец, проявила к нам свою милость. Я мечтал о детях – у нас с тобой их пятеро, я мечтал о большой семье – сегодня за столом нас было двенадцать человек. И это только половина нашей большой счастливой семьи.
Что такое счастье? Счастье – это любовь, когда любят тебя, когда любишь ты. Не помню, кто это сказал, может, даже наш мудрый Семёныч: «Если бы люди исполняли только две заповеди – любили Бога и ближнего своего, как самого себя, то остальные восемь исполнялись бы сами собой».
Таня слушала его, не перебивая. Они сидели, тесно прижавшись друг к другу.
Садилось солнце. Тайга шумела – шепталась с тёплым ласковым ветром, и так хотелось, чтобы тишина и спокойствие долго царили над миром.
               
Бессонница… Последнее время она мучила его постоянно. Говорят, от бессонницы не умирают, но и жить с ней – мало приятного. Мамины отвары не помогали, и Егор со страхом ждал приближения ночи.
Лежать стало невмоготу, он встал, оделся и вышел из дома. Воздух морозящее осенний. Короткое северное лето кончилось, и осень сразу вступила в свои права.
Светлые северные ночи, они никогда не бывают такими бархатно чёрными, как южные. Недалеко от дома лежало большое дерево – старая сосна, поваленная сильным ветром. Они со Степаном приволокли её сюда, чтобы распилить на дрова.
Егор принёс охапку хвороста, разжёг небольшой костёр и присел на ствол. Он подбрасывал сухие сучья и смотрел на огонь.
Только на бегущую воду и горящий огонь можно смотреть бесконечно долго, ни о чём не думая. Этого ему и хотелось, он устал от бесконечных мыслей о прошлом, настоящем и будущем.
Егор, Илья и Груша родились здесь в тайге, здесь выросли, повзрослели, они ничего не знали о другой жизни, поэтому они – жили.
Другое дело – его родители, старший брат, дед, они не жили, они здесь выживали. Каждый день для них был борьбой за выживание. Он понял это только теперь, прожив тринадцать лет в миру, как говорил отец, и вернувшись сюда снова. Понял, что значит – жить, и что такое – выживать.
Егор смотрел на яркое огненно-золотое пламя костра – красив огонь, но горяч и опасен. А жизнь в миру?
Он сдал экзамены экстерном за десятый класс, заочно окончил институт прикладного и декоративного искусства, интересовался историей и даже, последнее время, политикой. И теперь мог с уверенностью сказать: в миру жить хорошо, красиво, но не безопасно, а порой страшнее, чем в тайге.
Он прожил здесь уже два года. С трудом они со Степаном уговорили мать уйти отсюда, но каково ей будет там, в миру? Сможет ли она общаться с Риной, после того, как та узнает, как они с ней поступили. Разрешит ли она видеться им с детьми?
Мать не хотела уезжать от могилы отца, и согласилась лишь тогда, когда Степан напомнил ей последние слова отца: «Уходите отсюда».
Сейчас они собираются, уйдут зимой. Матери легче идти на лыжах до жилых мест, чем пешком. Дальше Егор теперь знал, каким транспортом быстрее добраться до родных мест.
В начале декабря они уже были в совхозе. Остановились в доме Сергея Семёновича, после смерти жены он так и жил один в своём большом доме, ведь детей и других родственников у него не было. Марию он знал ещё молодой девушкой, когда дружил с Иваном. И Мария знала его жену.
Всех расстроила гибель Ивана, его хорошо помнили с тех пор, когда он привёл Егора с Риной.
Егор, в первую очередь, помчался в лесничество, легко сказать, помчался – зимой добраться сюда было нелегко, но возможно. Как же рады были Ася и Анатолий!
- Какой же ты  дурачок, уехал, не дождавшись приезда Рины, не поговорив с ней, всё было бы иначе.
- Знаешь, Толик, я боялся, что она не простит меня.
- Напрасно, если любит – простит. А она тебя любит. Ася, скажи!
- Скажу… Любит, извелась тут одна с детьми. Хорошо, что дети старшие приезжали и мама её. Материально помогали, очень дружная семья. Старшие дети от своих братишек без ума, а про бабушку и говорить нечего, жаль, дед умер от разрыва сердца, ещё когда узнал о гибели Риты, она их единственная дочка. А Михаил, отец Ритиных детей, женат, у его жены сын, общих детей у них нет. Всё сказала, немедленно поезжай к Рите.
Толик улыбался:
- Ну, ты и тараторка. Дай тебе слово, потом не остановишь, как автомат.
- Это, действительно, так?!
- Так, так, поезжай к ним скорее.
- Какое счастье! Господи, благодарю тебя!
На семейном совете решили, что поедет пока только Егор.
- Если Рина и дети простили меня и ещё любят, я вернусь в семью, восстановлюсь на работе. Думаю, мама согласится жить с нами. Степану я помогу найти поблизости мужской монастырь и если он не передумал – уйдёт туда. Исполнится его заветная мечта, а если передумал – найдём ему невесту, за этим дело не станет.
Сергей Семёнович перебил Егора:
- Хочу внести поправочку – Мария останется жить здесь. Дом у меня большой. Сад, огород – ей спокойнее, привычнее, чем в суетливом шумном городе, к внукам погостить буду её привозить, а летом они приедут, и могу отправить её и ребят к Анатолию в тайгу на месяцок. А уж как Ася будет рада, она, по-моему, прибавления к семейству ожидает.
Мария обняла Егора:
- Я согласна с Семёнычем, сынок. А к вам я приеду, повинюсь перед Риной, а сейчас поезжай один, и поможет тебе Господь.
Егор успел на последний автобус и в город приехал поздно.
- Одиннадцать часов, пока доберусь до дома, почти двенадцать будет… Нет, лучше переночую в гостинице, поеду утром первым троллейбусом или на такси…
               
Сегодня Рита очень устала, день был напряжённый. Покупателей полно. Понятно, перед Новым годом покупают наряды себе и в подарок родным и друзьям.
Сыновья знали, перед праздником у мамы всегда много работы, старались помочь, чем могли. Полы надраили, как палубу на корабле, это они умели. Поставили овощи варить на винегрет.
Есть рыбные котлеты, ещё что-нибудь она купит по дороге домой и, конечно, им мороженое. У них каникулы начинаются, а у неё все дни рабочие до самого тридцать первого числа.
Жаль в этот Новый год к ним из Иркутска никто не может приехать, и у них поехать туда не получается. Ничего страшного, они обязательно что-нибудь придумают, их Рома научил: «Если есть время отдохнуть, нужно придумать что-то интересное, тогда и жизнь будет интересной».
Рита вошла в квартиру, разделась, села на скамейку под вешалкой, сняла сапоги – «как ноги устали…»
Коля принёс тапочки.
- Мама, мы овощи поставили варить.
- Молодцы. Возьми, сынок, положи в холодильник – там масло, колбаска и мороженое, а это батон и хлеб.
Рита подумала о том, какое счастье, что ребята её «беспроблемные». Бывают, конечно, проблемки, но незначительные. Не то, что было у её родителей, когда она была в их возрасте и позже. Вечно она во что-то вляпывалась.
И кончилось всё плачевно, в конце концов, не выдержало отцовское сердце. Она винила себя в смерти любимого отца.
После ужина поговорили о планах на время каникул. Прошлые они провели в Иркутске, и Роман с Тангой и Ладой научили их кататься на горных лыжах. Лыжи им подарили, как новогодний подарок от Деда Мороза.
- Жалко, здесь нет поблизости гор.
- Горы обязательно найдём, – обрадовала их Рита.
- Где?
- После Нового года у меня будут свободные дни. Поедем к дяде Толику и тёте Асе. У них ведь не только тайга, горы тоже рядом. У Толика и лыжи горные есть, он ходит в горы, когда есть свободное время.
- Мамочка, замечательно, значит, решено – едем в тайгу.
Пообщались с телевизором – Рина послушала последние известия, ребята посмотрели какой-то фильм, и отправились спать.
- Мама, ты сильно устала?
- Отдохнула уже, а в чём дело?
- Почитай нам что-нибудь.
- Вы уже большие, сами читаете, что хотите.
- Мы любим, когда ты читаешь, а ещё лучше – расскажи о чём-нибудь интересном, необыкновенном, ты же умеешь придумывать.
- Ладно, расскажу вам историю, которая произошла на самом деле, только я добавила в неё немного волшебства.
В одной далёкой южной стране жила-была со своими родителями девочка, неважно, как её звали. И была у неё бабушка, которую она очень любила. Каждое лето бабушка приезжала к ним в гости, но в этом году она приболела и не приехала.
Девочка решила, что поедет сама проведать бабушку, но одну её в самолёт не пускали, а родители работали и полететь с ней не могли. И они договорились с соседями, которые как раз летели в этот город, где жила бабушка, чтобы они взяли девочку с собой. Её место, согласно билету, оказалось в самом хвосте самолёта.
Девочка смотрела в иллюминатор, потом стала читать книжку. Они уже подлетали к городу, самолёт пошёл на посадку, и стюардесса попросила пассажиров пристегнуть ремни. А через пару минут объявили, что аэропорт не принимает, так как над городом начинается гроза, и самолёт полетит в аэропорт другого города.
Долететь туда им не удалось, в самолёт ударила молния, и он взорвался. Взрывом оторвало кресло, в котором девочка сидела, и оно упало в джунгли. Только не ударилось о землю, а зацепилось о лианы и повисло в воздухе.
Первой его обнаружила мартышка и с визгом поскакала по деревьям сообщить об этом обитателям джунглей. Скоро сюда прибежали шакал, волк, леопард, приползли удав, гремучая очковая змея кобра. Все с недоумением смотрели на висящее кресло.
- Похоже, в нём сидит человек.
- Для человека маловат. Скорее, мартышка, только безволосая.
- Я знаю, кто это, – прошипела кобра. – Это человеческий детёныш.
- Почему вы так решили? Всё-таки это обезьяна, только особой породы.
- Я точно знаю, это детёныш, мы с мужем жили в одной человеческой семье, и я видела у них точно таких детей.
- Как люди могут разрешить вам у них жить, вы же ядовитые?
- Ничего особенного, мы уничтожали в их доме всех мышей и крыс, они даже ставили на ночь молоко в миске, если мы вдруг захотим пить. Я уже хотела отложить яйца, вывести змеёнышей, но в доме появилась пара мангустов, и нам пришлось уйти в джунгли.
- Почему детёныш молчит?
- Спит или потерял сознание от страха, пока падал с неба.
- А откуда на небе кресла?
- Наверное, выпало из большой железной птицы, которые часто над нами летают. И что же мы будем делать?
Гремучка погремела своим хвостом, как погремушкой.
- Тише, успокойтесь. Нужно позвать слона.
- Где его искать?
- Я знаю. Он на озере, – сказала мартышка.
- Сбегай и позови его.
- Позови и скажи, пусть в хоботе принесёт воды.
Гремучка почему-то взяла на себя роль председателя этого собрания, хотя никто её не выбирал.
Мартышка вернулась быстро верхом на слоне. Слон устроил девочке душ водой из хобота, и она очнулась.
- Ой, где я? И кто вы такие?
- Ты упала в джунгли с неба.
- Кто мы, ты видишь, и мы здесь живём.
- Я поняла, самолёт сломался, и я, действительно, упала к вам с неба. Вы умеете говорить по-человечески?
- Умеем… Расскажи, куда ты летела на этой железной птице?
- В город, к моей любимой бабушке, которая болеет.
Девочка заплакала:
- Что же я теперь буду делать, как я к ней дойду?
Звери её успокоили:
- Мы доведём тебя до реки, а рыбаки на лодке довезут до города.
Мартышка принесла бананы и другие фрукты. Девочку накормили, и слон довёз её до реки.
Все звери её провожали и приглашали в гости.
- Только не падай с неба, а то разобьёшься, приплывай на лодке по реке.
Рита посмотрела на ребят:
- Понравилась история?
- Нет, не понравилась. Ты, мамочка, рассказала сказку для четырёхлетнего ребёнка, а мы уже взрослые.
Она рассмеялась:
- Не обижайтесь, я пошутила. Вы, действительно, уже не маленькие детки и сами можете читать, что хотите. Только история эта случилась на самом деле. Об этом писали газеты. Самолёт взорвался, девочка в кресле оказалась в джунглях. Она вышла оттуда к реке почти через две недели. Никто не мог поверить и, главное, объяснить, как девочка смогла это сделать, ведь в этом лесу полно диких зверей, ядовитых змей и насекомых. Вот я взяла и придумала это сказочное объяснение про добрых зверей. Ладно, спите. Спокойной ночи.
- А поцеловать забыла?
- Нет, не забыла.
Рита поцеловала ребят:
- Уже скоро вас будут девочки целовать.
- Ещё чего не хватало, мы будем целоваться только с тобой.
- Не смешите вы меня, будут и вас целовать, и вы будете целовать, ждать осталось недолго. Спите, мои дорогие капитаны, и пусть вам приснятся корабли, – она потушила свет и вышла из комнаты.
Рита села на диван и посмотрела на тёмный экран телевизора:
- Скучаешь без Егора?
Она включала его редко, только последние известия посмотреть, ребята только мультики, а Егор любил смотреть фильмы, особенно многосерийные.
Если бы вернулся, не узнал бы сыновей, так они за эти два года изменились, повзрослели. Как бы отнесся к Роману с Риммой? Наверное, полюбил бы, ведь они её дети, и они такие, что их нельзя не полюбить. Какое счастье, что Михаил нашёл их и воспитал такими. Хотя никто их особо не воспитывал, просто в этой большой семье, где все любят друг друга, они не могли вырасти другими.
В их семье, кажется, совершенно чужие люди становились родными и близкими – Сева с Сашей, Аня с Ванечкой, Семёныч, отец Танги. Этот одинокий лесной человек проникся такой любовью к Роману и Михаилу, что просто удивительно.
А эта маленькая узбекская девочка, с детства жившая в страхе и жестокости, оттаяла душой, узнала, что кроме насилия и ненависти есть любовь, нежность, радость общения с близкими.
И Егора с его родными семья приняла бы с искренней радостью.
Даже Таня с поломанной верой в возможность счастья и любви – обрела её в этой семье. Ладочка – таёжный ребёнок с её любовью к животным, такой же, как к людям..
Она встала, прошла в спальню, подошла к Тихвинской иконе Божьей Матери, подаренной ей Марией. Последнее время она молилась редко, но сегодня молилась душой, долго и самозабвенно, как никогда.
Заснула сразу, как только закрыла глаза, и очутилась в зимнем лесу. Лес не таёжный – смешанный, как в средней полосе. Просека широкая, прямая, снег на ней уплотнён полозьями саней, и всё вокруг укрыто пушистым белым снегом.
Деревья стояли в сугробах по колено в снегу, в небе сугробы из белоснежных облаков, а небо светло-голубое, таким оно бывает только зимой. Всё вокруг бело-голубое, только два цвета,
А кто это рядом с ней?
- Мария…
- Соскучилась я без тебя, дочка…
На ней светлая дублёнка – воротник из белого песца. Охудала она сильно, такая сухонькая. Идут они вместе, о чём-то говорят, а слов не разберёшь, и слушает их Рита, словно музыку.
Вперёд смотрит – хороша просека, по ней бы на тройке прокатить, как на новогодних открытках рисуют.
А это что?! Из-за поворота вылетает тройка белых коней. Широкие сани, а кто же правит? Не видно, уж не сама ли Зимушка? Мчится им навстречу… Чу… Голос Романа и гитары звон…
Устелю свои сани коврами,
В гривы конские ленты вплету,
Пролечу, прозвеню бубенцами
И тебя на лету подхвачу.
Промелькнуло, как видение, и всё исчезло.
И опять белая бесконечная лента просеки, и идут они вдвоём под таким светло-прозрачным небом…

Резкий звонок в дверь разбудил её. Жаль, такой сон красивый… За окнами ещё темно, она накинула халат, открыла дверь – на пороге стоял Егор. Он молча смотрел в её глаза и всё прочёл в них – любовь и прощенье, радость встречи, боль разлуки и долгую тяжесть ожидания.
- Как же долго ты не приходил…

               
Тридцать лет прошло. Я прощаюсь со своими героями. Впереди у них трудные годы: Чернобыль, распад Союза, страшные девяностые, войны и многое другое.
У каждого своя нелёгкая судьба, но всегда им будет помогать их тесная связь и любовь друг к другу.
Стоит ли писать ещё одну книгу –  «Судьбы»? Кто-то погибнет, кто-то взлетит высоко, а кто-то будет жить, как жил, целиком отдаваясь своей профессии, своему делу.
У всех моих героев есть прототипы, даже у сборных образов. Они были, жили со мной рядом, некоторые ещё живы и поэтому имена здесь у них другие.
Были на самом деле и мои четвероногие друзья  - Буран, Шара, Рогдай.

1 января 2021 года
Город Горячий Ключ